Страница:
Tanith Lee. Companions on the road, 1975
Изд: Игроки зимы: Фант. произведения / Сост. И. А. Кузовлев; Худ. К. Ю.
Комардин. -- Ек.: КРОК-ЦЕНТР, 1993
Перевод: А. Козлова
Страница автора: http://www.tanithlee.com/
--------------------------------------------------------
Ночь, когда пала Авиллида, была ночью крови и багряных пожаров.
Это был последний город по эту сторону Большой Реки, - финал долгого
осеннего похода, совершенного по приказу короля. Деревья торчали черные и
бесплотные, словно старые скелеты, когда отряды шли с юга вверх по течению;
на блеклом небе затаился снег. Король и его вельможи решились на осаду, и
среди людей царило недовольство. Солдаты на корточках сидели у своих
костров, офицеры громко говорили за вином в своих палатках. Молва следовала
за армией по грязным колеям, пробитым телегами, и вдоль разоренных дорог,
тихая, но со своей особой настойчивостью, в то время как город за городом
падал перед королем, и полоса битв отодвигалась все дальше на север.
В ту ночь, когда должна была пасть Авиллида, нечто нависло над лагерем,
как туман. Господин Авиллиды, по Слухам, находился в союзе с силами, тьмы.
Хейвор из Таона сидел у костра один, когда наступили ранние сумерки.
Был второй день осады, как и все. Солдаты и он настроился на долгое
ожидание. Глухое чувство бессмысленности нависло над ним - чувство,
связанное с пустотой надвигающейся зимы, но прежде всего с его собственным,
отрезвлением в отношении войны, в которой он участвовал уже два года.
Хейвор был чужеземцем, пришедшим с той стороны Большой реки, высокий,
стройный, долговязый, с темно-пепельными волосами и желто-коричневыми
глазами сокола, которые обеспечили ему соответствующее прозвище среди
солдат. Будучи моложе многих, он получил я начале осеннего похода
командование, хотя и не бог невесть какое, над одним отрядом. Ему
исполнилось всего восемнадцать, а он уже носил изображение медведя - знак
короля - и отдавал приказы тридцати солдатам. Неплохое начало для человека,
которому захочется подниматься ступень за ступенью в королевском войске.
Для нет в этой войне все складывалось удачно, но вонь, картины разрушений и
крики боли, тянувшиеся за ней как стервятники, наполняли его горечью. Да,
Хейвор умел сражаться. И убивать. Он боялся смерти - как и другие, ему
просто удавалось забывать о ней во время сражения. Но вид последних
курящихся дымом руин произвел в нем странный переворот. Он больше не видел
смысла в войне; это происходило, видимо, оттого, что он дрался не для себя,
а для короля, не понимая истинной цели.
Родные Хейвора давно умерли; он их едва помнил. Говорили, что их
забрала чума, сам Хейвор попал в один из больших, руководимых священниками
сиротских домов на севере. Мало хорошего было в том месте, где множество
бездомных жили без всякой ласки. К десяти годам Хейвор прошел огонь, воду и
научился пробиваться в жизни сам. Он поработал купеческим посыльным,
учеником в пекарне, качал меха в кузнице, был перевозчиком на реке,
продавал лошадей на восточных рынках, а став старше, намного умнее и жестче,
нанялся в войско короля.
Неподалеку, в лощинке между деревьями, сыпали ругательствами и шумели
за пивом его люди, но в их смехе был странно неестественный оттенок.
- Ага, - сказал кто-то за его спиной, - сегодня вечером ты выглядишь
мрачным соколом, Хейвор!
Голос был легкий, благодушный, но Хейвору он не нравился. Фелуче,
назначенный его заместителем, подкрался как тень. Манера его речи всегда
была вежливой, с налетом иронии. Фелуче был сыном торговца сукном, с юга, и
всегда внимательно следил за тем, чтобы быть на виду, так как считая себя
чем -то особенным. Обойдя вокруг костра, Фелуче, улыбаясь, стоял перед
Хейвором, двумя пальцами зацепив ремень, элегантный, приятного вида,
белокурый и, вероятно, надменный. Он возбуждал в Хейвор горькую ненависть,
которую юноша всегда старался подавить, так как подлинной причины назвать
не мог.
- Ну, - заговорил Фелуче, - знаешь новости о Господине Авиллиды? По
всей Видимости, он превратился в черное облако и уплыл навстречу закату. По
крайней мере сто человек клялось, будто видели это собственными глазами, и
сотворили знак Святого Круга.
- Нет, я ничего об этом не слышал.
- Конечно, все это ерунда! Просто сказочки с мурашками и привидениями!
Кровавые жертвы силам зла... Причем Господин Авиллиды, оказывается, бывший
маг, его сын - колдун, а дочь - ведьма! Говорят, у нее золотые волосы... -
добавил Фелуче, считавший, что имеет успех у женщин. Во всяком случае,
семейке, имеющей такие дружеские отношения с чертями и демонами, должно
быть, удалось уйти от нашей жалкой осады, а?
- Рассказывают, что жители Авиллиды ненавидят Господина и его детей, -
вмешался другой голос.
Хейвору, обладавшему хорошим слухом, не надо было поворачиваться,
чтобы 4узнать говорившего. Голос принадлежал Лакону, одному из его людей,
еще неопытному в драке мальчику. Предстоящая битва, если до нее дойдет,
станет первой на его счету.
- Э, малыш! - сказал Фелуче. Он всегда так называл Лакона, подчеркнуто
дружески, а Лакон, связанный дисциплиной субординации, краснел от
оскорбленной гордости и приглушенного гнева.
- Фелуче, - сказал Хейвор спокойно, - проверь лучше, получили ли люди
пайки. Прежде из-за этого бывали неприятности.
Фелуче залился своим тихим, мелодичным смехом и прежде чем отправился
в направлении лощины, поклонился как комедиант. Это был предлог, и он знал
это. Хейвор почувствовал в Лаконе мечущийся страх, тягу поговорить. С одной
стороны, всегда тяжело было отдать Фелуче приказ, не вызвав спора.
- Садись, - если хочешь, - сказал Хейвор юноше. Уже поел?
Лакан присел с другой стороны маленького костерка. Над ними
показывались холодные белые созвездья зимы. Лагерь и огромные валы,
отдаленные половиной мили, срастались в одну темную массу, тут и там
разрываемую красными пятнами костров.
- Я...не голоден, сир.
Хейвор бросил юноше кожаную флягу.
- Вот! Глотни-ка отсюда.
Юноша смущенно поблагодарил и припал к фляжке. Хейвор удивлялся
собственному поведению. Он знал, что через неделю, ну, месяц, придет же
осада когда-то к концу, и отряды будут распущены, он избавится от этой
жизни, от своих обязанностей, и тогда больше не будет никаких Лаконов,
пытающихся объяснить свои страхи. Но Лакон ошарашил его.
- Сир, в войске я еще недавно... Но... можно попросить вас об одном
одолжении... личном одолжении?
- О чем это ты?
- О моей семье, капитан... о моей матери и двух сестрах. Они живут на
ферме, на юго-западе, недалеко от Венки. Земля там неплодородная. Я
попытался сберечь для них часть своего жалования. И... если со мной что-то..
. если будет сражение за Авиллиду, и я... Не могли бы вы потом доставить
моим вот это?
Лакон протянул дрожащей рукой маленький матерчатый кошелек, в котором
тихо позвякивали монеты. Хейвор сидел совершенно тихо, не принимая деньги.
Доверие юноши потрясло, ошеломило его.
- Я знаю... много требую... - добавил Лакон и убрал было руку назад.
- Лакон, - сказал Хейвор медленно, - откуда ты знаешь, что я не
прикарманю эти деньги... все равно, умрешь ты или останешься в живых?
- О, нет, капитан. Вы этого никогда бы не сделали.
Хейвор слабо улыбнулся.
- У меня что, честность на лбу написана? - он взял кошелек и спрятал
его. - Ну, ладно. Не волнуйся. Сохраню, пока наш король не возьмет Авиллиду.
Тогда ты получишь его обратно и сможешь сам передать своей матери.
Лакон встал и серьезно сказал:
- Большое спасибо, капитан. Рядом с фермой проходит старая дорога...,
а дом вы узнаете по высокой кривой сосне с западной стороны... - Затем он
глубоко втянул воздух и, немного смущаясь, добавил:
- Теперь я буду спать спокойнее. Если вы не против... там в низинке
они жарят мясо, а я что-то вдруг проголодался...
Странно, какими разными бывают страхи у людей! Чуть позднее Хейвор
завернулся в одеяло и сонно глядел на огонь. Уже погружаясь в сон, он
услышал вой волка, - где-то далеко-далеко в черных лесах - скелетах...
первого волка зимы.
Кто -то тряс его за плечо.
- Капитан, встань! Будите ваших людей! Хейвор уставился в залитую
лунным светом ночь. Ветер имел вкус дыма.
- Что случилось? Они нападают?
- Нет, - человек усмехнулся. - Мы на них. Город ненавидит своего
господина и терпеть осаду ради него не желает. Один изменник открыл ворота
и дал нам знать.
- Это может оказаться ловушкой.
- Король в это не верит.
И человек кинулся дальше - стряхивать сон со следующего. Хейвор
разбудил отряд. Пока люди вооружались, орали приказы и забрасывали костры
землей, Хейвор, стоя на гребне холма, смотрел на лагерь. Лихорадка
предстоящего сражения была ему хорошо знакома, однако в эту ночь, благодаря
темноте и таинственности, в которой все должно было произойти, она
содержали в себе нечто чуждое, лживое. Били копытами лошади, в воздухе
висел дым. Тут и там звучало монотонное бормотание полевых священников, в
спешке принимавших исповеди. Люди Хейвора были неверующим сбродом, только
Лакон украдкой удалился и вскоре вернулся с тем странным выражением
удовлетворения на лице, которое Хейвор никогда не мог понять. Ребенком он
слишком близко соприкоснулся со скверной стороной религии, чтобы
воспринимать ее как утешение. На родине священники католики его заставляли
голодать, и эти воспоминания наложили отпечаток на его отношение к Святому
Кругу Вечной Жизни.
Через полчаса отряд тихо скакал по бледной осенней траве холмов к
Козьим Воротам города, где с узкой калитки засовы были сняты. Прокравшиеся
вперед разведчики вернулись с известием, что сторожевая башня покинута. На
улицах шмыгали только крысы.
Для Хейвора вторжение разыгрывалось как жуткий сон. Молчаливо
продавливалась через маленькие ворота огромная масса войска, всасываемая
тьмой и молчанием притонов я переулков, чтобы потом разделиться на воинские
единицы и развернуться длинной цепью. Их никто не замечал, нигде не
загорелось, ни огонька.
О том, что происходит в Авиллиде, люди в своих халупах наверняка знали.
Была ли это ненависть к своему господину - магу, заставившая их молчать,
или ужас перед захватчиками? Дело шло к полуночи. Тишина и крадущиеся тени
давили на Хейвора.
Улицы начали расширяться. У домов авиллидской знати взмыл боевой клич,
красным и желтым зазмеились языки факелов, ударили в высоту, осветили город
и небо. Хейвор видел, как занялся в пламени первый дом, - огненные нити на
стенах, переходы, поднявшиеся подобно ребрам к пылающему сердцу, - в то
время, как люди словно муравьи высыпали на улицу. Авиллида была самым
последним городом похода и самым густо населенным. Король - Хейвор это знал
- имел собственное представление о справедливости. Он бы приказал разрушить
Авиллиду без всякого сожаления, а то, что город достался ему благодаря
предательству, только усугубляло наказание. Король ненавидел измену, хотя в
ходе войны часто использовал ее к своей выгоде. Когда темнота закровоточила
карминовым цветом, хаос сражения сомкнулся над Хейвором. Извилистые улицы
были полны шума и огня. От битвы сохранились только отрывочные воспоминания,
например, как он добирался по круто поднимающимся улицам к цитадели. Они
взяли укрепление штурмом, меч встречался с мечом с глухим, жестоким лязгом.
Первоначальный страх обратился в грубое насилие. Не встретив достойного
сопротивления, солдаты обрушились на Авиллиду, как обрушились бы в своих
деревнях на знахаря, потому что приняли его за чародея. Из цитадели,
которая находилась в самой высокой точке города внезапно ударило пламя, и
дымные колонны взмыли в пурпурное зимнее небо. Хейвор стоял в колеблющейся
тени и пытался успокоить свою возбужденную лошадь. Его меч блестел красным
в отсветах пламени. Ревущие банды бежали по улицам, а где -то крикливо били
в колокол. Выше горел дворец Господина Авиллиды. Он пристально смотрел туда,
пока пламя не стало гаснуть, и пытался понять, сдались ли Господин его
дети. Как-то в это мало верилось. Значит, дворец стал их погребальным
кострищем.
Хейвор вел лошадь по улицам. Вокруг царила та странная предрассветная
полутьма, которая делает высоким небо и выбеливает ландшафт задолго до того,
как первые пальцы света ощупывают горизонт. Город был местом опустошения.
Повсюду солдаты грабили дома: они казались единственными живыми существами
в Авиллиде, которая подобно трупу на погосте ожидала восхода солнца.
Тут и там происходили конфликты. В одном переулке Хейвор обнаружил
солдата, пытавшегося вырвать серьги у хромой девушки, и сбил его с ног.
Девушка тут же заковыляла прочь. Вмешательство показалось Хейвору
бессмысленным. Повсюду в городе происходило нечто подобное, а он не мог
быть сразу везде.
На одной из улиц грузили на телеги узлы шелка и Мехов. В помещении
разграбленного господского дома Хейвор передал свое подразделение и знаки
различия ругающемуся, покрытому щетиной полковнику, положившему на
почерневший от огня табурет свою кровоточащую ногу. Полковник пошутил в
адрес Хейвора и на том же входе обругал фельдшера, накладывавшего бинты.
Хейвор вышел на улицу с солоноватым привкусом во рту. Он имел так мало
и столь многое отдал. Из амуниции ему принадлежали лишь меч и черная лошадь
с серой гривой. Король не считал нужным снабжать нижние чины чем -то, кроме
самого необходимого. А все остальное, что он приобрел за последние два года,
было отнято у него одним махом. Хотя решение покинуть армию Хейвор принял
уже давно, он все же чувствовал себя сбитым с толку, нерешительным, а
прежде всего, страшно усталым.
На углу стояла небольшая винная лавка. Дверь еле - держалась на петлях
и наружу сочился свет. Помещение было забито солдатами короля, которых
украденная водка сделала шумными и драчливыми. Группа, в которой Хейвор
узнал кое - кого из своих людей, глазела в желтом свете входа на парня,
элегантно подносившего к губам мех с вином.
Несколько человек заметили Хейвора и смущенно отсалютовали, возможно,
заметив, что знак "медведя" исчез с его левого плеча. Фелуче опустил мех,
повернулся и рассмеялся.
- Не соколок ли из Таона... наш храбрый капитан? Давай, Хейвор, выпей-
ка с нами за нашу победу!
- Лакон с вами? - спросил Хейвор, игнорируя предложение своего бывшего
заместителя.
- Лакон? Нет, - Фелуче усмехнулся. - Видел его кто-нибудь из вас?
Думаю, он боится простыть на утренней прохладе.
Некоторые хохотнули. Фелуче обладал грубым шармом, неотразимо
притягивающим определенных людей, которые восхищались его внешностью и
острым языком.
С краю толпы стоял человек с повязкой на голове.
- Ему уже не простыть, капитан. Лакон лежит у восточной стены, где
копают могилы. А ты, Фелуче, не имеешь права насмехаться над мертвыми.
Воцарилось неловкое молчание. Даже сейчас разговор о смерти
воспринимался как нечто роковое.
- Ба! - Фелуче сплюнул, - Верши свой Святой Круг где-нибудь в другом
месте! Ты-то уцелел, баран, а?
Хейвор повел свою лошадь прочь, вверх по улице. Где -то в восточной
стороне разрушенного города редко и безнадежно раздавались удары
погребального колокола. Значит, Лакон все-таки погиб. Неужели чувствовал,
что Авиллида его не отпустит, когда пришел со своими сбережениями и доверил
их человеку, которого почти не знал? Хейвор нащупал кошелек в поясе. Ну, по
крайней мере, ясно, куда ведет его путь. Черная, горькая дорога с черным,
горьким посланием, которое он должен передать. Добравшись почти до конца
улицы, Хейвор заметил, что Фелуче следует за ним. Белобрысый солдат с
улыбкой поравнялся.
- Что дальше, Хейвор? Зимовка в столице или приключения в дороге? Вижу,
ты оставил знак "медведя".
Хейвор не ответил. Фелуче раздражал его и было бы неплохо оказаться
милях в сорока от него, но темное лицо северянина не выдавало мыслей, и
только привычное непроницаемое одиночество окутало Хейвора как угрюмое
дыхание.
Они завернули за угол. В конце короткой аллеи внезапно взмыли к
холодному бледному небу черные каменные цоколи цитадели. Пепел и дым висели
над обрушившимся дворцом Авиллиды.
- Ты слышал? - спросил Фелуче. - Маг и его отпрыски не захотели
сдаться нашему королю. Остались в своем гнезде и сгорели.
В этот момент из ниши ворот вылетел человек.
Все произошло молниеносно, неожиданно. Незнакомец столкнулся с
Хейвором, споткнулся, словно ухватился за Фелуче... Хейвор нащупал свой нож,
так как подумал о нападении. В какой-то миг он разглядел кольчугу южанина,
рыжие вихры и лисье лицо с узкими глазами. Затем человек пробормотал
извинение и побежал через аллею к большим дворцовым воротам.
Хейвор стоял, сбитый с толку. А Фелуче, недоверчивый по отношению к
потенциальным мошенникам, так как подобное было близко ему самому, прошипел:
- Дьявол его забери... мое жалование! Хейвор схватился за пояс и
обнаружил, что исчез маленький матерчатый кошелек. Сбережения Лакона.
Единственное утешение, которое он мог доставить бедной женщине на
ферму вблизи Венки. В нем вскипела ярость.
- Наверняка посчитал нас за пьяных, - выдавил Фелуче. - Давай, Соколок,
на коня! Изловим этого подлеца!
Дурацкий инцидент сделал их союзниками. Хейвор прыгнул в седло, Фелуче
сел позади него и крепко ударил лошадь в бока. Они прискочили под темной,
холодной тенью ворот и галопом проскакали по террасовым ступеням вала,
очутившись возле высоких останков стен, через которые лился утренний свет.
- Вон эта крыса! - Фелуче снова дал шенкеля лошади.
Но человек, юркий как ласка, мчался дальше, возможно, уже привыкший к
погоням.
В стене оказалась дыра... Вор с лисьим лицом про скользнул в нее и
исчез. Лошадь, гнавшаяся за ним, внезапно остановилась. Они оказались в
кошмарном саду. Каждый куст и каждое дерево, благодаря огню, превратились в
скрюченные черные скелеты.
Фелуче спрыгнул и кинулся в обгоревшие заросли. Взлетело облако черной
пыли. Фелуче выволок маленького рыжего вора и приставил к его горлу нож.
Рыжий не шелохнулся. Его взгляд шнырял по Хейвору.
- Он твой, капитан, или нет? - зашипел он на Фелуче. - Ты не можешь
меня убить, пока командир не прикажет. Фелуче ударил вора по лицу.
- Сволота грязная! Куда ты засунул деньги?
- В поясе, сударь.
Фелуче вытащил оба кошелька, один маленький, другой больше и тяжелее.
Фелуче всегда имел денег больше, чем другие в его чине. Без сомнения он
обладал собственными воровскими приемами, возможно, более изощренными, чем
пойманный вор. Хейвор ощутил жжение в горле и желание забрать большой
кошель и доставить его семье Лакона.
- Пожалейте, - забормотал маленький человек со страхом
- Я вовсе не хотел красть деньги... это... эта...
- Даю тебе время для молитвы, - сказал Фелуче. - Потом перережу твою
бесполезную шею!
- Подождите!
- Молись!
- Предлагаю вам сделку. Вы оставите меня в живых, а я... расскажу то,
что знаю об этом месте...
Фелуче улыбнулся.
- Что ты можешь знать?
- Это правда... клянусь... во дворце. Господина есть сокровище.
- Возможно и было. Но теперь оно уже погибло в пламени.
Глаза рыжего заблестели.
- Нет. Под дворцом тайные камеры... Я знаю, как туда добраться...
случайно узнал несколько месяцев назад... Один старик в кабаке показал мне
карту... Не убивайте меня сударь, и я вас поведу.
Фелуче бросил взгляд на Хейвора.
- Как полагаешь, герой-капитан?
- Полагаю, врет, чтобы спасти свою жизнь, - ответил Хейвор и слез с
лошади. - А вот это не тебе решать! - Он нагнулся, чтобы поднять матерчатый
кошелек, и быстрым движением выбил у Фелуче нож. Тот зафыркал, как хищный
кот.
Секундой позже рыжий вырвался, но не убежал.
- Честность есть честность, - сказал он с наигранным великодушием. -
Мое слово крепкое. Меня зовут Качиль, и я, рад, что мне не придется идти
туда одному.
КУБОК
В общем и целом Качиль казался безобидным мошенником. Но он
представлял для Хейвора загадку, подобно темному хаосу сгоревшего дворца.
Голова Хейвора гудела от усталости и пережитого раздражения. Злость
улетучилась, но накатила жесткая, со скрежетом зубовным, решительность. Он
тоже хотел грабить и не постеснялся бы обшарить карманы мертвецов. Он хотел
наполнить кошель Лакона, чтобы хоть немного смягчить тяжелое известие,
которое должен был доставить в Венку... не только ради матери и сестер
юноши, но и ради самого вестника. Оставить что -то себе ему не приходило в
голову. Богатство имело в его глазах что -то стесняющее.
Оно ковало свои собственные цепи. А так как пребывание в карцере было
ему знакомо, он предпочитал идти свободным. Они проникли вглубь дворца.
Качиль провел их через дыру с зазубренными краями, которая когда - то была
Воротами в наклонную штольню. Из сумерек они вступи - ли в ночь.
- Эй, рукосуй! - крикнул Фелуче. - Не думай, что ты одолеешь меня в
темноте!
- Терпение, сударь, я взял с собой огарок. Один момент!
Бледно-желтый, беспокойный свет, затанцевал на их лицах. Шелковый
занавес, черный и мягкий как воронье перо, клочьями висел перед ними.
Качиль отодвинул его в сторону, и они двинулись дальше.
Коридор опускался вниз. Хейвору казалось, что на своих плечах он
чувствует груз разрушенной цитадели, тяжелая масса земли давила на виски.
Мертвая тишина нарушалась только их шагами. Но даже их шаги звучали странно
приглушенно.
Качиль боялся тишины. Его глаза стреляли вокруг, свеча в руке дрожала.
Фелуче казался натянутым как струна арфы, вибрирующая от собственного
напряжения. Через некоторое время он прошипел:
- Это помойная крыса не знает, куда нас ведет!
- О нет, сударь. На карте стояло, что проход изгибается... И затем -
скрытая камера... - Как мы увидим ее, если она скрыта, болван? Или ты
колдовать умеешь?
В этот момент проход резко повернул и кончился голой черной стеной.
- Ха! - воскликнул Фелуче презрительно и слишком громко в мертвой
тишине - Придется мне здесь, внизу, положить конец твоей жалкой жизни.
- Что означают эти знаки на стене? - спросил Хейвор. Он видел
высеченные в камне очертания сказочных животных и незнакомые символы.
- Вход, - сказал Качиль шепотом. - Это должен быть вход.
Одну секунду. Если я не давлю здесь. И здесь...
Они услышали грубый скрежет камня о камень.
- И... вот! - Окрикнул Качиль с триумфом в голосе. Стена разделилась и
освободила темный прямоугольник. Фелуче испустил тихое проклятие. - Не так
уж был глуп маг Авиллиды!
Хейвор заметил, как выражение испуга скользнуло по лисьему лицу вора,
и тот описал в воздухе Святой Круг.
Фелуче расхохотался и пихнул Качиля вместе с его свечой через зияющее
отверстие.
- Стой! - сказал Хейвор. - А дверь останется открытой, когда мы войдем?
- Да, пока мы снова не нажмем на символы. Во всяком случае, так было
указано на карте старика... А пока все подтверждалось.
- Интересный старик... - начал Фелуче и ступил через порог.
- Отчего он сам не пришел сюда, пока маг со своим колдовским отродьем
не был где-нибудь занят?
Качиль усмехнулся, его усмешка в свете свечи казалась демонической, а
голос звучал хрипло:
- Возможно, старик и был тут. Я же говорил, что его рассудок помутился.
Именно... в этом помещении... правители вызывали силы тьмы и приносили злу
жертвоприношения.
- Удивительно, что они не укрылись здесь, когда пришло войско короля.
Хейвор, вошедший в покои последним, почувствовал, как его обхватил;
жестокий, гнилостный холод. Холод, сказал он себе, который бывает во всех
подземных помещениях. Фелуче взял свечу и поднял ее над головой.
Желтый колышущийся свет озарил камеру. Стены были сложены из камней и,
казалось помещение не содержало ничего, кроме теней. Затем, чуть заметно,
одна из теней шевельнулась. Качиль начал тихо скулить. Фелуче отпрыгнул, но
тут же разразился грубым смехом:
- Черный занавес, такой же, как снаружи! И подняв мерцавшую свечу,
подошел ближе.
- И столько усилий ради заплесневелого драного бархата!?
Фелуче рванул занавес вниз и стал глотать воздух как утопающий.
На стене за занавесом висело багряное полотно, расшитое теми же
животными и символами, что снаружи были высечены в камне... шелковые нити в
крикливых цветовых тонах, от зеленого и голубого до шафранового и
пурпурного. Ниже находился белый мраморный блок, на котором было несколько
темных пятен.
Хейвор почувствовал, что сердце его заколотилось с бешеной скоростью.
На блоке стоял кубок, величиной с трех - или четырехлетнего ребенка,
изготовленный из чистого золота.
Работа производила впечатление чуждой и древней, возможно из другого
времени или даже из другого мира. Извилистые спирали, напоминавшие
безглавых змей, вращались и пучились под чужим солнцем, а раковины и. усики
содрогались под ветром неизвестного мира. В золото были вправлены камни:
голубые сапфиры, огненные диаманты, кровавые рубины и топазы серного
пламени. Свет свечи пенился и дрожал как море вокруг кубка, вливался в
желтый огонь, ныряй в мерцающие каскады каждой грани и каждой горящей
драгоценности.
Неожиданно Качиль начал подпрыгивать:
- Что я говорил! Что я говорил!
- Целое состояние, - прошептал Фелуче. - Целое состояние для человека.
Даже для троих...
Хейвор вынул свой меч и в холоде покоев лязгнуло железо. Качиль в
ужасе повернулся.
- Сейчас ты хочешь меня убить?
- Нет, - объяснил, Хейвор, - хочу спасти твою шкуру. И твою тоже,
Фелуче, и свою собственную. - Видите Святой Круг на. рукоятке? Кладите на
Изд: Игроки зимы: Фант. произведения / Сост. И. А. Кузовлев; Худ. К. Ю.
Комардин. -- Ек.: КРОК-ЦЕНТР, 1993
Перевод: А. Козлова
Страница автора: http://www.tanithlee.com/
--------------------------------------------------------
Ночь, когда пала Авиллида, была ночью крови и багряных пожаров.
Это был последний город по эту сторону Большой Реки, - финал долгого
осеннего похода, совершенного по приказу короля. Деревья торчали черные и
бесплотные, словно старые скелеты, когда отряды шли с юга вверх по течению;
на блеклом небе затаился снег. Король и его вельможи решились на осаду, и
среди людей царило недовольство. Солдаты на корточках сидели у своих
костров, офицеры громко говорили за вином в своих палатках. Молва следовала
за армией по грязным колеям, пробитым телегами, и вдоль разоренных дорог,
тихая, но со своей особой настойчивостью, в то время как город за городом
падал перед королем, и полоса битв отодвигалась все дальше на север.
В ту ночь, когда должна была пасть Авиллида, нечто нависло над лагерем,
как туман. Господин Авиллиды, по Слухам, находился в союзе с силами, тьмы.
Хейвор из Таона сидел у костра один, когда наступили ранние сумерки.
Был второй день осады, как и все. Солдаты и он настроился на долгое
ожидание. Глухое чувство бессмысленности нависло над ним - чувство,
связанное с пустотой надвигающейся зимы, но прежде всего с его собственным,
отрезвлением в отношении войны, в которой он участвовал уже два года.
Хейвор был чужеземцем, пришедшим с той стороны Большой реки, высокий,
стройный, долговязый, с темно-пепельными волосами и желто-коричневыми
глазами сокола, которые обеспечили ему соответствующее прозвище среди
солдат. Будучи моложе многих, он получил я начале осеннего похода
командование, хотя и не бог невесть какое, над одним отрядом. Ему
исполнилось всего восемнадцать, а он уже носил изображение медведя - знак
короля - и отдавал приказы тридцати солдатам. Неплохое начало для человека,
которому захочется подниматься ступень за ступенью в королевском войске.
Для нет в этой войне все складывалось удачно, но вонь, картины разрушений и
крики боли, тянувшиеся за ней как стервятники, наполняли его горечью. Да,
Хейвор умел сражаться. И убивать. Он боялся смерти - как и другие, ему
просто удавалось забывать о ней во время сражения. Но вид последних
курящихся дымом руин произвел в нем странный переворот. Он больше не видел
смысла в войне; это происходило, видимо, оттого, что он дрался не для себя,
а для короля, не понимая истинной цели.
Родные Хейвора давно умерли; он их едва помнил. Говорили, что их
забрала чума, сам Хейвор попал в один из больших, руководимых священниками
сиротских домов на севере. Мало хорошего было в том месте, где множество
бездомных жили без всякой ласки. К десяти годам Хейвор прошел огонь, воду и
научился пробиваться в жизни сам. Он поработал купеческим посыльным,
учеником в пекарне, качал меха в кузнице, был перевозчиком на реке,
продавал лошадей на восточных рынках, а став старше, намного умнее и жестче,
нанялся в войско короля.
Неподалеку, в лощинке между деревьями, сыпали ругательствами и шумели
за пивом его люди, но в их смехе был странно неестественный оттенок.
- Ага, - сказал кто-то за его спиной, - сегодня вечером ты выглядишь
мрачным соколом, Хейвор!
Голос был легкий, благодушный, но Хейвору он не нравился. Фелуче,
назначенный его заместителем, подкрался как тень. Манера его речи всегда
была вежливой, с налетом иронии. Фелуче был сыном торговца сукном, с юга, и
всегда внимательно следил за тем, чтобы быть на виду, так как считая себя
чем -то особенным. Обойдя вокруг костра, Фелуче, улыбаясь, стоял перед
Хейвором, двумя пальцами зацепив ремень, элегантный, приятного вида,
белокурый и, вероятно, надменный. Он возбуждал в Хейвор горькую ненависть,
которую юноша всегда старался подавить, так как подлинной причины назвать
не мог.
- Ну, - заговорил Фелуче, - знаешь новости о Господине Авиллиды? По
всей Видимости, он превратился в черное облако и уплыл навстречу закату. По
крайней мере сто человек клялось, будто видели это собственными глазами, и
сотворили знак Святого Круга.
- Нет, я ничего об этом не слышал.
- Конечно, все это ерунда! Просто сказочки с мурашками и привидениями!
Кровавые жертвы силам зла... Причем Господин Авиллиды, оказывается, бывший
маг, его сын - колдун, а дочь - ведьма! Говорят, у нее золотые волосы... -
добавил Фелуче, считавший, что имеет успех у женщин. Во всяком случае,
семейке, имеющей такие дружеские отношения с чертями и демонами, должно
быть, удалось уйти от нашей жалкой осады, а?
- Рассказывают, что жители Авиллиды ненавидят Господина и его детей, -
вмешался другой голос.
Хейвору, обладавшему хорошим слухом, не надо было поворачиваться,
чтобы 4узнать говорившего. Голос принадлежал Лакону, одному из его людей,
еще неопытному в драке мальчику. Предстоящая битва, если до нее дойдет,
станет первой на его счету.
- Э, малыш! - сказал Фелуче. Он всегда так называл Лакона, подчеркнуто
дружески, а Лакон, связанный дисциплиной субординации, краснел от
оскорбленной гордости и приглушенного гнева.
- Фелуче, - сказал Хейвор спокойно, - проверь лучше, получили ли люди
пайки. Прежде из-за этого бывали неприятности.
Фелуче залился своим тихим, мелодичным смехом и прежде чем отправился
в направлении лощины, поклонился как комедиант. Это был предлог, и он знал
это. Хейвор почувствовал в Лаконе мечущийся страх, тягу поговорить. С одной
стороны, всегда тяжело было отдать Фелуче приказ, не вызвав спора.
- Садись, - если хочешь, - сказал Хейвор юноше. Уже поел?
Лакан присел с другой стороны маленького костерка. Над ними
показывались холодные белые созвездья зимы. Лагерь и огромные валы,
отдаленные половиной мили, срастались в одну темную массу, тут и там
разрываемую красными пятнами костров.
- Я...не голоден, сир.
Хейвор бросил юноше кожаную флягу.
- Вот! Глотни-ка отсюда.
Юноша смущенно поблагодарил и припал к фляжке. Хейвор удивлялся
собственному поведению. Он знал, что через неделю, ну, месяц, придет же
осада когда-то к концу, и отряды будут распущены, он избавится от этой
жизни, от своих обязанностей, и тогда больше не будет никаких Лаконов,
пытающихся объяснить свои страхи. Но Лакон ошарашил его.
- Сир, в войске я еще недавно... Но... можно попросить вас об одном
одолжении... личном одолжении?
- О чем это ты?
- О моей семье, капитан... о моей матери и двух сестрах. Они живут на
ферме, на юго-западе, недалеко от Венки. Земля там неплодородная. Я
попытался сберечь для них часть своего жалования. И... если со мной что-то..
. если будет сражение за Авиллиду, и я... Не могли бы вы потом доставить
моим вот это?
Лакон протянул дрожащей рукой маленький матерчатый кошелек, в котором
тихо позвякивали монеты. Хейвор сидел совершенно тихо, не принимая деньги.
Доверие юноши потрясло, ошеломило его.
- Я знаю... много требую... - добавил Лакон и убрал было руку назад.
- Лакон, - сказал Хейвор медленно, - откуда ты знаешь, что я не
прикарманю эти деньги... все равно, умрешь ты или останешься в живых?
- О, нет, капитан. Вы этого никогда бы не сделали.
Хейвор слабо улыбнулся.
- У меня что, честность на лбу написана? - он взял кошелек и спрятал
его. - Ну, ладно. Не волнуйся. Сохраню, пока наш король не возьмет Авиллиду.
Тогда ты получишь его обратно и сможешь сам передать своей матери.
Лакон встал и серьезно сказал:
- Большое спасибо, капитан. Рядом с фермой проходит старая дорога...,
а дом вы узнаете по высокой кривой сосне с западной стороны... - Затем он
глубоко втянул воздух и, немного смущаясь, добавил:
- Теперь я буду спать спокойнее. Если вы не против... там в низинке
они жарят мясо, а я что-то вдруг проголодался...
Странно, какими разными бывают страхи у людей! Чуть позднее Хейвор
завернулся в одеяло и сонно глядел на огонь. Уже погружаясь в сон, он
услышал вой волка, - где-то далеко-далеко в черных лесах - скелетах...
первого волка зимы.
Кто -то тряс его за плечо.
- Капитан, встань! Будите ваших людей! Хейвор уставился в залитую
лунным светом ночь. Ветер имел вкус дыма.
- Что случилось? Они нападают?
- Нет, - человек усмехнулся. - Мы на них. Город ненавидит своего
господина и терпеть осаду ради него не желает. Один изменник открыл ворота
и дал нам знать.
- Это может оказаться ловушкой.
- Король в это не верит.
И человек кинулся дальше - стряхивать сон со следующего. Хейвор
разбудил отряд. Пока люди вооружались, орали приказы и забрасывали костры
землей, Хейвор, стоя на гребне холма, смотрел на лагерь. Лихорадка
предстоящего сражения была ему хорошо знакома, однако в эту ночь, благодаря
темноте и таинственности, в которой все должно было произойти, она
содержали в себе нечто чуждое, лживое. Били копытами лошади, в воздухе
висел дым. Тут и там звучало монотонное бормотание полевых священников, в
спешке принимавших исповеди. Люди Хейвора были неверующим сбродом, только
Лакон украдкой удалился и вскоре вернулся с тем странным выражением
удовлетворения на лице, которое Хейвор никогда не мог понять. Ребенком он
слишком близко соприкоснулся со скверной стороной религии, чтобы
воспринимать ее как утешение. На родине священники католики его заставляли
голодать, и эти воспоминания наложили отпечаток на его отношение к Святому
Кругу Вечной Жизни.
Через полчаса отряд тихо скакал по бледной осенней траве холмов к
Козьим Воротам города, где с узкой калитки засовы были сняты. Прокравшиеся
вперед разведчики вернулись с известием, что сторожевая башня покинута. На
улицах шмыгали только крысы.
Для Хейвора вторжение разыгрывалось как жуткий сон. Молчаливо
продавливалась через маленькие ворота огромная масса войска, всасываемая
тьмой и молчанием притонов я переулков, чтобы потом разделиться на воинские
единицы и развернуться длинной цепью. Их никто не замечал, нигде не
загорелось, ни огонька.
О том, что происходит в Авиллиде, люди в своих халупах наверняка знали.
Была ли это ненависть к своему господину - магу, заставившая их молчать,
или ужас перед захватчиками? Дело шло к полуночи. Тишина и крадущиеся тени
давили на Хейвора.
Улицы начали расширяться. У домов авиллидской знати взмыл боевой клич,
красным и желтым зазмеились языки факелов, ударили в высоту, осветили город
и небо. Хейвор видел, как занялся в пламени первый дом, - огненные нити на
стенах, переходы, поднявшиеся подобно ребрам к пылающему сердцу, - в то
время, как люди словно муравьи высыпали на улицу. Авиллида была самым
последним городом похода и самым густо населенным. Король - Хейвор это знал
- имел собственное представление о справедливости. Он бы приказал разрушить
Авиллиду без всякого сожаления, а то, что город достался ему благодаря
предательству, только усугубляло наказание. Король ненавидел измену, хотя в
ходе войны часто использовал ее к своей выгоде. Когда темнота закровоточила
карминовым цветом, хаос сражения сомкнулся над Хейвором. Извилистые улицы
были полны шума и огня. От битвы сохранились только отрывочные воспоминания,
например, как он добирался по круто поднимающимся улицам к цитадели. Они
взяли укрепление штурмом, меч встречался с мечом с глухим, жестоким лязгом.
Первоначальный страх обратился в грубое насилие. Не встретив достойного
сопротивления, солдаты обрушились на Авиллиду, как обрушились бы в своих
деревнях на знахаря, потому что приняли его за чародея. Из цитадели,
которая находилась в самой высокой точке города внезапно ударило пламя, и
дымные колонны взмыли в пурпурное зимнее небо. Хейвор стоял в колеблющейся
тени и пытался успокоить свою возбужденную лошадь. Его меч блестел красным
в отсветах пламени. Ревущие банды бежали по улицам, а где -то крикливо били
в колокол. Выше горел дворец Господина Авиллиды. Он пристально смотрел туда,
пока пламя не стало гаснуть, и пытался понять, сдались ли Господин его
дети. Как-то в это мало верилось. Значит, дворец стал их погребальным
кострищем.
Хейвор вел лошадь по улицам. Вокруг царила та странная предрассветная
полутьма, которая делает высоким небо и выбеливает ландшафт задолго до того,
как первые пальцы света ощупывают горизонт. Город был местом опустошения.
Повсюду солдаты грабили дома: они казались единственными живыми существами
в Авиллиде, которая подобно трупу на погосте ожидала восхода солнца.
Тут и там происходили конфликты. В одном переулке Хейвор обнаружил
солдата, пытавшегося вырвать серьги у хромой девушки, и сбил его с ног.
Девушка тут же заковыляла прочь. Вмешательство показалось Хейвору
бессмысленным. Повсюду в городе происходило нечто подобное, а он не мог
быть сразу везде.
На одной из улиц грузили на телеги узлы шелка и Мехов. В помещении
разграбленного господского дома Хейвор передал свое подразделение и знаки
различия ругающемуся, покрытому щетиной полковнику, положившему на
почерневший от огня табурет свою кровоточащую ногу. Полковник пошутил в
адрес Хейвора и на том же входе обругал фельдшера, накладывавшего бинты.
Хейвор вышел на улицу с солоноватым привкусом во рту. Он имел так мало
и столь многое отдал. Из амуниции ему принадлежали лишь меч и черная лошадь
с серой гривой. Король не считал нужным снабжать нижние чины чем -то, кроме
самого необходимого. А все остальное, что он приобрел за последние два года,
было отнято у него одним махом. Хотя решение покинуть армию Хейвор принял
уже давно, он все же чувствовал себя сбитым с толку, нерешительным, а
прежде всего, страшно усталым.
На углу стояла небольшая винная лавка. Дверь еле - держалась на петлях
и наружу сочился свет. Помещение было забито солдатами короля, которых
украденная водка сделала шумными и драчливыми. Группа, в которой Хейвор
узнал кое - кого из своих людей, глазела в желтом свете входа на парня,
элегантно подносившего к губам мех с вином.
Несколько человек заметили Хейвора и смущенно отсалютовали, возможно,
заметив, что знак "медведя" исчез с его левого плеча. Фелуче опустил мех,
повернулся и рассмеялся.
- Не соколок ли из Таона... наш храбрый капитан? Давай, Хейвор, выпей-
ка с нами за нашу победу!
- Лакон с вами? - спросил Хейвор, игнорируя предложение своего бывшего
заместителя.
- Лакон? Нет, - Фелуче усмехнулся. - Видел его кто-нибудь из вас?
Думаю, он боится простыть на утренней прохладе.
Некоторые хохотнули. Фелуче обладал грубым шармом, неотразимо
притягивающим определенных людей, которые восхищались его внешностью и
острым языком.
С краю толпы стоял человек с повязкой на голове.
- Ему уже не простыть, капитан. Лакон лежит у восточной стены, где
копают могилы. А ты, Фелуче, не имеешь права насмехаться над мертвыми.
Воцарилось неловкое молчание. Даже сейчас разговор о смерти
воспринимался как нечто роковое.
- Ба! - Фелуче сплюнул, - Верши свой Святой Круг где-нибудь в другом
месте! Ты-то уцелел, баран, а?
Хейвор повел свою лошадь прочь, вверх по улице. Где -то в восточной
стороне разрушенного города редко и безнадежно раздавались удары
погребального колокола. Значит, Лакон все-таки погиб. Неужели чувствовал,
что Авиллида его не отпустит, когда пришел со своими сбережениями и доверил
их человеку, которого почти не знал? Хейвор нащупал кошелек в поясе. Ну, по
крайней мере, ясно, куда ведет его путь. Черная, горькая дорога с черным,
горьким посланием, которое он должен передать. Добравшись почти до конца
улицы, Хейвор заметил, что Фелуче следует за ним. Белобрысый солдат с
улыбкой поравнялся.
- Что дальше, Хейвор? Зимовка в столице или приключения в дороге? Вижу,
ты оставил знак "медведя".
Хейвор не ответил. Фелуче раздражал его и было бы неплохо оказаться
милях в сорока от него, но темное лицо северянина не выдавало мыслей, и
только привычное непроницаемое одиночество окутало Хейвора как угрюмое
дыхание.
Они завернули за угол. В конце короткой аллеи внезапно взмыли к
холодному бледному небу черные каменные цоколи цитадели. Пепел и дым висели
над обрушившимся дворцом Авиллиды.
- Ты слышал? - спросил Фелуче. - Маг и его отпрыски не захотели
сдаться нашему королю. Остались в своем гнезде и сгорели.
В этот момент из ниши ворот вылетел человек.
Все произошло молниеносно, неожиданно. Незнакомец столкнулся с
Хейвором, споткнулся, словно ухватился за Фелуче... Хейвор нащупал свой нож,
так как подумал о нападении. В какой-то миг он разглядел кольчугу южанина,
рыжие вихры и лисье лицо с узкими глазами. Затем человек пробормотал
извинение и побежал через аллею к большим дворцовым воротам.
Хейвор стоял, сбитый с толку. А Фелуче, недоверчивый по отношению к
потенциальным мошенникам, так как подобное было близко ему самому, прошипел:
- Дьявол его забери... мое жалование! Хейвор схватился за пояс и
обнаружил, что исчез маленький матерчатый кошелек. Сбережения Лакона.
Единственное утешение, которое он мог доставить бедной женщине на
ферму вблизи Венки. В нем вскипела ярость.
- Наверняка посчитал нас за пьяных, - выдавил Фелуче. - Давай, Соколок,
на коня! Изловим этого подлеца!
Дурацкий инцидент сделал их союзниками. Хейвор прыгнул в седло, Фелуче
сел позади него и крепко ударил лошадь в бока. Они прискочили под темной,
холодной тенью ворот и галопом проскакали по террасовым ступеням вала,
очутившись возле высоких останков стен, через которые лился утренний свет.
- Вон эта крыса! - Фелуче снова дал шенкеля лошади.
Но человек, юркий как ласка, мчался дальше, возможно, уже привыкший к
погоням.
В стене оказалась дыра... Вор с лисьим лицом про скользнул в нее и
исчез. Лошадь, гнавшаяся за ним, внезапно остановилась. Они оказались в
кошмарном саду. Каждый куст и каждое дерево, благодаря огню, превратились в
скрюченные черные скелеты.
Фелуче спрыгнул и кинулся в обгоревшие заросли. Взлетело облако черной
пыли. Фелуче выволок маленького рыжего вора и приставил к его горлу нож.
Рыжий не шелохнулся. Его взгляд шнырял по Хейвору.
- Он твой, капитан, или нет? - зашипел он на Фелуче. - Ты не можешь
меня убить, пока командир не прикажет. Фелуче ударил вора по лицу.
- Сволота грязная! Куда ты засунул деньги?
- В поясе, сударь.
Фелуче вытащил оба кошелька, один маленький, другой больше и тяжелее.
Фелуче всегда имел денег больше, чем другие в его чине. Без сомнения он
обладал собственными воровскими приемами, возможно, более изощренными, чем
пойманный вор. Хейвор ощутил жжение в горле и желание забрать большой
кошель и доставить его семье Лакона.
- Пожалейте, - забормотал маленький человек со страхом
- Я вовсе не хотел красть деньги... это... эта...
- Даю тебе время для молитвы, - сказал Фелуче. - Потом перережу твою
бесполезную шею!
- Подождите!
- Молись!
- Предлагаю вам сделку. Вы оставите меня в живых, а я... расскажу то,
что знаю об этом месте...
Фелуче улыбнулся.
- Что ты можешь знать?
- Это правда... клянусь... во дворце. Господина есть сокровище.
- Возможно и было. Но теперь оно уже погибло в пламени.
Глаза рыжего заблестели.
- Нет. Под дворцом тайные камеры... Я знаю, как туда добраться...
случайно узнал несколько месяцев назад... Один старик в кабаке показал мне
карту... Не убивайте меня сударь, и я вас поведу.
Фелуче бросил взгляд на Хейвора.
- Как полагаешь, герой-капитан?
- Полагаю, врет, чтобы спасти свою жизнь, - ответил Хейвор и слез с
лошади. - А вот это не тебе решать! - Он нагнулся, чтобы поднять матерчатый
кошелек, и быстрым движением выбил у Фелуче нож. Тот зафыркал, как хищный
кот.
Секундой позже рыжий вырвался, но не убежал.
- Честность есть честность, - сказал он с наигранным великодушием. -
Мое слово крепкое. Меня зовут Качиль, и я, рад, что мне не придется идти
туда одному.
КУБОК
В общем и целом Качиль казался безобидным мошенником. Но он
представлял для Хейвора загадку, подобно темному хаосу сгоревшего дворца.
Голова Хейвора гудела от усталости и пережитого раздражения. Злость
улетучилась, но накатила жесткая, со скрежетом зубовным, решительность. Он
тоже хотел грабить и не постеснялся бы обшарить карманы мертвецов. Он хотел
наполнить кошель Лакона, чтобы хоть немного смягчить тяжелое известие,
которое должен был доставить в Венку... не только ради матери и сестер
юноши, но и ради самого вестника. Оставить что -то себе ему не приходило в
голову. Богатство имело в его глазах что -то стесняющее.
Оно ковало свои собственные цепи. А так как пребывание в карцере было
ему знакомо, он предпочитал идти свободным. Они проникли вглубь дворца.
Качиль провел их через дыру с зазубренными краями, которая когда - то была
Воротами в наклонную штольню. Из сумерек они вступи - ли в ночь.
- Эй, рукосуй! - крикнул Фелуче. - Не думай, что ты одолеешь меня в
темноте!
- Терпение, сударь, я взял с собой огарок. Один момент!
Бледно-желтый, беспокойный свет, затанцевал на их лицах. Шелковый
занавес, черный и мягкий как воронье перо, клочьями висел перед ними.
Качиль отодвинул его в сторону, и они двинулись дальше.
Коридор опускался вниз. Хейвору казалось, что на своих плечах он
чувствует груз разрушенной цитадели, тяжелая масса земли давила на виски.
Мертвая тишина нарушалась только их шагами. Но даже их шаги звучали странно
приглушенно.
Качиль боялся тишины. Его глаза стреляли вокруг, свеча в руке дрожала.
Фелуче казался натянутым как струна арфы, вибрирующая от собственного
напряжения. Через некоторое время он прошипел:
- Это помойная крыса не знает, куда нас ведет!
- О нет, сударь. На карте стояло, что проход изгибается... И затем -
скрытая камера... - Как мы увидим ее, если она скрыта, болван? Или ты
колдовать умеешь?
В этот момент проход резко повернул и кончился голой черной стеной.
- Ха! - воскликнул Фелуче презрительно и слишком громко в мертвой
тишине - Придется мне здесь, внизу, положить конец твоей жалкой жизни.
- Что означают эти знаки на стене? - спросил Хейвор. Он видел
высеченные в камне очертания сказочных животных и незнакомые символы.
- Вход, - сказал Качиль шепотом. - Это должен быть вход.
Одну секунду. Если я не давлю здесь. И здесь...
Они услышали грубый скрежет камня о камень.
- И... вот! - Окрикнул Качиль с триумфом в голосе. Стена разделилась и
освободила темный прямоугольник. Фелуче испустил тихое проклятие. - Не так
уж был глуп маг Авиллиды!
Хейвор заметил, как выражение испуга скользнуло по лисьему лицу вора,
и тот описал в воздухе Святой Круг.
Фелуче расхохотался и пихнул Качиля вместе с его свечой через зияющее
отверстие.
- Стой! - сказал Хейвор. - А дверь останется открытой, когда мы войдем?
- Да, пока мы снова не нажмем на символы. Во всяком случае, так было
указано на карте старика... А пока все подтверждалось.
- Интересный старик... - начал Фелуче и ступил через порог.
- Отчего он сам не пришел сюда, пока маг со своим колдовским отродьем
не был где-нибудь занят?
Качиль усмехнулся, его усмешка в свете свечи казалась демонической, а
голос звучал хрипло:
- Возможно, старик и был тут. Я же говорил, что его рассудок помутился.
Именно... в этом помещении... правители вызывали силы тьмы и приносили злу
жертвоприношения.
- Удивительно, что они не укрылись здесь, когда пришло войско короля.
Хейвор, вошедший в покои последним, почувствовал, как его обхватил;
жестокий, гнилостный холод. Холод, сказал он себе, который бывает во всех
подземных помещениях. Фелуче взял свечу и поднял ее над головой.
Желтый колышущийся свет озарил камеру. Стены были сложены из камней и,
казалось помещение не содержало ничего, кроме теней. Затем, чуть заметно,
одна из теней шевельнулась. Качиль начал тихо скулить. Фелуче отпрыгнул, но
тут же разразился грубым смехом:
- Черный занавес, такой же, как снаружи! И подняв мерцавшую свечу,
подошел ближе.
- И столько усилий ради заплесневелого драного бархата!?
Фелуче рванул занавес вниз и стал глотать воздух как утопающий.
На стене за занавесом висело багряное полотно, расшитое теми же
животными и символами, что снаружи были высечены в камне... шелковые нити в
крикливых цветовых тонах, от зеленого и голубого до шафранового и
пурпурного. Ниже находился белый мраморный блок, на котором было несколько
темных пятен.
Хейвор почувствовал, что сердце его заколотилось с бешеной скоростью.
На блоке стоял кубок, величиной с трех - или четырехлетнего ребенка,
изготовленный из чистого золота.
Работа производила впечатление чуждой и древней, возможно из другого
времени или даже из другого мира. Извилистые спирали, напоминавшие
безглавых змей, вращались и пучились под чужим солнцем, а раковины и. усики
содрогались под ветром неизвестного мира. В золото были вправлены камни:
голубые сапфиры, огненные диаманты, кровавые рубины и топазы серного
пламени. Свет свечи пенился и дрожал как море вокруг кубка, вливался в
желтый огонь, ныряй в мерцающие каскады каждой грани и каждой горящей
драгоценности.
Неожиданно Качиль начал подпрыгивать:
- Что я говорил! Что я говорил!
- Целое состояние, - прошептал Фелуче. - Целое состояние для человека.
Даже для троих...
Хейвор вынул свой меч и в холоде покоев лязгнуло железо. Качиль в
ужасе повернулся.
- Сейчас ты хочешь меня убить?
- Нет, - объяснил, Хейвор, - хочу спасти твою шкуру. И твою тоже,
Фелуче, и свою собственную. - Видите Святой Круг на. рукоятке? Кладите на