— Я тебя не слышу, — произнес я, постучав пальцем по мерцающему экрану.
Послание исчезло. Так же внезапно, как и появилось. Флаер начал снижаться. Перелет был закончен, я прибыл на место.
Как я и хотел, воздушное такси село на окраине города.
Замки на дверях разблокировались лишь после того, как я сунул несколько мелких кредитов в узкую щель на приборной панели.
Ушлая техника.
Дверцы поднялись вверх, и я вдохнул тяжелый смог Литтон-сити. Заметно тянуло гарью. Запах неприятно раздражал гортань. Внутри поля защиты автоматически включились фильтры, среагировав на возникшее неудобство.
Народу было просто уйма. Чертово перенаселение. На тротуарах не протолкаться. В мое такси тут же плюхнулся какой-то толстяк в рабочей робе, но, увидев перчатку на моей правой руке, тут же изменился в лице:
— Простите, я думал, машина свободна…
Он сделал неуклюжую попытку выбраться из флаера.
Я безразлично отвернулся и зашагал прочь. В спину мне неслись отрывистые извинения, толстяк все не решался взлететь…
Разумеется, «жнецы» уже были в городе. Я сразу почувствовал их, как только воздушное такси приземлилось.
Я дал знак держаться от меня как можно дальше. Привлекать внимание к своей персоне сейчас не стоит. В том, что каждый встречный шарахается от тебя, словно от прокаженного, нет ничего приятного. Хотя многим доминаторам нравилось подобное проявление всеобщего внимания.
Спрятав руку в перчатке в карман плаща, я с трудом нашел свободное место на движущейся ленте тротуара.
Справа от меня застыл андроид с клеймом «Импланты» на лбу, слева стояла высокая женщина в золотистой, похожей на змеиную кожу одежде. Глаза у нее были узкие, с желтыми вертикальными зрачками, между ярко накрашенными губами то и дело проскальзывал раздвоенный язык. В кобуре на поясе лучевик. В горожанке безошибочно угадывалась клиентка одной из многочисленных клиник доктора Морта.
Интересно, какие биотехнические новшества скрывались у нее под одеждой?
Город жил в своем привычном ритме. Кое-где я заметил трупы на усыпанной гильзами проезжей части, вокруг суетились коронеры и следователи СБ.
Обычное дело.
Я не был здесь больше года, но вокруг мало что изменилось. Все та же грязь, невыносимая теснота и утробный гул, создаваемый наземным транспортом и снующими между зданиями флаерами.
На каждом шагу работали генераторы дневного света. Кое-где мерцало само покрытие тротуара. Без этой подсветки на улицах Литтон-сити царила бы ночь. Сейчас было где-то около полудня, но разглядеть с земли небо не стоило и пытаться. Переплетения воздушных мостов между зданиями и неистребимый смог скрывали его.
Черт побери, да я уже забыл, какого оно цвета.
Кажется, бирюзового.
Я сошел с бегущей дорожки в самом центре города. Если священник не передумал встречаться, то он наверняка ждал меня в «Некрономеконе», маленьком клубе, расположенном в одном из переулков района Ножей.
Я зашел в ближайшую будку нейрофона и, набрав генетический код отца Тэтлиша, принялся ждать, пока компьютер искал его по городу.
Результат вышел довольно неожиданным.
Искомый человек не был найден.
Отец Тэтлиш отсутствовал не только в городе, но и в его ближайших окрестностях, иначе он был бы четко зафиксирован нейрофоном.
Свернув в переулок, я все-таки направился к «Некрономекону».
На противоположной стороне дежурили шлюхи, но ко мне им хватало благоразумия не приставать. Уж больно я походил на наемного убийцу.
Правда, жрицы любви были отнюдь не беззащитны. Почти у каждой кобура. Забавно, но шлюхи предпочитали тепловой рассеиватель. Игрушка примитивная, но убойная.
В «Некрономеконе» было довольно людно. В основном сюда приходили завсегдатаи, желая по большей части не только выпить, но и послушать современную музыку.
Со сцены уже вовсю жужжала какая-то малоизвестная блэк-металлическая группа местного разлива. Перевернутые кресты и пентаграммы в обилии украшали сцену. Ревущие, словно грузовые краулеры, гитары, громоподобная ритм-секция и рычащий, полный ненависти ко всему живому вокал словно лишний раз напоминали о грядущем Страшном суде.
Видя мою перчатку, посетители поспешно пропускали меня, давая дорогу к сияющей хромом стойке. Было среди них много измененныхсо всевозможными живыми украшениями на теле.
Пролетариат, основной клиент «Импланты». Услуги изменения внешности стоили сравнительно недорого, зато клиенту предоставлялась великолепная возможность выделиться из толпы своей уникальностью.
Многие были хорошо вооружены. В «Некрономекон» пускали без ограничений, поэтому каждый вечер из клуба выносили два-три еще тепленьких трупа, особенно когда сюда случайно заглядывали киберпанки, ненавидящие «черную музыку».
Бармен, престарелый сатанист по имени Мардук, встретил меня радушно:
— Паромщик, давно ты к нам не заглядывал. Я сел за стойку:
— Ты, Мардук, как-то изменился, что ли, помолодел на пару лет?
Бармен улыбнулся, демонстрируя желтые волчьи клыки.
— Ты, наверное, заметил мое оригинальное новшество?
И он моргнул третьим, налитым кровью глазом, вживленным прямо над переносицей.
— Только вчера повязку снял. Чешется, сволочь, прямо спасу никакого нет.
— Смотри, внесешь инфекцию.
— Я слежу за этим. Обошлось все недорого. Правда, рекламные агенты «Импланты» слегка меня поимели.
— Да ну?
— Утверждали, что иногда я буду видеть при помощи третьего глаза потусторонний мир.
— И ты им поверил?
— Конечно. Мой приятель такой вот вставил, регулярно в ад заглядывает.
— Вживленные скопообразы?
— Так и ты о них слышал?
Я кивнул:
— Не отчаивайся, может, еще заработает.
— Пить будешь? Я призадумался:
— «Роза Ветров» есть?
— Обижаешь. — Мардук тут же протянул мне запечатанный спостер.
Упаковку можно было открыть, а содержимое выпить, но я предпочел более короткий путь. Закатил рукав плаща и, приложив спостер к запястью, слегка надавил на крышку. Четыре пневмоиглы мгновенно впрыснули алкоголь в кровь.
Тепло быстро побежало по венам.
— Качественный, — кивнул я, швыряя пустую упаковку на пол, в кучу таких же использованных пустышек.
— Для тебя, Паромщик, я всегда держу самый лучший.
— Я вот по какому делу…
Короткий перерыв закончился, и на сцену вышла следующая группа, нарезающая технограйндкор. Мне пришлось повысить голос:
— Скажи мне, отец Тэтлиш к тебе случайно не заходил?
— Заходил, — кивнул Мардук.
— Когда?
— Вчера. — Бармен старался не смотреть на меня. — Понимаешь, Паромщик, его убили.
— Что?!
— Какой-то отморозок вчера ночью застрелил его прямо на том месте, где ты сидишь.
— Как выглядел убийца?
— Весь в черном, лицо скрывала пылевая сетка. Я было решил, что это обыкновенный любитель пришел послушать классику. Ребята вчера нарезали кавера «Иммортал» и «Батори». Народу было вдвое больше, чем сегодня.
— Кто забрал тело?
— Коронеры СБ, кто же еще.
Я опоздал. Винить было некого. Даже если бы я очень сильно поспешил, то все равно бы не успел. К тому моменту, как я встретил Дэмиена, отец Тэтлиш был, скорее всего, уже мертв.
— Ладно, загляну в следственный крематорий.
— Погоди.
Я обернулся:
— Что еще?
— Он кое-что просил тебе передать.
Значит, священник знал, что его убьют.
— Это мнемописьмо. — Мардук пошарил под прилавком. — Вот, возьми…
И он незаметно сунул мне в руку маленький шестиугольный кристалл.
— Спасибо.
Я расплатился и быстро вышел.
Мнемописьмо. Значит, информация была настолько важна, что за нее пришлось заплатить жизнью.
Что ж, кто бы ни убил отца Тэтлиша, убийцу я достану. Причем сегодня же. Но главное сейчас мнемописьмо.
Нужно было найти тихое, спокойное место и там раскрыть его, лишь бы запись не повредилась.
Дав запрос спутнику, я быстро получил нужные сведения.
Бегущая строка сообщила мне, что тело отца Тэтлиша доставлено в двести шестьдесят девятое отделение Городского следственного крематория, труп еще не сожгли. Через сетку я послал от своего имени запрет на кремацию и через пятнадцать минут был на месте.
Казалось, тело еще не остыло. Отец Тэтлиш выглядел как живой. Но неизвестный ублюдок знал, куда стрелять, так что даже будь на месте убийства бригада реаниматоров, они бы ничего не смогли сделать.
Две маленькие выжженные дырочки, одна во лбу, вторая в груди. Внутри наверняка был один пепел.
— Кумулятивный игольник, — со знанием дела пояснил сопровождающий меня коронер.
— Я хочу, чтобы вы сняли с сетчатки трупа изображение, последние две минуты жизни.
— Не уверен, что получится, — пожал плечами судмедэксперт, — стопроцентной гарантии дать невозможно, мозг полностью сожжен. Сомневаюсь, что там что-то осталось.
— А вы попробуйте.
— Сейчас сделаем.
Тело перевезли в лабораторию. Техномедики засуетились, включился нейросканер.
— Вам повезло, — через пять минут с улыбкой сообщил коронер. — Кое-что нам все-таки удалось записать.
И он передал мне маленький мягкий диск.
Время поджимало, поэтому пришлось снять комнату в первом попавшемся отеле. Можно было, конечно, добраться до территории Домината, но я не хотел упустить убийцу.
Клерк за бронированным стеклом кабинки здорово удивился, увидев, что я один, без сопровождающей девицы. Но, заметив перчатку, никаких лишних вопросов задавать не стал.
Я снял номер на полчаса. Дольше задерживаться был не намерен. Следовало выследить и уничтожить убийцу, если только неведомый заказчик уже об этом не позаботился. Что ж, найдем и заказчика, вопрос лишь во времени.
Номер был маленьким и скудно меблированным. Кроме вращающейся гравикровати и громоздкого древнего озонатора, ничего не было.
Озонатор, как водится, не работал. Даже окно и то искусственная голограмма: пошлый морской пейзаж с чайками и отдаленным шумом несуществующего прибоя. Но большего заглядывающим сюда парочкам и не требовалось.
Я отключил светящийся потолок, задействовал «глушилку» (комната наверняка была напичкана электронными шпионами) и только после этого, достав из кармана мнемописьмо, поспешно его активировал.
Шестиугольник замерцал.
Прямо посередине комнаты возник отец Тэтлиш в своем обычном коричневом комбинезоне — облачении священника церкви «Того Кто Грядет».
Отец Тэтлиш улыбнулся:
— Здравствуй, Паромщик, значит, меня все-таки убили.
— Сожалею, — ответил я.
— Ну конечно же, ведь ты все равно бы не успел вмешаться. Я обратился к тебе слишком поздно, старый дурак…
То, с чем я сейчас разговаривал, не было живым человеком. Всего лишь его ментальная копия, искусная, очень близкая к оригиналу, но все же копия.
Отец Тэтлиш умер, его мозг был уничтожен, сознание угасло, но перед смертью (наверняка ощущая ее приход) он успел записать это мнемописьмо. Запись стоила огромную сумму, но священник, по-видимому, располагал ею.
Изображение было настолько четким, что иллюзия присутствия казалась практически абсолютной. Здесь явно работал мнеморежиссер высшего класса.
Итак, передо мной отец Тэтлиш, который вчера ночью был убит.
В мнемописьме записана его душа.
Интересно, как бы отнеслись к подобному древние богословы Земли? Признали бы они, что отец Тэтлиш умер, или же, пока его душа существует отдельно от тела, этого человека можно считать по-прежнему живым?
Скорее всего, богословы сочли бы сей парадокс происками дьявола и, возможно, оказались бы не так уж далеки от истины.
— О чем задумался, Паромщик?
— Об одном парадоксе.
— Я догадываюсь: тебя смущает, что я мертв.
— Вовсе нет. Ведь я и раньше знал, что подобное может случиться. Но столкнуться с ментальной копией в реальности… ведь мы были знакомы столько лет, и вдруг…
— Не беспокойся за меня, я наверняка уже на небесах по правую руку от архангела Врат.
— Скорее уж на подступах, — попытался пошутить я.
Отец Тэтлиш снова улыбнулся:
— Вот видишь, ты уже принял все как есть. С тобой всегда было легко, Паромщик.
— Мне о многом нужно тебя спросить…
— Нет, сначала о главном. Как ты уже догадался, меня уничтожили, чтобы не допустить нашей встречи. Но они не учли, что я заранее подготовил мнемописьмо. Не стану говорить, во что оно мне обошлось, ибо это уже не имеет значения. Я поступил правильно, и цель достигнута. Мы, несмотря ни на что, встретились.
— Ну да, — усмехнулся я.
— Случилось нечто невероятное.
Отец Тэтлиш сделал паузу, словно не зная, с чего начать.
— Скажи, ты что-нибудь слышал о пророчестве?
— О, их десятки…
— Я имею в виду самое главное пророчество!
— Не понимаю, о чем ты.
— Пророчество о человеке, от которого ЗАВИСИТ ВСЕ! — взволнованно проговорил священник.
— Кажется, я начинаю понимать. Это часть вашей веры? Ведь ваша церковь больше всех близка к христианству, к его древнему аналогу, некогда существовавшему на Земле.
— Ты прав, Паромщик, — кивнул отец Тэтлиш.
— И что за пророчество?
— Однажды среди нас должен появиться человек, в котором будет заключен весь наш мир, все наши судьбы и все наши жизни.
— Красивая легенда.
— Нет, не легенда.
Я удивленно посмотрел на священника.
Отец Тэтлиш казался мне всегда достаточно рассудительным человеком, не склонным к излишнему религиозному мистицизму. Конечно, я беседовал сейчас не лично с ним, а с его матрицей, но тем не менее было ясно, что он говорит совершенно серьезно. Он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО в это верит.
— Продолжай.
— Мы ждали знамения, и знамение пришло. Он появился.
— Когда?
— Трудно сказать. Знамение указывает не на факт его рождения, а на то, что сила начинает вливаться в него. Он все больше осознает свою зависимость! от окружающего мира, но не знает, что может на него влиять. Этот день близок, день великого откровения. Он не сразу поймет, сколь велико его могущество. Пройдет год, может, два, но это непременно случится…
Я не верил тому, что слышал.
— Неужели ты говоришь о… втором пришествии?!
— Нет, — гневно отрезал священник, — ты меня не понимаешь, ибо далек от нашей веры. Это не Бог и не Сын Божий, это обыкновенный человек, как и любой из нас. Просто ему предопределен уникальный дар и тяжелое, страшное испытание, которое изменит очень многое.
— Предопределено кем?
— Я не могу тебе сказать.
Загадки, недомолвки… старая песня… старая, как весь этот прогнивший мир.
Я с сожалением посмотрел на тень мертвого человека:
— Я готов поверить тебе, ибо ты рисковал своей жизнью ради этого и в конце концов ее у тебя отняли. Что я должен сделать?
— Найди его быстрее их.
— Их? Кого ты имеешь в виду?
— Триумвират.
— Серые крысы? Им что, и об этом известно?
— Им известно все. Каждый у них на крючке. Они обладают властью. Верховный протектор — марионетка.
— Я знаю.
— А знаешь ли ты, что у них есть один уникальный человек? Они старательно прячут его от любопытных глаз. Но именно с его помощью им удалось узнать о пророчестве.
— Что за человек?
— Он может читать чужие мысли.
— Бред.
— Поверь мне, я говорю правду.
Возможно ли подобное? Если да, то это катастрофа. Баланс нарушен. Но почему доминаторы ничего не сделали, не вмешались, не провели коррекцию и тем позволили Триумвирату слишком много? Скрыть от нас что-либо практически невозможно. Практически…
— Я убью читающего мысли.
— Потом, Паромщик, потом. Главное сейчас не допустить, чтобы тот, от которого зависит все, попал к ним в руки.
— А что случится тогда?
— Они обретут абсолютную власть. Контролируя его, контролируешь весь мир.
— Как же они смогут его контролировать, если он, по твоим же словам, всемогущ?
— Есть способы, мне ли тебе говорить. Тем более что он еще не обрел всю полноту силы. Он уязвим, ибо пока не знает о своем предназначении. Если они доберутся до него быстрее, нас ждет катастрофа.
— Поясни!
— Я уже говорил, от него зависит ВСЕ. Если он погибнет, погибнем все мы.
— Мудрено, особенно для пророчества.
Я задумчиво глядел в искусственное окно, бирюзовый прибой меланхолично набегал на желтый песок. Несуществующая идиллия.
— Ты все-таки мне не веришь, Паромщик?
— Не в этом дело.
— Тогда в чем?
— Ты втянул меня в опасную игру.
— Теперь ты понимаешь, почему меня так спешили устранить?
— Да, теперь понимаю.
— И что ты намерен делать?
— Для начала прикончу того ублюдка, что прожег тебя в нескольких местах.
— Это неверный путь.
— Пусть так, но я пройду его до конца. Изображение оплыло, мнемописьмо мигнуло и через секунду автоматически свернулось.
Все, получасовой лимит исчерпан.
Теперь поговорить с отцом Тэтлишем можно лишь через сутки, когда зарядятся внутренние батареи кристалла.
Что ж, сутки — целая уйма времени, и я знал, на что его потратить.
ГЛАВА 3
Послание исчезло. Так же внезапно, как и появилось. Флаер начал снижаться. Перелет был закончен, я прибыл на место.
Как я и хотел, воздушное такси село на окраине города.
Замки на дверях разблокировались лишь после того, как я сунул несколько мелких кредитов в узкую щель на приборной панели.
Ушлая техника.
Дверцы поднялись вверх, и я вдохнул тяжелый смог Литтон-сити. Заметно тянуло гарью. Запах неприятно раздражал гортань. Внутри поля защиты автоматически включились фильтры, среагировав на возникшее неудобство.
Народу было просто уйма. Чертово перенаселение. На тротуарах не протолкаться. В мое такси тут же плюхнулся какой-то толстяк в рабочей робе, но, увидев перчатку на моей правой руке, тут же изменился в лице:
— Простите, я думал, машина свободна…
Он сделал неуклюжую попытку выбраться из флаера.
Я безразлично отвернулся и зашагал прочь. В спину мне неслись отрывистые извинения, толстяк все не решался взлететь…
Разумеется, «жнецы» уже были в городе. Я сразу почувствовал их, как только воздушное такси приземлилось.
Я дал знак держаться от меня как можно дальше. Привлекать внимание к своей персоне сейчас не стоит. В том, что каждый встречный шарахается от тебя, словно от прокаженного, нет ничего приятного. Хотя многим доминаторам нравилось подобное проявление всеобщего внимания.
Спрятав руку в перчатке в карман плаща, я с трудом нашел свободное место на движущейся ленте тротуара.
Справа от меня застыл андроид с клеймом «Импланты» на лбу, слева стояла высокая женщина в золотистой, похожей на змеиную кожу одежде. Глаза у нее были узкие, с желтыми вертикальными зрачками, между ярко накрашенными губами то и дело проскальзывал раздвоенный язык. В кобуре на поясе лучевик. В горожанке безошибочно угадывалась клиентка одной из многочисленных клиник доктора Морта.
Интересно, какие биотехнические новшества скрывались у нее под одеждой?
Город жил в своем привычном ритме. Кое-где я заметил трупы на усыпанной гильзами проезжей части, вокруг суетились коронеры и следователи СБ.
Обычное дело.
Я не был здесь больше года, но вокруг мало что изменилось. Все та же грязь, невыносимая теснота и утробный гул, создаваемый наземным транспортом и снующими между зданиями флаерами.
На каждом шагу работали генераторы дневного света. Кое-где мерцало само покрытие тротуара. Без этой подсветки на улицах Литтон-сити царила бы ночь. Сейчас было где-то около полудня, но разглядеть с земли небо не стоило и пытаться. Переплетения воздушных мостов между зданиями и неистребимый смог скрывали его.
Черт побери, да я уже забыл, какого оно цвета.
Кажется, бирюзового.
Я сошел с бегущей дорожки в самом центре города. Если священник не передумал встречаться, то он наверняка ждал меня в «Некрономеконе», маленьком клубе, расположенном в одном из переулков района Ножей.
Я зашел в ближайшую будку нейрофона и, набрав генетический код отца Тэтлиша, принялся ждать, пока компьютер искал его по городу.
Результат вышел довольно неожиданным.
Искомый человек не был найден.
Отец Тэтлиш отсутствовал не только в городе, но и в его ближайших окрестностях, иначе он был бы четко зафиксирован нейрофоном.
Свернув в переулок, я все-таки направился к «Некрономекону».
На противоположной стороне дежурили шлюхи, но ко мне им хватало благоразумия не приставать. Уж больно я походил на наемного убийцу.
Правда, жрицы любви были отнюдь не беззащитны. Почти у каждой кобура. Забавно, но шлюхи предпочитали тепловой рассеиватель. Игрушка примитивная, но убойная.
В «Некрономеконе» было довольно людно. В основном сюда приходили завсегдатаи, желая по большей части не только выпить, но и послушать современную музыку.
Со сцены уже вовсю жужжала какая-то малоизвестная блэк-металлическая группа местного разлива. Перевернутые кресты и пентаграммы в обилии украшали сцену. Ревущие, словно грузовые краулеры, гитары, громоподобная ритм-секция и рычащий, полный ненависти ко всему живому вокал словно лишний раз напоминали о грядущем Страшном суде.
Видя мою перчатку, посетители поспешно пропускали меня, давая дорогу к сияющей хромом стойке. Было среди них много измененныхсо всевозможными живыми украшениями на теле.
Пролетариат, основной клиент «Импланты». Услуги изменения внешности стоили сравнительно недорого, зато клиенту предоставлялась великолепная возможность выделиться из толпы своей уникальностью.
Многие были хорошо вооружены. В «Некрономекон» пускали без ограничений, поэтому каждый вечер из клуба выносили два-три еще тепленьких трупа, особенно когда сюда случайно заглядывали киберпанки, ненавидящие «черную музыку».
Бармен, престарелый сатанист по имени Мардук, встретил меня радушно:
— Паромщик, давно ты к нам не заглядывал. Я сел за стойку:
— Ты, Мардук, как-то изменился, что ли, помолодел на пару лет?
Бармен улыбнулся, демонстрируя желтые волчьи клыки.
— Ты, наверное, заметил мое оригинальное новшество?
И он моргнул третьим, налитым кровью глазом, вживленным прямо над переносицей.
— Только вчера повязку снял. Чешется, сволочь, прямо спасу никакого нет.
— Смотри, внесешь инфекцию.
— Я слежу за этим. Обошлось все недорого. Правда, рекламные агенты «Импланты» слегка меня поимели.
— Да ну?
— Утверждали, что иногда я буду видеть при помощи третьего глаза потусторонний мир.
— И ты им поверил?
— Конечно. Мой приятель такой вот вставил, регулярно в ад заглядывает.
— Вживленные скопообразы?
— Так и ты о них слышал?
Я кивнул:
— Не отчаивайся, может, еще заработает.
— Пить будешь? Я призадумался:
— «Роза Ветров» есть?
— Обижаешь. — Мардук тут же протянул мне запечатанный спостер.
Упаковку можно было открыть, а содержимое выпить, но я предпочел более короткий путь. Закатил рукав плаща и, приложив спостер к запястью, слегка надавил на крышку. Четыре пневмоиглы мгновенно впрыснули алкоголь в кровь.
Тепло быстро побежало по венам.
— Качественный, — кивнул я, швыряя пустую упаковку на пол, в кучу таких же использованных пустышек.
— Для тебя, Паромщик, я всегда держу самый лучший.
— Я вот по какому делу…
Короткий перерыв закончился, и на сцену вышла следующая группа, нарезающая технограйндкор. Мне пришлось повысить голос:
— Скажи мне, отец Тэтлиш к тебе случайно не заходил?
— Заходил, — кивнул Мардук.
— Когда?
— Вчера. — Бармен старался не смотреть на меня. — Понимаешь, Паромщик, его убили.
— Что?!
— Какой-то отморозок вчера ночью застрелил его прямо на том месте, где ты сидишь.
— Как выглядел убийца?
— Весь в черном, лицо скрывала пылевая сетка. Я было решил, что это обыкновенный любитель пришел послушать классику. Ребята вчера нарезали кавера «Иммортал» и «Батори». Народу было вдвое больше, чем сегодня.
— Кто забрал тело?
— Коронеры СБ, кто же еще.
Я опоздал. Винить было некого. Даже если бы я очень сильно поспешил, то все равно бы не успел. К тому моменту, как я встретил Дэмиена, отец Тэтлиш был, скорее всего, уже мертв.
— Ладно, загляну в следственный крематорий.
— Погоди.
Я обернулся:
— Что еще?
— Он кое-что просил тебе передать.
Значит, священник знал, что его убьют.
— Это мнемописьмо. — Мардук пошарил под прилавком. — Вот, возьми…
И он незаметно сунул мне в руку маленький шестиугольный кристалл.
— Спасибо.
Я расплатился и быстро вышел.
Мнемописьмо. Значит, информация была настолько важна, что за нее пришлось заплатить жизнью.
Что ж, кто бы ни убил отца Тэтлиша, убийцу я достану. Причем сегодня же. Но главное сейчас мнемописьмо.
Нужно было найти тихое, спокойное место и там раскрыть его, лишь бы запись не повредилась.
Дав запрос спутнику, я быстро получил нужные сведения.
Бегущая строка сообщила мне, что тело отца Тэтлиша доставлено в двести шестьдесят девятое отделение Городского следственного крематория, труп еще не сожгли. Через сетку я послал от своего имени запрет на кремацию и через пятнадцать минут был на месте.
Казалось, тело еще не остыло. Отец Тэтлиш выглядел как живой. Но неизвестный ублюдок знал, куда стрелять, так что даже будь на месте убийства бригада реаниматоров, они бы ничего не смогли сделать.
Две маленькие выжженные дырочки, одна во лбу, вторая в груди. Внутри наверняка был один пепел.
— Кумулятивный игольник, — со знанием дела пояснил сопровождающий меня коронер.
— Я хочу, чтобы вы сняли с сетчатки трупа изображение, последние две минуты жизни.
— Не уверен, что получится, — пожал плечами судмедэксперт, — стопроцентной гарантии дать невозможно, мозг полностью сожжен. Сомневаюсь, что там что-то осталось.
— А вы попробуйте.
— Сейчас сделаем.
Тело перевезли в лабораторию. Техномедики засуетились, включился нейросканер.
— Вам повезло, — через пять минут с улыбкой сообщил коронер. — Кое-что нам все-таки удалось записать.
И он передал мне маленький мягкий диск.
Время поджимало, поэтому пришлось снять комнату в первом попавшемся отеле. Можно было, конечно, добраться до территории Домината, но я не хотел упустить убийцу.
Клерк за бронированным стеклом кабинки здорово удивился, увидев, что я один, без сопровождающей девицы. Но, заметив перчатку, никаких лишних вопросов задавать не стал.
Я снял номер на полчаса. Дольше задерживаться был не намерен. Следовало выследить и уничтожить убийцу, если только неведомый заказчик уже об этом не позаботился. Что ж, найдем и заказчика, вопрос лишь во времени.
Номер был маленьким и скудно меблированным. Кроме вращающейся гравикровати и громоздкого древнего озонатора, ничего не было.
Озонатор, как водится, не работал. Даже окно и то искусственная голограмма: пошлый морской пейзаж с чайками и отдаленным шумом несуществующего прибоя. Но большего заглядывающим сюда парочкам и не требовалось.
Я отключил светящийся потолок, задействовал «глушилку» (комната наверняка была напичкана электронными шпионами) и только после этого, достав из кармана мнемописьмо, поспешно его активировал.
Шестиугольник замерцал.
Прямо посередине комнаты возник отец Тэтлиш в своем обычном коричневом комбинезоне — облачении священника церкви «Того Кто Грядет».
Отец Тэтлиш улыбнулся:
— Здравствуй, Паромщик, значит, меня все-таки убили.
— Сожалею, — ответил я.
— Ну конечно же, ведь ты все равно бы не успел вмешаться. Я обратился к тебе слишком поздно, старый дурак…
То, с чем я сейчас разговаривал, не было живым человеком. Всего лишь его ментальная копия, искусная, очень близкая к оригиналу, но все же копия.
Отец Тэтлиш умер, его мозг был уничтожен, сознание угасло, но перед смертью (наверняка ощущая ее приход) он успел записать это мнемописьмо. Запись стоила огромную сумму, но священник, по-видимому, располагал ею.
Изображение было настолько четким, что иллюзия присутствия казалась практически абсолютной. Здесь явно работал мнеморежиссер высшего класса.
Итак, передо мной отец Тэтлиш, который вчера ночью был убит.
В мнемописьме записана его душа.
Интересно, как бы отнеслись к подобному древние богословы Земли? Признали бы они, что отец Тэтлиш умер, или же, пока его душа существует отдельно от тела, этого человека можно считать по-прежнему живым?
Скорее всего, богословы сочли бы сей парадокс происками дьявола и, возможно, оказались бы не так уж далеки от истины.
— О чем задумался, Паромщик?
— Об одном парадоксе.
— Я догадываюсь: тебя смущает, что я мертв.
— Вовсе нет. Ведь я и раньше знал, что подобное может случиться. Но столкнуться с ментальной копией в реальности… ведь мы были знакомы столько лет, и вдруг…
— Не беспокойся за меня, я наверняка уже на небесах по правую руку от архангела Врат.
— Скорее уж на подступах, — попытался пошутить я.
Отец Тэтлиш снова улыбнулся:
— Вот видишь, ты уже принял все как есть. С тобой всегда было легко, Паромщик.
— Мне о многом нужно тебя спросить…
— Нет, сначала о главном. Как ты уже догадался, меня уничтожили, чтобы не допустить нашей встречи. Но они не учли, что я заранее подготовил мнемописьмо. Не стану говорить, во что оно мне обошлось, ибо это уже не имеет значения. Я поступил правильно, и цель достигнута. Мы, несмотря ни на что, встретились.
— Ну да, — усмехнулся я.
— Случилось нечто невероятное.
Отец Тэтлиш сделал паузу, словно не зная, с чего начать.
— Скажи, ты что-нибудь слышал о пророчестве?
— О, их десятки…
— Я имею в виду самое главное пророчество!
— Не понимаю, о чем ты.
— Пророчество о человеке, от которого ЗАВИСИТ ВСЕ! — взволнованно проговорил священник.
— Кажется, я начинаю понимать. Это часть вашей веры? Ведь ваша церковь больше всех близка к христианству, к его древнему аналогу, некогда существовавшему на Земле.
— Ты прав, Паромщик, — кивнул отец Тэтлиш.
— И что за пророчество?
— Однажды среди нас должен появиться человек, в котором будет заключен весь наш мир, все наши судьбы и все наши жизни.
— Красивая легенда.
— Нет, не легенда.
Я удивленно посмотрел на священника.
Отец Тэтлиш казался мне всегда достаточно рассудительным человеком, не склонным к излишнему религиозному мистицизму. Конечно, я беседовал сейчас не лично с ним, а с его матрицей, но тем не менее было ясно, что он говорит совершенно серьезно. Он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО в это верит.
— Продолжай.
— Мы ждали знамения, и знамение пришло. Он появился.
— Когда?
— Трудно сказать. Знамение указывает не на факт его рождения, а на то, что сила начинает вливаться в него. Он все больше осознает свою зависимость! от окружающего мира, но не знает, что может на него влиять. Этот день близок, день великого откровения. Он не сразу поймет, сколь велико его могущество. Пройдет год, может, два, но это непременно случится…
Я не верил тому, что слышал.
— Неужели ты говоришь о… втором пришествии?!
— Нет, — гневно отрезал священник, — ты меня не понимаешь, ибо далек от нашей веры. Это не Бог и не Сын Божий, это обыкновенный человек, как и любой из нас. Просто ему предопределен уникальный дар и тяжелое, страшное испытание, которое изменит очень многое.
— Предопределено кем?
— Я не могу тебе сказать.
Загадки, недомолвки… старая песня… старая, как весь этот прогнивший мир.
Я с сожалением посмотрел на тень мертвого человека:
— Я готов поверить тебе, ибо ты рисковал своей жизнью ради этого и в конце концов ее у тебя отняли. Что я должен сделать?
— Найди его быстрее их.
— Их? Кого ты имеешь в виду?
— Триумвират.
— Серые крысы? Им что, и об этом известно?
— Им известно все. Каждый у них на крючке. Они обладают властью. Верховный протектор — марионетка.
— Я знаю.
— А знаешь ли ты, что у них есть один уникальный человек? Они старательно прячут его от любопытных глаз. Но именно с его помощью им удалось узнать о пророчестве.
— Что за человек?
— Он может читать чужие мысли.
— Бред.
— Поверь мне, я говорю правду.
Возможно ли подобное? Если да, то это катастрофа. Баланс нарушен. Но почему доминаторы ничего не сделали, не вмешались, не провели коррекцию и тем позволили Триумвирату слишком много? Скрыть от нас что-либо практически невозможно. Практически…
— Я убью читающего мысли.
— Потом, Паромщик, потом. Главное сейчас не допустить, чтобы тот, от которого зависит все, попал к ним в руки.
— А что случится тогда?
— Они обретут абсолютную власть. Контролируя его, контролируешь весь мир.
— Как же они смогут его контролировать, если он, по твоим же словам, всемогущ?
— Есть способы, мне ли тебе говорить. Тем более что он еще не обрел всю полноту силы. Он уязвим, ибо пока не знает о своем предназначении. Если они доберутся до него быстрее, нас ждет катастрофа.
— Поясни!
— Я уже говорил, от него зависит ВСЕ. Если он погибнет, погибнем все мы.
— Мудрено, особенно для пророчества.
Я задумчиво глядел в искусственное окно, бирюзовый прибой меланхолично набегал на желтый песок. Несуществующая идиллия.
— Ты все-таки мне не веришь, Паромщик?
— Не в этом дело.
— Тогда в чем?
— Ты втянул меня в опасную игру.
— Теперь ты понимаешь, почему меня так спешили устранить?
— Да, теперь понимаю.
— И что ты намерен делать?
— Для начала прикончу того ублюдка, что прожег тебя в нескольких местах.
— Это неверный путь.
— Пусть так, но я пройду его до конца. Изображение оплыло, мнемописьмо мигнуло и через секунду автоматически свернулось.
Все, получасовой лимит исчерпан.
Теперь поговорить с отцом Тэтлишем можно лишь через сутки, когда зарядятся внутренние батареи кристалла.
Что ж, сутки — целая уйма времени, и я знал, на что его потратить.
ГЛАВА 3
Странно, но я совсем забыл о диске, который мне дал в крематории коронер. Диск с записью того, что убитый священник видел перед смертью.
Оказавшись на улице, я достал из кармана маленький мягкий цифровой носитель и сжал его в правой руке.
«Длань» мгновенно считала информацию, загрузив ее в память «Циклопа». На контактной линзе возникло нечеткое изображение. Я задействовал фильтры.
Последние три минуты жизни отца Тэтлиша состояли из плохо сохранившихся отрывков.
Вот блестящая стойка бара, вот одутловатая рожа Мардука, еще какие-то люди… пальцы священника, сжимающие спостер с любимым бренди. Вот он поворачивается. Дальше следует провал и последний из сохранившихся кадров: рука с необычной формы пистолетом. Ублюдок стрелял в упор.
Лицо убийцы скрывала пылевая маска. Я сделал секторальное увеличение, желая подробней изучить пистолет, и только тут заметил номер на руке незнакомца.
Цифры были видны вполне отчетливо, стандартная маркировка.
Отца Тэтлиша убил киборг.
— Попался! — усмехнулся я и снова задействовал компьютер, связавшись с секретной сеткой СБ.
Без сомнения, киборг принадлежал компании «Импланта», иначе и быть не могло. Только они специально маркировали свою собственность особым девятизначным номером.
Еще через пару минут я получил доступ к его метке.
Убийца по-прежнему находился в городе, в его северной части. Вживленный в изделие маяк с потрохами выдавал его. Знал ли об этом сам киборг, было неведомо.
Бесцеремонно расталкивая толпу, я быстро направился к самой скоростной ленте тротуара.
Все-таки я был не прав, называя киборгов изделиями. Они не являлись машинами в полном смысле этого слова. Скорее уж наполовину.
Многие из малоимущих слоев населения страховали себя в «Импланте». Деньги те действительно платили немалые. А суть страхового контракта была в том, что в случае насильственной смерти тело человека подвергалось заморозке и наиболее хорошо сохранившиеся части становились собственностью компании. Их использовали для создания полулюдей-полумашин, основанных на живой плоти. Это было намного дешевле, нежели полностью конструировать робота с искусственным интеллектом.
Мозг человека был наиболее ценным материалом, поэтому пострадавших доставляли в больницы как можно быстрее. Для этого в их тела заранее вживлялся особый маяк, сигнализирующий о нарушении функций жизнедеятельности организма. Люди знали об этой унизительной хирургической операции и все равно подписывали выгодный контракт.
Я хорошо был осведомлен о грязной стороне этой страховки, ибо когда «Импланте» не хватало материала, особые эмиссары целенаправленно убивали застраховавшихся, причиняя их телам минимальный вред.
Этих охотников за головами мы, доминаторы, уничтожали в первую очередь, однако вольных стрелков, желающих поработать на «Импланту», не убавлялось.
Риск был велик, но и плата соответствующая.
Киборг находился на одном месте.
Его сигнал не перемещался, из чего я заключил, что он развлекается в одном из районов Соблазнов.
Северная часть Литтон-сити, так называемый Элизий, славилась колоссальной сетью индустрии развлечений. И чего тут только не было: экзотические наркотики, жрицы любви на любой вкус, тотализатор, где можно было поставить на кон даже собственную жизнь.
А чего стоила знаменитая «Галерея самоубийц»! Ей-богу, было бы время, и я непременно заглянул бы туда. Там есть на что посмотреть. В «Галерее» собирались придурки, желающие прилюдно свести счеты с жизнью. Способ собственного умерщвления они, как правило, позволяли выбирать зрителям, а в таковых никогда недостатка не было.
И сейчас, проходя мимо, я заметил, что огромная «Галерея» буквально забита людьми. По всей видимости, очередной придурок собирался снести себе полчерепа из древнего помпового ружья. Во всяком случае, так сообщал информационный дисплей у входа.
Толпа надсадно ревела, играла шарманка, шоу было в самом разгаре.
Но я спешил дальше.
Зона поиска сужалась.
Не все знали, что существовала и темная, нелегальная сторона Элизия.
«Черная лотерея», «Колодец ножей», «Однорукий палач» — эти развлечения были опасны для психики и оттого вдвойне желанны. Многие любители острых ощущений оставались потом калеками на всю жизнь, ибо даже достигшая небывалых высот современная медицина оказывалась бессильна.
Невероятно, но я лично знал человека с сожженной напрочь нервной системой.
Парень попробовал себя в «Черной лотерее», и ему не повезло, но зато он получил массу непередаваемых ощущений. Теперь парень этот постоянно слышал у себя в голове гул адского пламени, а перед его глазами клубился всепожирающий огонь. Людей он практически не видел, только их тени, проступающие сквозь пламя. Передвигался он при помощи робота-поводыря.
Самое страшное, что этот человек нисколько не сожалел о содеянном. Если бы жизнь дала ему второй шанс, он все равно поступил бы так же…
За определенную плату в Элизии можно было убить человека.
Способ выбирал клиент, руководствуясь собственной изощренной фантазией. Услуга предоставлялась в так называемом «Лабиринте», полностью автоматизированном подземном комплексе, нашпигованном всевозможными ловушками.
Причем все делалось на вполне законных основаниях.
Жертвы добровольно шли на смерть, подписывая соответствующие документы. Это были либо смертельно больные, жаждущие скорого избавления от мук, либо члены малоимущих семей, которых родственники элементарно продавали агентам Элизия. Платили за «овец» много, так что нехватки в материале не ощущалось…
Убийца сидел в джи-клубе городских кибер-панков, расположенном в самом центре района развлечений.
Место пользовалось плохой репутацией, так как тут часто нелегально торговали человеческими органами.
У входа в клуб дежурили два здоровенных бугая с явными следами биомодуляций на громоздких, раздутых от мышц телах. Один был полностью лысым с вытатуированной на голове черной перевернутой пентаграммой, второй носил алый панковский ирокез. Вооружены ультразвуковыми ранглерами.
Чтобы попасть в джи-клуб, нужно было сперва принять особый наркотик, иначе внутрь не пускали.
Глаза секьюрити настороженно изучали мою фигуру. Затем сладкая парочка заметила сенсорную перчатку и тут же потеряла ко мне всякий интерес.
Беспрепятственно войдя в клуб, я сразу же понял, зачем нужно принимать при входе психотроник. Интерьер внутренних помещений не блистал оригинальностью. На голых бетонных стенах висели многочисленные эхо-экраны, воздействующие на психику, но не на такую, как у меня, а заранее подготовленную галлюциногеном.
Невозможно себе даже описать словами те фантастические картины, которые видел вошедший.
Хитрая псиэлектроника стимулировала воображение даже у тех, у кого оно отродясь отсутствовало, и реальность мгновенно растворялась.
В длинных коридорах клубился белый туман. Я на всякий случай задействовал дополнительные воздушные фильтры защитного поля. Скорее всего, здесь распылялась какая-то химически активная гадость.
Посетители располагались в огромном сводчатом зале, где клочья тумана лениво стелились по полу.
Было тут человек двести, не меньше.
«Циклоп» быстро подсчитал плотность и выделил прицелом нужного мне человека. Вернее, лишь наполовину человека.
Киборг сидел в компании такой же полумеханической девицы, как и он. На обоих массивные маски, шланги от которых уходили куда-то вниз. Такие же маски были на большей части посетителей.
Все почему-то упорно смотрели на стену, где висел огромный матовый эхо-экран. Без сомнения, там происходило что-то невероятно захватывающее воображение. Многие время от времени восторженно вскрикивали, тут же делясь впечатлениями с соседями.
От всего, что я видел, отдавало абсурдом, но мое сознание и восприятие не были изменены.Этих людей не следовало судить слишком строго. Здесь собрались аутсайдеры, и они сами вправе решать, на что потратить свою жизнь.
Я медленно двинулся к объекту.
Окружающие меня не замечали. Однако требовалась осторожность, ибо я не хотел повредить блок памяти киборга, там наверняка содержалась интересующая меня информация.
Оказавшись на улице, я достал из кармана маленький мягкий цифровой носитель и сжал его в правой руке.
«Длань» мгновенно считала информацию, загрузив ее в память «Циклопа». На контактной линзе возникло нечеткое изображение. Я задействовал фильтры.
Последние три минуты жизни отца Тэтлиша состояли из плохо сохранившихся отрывков.
Вот блестящая стойка бара, вот одутловатая рожа Мардука, еще какие-то люди… пальцы священника, сжимающие спостер с любимым бренди. Вот он поворачивается. Дальше следует провал и последний из сохранившихся кадров: рука с необычной формы пистолетом. Ублюдок стрелял в упор.
Лицо убийцы скрывала пылевая маска. Я сделал секторальное увеличение, желая подробней изучить пистолет, и только тут заметил номер на руке незнакомца.
Цифры были видны вполне отчетливо, стандартная маркировка.
Отца Тэтлиша убил киборг.
— Попался! — усмехнулся я и снова задействовал компьютер, связавшись с секретной сеткой СБ.
Без сомнения, киборг принадлежал компании «Импланта», иначе и быть не могло. Только они специально маркировали свою собственность особым девятизначным номером.
Еще через пару минут я получил доступ к его метке.
Убийца по-прежнему находился в городе, в его северной части. Вживленный в изделие маяк с потрохами выдавал его. Знал ли об этом сам киборг, было неведомо.
Бесцеремонно расталкивая толпу, я быстро направился к самой скоростной ленте тротуара.
Все-таки я был не прав, называя киборгов изделиями. Они не являлись машинами в полном смысле этого слова. Скорее уж наполовину.
Многие из малоимущих слоев населения страховали себя в «Импланте». Деньги те действительно платили немалые. А суть страхового контракта была в том, что в случае насильственной смерти тело человека подвергалось заморозке и наиболее хорошо сохранившиеся части становились собственностью компании. Их использовали для создания полулюдей-полумашин, основанных на живой плоти. Это было намного дешевле, нежели полностью конструировать робота с искусственным интеллектом.
Мозг человека был наиболее ценным материалом, поэтому пострадавших доставляли в больницы как можно быстрее. Для этого в их тела заранее вживлялся особый маяк, сигнализирующий о нарушении функций жизнедеятельности организма. Люди знали об этой унизительной хирургической операции и все равно подписывали выгодный контракт.
Я хорошо был осведомлен о грязной стороне этой страховки, ибо когда «Импланте» не хватало материала, особые эмиссары целенаправленно убивали застраховавшихся, причиняя их телам минимальный вред.
Этих охотников за головами мы, доминаторы, уничтожали в первую очередь, однако вольных стрелков, желающих поработать на «Импланту», не убавлялось.
Риск был велик, но и плата соответствующая.
Киборг находился на одном месте.
Его сигнал не перемещался, из чего я заключил, что он развлекается в одном из районов Соблазнов.
Северная часть Литтон-сити, так называемый Элизий, славилась колоссальной сетью индустрии развлечений. И чего тут только не было: экзотические наркотики, жрицы любви на любой вкус, тотализатор, где можно было поставить на кон даже собственную жизнь.
А чего стоила знаменитая «Галерея самоубийц»! Ей-богу, было бы время, и я непременно заглянул бы туда. Там есть на что посмотреть. В «Галерее» собирались придурки, желающие прилюдно свести счеты с жизнью. Способ собственного умерщвления они, как правило, позволяли выбирать зрителям, а в таковых никогда недостатка не было.
И сейчас, проходя мимо, я заметил, что огромная «Галерея» буквально забита людьми. По всей видимости, очередной придурок собирался снести себе полчерепа из древнего помпового ружья. Во всяком случае, так сообщал информационный дисплей у входа.
Толпа надсадно ревела, играла шарманка, шоу было в самом разгаре.
Но я спешил дальше.
Зона поиска сужалась.
Не все знали, что существовала и темная, нелегальная сторона Элизия.
«Черная лотерея», «Колодец ножей», «Однорукий палач» — эти развлечения были опасны для психики и оттого вдвойне желанны. Многие любители острых ощущений оставались потом калеками на всю жизнь, ибо даже достигшая небывалых высот современная медицина оказывалась бессильна.
Невероятно, но я лично знал человека с сожженной напрочь нервной системой.
Парень попробовал себя в «Черной лотерее», и ему не повезло, но зато он получил массу непередаваемых ощущений. Теперь парень этот постоянно слышал у себя в голове гул адского пламени, а перед его глазами клубился всепожирающий огонь. Людей он практически не видел, только их тени, проступающие сквозь пламя. Передвигался он при помощи робота-поводыря.
Самое страшное, что этот человек нисколько не сожалел о содеянном. Если бы жизнь дала ему второй шанс, он все равно поступил бы так же…
За определенную плату в Элизии можно было убить человека.
Способ выбирал клиент, руководствуясь собственной изощренной фантазией. Услуга предоставлялась в так называемом «Лабиринте», полностью автоматизированном подземном комплексе, нашпигованном всевозможными ловушками.
Причем все делалось на вполне законных основаниях.
Жертвы добровольно шли на смерть, подписывая соответствующие документы. Это были либо смертельно больные, жаждущие скорого избавления от мук, либо члены малоимущих семей, которых родственники элементарно продавали агентам Элизия. Платили за «овец» много, так что нехватки в материале не ощущалось…
Убийца сидел в джи-клубе городских кибер-панков, расположенном в самом центре района развлечений.
Место пользовалось плохой репутацией, так как тут часто нелегально торговали человеческими органами.
У входа в клуб дежурили два здоровенных бугая с явными следами биомодуляций на громоздких, раздутых от мышц телах. Один был полностью лысым с вытатуированной на голове черной перевернутой пентаграммой, второй носил алый панковский ирокез. Вооружены ультразвуковыми ранглерами.
Чтобы попасть в джи-клуб, нужно было сперва принять особый наркотик, иначе внутрь не пускали.
Глаза секьюрити настороженно изучали мою фигуру. Затем сладкая парочка заметила сенсорную перчатку и тут же потеряла ко мне всякий интерес.
Беспрепятственно войдя в клуб, я сразу же понял, зачем нужно принимать при входе психотроник. Интерьер внутренних помещений не блистал оригинальностью. На голых бетонных стенах висели многочисленные эхо-экраны, воздействующие на психику, но не на такую, как у меня, а заранее подготовленную галлюциногеном.
Невозможно себе даже описать словами те фантастические картины, которые видел вошедший.
Хитрая псиэлектроника стимулировала воображение даже у тех, у кого оно отродясь отсутствовало, и реальность мгновенно растворялась.
В длинных коридорах клубился белый туман. Я на всякий случай задействовал дополнительные воздушные фильтры защитного поля. Скорее всего, здесь распылялась какая-то химически активная гадость.
Посетители располагались в огромном сводчатом зале, где клочья тумана лениво стелились по полу.
Было тут человек двести, не меньше.
«Циклоп» быстро подсчитал плотность и выделил прицелом нужного мне человека. Вернее, лишь наполовину человека.
Киборг сидел в компании такой же полумеханической девицы, как и он. На обоих массивные маски, шланги от которых уходили куда-то вниз. Такие же маски были на большей части посетителей.
Все почему-то упорно смотрели на стену, где висел огромный матовый эхо-экран. Без сомнения, там происходило что-то невероятно захватывающее воображение. Многие время от времени восторженно вскрикивали, тут же делясь впечатлениями с соседями.
От всего, что я видел, отдавало абсурдом, но мое сознание и восприятие не были изменены.Этих людей не следовало судить слишком строго. Здесь собрались аутсайдеры, и они сами вправе решать, на что потратить свою жизнь.
Я медленно двинулся к объекту.
Окружающие меня не замечали. Однако требовалась осторожность, ибо я не хотел повредить блок памяти киборга, там наверняка содержалась интересующая меня информация.