Норман искоса поглядел на женщину, которая покорно плелась за ним по территории колледжа. На мгновение ему захотелось соприкоснуться с ней сознанием. Но только на мгновение. Велев себе не валять дурака, он двинулся дальше, мысленно беседуя на ходу с миссис Ганнисон.
— Как вам это удалось? — твердила та. Норман призадумался было, забыв, что миссис Ганнисон теперь слышит его мысли.
— Я положил в вашу сумку зеркало принца Руперта из шкафчика с экспонатами. Перекладывая, я завернул его в платок, а когда вы прикоснулись к нему пальцами, тепло, исходящее от вашей кожи, разрушило его. По древним верованиям, отражение в зеркале — это душа человека или, на худой конец, ее образ. Если зеркало разбивается, когда в нем отражается чье-либо лицо, то душа того человека выходит из тела.
— . Поскольку в разговоре не были задействованы органы речи, Норман произнес свою тираду как бы единым духом.
Сквозь щель во мраке проник другой вопрос:
— Куда вы ведете мое тело?
— К себе домой.
— Что вам нужно?
— Душа моей жены.
Наступило молчание. Щель во мраке сомкнулась, потом снова разошлась.
— Вы не можете забрать ее. Я владею ею, как вы владеете моей душой. Она спрятана и подчиняется мне.
— Пускай. Зато я могу удерживать вашу душу, пока вы не согласитесь вернуть душу моей жены в ее тело.
— А если я откажусь?
— Ваш муж реалист, он не поверит в то, что вы ему расскажете. Он обратится к лучшим психиатрам, а в итоге, хотя будет жестоко страдать, отправит ваше тело в сумасшедший дом.
Норман почувствовал в мыслях миссис Ганнисон страх и признание своего поражения. Впрочем, она еще пыталась сопротивляться:
— Вы не сумеете удержать мою душу. Она вам ненавистна, она вызывает у вас отвращение. Ваш мозг извергнет ее.
Тоненький лучик, что пробивался сквозь щель во мраке, сделался вдруг почти ослепительно ярким. Норман мысленно чертыхнулся. Быстро же она освоилась! Он прибавил шаг; женщина, ковылявшая следом за ним, начала задыхаться.
— Первой была Энн, — поневоле Норман вынужден был прислушиваться к воспоминаниям миссис Ганнисон. — Она нанялась ко мне в услужение восемь лет назад.
Этакая хрупкая на вид блондиночка, справлявшаяся, однако, со всей домашней работой. Она была излишне впечатлительна и всего боялась. Вам известно, что людьми можно управлять через страх, не прибегая к физической силе?
Резкое слово, суровый взгляд — важно не то, что ты говоришь, а то, что подразумеваешь. Постепенно Энн наделила меня всей той строгостью, с которой к ней в детстве относились отец, учитель и священник. Я взглядом заставляла ее рыдать, я останавливалась у двери ее спальни, и Энн впадала от ужаса в безумие; повинуясь моим приказаниям, она брала голыми руками горячие кастрюли и сковородки и ждала, пока я не кончу разговаривать с Гарольдом.
Помимо Энн, Норман узнал про Клару и Милли, Мэри и Эрменгард. Он не мог не слушать, не мог сомкнуть щель во мраке, хотя способен был расширить ее.
Подобно омерзительной медузе или некоему мясистому плотоядному растению, душа миссис Ганнисон прилепилась к его душе, как будто тюремщик и пленница неожиданно поменялись местами.
— А еще была Труди, толстая, неуклюжая и недалекая Труди, девушка с фермы. Она преклонялась передо мной, часами возилась с моей одеждой. Я поощряла ее то так, то этак и мало-помалу превратилась для Труди в святую.
Она жила, чтобы добиться моей похвалы. Она готова была сделать для меня что угодно, несмотря на то, что очень часто попадала впросак и вечно чего-то стыдилась…
Наконец они добрались до дома Сейлоров. Поток гнусных мыслей иссяк. Щель во мраке сузилась до размеров крохотной точки.
Норман провел тело миссис Ганнисон в комнату Тэнси и показал на связанную фигуру на полу. Та лежала в той же позе, в какой он ее оставил: глаза закрыты, зубы оскалены, дыхание с хрипом вырывается из груди. Это зрелище кузнечным молотом обрушилось на мозг Нормана, и так уже изнемогавший под натиском сознания миссис Ганнисон.
— Заберите то, что вы вселили в нее, — услышал Норман свой собственный голос.
Черный паук спрыгнул с юбки Тэнси и резво припустил по расстеленному на полу одеялу. Норман действовал без промедления: его каблук раздавил паука, как только тот перебежал на паркет. Он различил приглушенный мысленный стон: «Мой верный Король! Ты покинул меня, ты больше не оживишь ни человеческую плоть, ни дерево, ни камень. Придется мне искать нового помощника».
— Верните то, что вы у нее забрали, — сказал Норман.
Щель во мраке исчезла.
Связанная фигура шевельнулась, словно желая изменить положение. Губы задрожали, глаза раскрылись. Не обращая внимания на черноту, что давила на его мозг, Норман наклонился, разрезал веревки и вынул из-под них прокладки, которыми предусмотрительно обмотал запястья и лодыжки Тэнси. Ему показалось, будто он слышит стук ее сердца.
Голова Тэнси качнулась из стороны в сторону. С губ слетело: «Нормам…» Ресницы затрепетали, тело вздрогнуло — и внезапно в комнате словно расцвел цветок: на лице Тэнси появилось осмысленное выражение, ее руки обняли Нормана за плечи, а из широко раскрытых глаз взглянула на него живая человеческая душа.
Мгновение спустя чернота, давившая на его мозг, куда-то улетучилась.
Окинув их злобным взглядом, миссис Ганнисон отвернулась, вышла из комнаты и направилась к парадной двери. Норман прижал Тэнси к себе и прильнул губами к ее губам.
Глава 20
Глава 21
— Как вам это удалось? — твердила та. Норман призадумался было, забыв, что миссис Ганнисон теперь слышит его мысли.
— Я положил в вашу сумку зеркало принца Руперта из шкафчика с экспонатами. Перекладывая, я завернул его в платок, а когда вы прикоснулись к нему пальцами, тепло, исходящее от вашей кожи, разрушило его. По древним верованиям, отражение в зеркале — это душа человека или, на худой конец, ее образ. Если зеркало разбивается, когда в нем отражается чье-либо лицо, то душа того человека выходит из тела.
— . Поскольку в разговоре не были задействованы органы речи, Норман произнес свою тираду как бы единым духом.
Сквозь щель во мраке проник другой вопрос:
— Куда вы ведете мое тело?
— К себе домой.
— Что вам нужно?
— Душа моей жены.
Наступило молчание. Щель во мраке сомкнулась, потом снова разошлась.
— Вы не можете забрать ее. Я владею ею, как вы владеете моей душой. Она спрятана и подчиняется мне.
— Пускай. Зато я могу удерживать вашу душу, пока вы не согласитесь вернуть душу моей жены в ее тело.
— А если я откажусь?
— Ваш муж реалист, он не поверит в то, что вы ему расскажете. Он обратится к лучшим психиатрам, а в итоге, хотя будет жестоко страдать, отправит ваше тело в сумасшедший дом.
Норман почувствовал в мыслях миссис Ганнисон страх и признание своего поражения. Впрочем, она еще пыталась сопротивляться:
— Вы не сумеете удержать мою душу. Она вам ненавистна, она вызывает у вас отвращение. Ваш мозг извергнет ее.
Тоненький лучик, что пробивался сквозь щель во мраке, сделался вдруг почти ослепительно ярким. Норман мысленно чертыхнулся. Быстро же она освоилась! Он прибавил шаг; женщина, ковылявшая следом за ним, начала задыхаться.
— Первой была Энн, — поневоле Норман вынужден был прислушиваться к воспоминаниям миссис Ганнисон. — Она нанялась ко мне в услужение восемь лет назад.
Этакая хрупкая на вид блондиночка, справлявшаяся, однако, со всей домашней работой. Она была излишне впечатлительна и всего боялась. Вам известно, что людьми можно управлять через страх, не прибегая к физической силе?
Резкое слово, суровый взгляд — важно не то, что ты говоришь, а то, что подразумеваешь. Постепенно Энн наделила меня всей той строгостью, с которой к ней в детстве относились отец, учитель и священник. Я взглядом заставляла ее рыдать, я останавливалась у двери ее спальни, и Энн впадала от ужаса в безумие; повинуясь моим приказаниям, она брала голыми руками горячие кастрюли и сковородки и ждала, пока я не кончу разговаривать с Гарольдом.
Помимо Энн, Норман узнал про Клару и Милли, Мэри и Эрменгард. Он не мог не слушать, не мог сомкнуть щель во мраке, хотя способен был расширить ее.
Подобно омерзительной медузе или некоему мясистому плотоядному растению, душа миссис Ганнисон прилепилась к его душе, как будто тюремщик и пленница неожиданно поменялись местами.
— А еще была Труди, толстая, неуклюжая и недалекая Труди, девушка с фермы. Она преклонялась передо мной, часами возилась с моей одеждой. Я поощряла ее то так, то этак и мало-помалу превратилась для Труди в святую.
Она жила, чтобы добиться моей похвалы. Она готова была сделать для меня что угодно, несмотря на то, что очень часто попадала впросак и вечно чего-то стыдилась…
Наконец они добрались до дома Сейлоров. Поток гнусных мыслей иссяк. Щель во мраке сузилась до размеров крохотной точки.
Норман провел тело миссис Ганнисон в комнату Тэнси и показал на связанную фигуру на полу. Та лежала в той же позе, в какой он ее оставил: глаза закрыты, зубы оскалены, дыхание с хрипом вырывается из груди. Это зрелище кузнечным молотом обрушилось на мозг Нормана, и так уже изнемогавший под натиском сознания миссис Ганнисон.
— Заберите то, что вы вселили в нее, — услышал Норман свой собственный голос.
Черный паук спрыгнул с юбки Тэнси и резво припустил по расстеленному на полу одеялу. Норман действовал без промедления: его каблук раздавил паука, как только тот перебежал на паркет. Он различил приглушенный мысленный стон: «Мой верный Король! Ты покинул меня, ты больше не оживишь ни человеческую плоть, ни дерево, ни камень. Придется мне искать нового помощника».
— Верните то, что вы у нее забрали, — сказал Норман.
Щель во мраке исчезла.
Связанная фигура шевельнулась, словно желая изменить положение. Губы задрожали, глаза раскрылись. Не обращая внимания на черноту, что давила на его мозг, Норман наклонился, разрезал веревки и вынул из-под них прокладки, которыми предусмотрительно обмотал запястья и лодыжки Тэнси. Ему показалось, будто он слышит стук ее сердца.
Голова Тэнси качнулась из стороны в сторону. С губ слетело: «Нормам…» Ресницы затрепетали, тело вздрогнуло — и внезапно в комнате словно расцвел цветок: на лице Тэнси появилось осмысленное выражение, ее руки обняли Нормана за плечи, а из широко раскрытых глаз взглянула на него живая человеческая душа.
Мгновение спустя чернота, давившая на его мозг, куда-то улетучилась.
Окинув их злобным взглядом, миссис Ганнисон отвернулась, вышла из комнаты и направилась к парадной двери. Норман прижал Тэнси к себе и прильнул губами к ее губам.
Глава 20
Входная дверь захлопнулась. Как будто это послужило для нее сигналом, Тэнси мягко оттолкнула Нормана.
— Рано радоваться, Норман, — проговорила она. — Наше счастье по-прежнему в опасности.
Она посмотрела на него так, словно видела перед собой огромную стену, которая скрывала солнце. Отвечая на его изумление, она произнесла шепотом, будто боялась, что. иначе накличет беду:
— Миссис Карр…
Она крепче обняла его, словно чтобы он скорее осознал угрозу.
— Норман, мне страшно. Мне очень страшно. За себя и за тебя. Моя душа столькому научилась. Дела обстоят вовсе не так, как мне думалось. Они гораздо хуже. А миссис Карр…
Норман вдруг ощутил усталость и безразличие. Ну почему, почему все хорошее так быстро проходит? Почему обязательно нужно разрушать даже иллюзию благополучия? Он тупо воззрился на Тэнси, как будто она была видением из опиумных грез.
— Ты в безопасности, — пробормотал он. — Я сражался за тебя, я возвратил тебя и никому не отдам. Они не посмеют и прикоснуться к тебе.
— О, Норман, — Тэнси потупилась, — я знаю, каким ты был смелым и хитроумным. Мне известно, чем ты рисковал и чем пожертвовал ради меня. Ведь ты всего за неделю сумел отказаться от здравомыслия и стойко вынес гнусные мысли той женщины. Ты победил Ивлин Соутелл и миссис Ганнисон в честном бою, играя по их правилам.
Но миссис Карр… — Ее руки задрожали. — О, Норман, она позволила тебе победить их. Она хотела напугать их и использовала для устрашения тебя. Но теперь она сама вступает в игру.
— Нет, Тэнси, нет, — твердил Норман, силясь придумать какой-нибудь довод в поддержку своего заявления.
— Бедняжка, ты так устал, — проговорила она; в голосе ее послышались заботливые нотки. — Я приготовлю тебе коктейль.
У него сложилось впечатление, что она отсутствовала лишь какие-то секунды: он успел только потереть глаза, моргнуть и помотать головой.
— Пойду переоденусь, — сказала Тэнси, оглядывая свой помятый и кое-где порванный костюм, — а потом мы поговорим.
Норман залпом выпил коктейль, налил себе еще. Но, похоже, алкоголь бессилен был поднять его настроение.
Посидев, Норман встал и, пошатываясь, побрел в спальню.
Тэнси надела белое шерстяное платье, которое ему нравилось больше других и которое она в последнее время почему-то избегала носить. Помнится, она сказала, что платье сделалось ей мало. Однако сейчас она, как видно, решила показать ему, что ее тело не утратило девичьей стройности.
— Я как будто переехала в новый дом, — с улыбкой проговорила она. — Или возвратилась в старый после долгой отлучки. Никак не привыкну.
Лишь, теперь Норман заметил, что в ее движениях проскальзывает неуверенность, словно она впервые поднялась с постели после тяжелой болезни.
Она расчесала волосы, и те волной ниспадали ей на плечи; босые ноги придавали ей вид маленькой девочки.
Даже в своем нынешнем, поистине кошмарном состоянии Норман нашел ее чрезвычайно привлекательной.
Он смешал ей коктейль. Она пригубила и отставила стакан.
— Нет, Норман, — сказала жена, — нам нужно поговорить. Мне многим надо с тобой поделиться, а времени у нас, быть может, в обрез.
Он огляделся. Взгляд его на миг задержался на двери комнаты Тэнси. Кивнув, он опустился на кровать. Ощущение того, что он грезит, накурившись опиума, представлялось ему единственной реальностью; странная хрипотца в голосе Тэнси казалась неотъемлемой принадлежностью нездорового сна.
— За всем стоит миссис Карр, — начала Тэнси. — Это она свела миссис Ганнисон с Ивлин Соутелл. Как будто ничего особенного, да? Но женщины предпочитают не разглашать тайн своего колдовства. Они обычно действуют поодиночке. Знания, вернее, частичка их, передаются только от старых к молодым, чаще всего — от матерей к дочерям, но и то скорее по обязанности, чем от чистого сердца.
Миссис Ганнисон — я кое-что узнала о ней, наблюдая за ее душой, — уверена, что ее сотрудничество с Ивлин Соутелл и миссис Карр — уникальный случай, потрясение основ, которое предвещает великие перемены в будущем. Даже теперь мне неизвестны истинные стремления миссис Карр, однако я догадываюсь, что они чудовищно велики. Она вынашивает свои замыслы вот уже три четверти века.
Норман молча слушал, время от времени отпивая из стакана.
— Она выглядит этакой безобидной и глуповатой старушкой, которая печется о нравственности и соблюдении приличий, хотя сама молодится, — продолжала Тэнси.
Норман удивленно посмотрел на нее: ему почудилось, что в ее голосе прозвучала насмешка. Впрочем, подумал он, я, должно быть, ослышался. — Однако она притворяется.
Норм. На деле же она — великолепная актриса. Простоватая и милая на вид, она сохраняет спокойствие там, где взорвалась бы миссис Ганнисон, умеренна там, где Ивлин Соутелл обуяла бы жадность. Она преследует свои цели.
Знаешь, ее идеал — пуританский Массачусетс. Порой мне кажется, что она какими-то таинственными средствами и способами хочет восстановить ту пропитанную суевериями, так называемую теократическую общину.
Своим подручным она внушает ужас. В некотором Роде они — всего лишь подмастерья. Ты познакомился поближе с миссис Ганнисон, а потому поймешь, что это значит, если я скажу, что миссис Ганнисон все время боится, как бы ей не обидеть миссис Карр.
Норман допил коктейль. Его рассудок, вместо того чтобы осознать надвигающуюся угрозу, норовил увернуться от нее. Надо встряхнуться, сказал он себе. Тэнси пододвинула ему свой стакан.
— Страх миссис Ганнисон вполне оправдан, ибо миссис Карр обладает таким могуществом, перед которым заклинания большинства ведьм — детские забавы. Опаснее всего ее глаза. Она не случайно скрывает их за толстыми стеклами очков. Она владеет тем самым сверхъестественным оружием, на защиту от которого направлено так много колдовских чар, оружием, которое настолько хорошо известно во всем мире, что сделалось любимым предметом острот для скептиков. Я говорю о дурном глазе. С его помощью она может наводить порчу и подчинять себе души людей.
До сих пор она держалась в тени, потому что желала наказать своих товарок за различные мелкие провинности и заставить их умолять о прощении. Однако она готовит удар, ибо увидела в тебе опасность для себя. — Тэнси говорила все быстрее и быстрее, и Норман с трудом разбирал ее слова. — Кроме того, во мраке, который клубится в ее мозгу, зреет еще один замысел. Иногда я замечала, что она внимательно присматривается к моим движениям, жестам и.:..
Внезапно яйцо Тэнси побелело.
— Я чувствую ее… она разыскивает меня… она прорывается… Нет! Нет, вы не заставите меня!… Я не буду… Не буду!..
Она упала на колени.
— Не отдавай меня ей, Норман! — воскликнула она, словно перепуганный ребенок. — Не подпускай ее ко мне!
— Не подпущу, — проговорил он, рывком возвращаясь к действительности.
— О… у тебя не получится… Она идет сюда, сама!.. Вот до чего она боится тебя… Она заберет мою душу… Я не могу сказать тебе, что ей нужно… Это просто мерзость!..
Норман схватил жену за плечи.
— Ты должна сказать! — крикнул он. — Что?
Тэнси медленно подняла голову, взглянула Норману в глаза и прошептала:
— Ты знаешь, миссис Карр любит молодость. Она ведет себя как молоденькая девушка. Она окружает себя молодыми людьми, впитывает их чувства, невинность, восторженность. Норман, миссис Карр жаждет юности. Она долго сопротивлялась старению, дольше, чем ты думаешь.
Ей не семьдесят, а все девяносто. Но годы берут свое.
Смерть не пугает ее, но она отдаст что угодно, поверь мне, Норман, что угодно за молодое тело.
Неужели ты не понимаешь? Другим нужна была моя душа, но ей необходимо мое тело. Разве ты не видел, как она на тебя смотрит? Она влюблена в тебя, Норман, эта мерзкая старуха влюблена в тебя. Вот зачем я понадобилась ей. Она хочет вселиться в мое тело, оставив мне свое. Моя душа по, гибнет вместе с ее гнусной плотью. Понимаешь?
Норман тупо глядел в ее испуганные, немигающие, чуть ли не гипнотические глаза.
— Ты должен остановить ее, Норман, остановить единственно возможным способом.
Не сводя с него взгляда, Тэнси встала и, пятясь, вышла из комнаты.
Наверно, в ее взоре и впрямь было нечто гипнотическое; вероятно, такое воздействие оказывал переполнявший ее страх. Норман не успел моргнуть, как Тэнси уже вернулась и вложила ему в руку холодный, угловатый на ощупь предмет.
— Не медли, — проговорила она. — Если ты замешкаешься хотя бы на единый миг, если дашь ей хотя бы малейшую возможность посмотреть на тебя, мы пропали, пропали навсегда. Она — кобра, что плюет ядом в глаза жертве. Готовься, Норман. Она приближается.
Под окном послышались шаги. Со скрипом отворилась входная дверь. Тэнси вдруг прижалась к нему, прильнула влажными губами к его губам. Он крепко поцеловал ее.
— Не медли, милый, — повторила она шепотом и скользнула в сторону.
Норман поднял пистолет. В спальне было темно — Тэнси задернула шторы. В дверном проеме обрисовалась тоненькая фигурка в сером шелковом платье. Блеснули стекла очков. Палец Нормана лег на курок.
Фигура в сером быстро качнула головой.
— Скорее, Норман, скорее! — поторопил голос сбоку.
Фигура в сером не шелохнулась. Пистолет в руке Нормана дрогнул, его дуло дернулось — и уставилось на женщину, которая притаилась в углу комнаты.
— Норман!
— Рано радоваться, Норман, — проговорила она. — Наше счастье по-прежнему в опасности.
Она посмотрела на него так, словно видела перед собой огромную стену, которая скрывала солнце. Отвечая на его изумление, она произнесла шепотом, будто боялась, что. иначе накличет беду:
— Миссис Карр…
Она крепче обняла его, словно чтобы он скорее осознал угрозу.
— Норман, мне страшно. Мне очень страшно. За себя и за тебя. Моя душа столькому научилась. Дела обстоят вовсе не так, как мне думалось. Они гораздо хуже. А миссис Карр…
Норман вдруг ощутил усталость и безразличие. Ну почему, почему все хорошее так быстро проходит? Почему обязательно нужно разрушать даже иллюзию благополучия? Он тупо воззрился на Тэнси, как будто она была видением из опиумных грез.
— Ты в безопасности, — пробормотал он. — Я сражался за тебя, я возвратил тебя и никому не отдам. Они не посмеют и прикоснуться к тебе.
— О, Норман, — Тэнси потупилась, — я знаю, каким ты был смелым и хитроумным. Мне известно, чем ты рисковал и чем пожертвовал ради меня. Ведь ты всего за неделю сумел отказаться от здравомыслия и стойко вынес гнусные мысли той женщины. Ты победил Ивлин Соутелл и миссис Ганнисон в честном бою, играя по их правилам.
Но миссис Карр… — Ее руки задрожали. — О, Норман, она позволила тебе победить их. Она хотела напугать их и использовала для устрашения тебя. Но теперь она сама вступает в игру.
— Нет, Тэнси, нет, — твердил Норман, силясь придумать какой-нибудь довод в поддержку своего заявления.
— Бедняжка, ты так устал, — проговорила она; в голосе ее послышались заботливые нотки. — Я приготовлю тебе коктейль.
У него сложилось впечатление, что она отсутствовала лишь какие-то секунды: он успел только потереть глаза, моргнуть и помотать головой.
— Пойду переоденусь, — сказала Тэнси, оглядывая свой помятый и кое-где порванный костюм, — а потом мы поговорим.
Норман залпом выпил коктейль, налил себе еще. Но, похоже, алкоголь бессилен был поднять его настроение.
Посидев, Норман встал и, пошатываясь, побрел в спальню.
Тэнси надела белое шерстяное платье, которое ему нравилось больше других и которое она в последнее время почему-то избегала носить. Помнится, она сказала, что платье сделалось ей мало. Однако сейчас она, как видно, решила показать ему, что ее тело не утратило девичьей стройности.
— Я как будто переехала в новый дом, — с улыбкой проговорила она. — Или возвратилась в старый после долгой отлучки. Никак не привыкну.
Лишь, теперь Норман заметил, что в ее движениях проскальзывает неуверенность, словно она впервые поднялась с постели после тяжелой болезни.
Она расчесала волосы, и те волной ниспадали ей на плечи; босые ноги придавали ей вид маленькой девочки.
Даже в своем нынешнем, поистине кошмарном состоянии Норман нашел ее чрезвычайно привлекательной.
Он смешал ей коктейль. Она пригубила и отставила стакан.
— Нет, Норман, — сказала жена, — нам нужно поговорить. Мне многим надо с тобой поделиться, а времени у нас, быть может, в обрез.
Он огляделся. Взгляд его на миг задержался на двери комнаты Тэнси. Кивнув, он опустился на кровать. Ощущение того, что он грезит, накурившись опиума, представлялось ему единственной реальностью; странная хрипотца в голосе Тэнси казалась неотъемлемой принадлежностью нездорового сна.
— За всем стоит миссис Карр, — начала Тэнси. — Это она свела миссис Ганнисон с Ивлин Соутелл. Как будто ничего особенного, да? Но женщины предпочитают не разглашать тайн своего колдовства. Они обычно действуют поодиночке. Знания, вернее, частичка их, передаются только от старых к молодым, чаще всего — от матерей к дочерям, но и то скорее по обязанности, чем от чистого сердца.
Миссис Ганнисон — я кое-что узнала о ней, наблюдая за ее душой, — уверена, что ее сотрудничество с Ивлин Соутелл и миссис Карр — уникальный случай, потрясение основ, которое предвещает великие перемены в будущем. Даже теперь мне неизвестны истинные стремления миссис Карр, однако я догадываюсь, что они чудовищно велики. Она вынашивает свои замыслы вот уже три четверти века.
Норман молча слушал, время от времени отпивая из стакана.
— Она выглядит этакой безобидной и глуповатой старушкой, которая печется о нравственности и соблюдении приличий, хотя сама молодится, — продолжала Тэнси.
Норман удивленно посмотрел на нее: ему почудилось, что в ее голосе прозвучала насмешка. Впрочем, подумал он, я, должно быть, ослышался. — Однако она притворяется.
Норм. На деле же она — великолепная актриса. Простоватая и милая на вид, она сохраняет спокойствие там, где взорвалась бы миссис Ганнисон, умеренна там, где Ивлин Соутелл обуяла бы жадность. Она преследует свои цели.
Знаешь, ее идеал — пуританский Массачусетс. Порой мне кажется, что она какими-то таинственными средствами и способами хочет восстановить ту пропитанную суевериями, так называемую теократическую общину.
Своим подручным она внушает ужас. В некотором Роде они — всего лишь подмастерья. Ты познакомился поближе с миссис Ганнисон, а потому поймешь, что это значит, если я скажу, что миссис Ганнисон все время боится, как бы ей не обидеть миссис Карр.
Норман допил коктейль. Его рассудок, вместо того чтобы осознать надвигающуюся угрозу, норовил увернуться от нее. Надо встряхнуться, сказал он себе. Тэнси пододвинула ему свой стакан.
— Страх миссис Ганнисон вполне оправдан, ибо миссис Карр обладает таким могуществом, перед которым заклинания большинства ведьм — детские забавы. Опаснее всего ее глаза. Она не случайно скрывает их за толстыми стеклами очков. Она владеет тем самым сверхъестественным оружием, на защиту от которого направлено так много колдовских чар, оружием, которое настолько хорошо известно во всем мире, что сделалось любимым предметом острот для скептиков. Я говорю о дурном глазе. С его помощью она может наводить порчу и подчинять себе души людей.
До сих пор она держалась в тени, потому что желала наказать своих товарок за различные мелкие провинности и заставить их умолять о прощении. Однако она готовит удар, ибо увидела в тебе опасность для себя. — Тэнси говорила все быстрее и быстрее, и Норман с трудом разбирал ее слова. — Кроме того, во мраке, который клубится в ее мозгу, зреет еще один замысел. Иногда я замечала, что она внимательно присматривается к моим движениям, жестам и.:..
Внезапно яйцо Тэнси побелело.
— Я чувствую ее… она разыскивает меня… она прорывается… Нет! Нет, вы не заставите меня!… Я не буду… Не буду!..
Она упала на колени.
— Не отдавай меня ей, Норман! — воскликнула она, словно перепуганный ребенок. — Не подпускай ее ко мне!
— Не подпущу, — проговорил он, рывком возвращаясь к действительности.
— О… у тебя не получится… Она идет сюда, сама!.. Вот до чего она боится тебя… Она заберет мою душу… Я не могу сказать тебе, что ей нужно… Это просто мерзость!..
Норман схватил жену за плечи.
— Ты должна сказать! — крикнул он. — Что?
Тэнси медленно подняла голову, взглянула Норману в глаза и прошептала:
— Ты знаешь, миссис Карр любит молодость. Она ведет себя как молоденькая девушка. Она окружает себя молодыми людьми, впитывает их чувства, невинность, восторженность. Норман, миссис Карр жаждет юности. Она долго сопротивлялась старению, дольше, чем ты думаешь.
Ей не семьдесят, а все девяносто. Но годы берут свое.
Смерть не пугает ее, но она отдаст что угодно, поверь мне, Норман, что угодно за молодое тело.
Неужели ты не понимаешь? Другим нужна была моя душа, но ей необходимо мое тело. Разве ты не видел, как она на тебя смотрит? Она влюблена в тебя, Норман, эта мерзкая старуха влюблена в тебя. Вот зачем я понадобилась ей. Она хочет вселиться в мое тело, оставив мне свое. Моя душа по, гибнет вместе с ее гнусной плотью. Понимаешь?
Норман тупо глядел в ее испуганные, немигающие, чуть ли не гипнотические глаза.
— Ты должен остановить ее, Норман, остановить единственно возможным способом.
Не сводя с него взгляда, Тэнси встала и, пятясь, вышла из комнаты.
Наверно, в ее взоре и впрямь было нечто гипнотическое; вероятно, такое воздействие оказывал переполнявший ее страх. Норман не успел моргнуть, как Тэнси уже вернулась и вложила ему в руку холодный, угловатый на ощупь предмет.
— Не медли, — проговорила она. — Если ты замешкаешься хотя бы на единый миг, если дашь ей хотя бы малейшую возможность посмотреть на тебя, мы пропали, пропали навсегда. Она — кобра, что плюет ядом в глаза жертве. Готовься, Норман. Она приближается.
Под окном послышались шаги. Со скрипом отворилась входная дверь. Тэнси вдруг прижалась к нему, прильнула влажными губами к его губам. Он крепко поцеловал ее.
— Не медли, милый, — повторила она шепотом и скользнула в сторону.
Норман поднял пистолет. В спальне было темно — Тэнси задернула шторы. В дверном проеме обрисовалась тоненькая фигурка в сером шелковом платье. Блеснули стекла очков. Палец Нормана лег на курок.
Фигура в сером быстро качнула головой.
— Скорее, Норман, скорее! — поторопил голос сбоку.
Фигура в сером не шелохнулась. Пистолет в руке Нормана дрогнул, его дуло дернулось — и уставилось на женщину, которая притаилась в углу комнаты.
— Норман!
Глава 21
Легкий ветерок шелестел листвой дуба, что стоял угрюмым часовым у особняка Карров. Стены профессорского домика поражали своей белизной; злые языки уверяли, что старая хозяйка каждый вечер, дождавшись, пока уснут соседи, моет камни тряпкой, надетой на швабру с длинной ручкой. На всем чувствовался налет крепкой и бодрой старости. От особняка исходил неповторимый запах: так пах, должно быть, сундук, в котором капитан клипера, ходившего в Китай, привозил домой всякие пряности.
Окна домика выходили на колледж. Студентки спешили мимо него на занятия и, наверно, вспоминали, как чинно сидели там на стульях с прямой спинкой, а в очаге весело потрескивали дрова. Миссис Карр — такая душка! Конечно, она со странностями, но при случае ей безо всякого труда можно отвести глаза. К тому же она рассказывает очень интересные истории, совершенно не замечая двусмысленностей, которые в них проскальзывают. А к чаю с корицей у нее всегда имбирные пряники.
Веерообразное окно над балконной дверью осветилось.
Немного спустя на крыльце показался профессор Карр.
— Я пошел, Флора! — крикнул он. — Твои партнеры по бриджу что-то запаздывают.
— Они вот-вот появятся, — ответил ему мелодичный голос. — До вечера, Линтикум.
Профессор Карр закрыл за собой дверь. Жаль, что придется пропустить бридж. Однако доклад по теории простых чисел, который собирается прочесть молодой Рейфорд, несомненно, будет весьма интересен. Так что надо выбирать. Его шаги прошуршали по посыпанной гравием дорожке, вдоль которой, словно оторачивая ее кружевами, росли белые цветы, и затихли в отдалении.
За домом остановилась машина. Раздался такой звук, как будто поднимали что-то тяжелое, затем послышалось шарканье ног. Дверь черного хода распахнулась; на мгновение в прямоугольнике света возник черный мужской силуэт. На плече этот мужчина нес нечто, весьма напоминающее очертаниями связанную женщину. Но, разумеется, ничего подобного в доме Карров происходить не могло.
Дверь закрылась, и установилась тишина, которую нарушал только шелест ветра в листве.
Взвизгнули тормоза. У парадного крыльца особняка Карров застыл студебекер цвета воронова крыла. Из него выбралась миссис Ганнисон.
— Поспешите, Ивлин, — сказала она. — Из-за вас мы опоздаем, а она этого не любит.
— Не подгоняйте меня, — огрызнулась ее спутница.
Едва белая дверь открылась, пряный запах из глубины дома сделался более резким.
— Вы опоздали, дорогие мои, — прозвучал звонкий голос. — Но я прощаю вас, потому что у меня есть для вас сюрприз. Идемте.
Вслед за тоненькой фигуркой в шелковом платье они прошли в гостиную. За столом для игры в бридж, с его расшитой скатертью и двумя конфетницами из граненого стекла, стоял Норман Сейлор. В полумраке, который Царил в комнате, выражение его лица разобрать было невозможно.
— Поскольку Тэнси не смогла прийти, — проговорила миссис Карр, — он вызвался заменить ее. Ну, как вам мой сюрприз? Не правда ли, профессор Сейлор очень любезен?
Миссис Ганнисон, похоже, набралась храбрости.
— Я не уверена, что мне это нравится, — пробормотала она.
— А давно ли, позвольте узнать, меня стало интересовать ваше мнение? — Миссис Карр выпрямилась. — Садитесь все!
Когда они расселись вокруг стола, миссис Карр принялась перебирать колоду, извлекая из нее отдельные карты и раскладывая их перед собой. Ее голос был', как всегда, сладкозвучным.
— Это вы, мои дорогие, — сообщила она, кладя рядом даму бубен и даму треф. — А это профессор Сейлор. — Она прибавила к дамам короля червей. — А вот я. — Она положила даму пик поверх трех остальных карт. — Тут, в сторонке, у нас будет дама червей, то бишь Тэнси Сейлор.
Я хочу сделать следующее. — Она накрыла даму пик дамой червей. — Не понимаете? Ну что ж, ничего удивительного, поскольку умом вы никогда не блистали. Сейчас поймете. У нас с профессором Сейлором состоялся очень интересный разговор по поводу его исследований. Не правда ли, профессор Сейлор? — Норман кивнул. — Он открыл весьма любопытную вещь: сумел вывести законы для той деятельности, которой мы, женщины, занимаемся.
По-моему, порой от мужчин бывает польза, да?
Профессор Сейлор любезно поделился своим открытием со мной. Вы и представить не можете, насколько все становится проще, безопаснее и эффективнее! Последнее — самое важное в наши дни. Профессор Сейлор даже показал мне кое-что, и мы с ним приготовили сюрпризы для вас и для еще одного человека. Это не подарки, они останутся у меня. Так что, если кто-нибудь из вас будет плохо себя вести, мне не составит труда наказать виновную, отобрав у нее — сами знаете что.
Теперь же пришло время приступать к обряду, который сблизит нас с профессором Сейлором и объединит наши усилия. Вы нам поможете. Вот зачем я вас позвала.
Откройте дверь в столовую, Норман.
Старомодная задвижная дверь скользнула в сторону.
— Ну? — спросила миссис Карр., — Как вам очередной сюрприз?
Тело было привязано к стулу. Над кляпом сверкали бессильной яростью глаза Тэнси Сейлор.
Ивлин Соутелл приподнялась со своего места. Крик застрял у нее в горле.
— Можете не закатывать истерики, Ивлин, — бросила миссис Карр. — Она обрела душу.
Ивлин Соутелл села. Губы ее дрожали.
Миссис Ганнисон побледнела, но выпятила подбородок и оперлась локтями о стол.
— Мне это не нравится, — произнесла она. — Слишком рискованно.
— Мне представилась возможность, которой неделю назад не было в помине, — сообщила миссис Карр. — Вы с Ивлин должны помочь мне. Разумеется, вы вольны отказаться, если хотите. Но, надеюсь, вы сознаете последствия своего отказа.
Миссис Ганнисон потупилась.
— Хорошо, — проговорила она. — Но давайте поторопимся — Я старая женщина, — сказала миссис Карр, слегка растягивая слова, — и обожаю жизнь. Грустно было думать о том, что конец все ближе. К тому же, как вам известно, у меня имеются особые причины опасаться смерти.
Однако обстоятельства изменились, и я собираюсь вновь насладиться всем тем, на что взирают с завистью отживающие свой век старухи. События последних двух недель подсказали мне способ, а профессор Сейлор выяснил, как осуществить задуманное. Что касается вас, милочки, вы нужны мне для того, чтобы составить ту четверку людей, которая необходима для возникновения, скажем так, своего рода электрического напряжения. И тогда, как выразился профессор Сейлор, — он очень, очень умный человек! — искра перепрыгнет через разрыв в цепи, говоря конкретнее, она перескочит от меня туда, — миссис Карр показала на связанную фигуру. — Вернее, искр будет две. Когда все кончится, дама червей накроет даму пик, во и дама пик накроет даму червей. Сегодня, дорогие мои, мы с вами выйдем в четвертое измерение. То, чего мы не понимаем, зачастую оказывается наиболее важным, не «Равдали?
— Вы не сделаете этого! — воскликнула миссис Ганнисон. — Вы не сможете скрыть истину!
— Да? К вашему сведению, я не буду и пытаться. Ну-ка, скажите мне, что произойдет, если старой миссис Карр взбредет в голову заявить во всеуслышание, что она — Тэнси Сейлор? Мне кажется, вы догадываетесь, что ожидает милую, безобидную старушку. Все-таки законы, по которым живут здравомыслящие люди, иногда на что-то годятся. Начинайте, Норман. А я объясню нашим гостьям, что от них требуется.
Норман кинул в огонь щепотку порошка. Он вспыхнул зеленым пламенем; из камина повалил едкий, удушливый дым.
« Кто знает? Быть может, в тот миг что-то шевельнулось в самом сердце мира, что-то всколыхнуло беззвучные потоки черной бездны. На ночной стороне планеты миллионы женщин беспокойно заворочались во сне, а некоторые пробудились, дрожа от страха. На дневной стороне миллионы других женщин испытали чувство тревоги: одни из них погрузились в грезы наяву, вторые совершили ошибку в работе и были вынуждены заново — кто пересчитать цифры, кто подсоединить провод, кто составить лекарство; третьи ощутили, как в их сознание проникает извне нездоровая подозрительность. Некая космическая стрелка словно замерла в раздумье, едва заметно подрагивая, и те существа, что находились рядом и все видели, кинулись врассыпную.
Поведение стрелки напоминало волчок, который, кружась, подбирается к краю стола. Вот он уже на грани падения — и вдруг отворачивает от края и движется вспять, к центру стола. Пожалуй, можно сказать и так: колебание бездны прекратилось. Равновесие было восстановлено…
Норман Сейлор распахнул окна, чтобы остатки едкого дыма выветрились из комнаты, потом перерезал веревки и вынул кляп изо рта привязанной к стулу фигуры. Она встала и, сопровождаемая Норманом, направилась к двери.
Остальные молча следили за ними. Старуха в сером шелковом платье сидела, сгорбившись и уронив голову на грудь, руки ее безвольно свисали вдоль тела.
У двери женщина, которую освободил Норман Сейлор, повернулась.
— Мне осталось сказать вам только одно. Все, что вы сегодня услышали от меня, было правдой, за одним-единственным исключением.
Миссис Ганнисон вздрогнула. Ивлин Соутедл насторожилась. Старуха не шелохнулась.
— Этим вечером душа миссис Карр не переселилась в тело Тэнси Сейлор. Все произошло гораздо раньше, когда миссис Карр украла душу Тэнси у миссис Ганнисон и проникла в опустевшее тело жены профессора Сейлора, заключив ее душу в своем собственном старческом теле., которое было обречено на смерть. Миссис Карр знала, что Тэнси Сейлор будет думать лишь о том, как ей связаться с мужем. Она — миссис Карр — надеялась, что сумеет убедить Нормана Сейлора убить то тело, которое приютило душу его жены, внушив ему, что он убивает миссис Карр. И тогда с душой Тэнси Сейлор было бы покончено.
Миссис Ганнисон, вам было известно, что миссис Карр похитила у вас душу Тэнси Сейлор, которую вы по тем же причинам отобрали у Ивлин Соутелл. Но вы не осмелились признаться в этом Норману Сейлору, потому что опасались за свою участь. И сегодня вы подозревали, что что-то не так, но не посмели выступить открыто.
Вы помогли нам, и душа миссис Карр возвратилась в тело миссис Карр, а душа Тэнси Сейлор — в тело Тэнси Сейлор. В мое тело. Доброй ночи, Ивлин. Доброй ночи, Хульда. Доброй ночи, милая Флора.
Белая входная дверь захлопнулась за ними. Под ногами зашуршал гравий.
— Как ты догадался? — Это было первое, о чем спросила Тэнси. — Когда я стояла там, щурясь сквозь очки и тяжело дыша, потому что бежала всю дорогу, — как ты Догадался?
— Она выдала себя в конце, — задумчиво проговорил Норман. — Ты ведь помнишь ее привычку выделять в разговоре отдельные слова? Ну вот. Впрочем, только из-за этого я бы не решился. Она блестящая актриса и наверняка изучала твои манеры не год и не два. Знаешь, после сегодняшнего спектакля, когда ты изображала ее практически без всякой подготовки, я думаю, что вряд ли сумел бы распознать ее.
— Но как-то ты распознал?
— Твои шаги на дорожке — они отличались от походки миссис Карр. И, даже находясь в ее теле, ты держалась иначе, нежели она. Однако главное — то, как ты покачала головой. Я не мог не узнать твоего движения. Тут все встало на свои места.
— Скажи мне, — проговорила Тэнси, — после всего случившегося не начнешь ли ты задумываться, кто я на самом деле?
— Пожалуй, начну, — ответил он серьезно. — Но не беспокойся сомнения — одно, а мы с тобой — совсем другое.
Из сумрака впереди донесся дружеский оклик.
— Привет, — поздоровался мистер Ганнисон. — Уже уходите? Я решил прогуляться с Линтикумом, а потом подвезти Хульду. Кстати, Норман, после обсуждения доклада меня поймал Поллард. Он вдруг изменил свое решение относительно того, о чем мы с вами говорили. А опекунский совет отложил заседание.
— Доклад был очень интересный, — сообщил мистер Карр, — и я доволен тем, что задал докладчику вопрос с подковыркой. Поверите ли, он ответил мне; правда, пришлось кое-что ему пояснить. Жаль, что я пропустил бридж.
Ну ничего, не смертельно.
— Забавно, — сказала Тэнси, когда Ганнисон с Карром ушли. — Забавно рассуждать о смерти вот так. — И она рассмеялась звонким, озорным, заразительным смехом. — Милый мой, милый, — проговорила она, — теперь-то ты веришь или притворяешься ради меня? Ты веришь, что сегодня спас душу своей жены, вырвав ее из тела другой женщины? Или, как истинный ученый, убедил себя, что занимался прошлую неделю разными якобы колдовскими штучками лишь для того, чтобы излечить меня и трех других невротичек от галлюцинаций?
— Не знаю, — голос Нормана был тих и серьезен. — Честное слово, не знаю.
Окна домика выходили на колледж. Студентки спешили мимо него на занятия и, наверно, вспоминали, как чинно сидели там на стульях с прямой спинкой, а в очаге весело потрескивали дрова. Миссис Карр — такая душка! Конечно, она со странностями, но при случае ей безо всякого труда можно отвести глаза. К тому же она рассказывает очень интересные истории, совершенно не замечая двусмысленностей, которые в них проскальзывают. А к чаю с корицей у нее всегда имбирные пряники.
Веерообразное окно над балконной дверью осветилось.
Немного спустя на крыльце показался профессор Карр.
— Я пошел, Флора! — крикнул он. — Твои партнеры по бриджу что-то запаздывают.
— Они вот-вот появятся, — ответил ему мелодичный голос. — До вечера, Линтикум.
Профессор Карр закрыл за собой дверь. Жаль, что придется пропустить бридж. Однако доклад по теории простых чисел, который собирается прочесть молодой Рейфорд, несомненно, будет весьма интересен. Так что надо выбирать. Его шаги прошуршали по посыпанной гравием дорожке, вдоль которой, словно оторачивая ее кружевами, росли белые цветы, и затихли в отдалении.
За домом остановилась машина. Раздался такой звук, как будто поднимали что-то тяжелое, затем послышалось шарканье ног. Дверь черного хода распахнулась; на мгновение в прямоугольнике света возник черный мужской силуэт. На плече этот мужчина нес нечто, весьма напоминающее очертаниями связанную женщину. Но, разумеется, ничего подобного в доме Карров происходить не могло.
Дверь закрылась, и установилась тишина, которую нарушал только шелест ветра в листве.
Взвизгнули тормоза. У парадного крыльца особняка Карров застыл студебекер цвета воронова крыла. Из него выбралась миссис Ганнисон.
— Поспешите, Ивлин, — сказала она. — Из-за вас мы опоздаем, а она этого не любит.
— Не подгоняйте меня, — огрызнулась ее спутница.
Едва белая дверь открылась, пряный запах из глубины дома сделался более резким.
— Вы опоздали, дорогие мои, — прозвучал звонкий голос. — Но я прощаю вас, потому что у меня есть для вас сюрприз. Идемте.
Вслед за тоненькой фигуркой в шелковом платье они прошли в гостиную. За столом для игры в бридж, с его расшитой скатертью и двумя конфетницами из граненого стекла, стоял Норман Сейлор. В полумраке, который Царил в комнате, выражение его лица разобрать было невозможно.
— Поскольку Тэнси не смогла прийти, — проговорила миссис Карр, — он вызвался заменить ее. Ну, как вам мой сюрприз? Не правда ли, профессор Сейлор очень любезен?
Миссис Ганнисон, похоже, набралась храбрости.
— Я не уверена, что мне это нравится, — пробормотала она.
— А давно ли, позвольте узнать, меня стало интересовать ваше мнение? — Миссис Карр выпрямилась. — Садитесь все!
Когда они расселись вокруг стола, миссис Карр принялась перебирать колоду, извлекая из нее отдельные карты и раскладывая их перед собой. Ее голос был', как всегда, сладкозвучным.
— Это вы, мои дорогие, — сообщила она, кладя рядом даму бубен и даму треф. — А это профессор Сейлор. — Она прибавила к дамам короля червей. — А вот я. — Она положила даму пик поверх трех остальных карт. — Тут, в сторонке, у нас будет дама червей, то бишь Тэнси Сейлор.
Я хочу сделать следующее. — Она накрыла даму пик дамой червей. — Не понимаете? Ну что ж, ничего удивительного, поскольку умом вы никогда не блистали. Сейчас поймете. У нас с профессором Сейлором состоялся очень интересный разговор по поводу его исследований. Не правда ли, профессор Сейлор? — Норман кивнул. — Он открыл весьма любопытную вещь: сумел вывести законы для той деятельности, которой мы, женщины, занимаемся.
По-моему, порой от мужчин бывает польза, да?
Профессор Сейлор любезно поделился своим открытием со мной. Вы и представить не можете, насколько все становится проще, безопаснее и эффективнее! Последнее — самое важное в наши дни. Профессор Сейлор даже показал мне кое-что, и мы с ним приготовили сюрпризы для вас и для еще одного человека. Это не подарки, они останутся у меня. Так что, если кто-нибудь из вас будет плохо себя вести, мне не составит труда наказать виновную, отобрав у нее — сами знаете что.
Теперь же пришло время приступать к обряду, который сблизит нас с профессором Сейлором и объединит наши усилия. Вы нам поможете. Вот зачем я вас позвала.
Откройте дверь в столовую, Норман.
Старомодная задвижная дверь скользнула в сторону.
— Ну? — спросила миссис Карр., — Как вам очередной сюрприз?
Тело было привязано к стулу. Над кляпом сверкали бессильной яростью глаза Тэнси Сейлор.
Ивлин Соутелл приподнялась со своего места. Крик застрял у нее в горле.
— Можете не закатывать истерики, Ивлин, — бросила миссис Карр. — Она обрела душу.
Ивлин Соутелл села. Губы ее дрожали.
Миссис Ганнисон побледнела, но выпятила подбородок и оперлась локтями о стол.
— Мне это не нравится, — произнесла она. — Слишком рискованно.
— Мне представилась возможность, которой неделю назад не было в помине, — сообщила миссис Карр. — Вы с Ивлин должны помочь мне. Разумеется, вы вольны отказаться, если хотите. Но, надеюсь, вы сознаете последствия своего отказа.
Миссис Ганнисон потупилась.
— Хорошо, — проговорила она. — Но давайте поторопимся — Я старая женщина, — сказала миссис Карр, слегка растягивая слова, — и обожаю жизнь. Грустно было думать о том, что конец все ближе. К тому же, как вам известно, у меня имеются особые причины опасаться смерти.
Однако обстоятельства изменились, и я собираюсь вновь насладиться всем тем, на что взирают с завистью отживающие свой век старухи. События последних двух недель подсказали мне способ, а профессор Сейлор выяснил, как осуществить задуманное. Что касается вас, милочки, вы нужны мне для того, чтобы составить ту четверку людей, которая необходима для возникновения, скажем так, своего рода электрического напряжения. И тогда, как выразился профессор Сейлор, — он очень, очень умный человек! — искра перепрыгнет через разрыв в цепи, говоря конкретнее, она перескочит от меня туда, — миссис Карр показала на связанную фигуру. — Вернее, искр будет две. Когда все кончится, дама червей накроет даму пик, во и дама пик накроет даму червей. Сегодня, дорогие мои, мы с вами выйдем в четвертое измерение. То, чего мы не понимаем, зачастую оказывается наиболее важным, не «Равдали?
— Вы не сделаете этого! — воскликнула миссис Ганнисон. — Вы не сможете скрыть истину!
— Да? К вашему сведению, я не буду и пытаться. Ну-ка, скажите мне, что произойдет, если старой миссис Карр взбредет в голову заявить во всеуслышание, что она — Тэнси Сейлор? Мне кажется, вы догадываетесь, что ожидает милую, безобидную старушку. Все-таки законы, по которым живут здравомыслящие люди, иногда на что-то годятся. Начинайте, Норман. А я объясню нашим гостьям, что от них требуется.
Норман кинул в огонь щепотку порошка. Он вспыхнул зеленым пламенем; из камина повалил едкий, удушливый дым.
« Кто знает? Быть может, в тот миг что-то шевельнулось в самом сердце мира, что-то всколыхнуло беззвучные потоки черной бездны. На ночной стороне планеты миллионы женщин беспокойно заворочались во сне, а некоторые пробудились, дрожа от страха. На дневной стороне миллионы других женщин испытали чувство тревоги: одни из них погрузились в грезы наяву, вторые совершили ошибку в работе и были вынуждены заново — кто пересчитать цифры, кто подсоединить провод, кто составить лекарство; третьи ощутили, как в их сознание проникает извне нездоровая подозрительность. Некая космическая стрелка словно замерла в раздумье, едва заметно подрагивая, и те существа, что находились рядом и все видели, кинулись врассыпную.
Поведение стрелки напоминало волчок, который, кружась, подбирается к краю стола. Вот он уже на грани падения — и вдруг отворачивает от края и движется вспять, к центру стола. Пожалуй, можно сказать и так: колебание бездны прекратилось. Равновесие было восстановлено…
Норман Сейлор распахнул окна, чтобы остатки едкого дыма выветрились из комнаты, потом перерезал веревки и вынул кляп изо рта привязанной к стулу фигуры. Она встала и, сопровождаемая Норманом, направилась к двери.
Остальные молча следили за ними. Старуха в сером шелковом платье сидела, сгорбившись и уронив голову на грудь, руки ее безвольно свисали вдоль тела.
У двери женщина, которую освободил Норман Сейлор, повернулась.
— Мне осталось сказать вам только одно. Все, что вы сегодня услышали от меня, было правдой, за одним-единственным исключением.
Миссис Ганнисон вздрогнула. Ивлин Соутедл насторожилась. Старуха не шелохнулась.
— Этим вечером душа миссис Карр не переселилась в тело Тэнси Сейлор. Все произошло гораздо раньше, когда миссис Карр украла душу Тэнси у миссис Ганнисон и проникла в опустевшее тело жены профессора Сейлора, заключив ее душу в своем собственном старческом теле., которое было обречено на смерть. Миссис Карр знала, что Тэнси Сейлор будет думать лишь о том, как ей связаться с мужем. Она — миссис Карр — надеялась, что сумеет убедить Нормана Сейлора убить то тело, которое приютило душу его жены, внушив ему, что он убивает миссис Карр. И тогда с душой Тэнси Сейлор было бы покончено.
Миссис Ганнисон, вам было известно, что миссис Карр похитила у вас душу Тэнси Сейлор, которую вы по тем же причинам отобрали у Ивлин Соутелл. Но вы не осмелились признаться в этом Норману Сейлору, потому что опасались за свою участь. И сегодня вы подозревали, что что-то не так, но не посмели выступить открыто.
Вы помогли нам, и душа миссис Карр возвратилась в тело миссис Карр, а душа Тэнси Сейлор — в тело Тэнси Сейлор. В мое тело. Доброй ночи, Ивлин. Доброй ночи, Хульда. Доброй ночи, милая Флора.
Белая входная дверь захлопнулась за ними. Под ногами зашуршал гравий.
— Как ты догадался? — Это было первое, о чем спросила Тэнси. — Когда я стояла там, щурясь сквозь очки и тяжело дыша, потому что бежала всю дорогу, — как ты Догадался?
— Она выдала себя в конце, — задумчиво проговорил Норман. — Ты ведь помнишь ее привычку выделять в разговоре отдельные слова? Ну вот. Впрочем, только из-за этого я бы не решился. Она блестящая актриса и наверняка изучала твои манеры не год и не два. Знаешь, после сегодняшнего спектакля, когда ты изображала ее практически без всякой подготовки, я думаю, что вряд ли сумел бы распознать ее.
— Но как-то ты распознал?
— Твои шаги на дорожке — они отличались от походки миссис Карр. И, даже находясь в ее теле, ты держалась иначе, нежели она. Однако главное — то, как ты покачала головой. Я не мог не узнать твоего движения. Тут все встало на свои места.
— Скажи мне, — проговорила Тэнси, — после всего случившегося не начнешь ли ты задумываться, кто я на самом деле?
— Пожалуй, начну, — ответил он серьезно. — Но не беспокойся сомнения — одно, а мы с тобой — совсем другое.
Из сумрака впереди донесся дружеский оклик.
— Привет, — поздоровался мистер Ганнисон. — Уже уходите? Я решил прогуляться с Линтикумом, а потом подвезти Хульду. Кстати, Норман, после обсуждения доклада меня поймал Поллард. Он вдруг изменил свое решение относительно того, о чем мы с вами говорили. А опекунский совет отложил заседание.
— Доклад был очень интересный, — сообщил мистер Карр, — и я доволен тем, что задал докладчику вопрос с подковыркой. Поверите ли, он ответил мне; правда, пришлось кое-что ему пояснить. Жаль, что я пропустил бридж.
Ну ничего, не смертельно.
— Забавно, — сказала Тэнси, когда Ганнисон с Карром ушли. — Забавно рассуждать о смерти вот так. — И она рассмеялась звонким, озорным, заразительным смехом. — Милый мой, милый, — проговорила она, — теперь-то ты веришь или притворяешься ради меня? Ты веришь, что сегодня спас душу своей жены, вырвав ее из тела другой женщины? Или, как истинный ученый, убедил себя, что занимался прошлую неделю разными якобы колдовскими штучками лишь для того, чтобы излечить меня и трех других невротичек от галлюцинаций?
— Не знаю, — голос Нормана был тих и серьезен. — Честное слово, не знаю.