Страница:
Родилась Бриджит в семье среднего достатка: отец – инженер, мать – библиотекарь. Семья включала также брата Дженна, на три года моложе ее. Проживали они в загородном домике с кирпичным фасадом швейцарского типа в Херлеве, на окраине Копенгагена. Годы спустя Бриджит очаровывала даже тех, кто, зная о ее репутации, относился к ней с предубежденностью. Школьницей она испытывала трудности в общении со сверстниками. Более того, она им не очень-то нравилась. Она не чуралась компании, участвуя в школьном хоре и покуривая травку с другими девчонками в туалете, но вместе с тем все время чувствовала себя не на месте, не ко двору в датском пригороде. Она всегда стремилась самостоятельно зарабатывать деньги. Одиннадцатилетней – разносила почту, а затем устроилась на неполный рабочий день продавать хлеб в булочной. Пища тем не менее не представляла для Бриджит жизненной необходимости: в тринадцать лет ее рост составлял пять футов одиннадцать дюймов, а весила она каких-то жалких девяносто фунтов. Получив кличку «жираф» от своих одноклассников, Бриджит отличалась повышенной активностью и была подвержена поразительным всплескам энергии. Ее подростковые грезы могут рассказать многое: по ее словам, Бриджит всегда хотела стать ветеринаром и писать стихи. И ставя перед собой цели как общественно полезные, так и романтические, она никогда не могла окончательно решить для себя, кем все-таки будет – Флоуренс Найтингейл (Медсестра, героиня Первой мировой войны.– Прим. ред. ) или кем-то еще более блистательным. Ее отец Свен воспитывал в долговязой девушке-подростке уверенность в себе. Его девиз: «Будь вежливой и никогда не бойся задавать вопросы». Бриджит, как выяснилось, никогда не стремилась быть чересчур вежливой, ибо успех, которого она сперва и не очень-то добивалась, пришел к ней легко и быстро. В семнадцать лет Бриджит, наслаждавшуюся стаканчиком вина в кафе «Педерокса» копенгагенского района Грабодретр, случайно заметила фотограф Марианна Дирс. Она спросила, не пробовалась ли Бриджит на фотомодель. Та ответила, что слишком уродлива для этой цели. Бриджит также поведала Марианне, что ненавидит свою жизнь, рассказав, как в школьные годы все время плакала, считая себя слишком высокой и худой. Поняв, что Бриджит потрясающе красива, Марианна предложила ей позировать. Затем послала фотографии в один из престижных копенгагенских домов моды, возглавляемый Трайс Томсен. Трайс вспоминает: «Я сразу же поняла, что эта девушка не похожа на других. Но, чтобы убедить ее поверить в себя, потребовалось время. Я решила сделать ей короткую прическу, подчеркнуть длинные ноги. Теперь она выглядела как богиня». Увидев свои фотографии, Бриджит сразу же прониклась чувством эгоцентризма и уверенности в себе. По словам Трайс, «Бриджит, наконец, осознала, что с ней происходит, и ее честолюбие возросло. Ею овладела решимость сделать себе имя. Любовники или друзья – все стало для нее не так важно. Амбиции взяли верх». Желая добиться успеха, Бриджит еще до восемнадцати лет ушла из дома, чтобы работать у Трайс, которая стала создавать из нее «лицо восьмидесятых». Следуя по проторенной дороге фотомоделей, она вступила на усыпанный золотом маршрут между Парижем, Миланом и Римом, переезжая с фотосеанса на фотосеанс. Когда ей исполнилось семнадцать с половиной, Бриджит начала работать на итальянскую фирму спортивной одежды, снимаясь у фотографа Монте Шэдоу, с которым провела три недели на Сейшелах. С самого начала она его покорила. Монте вспоминает: «Бриджит была высокой и сильной, пышущей здоровьем и очень сексуальной. Но странное сочетание. С одной стороны, она напоминала потерявшегося ребенка, а с другой – неукротимого и любившего приключения юнца. Через четыре дня после того, как мы приехали на Сейшелы, там начался переворот. Бриджит настаивала, чтобы ей разрешили пойти посмотреть на беспорядки, хотя я и приказал ей не высовываться. Тогда она ушла одна, и на несколько часов ее взяли заложницей. Бриджит импульсивный человек, никогда не обдумывающий свой следующий шаг». Будучи индивидуалистом по натуре, Джит, как ее называли близкие, тем не менее не была одинока. Некоторое время она нежилась в лучах той известности, которую тело амазонки принесло ей в Милане. По словам Монте, «на приемах Бриджит появлялась в чересчур открытых нарядах. Она любила, когда люди обсуждали ее и она была в центре внимания. Она была королевой Милана, диско-звездой». Вскоре она стала жить с миланским антрепренером фотомоделей Лукка Росси. Он обеспечивал ей чувство безопасности, пока она ждала успеха, который, как она считала, принадлежал ей по праву. Ее близкий друг, также миланский фотограф Риккардо Гэй рассказывает о Бриджит тех дней: «Не было сомнений, что она сделает себе имя. В ней чувствовалось нечто магическое, чувственное, стильное. Она была как вулкан чувств на пороге извержения». Однако, пока извержения не произошло, вулкан оставался спящим. В 1982 году Бриджит встретила музыканта, Каспера Уиндинга, и переехала в его трехкомнатную квартиру на копенгагенской Кронпринцессгаде. Каспер преуспевал, любил Бриджит, и спокойная домашняя жизнь представлялась неизбежной. Вскоре они поженились, она забеременела, и перспектива стать звездой моды вроде бы отдалилась. Ее будущее, на первый взгляд, казалось предопределенным, особенно после рождения сына Джулиана. Позже она будет утверждать, что хотела назвать Джулиана Сильвестром, в честь героя фильма «Рокки» Сталлоне, но Каспер, из чувства ревности к ее детской прихоти, не позволил ей этого сделать. Маловероятно, однако, что Каспер мог бы когда-либо удержать Бриджит. Она была женщиной волевой, не знала никаких тормозов и жаждала славы, так что, когда Дино Де Лаурентис предложил ей сниматься, никто, даже Джулиан, не мог удержать ее. На протяжении почти целого года Де Лаурентис искал свою Красную Соню – актрису на роль амазонки, героини его предполагаемого одноименного фильма, рассказывающего историю женщины – подобия Конана. Путешествуя по свету, он задался целью найти уникальную женщину, полную огня и страсти, способную воссоздать на экране образ легендарной воительницы Хоуарда. И вот счастливый случай – Бриджит Нильсен, украшающая собой обложку журнала мод. Рассмотрев ее фотографию, Де Лаурентис, известный ценитель женского тела, сразу понял, что свою Красную Соню он наконец-то нашел. Последняя находка Де Лаурентиса, звезда будущего и открытие 1984 года, Бриджит Нильсен помчалась в Лондон, чтобы взять уроки боя на мечах у эксперта – Майка Финна. Там она дала свое первое интервью прессе на английском языке. Виктор Дэвис из «Лондон дейли экспресс» нашел Бриджит «дружелюбной» и «добросердечной». Затем была студия Понтини в Риме, где без долгих проволочек, 24 сентября, планировалось приступить к съемкам. Американский режиссер Ричард Флейшер рассчитывал завершить фильм в течение одиннадцати недель, включая съемки на натуре в итальянской области Абруцци. Флейшер с восторгом вспоминал: «У Бриджит – много задора, восхитительное тело, и вообще она – потрясающая девушка». Главные роли должны были играть Бриджит и еще две кинозвезды – вездесущая Сэндел Бергман и исполнитель главной мужской роли Арнольд Шварценеггер, который заинтересовал Бриджит своей мужской статью. Мария Шрайвер, охваченная, возможно, предчувствием неизбежной беды, советовала Арнольду не ездить в Рим и не соглашаться на роль в новейшей феерии Де Лаурентиса. Арнольд и вправду попытался выйти из игры под предлогом неприятия сценария, но не смог нарушить контрактные обязательства, связывавшие его с Де Лаурентисом. И вот он в Риме, на съемочной площадке «Красной Сони», лицом к лицу – впервые в жизни – с Бриджит Нильсен. Каждый из них научился пользоваться своим обаянием, чтобы пленять всех, кто попадается на пути. Но сейчас они оба осознали, что встретились с достойным противником. Ибо со многих точек зрения Бриджит Нильсен была двойником Арнольда, его зеркальным отражением в женском облике, его вторым "я". Их обоих сжигало неукротимое честолюбие: Арнольда оно привело к одиссее по четырем континентам, завершившейся стабильной жизнью в Голливуде, Бриджит – заставило отказаться от маленького сына Джулиана в Дании, оставив его со своим вскоре уже бывшим мужем Каспером. Оба они были искателями приключений -выходцами из Европы, преисполненными решимости покорить Америку. Их обаяние не знало преград и могло быть пущено в ход по первому желанию, они были неотразимы и могли поймать любого в свою паутину, из которой практически невозможно было выпутаться. Арнольд отточил каждую грань своего имиджа за годы карьеры на сцене. С Бриджит все было по-другому – в свои двадцать один год она уже необъяснимым образом стала обольстительницей мирового класса. Обаяние и шарм – опасный подарок богов, который хотя и открывает многие двери, но вместе с тем способен быстро завести обольстителя в области неизведанного, с которым он или она не смогут совладать. Не подлежит сомнению, что обаяние Бриджит Нильсен завело ее очень далеко и быстро приковало к ней беспрецедентное внимание прессы. Через три с половиной года после съемок «Красной Сони» автор настоящей книги брала у Бриджит интервью и тем самым получила возможность заглянуть во внутренний мир этой женщины, превратившей в раба сперва Арнольда Шварценеггера, а затем Сильвестра Сталлоне.
В начале 1988 года, придя к ней, чтобы взять интервью для сенсационного материала в американском иллюстрированном журнале, я встретила Бриджит одетой в облегающий костюм от Аззедайн Алайи. Она была словно золотодобытчик – прямо таки увешана золотом: здесь украшение от Булгари, там – от Картье, а тут – созвездие бриллиантов в еще одной массивной золотой оправе изысканного итальянского фасона. Интервью было первым в американском журнале после развода Бриджит с Сильвестром Сталлоне, но она беспечно отвечала на все вопросы, не проявляя чувств, как будто все любовные дела Бриджит совсем не касались. Она потягивала пиво, прикуривала «Мальборо» одну сигарету от другой и давала понять, что интервью интересует ее не больше, чем жевательная резинка. Но все это до тех пор, пока я не заговорила об астрологии. Как-то между делом я заметила, что изучала этот предмет, и тут она вся преобразилась. Я упомянула, что ее солнечный знак – рак, и стало ясно – Нильсен преисполнена решимости продолжить дискуссию, надеясь услышать мое истолкование событий, предначертанных ей звездами. Внезапно на меня обрушилась лавина внимания и заботливости. Не выпью ли я амаретто? А, может быть, чуть-чуть коньяку? А, может каппучино? Или, коли вы англичанка, чашечка чая будет более уместной? О, какое у вас прекрасное обручальное кольцо! А давно вы замужем? А вы счастливы? Ее заинтересованность и стремление услужить казались совершенно искренними. В мгновение ока мы были сестрами из модного дома Алайи. Создавая атмосферу интимности, Бриджит, словно случайно, заметила, что очень хотела бы обсудить свое астрологическое предначертание. Если бы кто-нибудь при сем присутствовал, то вполне бы мог прийти к выводу, что в данный конкретный момент для Бриджит Нильсен, стремящейся вычислить по расположению звезд свою судьбу, я стала самым важным человеком в мире. Во время интервью, хотя с момента первой встречи Нильсен с Арнольдом прошел уже изрядный срок, на просьбу рассказать о нем она ответила весьма кратко: «Ну, я не так уж хорошо знала Арнольда». Это, однако, не соответствовало истине. В первые дни в Риме Арнольд дал ей понять, что они всего лишь работают вместе и что их взаимоотношения не будут выходить за рамки чисто деловых. Он еще не осознал, что у них с Бриджит есть одна характерная черта, которая сыграет ключевую роль в судьбах обоих: необычайно сильная воля к победе. Вспоминая решимость Арнольда не поддаваться ее чарам, Бриджит позднее поведала своему телохранителю Майку Кантацеззи: «Выхода не было. Я этого хотела, а значит, и должна была добиться во что бы то ни стало». И она своего добилась. Вскоре после их первой встречи, Бриджит удалось соблазнить Арнольда. И, надо сказать, это было не очень-то трудно. По словам давнишней подружки Арнольда Сью Мори, он позднее сравнивал Бриджит с ней – чувственная и незакомплексованная, она хотела заниматься любовью где угодно, когда угодно и как угодно. Слухи об их взаимоотношениях настолько широко распространились, что даже «Венский курьер», обычно стремившийся уберечь имидж сына своей родины от нападок, 11 октября поместил заметку, рассказывающую о взаимных чувствах, вспыхнувших у Арнольда Шварценеггера и Бриджит Нильсен. В ноябре Аурелия Шварценеггер навестила Арнольда на съемочной площадке «Красной Сони» в Риме и к своему ужасу обнаружила, что он впутался в безумную связь с датской секс-бомбой Бриджит Нильсен. Как только Аурелия увидела ее, обращаясь к Арнольду, она воскликнула: «Господи, кто эта дура?» Привыкшая совершать престижные посещения церкви с Марией Шрайвер и предвкушая сладостную перспективу стать бабушкой, породнившись с Кеннеди, Аурелия, вполне земная и простая женщина, бросила на искательницу приключений, околдовавшую ее сына, взгляд, полный разочарования. Арнольд рассказал Сью Мори, что подозревающая неладное Мария внедрила в съемочную группу шпионов, доносящих о каждом его шаге. Это случилось после переезда актеров фильма «Красная Соня» в Абруцци на натурные съемки. Безрассудно закусив удила, Арнольд отказался оборвать свою любовную связь, поскольку он и Бриджит буквально пьянели от сексуальной близости друг с другом. Она была одержима им. И Арнольд, уже практически обрученный с Марией Шрайвер, понял, что он изо дня в день все больше влюбляется в Бриджит. Она вдохновляла Арнольда и презирала опасность, которую чуть ли не открыто навлекала на себя. Арнольд также, должно быть, смаковал это ощущение неизведанного – нечто такое, чего он, по всей вероятности, никогда не испытывал. Возможно, он никогда не проходил через обычные подростковые ритуалы ухаживания и никогда его не бросало в дрожь от сочетания страха и наслаждения, ужаса перед тем, что его сексуальные устремления могут быть обнаружены, и предвкушения сладости запретного плода. Да, он жил с Сью Мори, когда ухаживал за Марией, но это было в самом начале их взаимоотношений. Теперь же они были вместе в течение уже более семи лет, и свадьба становилась практически неизбежной. Он, конечно же, избранник Марии. Но несмотря на то, что Арнольд знал о ее шпионах, по возвращении из Рима, на обеде с Сью, он хвастался ей, как вместе с Бриджит обводил их вокруг пальца. Среди работников телевидения и кино бытовало выражение: «Все, что на натуре,– несерьезно». Это значит: когда камеры остановлены и картина завершена, интрижкам тоже приходит конец. Принимая во внимание присущий Арнольду самоконтроль и его способность принимать верные решения при любых жизненных обстоятельствах, в сочетании с умением использовать любое благоприятное стечение событий себе на пользу, можно было бы ожидать окончания романа с Бриджит по завершении съемок и отъезде из Рима. Австрийская пресса намекала на эту интрижку, но слухи о ней в американские газеты и журналы еще не просочились. Мария, возможно, получала донесения от своих «шпионов», но измена Арнольда пока не стала предметом общественного обсуждения. Короче говоря, мосты, казалось, еще не были сожжены. В любом случае, если бы достоянием гласности стала связь Арнольда с Бриджит, практически не более, чем молоденькой актрисулькой, это похоронило бы его роман с Марией, и он с треском был бы вышвырнут за ворота замка короля Артура, попутно разрушив до основания свой имидж в прессе. И тем не менее 9 декабря Бриджит и Арнольд вместе вылетели в Вену. Из-за тумана самолет прибыл из Рима, опоздав на полсуток. Они остановились в венском отеле «Хилтон». Затем, отбросив всяческую осторожность, Арнольд повел Бриджит к своему старому другу Бернду Циммерманну. Посещение циммерманновского «Центра здоровья» на Кайзерштрассе вылилось в довольно обширный прием, на котором присутствовали представители венской прессы. Кое-кто из журналистов, бросив взгляд на Арнольда и Джит, сразу же верно оценил ситуацию. К вящему удивлению собравшихся, Арнольд лишь укрепил их подозрения, позируя перед объективами вместе с Бриджит, крепко прижав ее к себе. Стоя рядом, они наяву воплощали арийский идеал – сильные, высокие, уверенные в себе. Бриджит, с такой же ослепительно обворожительной улыбкой на лице, что и у Арнольда, бесстыдно глядела прямо в камеру.
Она, возможно, осознавала, что они с Арнольдом – блистательная пара, которую, вероятно, отыскали и свели вместе сами боги. Этим субботним вечером Циммерманн, очарованный, должно быть, Бриджит, пригласил ее и Арнольда в принадлежащий Гуга Рейнпрехту бар «Гринцингер», где они пировали, наслаждаясь ветчиной, яйцами и кислой капустой, заедая все это булочками с тмином, а на сладкое лакомясь зальцбургскими пирожными и штруделями. Затем они вернулись в бар Климмта в «Хилтоне», где проговорили до двух часов ночи. Партнер Арнольда по бизнесу и его наставник Джим Лоример случайно или намеренно оказался в это время в Вене. Вспомнив об осторожности, Арнольд оставил Бриджит в «Хилтоне», отправившись с Джимом на воскресный завтрак с американским послом в Австрии Хелен Ван Дамм. Весьма вероятно – в свете последовавших событий – Арнольд поведал подробности своего страстного увлечения Бриджит старшему товарищу. Но и совет консервативного Лоримера порвать с Бриджит не произвел на Арнольда должного впечатления. И хотя Джит должна была покинуть Вену в это же воскресенье, Арнольд, воспротивившись этому, забрал ее с собой в Мюнхен. «Венский курьер», осведомленный об этом факте, отозвался заметкой на тему, где утверждалось, что Арнольд и Бриджит очень подходят друг другу. 27 декабря недремлющий «Курьер» сообщил, что Арнольд вовсю рекомендовал Бриджит своему агенту Лу Питту из «Интернэшнл Криэйтив Мэнеджмент». Арнольд неистово и откровенно восторгался Бриджит: «Она как райская птица. Если бы я мог, я завтра же привез бы ее в Голливуд». До сей поры американская пресса не замечала измены Арнольда. Но вместо того, чтобы возблагодарить звезды, Арнольд решил сыграть с судьбой злую шутку, взяв Бриджит с собой на ежегодные лыжные каникулы – чисто мужское развлечение, до которого Мария обычно не допускалась. На этот раз Арнольд поехал туда в компании Нильсен и трех приятелей – Эрика Холма, Бернда Циммерманна и Вольфганга Спикера, владельца центра здоровья в Мюнхене. В Аксамсе, крохотном лыжном курорте в двенадцати милях от Инсбрука, они поселились в отеле, принадлежавшем двум друзьям Арнольда – австрийскому чемпиону по лыжам Клаусу Хайдеггеру и его жене – американке Джейми, тренеру по аэробике. Хотя Аксамс дважды служил местом проведения зимних Олимпийский игр, в обычные дни это была типичная тирольская деревушка – идеальная декорация для любовного романа, требующего уединения. Однако Бриджит, никогда не мирившаяся с отсутствием внимания, вскоре взбудоражила всех местных жителей, покупая лыжное снаряжение в лавочке около отеля. Они прожили у Хайдеггеров лишь два или три дня, наслаждаясь пребыванием в типично швейцарской гостинице с сауной. Гостиница Хайдеггеров, сегодня уже сменившая владельца и название и известная как «Соннпарк», была милой, непретенциозной и простой – как раз такое место, куда Арнольд никогда бы не взял Марию. Во время их поездок в Австрию Мария и Арнольд путешествовали по высшему разряду, останавливаясь в одном из лучших отелей Граца или как-то раз – в «Шлосс Фушль» близ Зальцбурга, шикарном курортном местечке, частенько привечающем королей и королев. Мария и Бриджит, и это было очевидно, принадлежали к прямо противоположным мирам: Мария была оберегаемой – принцессой из рода Кеннеди, а Бриджит – яркой и любящей наслаждаться жизнью фотомоделью. Как это ни покажется забавным, но обе женщины не скрывали своих честолюбивых устремлений, хотя каждая по-своему. Находящаяся в привилегированном положении Мария работала над своей карьерой куда более усердно, в то время как Бриджит, умудренная улицей искательница приключений, была дилетанткой, не желавшей учиться своему мастерству сколько-нибудь продолжительное время. В то время как Мария стоически отказывалась пользоваться выгодами своего происхождения, обучаясь искусству достижения успеха, Бриджит, с ее непревзойденной внешностью и телом, упорно торговала только ими и ничем более. 9 января 1985 года «Тирольская хроника» опубликовала снимок всей компании за обедом у Хайдеггеров. Бриджит на снимке не было. Но Арнольд должен был понять, что американская пресса доберется до его любовной интрижки. Это был лишь вопрос времени. Как бы то ни было, но он слишком долго искушал судьбу – вероятно, подобно сенатору Гэри Харту, который последует по его стопам – подсознательно стремясь вырыть себе яму и пожертвовать своим блестящим будущим. И Гэри Харт, и Арнольд принадлежали к числу людей, обладающих властью и потенциальными возможностями, и оба явно наслаждались предоставившимся случаем подергать птицу счастья за хвост, попытаться пролететь у самого солнца, бросая вызов богам, способным уничтожить их. Чем больше щекочет нервы опасность, тем сильнее она опьяняет. Арнольд, самонадеянно отдавшись своему желанию, должно быть, полагал, что как бы близко к краю пропасти он ни осмелился подойти, все равно не сорвется. Однажды он сказал: «Я никогда не буду спускаться по безопасному склону, это скучно. Я все время иду на риск». Арнольд всегда ставил во главу угла честолюбие и успех, приносящий радости жизни. И все же на короткое время он отклонился от предначертанной ему судьбой прямой дороги, рискуя быть обнаруженным, выставленным на посмешище и ставя под смертельный удар свои отношения с Марией Шрайвер. Возможно, он так сильно рисковал, потому что где-то в глубине души надеялся, что эта интрижка взорвет его связь с Марией. Кроме того, он, возможно, в какой-то момент и в самом деле поддался такому искушению, чтобы связать свою жизнь с Бриджит. Как он позднее признавался Сью Мори, в Бриджит он влюбился. Не только в сексуальном плане, хотя, по его словам, она в этом отношении была чем-то невероятным, но и потому, что где-то в душе она была уязвима и позволила Арнольду понять это. И так же, как он, она была отчаянной, не обращающей внимания на условности и, несомненно, чувственной. И все же рассудительный внутренний голос, редко подводивший Арнольда, должно быть, сказал ему, что Бриджит для него – это уж слишком: слишком уж опрометчивая, слишком безответственная. Арнольд не был бы Арнольдом, если бы не почувствовал, что Бриджит может не только уничтожить себя, но и их обоих. Касалось ли это любви или чего иного, но он всегда ставил самосохранение на первый план. Кроме того, помимо его животного инстинкта, был и еще один фактор, беспокоивший Арнольда,– отношение Бриджит к своему сыну Джулиану. Сью Мори рассказывала, что позже он признавался: «Я любил ее, но уважать не мог. Ведь она буквально выбросила своего сына на помойку... И для меня была слишком безрассудной». 11 января 1985 года он возвращался в Америку на «Конкорде» один. Одетый в коричневую кожаную куртку, Арнольд выглядел задумчивым и грустным. Может быть, он размышлял о том, что их благословленный звездами роман завершился и он видел ее в последний раз, и что Бриджит уже никогда больше не войдет в его жизнь. Может быть. Но скорее это было не так. Ибо Бриджит относилась к слепым силам природы и, как и сам Арнольд, сжигаемая честолюбием, была преисполнена решимости претворить в жизнь стремление своей души.
В начале 1988 года, придя к ней, чтобы взять интервью для сенсационного материала в американском иллюстрированном журнале, я встретила Бриджит одетой в облегающий костюм от Аззедайн Алайи. Она была словно золотодобытчик – прямо таки увешана золотом: здесь украшение от Булгари, там – от Картье, а тут – созвездие бриллиантов в еще одной массивной золотой оправе изысканного итальянского фасона. Интервью было первым в американском журнале после развода Бриджит с Сильвестром Сталлоне, но она беспечно отвечала на все вопросы, не проявляя чувств, как будто все любовные дела Бриджит совсем не касались. Она потягивала пиво, прикуривала «Мальборо» одну сигарету от другой и давала понять, что интервью интересует ее не больше, чем жевательная резинка. Но все это до тех пор, пока я не заговорила об астрологии. Как-то между делом я заметила, что изучала этот предмет, и тут она вся преобразилась. Я упомянула, что ее солнечный знак – рак, и стало ясно – Нильсен преисполнена решимости продолжить дискуссию, надеясь услышать мое истолкование событий, предначертанных ей звездами. Внезапно на меня обрушилась лавина внимания и заботливости. Не выпью ли я амаретто? А, может быть, чуть-чуть коньяку? А, может каппучино? Или, коли вы англичанка, чашечка чая будет более уместной? О, какое у вас прекрасное обручальное кольцо! А давно вы замужем? А вы счастливы? Ее заинтересованность и стремление услужить казались совершенно искренними. В мгновение ока мы были сестрами из модного дома Алайи. Создавая атмосферу интимности, Бриджит, словно случайно, заметила, что очень хотела бы обсудить свое астрологическое предначертание. Если бы кто-нибудь при сем присутствовал, то вполне бы мог прийти к выводу, что в данный конкретный момент для Бриджит Нильсен, стремящейся вычислить по расположению звезд свою судьбу, я стала самым важным человеком в мире. Во время интервью, хотя с момента первой встречи Нильсен с Арнольдом прошел уже изрядный срок, на просьбу рассказать о нем она ответила весьма кратко: «Ну, я не так уж хорошо знала Арнольда». Это, однако, не соответствовало истине. В первые дни в Риме Арнольд дал ей понять, что они всего лишь работают вместе и что их взаимоотношения не будут выходить за рамки чисто деловых. Он еще не осознал, что у них с Бриджит есть одна характерная черта, которая сыграет ключевую роль в судьбах обоих: необычайно сильная воля к победе. Вспоминая решимость Арнольда не поддаваться ее чарам, Бриджит позднее поведала своему телохранителю Майку Кантацеззи: «Выхода не было. Я этого хотела, а значит, и должна была добиться во что бы то ни стало». И она своего добилась. Вскоре после их первой встречи, Бриджит удалось соблазнить Арнольда. И, надо сказать, это было не очень-то трудно. По словам давнишней подружки Арнольда Сью Мори, он позднее сравнивал Бриджит с ней – чувственная и незакомплексованная, она хотела заниматься любовью где угодно, когда угодно и как угодно. Слухи об их взаимоотношениях настолько широко распространились, что даже «Венский курьер», обычно стремившийся уберечь имидж сына своей родины от нападок, 11 октября поместил заметку, рассказывающую о взаимных чувствах, вспыхнувших у Арнольда Шварценеггера и Бриджит Нильсен. В ноябре Аурелия Шварценеггер навестила Арнольда на съемочной площадке «Красной Сони» в Риме и к своему ужасу обнаружила, что он впутался в безумную связь с датской секс-бомбой Бриджит Нильсен. Как только Аурелия увидела ее, обращаясь к Арнольду, она воскликнула: «Господи, кто эта дура?» Привыкшая совершать престижные посещения церкви с Марией Шрайвер и предвкушая сладостную перспективу стать бабушкой, породнившись с Кеннеди, Аурелия, вполне земная и простая женщина, бросила на искательницу приключений, околдовавшую ее сына, взгляд, полный разочарования. Арнольд рассказал Сью Мори, что подозревающая неладное Мария внедрила в съемочную группу шпионов, доносящих о каждом его шаге. Это случилось после переезда актеров фильма «Красная Соня» в Абруцци на натурные съемки. Безрассудно закусив удила, Арнольд отказался оборвать свою любовную связь, поскольку он и Бриджит буквально пьянели от сексуальной близости друг с другом. Она была одержима им. И Арнольд, уже практически обрученный с Марией Шрайвер, понял, что он изо дня в день все больше влюбляется в Бриджит. Она вдохновляла Арнольда и презирала опасность, которую чуть ли не открыто навлекала на себя. Арнольд также, должно быть, смаковал это ощущение неизведанного – нечто такое, чего он, по всей вероятности, никогда не испытывал. Возможно, он никогда не проходил через обычные подростковые ритуалы ухаживания и никогда его не бросало в дрожь от сочетания страха и наслаждения, ужаса перед тем, что его сексуальные устремления могут быть обнаружены, и предвкушения сладости запретного плода. Да, он жил с Сью Мори, когда ухаживал за Марией, но это было в самом начале их взаимоотношений. Теперь же они были вместе в течение уже более семи лет, и свадьба становилась практически неизбежной. Он, конечно же, избранник Марии. Но несмотря на то, что Арнольд знал о ее шпионах, по возвращении из Рима, на обеде с Сью, он хвастался ей, как вместе с Бриджит обводил их вокруг пальца. Среди работников телевидения и кино бытовало выражение: «Все, что на натуре,– несерьезно». Это значит: когда камеры остановлены и картина завершена, интрижкам тоже приходит конец. Принимая во внимание присущий Арнольду самоконтроль и его способность принимать верные решения при любых жизненных обстоятельствах, в сочетании с умением использовать любое благоприятное стечение событий себе на пользу, можно было бы ожидать окончания романа с Бриджит по завершении съемок и отъезде из Рима. Австрийская пресса намекала на эту интрижку, но слухи о ней в американские газеты и журналы еще не просочились. Мария, возможно, получала донесения от своих «шпионов», но измена Арнольда пока не стала предметом общественного обсуждения. Короче говоря, мосты, казалось, еще не были сожжены. В любом случае, если бы достоянием гласности стала связь Арнольда с Бриджит, практически не более, чем молоденькой актрисулькой, это похоронило бы его роман с Марией, и он с треском был бы вышвырнут за ворота замка короля Артура, попутно разрушив до основания свой имидж в прессе. И тем не менее 9 декабря Бриджит и Арнольд вместе вылетели в Вену. Из-за тумана самолет прибыл из Рима, опоздав на полсуток. Они остановились в венском отеле «Хилтон». Затем, отбросив всяческую осторожность, Арнольд повел Бриджит к своему старому другу Бернду Циммерманну. Посещение циммерманновского «Центра здоровья» на Кайзерштрассе вылилось в довольно обширный прием, на котором присутствовали представители венской прессы. Кое-кто из журналистов, бросив взгляд на Арнольда и Джит, сразу же верно оценил ситуацию. К вящему удивлению собравшихся, Арнольд лишь укрепил их подозрения, позируя перед объективами вместе с Бриджит, крепко прижав ее к себе. Стоя рядом, они наяву воплощали арийский идеал – сильные, высокие, уверенные в себе. Бриджит, с такой же ослепительно обворожительной улыбкой на лице, что и у Арнольда, бесстыдно глядела прямо в камеру.
Она, возможно, осознавала, что они с Арнольдом – блистательная пара, которую, вероятно, отыскали и свели вместе сами боги. Этим субботним вечером Циммерманн, очарованный, должно быть, Бриджит, пригласил ее и Арнольда в принадлежащий Гуга Рейнпрехту бар «Гринцингер», где они пировали, наслаждаясь ветчиной, яйцами и кислой капустой, заедая все это булочками с тмином, а на сладкое лакомясь зальцбургскими пирожными и штруделями. Затем они вернулись в бар Климмта в «Хилтоне», где проговорили до двух часов ночи. Партнер Арнольда по бизнесу и его наставник Джим Лоример случайно или намеренно оказался в это время в Вене. Вспомнив об осторожности, Арнольд оставил Бриджит в «Хилтоне», отправившись с Джимом на воскресный завтрак с американским послом в Австрии Хелен Ван Дамм. Весьма вероятно – в свете последовавших событий – Арнольд поведал подробности своего страстного увлечения Бриджит старшему товарищу. Но и совет консервативного Лоримера порвать с Бриджит не произвел на Арнольда должного впечатления. И хотя Джит должна была покинуть Вену в это же воскресенье, Арнольд, воспротивившись этому, забрал ее с собой в Мюнхен. «Венский курьер», осведомленный об этом факте, отозвался заметкой на тему, где утверждалось, что Арнольд и Бриджит очень подходят друг другу. 27 декабря недремлющий «Курьер» сообщил, что Арнольд вовсю рекомендовал Бриджит своему агенту Лу Питту из «Интернэшнл Криэйтив Мэнеджмент». Арнольд неистово и откровенно восторгался Бриджит: «Она как райская птица. Если бы я мог, я завтра же привез бы ее в Голливуд». До сей поры американская пресса не замечала измены Арнольда. Но вместо того, чтобы возблагодарить звезды, Арнольд решил сыграть с судьбой злую шутку, взяв Бриджит с собой на ежегодные лыжные каникулы – чисто мужское развлечение, до которого Мария обычно не допускалась. На этот раз Арнольд поехал туда в компании Нильсен и трех приятелей – Эрика Холма, Бернда Циммерманна и Вольфганга Спикера, владельца центра здоровья в Мюнхене. В Аксамсе, крохотном лыжном курорте в двенадцати милях от Инсбрука, они поселились в отеле, принадлежавшем двум друзьям Арнольда – австрийскому чемпиону по лыжам Клаусу Хайдеггеру и его жене – американке Джейми, тренеру по аэробике. Хотя Аксамс дважды служил местом проведения зимних Олимпийский игр, в обычные дни это была типичная тирольская деревушка – идеальная декорация для любовного романа, требующего уединения. Однако Бриджит, никогда не мирившаяся с отсутствием внимания, вскоре взбудоражила всех местных жителей, покупая лыжное снаряжение в лавочке около отеля. Они прожили у Хайдеггеров лишь два или три дня, наслаждаясь пребыванием в типично швейцарской гостинице с сауной. Гостиница Хайдеггеров, сегодня уже сменившая владельца и название и известная как «Соннпарк», была милой, непретенциозной и простой – как раз такое место, куда Арнольд никогда бы не взял Марию. Во время их поездок в Австрию Мария и Арнольд путешествовали по высшему разряду, останавливаясь в одном из лучших отелей Граца или как-то раз – в «Шлосс Фушль» близ Зальцбурга, шикарном курортном местечке, частенько привечающем королей и королев. Мария и Бриджит, и это было очевидно, принадлежали к прямо противоположным мирам: Мария была оберегаемой – принцессой из рода Кеннеди, а Бриджит – яркой и любящей наслаждаться жизнью фотомоделью. Как это ни покажется забавным, но обе женщины не скрывали своих честолюбивых устремлений, хотя каждая по-своему. Находящаяся в привилегированном положении Мария работала над своей карьерой куда более усердно, в то время как Бриджит, умудренная улицей искательница приключений, была дилетанткой, не желавшей учиться своему мастерству сколько-нибудь продолжительное время. В то время как Мария стоически отказывалась пользоваться выгодами своего происхождения, обучаясь искусству достижения успеха, Бриджит, с ее непревзойденной внешностью и телом, упорно торговала только ими и ничем более. 9 января 1985 года «Тирольская хроника» опубликовала снимок всей компании за обедом у Хайдеггеров. Бриджит на снимке не было. Но Арнольд должен был понять, что американская пресса доберется до его любовной интрижки. Это был лишь вопрос времени. Как бы то ни было, но он слишком долго искушал судьбу – вероятно, подобно сенатору Гэри Харту, который последует по его стопам – подсознательно стремясь вырыть себе яму и пожертвовать своим блестящим будущим. И Гэри Харт, и Арнольд принадлежали к числу людей, обладающих властью и потенциальными возможностями, и оба явно наслаждались предоставившимся случаем подергать птицу счастья за хвост, попытаться пролететь у самого солнца, бросая вызов богам, способным уничтожить их. Чем больше щекочет нервы опасность, тем сильнее она опьяняет. Арнольд, самонадеянно отдавшись своему желанию, должно быть, полагал, что как бы близко к краю пропасти он ни осмелился подойти, все равно не сорвется. Однажды он сказал: «Я никогда не буду спускаться по безопасному склону, это скучно. Я все время иду на риск». Арнольд всегда ставил во главу угла честолюбие и успех, приносящий радости жизни. И все же на короткое время он отклонился от предначертанной ему судьбой прямой дороги, рискуя быть обнаруженным, выставленным на посмешище и ставя под смертельный удар свои отношения с Марией Шрайвер. Возможно, он так сильно рисковал, потому что где-то в глубине души надеялся, что эта интрижка взорвет его связь с Марией. Кроме того, он, возможно, в какой-то момент и в самом деле поддался такому искушению, чтобы связать свою жизнь с Бриджит. Как он позднее признавался Сью Мори, в Бриджит он влюбился. Не только в сексуальном плане, хотя, по его словам, она в этом отношении была чем-то невероятным, но и потому, что где-то в душе она была уязвима и позволила Арнольду понять это. И так же, как он, она была отчаянной, не обращающей внимания на условности и, несомненно, чувственной. И все же рассудительный внутренний голос, редко подводивший Арнольда, должно быть, сказал ему, что Бриджит для него – это уж слишком: слишком уж опрометчивая, слишком безответственная. Арнольд не был бы Арнольдом, если бы не почувствовал, что Бриджит может не только уничтожить себя, но и их обоих. Касалось ли это любви или чего иного, но он всегда ставил самосохранение на первый план. Кроме того, помимо его животного инстинкта, был и еще один фактор, беспокоивший Арнольда,– отношение Бриджит к своему сыну Джулиану. Сью Мори рассказывала, что позже он признавался: «Я любил ее, но уважать не мог. Ведь она буквально выбросила своего сына на помойку... И для меня была слишком безрассудной». 11 января 1985 года он возвращался в Америку на «Конкорде» один. Одетый в коричневую кожаную куртку, Арнольд выглядел задумчивым и грустным. Может быть, он размышлял о том, что их благословленный звездами роман завершился и он видел ее в последний раз, и что Бриджит уже никогда больше не войдет в его жизнь. Может быть. Но скорее это было не так. Ибо Бриджит относилась к слепым силам природы и, как и сам Арнольд, сжигаемая честолюбием, была преисполнена решимости претворить в жизнь стремление своей души.