Леженда Валентин. Скорость Тьмы

   В большом деревянном сундуке он обнаружил несколько комплектов немецкой формы, гражданскую одежду и даже парадный мундир офицера-подводника.
   Вещи лежали в строгом порядке, значит, конспиративной точкой давно не пользовались.
   Майор переоделся в гражданское, из вещей русского летчика оставив только пистолет и «ключ» от «Лестницы».
   Записку Ворона перечитал несколько раз, после чего сжег.
   Нестерпимо хотелось курить: донор попался курящий.
   Интересно, что ему скажут, если парень все-таки выкарабкается? Мол, подбили в небе над Берлином, вот сюда и попал. Понятно, что в подобную сказку никто не поверит, но губить очередного донора Карел не желал. Все, довольно, цепочка для него на этом летчике закончилась, во всяком случае, так майор твердо решил для себя.
   Старушка, как и обещала, забрала старую одежду, и в том, что она ее очень скоро уничтожит, не было никаких сомнений.
   То-то в гестапо поломали бы головы, если бы к ним в руки случайно попал советский летчик-истребитель.
   В центре Берлина! Умора!
   Вот только парня наверняка замордуют до смерти.
   Присев на кровать, Карел проверил обойму в пистолете, удовлетворенно отметив, что все пули серебряные. С оружием он всегда чувствовал себя увереннее, хотя во многих ситуациях мог легко обходиться и без него.
   Жаль, что он не догадался прихватить с собой необычный пистолет мертвого индуса-эсэсовца, стреляла та штука явно не пулями.
   В прихожей послышались возбужденные голоса.
   Старушка что-то яростно кому-то втолковывала. Хриплый мужской бас не соглашался. Затем в комнату вошел координатор Берлинского Отделения разведки Кречет, выглядевший мрачнее обычного.
   Увидев в руке майора оружие, Кречет удивленно остановился посреди комнаты.
   — Эй, коллега, ты чего, никак стрелять вознамерился?.. Или, может, ждешь в гости гестапо?
   — Может, и жду, — усмехнувшись, ответил Карел, гадая, узнал его Кречет или нет.
   Скорее всего, не узнал.
   — Ты кто такой будешь? Донор у тебя явно не из наших, выходит, ты его со стороны привел. Знаешь, что говорится по этому поводу в инструкции?
   — Знаю.
   — Ну, и зачем ты нарушаешь правила, когда знаешь, что за это тебя по голове не погладят. Мне ж теперь дерьмо и разгребать. Меня первого, если что, к ногтю, за нарушение режима конспирации...
   — Леха, не свисти, — улыбнулся майор, лукаво поглядывая на оперативника.
   Алексей вздохнул и заговорщицким шепотом добавил:
   — Тут к тебе один приятель заглянул. Ну, узнал что ты, здесь, дай-ка, говорит, навещу...
   Спрятав пистолет, Карел удивленно посмотрел на загадочно ухмыляющегося коллегу.
   Оперативник тихо кашлянул и в комнату вошел...
   Ворон.
   В собственном теле.

Часть седьмая
РИТА

19

   Март — апрель 1944 г.
   — Удивлен? — Ворон присел на стоящий у стены стул.
   — Может, объяснишь мне наконец, что происходит, а то тут, я вижу, все в курсе, кроме меня, — раздраженно бросил майор, размышляя над тем, с кем же Ворон ведет двойную игру, лично с ним или с Шестнадцатым отделом.
   А что, если с обоими?
   — Времени мало... — пожаловался оперативник. — Гестапо раскрыло часть нашей агентурной сети. Доноров попалили уйму. Выяснить им, понятно, ничего не удалось, но за нами с завтрашнего дня пойдет настоящая охота...
   — Станет горячее, чем обычно?
   — Вот именно, привычный расклад, так ведь? — Ворон усмехнулся. — Очень многое нужно тебе объяснить, и не знаю, с чего начать.
   — Начни с самого главного, — посоветовал Карел.
   — Тогда спрашивай!
   — Как ты меня нашел?
   — Довольно просто. Мы сделали слепок твоего астрального следа, ну а дальше... справился бы и ребенок.
   — «Мы» — это кто? — уточнил майор:
   — «Второй Вавилон», — ответил Ворон.
   — Прости, не понял, что?
   — Это название нашей организации, — с улыбкой пояснил оперативник.
   — О подобном подразделении Шестнадцатого отдела я никогда не слышал.
   — А здесь нет ничего удивительного. Мы не из Шестнадцатого отдела, мы сами по себе...
   В комнате повисла пауза.
   Майор медленно осознавал услышанное.
   — Объясни.
   — С удовольствием. С этого момента все карты для тебя раскрыты. Далай-лама Воталхе был прав, когда говорил тебе, что все мы живем в Проклятом Вавилоне. Так оно и есть. Тьма разъедает наш мир изнутри. «Второй Вавилон» пытается помешать этому. Мы — как раз те силы, которые довольно успешно на протяжении нескольких лет противостоят сталинскому режиму. Сталин и Гитлер — враги, но они — одно и то же зло, части той Тьмы, что поразила Европу. Мы используем против врага его же оккультное оружие. Мы смогли проникнуть в святая святых НКВД. Благодаря нашим усилиям Воины Шамбалы никогда не откроют врата. Высшие Неизвестные просчитались. Впрочем... как всегда. Всю эту кашу заварили именно мы, а вовсе не Шестнадцатый отдел. Извини.
   — Я тебе не верю.
   — Твое право.
   — Что на самом деле стало с Ритой?
   — Сложно сказать. — Ворон пожал плечами. — Оказавшись в Москве, она тут же пропала из поля нашего зрения. В общем-го нас она не особо интересует. У нее хватило здравого ума не сунуться в НКВД, по всей видимости, она понимала, что оттуда уже не вырвется.
   — Вы потеряли ее след?
   — До недавнего времени.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Она по-прежнему в Москве. Когда мы вернемся, ты обязательно с ней увидишься.
   — Почему я должен тебе верить?
   — А разве у тебя есть выбор?
   — Есть, — усмехаясь, ответил Карел и, достав пистолет, приставил дуло к виску своего донора. — Я могу в любой момент уйти, стоит лишь слегка надавить курок.
   — Я не советую тебе этого делать, — спокойно произнес Ворон. — Кто знает, вдруг твой донор последний и цепочка на нем оборвется?
   — А почему я не могу вернуться в собственное тело?
   — Его изолировали. Не уничтожили, а именно изолировали, — повторил оперативник. — С того самого момента, как ты вышел из-под контроля Шестнадцатого отдела, тебя хотят уничтожить.
   — А что, я был под их контролем? — удивился Карел.
   — Наивно полагать обратное. Все нейроразведчики контролируются Главной Машиной вплоть до уровня подсознания. Но с определенного момента твоя психика стала сопротивляться. Помнишь тот черный провал в сознании эсэсовца? Приступ здорово напугал тебя, но именно тогда ты окончательно вышел из-под их контроля.
   — Меня несколько раз пытались убить.
   — Все верно, — подтвердил Ворон, — и тогда ты не пошел бы по цепочке, а вернулся в собственное тело, уже изолированное. Но убрать тебя в тот момент не удалось, а потом было поздно, мы подключили к тебе резервную «цепь».
   — Но кому выгодна моя смерть? — напрямую спросил майор.
   — Шестнадцатому отделу, кому же еще. Они знают, что ты разрушишь всю построенную за эти месяцы систему, что ты — деструктивное звено. Эти ребята давно научились заглядывать в будущее, просто они тщательно это скрывают. Но будущее изменить невозможно. Ребята упорствуют. Что ж, пусть тешатся, в конце концов, такая у них работа.
   — Что я сделаю в будущем? Почему из-за меня рухнет система, о которой ты говоришь?
   Ворон невозмутимо рассматривал Карела.
   — Ты заберешь с собой Риту.
   — Куда заберу? — опешил майор, не ожидая такого ответа.
   — Туда, где даже они не смогут вас достать...
   Оперативник недоговаривал, напоминая сейчас далай-ламу Воталхе, любившего изъясняться одному ему понятными аллегориями.
   То, что Ворон умалчивал, рано или поздно дополнит мозаику, просто Карел был еще не готов к истине.
   — Хорошо. Зачем ты послал меня в ту клинику, тогда в Москве? Ведь то был явно какой-то объект Шестнадцатого отдела, о котором даже я ничего не знал...
   Оперативник рассмеялся:
   — То была наша база. Странная вывеска многих отпугивала, даже матерых энкавэдэшников. Мы имели отличное прикрытие. Тебя пропустили внутрь неспроста. Именно тогда мы и сделали кое-что с твоим сознанием, получив возможность следить и видеть многое твоими глазами. Мы освободили тебя, помогли в конечном счете избавиться от контроля со стороны Шестнадцатого отдела.
   — Я потерял сознание и ничего потом не помнил...
   — Ну естественно, мы стерли тебе часть воспоминаний. Что, по-прежнему не веришь?
   — Нет, верю. Но как ты подбросил в карман летчика записку?
   — Очень просто, — усмехнулся Ворон. — Мы легко просчитали почти всю цепочку. Тот летчик сам положил ее в карман своей куртки, он же ее и написал под мою диктовку.
   — Значит, вы постоянно следили за мной и знали о том, что произошло на Тибете?
   — Ну разумеется. Далай-лама нас не подвел, почти всем мы обязаны только ему. Воталхе давно понял, КТО истинный Хозяин Третьего рейха, и с этим существом далай-ламе не по пути. Немцы из предыдущих экспедиций нашли подземный город и сам проход. Но мы знали, когда это произойдет, и были готовы. Вернуться назад им было не суждено.
   — А что случилось с профессором Зигелем? Вы наверняка видели, как я его отпустил.
   — Весьма благородный жест, — улыбнулся Ворон. — И совершенно бессмысленный. Думаю, с ним все будет в порядке.
   — Далай-лама говорил, что, для того чтобы существовал соседний мир, должен погибнуть наш.
   — Не верь всему тому, что говорит далай-лама, — ответил Ворон. — Боюсь, он служит некой неизвестной даже нам третьей стороне... В нужный момент он помог, значит, интересы временно совпали. Тем не менее он по-прежнему враг, хитрый и очень могущественный. Он именно та фигура, которая может запросто опрокинуть чашу весов в ту или иную сторону. Нам с ним явно не по пути.
   В проеме двери возник встревоженный Кречет.
   — Пора уходить, нас вычислили.
   — Что, уже? — поморщился Ворон. — Что-то уж слишком быстро. Ладно, уходим... Да, Леха. предупреди хозяйку, пусть тоже сматывает манатки, квартира засвечена.
   Они спустились вниз, на ночную улицу, где разведчиков поджидал автомобиль.
   — Куда мы поедем? — спросил Карел, забираясь на заднее сиденье.
   Тихо чертыхаясь, Кречет уселся за руль.
   — Как можно дальше отсюда, — неопределенно ответил Ворон, доставая из-под сиденья «шмайсер», — Готовься, сейчас действительно будет горячо...
   Машина выскочила на совершенно пустой проспект, мокрый после дождя со снегом.
   — Круто нас обложили... — констатировал Ворон, опуская со своей стороны стекло.
   Майор обернулся.
   — Я ничего не вижу!
   — Сейчас увидишь! Эти твари действуют осторожно, полагают, что нам уже некуда деться...
   На капот автомобиля прыгнул волк, словно только что сотканный из самой тьмы.
   Кречет резко крутанул руль. Ударившись о стекло, сразу покрывшееся сеточкой трещин, волк соскользнул с капота, бросился следом за несущейся по дороге машиной. Через минуту к нему присоединились еще три зверя.
   — Зачем весь этот цирк? — удивился майор, доставая пистолет. — Что им мешает перекрыть улицу?
   — Действуют на нервы, — пояснил Кречет.
   Деловито застрочил «шмайсер».
   Обычные пули не брали оборотней, но заставили их немного отстать.
   — А вот и тяжелая кавалерия...
   Из-за угла выскочило несколько машин, и тут же заднее стекло брызнуло мелкими осколками.
   Кречет, яростно сражающийся с рулем, матерился громко по-русски.
   — Вы хотели увидеть перекрытую улицу? Получайте!
   У очередного перекрестка немцы растянули железную цепь с шипами.
   Разведчиков желали взять живыми.
   — А вот хрен вам! — выкрикнул Кречет, по полной выжимая газ.
   Ворон посмотрел на часы:
   — Уложились, Леха, час тридцать...
   Ночной Берлин исчез.
   Еще немного проехав, машина остановилась на широкой лесной дороге.
   Майор присвистнул.
   Довольно ухмыляющиеся оперативники расслабленно раскурили по сигарете. Карел тоже не отказался.
   Темнота у обочины пришла в движение, и на дорогу вышли два человека с болтающимися на ремнях автоматами.
   — Здорово, братцы, — крикнул им Ворон. — Как тут в округе с погодой?
   — Пока нормально, — ответил один из мужчин. — Сигаретки не найдется, а то уже два часа в кустах мокрых сидим...
   — Угощайтесь! — Кречет протянул початую пачку.
   — А где Вадим? — поинтересовался Ворон.
   — Да там, у дороги, в кустах с «портатором» возится.
   — Вовремя вы нас забрали, молодцы.
   — Ну, так все, как договаривались, сказано в час тридцать, так мы его в назначенное время и врубили.
   Карел выбрался из машины.
   Сырой прохладный воздух был приятен.
   Скоро настанет весна, а это всегда начало чего-то неизведанного, загадочного. Новая непройденная дорога, возможность что-то изменить, исправить.
   И лучше не знать число оставшихся весен. Так интересней.
   Из леса вынырнул третий разведчик, несущий в руках большой ящик с круглой проволочной антенной.
   — А вот и Вадим, — донеслось из машины, — смотри, сундук не урони...
   Парень не ответил, осторожно уложив в простреленный багажник свой прибор, который ни при каких обстоятельствах не должен был попасть к немцам. Оператор отвечал за него головой.
   В небе вовсю светила полная луна. Отличная ночь для вервольфов.
   Зябко поежившись, майор вернулся в машину, где стало невероятно тесно. Подшучивающие друг над другом разведчики уже распивали невесть где раздобытый шнапс.
   Все шло как обычно.
 
   Она очнулась в больничной палате.
   К правой руке шла капельница, видны следы от уколов.
   Первой мыслью было: она все-таки попала в руки НКВД. Однако отсутствие решеток на окнах, да и сама общая палата сразу же успокоили ее.
   Это была самая обыкновенная больница, каких в Москве десятки, стало быть, пока что она в относительной безопасности.
   С памятью творилось что-то неладное. Женщина никак не могла вспомнить, каким образом сюда попала. Странный туман в голове не давал сосредоточиться.
   Чем ее здесь накачали?
   Рита помнила лихорадочный бег по мертвому лесу, странного незнакомца с холодным взглядом мертвеца, спасшего ее из лап смерти и уродливых безглазых собак, идущих за ними по пятам.
   Кажется, псы ей недавно снились. Возможно, они снились ей все время, пока она лежала без сознания в больнице.
   Помнила, как прошла через страшный коридор, который вывел ее прямо в центр Москвы. Что же было дальше?
   Вплоть до конца марта она пряталась у своей двоюродной сестры, живущей в маленьком городке под Москвой. Никто не знал, где ее искать. Но, без сомнения, ее разыскивали, тщательно просеивая через незримое сито все население Москвы.
   Она была твердо уверена: если ее найдут, то это будет означать только одно — смерть.
   Тьма настойчиво ее искала.
   Было неясно, зачем она поехала в столицу. Хотя... Ну конечно же. В начале прошлой недели она безотчетно почувствовала сильный страх.
   Через пару дней стало ясно: находиться в квартире сестры опасно. Некая сила гнала вон из подмосковного городка. Стены небольшой двухкомнатной квартиры пугали, а по ночам было трудно дышать, словно кто-то давил на грудь. Затем начались галлюцинации, и женщина не выдержала. Бросив все, она бежала в Москву. Дальше начинался провал. Может, она попала под машину? Рита попробовала осмотреть себя, но вроде ничего не болело.
   После ужасов немецкого лагеря смерти уютная больничная палата казалась раем. Даже у сестры, находясь в относительной безопасности, она часто с криком вскакивала по ночам, боясь, что именно сейчас в ее барак придут эсэсовцы отбирать заключенных в медицинский блок.
   Как правило, анненэрбовцы для своих экспериментов забирали женщин по ночам, и те уже больше не возвращались. Лишь дымила наутро труба малого лагерного крематория…
   Соседки по палате особого внимания на нее не обращали. Три из них крепко спали, еще одна тоже лежала под капельницей, остальные — кто читал, кто просто смотрел в окно.
   Вошедшая в палату медсестра подошла к Рите:
   — Слава богу, вы очнулись.
   Девушка отсоединила капельницу и дала пациентке воды.
   — Как вы себя чувствуете? Голова не болит?
   — Нет, по-моему, все в порядке, — неуверенно ответила Рита. — Скажите, как я здесь оказалась?
   — Вы потеряли сознание прямо в метро, — доброжелательно пояснила сестра. — Документов не нашли, так что, если вас не затруднит, сообщите нам свое имя, фамилию и адрес.
   — Марина Полякова, улица Карла Маркса, двадцать два, подъезд шестой, этаж третий, квартира восемь.
   Медсестра тут же записала данные в тоненькую тетрадку.
   — А телефон?
   — Телефона нет.
   — Но ведь как-то нужно сообщить вашим родственникам, где вы находитесь.
   — Я живу одна, у меня нет родственников в Москве.
   Девушка не удивилась, закрыв тетрадку, она лишь добавила:
   — Пожалуйста, с кровати пока не вставайте. Сейчас к вам подойдет наш врач, он и решит, что с вами дальше делать.
   Врач оказался смуглолицым высоким мужчиной лет сорока.
   — Как вы себя чувствуете, голова не кружится? — поинтересовался он, присаживаясь у кровати.
   — Нет.
   — Ведь вы беременны.
   Рита побледнела.
   — Что вы, что вы, не стоит так нервничать, — испугался доктор, укладывая женщину обратно на подушку, — Знаете, такое иногда случается...
   Он еще пытался шутить.
   В сознании Риты бушевал яростный вихрь. Казалось, рухнула та самая стена, которая до поры как-то сдерживала ее кошмары.
   — Пока вы спали, мы сделали некоторые анализы. Должен сообщить, что со здоровьем у вас все в порядке. Вот только наблюдается некоторое истощение. Но мы уже прокололи вам ряд витаминов. Так что ни о чем не беспокойтесь, с малышом, я уверен, все будет в порядке.
   — Спасибо.
   — Вы сказали сестре, что у вас нет в Москве родственников? А в других городах?
   — Во Владивостоке проживает мой брат. Я приехала как раз оттуда.
   — М-да, далековато. В общем, в конце недели, если хотите, мы вас выпишем, а пока я бы предпочел вас немного понаблюдать. Скорее всего, вы потеряли сознание вследствие общего истощения, мы вас быстро восстановим.
   Она с нетерпением дождалась, когда он ушел и, с головой накрывшись одеялом, тихонько застонала. Что же, в конце концов, с ней происходит? Может, она спит?
   Женщину охватил ужас. Происходящие с ней вещи пугали.
   Бред, бред, бред... Страх усиливался, сковав холодом внутренности... и вдруг... все прошло.
   Словно отрезало ножом.
   Исчезли все сомнения, переживания, кошмары.
   Она выбралась из-под одеяла, не понимая, что же случилось, что вызвало эти разительные внутренние перемены. Может, подействовал какой-то препарат, но доктор, кажется, ясно сказал, ей кололи только витамины...
   За окном стемнело. Больные уже спали, лишь узкий луч света пересекал пол палаты, падая из-за слегка приоткрытой двери.
   Голова была совершенно ясной, и мысль там билась только одна: «Нужно срочно отсюда уходить».
   Рита встала с кровати. Ее вещи обнаружились в тумбочке. Она поспешно оделась и, подойдя на цыпочках к двери, выглянула в коридор.
   Столик дежурной медсестры пустовал. Горела настольная лампа, рядом лежала раскрытая толстая книга.
   Рита выскочила из палаты, поспешила вдоль коридора. За поворотом нашлась лестница. Однако спуститься вниз она не успела. Ее остановили голоса, раздавшиеся этажом ниже.
   Несколько человек быстро поднимались по лестнице.
   — В какой она палате?.. — донеслось снизу.
   — В триста сорок четвертой.
   — Первая цифра обозначает номер этажа, так?
   — Да. Не шумите вы, черти, второй час ночи...
   — Никуда она от нас не денется, здание оцеплено.
   — Денисенко, заткнись!..
   Люди говорили о ней. Отчего-то Рита была твердо в этом уверена.
   Незнакомцы приближались и, приняв решение, женщина побежала наверх.
   На четвертом этаже был точно такой же коридор, только другое отделение. Свет здесь почему-то не горел.
   От темной стены отделилась фигура. Рита вскрикнула, отпрянув назад.
   — Тише, — мягко произнес высокий мужчина с длинными до плеч седыми волосами, — Не бойтесь меня, я пришел вам помочь...
   — Кто вы? — Женщина продолжала пятиться к лестнице.
   — Вам не выбраться отсюда, дайте мне руку.
   Рита медлила.
   — Сейчас они поймут, что вас нет в палате, и сразу же поднимутся сюда, обыщут все здание.
   Странно, но необычная внешность незнакомца внушала ей доверие, и, словно находясь в неком полузабытьи, она протянула ему свою руку.
   Мужчина тут же увлек ее к окну и, прикрыв Рите рот теплой ладонью, принялся ждать. «Что он делает?» — мелькнула и исчезла паническая мысль.
   На лестнице раздались шаги, на этаж ворвались несколько мужчин в черных кожаных куртках.
   — Сбежала, сука...
   — Еременко, включите свет...
   — Да хрен его знает, где он тут включается.
   — Так найдите...
   В полутьме щелкнул тумблер, и больничный коридор тут же залился ровным желтым светом.
   — Ни черта тут нет, этот этаж на ремонте. Люди в коже открывали двери абсолютно пустых палат.
   Рита не сразу поняла, что они ее не видят. Ни ее, ни странного седоволосого незнакомца. Смотрят прямо на них и не видят, словно перед ними ДЕЙСТВИТЕЛЬНО никого нет.
   Женщина бросила взгляд на своего спасителя. Тот ей едва заметно кивнул, ободряюще улыбнувшись.
   — Что там с чердаком? Пахомов, ты проверил?
   — Заперто наглухо, товарищ подполковник, крыша исключена.
   — Хорошо, спускаемся вниз, может, ребята из оцепления что-то видели...
   — Как знаете, Александр Александрович, в конце концов, не могла же она просто раствориться в воздухе...
   — В том то и дело, что могла, — неприязненно скривившись, бросил немолодой крупный мужчина, и через несколько минут этаж опустел.
   Незнакомец отпустил Риту. Она испуганно обернулась.
   — И все-таки, кто вы?
   — Называйте меня... Хранителем. До сих пор мы находились в тени. Но недавние события заставили нас вмешаться.
   Снова улыбнувшись, он заглянул в освещенное уличными фонарями окно.
   Рита ошибалась, первоначально решив, что перед нею старик. Незнакомец был молод, просто ее ввел в заблуждение цвет его волос.
   Так странно, может, он иностранец?
   — В какой-то мере да, — ответил Хранитель, и она с удивлением поняла, что он только что прочел ее мысли. — Сейчас они рассядутся по машинам и уедут, тогда я выведу вас из здания.
   Рита тоже выглянула в окно.
   Энкавэдэшники лихорадочно суетились вокруг больницы, у некоторых на поводках бесновались собаки.
   Крупный мужчина, тот самый, которого она только что видела на этаже, яростно размахивая руками, отдавал какие-то распоряжения.
   Спецслужбы явно попали впросак.
   — Что им от меня нужно?
   — Не совсем от вас... — ответил Хранитель, по-прежнему глядя в окно, — а от Него, они хотят Его уничтожить...
   — Вы... вы имеете в виду... О, Господи... вы имеете в виду моего ребенка?! — воскликнула Рита, чувствуя, что отпустивший ее было кошмар вновь возвращается.
   — Не волнуйтесь, — ласково проговорил незнакомец, — очень скоро вы станете матерью, у вас родится ребенок, мальчик...
   — Но они... Они ведь хотят его убить?
   — Успокойтесь, — перебил ее Хранитель, снова прикоснувшись рукой к губам женщины. — Я же сказал, все будет хорошо. Со мной вы находитесь в полной безопасности, а что касается всего остального... Придет время, и вы обо всем узнаете. Лето сменяет осень, осень сменяет зима, а следом приходит весна. Так и во всем остальном. Проходит время вопросов, приходит время ответов. И, поверьте мне, ничего ужасного в вашем будущем нет. Узнав всю правду, вы будете счастливы, вот увидите...
   Почему-то Рите очень хотелось ему поверить, и она поверила.

20

   Разведчики остановились в небольшом охотничьем домике у болота.
   Место не самое удачное, но пару суток отсидеться можно.
   — Да ты просто спятил! — Карел с недовольством вглядывался в унылый пейзаж за окном. — То, что ты предлагаешь, невозможно.
   — Но почему бы не попробовать? — продолжал настаивать Ворон. — Ты хочешь до конца жизни сидеть в этом летчике. Через год, максимум через два он тебя отторгнет, и что ты будешь делать тогда?
   Майор не ответил.
   — Да, мой план рискован. Но наше преимущество во внезапности. Поверь мне, сейчас они не ожидают нападения. Они вообще не знают, где ты находишься. Тебя потеряли, и, конечно, меньше всего твое появление ожидается в штаб-квартире Шестнадцатого отдела.
   — Нас прикончат еще на подступах к зданию.
   — Двух матерых оперативников, знающих Москву как свои пять пальцев? — Ворон хрипло рассмеялся. — Дружище, ты себя здорово недооцениваешь. Тебе обязательно нужно вернуться, и мы сделаем это сегодня ночью.
   — А откуда ты знаешь, что мое родное тело по-прежнему биологически активно?
   — Да ты сам посуди, на кой им его выключать. Организм молодой, тренированный, «подсадят» какого-нибудь разведчика, и будет себе гулять...
   — Если уже не гуляет. Меня пытался прикончить мой бывший донор, теперь то же самое сделает мое собственное тело. Чудесная перспектива, тебе не кажется? Пожалуй, некая особо извращенная форма суицида.
   — Значит, ты отказываешься?
   Карел с тоскою поглядел на серое, затянутое дождевыми тучами небо.
   — М-да, откажешься тут, черта с два...
   Когда за окном охотничьего домика стемнело, оперативники стали готовиться к возвращению.
   — Я посижу тут с ребятами еще сутки, — предупредил Кречет, меланхолично чистя в углу автомат. — Затем уйду.
   — Заминируйте дом, — посоветовал Ворон. — Гестапо наверняка его вынюхает уже к завтрашнему вечеру.