Лейнстер Мюррей. Звездный врач

Мюррей Лейнстер
Звездный врач

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВОЙНА ПРЕДКОВ

Глава 1

   "…Ни от одного человека нельзя ждать полной отдачи, если он ожидает похвалы или одобрения за сделанное.
   Неуверенность в этой награде, как показал опыт, ведет к корректировке действий человека в сторону увеличения ее вероятности… Если человек позволяет себе такую роскошь, как гарантированное признание, он стремится сделать его первичным, а саму выполняемую работу — вторичной. Это стоит человеческих жизней…"

«Руководство. Межзвездная Медицинская Служба» с.17-18

   Крохотный медицинский корабль (медкор) казался абсолютно неподвижным, когда прозвучал сигнал о предстоящем через час выходе в пространство. И после этого он продолжал казаться неподвижным. Работали проигрыватели фоновых шумов — тихие несвязные звуки заполняли все пространство человеческого обитания на корабле. Оставаясь незаметными для слуха, для корабля в овердрайве они были необходимы, поскольку мертвая тишина угнетает человека. Сигнал выхода во вневремя сопровождался переменой обстановки.
   Кэлхаун отложил книгу — руководство Медслужбы — зевнул и встал с койки на пол опрятной каюты. Мургатройд, тормал, открыл глаза и сонно посмотрел на него, свернувшись хвостом к носу.
   — Хотелось бы мне, — самокритично сказал Кэлхаун, — так же бесстрастно относиться к происходящему, как ты, Мургатройд! В любом случае наше задание не серьезно, именно так ты к нему и относишься, но я закипаю всякий раз, как подумаю о его бесполезности. У нас символическая миссия, Мургатройд — пунктуальность Медслужбы, которая должна реагировать на истерические вызовы так же, как и на обоснованные. Плакало наше времечко.
   Мургатройд сонно мигнул. Кэлхаун криво улыбнулся в ответ.
   Медкор — пятидесятитонное космическое судно (очень маленькое по тем временам), экипаж которого состоит исключительно из Кэлхауна и тормала Мургатройда. Одно из тех суденышек, которые Медслужба пыталась направлять на каждую колонизованную планету по крайней мере раз в 4-5 лет. Все дело в том, что все новое, появившееся в общественном здравоохранении и индивидуальной лечебной практике, распространилось на столько широко и быстро, насколько это было возможно.
   Для контроля над опасными ситуациями и новыми формами бедствий существовали большие медицинские лайнеры. Но каждый медкор должен был справиться с чем угодно, если поспевал вовремя. Взять, например, этот полет. Сигнал бедствия пришел в штаб-квартиру сектора от планетного правительства Федры-2. Доставленный торговым судном в овердрайве, во много раз превышающем скорость света, он попал в штаб-квартиру через три месяца после отправки. Причина ЧП, в котором просили оказать помощь, была абсурдна. Федра-2 и Пес-2, говорилось в послании, находятся в состоянии войны. Вскорости начнутся боевые действия против Пса-3. Для лечения больных и раненных понадобится Медслужба. Следовательно, ее запрашивают заранее.
   Сама идея войны, естественно, была смехотворна. Межпланетной войны просто не может быть. Между собой миры сообщаются с помощью космических кораблей. Но межпланетный двигатель Лоулора не работает в открытом космосе, так же как и овердрайв, конечно же, не действует в гравитационном поле планеты. Поэтому корабль, направляющийся к звездам, должен быть приподнят не менее, чем на пять диаметров планеты от ее поверхности, прежде чем может включить свои двигатели. Точно так же, опустившись на равное расстояние, он останется фактически без двигателей.
   Космические полеты стали возможными только благодаря посадочным решеткам этим огромным стальным конструкциям, которые понапрасну использовали планеты для инерции силовых полей, с помощью которых осуществлялись посадка и запуск космических кораблей. Следовательно, для того, чтобы сесть, нужна посадочная решетка. И не один мир не посадит на свою поверхность вражеский корабль. Но посадочная решетка может запускать бомбы и ракеты так же, как и корабли, и, следовательно, абсолютно надежно защитить свою планету. А раз попадание невозможно, а защищаться можно, то нельзя воевать.
   — Все это бессмыслица, — сказал Кэлхаун. — Мы явимся после трех месяцев пути, когда ситуация состарится на шесть месяцев. За это время либо стороны достигнут компромисса, либо все давно останется позади и никто не захочет вспоминать об этом. А мы теряем время и способности на неблагодарную работу, которой нет и не может быть! Тяжелые времена настали во Вселенной, Мургатройд! И мы — жертвы.
   Мургатройд лениво развернулся, убрав хвост из-под носа. Раз Кэлхаун так долго говорит, значит, ему хочется пообщаться. Мургатройд встал, потянулся и ответил:
   — Чи! — И ждал. Если Кэлхаун действительно хочет поговорить, то Мургатройд подключится. Он обожал притворяться человеком.
   Тормалы имитировали поступки людей, как попугаи речь. Мургатройд слегка подпрыгнул, демонстрируя возможность поговорить. — Чи, чи, чи! разговорчиво продолжил он.
   — Вижу, мы пришли к согласию, — сказал Кэлхаун. — Давай подбираться.
   И начал выполнять те мелкие работы по уборке, которые обычно игнорируются, если впереди не ожидается никаких перемен: книги — на место, файлы восстановить в нужном порядке; сложить кассеты со спецданными, которые Кэлхаун брал для изучения, чистота и порядок перед приземлением и на случай вероятных посетителей.
   Часы перехода в пространство показывали еще 25 минут овердрайва.
   Кэлхаун снова зевнул. Как организация межзвездного обслуживания, Медицинская служба временами вынуждена была совершать довольно глупые поступки. Этого требовало правительство, состоящее из политиков.
   Представителям медслужбы вменялось быть хорошо информированными в вопросах, связанных с возникшими проблемами. Во время путешествия Кэлхауну было приказано изучать древнее безумие, когда-то называвшееся военным искусством. То, что он узнал о делах своих предков, ему не понравилось.
   Это просто счастье, подумалось ему, что подобного больше не бывает. Он снова зевнул.
   Потом пристегнулся к креслу управления за добрых девять минут до перехода корабля к нормальному положению дел, позволил себе такую роскошь, как еще один зевок и принялся ждать.
   Еще один сигнал предупреждения. Голос: «Выход из пространства через пять секунд после звуков гонга». Тяжелое ритмичное тиканье. Еще и еще.
   Удар гонга и снова голос: «Пять, четыре, три, д…»
   Отсчет прервался. Послышался треск электрических разрядов. Запахло озоном. Медкор взбрыкнул как понесшая лошадь и вышел из овердрайва двумя секундами раньше срока. Автоматические аварийные ракеты бешено ревели, корабль рванул в одну сторону, резко поменял курс, рванул в другую. Было видно, что он безнадежно сражается с чем-то, что легко сводит на нет любой его маневр. Волосы Кэлхауна встали дыбом. Наконец он осознал, что индикатор внешнего поля показывает, что силовое поле чудовищной силы удерживает корабль, и заглушил двигатели, так как толчки пытались сбросить его с кресла.
   Наступила тишина.
   — Что происходит? — прохрипел в космофон Кэлхаун. — Говорит медкор «Эскулап-20»! Это нейтральное судно! — Термин «нейтральное судно» был новым в словаре Кэлхауна. Он выучил его, изучая в овердрайве приемы и способы войны. — Отключите силовые поля!
   Мургатройд негодующе визжал. Какое-то из резких движений корабля забросило его на койку Кэлхауна, и он вцепился всеми четырьмя лапами в одеяло. Следующий чудовищный толчок выбросил его вместе с одеялом в угол, где и барахтался тормал, пытаясь выпутаться, не переставая ругаться.
   — Мы — гражданские, — выдал еще один термин Кэлхаун.
   — Приготовьтесь к переговорам по световому лучу. А пока соблюдайте тишину! — прорычал в ответ динамик.
   Кэлхаун фыркнул. Ведь медкор — невооруженный корабль. Сегодня вооруженных кораблей просто нет. Нет при нормальном течении событий. Но корабли какого-то вида несли вахту в ожидании корабля, идущего именно сюда.
   Вспомнилось слово «блокада» — тоже из познаний в немодном искусстве войны. В блокаде Пес-3.
   Он поискал корабль, который так быстро захватил медкор. Ничего.
   Повысил разрешающую способность своих экранов. Снова ничего. Солнце Пса колыхалось сверху и снизу. Поблизости видны были очень яркие звезды, некоторые из которых, если судить по расцветке, являлись планетами. Но медкор по-прежнему находился далеко за пределами населенной части солнечной системы звезды класса Солнца.
   Кэлхаун вытащил из ячейки фотоэлемент и принялся ждать. Вспыхнул новый очень яркий огонек. Кэлхаун прижал фотоэлемент к экрану, прикрыв им яркую точку. Послышалось глухое гудение. Не такой отчетливый, как по космофону, но достаточно ясно слышимый голос произнес:
   — Если вы действительно медкор «Эскулап-20», отвечайте по световому лучу. Сообщите свои полномочия.
   Кэлхаун уже нажал соответствующую клавишу и где-то из-под обшивки возникла сигнальная лампа. Его душила злоба:
   — Предъявляю свои полномочия, но я здесь не для того, чтобы разыгрывать с вами представления. Здесь черт знает что творится! Я явился сюда по вызову, чтобы быть добрым ангелом, женщиной с лампой или что-то вроде этого, а вовсе не для того, чтобы меня выдергивали из овердрайва, даже если у вас тут война. Это медкор!
   — Да, это война, — ответил чуть невнятный, но столь же жесткий голос.
   — Мы вас ждали! И хотим, чтобы вы передали на Пес-3 наше последнее предупреждение. Следуйте за нами на нашу базу. Там вы получите необходимые инструкции.
   — Думаю, что вы возьмете меня на буксир. — Резко парировал Кэлхаун. Выдернув меня из овердрайва, вы черт знает что наделали с моей энергетикой!
   — Чи! — вмешался Мургатройд, пытаясь встать на задние лапы и взглянуть на экран. Кэлхаун смахнул его в сторону. Когда невидимый корабль ответил согласием и почувствовалось на удивление мягкое воздействие буксира, он отключил микрофон от светового луча. Затем серьезно сказал Мургатройду:
   — Я сказал им не совсем правду. Но война есть война. Чтобы быть нейтральным, я должен казаться совсем беспомощным. Это и означает нейтралитет.
   Но о войне он всерьез не думал. Война между мирами была просто невозможной. Реальность космических путешествий делала ее немыслимой.
   И все же, происходящее сильно смахивало на войну. Как бы то ни было, случилось нечто, противоречащее действительности жизни в наше время. И Кэлхаун оказался в это втянут. Возникла необходимость немедленно изменить свои суждения и представления о том, что придется делать. Медицинская Служба конечно, не может принять участие в войне на стороне одного из воюющих. Она не имеет права помогать какой-либо из сторон. Ее неизменной функцией является предотвращение бессмысленной смерти любого человека. С другой стороны, она не может отстраниться, ухаживая за ранеными и облегчая отдельные несчастья, позволяя нагромождаться их количеству.
   — Черт знает что! — ругнулся Кэлхаун.
   — Чи! — согласился Мургатройд.
   Медкор взяли на буксир. Физически сцепить два корабля невозможно. Эту задачу выполняют силовые поля (ими постоянно пользуются посадочные решетки), но на кораблях их нет. Во всяком случае на обычных кораблях. Все это беспокоило Кэлхауна.
   — Кое на кого свалились большие неприятности, — проворчал он, — как будто бы войны снова вошли в моду, и кое-кому придется в них участвовать.
   Кто же все-таки захватил нас?
   Запрос на помощь Медицинской Службы пришел с Федры-2. Но военные действия, если таковые имеют место, ведутся на Псе-3. Пылающее поблизости Солнце и семейство его планет — солнечная система Пса. Поэтому очень странно, что из овердрайва его выдернул федрийский флот. Так ему кажется.
   Они приказали не пользоваться космофоном. Для местных сил безразлично, подслушивают на планете или нет. А для захватчиков — нет. Разве что в безвоздушном пространстве находятся два флота, скрывающие свои позиции накануне космической битвы. Но это абсурд. Нельзя воевать в космосе, поскольку любой корабль может уйти в овердрайв за доли секунды!
   — Мургатройд, — проворчал Кэлхаун, — здесь все не так! На что не посмотри, концы с концами не сходятся. И у меня такое предчувствие, что в действительности дела обстоят еще хуже, чем мне кажется. Полагаю, нас выловило федрийское судно. Для них не было неожиданностью, когда я сказал, кто мы. Но…
   Он проверил пульт управления. Осмотрел экраны. На них видны были планеты желтого солнца, которое сейчас находилось прямо по курсу. Кэлхаун увидел тончайший серп и понял, что это и есть мир, к которому его буксируют. В действительности, он не нуждался в буксировке. Просто нужно было обмануть задержавшего, кем бы он не был.
   Повреждение медкора было неправильным даже во время войны — особенно во время войны. Глаза Кэлхауна обратились к шкале внешнего поля. Такое поле используется в посадочных решетках. Но совершенно непрактично использовать его для буксировки. Чтобы генерировать такое силовое поле, решетка должна иметь около фута в диаметре на каждые десять миль захвата.
   Корабль-захватчик, судя по расстоянию захвата, должен быть величиной с посадочную решетку. И ни одна посадочная решетка не управится с ним.
   Тут глаза Кэлхауна расширились, а челюсть отвисла.
   — Мургатройд! Черт их возьми, но это правда! Они нашли способ сражаться!
   Войны не велись уже многие сотни лет, да и сейчас никакой нужды в них не было. Совсем недавно Кэлхаун изучал записки о военных действиях во всех аспектах и последствиях и как медик не мог сдержать возмущения.
   Организованная бойня не казалась ему естественным продолжением политики для людей в своем уме. Вся галактическая культура основывалась на счастливом убеждении, что войны больше никогда не будет. Но раз война возможна, то рано или поздно она начнется. Кэлхаун достаточно хорошо знал человечество, чтобы не сомневаться в этом.
   — Чи? — спросил Мургатройд.
   — Счастье твое, что ты тормал! — ответил ему Кэлхаун. — Ты никогда не будешь стыдиться за свое племя.
   Вся информация, которая имелась у Кэлхауна о войнах как таковых, заставляла его скептически относиться к тому, что вскорости будет ему сообщено. То, что обычно называют пропагандой, будет подсунуто под видом инструкции. С ним согласятся, что вообще-то война — это ужасно, но как можно более правдоподобно, с глубоким сожалением докажут, что именно эта война, ведомая именно этой стороной, достойна восхищения и оправдана.
   — Чему, — мрачно произнес Кэлхаун, — я не поверю, даже если это будет правдой!

Глава 2

   «Информация, скрываемая от других, неизбежно в некотором смысле неточна. Полное и логичное сообщение о последовательности событий почти обязательно должно быть подвергнуто исправлению, искажению и редактированию, иначе оно не будет выглядеть ни логичным, ни полным. Истинно фотографический отчет о любой последовательности происшествий будет, при добровольном подходе, содержать противоречивые или иррациональные элементы. Реальность слишком сложна, чтобы ее можно было уложить в отдельные сообщения без сильного подавления фактов…»

«Руководство. Межзвездная Медицинская Служба» с.25

   Он смог проверить свою догадку о средствах, с помощью которых межзвездные войны можно было перевести в практическую плоскость, во время посадки медкора. Обычно, посадочная решетка — это гигантское строение из стальных решеток, полмили в высоту и добрую милю в диаметре. Она покоится на каменном ложе, намертво зацементированная в поверхность планеты, черпая энергию из ионосферы. Когда медкор погрузился в бездонную тьму теневой стороны ближайшей планеты, наступили длинные-длинные паузы, во время которых он неподвижно зависал в пространстве. В промежутках между ними корабль встряхивало, как если бы кто-то проверял, на месте ли он. Кэлхаун воспользовался индикатором ближнего видения и заметил, как что-то очень крупное осмотрелось, зависло в пространстве, а затем быстро и уверенно рванулось в тьму, являющуюся ночной стороной планеты. Когда оно слилось воедино с поверхностью планеты, медкор начал быстро опускаться в тисках силовых полей типа генерируемых посадочной решеткой.
   Он приземлился в центре решетки, но решетки нетипичной. Решеткой столь чудовищных размеров не мог похвастаться ни один космопорт. Кроме того, она не была приземистой, ее высота равнялась диаметру. Огни рубки управления он видел примерно в полумиле от земли. Это было странно, но очевидно. Захватившие медкор построили посадочную решетку, которая одновременно была и космическим кораблем. Эта решетка могла преодолевать космическое пространство, могла вести наступательную войну.
   — Все это адски просто, — неодобрительно начал отвечать Мургатройду Кэлхаун. — Обычная посадочная решетка хватает что-нибудь в космосе и опускает на землю. Эта штуковина хватается за что-то на земле и выталкивает себя в космос. Там она может перемещаться с помощью Лоулора или овердрайва, а добравшись куда-либо, цепляется за любую часть мира, опускается к ней и использует ее в качестве якоря. Теперь решетка-корабль может посадить весь идущий вместе с ней флот. Это летающий док и посадочный корабль одновременно. Готовый космопорт в любой точке, где он задумает сесть. Следовательно — самое смертельное оружие за последнюю тысячу лет.
   Мургатройд залез к нему на колени и понимающе подмигнул экранам. На них отражалось окружение теперь уже приземлившегося медкора, стоящего на хвосте. Над головой сияли бесчисленные звезды. Все вокруг было покрыто снегом. Тут и там сверкали огни. Корабль покоился на льду.
   — Я полагаю, — проворчал Кэлхаун, — что смогу рвануть на аварийных двигателях и исчезнуть за горизонтом прежде, чем они поймают меня. Но это просто обычная военная база!
   Он вспомнил все, что недавно проштудировал о войнах, ушедших в историю, о битвах, массовых убийствах, грабеже и насилии. Даже современные цивилизованные люди быстро возвращаются к дикости после участия в битве.
   Гнусности, чудовищные преступления, немыслимые в другое время, быстро становятся нормой, когда люди возвращаются к варварству. Возможно, разум членов экипажей этих кораблей уже исковеркан.
   — Ты и я, Мургатройд, — сказал Кэлхаун, — можем оказаться единственными полностью разумными людьми на этой планете. А ты, к тому же, не человек.
   — Чи! — пискнул Мургатройд. Казалось, он этому рад.
   — Но мы должны разобраться в ситуации, прежде чем предпринять что-нибудь столь же благородное, сколь и бесполезное, — заметил Кэлхаун. Но все… Что это?
   Он смотрел на экран, на котором отражалась цепочка огней, движущихся к медкору. Их несли бредущие по снегу люди. По мере приближения стало видно, что они вооружены. Вооружены странными, безобразными инструментами — вроде спортивных ружей, стволы которых невероятно большие. Вероятно, это (Кэлхаун порылся в своем новом запасе информации) ракетометы, стреляющие небольшими снарядами, одного из которых достаточно, чтобы запросто разрушить медкор.
   В тридцати ярдах люди разделились и взяли корабль в кольцо. Один человек продолжал идти вперед.
   — Я дам ему войти, Мургатройд, — заметил Кэлхаун. — Во время войны человек должен быть вежливым с каждым, у кого в руках оружие, способное разнести тебя в клочки. Это — один из законов войны.
   Он открыл внутреннюю и внешнюю двери шлюза. Свет из корабля упал на белый нетронутый снег. Кэлхаун стоял в проеме, наблюдая, как его дыхание, вырвавшись наружу через внешний люк, превращается в белый туман.
   — Меня зовут Кэлхаун, — представился он, обращаясь к приближающейся темной фигуре, — Межзвездная Медицинская Служба. Нейтральный, гражданский и, в настоящий момент, очень обеспокоенный!
   Седобородый мужчина с мрачным взглядом вышел на свет, падающий через открытый люк.
   — Меня зовут Уолкер, — ответил он так же кратко. — Полагаю, что являюсь предводителем этой военной экспедиции. Во всяком случае, мой сын лидер… эээ… неприятеля, поэтому напрашивается вывод, что именно я должен возглавить нападение на них.
   Кэлхаун не совсем поверил своим ушам и навострил их. Отец и сын по обе стороны вряд ли вызовут доверие и у тех, и у других во время войны. И, наверное, их родство не будет считаться особым достоинством, необходимым лидеру, в любое время.
   Он сделал приглашающий жест, и седобородый поднялся по лестнице в шлюз. Карабкаясь наверх, он как-то умудрился не потерять при этом ни капли достоинства. Солидно вошел в шлюз, а затем — в кабину корабля.
   — Если можно, я закрою двери шлюза, — сказал Кэлхаун. — Снаружи холодно, но мне не хотелось бы, чтобы ваши люди меня неправильно поняли.
   Бородатый крепыш пожал плечами.
   — Они взорвут ваш корабль, если вы попытаетесь взлететь, — пояснил он. — Им как раз хочется что-нибудь взорвать!
   В той же атмосфере особой доверительности Уолкер направился к креслу.
   Мургатройд подозрительно следил за ним. Тот, в свою очередь, не обращал на зверька никакого внимания.
   — Ну? — с нетерпением спросил он.
   — Я из медицинской Службы, — ответил Кэлхаун, — и могу это доказать.
   Я буду сохранять нейтралитет, что бы здесь не происходило. Но меня направили сюда по запросу планетного правительства Федры. Думаю, что, скорее всего, ваши корабли прибыли с Федры. Корабль-решетка, например, местным гражданам был бы не нужен. Как идет война?
   Глаза коренастого вспыхнули.
   — Вы смеетесь надо мной? — вызывающе спросил он.
   — Я нахожусь три месяца в овердрайве, — напомнил ему Кэлхаун. — И не слышал ничего такого, над чем можно было бы посмеяться. Нет.
   — Наши… врачи, — с горечью сказал Уолкер, — считают, что войну выиграют они! Но вы в состоянии заставить их понять, что они не победят и не могут победить. Мы добьемся победы, даже если для того, чтобы отпраздновать ее, каждому из нас придется перерезать собственное горло. А, похоже, так оно и будет.
   Кэлхаун удивленно поднял брови. Но кивнул. Его исследования говорили, что военная психология высокоэмоциональна.
   — Наша родина — планета Федра — должна быть эвакуирована, — угрюмо пояснил Уолкер. — Появились признаки нестабильности солнца. Пять лет прошло с тех пор, как мы отправили старших детей на Пес-3 строить мир, на который переселимся все. Именно детей, потому что источник опасности был дома. Мы понуждали их работать на пределе сил и возможностей. С самого начала мы отправили молодых женщин вместе с мужчинами, чтобы в случае вспышки солнца, которая сожжет и расплавит нашу планету, остались в живых дети детей наших. Потом мы отправили младших детей, обременяя новую колонию ртами, которые нужно накормить, но сами остались в самом опасном месте. Позже, когда признаки неизбежного катаклизма стали более угрожающими, мы отправили самых маленьких.
   Кэлхаун снова кивнул. В течение года в галактике вспыхивает не так уж много сверхновых и это — среди миллионов миллиардов звезд, в ней содержащихся. Но была, по крайней мере, одна колония, которую нужно было переселить, ввиду нестабильности солнца. В этом случае работа не была завершена, когда солнце вспыхнуло. Хотя эвакуация целого мира никогда не являлась легкой задачей. Население нужно передвинуть на расстояние в световые годы. Космические перелеты требуют времени, даже если их скорость в тридцать раз превышает скорость света. В случае, когда время бедствия и крайний срок для отбытия нельзя определить точно, курс, выбранный Федрой, логичен. Молодежь лучше отправить первой. Они построят дома себе и тем, кто последует за ними. Они могут выполнять более тяжелую работу в течение более длительного времени по сравнению с любой другой возрастной группой и могут наилучшим образом обеспечить постоянное выживание любого! Новая колония должна будет стать местом неистового труда безо всякого отдыха, поскольку срок завершения работ неизвестен, но, по всей вероятности, времени не хватит. Когда можно будет взвалить им на плечи дополнительное бремя, доставят более юных мальчиков и девочек — достаточно взрослых, чтоб помочь, но еще не готовых к самостоятельной работе. Затем пришлют малышей, нуждающихся в уходе старших. И только после этого взрослые оставят старый мир и отправятся в новый. Они будут находиться в опасности, пока не обеспечат безопасность всем более молодым.
   — А теперь, — пробасил Уолкер, — наши дети построили свой мир и отказываются принять в него родителей и предков! У них сейчас мир молодежи, где никто не указывает им, кроме них самих. Они заявляют, что мы лжем, утверждая, что солнце Федры вот-вот вспыхнет, что мы поработили их и заставили потратить свою молодость на строительство нового мира, который теперь хотим у них отобрать! Им хочется, чтобы солнце Федры вспыхнуло и убило нас, чтобы они могли жить в свое удовольствие, не заботясь о старших.
   Мургатройд забрался к Кэлхауну на колени и крепко прижался к нему.
   Тормалы — мирные зверюшки. Ярость и горечь в интонации Уолкера напугали Мургатройда, и он нашел убежище от зла в близости Кэлхауна.
   — Итак, война между вами — с одной стороны и вашими детьми и внуками — с другой, — отметил Кэлхаун. — Как представитель Медицинской Службы, я хотел бы знать положение на сегодня. Как идет война? Каково состояние дел в настоящий момент?
   — Мы пока ничего не достигли, — заскрежетал зубами Уолкер. — Мы слишком мягкосердечны! Мы не хотим убивать их — даже после того, что они натворили! Но они жаждут нашей крови! Всего неделю назад мы послали крейсер для пропаганды. Мы считали, что остатки приличия должны сохраниться в душах наших детей! Естественно, ни один корабль не может пользоваться двигателями у поверхности планеты. Мы направили крейсер по полупараболической орбите с минимальным расстоянием от планеты над Канополисом. Приблизившись к верхним слоям атмосферы, корабль должен был начать передачу на стандартной частоте и прекратить ее после выхода в открытый космос. Но они с помощью посадочной решетки усеяли путь камнями и булыжниками. Корабль получил пятьдесят пробоин. Все до одного погибли!