Личия Троиси. Дерево Идхунн

   Девочка в ужасе огляделась по сторонам: дороги больше не было. Вместо нее неистово извивающееся тело громадного змея. Чтобы не упасть, охваченной отчаянием Софии пришлось вцепиться в чешую. Девочка закричала, но из ее горла не вышло ни звука.
   По бокам огромного змея открылись две красные прорези, из которых стали медленно появляться гигантские перепончатые крылья. Длинные и острые когти с жутким скрежетом цеплялись за безымянные дворцы.
   Потом чудище обернулось назад, но, даже не видя его, София уже знала, кто это был. Она поняла это с самой первой минуты, как только оказалась в этом абсурдном месте, как только почувствовала первые толчки под своими ногами. Это – Нидхогр, ее заклятый враг и страшный злодей.
   Красные глаза на непомерно огромной голове змея пылали такой беспримерной злобой, что София почувствовала себя совершенно подавленной. От страха по ее щекам покатились слезы. Она лихорадочно соображала, что единственным спасением для нее может быть только бегство. Но куда ей бежать, где укрыться? Повсюду только он.
   «И так было всегда, – говорит чей-то громыхающий жуткий голос. – И если ты и вправду настолько глупа, полагая, что сможешь убежать от меня только потому, что сумела победить в этой жалкой схватке, то ты сильно ошибаешься. Мы с тобой связаны навечно, и тебе хорошо это известно. Таково наше с тобой предназначение, и скоро наши пути снова пересекутся».
   Кроваво-красная пасть Нидхогра раскрылась, обдавая девочку своим нестерпимо жарким дыханием.
   София вновь попыталась крикнуть, и снова безуспешно: над ней сомкнулись гигантские челюсти, а кости девочки хрустнули от вонзившихся в нее острых, как ножи, клыков. И только тогда из ее горла вырвался нечеловеческий жуткий крик.
 
   Придя в себя, София резко вскочила. Внезапно она ощутила холод, пропитанная потом пижама прилипла к ее телу. Вокруг рассеянный полумрак. Светало. Девочка увидела одеяла, трубку неоновой лампы на потолке, задвинутую на окошке штору – словом, всю умиротворяющую картину вагончика, в котором она жила на протяжении почти месяца. А еще Лидию.
   – Все в порядке? – спросила встревоженная подруга.
   София ответила не сразу.
   – Да, думаю, что да. Это был просто ночной кошмар.
   – Я услышала, как ты закричала, и тогда…
   Лидия несколько смутилась.
   София все еще продолжала сердиться. Она старательно пыталась не вспоминать про казус на арене и все, что за ним последовало.
   Она никак не могла в это поверить: Лидия, улыбаясь во весь рот, вошла в раздевалку и даже стала осыпать ее комплиментами. Но за что? За грациозный прыжок в торт?
   Ох уж она и расхваливала ее, еще бы! Быть может, даже слишком.
   Как бы то ни было, но София не хотела мириться, и Лидия, казалось, была раздражена этим не меньше своей подруги.
   – Давай пошевеливайся. Тетя Альма приготовила завтрак.
 
   София умывалась еще четверть часа. Она завтракала вместе со всеми артистами на цирковой арене, в окружении ряда столов, устанавливаемых по утрам, в обед и на ужин. Само по себе это не вызывало у девочки никакого раздражения: в это время всегда царило беззаботное настроение, и потом циркачи были весьма симпатичными людьми. Здесь сидел Маркус, укротитель зверей, сильный и добрый мужчина, который, казалось, только что сошел с цирковых афиш прошлого. Из него вышел бы отличный конферансье. А вместо этого он дрессировал слониху Орсолу, с которой у Софии прежде вышла еще одна пренеприятная история, как раз в тот день, когда она познакомилась с Лидией. Профессор тогда настоял на том, чтобы девочка сфотографировалась со слоном, и она, по своему обыкновению, нашла способ стать всеобщим посмешищем, полетев вверх тормашками в тот самый момент, когда попыталась взобраться на круп животного. Маркус и Орсола были словно отец и дочь и просто потрясающе понимали друг друга. София могла поклясться, что они смотрели друг на друга влюбленными глазами.
   – Маркус любит Орсолу больше, чем кого-либо из людей, – говорила Лидия.
   На что он отвечал:
   – Животные не предают, они искренни, словно дети, и никогда не причинят зло только ради удовольствия – почему бы мне не предпочесть их людям?
   Потом близнецы Гектор и Марио, акробаты и жонглеры. Однажды они подготовили номер с горящими кеглями, наблюдая за которым София даже почувствовала себя плохо. Языки пламени лизали тела юношей, подбираясь к ним так близко, что хватило бы малейшей ошибки, чтобы огонь охватил их с головы до ног. Однако их вера в собственные силы была просто безгранична, и к тому же они никогда не ошибались.
   А еще в цирке был карлик Коротышка, работавший в качестве конферансье, – никто не знал его настоящего имени. Дальше Бесса, акробатка и наездница со своей кобылой Данной, Карло и Мартина, а еще Сара, которая в зависимости от программы выступала то в качестве женщины-пушки, то бородатой женщины. Отдельный мирок, странный и веселый. Но только не в это утро. Сегодня, София знала это наверняка, все непременно начнут вспоминать предыдущий вечер, словом, именно то, о чем бы ей хотелось поскорее забыть.
   – Ну, как впечатления от вчерашнего выступления? – начала Мартина.
   София пожала плечами и попыталась спрятать лицо за чашкой с молоком.
   – Ну же, это было просто восхитительно, не так ли? Я никогда еще не слышал, чтобы публика так хохотала, – заметил Карло.
   И головы всех присутствующих согласно закивали.
   – Оставьте ее, – резко вмешалась Лидия. – Она настолько глупа, что даже не заметила свой оглушительный успех.
   – По-твоему, выглядеть посмешищем на глазах у всех – это большой успех? – возразила София, сжимая чашку в руках.
   – Мартина и Карло занимаются этим каждый вечер.
   От воцарившегося молчания повеяло холодом.
   София почувствовала себя неловко.
   – Я вовсе не это хотела сказать, – заметила девочка, бросая на Мартину свой полный отчаяния взгляд.
   – А между тем ты выразилась именно таким образом. Признайся, что наша жизнь тебе не по душе, – накинулась на Софию Лидия.
   – Девочки, прошу вас, – попытался вмешаться Коротышка.
   – Вы смешите людей и вам это нравится, а у меня это получается случайно, – с отчаянием в голосе произнесла София.
   – А что ты скажешь насчет того, чтобы поучиться? – улыбаясь, предложил Карло, но наткнулся на неодобрительный взгляд Мартины.
   – Нет! – вспыхнула, вскакивая, София. – Я не желаю учиться! Это не по мне, это мне не нравится, почему вы не понимаете меня? Я такая неуклюжая, а уж в этом костюме и подавно. Я не такая веселая, как вы, я всего лишь слезливая девчонка!
   И с этими словами София, вбежав в свой вагончик, схватила пальто и умчалась за пределы лагеря: она ощущала крайнюю необходимость в том, чтобы побыть наедине и все обдумать.
 
   Она пешком направилась в центр города. Путь был неблизкий. Но холод и усталость помогали ей проветрить мозги. Ярость постепенно ослабевала.
   Девочка позволила городу увлечь себя. Ей нравились эти дома, потому что они таили в себе множество сюрпризов. Порой в самых неожиданных местах, среди камней, прямо на бетонном основании, появлялась то римская капитель, то фрагмент гробницы, то барельефы. Это поражало ее. Сама мысль о том, что остатки древнего прошлого, быть может даже бесценные, использовались в качестве строительного материала, вызывала у Софии возмущение. Но, подумав немного, она решила, что это просто жизнь одерживала верх над смертью; все то, что прежде было руинами, мертвыми камнями, внезапно обретало новый вид. И, если вдуматься хорошенько, это вселяло уверенность в будущее. Когда-нибудь эти стены, выполнив свою миссию, тоже послужат новому замыслу.
   Но больше всего в Беневенто Софии нравилась его таинственность и мистичность. Город нравился ей тем, что до него не так-то просто было добраться и что в нем почти не было туристов.
   Перейдя проспект Гарибальди, София добралась до хорошо знакомого ей переулка. Достаточно было ступить на него ногой, и гул машин становился заметно тише. Девочка словно оказывалась в ином измерении, в тишине и одиночестве. Пару раз завернув за угол, она уже стояла перед красной стеной. Калитка, как всегда, была чуть поодаль. София замедлила шаг и неторопливо вошла, словно вступая в святилище. И в каком-то смысле так оно и было: это ее укромный уголок, где она могла наконец насладиться покоем и одиночеством.
   Этот сад назывался Закрытый сад, но София не знала значения этого наименования. В крошечном парке, окруженном со всех сторон высокими домами, росли платаны и конские каштаны. А еще бамбук и папирус. И прямо посреди растений и кустарников внезапно то тут, то там возникали изваяния. Над стеной возвышалась статуя лошади с длинными и тонкими ногами и с покрытой золотом мордой. Огромный бронзовый диск, вбитый в землю; из диска струилась вода, стекавшая в большую емкость. Человек с необычайно длинными руками, а на нем странного вида вытянутая шляпа. Эти мечтательные образы, похожие на видения, казалось, вырастали прямо из земли. И это нравилось Софии. Сад зачаровывал девочку. Городской шум оставался где-то за его пределами, едва она ступала в него ногой. А здесь лишь журчание воды из фонтанов.
   София глубоко вздохнула, она уже почувствовала себя чуточку лучше.
   Как всегда, девочка немного прогулялась по саду. Постепенно освоившись, она убедилась в том, что была здесь совсем одна.
   София подошла к каменному фонтанчику. Он представлял собой неглубокий бассейн, в котором росло великое множество кувшинок и других водяных растений. По поверхности водоема бегали водомерки. София остановилась, чтобы посмотреть на этих маленьких упорных гребцов. В конце концов, они тоже были акробатами, как и Лидия; и как только им удавалось держаться на поверхности воды на таких тонюсеньких лапках?
   Лидия. Лидия все явно преувеличивала, и София это явственно осознавала.
   Но… но, быть может, она тоже хватила лишку, хотя и самую малость. Ладно, довольно об этом. И все же София была измучена до крайности: ей не хватало ее дома и профессора.
   В воде среди водорослей сновали маленькие хитрые рыбешки. София собралась с духом и вынула из кармана пальто конверт. Получив его пару дней назад, девочка тут же узнала этот изящный, аккуратный, порхающий почерк. От волнения сердце едва не выскочило у нее из груди.
 
   «Для Софии…»
 
   Только для нее одной.
   Повертев конверт в руках, София принялась рассматривать великолепную бумагу и почтовый штемпель. Письмо пришло издалека: оттуда, куда ей так хотелось поехать, – из Будапешта.
   Это было первое долгожданное послание профессора, которое София получила с тех пор, как оказалась в цирке. Ей так сильно его не хватало.
   В конверте помимо письма была открытка – великолепная панорама ночного города: на переднем плане несла свои воды гладкая, словно масло, река, а позади при свете тысячи огней возвышался собор. У Софии защемило сердце. Сложенное вчетверо письмо было написано на чудесной веленевой бумаге, хрустевшей всякий раз, когда девочка разворачивала его. И София в очередной раз прочитала послание.
 
   «Дорогая София,
   я действительно надеюсь на то, что ты простила мне мой выбор. Я по-прежнему убежден в правильности своего поступка и еще более уверен в том, что теперь у тебя появилась возможность привыкнуть к цирку и понять, какое это необыкновенное место».
 
   София глубоко вздохнула. Похоже, профессор переоценивал ее.
 
   «Поиски продолжаются, хотя и не так быстро, как я думал. Даже если бы ты отправилась вместе со мной, у нас совсем не оставалось бы времени на то, чтобы побыть вдвоем. Я только и занимаюсь тем, что хожу по библиотекам, пядь за пядью обследуя город в поисках призрака.
   О нем мне известно только то, что это юноша чуть старше тебя, а в остальном – кромешная тьма».
 
   София испытала слабое чувство разочарования, когда узнала, что третий Драконид – юноша. А она так надеялась на то, что это будет еще одна девочка.
 
   «Он оставил следы повсюду на своем пути, но каждый из них заводит меня в тупик. Знаешь, эта ситуация начинает понемногу выводить меня из себя. Но как бы то ни было, я не отступлю. И ты тоже не отступай.
   Я прекрасно знаю, насколько ты сейчас разочарована и что ты винишь себя за то, что никак не можешь найти плод. Не надо.
   Хочу признаться тебе: я отправил тебя к Лидии еще и по этой причине. София, тебе необходимо сменить обстановку. Озеро с его навевающей грусть атмосферой и мой дом не очень хорошо действуют на тебя, ты чахнешь. Там, начиная с твоей комнаты, так похожей на Драконию, для тебя не существует ничего, кроме твоей миссии. Тебе нужно отвлечься и хоть немного насладиться своей молодостью. Вот я и подумал, что цирк был бы для этого идеальным местом, и я уверен в том, что ты весело проводишь там время».
 
   София отвела взгляд в сторону. Ее очень трогала мысль о том, что профессор высоко ценил ее; девочке было очень приятно ощущать его любовь и знать, что он беспокоится о ней… Но она вовсе не нуждалась в развлечениях, ей нужен был ее обретенный отец, тот самый единственный человек, которого она могла бы назвать своей «семьей». Ведь в эти годы именно семьи ей так не хватало.
 
   «Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы вместе с Лидией продолжаете свои поиски, но не стоит слишком усердствовать. Да, война объявлена, и время не на нашей стороне, но не следует отчаиваться. Нужно еще и наслаждаться жизнью. Усталость и моральная подавленность не позволят вам в полной мере воспользоваться своими умениями.
   Это все, о чем я хотел написать. С особым трепетом жду твоего ответа. Отправляй его только по тому адресу, который я указал.
   С любовью
   Твой профессор».
   София почувствовала комок в горле. Как же в этот момент ей не хватало дома. Да, ведь именно это место, которое профессор называл грустным и удручающим, было ее домом, и он прекрасно соответствовал ее способу существования и мироощущения. Вот почему утром она и закатила этот скандал. Все из-за своей тоски и одиночества.
   София встала. Это было не так-то просто, но она должна была вернуться и извиниться. Девочка осознавала, что произвела весьма жалкое впечатление. Однако одно оставалось неизменным: с клоунадой покончено раз и навсегда!
   София собралась уже уйти, когда внезапно услышала вдалеке какой-то гул. Это не было похоже ни на бульканье воды, ни на шелест листвы, и это поразило девочку больше всего. Сухой и ритмичный звук, явно отличающийся от остальных.
   Цоканье деревянных башмаков.
   Сердце девочки едва не остановилось. София в мгновение вспомнила увиденный ею ночью кошмар, и ее объял безумный страх, точно такой же, как во сне. Рука девочки инстинктивно скользнула к висевшему под свитером кулону и судорожно сжала его.
   «Что мне делать, если это враг?»
   Родинка на лбу Софии тут же принялась неистово пульсировать, и девочку окутало такое знакомое ей тепло: это – Тубан, дракон, чей дух жил в ее теле. Со времени последней схватки она упорно тренировалась и теперь была в состоянии вызывать его мощь по своему усмотрению. София научилась даже управлять появлением самых настоящих крыльев для полетов. Девочка уже чувствовала, как они давили ей на плечи. Словом, в случае необходимости София была полностью готова к бою.
   Звук становился все ближе и ближе. София спряталась за кустом и с замиранием сердца выглянула из-за ветвей. Гул стих. Глаза девочки шарили в темноте до тех пор, пока не увидели черную, сжавшуюся в комок фигуру, сидевшую на корточках под огромным бронзовым диском. Вокруг нее голуби усердно клевали что-то на земле.
   София сразу подумала о Ниде, одной из приспешниц Нидхогра, прекрасной блондинке, с которой ей пришлось столкнуться несколько месяцев тому назад.
   Неужели это она?
   София замерла, ей непременно нужно было знать, был ли здесь Нидхогр, не послал ли он кого-нибудь вслед за ней?
   При пробивавшемся сквозь крону деревьев свете София увидела пучок седых волос и приземистое старушечье тело. Вздохнув с облегчением, девочка успокоилась.
   – А знаешь, что я тебя слышу? – спросила фигура.
   София затаила дыхание.
   – Я знаю, что ты здесь. Не бойся, я не кусаюсь.
   София снова сжала кулон в ладони. Определенно это была не Нида. Но, быть может, это еще кто-то из ее недругов.
   – Голубям, как и нам, тоже нужно как-то кормиться, – добавила старушка.
   У нее был спокойный, внушающий доверие голос. Незнакомка принялась ворковать, и голуби постепенно доверчиво приблизились к ней.
   «Они бы не повели себя так, будь в ее обличье Нидхогр», – подумала София.
   Закутавшись поплотнее в пальто, девочка вышла из укрытия. Старушка была вся в черном: в шерстяной юбке, поношенном свитере, тяжелых вязаных чулках. А на ногах – деревянные башмаки. Настоящая бабулька.
   – Ну, видишь, что я не кусаюсь? – повторила старушка, а потом взяла в руки кусок черствого хлеба. – Не хочешь мне помочь?
   София в нерешительности подошла ближе. Затем взяла ломоть и присела на корточки рядом с ней.
   – Не думала, что здесь кто-то может быть, – заметила девочка, чтобы начать разговор.
   – Сюда редко кто приходит, – с улыбкой согласилась старушка, – и поэтому мне здесь нравится.
   – Мне тоже, – добавила София.
   – Это – церковный сад, – продолжила старая женщина, – а вернее сказать, монастырский. Быть может, поэтому здесь так спокойно.
   София наблюдала за тем, как голуби клевали хлеб. Она испытывала некоторую неловкость, но сама не знала почему, хотя инстинктивно чувствовала, что может доверять этой женщине.
   – Вы давно здесь живете? – спросила девочка.
   Казалось, старушка на мгновение помрачнела.
   – Очень давно, – ответила она с печальной ноткой в голосе. Затем она рукой указала на что-то.
   Возле красной стены, на другой стороне площадки, где они находились, стояла какая-то скульптура. Она чем-то походила на шляпу, верхушку которой венчали две сплетенные между собой ветви с шипами.
   – Я здесь с тех пор, как появились они.
   – Кто – они?
   Старушка растерянно молчала.
   – Они, – опять повторила она. – Да и ты живешь здесь с тех самых пор, а может, даже еще раньше, не так ли?
   София почувствовала, как все ее тело охватила дрожь.
   – Кто вы?
   Старушка улыбнулась.
   – Я чувствую особенных людей, а ты особенная. Как она.
   – Кто – она? – спросила София.
   – Она, – пробормотала женщина. – Она, – повторила она с болью.
   София продолжала смотреть на незнакомку, а та, похоже, снова была поглощена своими голубями. Чуть погодя она встала.
   – Я часто прихожу сюда, а ты?
   – Каждый день, если у меня получается, – ответила София.
   – Тогда, пожалуй, мы снова встретимся. По крайней мере, я надеюсь на это, – сказала старушка. Затем она направилась к широкой лестнице, что была у нее за спиной, и грохот каблуков постепенно стал стихать.
   Ошарашенная, София осталась стоять посреди площадки. Потом в небо поднялись голуби, и волшебные чары будто рухнули. Кто была эта женщина? Куда она ушла?
   София устремилась вниз по ступенькам и замерла недалеко от решетки. Закрыта. Девочка ухватилась руками за перекладины. Неужели все это ей снится?

4
Таинственный мальчик

   Лидия буквально набросилась на Софию.
   – Куда ты пропала? – Она схватила Софию за руку, когда та появилась в цирке.
   – Мне нужно было побыть одной, – сердито ответила девочка.
   – Ты заставила нас поволноваться, даже не подумав о том, что сегодня утром мы собирались сесть за учебу. Ты помнишь, что в этом году у нас экзамены, и если мы не сдадим их, у профессора будут большие неприятности. С теми, кто занимается дома, комиссия не церемонится. И потом, про плод ты, случайно, не забыла? Нам ведь предстоит выполнить еще и свою миссию?
   София собралась было ответить, когда ее подруга внезапно сменила свой тон.
   – Как бы то ни было, извини меня, – сказала она, отводя взгляд в сторону.
   София растерялась. Такого она никак не ожидала: Лидия была гордой и не была склонна признавать свою неправоту.
   – Я явно переборщила, мне не нужно было говорить тебе все это, – добавила она, но на этот раз уже вполголоса. – Но в истории с клоунами ты тоже хватила лишку.
   – Есть немного, – согласилась София. – Я тоже очень сожалею, – заставила она себя признаться. – Извини меня.
   Лидия внимательно посмотрела на подругу.
   – Я знаю, что ты скучаешь по дому, – серьезно заметила девочка. – Не думай, что я не понимаю, что у тебя на душе творится.
   – Нет, тебе не понять, – возразила София. – Вилла профессора – это как раз то, о чем я мечтала все эти годы, это настоящий дом, и я так быстро потеряла его!
   – Нет, ты его не потеряла. Скоро цирк вернется с гастролей, и ты снова окажешься дома. А я, наоборот, потеряю свою семью.
   Странно, София не задумывалась об этом: шли последние месяцы пребывания Лидии в цирке. С тех пор как решение было принято, казалось, что девочка больше не придавала этому особого значения. Она продолжала жить прежней жизнью, демонстрируя привычную уверенность в себе. Но у Лидии было одно условие: побыть напоследок со своими друзьями.
   – В моей жизни всегда был только цирк, – тихо заметила девочка. – С тех пор как умерла моя бабушка, все эти люди стали моей семьей. И тетя Альма… тетя Альма стала мне матерью, которой у меня никогда не было. Она вырастила меня и научила всему, что я умею, она научила меня жизни и цирковому искусству. Она защищала меня от всех и от всего. Она сделала меня такой, какая я есть.
   Лидия замолчала, и Софии на мгновение показалось, что та пытается сдержать слезы.
   – Больше не будет со мной ни ее, ни остальных моих друзей, – продолжила девочка, но на этот раз с легкой дрожью в голосе. – Проснувшись, я не увижу их. Они не будут рядом со мной, когда я останусь одна или когда мне просто взгрустнется. Мне их так будет не хватать. Поэтому не смей говорить мне, что я ничего не понимаю.
   И София крепко обняла подругу. Внезапно она почувствовала, насколько та была близка ей и даже чем-то похожа на нее. Впервые Лидия оказалась такой же слабой, как и сама София, и от этой слабости она становилась ей еще дороже.
   – Извини, я была дважды дурой.
   Почувствовав, как подруга погладила ее по спине, София лицом уткнулась в ее плечо. Потом Лидия резко отстранилась.
   – Эй, выше нос, у нас еще куча дел, – напомнила девочка и снова стала такой, как прежде: сильной, уверенной в себе и решительной. – Сначала обедать, а потом принимаемся за дело! За учебу, а потом за поиски плода.
 
   Одного София все же добилась: с клоунадой было покончено. И Лидия сразу протянула ей руку помощи.
   – Когда она занимается этим, то чувствует себя не в своей тарелке, лучше не заставлять ее, – заявила она огорченным Карло и Мартине.
   – Но она просто молодчина! – настаивала Мартина.
   – Я нисколько не сомневаюсь в этом, наоборот, я думаю точно так же, но сейчас она не хочет этим заниматься. Не все рождены для арены. Может быть, потом ей захочется доказать обратное.
   «Ни за что, – подумала про себя София, но все равно согласно кивнула. – Лучше иметь хорошую мину при плохой игре».
   – Ну хотя бы торт на арену ты будешь выносить?
   София вскипела. Она была уже готова крикнуть во весь голос, что нет, но Лидия успела ее опередить:
   – Она сделает это, только без всяких трюков. Я дам ей один их своих костюмов.
   – Тот, с красивой отделкой, – не растерялась София. – И без этих жутких ботинок. Я сделаю это только в том случае, если не будет даже малейшего намека на прикосновение к тортам.
   Мартина и Карло печально кивнули. София победила на всех направлениях.
   Перед началом представления Софию поставили в кассу. Однажды она уже делала это: берешь деньги и с улыбкой отрываешь билет. Это решительно лучше, чем с головой погружаться в бисквит. И потом, девочке очень даже нравилось сидеть здесь. Так забавно наблюдать за незнакомыми людьми. Останавливаясь на каждом из новых лиц, София пыталась угадать, как они живут.
   Вот два пожилых человека с ребенком: по всей вероятности, дедушка с бабушкой и их маленький внук.
   Молодая пара пришла наверняка чтобы весело провести вечер.
   Потом толпа детей, что было совершенно привычным зрелищем: они либо выстраивались в очередь, чтобы сделать пресловутый снимок с Орсолой, либо толпились рядом с киоском со сладкой ватой. Плачущие, смеющиеся дети, то капризничающие, то смирно стоящие возле своих родителей. Семьи.
   София смотрела на них со смешанным чувством горечи и любопытства. Кто знает, как это – жить в семье? Иметь маму, которая вечерами, поправив одеяло, целует тебя и желает спокойной ночи.
   Девочка подумала про свою маму, о которой профессор никогда не рассказывал. Всякий раз, когда она пыталась задать ему несколько вопросов в связи с этим, он уходил от ответа и менял тему разговора. Мужчина даже не сказал ей, жива она или мертва, а он между тем, должно быть, знал это. Профессор знал отца девочки и однажды случайно обмолвился, что мать Софии не была Драконидом. Он наверняка располагал о ней какой-то информацией.
   «Если бы она была сейчас жива, то обязательно разыскала меня и забрала из сиротского приюта. Настоящая мама делает именно так».
   – Эй!
   София вздрогнула. Погруженная в свои мысли, девочка совсем забыла про очередь в кассу.