Он молчал и лишь выжидательно смотрел на нее — словно знал, что за сказанным скрывалось еще что-то. Да, плохи ее дела. Она уже выложила все, что собиралась.
Других аргументов у нее нет.
— С вашей стороны очень любезно предложить мне свою помощь, но сейчас она просто не нужна. Мне не грозит никакая… э… опасность, да, собственно, никогда и не грозила. Так что телеграмма, которую я собираюсь послать мистеру Пикенсу, освободит вас от всех обязательств относительно меня.
— Дело обстоит именно так?
— Именно так. Он может быть уверен, что вы вернули свой долг, пусть даже вам и не пришлось ничего такого делать. Но вы ведь приехали сюда. Вы хотели помочь мне, даже настаивали на этом, — добавила она со смешком. — Вы сделали все, о чем он вас просил. Так чего ж еще…
— Вряд ли ему будет интересно знать, мог ли я что-то еще сделать, — сухо оборвал ее Ангел. — Но если проблемы больше не существует, вы не будете против, если я покручусь здесь несколько дней и поспрашиваю у людей?
Касси застыла и с негодованием спросила:
— Почему вы хотите сделать это?
— Потому что вы не очень убедительно врете, леди. Несколько секунд она смотрела ему прямо в глаза, читая там со всей ясностью: он не верит ни единому ее слову. Вздохнув, она печально произнесла:
— Я знаю. Но большинство людей не замечают этого.
— Вы так красивы, что им кажется, будто вы не можете произнести ни слова лжи.
Что это — оскорбление или комплимент? И почему он так уверен в том, что она говорит не правду? Понять это мог лишь тот, кто хорошо ее знает.
Она сделала еще одну попытку:
— И все равно вы не сумеете мне помочь. Ваша встреча с Морганом лишь доказывает это. Вы раздражаете людей, а мне нужен человек, способный мирить их.
Глядя на нее, он медленно покачал головой.
— Я не намерен принимать ваши слова на веру, леди, во всяком случае, после всего того, что вы мне наговорили. Я решу сам, смогу помочь вам или нет. Но я должен услышать наконец, в чем состоит ваша проблема. И прошу говорить только правду. Пока не услышу ее, буду ходить за вами по пятам, а это, уверен, не доставит вам удовольствия.
Она и сама была в этом совершенно уверена. Пусть сейчас этот человек и не угрожал ей, лишь был по-бычьи упрям, но все равно заставлял ее нервничать. Каждую минуту она ждала проявлений его необузданной натуры, грубой силы и жестокости… У нее не было опыта общения с подобными людьми, хотя она и понимала, что такой опыт ей необходим. Похоже, ей не удастся быстро отделаться от этого человека.
— Ладно, — произнесла Касси со смирением в голосе. — Но сначала позвольте мне заверить вас, что ту кашу, которую вынуждена расхлебывать, я же и заварила. Видите ли, я вечно во все вмешиваюсь, за что сама и страдаю. Признаю этот свой недостаток, но ничего не могу с собой поделать. Должна честно предупредить вас: если и вы ввяжетесь в это дело, то не исключено, что я внесу сумятицу и в вашу жизнь.
— Что ж, теперь я предупрежден, — хмыкнул он. Похоже, ее слова не произвели на него никакого впечатления. Возможно, он решил, что изрядно напугал ее и ей не придет в голову проделывать с ним разные опасные штучки. Ладно, пусть считает так, возможно, так и будет.
— Во всяком случае, — продолжала она, — я не желала ничего плохого, только хотела положить конец глупой семейной вражде, которая длится уже двадцать пять лет. Хотя вражда разделяет не только семьи Маккейли и Кэтлинов. Батраки тоже втянуты в их распри. Когда работники встречаются в городе, неизменно возникает потасовка, А если вдруг перемешиваются стада скота — ну, тогда может дойти и до стрельбы. Мой отец последние десять лет был, по сути, буфером между ними: случилось так, что наше ранчо разделяет их владения. За это время дело никогда не заканчивалось смертоубийством, хотя по, обе стороны накопилось достаточно злобы.
— Я многое знаю о подобной вражде, мисс Стюарт. Мне несколько раз случалось бывать в самом центре таких схваток.
Касси кое-что знала об этом, по крайней мере до нее доходили слухи, что одно такое враждующее семейство наняло его решать спор силой оружия. Но она решила не говорить Ангелу об этом.
— И все же эти люди — не тупые фанатики, они не требовали, чтобы все окружающие поделились на лагеря — за ту или за другую сторону. И я сохраняла хорошие отношения с обеими семьями, особенно подружились с Дженни Кэтлин, моей ровесницей, и с Морганом Маккейли.
— Это тот самый упрямый молокосос, с которым вы разговаривали? И вы называете такие отношения дружескими?
От его насмешливого тона она покраснела.
— Он был расположен ко мне, пока я не настроила против себя всю его семью.
— И как же вы умудрились проделать это?
— Выступила в роли свахи. Решила, что проще всего покончить с враждой, связав две семьи узами брака. Ведь неплохая идея? Как вы считаете?
— Что ж, если молодые супруги ладят, то, — думаю, это вполне может сработать. И что же из этого вышло? Они прикончили друг друга?
Касси нахмурилась, решив не обращать внимания на его ироничный, тон.
— До этого дело не дошло. Но с моей помощью Дженни и Клейтон поженились, причем каждый из супругов считал, что у них брак по любви. Я вроде бы убедила их в этом. Но в первую же брачную ночь выяснилось, что это отнюдь не так. Клейтон отправил свою невесту обратно в отчий дом, обе семьи пришли в ярость и обвинили во всем меня. В общем-то справедливо, потому что эти двое, а они самые младшие в своих семьях, несмотря на обоюдную симпатию, не додумались бы до женитьбы, если бы не я.
— Значит, теперь добрая половина соседей ненавидит вас до глубины души. И это все?
От удивления Касси приоткрыла рот.
— Все? Мне этого более чем достаточно! — с возмущением , произнесла она. — Я не привыкла к тому, что меня ненавидят. Но это, к сожалению, не все. Меня попросили… точнее, обе семьи велели мне убираться из Техаса. А Маккейли еще и установили точную дату отъезда, сказали, что иначе сожгут наше ранчо. Как видите, они очень великодушны, ведь все это произошло шесть недель назад. Эти люди дали мне кучу времени, шести недель вполне достаточно на сборы. Однако я не могу уехать, пока не вернулся отец. А он задерживается из-за ранения. Срок истекает в субботу, но я не брошу ранчо, даже если бы и хотела уехать. Ни Дороги Кэтлин, ни Маккейли-старший — главы двух семейств — не желают со мной разговаривать. Я же не могу ни принести им свои извинения, ни умолить их простить меня. А теперь скажите мне, мистер, каким образом вы можете мне помочь? Здесь необходим талант мистера Пикенса убеждать людей, взывать к их рассудку. А вы, как мне рассказывали, вообще не очень-то разговорчивы.
— От кого вы это слышали? Вы уже не первый раз говорите, что знаете меня. Но, насколько я помню, мы никогда раньше не встречались. Или все-таки встречались?
Надо же! Как он посмел забыть ее? А ведь они действительно встречались раньше! Впрочем, Касси не оскорбилась. Она не обманывалась на свой счет и не считала себя писаной красавицей, вслед которой поворачиваются головы всех проходящих мимо мужчин. Нельзя сказать, что на нее вовсе никто не обращал внимания с тех пор, как она достигла брачного возраста. Правда, их ранчо в Вайоминге — «Ленивые С» — было очень крупным хозяйством. Но вообще-то Стюарты имели и другие источники доходов, им не нужно было полностью полагаться на землю. А вот два молодых человека, которые проявляли к ней явный интерес, прямо спросили ее, не собирается ли она побыстрее отделаться от Марабеллы. Когда же она ответила, что не собирается, оба тут же потеряли к ней всякий интерес.
Поэтому она сказала Ангелу:
— Мы не встречались, но я знаю про вас все — кто вы и чем занимаетесь. Я росла на рассказах о ваших подвигах.
Он с недоверием взглянул на нее.
— Мое имя довольно известно на Севере, леди, а вот в здешних краях его почти не знают.
— Да, но я ведь не уроженка Техаса, — объяснила она. — Я приехала сюда погостить из Вайоминга. Он пристально посмотрел на нее и пробурчал:
— Черт… так вы, значит, из тех чудаков Стюартов с ранчо «Ленивые С» неподалеку от Шайенна, не так ли? Из тех самых, у кого вместе со скотом пасется слон? Дьявольщина, я должен был догадаться.
Эти слова он произнес с таким видом, что она от негодования покраснела.
— Вы со своим дьяволом и чертом ничего не понимаете, — бросилась она на защиту своей семьи. — Просто мой дедушка очень любит делать необычные подарки. Он путешествовал по всему миру, бывал в таких местах, про которые вы и не слыхивали. Он приобщает нашу семью к своей жизни. Не вижу в этом ничего плохого.
— Ничего плохого? Да я слышал, что этот самый слон разворотил как-то половину вашего амбара. Краска еще ярче залила ее лицо.
— Слон принадлежит моей маме. Вообще-то он чаще находится на пастбище, но иногда заглядывает и домой. Но он такой неловкий. Никакого особого ущерба слон не приносит, а мама его очень любит.
— Ваша мама…
Он вовремя прикусил язык, но она могла себе представить, что он хотел сказать. Ни для кого в Шайенне не было секретом, что Катарина Стюарт, годами живя в одном доме со своим мужем, не обменялась с ним ни единым словом, а при необходимости общалась с ним через третьих лиц. Жители городка считали такую жизнь совершенным чудачеством. А многочисленные экзотические животные, обитавшие на ранчо, только укрепляли их в этом мнении.
— И каким же образом вы заполучили эту черную пантеру? Подарок любящего дедушки?
Она едва не сказала ему, что это замечание можно счесть за оскорбление. Он, видно, полагал, что ее дедушка был малость не в себе — или даже отнюдь не малость. Но, в конце концов, его реакция понятна. А рассказывать про Марабеллу ей приходилось не впервые.
— Не совсем так. Дедушка вообще-то хотел оставить Марабеллу себе. Она досталась ему в тот самый день, когда он уезжал из Африки. Туземцы убили ее мать, собирались убить и ее, но дедушка вмешался и взял котенка с собой на корабль. Но когда они отплыли, оказалось, что морские путешествия явно не для Марабеллы — она всю дорогу болела, отказывалась от пищи… — Девушка немного помолчала, задумавшись. — Когда дед приехал на ранчо, она была полумертвой, бедное создание, — кожа да кости. Он уже было хотел отправить ее в зоопарк, но сначала отдал мне, чтобы я ее откормила. А я очень привязалась к ней — она была такая маленькая и беззащитная. Я сумела уговорить дедушку оставить Марабеллу, а он мне ни в чем не мог отказать. И я ни разу не пожалела, что у меня есть пантера.
Даже если Марабелла и отпугнула двух ее ухажеров, возможных мужей, мысленно добавила Касси.
— Но мы, мне кажется, отклонились от темы, — продолжала она посуровевшим голосом. — Я спросила вас, каким образом человек подобного рода занятий может помочь мне? Не будете ли так добры ответить?
Недовольство промелькнуло в глубине его черных глаз.
— Разве вы не сказали, что Маккейли — на редкость вспыльчивые люди?
— Да, но…
— Если вы не хотите, чтобы я потолковал с ними, то я, напротив, охотно бы сделал это.
— Нет!
— Тогда я остаюсь здесь! Чтобы защитить вас в случае необходимости. До тех пор, пока они не оставят вас в покое либо пока вы не уедете. В любом случае мне придется держаться к вам поближе.
Похоже, такая перспектива не очень-то его прельщает, подумала Касси, почему-то испугавшись своих мыслей.
Глава 6
Он останется здесь, чтобы защищать ее. Слова эти звучали музыкой, от них веяло бы спокойствием и безопасностью, если бы их произнес любой другой человек, но не Ангел Смерти. Дело в том, что Касси не доверяла ему. И он никак не годился на роль защитника. Этот суровый мужчина пожелает как можно быстрее разделаться со своими обязательствами по отношению к мистеру Пикенсу. И вряд ли захочет сидеть и ждать, чтобы события разворачивались естественным образом. Ей страшно было даже думать о том, что произойдет, если Ангелу придет в голову, что он может подстегнуть ход этих событий.
По пути на ранчо она еще раз напомнила ему, что об убийстве как о выходе из положения не может быть и речи. Но совершенно не была уверена, что он слушал ее в этот момент. А даже если и слушал, то весьма сомнительно, что принял ее слова к сведению. Ведь в конце концов, она же не наняла его, и он не мог считать себя обязанным следовать ее указаниям.
Обратная дорога вымотала ее до предела. Касси надеялась, что Ангел выйдет из экипажа и проделает путь до ранчо верхом, но, когда они закончили разговор, он не сделал ни малейшей попытки пересесть. К тому же он был явно неразговорчив. Если Касси не обращалась к нему первой, вообще сидел молча, не произнося ни слова, и, даже если она что-то говорила, порой ничего не отвечал.
К тому же его близость заставляла ее нервничать и почти не обращать внимания на дорогу. Его ноги, обтянутые узкими черными брюками, постоянно притягивали ее взгляд. Невысокие сапожки из хорошо выделанной кожи, заботливо ухоженные, блестели отполированными шпорами, словно грязь и пыль никогда не касались их. Сапожки и шейный платок были черными, как и весь его наряд, абсолютно все предметы его костюма — исключение составляли только револьвер, шпоры и светло-желтый плащ, еще издали предупреждавший всех и каждого о его появлении.
В костюме явно ощущалась претенциозность. Скорее всего он одевался так, чтобы привлекать к себе внимание. Она прикинула, зачем он это делает, но решила не задавать никаких личных вопросов. К сожалению, у нее будет очень много времени, чтобы задать их позже, если, конечно, она осмелится сделать это, пока он остается на ранчо — следуя, как он обещал, по пятам за ней. «Боже! — подумала она. — Надеюсь, он не будет в буквальном смысле делать это».
Ангел поймал себя на том, что на обратном пути взгляд его несколько раз останавливался на Кассандре Стюарт. Как завороженный Ангел рассматривал ее лицо — профиль девушки оказался куда милее, чем показалось ему вначале. Дерзко вздернутый небольшой носик, мягкие очертания скул с нежной кожей, пухлые нежные губы. Губы эти были совершенно обворожительны, его так и тянуло поцеловать их. Когда Касси в очередной раз повернулась к нему, он поймал себя на том, что смотрит на ее губы, думая, каковы они на вкус, — мысль, которая поразила его, потому что он ни в малейшей степени не чувствовал тяги к этой раздражительной особе.
Было не трудно догадаться, что именно его присутствие нервирует ее, но в этом не было ничего необычного. Ангел действовал так на большинство женщин, в особенности на женщин благородного происхождения. Ее прямая спина, побелевшие костяшки пальцев, лихорадочно сжимавших поводья, красноречиво свидетельствовали об этом. Она даже подняла свой «винчестер» с пола экипажа и поставила на сиденье между ними. Этот жест так рассмешил его, что он не стал сдерживаться. Не попытался и успокоить ее. Обычно это не приносило успеха, но в данном случае ему даже не хотелось пробовать.
Теперь, когда Ангел знал, кто она такая, он уже по-другому смотрел на нее, хотя то, что Касси пыталась обмануть его своими выдумками, не украшало ее. Но все же девушка была из Шайенна, и это заставляло его относиться к ней почти как к близкому существу. Хотя он и не желал этого.
Шайенн он считал своим родным домом, потому что именно в этом городе провел большую часть жизни — с тех пор как спустился с гор в возрасте пятнадцати лет или где-то около этого. Он не знал точно, сколько лет ему уже исполнилось, наверное, около двадцати шести. Не знал он и того, когда родился и где. Не знал своих родных, не знал, где они живут, если еще живы. Старый Медведь похитил его под Сент-Луисом, но он запомнил, что им пришлось ехать туда на поезде, так что Сент-Луис не был его настоящей родиной. С тех пор он однажды побывал там, но ни один человек не помнил маленького мальчика, пропавшего в городе много лет назад. К тому же эти поиски не представляли особого интереса для молодого человека, который провел свое детство на положении пленника старого полоумного горца и теперь был занят постижением того, чего был лишен в течение девяти лет, — подготовкой к новой жизни среди людей.
Он без всякого удивления услышал из уст Кассандры Стюарт рассказ о ее происхождении, но факт оставался фактом — она была членом семьи сумасшедших Стюартов, одной из богатых, сумасшедших Стюартов — ему даже доводилось видеть ее мать. Он побывал на их ранчо вместе с Джесси Соммерс, в тот краткий промежуток времени, когда попытался наниматься на сельскохозяйственные работы батраком, но очень скоро понял, что не создан для такой жизни. Тот день по многим причинам запомнился ему с полной ясностью.
Именно тогда он в первый и единственный раз встретился с Катариной Стюарт. Ему приходилось много слышать о ней, но женщина совершенно не походила на тот образ, который сложился в его сознании под влиянием разговоров. Она оказалась красавицей, личностью, у нее был сильный характер и манеры искреннего человека. Она предпочитала по-мужски смотреть собеседнику прямо в глаза, чтобы сразу же понять его сущность. Не было в ней ни мягкости, ни застенчивости, ничего типично женского, по крайней мере днем, потому что они видели ее во время объезда границ ее поместий, верхом, облаченной в брюки и кожаные краги, с револьвером на поясе — теперь он мог понять, откуда у мисс Стюарт привычка носить с собой оружие. Семейная традиция, не более того.
Он не был знаком с ее отцом, Чарльзом Стюартом. Тот покинул Вайоминг задолго до того, как Ангел узнал про сумасшедших Стюартов. Но во всей округе не было ни единого человека, который не слышал об их семейной вражде и кто осудил бы Чарльза Стюарта за то, что тот оставил своих жену и дочь.
Поговаривали, что Катарина застала его в постели с другой женщиной, но десять лет — слишком долгий срок, чтобы наказывать мужчину за одну-единственную измену. Другие называли причиной их разрыва то, что Чарльз как-то не сдержался и крепко приложил руку к своей женушке, чего она не могла ему простить. Ходила и еще одна версия — Катарина в таких муках рожала их единственного ребенка, что с тех пор больше не допускала мужа к себе в постель.
Каковы бы ни были причины их десятилетнего молчания и разрыва, она целиком взяла на себя все дела их ранчо после отъезда мужа и управляла этим большим хозяйством железной рукой. Люди, работавшие на ранчо, повиновались ей с полуслова. Увидев ее, Ангел понял, почему так происходит. В этой женщине было нечто пугающее.
Но то давнее утро стало столь памятным для Ангела из-за двух огненно-красных попугаев, сидевших на жердочке на веранде дома — почти точно такого же, какой он увидел нынешним утром, сообразил он теперь. Попугаи были самыми необычными и забавными существами, которых он когда-либо видел. Они двигались, переступая по жердочке так синхронно, словно это была одна птица, отражающаяся в закрепленном рядом зеркальце. А этот бранный язык, на котором они непрестанно трещали — Джесси никак не могла сдержать хохота. Катарина Стюарт не повела и бровью. Зато Ангел все ярче заливался румянцем смущения, прежде всего от вида этих необычных существ, а потом уж от того, что они говорили в присутствии двух женщин.
Но это была лишь первая причина. Другой же стало то, что он в этот день едва не погиб, схватившись с угонщиками скота, попытавшимися угнать то самое стадо, которое они в течение нескольких недель вели в Каменистую Долину. Он тогда получил пулю в бок и едва не заработал другую — в упор между глаз, но тут появился сводный брат Джесси по прозвищу Кольт. Появился очень вовремя, буквально за пару секунд до того, как он готовился испустить дыхание. Ангел уже видел, как дрогнул револьвер в руке его противника.
Именно расплата по второму его долгу — Кольту Сандеру — и задержала его на пути в Техас. Кольт был едва ли не единственным человеком, которого Ангел мог назвать своим истинным другом. Множество людей называли другом его самого, но они хотели только одного — примазаться к славе его громкого имени. Ангел лишь терпел их. С Кольтом же дело обстояло иначе. Они оба были одиноки в этом мире, каждый из них страдал от отчужденности, с которой люди смотрели на них, хотя и по разным причинам. Кольт называл его родственной душой. Ангел не мог не согласиться с ним.
Кассандра же Стюарт и ее мать приходились соседями Кольту. Кольт, возможно, даже весьма хорошо знал их. И именно поэтому Ангел смотрел на ехавшую с ним в экипаже женщину другими глазами. Она была другом его друга. Черт возьми, он предпочел бы не знать этого.
Глава 7
Касси так не терпелось избавиться от общества наемного убийцы, что она даже не стала подгонять свой экипаж к амбару, как делала обычно, возвращаясь из города. Просто бросила его у входа в дом. Мануэль, сын Марии, все равно заберет экипаж, где бы она ни оставила его. Так что можно себе позволить не думать об усталых лошадях.
Касси хотела как можно быстрее избавиться от его пронзительного взгляда.
Вот и кончилось то, что показалось ей самой длинной в жизни поездкой на одно из самых коротких расстояний. Плохо было уже то, что Ангел беспокоил ее одним своим присутствием, к тому же она чувствовала, что он почти постоянно смотрел на нее, а она не знала ни того, что он думал, ни того, почему смотрит на нее. А Бог знает, что такой человек способен сделать в любую минуту.
Обладая недюжинным умом, она прекрасно понимала, что ведет себя глупо. Почему она так нервничает? Ведь он приехал сюда, чтобы помочь, а не навредить ей. Но противоречивые чувства, охватившие ее, не поддавались логике.
В ту же секунду, когда экипаж остановился, Касси выскочила из него и бросилась на террасу. Но то же самое проделал и Ангел, обогнав ее на ступенях. Он преградил ей дорогу.
Уже во второй раз за сегодняшний день она едва не столкнулась с ним нос к носу — теперь ее остановил его вопрос:
— Куда вы так спешите, леди?
Касси в смущении поняла, что его раздражает ее совершенно нелепое поведение. И любое объяснение только усугубит положение. Колеблясь, она отступила на шаг и увидела в руках Ангела ее «винчестер».
— Вы забыли его, не так ли?
Слова эти были произнесены с такой насмешкой, что девушка сразу поняла: он догадался, что она собиралась защищаться от него. На ее щеках вспыхнул румянец. Боже, неужели она предстала перед ним такой дурой?
— Простите, — прошептала она, но как извинишься перед человеком, которого сама же обвинила в чем-то чудовищном.
Но он прервал ее:
— Берите же. Он может вам понадобиться — похоже, к вам гости.
Последнюю фразу он произнес после затянувшейся паузы, когда Касси побледнела при мысли, что она все-таки права: он смеется над ней. Но бледность ее тут же сменилась новой волной румянца, когда она поняла свою ошибку. Времени гневаться так или иначе не оставалось. Бросив взгляд в направлении, куда он указал кивком, она забыла обо всем — к ранчо приближались, одетые с ног до головы в кожу, трое Маккейли.
— О нет, — простонала Касси. — Морган просто не мог за это время добраться до дома и передать отцу мои слова. Похоже, Моргана с ними нет, впереди едет Маккейли-старший, а замыкает группу первенец — Фрейзер. Думаю, мне даже повезло, что это именно он.
— Почему?
— Он — старший из братьев и самый спокойный из них. Я не хочу сказать, что он не способен взорваться, как и прочие, просто он не так упрям и туп, как его братцы. И воспитан получше. Еще он по-своему не лишен чувства юмора. Вполне возможно, что и теперь он решил пошутить.
— Он может остудить пыл остальных? — спросил Ангел, беря ее за руку и ведя по ступеням вверх.
— Иногда… но что это вы задумали?
— Помогаю вам занять более выгодную позицию. Если они спешатся, то будут смотреть на вас снизу вверх. А если останутся в седлах, то вы окажетесь с ними на одном уровне.
От нехорошего предчувствия у нее все внутри сжалось.
— Я бы предпочла вообще не видеть их.
Она была уверена, что лишь подумала это, но он ответил:
— Тогда ступайте в дом и позвольте мне объясниться с ними.
Касси побледнела.
— Нет!
Ангел вздохнул.
— Тогда решите, чего вы хотите, леди. Кажется, вы собирались сами переговорить с этим стариком.
— И сейчас хочу.
Но она не была в этом уверена, хотя всего несколько часов назад говорила противоположное. Она не рассчитывала только, что все произойдет так быстро, и, занятая мыслями об Ангеле, не подготовилась К предстоящему объяснению. Ей необходимо было сосредоточиться, продумать, что именно и как сказать. Иначе Касси могла все только еще больше запутать, как это уже много раз с ней случалось.
Но времени-то у нее как раз и не хватало. Маккейли уже въезжали во двор усадьбы. Ангел сделал шаг вперед, чтобы первым встретить всадников, напутав ее этим куда больше, чем появление Маккейли.
И Касси произнесла с мольбой:
— Пожалуйста, не произносите ни слова. И не смотрите на них так, чтобы они разозлились. Я ведь уже сказала вам, что у всех Маккейли вспыльчивый характер. Нужно совсем немного, чтобы вывести их из себя. А это…
"Это» относилось к «винчестеру», который он все еще держал в руке. Касси взяла у него оружие и прислонила его к стене дома. Когда она обернулась, террасу уже окутала пыль, поднятая копытами трех лошадей.
— Мистер Маккейли, — почтительно произнесла Касси, выходя на верхнюю ступень и становясь впереди Ангела.
Глава семейства был крупнее и массивнее своих сыновей. Морган как-то упомянул в разговоре, что его отцу исполнилось всего сорок пять лет. В его рыжей шевелюре не серебрилось еще ни единого седого волоса, и она была на удивление пышной. Он рано обзавелся сыновьями-богатырями — теперь им было от двадцати до двадцати трех лет, по ребенку в год, — что, как поговаривали, и свело в могилу его жену.
Маккейли-старший едва удостоил Касси беглого взгляда. Морган и Фрейзер тоже не смотрели на нее. Похоже, теперь их куда больше интересовал Ангел, поэтому Касси поспешила выложить все, что хотела сказать, — пока у нее была такая возможность.
— Я понимаю, мистер Маккейли, — начала она, — вы недовольны тем, что я еще не уехала, но папа отложил свое возвращение из-за раны. Вряд ли он вернется раньше, чем через три недели, а к тому же Кэтлины угрозами вынудили уволиться моего старшего работника и еще двух батраков. У нас осталось всего несколько человек, но никто из них не способен руководить делами. Так что вы сами видите: я не могу сейчас уехать, по крайней мере до возвращения папы.
Касси перевела дыхание, удивленная и довольная тем, что ей удалось сказать самое главное и ее при этом не прервали — даже когда она упомянула этих проклятых Кэтлинов. Но ей надо было сказать еще кое-что, хотя она и сомневалась, что ей разрешат закончить.
— Вы ни разу не дали мне возможности выразить, как я сожалею…
Маккейли-старший, по-прежнему глядя на Ангела, прервал ее:
— Кто это такой, девочка? И не пытайся забить мне голову ерундой, которую ты сочинила для моего парня. Нет, это не случайный бродяга.
— Почему бы вам не спросить меня самого? — начал Ангел таким… таким угрожающим, как показалось Касси, тоном, что она буквально пришла в ужас.
— Он мой жених! — выпалила она первое, что пришло ей в голову.
Все взоры, включая и взор Ангела, обратились на нее. Видя, как недоверчивое выражение на лице Моргана сменяется гримасой гнева, она поняла, сколь опрометчивым с ее стороны было такое объяснение появления в их местах Ангела. Ведь теперь ей придется придумывать еще и объяснение того, почему она, имея жениха, позволила Моргану ухаживать за собой.
Других аргументов у нее нет.
— С вашей стороны очень любезно предложить мне свою помощь, но сейчас она просто не нужна. Мне не грозит никакая… э… опасность, да, собственно, никогда и не грозила. Так что телеграмма, которую я собираюсь послать мистеру Пикенсу, освободит вас от всех обязательств относительно меня.
— Дело обстоит именно так?
— Именно так. Он может быть уверен, что вы вернули свой долг, пусть даже вам и не пришлось ничего такого делать. Но вы ведь приехали сюда. Вы хотели помочь мне, даже настаивали на этом, — добавила она со смешком. — Вы сделали все, о чем он вас просил. Так чего ж еще…
— Вряд ли ему будет интересно знать, мог ли я что-то еще сделать, — сухо оборвал ее Ангел. — Но если проблемы больше не существует, вы не будете против, если я покручусь здесь несколько дней и поспрашиваю у людей?
Касси застыла и с негодованием спросила:
— Почему вы хотите сделать это?
— Потому что вы не очень убедительно врете, леди. Несколько секунд она смотрела ему прямо в глаза, читая там со всей ясностью: он не верит ни единому ее слову. Вздохнув, она печально произнесла:
— Я знаю. Но большинство людей не замечают этого.
— Вы так красивы, что им кажется, будто вы не можете произнести ни слова лжи.
Что это — оскорбление или комплимент? И почему он так уверен в том, что она говорит не правду? Понять это мог лишь тот, кто хорошо ее знает.
Она сделала еще одну попытку:
— И все равно вы не сумеете мне помочь. Ваша встреча с Морганом лишь доказывает это. Вы раздражаете людей, а мне нужен человек, способный мирить их.
Глядя на нее, он медленно покачал головой.
— Я не намерен принимать ваши слова на веру, леди, во всяком случае, после всего того, что вы мне наговорили. Я решу сам, смогу помочь вам или нет. Но я должен услышать наконец, в чем состоит ваша проблема. И прошу говорить только правду. Пока не услышу ее, буду ходить за вами по пятам, а это, уверен, не доставит вам удовольствия.
Она и сама была в этом совершенно уверена. Пусть сейчас этот человек и не угрожал ей, лишь был по-бычьи упрям, но все равно заставлял ее нервничать. Каждую минуту она ждала проявлений его необузданной натуры, грубой силы и жестокости… У нее не было опыта общения с подобными людьми, хотя она и понимала, что такой опыт ей необходим. Похоже, ей не удастся быстро отделаться от этого человека.
— Ладно, — произнесла Касси со смирением в голосе. — Но сначала позвольте мне заверить вас, что ту кашу, которую вынуждена расхлебывать, я же и заварила. Видите ли, я вечно во все вмешиваюсь, за что сама и страдаю. Признаю этот свой недостаток, но ничего не могу с собой поделать. Должна честно предупредить вас: если и вы ввяжетесь в это дело, то не исключено, что я внесу сумятицу и в вашу жизнь.
— Что ж, теперь я предупрежден, — хмыкнул он. Похоже, ее слова не произвели на него никакого впечатления. Возможно, он решил, что изрядно напугал ее и ей не придет в голову проделывать с ним разные опасные штучки. Ладно, пусть считает так, возможно, так и будет.
— Во всяком случае, — продолжала она, — я не желала ничего плохого, только хотела положить конец глупой семейной вражде, которая длится уже двадцать пять лет. Хотя вражда разделяет не только семьи Маккейли и Кэтлинов. Батраки тоже втянуты в их распри. Когда работники встречаются в городе, неизменно возникает потасовка, А если вдруг перемешиваются стада скота — ну, тогда может дойти и до стрельбы. Мой отец последние десять лет был, по сути, буфером между ними: случилось так, что наше ранчо разделяет их владения. За это время дело никогда не заканчивалось смертоубийством, хотя по, обе стороны накопилось достаточно злобы.
— Я многое знаю о подобной вражде, мисс Стюарт. Мне несколько раз случалось бывать в самом центре таких схваток.
Касси кое-что знала об этом, по крайней мере до нее доходили слухи, что одно такое враждующее семейство наняло его решать спор силой оружия. Но она решила не говорить Ангелу об этом.
— И все же эти люди — не тупые фанатики, они не требовали, чтобы все окружающие поделились на лагеря — за ту или за другую сторону. И я сохраняла хорошие отношения с обеими семьями, особенно подружились с Дженни Кэтлин, моей ровесницей, и с Морганом Маккейли.
— Это тот самый упрямый молокосос, с которым вы разговаривали? И вы называете такие отношения дружескими?
От его насмешливого тона она покраснела.
— Он был расположен ко мне, пока я не настроила против себя всю его семью.
— И как же вы умудрились проделать это?
— Выступила в роли свахи. Решила, что проще всего покончить с враждой, связав две семьи узами брака. Ведь неплохая идея? Как вы считаете?
— Что ж, если молодые супруги ладят, то, — думаю, это вполне может сработать. И что же из этого вышло? Они прикончили друг друга?
Касси нахмурилась, решив не обращать внимания на его ироничный, тон.
— До этого дело не дошло. Но с моей помощью Дженни и Клейтон поженились, причем каждый из супругов считал, что у них брак по любви. Я вроде бы убедила их в этом. Но в первую же брачную ночь выяснилось, что это отнюдь не так. Клейтон отправил свою невесту обратно в отчий дом, обе семьи пришли в ярость и обвинили во всем меня. В общем-то справедливо, потому что эти двое, а они самые младшие в своих семьях, несмотря на обоюдную симпатию, не додумались бы до женитьбы, если бы не я.
— Значит, теперь добрая половина соседей ненавидит вас до глубины души. И это все?
От удивления Касси приоткрыла рот.
— Все? Мне этого более чем достаточно! — с возмущением , произнесла она. — Я не привыкла к тому, что меня ненавидят. Но это, к сожалению, не все. Меня попросили… точнее, обе семьи велели мне убираться из Техаса. А Маккейли еще и установили точную дату отъезда, сказали, что иначе сожгут наше ранчо. Как видите, они очень великодушны, ведь все это произошло шесть недель назад. Эти люди дали мне кучу времени, шести недель вполне достаточно на сборы. Однако я не могу уехать, пока не вернулся отец. А он задерживается из-за ранения. Срок истекает в субботу, но я не брошу ранчо, даже если бы и хотела уехать. Ни Дороги Кэтлин, ни Маккейли-старший — главы двух семейств — не желают со мной разговаривать. Я же не могу ни принести им свои извинения, ни умолить их простить меня. А теперь скажите мне, мистер, каким образом вы можете мне помочь? Здесь необходим талант мистера Пикенса убеждать людей, взывать к их рассудку. А вы, как мне рассказывали, вообще не очень-то разговорчивы.
— От кого вы это слышали? Вы уже не первый раз говорите, что знаете меня. Но, насколько я помню, мы никогда раньше не встречались. Или все-таки встречались?
Надо же! Как он посмел забыть ее? А ведь они действительно встречались раньше! Впрочем, Касси не оскорбилась. Она не обманывалась на свой счет и не считала себя писаной красавицей, вслед которой поворачиваются головы всех проходящих мимо мужчин. Нельзя сказать, что на нее вовсе никто не обращал внимания с тех пор, как она достигла брачного возраста. Правда, их ранчо в Вайоминге — «Ленивые С» — было очень крупным хозяйством. Но вообще-то Стюарты имели и другие источники доходов, им не нужно было полностью полагаться на землю. А вот два молодых человека, которые проявляли к ней явный интерес, прямо спросили ее, не собирается ли она побыстрее отделаться от Марабеллы. Когда же она ответила, что не собирается, оба тут же потеряли к ней всякий интерес.
Поэтому она сказала Ангелу:
— Мы не встречались, но я знаю про вас все — кто вы и чем занимаетесь. Я росла на рассказах о ваших подвигах.
Он с недоверием взглянул на нее.
— Мое имя довольно известно на Севере, леди, а вот в здешних краях его почти не знают.
— Да, но я ведь не уроженка Техаса, — объяснила она. — Я приехала сюда погостить из Вайоминга. Он пристально посмотрел на нее и пробурчал:
— Черт… так вы, значит, из тех чудаков Стюартов с ранчо «Ленивые С» неподалеку от Шайенна, не так ли? Из тех самых, у кого вместе со скотом пасется слон? Дьявольщина, я должен был догадаться.
Эти слова он произнес с таким видом, что она от негодования покраснела.
— Вы со своим дьяволом и чертом ничего не понимаете, — бросилась она на защиту своей семьи. — Просто мой дедушка очень любит делать необычные подарки. Он путешествовал по всему миру, бывал в таких местах, про которые вы и не слыхивали. Он приобщает нашу семью к своей жизни. Не вижу в этом ничего плохого.
— Ничего плохого? Да я слышал, что этот самый слон разворотил как-то половину вашего амбара. Краска еще ярче залила ее лицо.
— Слон принадлежит моей маме. Вообще-то он чаще находится на пастбище, но иногда заглядывает и домой. Но он такой неловкий. Никакого особого ущерба слон не приносит, а мама его очень любит.
— Ваша мама…
Он вовремя прикусил язык, но она могла себе представить, что он хотел сказать. Ни для кого в Шайенне не было секретом, что Катарина Стюарт, годами живя в одном доме со своим мужем, не обменялась с ним ни единым словом, а при необходимости общалась с ним через третьих лиц. Жители городка считали такую жизнь совершенным чудачеством. А многочисленные экзотические животные, обитавшие на ранчо, только укрепляли их в этом мнении.
— И каким же образом вы заполучили эту черную пантеру? Подарок любящего дедушки?
Она едва не сказала ему, что это замечание можно счесть за оскорбление. Он, видно, полагал, что ее дедушка был малость не в себе — или даже отнюдь не малость. Но, в конце концов, его реакция понятна. А рассказывать про Марабеллу ей приходилось не впервые.
— Не совсем так. Дедушка вообще-то хотел оставить Марабеллу себе. Она досталась ему в тот самый день, когда он уезжал из Африки. Туземцы убили ее мать, собирались убить и ее, но дедушка вмешался и взял котенка с собой на корабль. Но когда они отплыли, оказалось, что морские путешествия явно не для Марабеллы — она всю дорогу болела, отказывалась от пищи… — Девушка немного помолчала, задумавшись. — Когда дед приехал на ранчо, она была полумертвой, бедное создание, — кожа да кости. Он уже было хотел отправить ее в зоопарк, но сначала отдал мне, чтобы я ее откормила. А я очень привязалась к ней — она была такая маленькая и беззащитная. Я сумела уговорить дедушку оставить Марабеллу, а он мне ни в чем не мог отказать. И я ни разу не пожалела, что у меня есть пантера.
Даже если Марабелла и отпугнула двух ее ухажеров, возможных мужей, мысленно добавила Касси.
— Но мы, мне кажется, отклонились от темы, — продолжала она посуровевшим голосом. — Я спросила вас, каким образом человек подобного рода занятий может помочь мне? Не будете ли так добры ответить?
Недовольство промелькнуло в глубине его черных глаз.
— Разве вы не сказали, что Маккейли — на редкость вспыльчивые люди?
— Да, но…
— Если вы не хотите, чтобы я потолковал с ними, то я, напротив, охотно бы сделал это.
— Нет!
— Тогда я остаюсь здесь! Чтобы защитить вас в случае необходимости. До тех пор, пока они не оставят вас в покое либо пока вы не уедете. В любом случае мне придется держаться к вам поближе.
Похоже, такая перспектива не очень-то его прельщает, подумала Касси, почему-то испугавшись своих мыслей.
Глава 6
Он останется здесь, чтобы защищать ее. Слова эти звучали музыкой, от них веяло бы спокойствием и безопасностью, если бы их произнес любой другой человек, но не Ангел Смерти. Дело в том, что Касси не доверяла ему. И он никак не годился на роль защитника. Этот суровый мужчина пожелает как можно быстрее разделаться со своими обязательствами по отношению к мистеру Пикенсу. И вряд ли захочет сидеть и ждать, чтобы события разворачивались естественным образом. Ей страшно было даже думать о том, что произойдет, если Ангелу придет в голову, что он может подстегнуть ход этих событий.
По пути на ранчо она еще раз напомнила ему, что об убийстве как о выходе из положения не может быть и речи. Но совершенно не была уверена, что он слушал ее в этот момент. А даже если и слушал, то весьма сомнительно, что принял ее слова к сведению. Ведь в конце концов, она же не наняла его, и он не мог считать себя обязанным следовать ее указаниям.
Обратная дорога вымотала ее до предела. Касси надеялась, что Ангел выйдет из экипажа и проделает путь до ранчо верхом, но, когда они закончили разговор, он не сделал ни малейшей попытки пересесть. К тому же он был явно неразговорчив. Если Касси не обращалась к нему первой, вообще сидел молча, не произнося ни слова, и, даже если она что-то говорила, порой ничего не отвечал.
К тому же его близость заставляла ее нервничать и почти не обращать внимания на дорогу. Его ноги, обтянутые узкими черными брюками, постоянно притягивали ее взгляд. Невысокие сапожки из хорошо выделанной кожи, заботливо ухоженные, блестели отполированными шпорами, словно грязь и пыль никогда не касались их. Сапожки и шейный платок были черными, как и весь его наряд, абсолютно все предметы его костюма — исключение составляли только револьвер, шпоры и светло-желтый плащ, еще издали предупреждавший всех и каждого о его появлении.
В костюме явно ощущалась претенциозность. Скорее всего он одевался так, чтобы привлекать к себе внимание. Она прикинула, зачем он это делает, но решила не задавать никаких личных вопросов. К сожалению, у нее будет очень много времени, чтобы задать их позже, если, конечно, она осмелится сделать это, пока он остается на ранчо — следуя, как он обещал, по пятам за ней. «Боже! — подумала она. — Надеюсь, он не будет в буквальном смысле делать это».
Ангел поймал себя на том, что на обратном пути взгляд его несколько раз останавливался на Кассандре Стюарт. Как завороженный Ангел рассматривал ее лицо — профиль девушки оказался куда милее, чем показалось ему вначале. Дерзко вздернутый небольшой носик, мягкие очертания скул с нежной кожей, пухлые нежные губы. Губы эти были совершенно обворожительны, его так и тянуло поцеловать их. Когда Касси в очередной раз повернулась к нему, он поймал себя на том, что смотрит на ее губы, думая, каковы они на вкус, — мысль, которая поразила его, потому что он ни в малейшей степени не чувствовал тяги к этой раздражительной особе.
Было не трудно догадаться, что именно его присутствие нервирует ее, но в этом не было ничего необычного. Ангел действовал так на большинство женщин, в особенности на женщин благородного происхождения. Ее прямая спина, побелевшие костяшки пальцев, лихорадочно сжимавших поводья, красноречиво свидетельствовали об этом. Она даже подняла свой «винчестер» с пола экипажа и поставила на сиденье между ними. Этот жест так рассмешил его, что он не стал сдерживаться. Не попытался и успокоить ее. Обычно это не приносило успеха, но в данном случае ему даже не хотелось пробовать.
Теперь, когда Ангел знал, кто она такая, он уже по-другому смотрел на нее, хотя то, что Касси пыталась обмануть его своими выдумками, не украшало ее. Но все же девушка была из Шайенна, и это заставляло его относиться к ней почти как к близкому существу. Хотя он и не желал этого.
Шайенн он считал своим родным домом, потому что именно в этом городе провел большую часть жизни — с тех пор как спустился с гор в возрасте пятнадцати лет или где-то около этого. Он не знал точно, сколько лет ему уже исполнилось, наверное, около двадцати шести. Не знал он и того, когда родился и где. Не знал своих родных, не знал, где они живут, если еще живы. Старый Медведь похитил его под Сент-Луисом, но он запомнил, что им пришлось ехать туда на поезде, так что Сент-Луис не был его настоящей родиной. С тех пор он однажды побывал там, но ни один человек не помнил маленького мальчика, пропавшего в городе много лет назад. К тому же эти поиски не представляли особого интереса для молодого человека, который провел свое детство на положении пленника старого полоумного горца и теперь был занят постижением того, чего был лишен в течение девяти лет, — подготовкой к новой жизни среди людей.
Он без всякого удивления услышал из уст Кассандры Стюарт рассказ о ее происхождении, но факт оставался фактом — она была членом семьи сумасшедших Стюартов, одной из богатых, сумасшедших Стюартов — ему даже доводилось видеть ее мать. Он побывал на их ранчо вместе с Джесси Соммерс, в тот краткий промежуток времени, когда попытался наниматься на сельскохозяйственные работы батраком, но очень скоро понял, что не создан для такой жизни. Тот день по многим причинам запомнился ему с полной ясностью.
Именно тогда он в первый и единственный раз встретился с Катариной Стюарт. Ему приходилось много слышать о ней, но женщина совершенно не походила на тот образ, который сложился в его сознании под влиянием разговоров. Она оказалась красавицей, личностью, у нее был сильный характер и манеры искреннего человека. Она предпочитала по-мужски смотреть собеседнику прямо в глаза, чтобы сразу же понять его сущность. Не было в ней ни мягкости, ни застенчивости, ничего типично женского, по крайней мере днем, потому что они видели ее во время объезда границ ее поместий, верхом, облаченной в брюки и кожаные краги, с револьвером на поясе — теперь он мог понять, откуда у мисс Стюарт привычка носить с собой оружие. Семейная традиция, не более того.
Он не был знаком с ее отцом, Чарльзом Стюартом. Тот покинул Вайоминг задолго до того, как Ангел узнал про сумасшедших Стюартов. Но во всей округе не было ни единого человека, который не слышал об их семейной вражде и кто осудил бы Чарльза Стюарта за то, что тот оставил своих жену и дочь.
Поговаривали, что Катарина застала его в постели с другой женщиной, но десять лет — слишком долгий срок, чтобы наказывать мужчину за одну-единственную измену. Другие называли причиной их разрыва то, что Чарльз как-то не сдержался и крепко приложил руку к своей женушке, чего она не могла ему простить. Ходила и еще одна версия — Катарина в таких муках рожала их единственного ребенка, что с тех пор больше не допускала мужа к себе в постель.
Каковы бы ни были причины их десятилетнего молчания и разрыва, она целиком взяла на себя все дела их ранчо после отъезда мужа и управляла этим большим хозяйством железной рукой. Люди, работавшие на ранчо, повиновались ей с полуслова. Увидев ее, Ангел понял, почему так происходит. В этой женщине было нечто пугающее.
Но то давнее утро стало столь памятным для Ангела из-за двух огненно-красных попугаев, сидевших на жердочке на веранде дома — почти точно такого же, какой он увидел нынешним утром, сообразил он теперь. Попугаи были самыми необычными и забавными существами, которых он когда-либо видел. Они двигались, переступая по жердочке так синхронно, словно это была одна птица, отражающаяся в закрепленном рядом зеркальце. А этот бранный язык, на котором они непрестанно трещали — Джесси никак не могла сдержать хохота. Катарина Стюарт не повела и бровью. Зато Ангел все ярче заливался румянцем смущения, прежде всего от вида этих необычных существ, а потом уж от того, что они говорили в присутствии двух женщин.
Но это была лишь первая причина. Другой же стало то, что он в этот день едва не погиб, схватившись с угонщиками скота, попытавшимися угнать то самое стадо, которое они в течение нескольких недель вели в Каменистую Долину. Он тогда получил пулю в бок и едва не заработал другую — в упор между глаз, но тут появился сводный брат Джесси по прозвищу Кольт. Появился очень вовремя, буквально за пару секунд до того, как он готовился испустить дыхание. Ангел уже видел, как дрогнул револьвер в руке его противника.
Именно расплата по второму его долгу — Кольту Сандеру — и задержала его на пути в Техас. Кольт был едва ли не единственным человеком, которого Ангел мог назвать своим истинным другом. Множество людей называли другом его самого, но они хотели только одного — примазаться к славе его громкого имени. Ангел лишь терпел их. С Кольтом же дело обстояло иначе. Они оба были одиноки в этом мире, каждый из них страдал от отчужденности, с которой люди смотрели на них, хотя и по разным причинам. Кольт называл его родственной душой. Ангел не мог не согласиться с ним.
Кассандра же Стюарт и ее мать приходились соседями Кольту. Кольт, возможно, даже весьма хорошо знал их. И именно поэтому Ангел смотрел на ехавшую с ним в экипаже женщину другими глазами. Она была другом его друга. Черт возьми, он предпочел бы не знать этого.
Глава 7
Касси так не терпелось избавиться от общества наемного убийцы, что она даже не стала подгонять свой экипаж к амбару, как делала обычно, возвращаясь из города. Просто бросила его у входа в дом. Мануэль, сын Марии, все равно заберет экипаж, где бы она ни оставила его. Так что можно себе позволить не думать об усталых лошадях.
Касси хотела как можно быстрее избавиться от его пронзительного взгляда.
Вот и кончилось то, что показалось ей самой длинной в жизни поездкой на одно из самых коротких расстояний. Плохо было уже то, что Ангел беспокоил ее одним своим присутствием, к тому же она чувствовала, что он почти постоянно смотрел на нее, а она не знала ни того, что он думал, ни того, почему смотрит на нее. А Бог знает, что такой человек способен сделать в любую минуту.
Обладая недюжинным умом, она прекрасно понимала, что ведет себя глупо. Почему она так нервничает? Ведь он приехал сюда, чтобы помочь, а не навредить ей. Но противоречивые чувства, охватившие ее, не поддавались логике.
В ту же секунду, когда экипаж остановился, Касси выскочила из него и бросилась на террасу. Но то же самое проделал и Ангел, обогнав ее на ступенях. Он преградил ей дорогу.
Уже во второй раз за сегодняшний день она едва не столкнулась с ним нос к носу — теперь ее остановил его вопрос:
— Куда вы так спешите, леди?
Касси в смущении поняла, что его раздражает ее совершенно нелепое поведение. И любое объяснение только усугубит положение. Колеблясь, она отступила на шаг и увидела в руках Ангела ее «винчестер».
— Вы забыли его, не так ли?
Слова эти были произнесены с такой насмешкой, что девушка сразу поняла: он догадался, что она собиралась защищаться от него. На ее щеках вспыхнул румянец. Боже, неужели она предстала перед ним такой дурой?
— Простите, — прошептала она, но как извинишься перед человеком, которого сама же обвинила в чем-то чудовищном.
Но он прервал ее:
— Берите же. Он может вам понадобиться — похоже, к вам гости.
Последнюю фразу он произнес после затянувшейся паузы, когда Касси побледнела при мысли, что она все-таки права: он смеется над ней. Но бледность ее тут же сменилась новой волной румянца, когда она поняла свою ошибку. Времени гневаться так или иначе не оставалось. Бросив взгляд в направлении, куда он указал кивком, она забыла обо всем — к ранчо приближались, одетые с ног до головы в кожу, трое Маккейли.
— О нет, — простонала Касси. — Морган просто не мог за это время добраться до дома и передать отцу мои слова. Похоже, Моргана с ними нет, впереди едет Маккейли-старший, а замыкает группу первенец — Фрейзер. Думаю, мне даже повезло, что это именно он.
— Почему?
— Он — старший из братьев и самый спокойный из них. Я не хочу сказать, что он не способен взорваться, как и прочие, просто он не так упрям и туп, как его братцы. И воспитан получше. Еще он по-своему не лишен чувства юмора. Вполне возможно, что и теперь он решил пошутить.
— Он может остудить пыл остальных? — спросил Ангел, беря ее за руку и ведя по ступеням вверх.
— Иногда… но что это вы задумали?
— Помогаю вам занять более выгодную позицию. Если они спешатся, то будут смотреть на вас снизу вверх. А если останутся в седлах, то вы окажетесь с ними на одном уровне.
От нехорошего предчувствия у нее все внутри сжалось.
— Я бы предпочла вообще не видеть их.
Она была уверена, что лишь подумала это, но он ответил:
— Тогда ступайте в дом и позвольте мне объясниться с ними.
Касси побледнела.
— Нет!
Ангел вздохнул.
— Тогда решите, чего вы хотите, леди. Кажется, вы собирались сами переговорить с этим стариком.
— И сейчас хочу.
Но она не была в этом уверена, хотя всего несколько часов назад говорила противоположное. Она не рассчитывала только, что все произойдет так быстро, и, занятая мыслями об Ангеле, не подготовилась К предстоящему объяснению. Ей необходимо было сосредоточиться, продумать, что именно и как сказать. Иначе Касси могла все только еще больше запутать, как это уже много раз с ней случалось.
Но времени-то у нее как раз и не хватало. Маккейли уже въезжали во двор усадьбы. Ангел сделал шаг вперед, чтобы первым встретить всадников, напутав ее этим куда больше, чем появление Маккейли.
И Касси произнесла с мольбой:
— Пожалуйста, не произносите ни слова. И не смотрите на них так, чтобы они разозлились. Я ведь уже сказала вам, что у всех Маккейли вспыльчивый характер. Нужно совсем немного, чтобы вывести их из себя. А это…
"Это» относилось к «винчестеру», который он все еще держал в руке. Касси взяла у него оружие и прислонила его к стене дома. Когда она обернулась, террасу уже окутала пыль, поднятая копытами трех лошадей.
— Мистер Маккейли, — почтительно произнесла Касси, выходя на верхнюю ступень и становясь впереди Ангела.
Глава семейства был крупнее и массивнее своих сыновей. Морган как-то упомянул в разговоре, что его отцу исполнилось всего сорок пять лет. В его рыжей шевелюре не серебрилось еще ни единого седого волоса, и она была на удивление пышной. Он рано обзавелся сыновьями-богатырями — теперь им было от двадцати до двадцати трех лет, по ребенку в год, — что, как поговаривали, и свело в могилу его жену.
Маккейли-старший едва удостоил Касси беглого взгляда. Морган и Фрейзер тоже не смотрели на нее. Похоже, теперь их куда больше интересовал Ангел, поэтому Касси поспешила выложить все, что хотела сказать, — пока у нее была такая возможность.
— Я понимаю, мистер Маккейли, — начала она, — вы недовольны тем, что я еще не уехала, но папа отложил свое возвращение из-за раны. Вряд ли он вернется раньше, чем через три недели, а к тому же Кэтлины угрозами вынудили уволиться моего старшего работника и еще двух батраков. У нас осталось всего несколько человек, но никто из них не способен руководить делами. Так что вы сами видите: я не могу сейчас уехать, по крайней мере до возвращения папы.
Касси перевела дыхание, удивленная и довольная тем, что ей удалось сказать самое главное и ее при этом не прервали — даже когда она упомянула этих проклятых Кэтлинов. Но ей надо было сказать еще кое-что, хотя она и сомневалась, что ей разрешат закончить.
— Вы ни разу не дали мне возможности выразить, как я сожалею…
Маккейли-старший, по-прежнему глядя на Ангела, прервал ее:
— Кто это такой, девочка? И не пытайся забить мне голову ерундой, которую ты сочинила для моего парня. Нет, это не случайный бродяга.
— Почему бы вам не спросить меня самого? — начал Ангел таким… таким угрожающим, как показалось Касси, тоном, что она буквально пришла в ужас.
— Он мой жених! — выпалила она первое, что пришло ей в голову.
Все взоры, включая и взор Ангела, обратились на нее. Видя, как недоверчивое выражение на лице Моргана сменяется гримасой гнева, она поняла, сколь опрометчивым с ее стороны было такое объяснение появления в их местах Ангела. Ведь теперь ей придется придумывать еще и объяснение того, почему она, имея жениха, позволила Моргану ухаживать за собой.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента