Лисков Анатолий. Попутчики

Что-то укололо его в запястье. Он вздрогнул и испустил крик. Горящий
кусок ветки вылетел из костра и обжег кожу. Он рассеянно тер ранку. Пот,
словно огонь и лед, бежал по телу.
Значит спать он все же не должен. Даже днем. Еще бы чуть - чуть... Тем
не менее, он не достаточно ясно разглядел ее лицо, только белую кожу и
золотистое сияние волос. И улыбку.
Хейвор глотнул из стеклянной фиолы. Он размышлял. Я потерял дорогу.
Можно ли полагаться на то, что солнце приведет меня к Вейке? Два дня дороги,
возможно даже три, без проводника, и фиола уже наполовину пуста. Кроме
того измучена лошадь.
Кожа между лопатками зудела. Он, повернувшись, стал всматриваться
назад, и увидел их. Приподнятое настроение, затуманившее его глаза, исчезло.
Далеко -далеко позади, как и прежде, но совершенно отчетливо. Три черных
коня с бледными гривами, три черных фигуры, одна с беспокойным желтым
пламенем вокруг головы. Они стояли совершенно тихо, ждали. Три черных
ворона на дереве висельника.
Какой-то момент на губах Хейвора теснилась молитва, но он не мог
вымолвить ни слова. За себя молиться он был неспособен. Для него эти слова
навсегда захлебнулись в свисте кожаного ремня, в хныканье голодных
мерзнувших детей голой убогости сиротского приюта на далеком севере, из
которого он бежал восемь лет назад.
Через некоторое время он затоптал костер, взял лошадь под уздцы и
пошел дальше. Ему нельзя было спать.
Он оставался в движении целый день. Дважды по полчаса останавливался,
чтобы дать отдых лошади. Во второй половине дня снова появились леса, как
темные тени, протянувшиеся поперек равнины. У опушки корявых деревьев он
нашел широкий пруд. Хейвор сломал лед и начерпал воды для себя и для лошади.
Когда он выпрямился, то решил, что видит в глубине два неподвижных глаза,
но это были лишь два светлых камешка, которые лежали рядом друг с другом.
Тело болело от усталости, но спустя некоторое время он этого почти уже
не замечал; ему казалось, что он так чувствовал себя всегда. Незадолго до
захода солнца он увидел блестевший на его рукаве длинный белокурый волос и
удалил его. Назад он не посмотрел.
Солнце опустилось - огромный красный шар из северной меди. Когда
наступили сумерки и плотной пурпурной мантией зацепились за кроны деревьев,
Хейвор увидел Качиля и Фелуче, стоявших на его пути. Но, подъехав поближе,
нашел только темные тени между двумя искривленными деревцами.
Хейвор почти ни о чем не думал. Тело его, казалось, парило и
одновременно одеревенело. Ему было трудно оценивать расстояние, так что он
время от времени спотыкался на своем пути о предметы, которые, казалось,
уже миновал. А когда поднялись звезды, их расположение на небе не
обнаружило для него смысла. Звезды образовывали сочетания, которые он не
знал.
Показался тонкий серп луны. Немного позднее один гигантский корень,
казалось, вздыбился перед ним, как змей, и обвился вокруг ног.
Падение оглушило Хейвора. Мир вращался, и ему было плохо. Он боролся с
тьмой, но она поглощала его.
В темноте было окно, высокое желтое окно с темной решеткой. Он не знал,
состояло ли оно из желтого стекла или же за ним мерцал желтый свет, а
возможно, желтоватое небо. В окне висела черная луна.
Хейвор открыл глаза и, тяжело дыша, выпрямился.
Позади заржал конь. Вокруг морды была пена, он выкатывал глаза и
взбудоражено танцевал. Хейвор схватился за узду и заметил светлый волос на
локте, Скользнувший на землю, как гадюка.
- Пошли! - закричал он коню хрипло, - Пошли!
Лошадь вздернула голову и вздыбилась так, что ее копыта блеснули в
темноте, как серебряные метеоры. Что -то упало с глухим металлическим
звуком на почву. Конь пронзительно заржал и помчался прочь.
Хейвор пробежал за ним два или три шага и затем остановился,
задержанный толстым древесным стволом. Кожаный мешок лежал у его ног в
снегу.
Он поднял его. В мешке не оставалось больше ничего, кроме кубка.
Напуганная лошадь, умчавшаяся в ночь, унесла его последний провиант, теплое
одеяло, огниво. Теперь осталось ничтожно мало защиты между ним и тьмой, и
тем, что тьма подготовила для него.
В какой-то момент он просто думал оставить кубок лежать, но в мыслях
возникла отвратительная картина: голые, скрюченные деревья, вонь безымянной
чумы, ужас и кошмар, сочащиеся из широких краев золотого кубка, и
распространяющиеся, пока их яд не покроет всю местность. Могло ли произойти,
действительно, нечто подобное, он не знал, но слова священника все еще
звучали в ушах. Поэтому он взял мешок, как кающийся грешник в священных
книгах, влачивший груз своих пороков по жизни. А мешок давил тяжело, по
крайней мере так ему казалось.
Потом Хейвор побрел дальше, без дороги и без цели. Он не знал, где
лежит Венка или существует ли Венка, вообще, он только смутно осознавал,
что за ним следуют Охотники, и ему нельзя останавливаться.
Шло время, которое он не мог измерить, и которое не имело для него
никакого значения. Затем из черного, как смола, и белого, как кость,
беззвучного мира отделился резкий звук, отзвеневший и снова опустившийся в
пустоту.
Вой волка.
Хейвор остановился. Поднял голову и напряженно вслушался, повторится
ли жуткий, тягучий звук. Долго ждать ему не пришлось. Издали отчетливо эхо,
потом еще одно. Значит, волки, много волков. Стая.
Озноб пробрал Хейвора, но это был примитивный, чисто физический страх.
Он продолжил блуждание между деревьями, и волчьи призывы сопровождали его
как хриплые тона треснувшей флейты. Но пока волки были далеко.
Он подошел к возвышенности и взобрался на нее. Деревья расступились, и
у его ног легла темная масса вытянутых строений хутора, из окон которого
жалили копья янтарного света.
Придорожный трактир... одна из этих, похожих на укрепление, ночлежек
юга... Значит, он был ближе в Венке, чем полагал. Возможно, его чувство
времени заплутало в снежной пустыне...
Глубоко и тяжко дыша, Хейвор побрел вперед. Теперь он чувствовал холод,
боль и страх, все обрушилось на него, потому что неожиданно появилась
надежда на выигрыш.
На переднем дворе росло одно из высоких, черных деревьев. На его
ветвях висели сосульки, зазвеневшие при приближении Хейвора, как стекло. Из
высоких окон падали снопы света, образуя узор на снегу.
Над дверью висела на золотой цепочке серебряная клетка.
Хейвор посмотрел наверх. Что -то подобное он уже видел. На полу клетки
лежал череп большой птицы, в одной из глазниц торчал рубин.
Хейвор рукой толкнул дверь. Обрывки черного шелкового занавеса лизнули
его по лицу. Он очутился в вытянутом, низком помещении, освещенном пламенем
камина. Худощавый рыжеволосый человек стоял у огня.
- Добро пожаловать, Хейвор, - сказал человек, поворачиваясь. Это был
Качиль.
Хейвор подошел ближе, встал перед камином, но огонь не давал тепла.
Взглянув на пламя, Хейвор увидел очертания башен и дворцов на колосниках -
горела Авиллида.
- Две ночи, - сказал Качиль. - Две ночи ты у них уже украл, но
ускользнуть не сможешь.
- Да, мой благородный капитан, ты не сможешь ускользнуть, ни в снежной
пустыне, ни в Венке.
Хейвор повернулся и увидел Фелуче, небрежно прислонившегося к дальнему
краю камина. Южанин улыбнулся и поклонился, как актер. Вокруг его затылка
обвилось илисто - зеленое водяное растение, а в складках рукава
поблескивали осколки льда.
- Мне все это мерещится, - сказал Хейвор.
- Ну, хотя бы и так... - Фелуче пожал плечами.
- Это все от травяного напитка и долгой бессонницы, - продолжал Хейвор.
- Галлюцинации...
Качиль засмеялся и превратился в кроваво-красного лиса, который хрипло
затявкал и прыгнул в огонь. Хейвор глянул на Фелуче, но Фелуче исчез, и
белый кот зашипел на него, выгнулся дугой и растаял в воздухе.
Хейвор пересек комнату и поднялся вверх по лестнице. Он очутился в
огромной церкви с черными колоннами и высокими узкими окнами, в которых
светилось желтое стекло. Каким -то образом через эти окна струился снег и
образовывал на полу сугробы. Черный снег. Хейвор нагнулся и провел по нему
пальцами, и это был не снег, а воронье оперенье.
На алтаре стоял Святой Круг, но посреди него проходила трещина, а
перед ним, как Костер, пылал золотой кубок. Хейвор бросил взгляд в черную
впадину но она была сейчас до краев наполнена красным, темным красным...
- Нет! - завопил Хейвор. - Я тащу тебя на спине!
Кубок растворился в дым.
Хейвор оглянулся и стал нащупывать колонны.
- Деревья, деревья...
В голове его раздалось глуховатое пение. Он встряхнулся и открыл глаза,
вокруг снова был белый пустой мир. Никакой гостиницы. Только пустыня, и
вой волков.
Он поглядел через плечо. Прямо над землей, полускрытые в переплетении
кустарников искристые волчьи глаза. Вот где, значит, был его конец. Одного
похитила лихорадка, другого - вода, третьего - клыки дикой бестии. Или
волки ему тоже мерещились?
Хейвор прошел пару шагов и услышал слабый шорох в кустарнике, не
слишком близко, вероятно, в броске копья. Он безусловно побрел прочь. Через
некоторое время юноша заметил, что его преследует один -единственный зверь,
другие выли далеко -далеко. Он чувствовал запах хищника, слабый на холоде,
но очень ровный. Отчего волк не нападал на него? Возможно, он тоже был
неуверен, ослаблен голодом, болен и изгнан из своей стаи. Да, видимо, так.
Поэтому охотился в одиночку, тащился за двуногим, который означал для него
жизнь. Сейчас волк не нападает, но будет следовать за своей жертвой, не
спуская с нее глаз, будет наступать на пятки, пока не упадет...
Хейвор неожиданно увидел себя глазами волка - кровь, мясо. И при этом
взгляде возникла какая -то жалость к самому себе и странное упорство. Вот
это самое он мог осмыслить, этому противнику он мог оказать сопротивление.
Он мог забыть любого другого охотника, потому что здесь грозила
непосредственная опасность.
- Значит, ты положил на меня глаз, браток, - сказал Хейвор громко. -
Ты хочешь моей плоти.
Не останавливаясь, он извлек фиолу торговца травами и опрокинул в
горло два или три глотка. Оставалась четверть смеси.
- Ну, давай, двинемся дальше! - сказал он волку. - Я пытаюсь добраться
до города, а ты хочешь вцепиться мне в горло. Поглядим, кто быстрее!
На этот раз, жидкость прояснила голову Хейвора. Он почувствовал себя
крепче, бодрее. Иногда луна казалась ему черепом мертвеца, но он говорил: "
Луна!" - и видел ее вновь такой, какой она была на самом деле. Иногда лес
казался заполнен высокими резными колоннами, тогда он прижимал к ним ладони
и говорил: "Деревья!" Однажды из -за ветвей на него смотрел Качиль, он
услышал пенье Фелуче, но девушка с золотым сиянием волос не показывалась.
Новый охотник находился между ними.
Хейвор и волк тащились дальше. Это было своего рода товарищество.
Утренние сумерки пробили в небе широкую щель и просочились сквозь нее.
Лес остался позади.
Хейвор прислонился к стволу дерева и немного передохнул. Нигде не было
видно ни деревни, ни хутора, ни жалкой хижины. Солнце рисовало красноватые
пятна на снегу.
- Ну, брат, - сказал он волку, - Выглядит, вроде так, будто ты можешь
выиграть.
Волк, казалось, понял, что он сказал, так как неожиданно выбрался из
кустарника в двадцати шагах от него и сел, наблюдая. Хейвор предполагал
правильно, зверь был болен. Его мех не обладал глянцем, глаза казались
молочно - мутными.
Сострадание охватило Хейвора. Он бы охотнее всего бросил волку пару
кусков снеди, но, когда зверь поднялся и подкрался ближе, Хейвору пришлось
бросить твердый снежный ком. Волк отпрыгнул и уселся снова.
- Бедный брат, - сказал Хейвор. Волк моргнул. Юноша залюбовался его
осанкой, даже сейчас зверь был еще красив.
Через некоторое время Хейвор выпрямился и побрел дальше.
К полудню его ноги ослабели. Поднялся ветер, и там, где местность
возвышалась, в ушах его визжали и свистели вихри.
- Долго это не продлится, - сказал он волку.
Хейвор ничего не чувствовал. Страха у него не было. Он мог упасть и
волк убил бы его. Все произошло бы так быстро, что те, другие, не успели бы
вмешаться. Он не позволит им взять себя во сне. Он предпочитал долгую
темноту, которая, по его мнению, следовала за жизнью, и надеялся быть в ней
один.
Ветер превращался в хлещущие ремни священников. Хейвор ругался и
стонал под свистящими ударами, а затем почва пошла на него, и он покатился,
увидев небо и мчащиеся по нему тучи - конные отряды войска призраков.
Затем Хейвор увидел волка, стоящего у его ног. Юноша нащупал нож на
своем поясе. Он был почти рад тому, что его смерть, если она оказывалась
неизбежной, означало спасение для голодного волка.
- Подожди, брат, - сказал он. - Еще одну минутку! И волк, испуганный
его голосом, отпрыгнул. Пальцы Хейвора так окоченели, что ему было трудно
держать нож. Когда он уже совсем решил нанести удар, по воздуху пронесся
подобный молнии луч, ударивший волка между глаз.
Зверь не издал ни звука. Он повернулся один раз вокруг своей оси,
рухнул и остался лежать неподвижно. Хейвор с усилием приподнялся на локтях
и коснулся волка.
Тело зверя было теплым. Снег приклеился к его меху, а из лба торчала
рукоятка ножа.
- Бедный брат, - сказал Хейвор. Глаза его сразу наполнились слезами.
Я его убила без всякого желания, - сказал кто-то сверху. - Мой волчий
сброд убивает, чтобы поддерживать друг друга, и мы, люди, должны держаться
вместе. Кроме того, думаю, он и так был близок к смерти.
Хейвор снова опустился в снег и поднял голову, слишком слабый, чтобы
встать.
Он решил, что видит стройного парня, еще очень молодого, закутанного
от холода в меховой плащ с капюшоном. Чужак показался ему знакомым. Хейвор
вспомнил лагерный костер, матерчатый кошелек с деньгами, испуганный голос...
Лакон. Лакон, попросивший его отнести сбереженное жалованье матери. Лакон,
ради которого он боролся за долю в кубке. Лакон, который был мертв и лежал,
погребенный под стенами Авиллиды.
- Ты - привидение, - пробормотал Хейвор. Юноша опустился на колени
возле него.
- Я человек. А ты болен. Ты прошел длинный путь?
Неожиданно Хейвор понял, что перед ним не парень, а девушка, девушка
шестнадцати или семнадцати лет, с нежным овалом лица и своеобразными
зелеными глазами, цвет которых напоминал молодые желуди. Длинные коричневые
волосы, вылезавшие из-под капюшона. Она была настолько иной, нежели его
видения, и ее черты имели так мало общего с лицом свечного пламени, что он
доверился ее словам Она взяла свой нож и быстро очистила его в снегу. Ее
лицо было бледным, но спокойным и решительным.
- Пойдем, солдат, -сказала она. -Попытайся встать. Я помогу тебе...
Силы у нее оказалось больше, чем можно было ожидать от ее хрупкой
фигуры. Она поддержала его, и Хейвор выпрямился. Под защитой деревьев ждал
маленький пони с вязанкой хвороста на спине. Девушка сбросила груз на землю
и помогла Хейвору взобраться на лошадь. Затем взяла поводья и пошла вперед.
- Мой дом за ближайшим пригорком, - сказала она. - Зимой я не решаюсь
уходить далеко. Это было счастье, что ты говорил громко, иначе бы я тебя
никогда не нашла. Ты куда добирался? В Венку?
- Да, - ответил он.
- Заедем сначала на хутор, - сказала она. - Ты можешь обогреться,
подкрепиться и идти дальше, когда выспишься. До Венки не больше мили.
- Все, только не спать, - пробормотал он, но так тихо, что она не
услышала.
Они достигли пригорка, и он увидел хутор - сараи, кладовые и старый
дом, из камина которого поднимался тонкий шлейф дыма. С западной стороны
одиноко стояло дерево, искривленная сосна.
Голос в мозгу Хейвора сказал: "Вы узнаете дом по большой кривой сосне
с западной стороны..."
- Лакон, - сказал он громко.
Девушка помедлила и не оборачиваясь, спросила:
- Так ты познакомился с моим братом на войне короля, солдат?
- Да, - ответил Хейвор непослушным языком. Значит теперь он добрался
до цели и должен передать весть о смерти и кошель с монетами. Мать и две
сестры Лакона.
Он извлек напиток, выпил его до последней капли и бросил фиолу в снег.
В Венке для него никакой помощи не было -это он знал. Он думал, что
волк принесет ему смерть, но это оказалось заблуждением и смерть все еще
сидела в засаде. Но теперь - надо было держаться, чтобы уладить еще одно
дело.
Были ля Деньги Лакона запятнаны, потому что исходили из его рук? Ну,
он мог предупредить женщин. Взял же лавочник его лошадей. Но воздействовало
ли на третьих лиц золотое проклятье, которое он тащил с собой?
Девушка не обменялась с ним больше ни словом. Возможно, поняла, что
брата больше не было в живых. Он бы позднее сказал им правду, протянув
маленький матерчатый кошелек.
После этого он, как уже один раз было, взял бы заступ и ушел подальше.
Хейвор хотел выкопать глубокую яму, опустить в нее кубок и ждать поблизости.
Ждать смерти.

Силси

Тело Хейвора, казалось, понимало, что должно оказать последнее
сопротивление. Кровь начала шуметь, голова стала совершенно ясной. Он
воспринимал холод и яркий дневной свет. Когда во дворе он слез с пони, ноги
уже не подгибались и у него уже было чувство, что он способен пройти мили,
не уставая. Но между тем Хейвор прекрасно знал, что эйфория обманчива, и
надеялся, что она продержится, пока он не справится со своей последней
задачей.
Ему бросилось в глаза, что на ферме нигде не было видно живности; Он
тщетно прислушивался: ни мычанья коров, ни похрюкиванья свиней или лая
собаки. Даже куры или утки не показывались во дворе.
Девушка увела пони в один из низких сараев и сразу же вернулась. Она
отворила толстую дощатую дверь в дом и ждала, пока он войдет - старинный
жест вежливости южан.
Внутри было бедновато: только стол, скамья, три больших потемневших от
времени сундука и высокий стул возле огня. Девушка зажгла воск в глиняном
светильнике, так как, за исключением крошечного глазка над дверью, комнатка
была без окон и, несмотря на тлеющий очаг, темной. Она сказала с некоторым
упрямством в голосе:
- Я владею немногим, но охотно поделюсь с тобой. Меня зовут Силси.
- Твоей матери и твоей сестры нет? -спросил он.
- Нет.
Она сказала это со странной горечью, которая скрывала нечто другое.
Хейвор как -то стал восприимчив к этим тонкостям. -
- Далеко они? До захода солнца вернутся?
- Недалеко, солдат, но домой они больше не придут. На холме за фермой
их могила. Я выкопала ее сама. Была эпидемия, многие в деревнях вокруг
Венки умерли. Они больше никогда не придут домой. - Она посмотрела на него
и добавила: - Прошу тебя, никакой жалости и утешительных слов.
Nни не могут быть серьезными, потому что ты не знал их обоих.
- Твой брат Лакон, - объявил Хейвор тихо, - погиб на севере, в
Авиллиде.
Ее лицо осталось неподвижным.
- Так и думала, - ответила она кратко. Она отвернулась и уставилась на
огонь.
- Он вбил себе в голову, Что должен сражаться в войске короля. А чем
бы его удержали? Жалким клочком земли, которая ничего не родит, и каждый
день на которой проходит так же серо, как любой другой? Он верил, что
разбогатеет с помощью войны и обогатит нас. Мираж. Но он был таким юным.
- Он сберег это для вас, - сказал Хейвор и извлек маленький матерчатый
кошелек из пояса, положив его на стол.
Девушка пристально посмотрела на Хейвора.
- Ты прошел такой долгий путь, чтобы принести нам деньги?
- И да и нет, - ответил он. - Сначала я хотел уладить в Венке дело, а
затем зайти сюда. Но вышло иначе.
Он снял кожаный мешок с плеча и тоже положил на стол. Силси не стала
задавать вопросов и склонилась над очагом, чтобы согреть пиво.
- Мое имя Хейвор, - сказал он медленно. - Хейвор из Таона. Я родом с
севера. В последнее время я был капитаном твоего брата. Я не знаю, как
Лакон нашел смерть, но знаю, что он хотел, чтобы вы получили этот кошелек.
Девушка ничего не ответила и Хейвор продолжил, медленно подбирая
нужные слова, в то время, как свет и тепло старой каморки проникали в него
и будили желание молчать и не бояться больше ничего на свете.
- Прежде, чем оставить Авиллиду, я с двумя другими похитил большое
сокровище. Золотой бокал. Я несу его с собой.
- Так ты грабитель? - спросила она тихо. - Это меня удивляет. Ты
терпел нужду?
-В известном смысле, да.
Она подошла и поставила перед ним пиво, а также поднос с сыром и
хлебом. Он сделал пару глотков, но не чувствовал голода, хотя почти два дня
ничего не ел,
- Угощайся! - упрямо сказала она - Я не так бедна, чтобы не могла
угостить гостей.
Внезапно все завращалось в его голове. Короткий, резкий приступ
головокружения совершенно разбил его. Он ничего не хотел ей рассказывать,
но услышал лишь собственное бормотание:
- Не растрачивай свою еду на проклятого!
- Проклятого? Что ты имеешь в виду? Ты что, совершил убийство?
- Убийство? А что такое война как не убийство? Однако нет, Силси, не
это я имею в виду.
- А что же?
Он заметил, что она села возле него. В ее юном, нежно очерченном лице
чувствовались воля, желание помочь ему, несмотря на собственные печали и
заботы. Она излучала спокойную силу, которая только подчеркивалась ее
хрупкой фигурой. Ее доброта будила в нем намерение ничего не рассказывать,
чтобы не усугублять горе, уже пережитое Силси, но потом он сделал полностью
противоположное: описал, запинаясь, отрывистыми фразами, что произошло. Он
думал, что она способна его понять. Или, если не поймет, выкажет презрение
и страх. Она, однако, не шелохнулась вообще. Только лицо девушки казалось
таким же бледным, как в тот момент, когда она очищала нож в снегу.
- Да, -сказала она, когда он закончил. - Я знаю такие проклятия.
Читала о них.
- Отнеси деньги Лакона священнику, в Венку, - продолжал Хейвор, хотя
его губы словно пересохли. - Возможно, они смогут произнести над ними свои
молитвы.
Она улыбнулась тонкой пренебрежительной улыбкой.
- Священники еще никогда не помогали нашей. семье. Кроме того, сейчас
это по сравнению с другим - мелочь. Я только - все еще не понимаю, зачем ты
взял кубок.
- Сейчас это уже не играет роли.
В очаге треснул уголек, и искры взвились в высоту. Они засветились в
глазах девушки, затем потухли, как будто бы их поглотило зеленое море.
- Вечереет, - сказал он.
Маленький квадратик над дверью потемнел. Скоро заход солнца и его
время остановится.
- Для нас! - внезапно воскликнула Силси. Он снова посмотрел на нее. -
Ты украл тот кубок для нас, правда? Лакон рассказал тебе, как мы бедны, и,
когда ты увидел кубок... ты подумал, что золотом сможешь смягчить наше горе.
- Нет, - возразил Хейвор. - Или, в лучшем случае, вначале...
Но даже тогда уже вмешалось колдовство. Я хотел взяться за кубок,
держать его. Не думай, что я украл его для вас. Это была такая же алчность,
которая охватила и Качиля, и Фелуче. Она затрясла головой.
- Не забывай, я слышала, как ты говорил с волком. Ты украл для нас, не
для себя. Я чувствую такие вещи - это дар, которым владеет наша семья,
Лакон предугадывал свою смерть, не так ли?
- Сейчас это безразлично, - сказал Хейвор И встал. Все его тело болело
и сопротивлялось. Теперь недолго, утешал он свои мускулы, как утешал волка.
Скоро всему конец.
- Погоди, - сказала она.
- Зачем?
- Куда ты идешь... что ты намерен делать?
- Хочу взять заступ, если такой у тебя есть, - сказал он. - Затем
унесу эту штуку как можно дальше отсюда, выкопаю глубокую яму и опущу ее
туда.
Она бросила взгляд на кожаный мешок. Она не хотела видеть кубка. Все
другие страстно желали этого, даже испытывая страх.
- А потом? - спросила Силси.
- Конечно, - Хейвор пошел к двери и чуть-чуть приоткрыл ее. Ледяной
ветер проскочил мимо ног, и пламя в очаге гневно затрещало. В течение
минуты огонь казался ему огромным рыжим лисом, защищавшим Силси. Но он
отбросил эту мысль и посмотрел на заснеженные поля.
Солнце уже опустилось. Вечер всходил в голубизне, и выше к лесу, на
гребне холма, по которому он недавно спускался, он увидел их: три всадника,
черные на голубом фоне, на своих темных конях, и над головой одного
пламенные языки белокурых волос.
Только сейчас он заметил, что Силси стояла рядом с ним.
- Ты видишь их? - спросил он. Почему -то он не верил, что Эти три
фигуры могут причинить ей вред. Они положили глаз только на него.
-Я различаю... что -то. Возможно, тени. Хорошо, подумал Хейвор, пусть
они для тебя останутся тенями. Для меня они обладают субстанцией.
- Ты можешь дать мне заступ?
Она помедлила.
- Да.
- Неси его немедленно, Силси, - сказал он. - Я хочу, чтобы как можно
большее расстояние было между мной и твоим двором, прежде, чем мне придется
остановиться.
Она повернулась и вышла на двор, в сумерки. В то время, как ее не было,
он пристально смотрел на трех всадников на вершине холма или на тени,
которые он принимал за трех всадников, но они не двигались с места, а Силси
вскоре вернулась.
- Вот.
Он взвесил тяжелый старый инструмент в своей руке. Лезвие было
зазубрено, рукоятка отполирована от долгого употребления. Использовала ли
Силси этот заступ, чтобы выкопать могилу матери и сестре?
- Спасибо, - сказал он.
Она отступила на шаг и холодно спросила:
- Далеко ли ты уйдешь? Ты и сейчас уже полумертвый.
- Достаточно далеко. Если выйду немедленно.
Ее губы сжались. Казалось, Силси приняла решение.
- Здесь есть узкая тропа, по которой идти быстрее. Я могу показать ее
тебе.
- Нет, -отказался Хейвор. Он не хотел, чтобы она выходила с ним в ночь,
если троица следовала за ним.
- Пошли! - сказала она. - Это недалеко, но нам надо идти по склону.
Все формы имели теперь размытые края. В голове его стучало и звенело