Лина Дорош. Новые туфли хочется всегда

   Веским основанием, чтобы забыть о любом разговоре, для мамы было одно. Это обезоруживало её всегда. Когда я начинал обеими ладонями тереть глаза, мама забывала обо всем и сосредоточивалась на моих глазах. Это движение было инстинктивным. Я никогда не использовал его специально. Невозможно ни с того ни с сего начать тереть глаза двумя ладонями сразу. Для этого должен быть серьезный повод. Мама откуда-то об этом знала.
   Что еще важно? У меня никогда не было уменьшительного имени. Меня зовут Лука.
 
   Прошел час. Наталья в очередной раз пошла себе за вином. Мне не пилось. Мыслей в голове никаких. Очень боюсь этого состояния, когда нет мыслей. В такие моменты обязательно что-нибудь случается. Непредсказуемое и непредотвратимое. Случается со мной. Проще говоря – я во что-то вляпываюсь. Пытаясь синтезировать хоть какую-то мысль, ну, хотя бы по поводу нарядов вибрирующего бомонда, чувствую спиной, что Наташка вернулась, и спрашиваю подругу:
   – Ты мне бокал не захватила?
   – Одну минуту, – говорит мужской голос.
   Тут я медленно оглянулась. Очень приличный со спины костюм неспешно направился к бокалам. У меня мелькнула мысль, что мне всё показалось, но приличный со спины костюм взял два бокала и направился ко мне. Не могу объяснить почему, но я всё ещё видела костюм, лица мужчины я не видела.
   – Пожалуйста, – мужчина протянул мне бокал красного вина.
   В доли секунды я отметила, что галстук просто супер. Про рубашку сразу понять не смогла, но «сантир бон^[1]» – пахнет хорошо. Шикарно – на самом-то деле. На лицо мне так и не хватило смелости поднять глаза. Я попыталась их поднять, но остановилась на уровне идеально выбритого подбородка.
   – Спасибо. Извините, я Вас приняла за свою подругу.
   – Чем я польщен.
   «Мог бы и улыбнуться», – подумалось мне. Дальше он достал из кармана визитку. Протянул ее мне. Я взяла. Смотреть в нее не стала. Убирать в сумочку тоже. Сказала:
   – Благодарю, – и продолжила смаковать вино.
   – Могу рассчитывать на получение Вашей?
   – Не держу.
   Он не успел никак выразить свое удивление – вернулась моя спасительница. Наташка иногда очень характерно улыбается. Я называю эту ее особенную улыбку – улыбка Чеширского кота. Она щедро одарила ею нашего случайного кавалера. Он достал вторую визитку и протянул ей. Мне стало спокойнее.
   – О! Приятно, – ослепительная улыбка, – очень приятно. Говорят, господин Тахен, если бы не Вы и не Ваш партнер, точнее Ваши контракты, то долго нашему городу не видать открытия консульства Германии.
   Очень незаметно Наташка вручила Марку Тахену свою визитку.
   – Польщен, – Марк склонил голову, – такая осведомленность, Наталья. Я бы не стал преувеличивать свою роль.
   – Но и преуменьшать её мы не станем, не так ли? – Чеширский кот старался вовсю.
   Я начала чувствовать себя немного лишней и уже стала намечать пути незаметного отступления с последующим удалением с мероприятия. Была сделана пара незаметных шагов в сторону, как Наташке позвонили. Она извинилась и, тронув меня за плечо, кивая, мол, займи Марка на минуту, отошла в сторону. Мы с Марком стояли рядом и молчали. Мы смотрели на Наташку.
   Когда она говорит по телефону, никогда не понятно, с кем – с мужчиной или женщиной. Но слушать всегда интересно. Особенно бесится ее муж, потому что с подругой она может говорить, как с любовником, а с любовником, как с сыном или мамой, – вот и пойми. Не получается! Всем прикольно, и только муж бесится. Зайка.
   Мои размышления прервали:
   – Значит, Вы не держите визиток. Как же Вас найти?
   – А Вам нужно меня найти? – посмотрела на Марка испытующе. – Знаете, если женщина молчит, то вовсе не обязательно, что она хочет, чтобы ее начали развлекать.
   – Извините, но людям на светском мероприятии принято общаться.
   – О визитках?
   – Я бы тоже сожалел, если бы их у меня не оказалось в нужную минуту.
   «Ах, ты сволочь какая! Думает, что я психую, потому что у меня визиток нет?! Гад! И эта, подруга называется! Сама завлекла мужика и свалила, а мне тут выслушивай… Что ему ответить, чтобы надежно и вежливо поставить на место?»
   – И всё-таки как же Вас разыскать?
   – Вы опять о визитках. Не беспокойтесь! Я напечатаю одну эксклюзивную и пришлю Вам по адресу, указанному на Вашей карточке.
   – Вам может это показаться странным, но я спрашиваю серьезно.
   – Вам серьезно нужно меня найти?
   – Возможно.
   – Ну, вот. Вы уже сомневаетесь.
   – Возможно.
   – Есть шанс, что, получив контактную информацию, Вы не станете искать со мной встречи?
   – Возможно.
   Я изобразила на лице муки выбора. Указательным пальцем поманила Марка, чтобы он наклонил голову, и тихо сказала ему на ухо:
   – Золушка, – глазами сказала ему: верь мне. – Уходя, постараюсь потерять туфельку.
   Марк распрямился. Посмотрел мне в глаза, увидел в них искреннее намерение потерять на выходе туфельку. Прямо перед его носом потерять. Поверил мне и, не отпуская мой взгляд, сказал:
   – Но Вы в сапогах.
   Сообщение оказалось для меня, мягко говоря, неожиданным. Потребовалась срочная проверка открывшихся обстоятельств. Я опустила глаза. Мои «туфли» действительно сильно напоминали сапоги.
   – Ах, извините! Потерять сапог – слишком накладно для меня, – я присела в реверансе. – Но в следующий раз, я Вам обещаю, – буду в туфлях! Хотя бы в одной.
   Внешне я старалась сохранять спокойствие, но внутри я бесилась: «А что я психую? Шикарный мужик. Ну, не для меня, ну и что? Хамлю-то зачем? Зачем-зачем! Бе-бе-бе! А потому что не могу иначе. Прет».
   – И всё-таки, как можно Вас найти? – Марк говорил спокойно и настойчиво.
   Упираться дальше было уже неприлично. Я достала сотовый. Это моя привязанность, граничащая с любовью, к вещам, конечно, характеризует меня не лучшим образом, но что поделать! К некоторым предметам я испытываю именно тяготение. Каждый контакт с одной из этих вещей доставляет мне физически-эстетическое удовольствие. Я решительно достала свой сотовый и замерла от восторга. Залюбовалась.
   Мои размышления о приятном опять были прерваны:
   – Любите?
   – Говорить по нему – да, а так – нет. Если Вы о телефоне, конечно.
   – Открываем счет?
   – Я слабых не бью, извините, сэр. Хотя и дурно, но всё-таки воспитана.
   Посмотрела в его визитку и набрала номер. Карман Марка пошел небольшими беззвучными волнами.
   – Вуа-ля, – бросив еще один восхищенный взгляд на трубку, убрала телефон.
   В этот момент к нам вернулась Наташка, сказала, что звонил муж – скучает, приболел, сожалеет, что не смог быть здесь. С ее возвращением я опять попала в статисты.
   – А Вам, Марк, как здесь нравится? Любите подобные мероприятия, – при этом глазами она сказала совсем о другом.
   – Красиво поскучать – тоже красиво.
   – Да Вы – шутник, – еще один привет от Чеширского кота.
   – Вы собираетесь оставаться здесь до конца?
   – Думаю, что нет. Всё, что нас интересовало, мы уже увидели, – Наталья взяла меня под руку, чтобы «мы» прозвучало демократично, а не самодержавно.
   – Мне, к сожалению, необходимо вас покинуть, – Марк склонил голову в поклоне, – искренне рад знакомству и столь же рад буду новой встрече.
   – Взаимно, – ответил Чеширский кот.
   Он поцеловал руку Наташке. Взял мою:
   – Видимо, сегодня я так и не узнаю Вашего имени?
   Наташка удивленно подняла брови и в недоумении переводила взгляд с меня на Марка и обратно. Марк держал мою руку. Я поняла, что он взял ее в заложники и отпустит только в обмен на мое имя. Я не стала рисковать рукой и как можно тише сказала:
   – Наталья.
   Марк поцеловал мою руку и отпустил ее на свободу.
   – Прекрасное имя.
   – А главное – редкое. На сегодняшнем вечере. Вам, кажется, пора? – я чувствовала, что его рукопожатие и поцелуй вызвали во мне нежелательный трепет. Словами я пыталась этот трепет замаскировать.
   – Да, меня уже ждут. Всего доброго, – Марк еще раз поклонился.
   – Взаимно, надеюсь, еще увидимся, – финальная Наташкина улыбка сулила блаженство при новой встрече.
   Я не сказала ничего. Смотрела в другую сторону и молчала. Делала вид, что очень занята – я пила вино.
 
   Марк ушел. Надо отдать должное, ушел красиво.
   Резкие смены настроений испытывают на себе не только мужчины, но и женщины. Например я. Резкие смены Наташкиного настроения. Только что это был вечно и магически улыбающийся Чеширский кот, и вот уже на меня накинулась фурия домашняя обыкновенная.
   – Какая тебя муха укусила? Мужчина общеженской мечты! А ты?! Так глупо себя вести! Даже не представиться?
   Я прекрасно знала, что сила моего противодействия будет влиять на силу Наташкиного действия, поэтому сопротивлялась слабо.
   – Может, я органически не переношу всё, что общего пользования! И «общечьи-то» мечты тоже. Что ты меня долбишь! Ты мне подруга или где?! Мне самой тошно. Пошли лучше посидим где-нибудь. Выпьем. Мы с тобой весь вечер ничего не ели.
   Наташка мгновенно оценила ситуацию, поняла, что от спокойного разговора на сытый желудок проку будет больше, и согласилась. Мы двинулись к гардеробу. Но запал внутри нее был слишком велик, поэтому совсем прекратить разговор она не могла.
   – Знаешь, при каком условии ты выйдешь замуж? – Наташка старалась говорить тихо, чтобы посторонние не слышали.
   – При условии, что жених мне подарит классическое кольцо от Тиффани. И сделает это молча.
   – Согласна, что молча – главное условие! Но не акта дарения кольца. Не ему, я говорю о женихе, надо будет молчать! А тебе! Только если, послушай меня и подумай хорошенько! Только если: ТЫ. УВИДИШЬ. БУДУЩЕГО МУЖА. В МОМЕНТ БРАКОСОЧЕТАНИЯ. И ни в коем случае ни минутой раньше! Иначе НИЧЕГО не получится! ТВОЙ ЯЗЫК… этот твой язык, м-м-м-м-м-м, никакими сапогами не компенсировать! Ты поняла?!
   – Конечно, любовь моя. Только тогда мне придется выходить замуж по какому-то средневековому обычаю, и даже боюсь подумать, за кого… Ты не находишь?
   Наташка за свою жизнь выработала много полезных правил. Одно из них гласило: «Если ты не знаешь, что ответить, – не отвечай». От некоторых правил она иногда отступала. От этого – никогда. Поэтому, она застегнула пальто и сказала:
   – Пошли пить.
   – Заметьте – не я это предложила!
   – Хватит хохмить, я ж добра тебе желаю! Счастья буквально!
   – Нюсенька, я знаю. Думаешь, я сомневаюсь в благости твоих намерений?
   Через несколько минут мы оказались в любимом пабе. Сели за привычный столик. Налили. Выпили. Наташка закурила и начала отходить. Гнев на милость, так сказать.
   – Почему у тебя нет визиток? Ты понимаешь, что это неприлично? – Наташка затягивалась так, будто ей не давали курить несколько дней.
   – А на фига козе баян? Ей и так весело, – я с удовольствием закусывала и пыталась перевести разговор на кулинарную тему: – Салат вкусный, ага?
   – Я с тобой серьезно разговариваю.
   Я поняла: пока она не выскажется полностью, все мои усилия сменить тему будут тщетными. Чтобы тему закрыть, придется ее исчерпать. Пришлось отвлечься мыслями от салата:
   – Я тоже. Так прикольно, когда нет этих бумажек.
   – То есть тебе дают карточку, ты берешь и ничего не даешь взамен – это прикольно, да?
   – Почему ничего? Я улыбаюсь.
   – Тебе визитки получать нужно, а другим нет?
   – Почему ты думаешь, что они мне нужны? Я старым дедовским способом – пишу в записную книжку, а бумажку выбрасываю, – жестом я показала, как именно я ее выбрасываю. – Ты попробуй уже что-нибудь – так вкусно!
   Наташка закурила очередную сигарету.
   – Я с ума с тобой сойду. Ты и визитку Марка выбросила?
   – Конечно. То есть нет. Не посмела. Я ж со всем уважением к нему, – в воздухе я нарисовала вилкой вензель, – просто оставила ее вместе с бокалом на столике. Очень аккуратно положила его визиточку, даже не заляпала и не помяла.
   – Это невыносимо… Какой салат вкуснее?
   – Вот этот, с мясом.
   – Ну, а если тебе захочется ему позвонить?
   – Я позвоню тебе, Нюсенька. И успокоюсь.
   Мы начали хохотать. Впервые в этот странный вечер. Хохотать от души и до слез. Играла приятная музыка. В нее очень удачно вплеталась джазовая тема. Я даже начала пританцовывать.
   – Может, уже закончишь танцевать и ответишь на звонок? – Наташка опять превратилась в наставницу.
   – Это мой телефон?
   – Всё ясно, девушке больше не наливать. Кто звонит?
   – Не знаю. Телефон показывает какой-то номер вместо имени. В таких случаях смотри, как я говорю «алё».
   Я сделала нижнюю челюсть тяжелой, просто каменной и сказала:
   – Алё.
   Рецепт фирменного голоса для «чужих»: немного металла, причем не алюминия. Что-то посерьезней, пожестче. Немного усталости от жизни. Немного того, что вызывает мурашки, и только смелый продолжит разговор, услышав такое «алё».
   Наташка замерла, выпрямила спину и сложила руки, как в школе за партой.
   – Добрый вечер. Надеюсь, не помешал. Это Марк.
   Я почувствовала, что камень в челюсти и металл в голосе мне немного мешают, но стремительно от них избавиться невозможно.
   – Если окажется, что помешали, – Ваши действия?
   – Попрошу у Вас две минуты и буду краток.
   – Время пошло.
   – Не откажитесь позавтракать со мной, например, завтра.
   – Я работаю с 8-30.
   – Не откажитесь разделить со мной ранний завтрак?
   – С видом на Эльбрус.
   – Что?
   – Фильм такой есть «Завтрак с видом на Эльбрус».
   – Не видел, к сожалению. Заехать за Вами в 7-00 будет не слишком рано?
   – Об эту пору я обычно и покидаю мою обитель.
   – У меня осталось 15 секунд. Надеюсь успеть услышать Ваш адрес?
   – Ленина 11–18.
   – Приношу извинения за отнятые минуты.
   – И Вы не кашляйте.
   – Извините?
   – Что Вы, говорю, какое беспокойство.
   Наташка смотрела на меня молча, широко открыв глаза.
   – Н-ну? И кто это был?
   – Представляешь, Марк? – я развела руками. – Давай еще бутылочку закажем?
   – Это ты ему «и Вы не кашляйте»? – Наташка сделала затяжку как перед последним в жизни вздохом. – Только если знакомство состоится в момент бракосочетания! Только так! Идиотка! Я на мужа столько нервов не трачу, сколько на тебя! Будем пить водку, хватит разминаться. Я от твоих телефонных переговоров протрезвела.
   Наташка набрала воздуху и приготовилась исправлять мою жизнь. Я пыталась сообразить, сорок градусов – большой ли это угол? Быть исправленной на меньшее количество градусов шансов у меня не оставалось. И в этот момент зазвонил спасительный телефон. Наташка взяла трубку. По выражению досады, появившемуся на ее лице, я поняла, что мне будет дарована передышка.
   – Ну, еду, еду! – мягко, но с нотками раздражения сказала Наташка.
   Мы выпили по рюмке дружбы, поцеловались, и моя подруга отчалила обдумывать план моего дальнейшего спасения.

Глава 3. Важно. Завтрак и не только

   Если честно, утром я всё ещё размышляла – ехать с Марком на завтрак или не ехать. Об эту пору приятно смотреть на пустой двор. Пьешь чай с лимоном, смотришь в окно. До семи утра на улицах нет суеты. Такое блаженное состояние проспать никак нельзя. У меня в жизни мало пауз, а дома – мало тишины. Каждое утро, глядя в окно, я стараюсь увидеть и почувствовать себя.
   В 6-40 во двор въехала машина. Сразу стало понятно, что это Марк. Смешно – боится, что улизну раньше обычного. Умный, блин. Понимает, что раньше, чем без четверти семь, из дома я не выйду ни при каких обстоятельствах. Даже чтобы сбежать. В 6-56 он позвонил, что уже у подъезда. А то я не вижу! Поняла, не могу так рано принимать решения, перестала думать – идти или нет. Просто стала одеваться. Решила не повторять сеанс гипноза и надела обычные коричневые ботинки. Но мысль остановить невозможно, даже если эта мысль сонная. Возник следующий вопрос: где мы будем завтракать об эту пору? Очень интересно, точнее, любопытно. Рестораны спят, да вообще все приличные места в этот час спят.
   Марк приехал на обычной черной немецкой машине Mercedes. Он открыл мне дверь, потом закрыл за мной дверь. Потом сел за руль, включил музыку. К своему удивлению, я идентифицировала Рахманинова. Кто-то хорошо исполнял второй фортепианный концерт.
   – Любите Рахманинова? – скрыть изумление мне не удалось.
   – Слушать – да, а так – нет.
   – Странный выбор для немца – не находите?
   – Не забывайте, что я из русских немцев – раз.
   Я ждала продолжения, но Марк молчал.
   – Два Вы передумали говорить?
   – Если Вы знаете, что это Рахманинов, то, скорее всего, знаете и произведение.
   – Знаю, и что?
   – Тогда Вы знаете, что второй концерт – это не для русского человека, а для человека в определенном душевном состоянии.
   – Сие витиеватое и есть «два»?
   – Да.
   – Хотите сказать, что выходите из «ледникового периода»?
   Марк молчал. Будто и не прозвучало никакого вопроса.
   – Вам никто не говорил, что Вы и Ваша машина внешне безупречны до… подозрительности?
   – Я думал, Вы скажете, что «аж противно».
   – Красивое меня не отталкивает, но безупречно красивое вызывает раздражение. Я не верю в безупречность.
   – Возможно, но Вы справедливо заметили, что мы с машиной безупречны внешне. Внутреннее содержание может иметь недостатки.
   – Это меня и настораживает.
   – Возможно, Вы не сочтете мои недостатки уродствами.
   – Это меня и настораживает.
   – Да, возможно.
   Повисла тишина. Рахманинов – уважительная причина для молчания. Но Марк, видимо, не любил несанкционированных им пауз в разговорах и заговорил, продолжая некий разговор, который он вел со мной, но без меня:
   – Не могу понять, как в Вас сочетаются Вы и Ваши красные сапоги. Я думал, что несу вино весьма легкомысленной особе.
   – Значит, Вы все-таки пялились на мои ноги?
   – Ну, я же нормальный мужчина.
   – Откуда мне знать.
   – Вот и я говорю: что общего у Ваших прекрасных утонченных сапог и Вас?
   – Размер.
   – Возможно.
   – У Вас есть другие версии?
   – Возможно, но об этом позже. Мы приехали.
   Мы приехали в странное заведение на окраине города. Я бы очень обрадовалась, если бы нас не пустили. Но нам открыли, и официант, почтенных лет мужчина, выражал большую радость по поводу нашего раннего визита. Подозрение, что заведение открыли специально для нас, быстро подтвердилось. Вслед за нами дверь опять заперли – до открытия для всех было еще почти четыре часа.
   Окраина города, запертая дверь – мое беспокойство росло.
   – Здесь совершенно безопасно, – Марк посмотрел на меня вопросительно, – но если Вам здесь не нравится, мы можем уехать. Какие еще я могу дать Вам гарантии?
   – Ничего не нужно. Просто я здесь никогда не была.
   Я оглядела зал. Всё просто, по-домашнему: семейные фотографии на стенах, старые стулья, льняные скатерти, хрустальные стаканы из детства. Нас проводили за столик, спрятанный от посторонних глаз, если бы таковые были в зале. Столик прятался за крутой винтовой лестницей. Чугунные перила и темного дерева ступени. Закуток, куда мы попали, был стилизован под балкон. Цветы в горшках отделяли нас от остального зала. Столик на двоих, отдельная вешалка для одежды. Фальшивое французское окно с видом на какую-то узкую европейскую улочку.
   – Вы в принципе завтракаете? – Марк сел спиной к стене с фотографиями.
   Если ему так же всё равно, как звучит его голос, тогда зачем мы здесь? Мы опять возвращались к игре, с которой началось наше знакомство.
   – Конечно, а Вы думаете, я бы сделала ради Вас исключение? – я продолжала осматриваться.
   – Думаю, – Марк следил за движением моих глаз.
   – С переменным успехом. Вам это удается, – я села за столик и подняла глаза на Марка.
   – Думать? – он не отводил взгляд.
   – Именно.
   – Кофе я попросил принести сразу.
   – По утрам я пью чай с лимоном. Говорю это не из чувства противоречия, поверьте.
   – Значит, принесут чай.
   – С лимоном.
   – Сахар?
   – Обижаете!
   – Любите?
   – Кого?
   – Мужчин. Хотя по логике, говорим мы сейчас о чае или кофе.
   – А Вы умеете улыбаться?
   – Да. Так как насчет мужчин? – Марк улыбнулся левым уголком рта.
   – Вы попали в точку. Именно «мужчин вообще». А вот в частности, с отдельными представителями этого любимого мною рода отношения – это из сферы интимного. Уж, извиняйте – распространяться сейчас не настроена.
   – Не удивительно, что не складываются.
   – Что Вы сказали?
   – Что, судя по интонации, отношения с мужчинами у Вас не складываются. И в общем, и в частности. Вот и Ваш чай. А я кофе, с Вашего позволения. Сейчас принесут омлет, кашу, тосты, блинчики. Не знал, чем Вы любите завтракать, а времени выяснить у меня вчера не хватило. Не обессудьте.