Страница:
Сзади раздалось чье-то тяжелое, прерывистое дыхание, в сумеречном свете, сочащемся через щель, он увидел лицо, но не узнал Гурона, который в неимоверном усилии схватил Инока за плечи, отшвырнул вглубь схрона, затем, хрипя, заткнул последнюю амбразуру скомканным маскхалатом, а сам медленно ополз на пол, царапая податливую стену землянки растопыренными пальцами…
Голова разламывалась. Инок с трудом поднялся на ноги, все еще плохо соображая, где находится, не узнавая Штопора и Гурона, – на миг ему пригрезилось, что на земляном полу схрона распластались уродливые тела порожденных Зоной монстров, рука машинально рванулась к поясу, но вместо привычной рукояти оружия схватила пустоту…
Внезапное ощущение беззащитности потонуло в оглушительном раскате грома, над головой вздрогнули потрескавшиеся бетонные плиты, а вниз через щели в перекрытии хлынули ручейки песка.
Инок отцепился от подпирающего свод подгнившего деревянного столба, но не удержался на ногах, ударился плечом о какой-то выступ, развернулся, потеряв ориентацию в пространстве, и снова рухнул на колени, зажимая ладонями пульсирующие виски.
Воздух… Как хочется жить, но как трудно дышать…
Тоскливая мысль отдавала тленом обреченности, клаустрофобическое пространство схрона душило рассудок, сталкер жадно ловил воздух перекошенным ртом, но не мог вдохнуть.
«Наверх… Наружу…» – бился в сознании рефлекторный призыв к действию.
Инок пополз. Тьма подземелья не отпускала, липла к телу горячей испариной, он рвал ее сведенными судорогой пальцами, отбивался ногами в отчаянном порыве, пока в лицо вдруг не дохнуло терпкой ночной прохладой.
Согнувшись, хрипя и кашляя, он повалился набок.
Мир перевернулся.
Темное небо Зоны смотрело в его глаза, ураганный ветер, минуту назад валивший деревья, внезапно стих, шепот вечности струился над землей, в нем слышались миллионы невнятных голосов… и вдруг, разрывая чудовищное наваждение, ударил нестерпимо-яркий разряд молнии, снова грянул гром и хлынул проливной дождь.
Он ловил потрескавшимися губами драгоценную влагу, блаженно ощущая, как ливень хлещет по рукам, лицу, его знобило, одежда быстро промокла, но иссушающий звон, едва не уничтоживший рассудок, звучал все отдаленнее, глуше, – через минуту или две Инок, обдирая пальцы о шероховатый бетон, сумел подняться на ноги и оглядеться вокруг.
Ветер вновь ударил в лицо ураганным порывом, упругие струи дождя разметало влажной моросью, открывая действительность.
На вышках горели прожектора. Неподвижные столбы света вспарывали мрак, отдавая взгляду страшные последствия необычайно мощного выброса, ударившего в неурочный день и час, сломавшего статистику многолетних наблюдений и выведенных на их основе закономерностей.
Дождь прекратился.
Превозмогая слабость и вновь подкатившую к горлу дурноту, Инок медленно повернулся.
Метрах в десяти от него трое военных бестолково пытались подняться на ноги, постоянно оскальзываясь, словно их движениями больше не руководил разум; еще один сидел, бессмысленно, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону, словно жестяная вывеска под напором ветра…
Инок, как и любой сталкер, отлично знал: чудовищные выбросы энергии, периодически происходящие в центре Зоны, не убивают вмиг – сначала они искажают сознание, уничтожают рассудок, оставляя тем, кто не успел вовремя укрыться в надежном убежище лишь ошметья порванной личности. Обычно воздействие выброса слабело пропорционально расстоянию до эпицентра – мало кто видел и знал, что происходит в такие моменты подле Чернобыля или Припяти, но сегодня случилось нечто непоправимое.
Рубеж вымер, несмотря на копошащиеся повсюду тела.
Земля под ногами превратилась в коварную, скользкую, липкую грязь, высохшие деревья почернели, их накренило в одну сторону, некоторые выворотило с корнем, укрепления, сложенные из мешков с песком, разметало, будто тут прокатилась тугая ударная волна от близкого взрыва.
За спиной внезапно возникло движение, ледяная дрожь резанула по нервам, сталкер стремительно обернулся, выхватив нож, и… едва не всадил его по самую рукоять в грудь Штопора, появившегося из тьмы.
Не обращая внимания на Инока, который чудом успел остановить роковой удар, Штопор словно сомнамбула прошел мимо, споткнулся о поваленный ствол дерева, упал и затих. Инок метнулся к нему, перевернул на спину, схватил за ворот измазанной в грязи кожаной куртки и несколько раз встряхнул, заглядывая в полубезумные глаза.
Вдали послышался протяжный, заунывный вой.
«Оружие…»
Инок отпустил Штопора, оставив того сидеть на земле, возле поваленного дерева, еще раз огляделся, заметил в столбе прожекторного света несколько разбитых в щепу ящиков, непонятно как уцелевший стол с громоздящейся на нем аппаратурой связи, распластанные в грязи полотнища палаток, россыпь снаряженных патронами прозрачных пластиковых магазинов, и принялся подбирать автоматные рожки.
– Мне дай… – Из мрака внезапно появился Штопор. Его пошатывало, будто пьяного, но в глазах уже читалось осмысленное выражение.
– Очнулся? – Инок сунул ему собранные боеприпасы, затем метнулся к потерявшим рассудок военным.
Ему пришлось перешагнуть через распластанное в грязи, мелко подрагивающее тело, жуть опять всколыхнулась в груди, когда он встретился взглядом с пустыми, мертвыми глазами сидящего на корточках, монотонно раскачивающегося солдата, но вновь прозвучавший в отдалении леденящий душу вой заставил отбросить неуместные эмоции.
Из липкой жижи торчал приклад и часть рукоятки со встроенным коллиматорным прицелом.
Немецкая G-36!
– Держи! – Он поднял оружие, передал его Штопору. – От грязи очисть! К схрону возвращайся! Я сейчас!
Штопор промычал что-то нечленораздельное, вцепился в G-36, едва не уронив собранные магазины.
– Бегом давай! – прикрикнул на него Инок, выламывая из рук военного еще один автомат. – И посмотри, что с Гуроном!
В наступившей гнетущей тишине внезапно раздался треск помех, затем со стороны комплекса связи, оставшегося на месте штабной палатки, долетел искаженный, прерываемый шипением голос:
– База вызывает… сектор тридцать четыре…
Инок застыл, прислушиваясь.
– …пять машин… крупная банда… – Снова накатили помехи, но смысл полученной информации был вполне понятен. К этому участку периметра полным ходом приближались проблемы.
– Где Гурон?
– Внизу… Вылезать отказался. – Штопор изъяснялся с трудом, но оружие держал крепко, в глазах ветерана метался лихорадочный блеск.
– Гурон! – Инок присел на корточки.
– Чего тебе? – раздался из-под земли глухой голос.
– Выбирайся к нам. Уходить надо.
Ответа Инок не расслышал.
Внезапно поблизости сверкнула яркая вспышка, раздался оглушительный треск, и меж вяло шевелящимися телами военных возникла электра – одна из наиболее распространенных в Зоне аномалий.
Штопор лишь охнул, непроизвольно отступив на шаг.
Электра извивалась, мгновенно осатанев в жутком танце ветвящихся разрядов, человеческие тела, пронзенные аномалией, подбросило вверх; в бледном свете было отчетливо видно, как дымится камуфляж, глаза несчастных вылезают из орбит, раскрытые рты перекашивает в немом крике.
Инок обреченно зажмурился.
Появление аномалии у границ периметра означало лишь одно – сбылся самый невероятный из всех пессимистических прогнозов: Зона вновь начала расширяться.
Зона действительно расширялась.
Багрово-черные облака закручивало исполинскими воронками, давило к земле, беззвучные ветвистые молнии рвали ночь, на миг превращая ее в ослепительный день.
Рубеж ожил. Потерявшие рассудок солдаты, словно получив команду к действию, метались меж разбитых укреплений, шарахались от внезапно возникающих аномалий. Откуда-то появился офицер, разговаривавший накануне выброса с полковником Огурцовым – он медленно брел меж накрененных деревьев, пока не наткнулся на уцелевший пулемет. Некоторое время он стоял, покачиваясь, тупо глядя на исправное оружие, затем присел, монотонно, навсхлип твердя одну и ту же фразу, смысл которой невозможно было разобрать.
Вал незримой аномальной энергии выброса накрыл новые, захваченные Зоной пространства, порождая явления, способные свести с ума неподготовленного наблюдателя: языки кромешной тьмы, словно анаконды, распластавшиеся в молниеносном прыжке, гасили прожектора, и никакая сила уже не могла заставить те зажечься вновь; ограждение из колючей проволоки на секунду тускло блеснуло металлом и тут же начало темнеть, на покосившихся вышках внезапно зашелушилась краска, из-под нее проступили бурые пятна ржавчины.
– Гурон, вылезай!..
В глубине схрона послышался шорох, затем в узком отверстии лаза показались голова и плечи сталкера. Мутный взгляд Гурона скользнул по окрестностям.
Метрах в пятнадцати от укрытия, освещая позиции сметенного Зоной рубежа, потрескивала электра, легкий ветерок относил в сторону едкий дым, вдали внезапно зачастили звуки автоматной стрельбы, затем на минуту все стихло. Гурон, которому совершенно не понравилось увиденное, попытался вновь ускользнуть в спасительный мрак подземелья, но Инок ухватил его за плечи.
– Штопор, помогай!
Вместе они все же вытащили Гурона из лаза. Он сопротивлялся, активно отбиваясь, по-прежнему балансируя на зыбкой грани между миром уничтожающих разум грез и реальностью, которая недалеко ушла от воображаемых кошмаров.
– Придержи его! – Инок заметил, что взгляд товарища тускнеет, на губах выступила пена, плечи ссутулились.
– Хана… – вынес вердикт ветеран.
– Руки ему держи!
Штопор нехотя подчинился, навалившись на Гурона, пока Инок на ощупь искал во внутреннем кармане его порванной одежды единственный имевшийся у них шприц-тюбик с противошоковым препаратом.
– Все, отпускай!
Инъекция подействовала быстро: тело сталкера сначала выгнулось дугой, затем вдруг обмякло.
– Что ты ему вколол?
– Названия не знаю. Купили у ученых на Янтаре.
– Ну, а дальше-то как? Уходить надо.
– Надо – иди, – отрезал Инок.
Штопор затравленно огляделся. Все самое страшное вроде бы позади. Тихо поскуливал офицер, в сгустившейся тьме медленно передвигались смутные тени. Ветер снова усилился, напряженно потрескивала электра, где-то поблизости постанывал изъеденный коррозией металл вышки, вдалеке на проселке показался мечущийся свет фар.
– Кто-то едет.
– Вижу, – отозвался Инок. – Бандиты, – скупо добавил он. – Я слышал, как о них по связи предупреждали.
– Вот неправильный ты. – Штопор покосился на бессознательное тело Гурона. – Ладно, оставайся. Я пошел.
«Нет, ну садануло-то не по-детски», – озираясь по сторонам, подумал он.
Под выброс Штопор попадал лишь однажды, в Припяти. Тогда ему удалось выжить и сохранить рассудок. Удар был гораздо слабее сегодняшнего, да и пережидал он его глубоко под землей, в подвале одного из многоэтажных зданий бывшего города энергетиков, так, зацепило малость, однако полученных впечатлений вполне хватило, чтобы решить: «Все, хватит. Хорошего понемногу. Завязываю».
И вот он снова тут. Вопреки здравому смыслу, вопреки страху.
Продираясь через кустарник, Штопор уже не думал об Иноке и Гуроне. Своих забот хватало. Он без особых приключений отмахал почти километр, когда левее и сзади внезапно полыхнула ярчайшая вспышка, глухо, упруго ударил мощный взрыв, затем хлестнули россыпи автоматического огня.
Он все-таки остановился, посмотрев в сторону уничтоженного Зоной рубежа.
Свет фар уже не метался по проселку, возле укреплений полыхал подбитый внедорожник, а на фоне оранжево-черных, рвущихся ввысь языков пламени метались, дико подвывая, необычайно крупные силуэты чернобыльских псов.
Штопор отвернулся и ускорил шаг.
Нужно выбираться на Кордон к тайнику. Без серьезной защиты до Припяти не дойти. Тропа, которую теперь знал только он, шла по гиблым местам, огибая Радар с его Выжигателем Мозгов. Что за устройство скрыто в бункерах под бывшим комплексом загоризонтного обнаружения «Чернобыль-2», Штопор понятия не имел, да и не стремился узнать. Ему хватало свидетельств очевидцев. Любой сталкер, вне зависимости от типа защищающей его экипировки, попав под излучение таинственного генератора, не просто лишался рассудка: он превращался в зомби, либо еще хуже – становился подконтролен таинственному Монолиту.
А в Припять попасть необходимо, иначе никак. Штопор не строил иллюзий: прижали его крепко. Скрываться бесполезно. Даже тут достанут, если что.
Стрельба позади понемногу стихла.
Он взобрался на очередной холм, глянул вниз и мгновенно напрягся, отступив на шаг, машинально сдвинув вариатор темпа стрельбы в положение «автомат».
Он увидел знакомую, покрытую растрескавшимся асфальтом дорогу, контрольно-пропускной пункт, где раньше располагался блокпост военных. Дальше, километрах в пяти от КПП, в заброшенной деревне находилась своеобразная база для новичков. Все сталкеры-одиночки когда-то начинали знакомство с Зоной именно тут… Однако картина, открывшаяся взору Штопора, резко отличалась от той, что многие годы хранила его память.
Сейчас пропускной пункт представлял собой груду дымящихся руин. Крыши приземистых одноэтажных казарм провалились внутрь, языки пламени периодически вырывались из закопченных развалин, бросая на потеху порывистому ветру снопы искр.
Штопор присел.
Кто напал на блокпост?
Впрочем, какая разница? Его проблема заключалась в ином: левее разрушенных зданий, метрах в двухстах, под вросшими в землю гранитными валунами находился тайник со снаряжением.
Проклятая Зона…
Вокруг схрона плотно группировались новорожденные аномалии. Даже без бинокля Штопор различил, как в призрачном сиянии дюжины электр воздух струится холодным маревом, искажая контуры предметов. Камни и близко растущие к ним деревья как будто мерцали в ночи.
О том, что после выброса происходит перемещение очагов аномальной активности, он, конечно, знал, но легче от этого не становилось.
Сплюнув с досады, Штопор начал спускаться по склону холма, стараясь держаться подальше от превратившегося в руины блокпоста. Судьба военных его абсолютно не интересовала.
Мутантов он по старой памяти особо не опасался, Кордон в сравнении с другими пространствами Зоны считай что курорт. Здесь, кроме пары кабанов да дюжины псевдособак, по жизни ничего более крупного не водилось. Вообще в пограничных секторах в основном следовало остерегаться зверей двуногих. Давняя неприязнь Штопора к военным уходила корнями в прошлое, когда он в числе молодых сталкеров проходил суровую школу молодого бойца, горбатясь на Сидоровича – местного торговца, за бесценок скупавшего артефакты, оружие, поношенное снаряжение, – все, что тащили к нему молодые, еще неопытные сталкеры-одиночки.
С военными у Штопора отношения сразу же не сложились. Виной всему был первый, добытый им артефакт, в общем-то грошовый грави, за который у Сидоровича можно было получить от силы пачку патронов к пистолету Макарова. Он нашел его на месте исчезнувшей аномалии, как раз неподалеку от тех самых камней. Блокпост находился совсем близко, по дороге в пределах одного-двух километров ходили патрули, но по кустарниковым зарослям и по коварным, непредсказуемым в плане аномальной активности ложбинкам солдаты обычно не лазили, а тут на тебе – стоило лишь молодому сталкеру подобрать артефакт, а офицер и двое солдат уже рядом.
В общем, отобрали они у Штопора первый честно добытый хабар, да еще избили «при попытке к сопротивлению». По меркам Зоны – ничего страшного или выходящего из ряда вон, но обида осталась на многие годы, даже сейчас при взгляде на дымящиеся руины блокпоста он вновь почувствовал ее – горькую, удушливую, требующую обязательной жестокой мести.
Штопор тряхнул головой, отгоняя назойливое воспоминание.
Как подступиться к тайнику, не имея ни детектора аномалий, ни элементарного мешочка с болтами? А все Гурон с Иноком. Десять штук за какой-то липовый камуфляж содрали, глазом не моргнув, а элементарного прибора с собой не дали.
Подумав, Штопор все же свернул к разгромленному блокпосту.
Видимо, отсюда предупреждали по рации о приближении группы бандитов. Ну а кто еще мог разнести по кирпичикам несколько зданий? Только бандиты, больше некому. Сталкеры-одиночки с военными связываться бы не стали.
Он остановился, прислушиваясь.
Тихо. Только ветер подвывает.
Нервы напряжены, палец ноет на спусковом крючке, взгляд цепко следит за малейшим движением.
Вроде чисто…
Лучше бы кто-то дернулся, закричал или выстрелил на худой конец. Неопределенность хуже всего на свете. Когда идешь и не знаешь, из-за какого угла ждать проблем.
Сразу за погнутой трубой перегораживающего дорогу шлагбаума на глаза попалось первое тело. Признать, что на забрызганном кровью асфальте лежит кто-то из военных, можно было лишь с большой натяжкой, труп изуродовали вечно голодные псевдособаки. Обойдя его стороной, Штопор, хорошо знакомый с планировкой блокпоста, свернул на небольшой плац, где обычно стояла техника, и вот тут ему вольно или невольно пришлось призадуматься над случившимся.
Взрыв, разнесший КПП и повредивший два примыкающих к нему здания, произошел именно тут. На воздух взлетела машина с боеприпасами. Повсюду отчетливо виднелись отметины от пуль, закопченная, почерневшая кабина грузовика тоже оказалась изрешечена. Сначала он подумал, что весь этот бардак – лишь следствие шального разлета рвущихся боеприпасов, но, присмотревшись, понял: все намного сложнее и хуже. Куда ни глянь, выщербины на покрытых копотью стенах белеют группами, разбегаются строчками, значит, стреляли длинными очередями, в панике, навскидку, практически не целясь.
В кого? Кто так напугал солдат, что те, отстреливаясь, умудрились подорвать собственный грузовик?
Штопору вдруг расхотелось идти дальше. Он знал несколько видов исчадий Зоны, валить которых приходится именно так: пока не выпустишь половину магазина, желательно в голову, не сдохнет. Например, кровосос. Тварь быстрая, к тому же обладающая способностью к мимикрии, которую неопытные сталкеры часто именуют «частичной невидимостью». Ничего подобного. Штопору однажды пришлось пересечься на территории группировки «Свобода» с одним из яйцеголовых (так за глаза называли ученых), и в завязавшемся разговоре тот пояснил, что в результате мутаций кожные покровы кровососов обрели способность мимикрировать под любой фон окружающей среды. Множество сенсоров, расположенных по всему телу мутанта, ежесекундно снимают круговую панораму и передают данные для текстурирования кожных покровов. Оттого и создается впечатление, будто кровосос прозрачен, а сквозь его тело видны находящиеся сзади предметы. Ученый объяснял еще что-то относительно невозможности придать невидимость внутренним органам, мышцам и особенно мозгу, но Штопор его тогда не больно-то и слушал. Усвоил главное, и ладно. Перегружаться лишней информацией тоже ни к чему.
Мысли вихрем пронеслись в его голове, оставив лишь тревожное, сосущее предчувствие беды.
Думать о контролерах он себе запретил. Как говорится, не буди лихо, пусть себе спит тихо.
Заметив еще несколько разорванных на куски, обглоданных псевдособаками тел, он боком протиснулся в дверной проем, готовый открыть огонь по любой тени.
Единственное уцелевшее здание блокпоста не обмануло надежд Штопора. Здесь располагалось караульное помещение, стояла старенькая радиостанция, рядом со стулом лежал нетронутый собаками труп в камуфляже с капитанскими знаками различия. Склонившись над ним, Штопор перевернул тело офицера, чтобы расстегнуть портупею и снять кобуру с пистолетом.
Все бы ничего, вот только лицо военного было белее мела, кожа сморщилась, будто высохла.
«Кровосос…» – бухнула паническая мысль.
Он резко оглянулся, но в помещении стояла стылая, неподвижная тишина. По крайней мере, так казалось. В сумраке не двигались тени, но спину вмиг обдало ледяным потом. Одной рукой удерживая автомат, Штопор на ощупь нашел ПДА офицера и, подхватив портупею с пистолетом, бегом кинулся прочь.
У каждого сталкера есть свой предел. Та планка, выше которой не прыгнуть. Многие погибают, так и не узнав, на что они способны, иные напротив, быстро и болезненно осознают уровень собственных возможностей и не углубляются далеко в Зону. Штопор знал немало нормальных с виду парней, кто не ходил дальше Свалки или никогда не совал свой нос на Дикие Территории, не бывал в районе озера Янтарь или в Темной Долине. О Радаре, Припяти и Саркофаге Четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС и говорить нечего. Те территории плотно закрыты непроходимым излучениям Выжигателя и тщательно блокированы монолитовцами.
Мысли не мешали Штопору уносить ноги.
Уж лучше аномалии, чем одно из жутких исчадий Зоны. О том, что кровососов может оказаться несколько, Штопор даже не подумал.
Выскочив из караульного помещения, он включил трофейный ПДА и бросился на тусклый свет потрескивающих невдалеке электр.
С детектором аномалий жить стало немного веселее. Прибор попискивал, пока что не переходя на суматошный визг, расположение электр просматривалось хорошо, а вот змеящийся между ними воздух здорово напрягал. Визуально прохода к камням не существовало вообще, однако на дисплее ПДА пятна аномальной активности располагались вовсе не так плотно: между ними пролегала узкая, коварная, извилистая тропа, пройти по которой мог разве что акробат или человек с железными нервами.
Штопор акробатикой не увлекался, да и нервишки в последнее время пошаливали.
Как же добраться до тайника?
На здравую мысль его натолкнул вид нескольких близко растущих деревьев, накрененных бушевавшим недавно ураганом. Крона одного из них склонялась над заветным нагромождением валунов. Ни одна аномалия на покачивание веток деревьев не реагировала.
«Рискну», – решил Штопор.
Забросив оружие за спину, он застегнул портупею с кобурой поверх измазанной грязью, порванной в нескольких местах куртки и начал осторожно взбираться по накрененному стволу дерева.
Ветки сильно мешали продвижению, само дерево скрипело и покачивалось, если его вдруг выворотит с корнем, то жить останется пару секунд, не больше.
На полпути, взглянув вниз, Штопор с замиранием сердца обнаружил, что под ним взвилась аномалия трамплин. По бокам темнели два характерных пятна, выдавая присутствие воронок. Эти аномалии имели гравитационную природу, но обладали разными свойствами и способами воздействия на жертву. Трамплин разряжался кольцевыми волнами, нанося гравитационные удары в плоскости, на высоте полуметра от земли, – не опасно, учитывая, что Штопор находился достаточно высоко над ним, а вот если пойдет цепная реакция и вдруг активизируются воронки, беды не миновать, они затягивают внутрь и с неимоверной силой прессуют все предметы, находящиеся в радиусе десяти метров.
Штопор никогда не задумывался, действуют ли эти аномалии в вертикальной плоскости. Карусель – да, а вот воронки – неизвестно. И стать горе-экспериментатором ему вовсе не улыбалось.
Он почти не дышал, перелезая через очередной толстенный сук, а когда вниз посыпались сухие веточки и, медленно кружа, полетели листья, – рванулся, что было сил.
Как оказалось, вовремя. Штопор почувствовал, как дерево охватила дрожь, и, продравшись сквозь крону, даже не прыгнул, а просто рухнул на заветные камни.
Сзади началось светопреставление.
Веточки, потревожившие одну из воронок, разрядили аномалию: ствол дерева вдруг начал с треском изгибаться, клонясь к земле, потом переломился; в свете беснующихся под самыми камнями электр было отчетливо видно, как древесину ломает и плющит, сворачивая в плотно спрессованный продолговатый брикет.
Штопор, сытый впечатлениями, отполз к центру скопления каменных глыб.
Вот и заветное углубление. Он лег на камни, просунул руку в щель и сразу же наткнулся на лямку увесистого рюкзака.
Ну, хоть тут повезло. Он вытащил припрятанное два года назад добро, зная, что если рюкзак до сих пор лежит на месте, то все его содержимое в сохранности. Прежде чем прятать, он заботливо упаковал все в непроницаемые для влаги пакеты, а оружие для надежности обернул промасленной ветошью.
Открыв рюкзак, он начал осмотр.
Разобранный автомат Калашникова, триста патронов к нему, снаряженные в магазины, добротная обувь, комбинезон сталкера, усиленный вставками из кевлара, личный ПДА, пара гранат «Ф-1», мешочек с болтами, но главное… Он коснулся миниатюрного кейса, выполненного из ударо– и жаростойкого пластика, но открывать не стал, сунул обратно в заметно похудевший рюкзак.
* * *
Сознание вернулось тугой вспышкой боли.Голова разламывалась. Инок с трудом поднялся на ноги, все еще плохо соображая, где находится, не узнавая Штопора и Гурона, – на миг ему пригрезилось, что на земляном полу схрона распластались уродливые тела порожденных Зоной монстров, рука машинально рванулась к поясу, но вместо привычной рукояти оружия схватила пустоту…
Внезапное ощущение беззащитности потонуло в оглушительном раскате грома, над головой вздрогнули потрескавшиеся бетонные плиты, а вниз через щели в перекрытии хлынули ручейки песка.
Инок отцепился от подпирающего свод подгнившего деревянного столба, но не удержался на ногах, ударился плечом о какой-то выступ, развернулся, потеряв ориентацию в пространстве, и снова рухнул на колени, зажимая ладонями пульсирующие виски.
Воздух… Как хочется жить, но как трудно дышать…
Тоскливая мысль отдавала тленом обреченности, клаустрофобическое пространство схрона душило рассудок, сталкер жадно ловил воздух перекошенным ртом, но не мог вдохнуть.
«Наверх… Наружу…» – бился в сознании рефлекторный призыв к действию.
Инок пополз. Тьма подземелья не отпускала, липла к телу горячей испариной, он рвал ее сведенными судорогой пальцами, отбивался ногами в отчаянном порыве, пока в лицо вдруг не дохнуло терпкой ночной прохладой.
Согнувшись, хрипя и кашляя, он повалился набок.
Мир перевернулся.
Темное небо Зоны смотрело в его глаза, ураганный ветер, минуту назад валивший деревья, внезапно стих, шепот вечности струился над землей, в нем слышались миллионы невнятных голосов… и вдруг, разрывая чудовищное наваждение, ударил нестерпимо-яркий разряд молнии, снова грянул гром и хлынул проливной дождь.
Он ловил потрескавшимися губами драгоценную влагу, блаженно ощущая, как ливень хлещет по рукам, лицу, его знобило, одежда быстро промокла, но иссушающий звон, едва не уничтоживший рассудок, звучал все отдаленнее, глуше, – через минуту или две Инок, обдирая пальцы о шероховатый бетон, сумел подняться на ноги и оглядеться вокруг.
Ветер вновь ударил в лицо ураганным порывом, упругие струи дождя разметало влажной моросью, открывая действительность.
На вышках горели прожектора. Неподвижные столбы света вспарывали мрак, отдавая взгляду страшные последствия необычайно мощного выброса, ударившего в неурочный день и час, сломавшего статистику многолетних наблюдений и выведенных на их основе закономерностей.
Дождь прекратился.
Превозмогая слабость и вновь подкатившую к горлу дурноту, Инок медленно повернулся.
Метрах в десяти от него трое военных бестолково пытались подняться на ноги, постоянно оскальзываясь, словно их движениями больше не руководил разум; еще один сидел, бессмысленно, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону, словно жестяная вывеска под напором ветра…
Инок, как и любой сталкер, отлично знал: чудовищные выбросы энергии, периодически происходящие в центре Зоны, не убивают вмиг – сначала они искажают сознание, уничтожают рассудок, оставляя тем, кто не успел вовремя укрыться в надежном убежище лишь ошметья порванной личности. Обычно воздействие выброса слабело пропорционально расстоянию до эпицентра – мало кто видел и знал, что происходит в такие моменты подле Чернобыля или Припяти, но сегодня случилось нечто непоправимое.
Рубеж вымер, несмотря на копошащиеся повсюду тела.
Земля под ногами превратилась в коварную, скользкую, липкую грязь, высохшие деревья почернели, их накренило в одну сторону, некоторые выворотило с корнем, укрепления, сложенные из мешков с песком, разметало, будто тут прокатилась тугая ударная волна от близкого взрыва.
За спиной внезапно возникло движение, ледяная дрожь резанула по нервам, сталкер стремительно обернулся, выхватив нож, и… едва не всадил его по самую рукоять в грудь Штопора, появившегося из тьмы.
Не обращая внимания на Инока, который чудом успел остановить роковой удар, Штопор словно сомнамбула прошел мимо, споткнулся о поваленный ствол дерева, упал и затих. Инок метнулся к нему, перевернул на спину, схватил за ворот измазанной в грязи кожаной куртки и несколько раз встряхнул, заглядывая в полубезумные глаза.
Вдали послышался протяжный, заунывный вой.
«Оружие…»
Инок отпустил Штопора, оставив того сидеть на земле, возле поваленного дерева, еще раз огляделся, заметил в столбе прожекторного света несколько разбитых в щепу ящиков, непонятно как уцелевший стол с громоздящейся на нем аппаратурой связи, распластанные в грязи полотнища палаток, россыпь снаряженных патронами прозрачных пластиковых магазинов, и принялся подбирать автоматные рожки.
– Мне дай… – Из мрака внезапно появился Штопор. Его пошатывало, будто пьяного, но в глазах уже читалось осмысленное выражение.
– Очнулся? – Инок сунул ему собранные боеприпасы, затем метнулся к потерявшим рассудок военным.
Ему пришлось перешагнуть через распластанное в грязи, мелко подрагивающее тело, жуть опять всколыхнулась в груди, когда он встретился взглядом с пустыми, мертвыми глазами сидящего на корточках, монотонно раскачивающегося солдата, но вновь прозвучавший в отдалении леденящий душу вой заставил отбросить неуместные эмоции.
Из липкой жижи торчал приклад и часть рукоятки со встроенным коллиматорным прицелом.
Немецкая G-36!
– Держи! – Он поднял оружие, передал его Штопору. – От грязи очисть! К схрону возвращайся! Я сейчас!
Штопор промычал что-то нечленораздельное, вцепился в G-36, едва не уронив собранные магазины.
– Бегом давай! – прикрикнул на него Инок, выламывая из рук военного еще один автомат. – И посмотри, что с Гуроном!
В наступившей гнетущей тишине внезапно раздался треск помех, затем со стороны комплекса связи, оставшегося на месте штабной палатки, долетел искаженный, прерываемый шипением голос:
– База вызывает… сектор тридцать четыре…
Инок застыл, прислушиваясь.
– …пять машин… крупная банда… – Снова накатили помехи, но смысл полученной информации был вполне понятен. К этому участку периметра полным ходом приближались проблемы.
* * *
Через минуту, отыскав еще один автомат, Инок вернулся к бетонным плитам.– Где Гурон?
– Внизу… Вылезать отказался. – Штопор изъяснялся с трудом, но оружие держал крепко, в глазах ветерана метался лихорадочный блеск.
– Гурон! – Инок присел на корточки.
– Чего тебе? – раздался из-под земли глухой голос.
– Выбирайся к нам. Уходить надо.
Ответа Инок не расслышал.
Внезапно поблизости сверкнула яркая вспышка, раздался оглушительный треск, и меж вяло шевелящимися телами военных возникла электра – одна из наиболее распространенных в Зоне аномалий.
Штопор лишь охнул, непроизвольно отступив на шаг.
Электра извивалась, мгновенно осатанев в жутком танце ветвящихся разрядов, человеческие тела, пронзенные аномалией, подбросило вверх; в бледном свете было отчетливо видно, как дымится камуфляж, глаза несчастных вылезают из орбит, раскрытые рты перекашивает в немом крике.
Инок обреченно зажмурился.
Появление аномалии у границ периметра означало лишь одно – сбылся самый невероятный из всех пессимистических прогнозов: Зона вновь начала расширяться.
Зона действительно расширялась.
Багрово-черные облака закручивало исполинскими воронками, давило к земле, беззвучные ветвистые молнии рвали ночь, на миг превращая ее в ослепительный день.
Рубеж ожил. Потерявшие рассудок солдаты, словно получив команду к действию, метались меж разбитых укреплений, шарахались от внезапно возникающих аномалий. Откуда-то появился офицер, разговаривавший накануне выброса с полковником Огурцовым – он медленно брел меж накрененных деревьев, пока не наткнулся на уцелевший пулемет. Некоторое время он стоял, покачиваясь, тупо глядя на исправное оружие, затем присел, монотонно, навсхлип твердя одну и ту же фразу, смысл которой невозможно было разобрать.
Вал незримой аномальной энергии выброса накрыл новые, захваченные Зоной пространства, порождая явления, способные свести с ума неподготовленного наблюдателя: языки кромешной тьмы, словно анаконды, распластавшиеся в молниеносном прыжке, гасили прожектора, и никакая сила уже не могла заставить те зажечься вновь; ограждение из колючей проволоки на секунду тускло блеснуло металлом и тут же начало темнеть, на покосившихся вышках внезапно зашелушилась краска, из-под нее проступили бурые пятна ржавчины.
– Гурон, вылезай!..
В глубине схрона послышался шорох, затем в узком отверстии лаза показались голова и плечи сталкера. Мутный взгляд Гурона скользнул по окрестностям.
Метрах в пятнадцати от укрытия, освещая позиции сметенного Зоной рубежа, потрескивала электра, легкий ветерок относил в сторону едкий дым, вдали внезапно зачастили звуки автоматной стрельбы, затем на минуту все стихло. Гурон, которому совершенно не понравилось увиденное, попытался вновь ускользнуть в спасительный мрак подземелья, но Инок ухватил его за плечи.
– Штопор, помогай!
Вместе они все же вытащили Гурона из лаза. Он сопротивлялся, активно отбиваясь, по-прежнему балансируя на зыбкой грани между миром уничтожающих разум грез и реальностью, которая недалеко ушла от воображаемых кошмаров.
– Придержи его! – Инок заметил, что взгляд товарища тускнеет, на губах выступила пена, плечи ссутулились.
– Хана… – вынес вердикт ветеран.
– Руки ему держи!
Штопор нехотя подчинился, навалившись на Гурона, пока Инок на ощупь искал во внутреннем кармане его порванной одежды единственный имевшийся у них шприц-тюбик с противошоковым препаратом.
– Все, отпускай!
Инъекция подействовала быстро: тело сталкера сначала выгнулось дугой, затем вдруг обмякло.
– Что ты ему вколол?
– Названия не знаю. Купили у ученых на Янтаре.
– Ну, а дальше-то как? Уходить надо.
– Надо – иди, – отрезал Инок.
Штопор затравленно огляделся. Все самое страшное вроде бы позади. Тихо поскуливал офицер, в сгустившейся тьме медленно передвигались смутные тени. Ветер снова усилился, напряженно потрескивала электра, где-то поблизости постанывал изъеденный коррозией металл вышки, вдалеке на проселке показался мечущийся свет фар.
– Кто-то едет.
– Вижу, – отозвался Инок. – Бандиты, – скупо добавил он. – Я слышал, как о них по связи предупреждали.
– Вот неправильный ты. – Штопор покосился на бессознательное тело Гурона. – Ладно, оставайся. Я пошел.
* * *
Штопор скрылся в темноте. Немецкая штурмовая винтовка, два запасных магазина в карманах куртки – негусто, но на первый случай сойдет. Угрызения совести его не мучили. У сталкера ее попросту нет. Здесь Зона, и каждый выживает, как может. Без вариантов. Альтруизм Инока – чистое самоубийство. Гурона не спасет, а сам загнется. Бандиты мимо рубежа не проскочат. Они ведь не из любопытства из своих нор вылезли. Им сегодняшняя ночь – что манна небесная. Шакалам поживы хватит. Добьют вояк, оружие соберут, экипировку.«Нет, ну садануло-то не по-детски», – озираясь по сторонам, подумал он.
Под выброс Штопор попадал лишь однажды, в Припяти. Тогда ему удалось выжить и сохранить рассудок. Удар был гораздо слабее сегодняшнего, да и пережидал он его глубоко под землей, в подвале одного из многоэтажных зданий бывшего города энергетиков, так, зацепило малость, однако полученных впечатлений вполне хватило, чтобы решить: «Все, хватит. Хорошего понемногу. Завязываю».
И вот он снова тут. Вопреки здравому смыслу, вопреки страху.
Продираясь через кустарник, Штопор уже не думал об Иноке и Гуроне. Своих забот хватало. Он без особых приключений отмахал почти километр, когда левее и сзади внезапно полыхнула ярчайшая вспышка, глухо, упруго ударил мощный взрыв, затем хлестнули россыпи автоматического огня.
Он все-таки остановился, посмотрев в сторону уничтоженного Зоной рубежа.
Свет фар уже не метался по проселку, возле укреплений полыхал подбитый внедорожник, а на фоне оранжево-черных, рвущихся ввысь языков пламени метались, дико подвывая, необычайно крупные силуэты чернобыльских псов.
Штопор отвернулся и ускорил шаг.
Нужно выбираться на Кордон к тайнику. Без серьезной защиты до Припяти не дойти. Тропа, которую теперь знал только он, шла по гиблым местам, огибая Радар с его Выжигателем Мозгов. Что за устройство скрыто в бункерах под бывшим комплексом загоризонтного обнаружения «Чернобыль-2», Штопор понятия не имел, да и не стремился узнать. Ему хватало свидетельств очевидцев. Любой сталкер, вне зависимости от типа защищающей его экипировки, попав под излучение таинственного генератора, не просто лишался рассудка: он превращался в зомби, либо еще хуже – становился подконтролен таинственному Монолиту.
А в Припять попасть необходимо, иначе никак. Штопор не строил иллюзий: прижали его крепко. Скрываться бесполезно. Даже тут достанут, если что.
Стрельба позади понемногу стихла.
Он взобрался на очередной холм, глянул вниз и мгновенно напрягся, отступив на шаг, машинально сдвинув вариатор темпа стрельбы в положение «автомат».
Он увидел знакомую, покрытую растрескавшимся асфальтом дорогу, контрольно-пропускной пункт, где раньше располагался блокпост военных. Дальше, километрах в пяти от КПП, в заброшенной деревне находилась своеобразная база для новичков. Все сталкеры-одиночки когда-то начинали знакомство с Зоной именно тут… Однако картина, открывшаяся взору Штопора, резко отличалась от той, что многие годы хранила его память.
Сейчас пропускной пункт представлял собой груду дымящихся руин. Крыши приземистых одноэтажных казарм провалились внутрь, языки пламени периодически вырывались из закопченных развалин, бросая на потеху порывистому ветру снопы искр.
Штопор присел.
Кто напал на блокпост?
Впрочем, какая разница? Его проблема заключалась в ином: левее разрушенных зданий, метрах в двухстах, под вросшими в землю гранитными валунами находился тайник со снаряжением.
Проклятая Зона…
Вокруг схрона плотно группировались новорожденные аномалии. Даже без бинокля Штопор различил, как в призрачном сиянии дюжины электр воздух струится холодным маревом, искажая контуры предметов. Камни и близко растущие к ним деревья как будто мерцали в ночи.
О том, что после выброса происходит перемещение очагов аномальной активности, он, конечно, знал, но легче от этого не становилось.
Сплюнув с досады, Штопор начал спускаться по склону холма, стараясь держаться подальше от превратившегося в руины блокпоста. Судьба военных его абсолютно не интересовала.
Мутантов он по старой памяти особо не опасался, Кордон в сравнении с другими пространствами Зоны считай что курорт. Здесь, кроме пары кабанов да дюжины псевдособак, по жизни ничего более крупного не водилось. Вообще в пограничных секторах в основном следовало остерегаться зверей двуногих. Давняя неприязнь Штопора к военным уходила корнями в прошлое, когда он в числе молодых сталкеров проходил суровую школу молодого бойца, горбатясь на Сидоровича – местного торговца, за бесценок скупавшего артефакты, оружие, поношенное снаряжение, – все, что тащили к нему молодые, еще неопытные сталкеры-одиночки.
С военными у Штопора отношения сразу же не сложились. Виной всему был первый, добытый им артефакт, в общем-то грошовый грави, за который у Сидоровича можно было получить от силы пачку патронов к пистолету Макарова. Он нашел его на месте исчезнувшей аномалии, как раз неподалеку от тех самых камней. Блокпост находился совсем близко, по дороге в пределах одного-двух километров ходили патрули, но по кустарниковым зарослям и по коварным, непредсказуемым в плане аномальной активности ложбинкам солдаты обычно не лазили, а тут на тебе – стоило лишь молодому сталкеру подобрать артефакт, а офицер и двое солдат уже рядом.
В общем, отобрали они у Штопора первый честно добытый хабар, да еще избили «при попытке к сопротивлению». По меркам Зоны – ничего страшного или выходящего из ряда вон, но обида осталась на многие годы, даже сейчас при взгляде на дымящиеся руины блокпоста он вновь почувствовал ее – горькую, удушливую, требующую обязательной жестокой мести.
Штопор тряхнул головой, отгоняя назойливое воспоминание.
Как подступиться к тайнику, не имея ни детектора аномалий, ни элементарного мешочка с болтами? А все Гурон с Иноком. Десять штук за какой-то липовый камуфляж содрали, глазом не моргнув, а элементарного прибора с собой не дали.
Подумав, Штопор все же свернул к разгромленному блокпосту.
Видимо, отсюда предупреждали по рации о приближении группы бандитов. Ну а кто еще мог разнести по кирпичикам несколько зданий? Только бандиты, больше некому. Сталкеры-одиночки с военными связываться бы не стали.
Он остановился, прислушиваясь.
Тихо. Только ветер подвывает.
Нервы напряжены, палец ноет на спусковом крючке, взгляд цепко следит за малейшим движением.
Вроде чисто…
Лучше бы кто-то дернулся, закричал или выстрелил на худой конец. Неопределенность хуже всего на свете. Когда идешь и не знаешь, из-за какого угла ждать проблем.
Сразу за погнутой трубой перегораживающего дорогу шлагбаума на глаза попалось первое тело. Признать, что на забрызганном кровью асфальте лежит кто-то из военных, можно было лишь с большой натяжкой, труп изуродовали вечно голодные псевдособаки. Обойдя его стороной, Штопор, хорошо знакомый с планировкой блокпоста, свернул на небольшой плац, где обычно стояла техника, и вот тут ему вольно или невольно пришлось призадуматься над случившимся.
Взрыв, разнесший КПП и повредивший два примыкающих к нему здания, произошел именно тут. На воздух взлетела машина с боеприпасами. Повсюду отчетливо виднелись отметины от пуль, закопченная, почерневшая кабина грузовика тоже оказалась изрешечена. Сначала он подумал, что весь этот бардак – лишь следствие шального разлета рвущихся боеприпасов, но, присмотревшись, понял: все намного сложнее и хуже. Куда ни глянь, выщербины на покрытых копотью стенах белеют группами, разбегаются строчками, значит, стреляли длинными очередями, в панике, навскидку, практически не целясь.
В кого? Кто так напугал солдат, что те, отстреливаясь, умудрились подорвать собственный грузовик?
Штопору вдруг расхотелось идти дальше. Он знал несколько видов исчадий Зоны, валить которых приходится именно так: пока не выпустишь половину магазина, желательно в голову, не сдохнет. Например, кровосос. Тварь быстрая, к тому же обладающая способностью к мимикрии, которую неопытные сталкеры часто именуют «частичной невидимостью». Ничего подобного. Штопору однажды пришлось пересечься на территории группировки «Свобода» с одним из яйцеголовых (так за глаза называли ученых), и в завязавшемся разговоре тот пояснил, что в результате мутаций кожные покровы кровососов обрели способность мимикрировать под любой фон окружающей среды. Множество сенсоров, расположенных по всему телу мутанта, ежесекундно снимают круговую панораму и передают данные для текстурирования кожных покровов. Оттого и создается впечатление, будто кровосос прозрачен, а сквозь его тело видны находящиеся сзади предметы. Ученый объяснял еще что-то относительно невозможности придать невидимость внутренним органам, мышцам и особенно мозгу, но Штопор его тогда не больно-то и слушал. Усвоил главное, и ладно. Перегружаться лишней информацией тоже ни к чему.
Мысли вихрем пронеслись в его голове, оставив лишь тревожное, сосущее предчувствие беды.
Думать о контролерах он себе запретил. Как говорится, не буди лихо, пусть себе спит тихо.
Заметив еще несколько разорванных на куски, обглоданных псевдособаками тел, он боком протиснулся в дверной проем, готовый открыть огонь по любой тени.
Единственное уцелевшее здание блокпоста не обмануло надежд Штопора. Здесь располагалось караульное помещение, стояла старенькая радиостанция, рядом со стулом лежал нетронутый собаками труп в камуфляже с капитанскими знаками различия. Склонившись над ним, Штопор перевернул тело офицера, чтобы расстегнуть портупею и снять кобуру с пистолетом.
Все бы ничего, вот только лицо военного было белее мела, кожа сморщилась, будто высохла.
«Кровосос…» – бухнула паническая мысль.
Он резко оглянулся, но в помещении стояла стылая, неподвижная тишина. По крайней мере, так казалось. В сумраке не двигались тени, но спину вмиг обдало ледяным потом. Одной рукой удерживая автомат, Штопор на ощупь нашел ПДА офицера и, подхватив портупею с пистолетом, бегом кинулся прочь.
У каждого сталкера есть свой предел. Та планка, выше которой не прыгнуть. Многие погибают, так и не узнав, на что они способны, иные напротив, быстро и болезненно осознают уровень собственных возможностей и не углубляются далеко в Зону. Штопор знал немало нормальных с виду парней, кто не ходил дальше Свалки или никогда не совал свой нос на Дикие Территории, не бывал в районе озера Янтарь или в Темной Долине. О Радаре, Припяти и Саркофаге Четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС и говорить нечего. Те территории плотно закрыты непроходимым излучениям Выжигателя и тщательно блокированы монолитовцами.
Мысли не мешали Штопору уносить ноги.
Уж лучше аномалии, чем одно из жутких исчадий Зоны. О том, что кровососов может оказаться несколько, Штопор даже не подумал.
Выскочив из караульного помещения, он включил трофейный ПДА и бросился на тусклый свет потрескивающих невдалеке электр.
С детектором аномалий жить стало немного веселее. Прибор попискивал, пока что не переходя на суматошный визг, расположение электр просматривалось хорошо, а вот змеящийся между ними воздух здорово напрягал. Визуально прохода к камням не существовало вообще, однако на дисплее ПДА пятна аномальной активности располагались вовсе не так плотно: между ними пролегала узкая, коварная, извилистая тропа, пройти по которой мог разве что акробат или человек с железными нервами.
Штопор акробатикой не увлекался, да и нервишки в последнее время пошаливали.
Как же добраться до тайника?
На здравую мысль его натолкнул вид нескольких близко растущих деревьев, накрененных бушевавшим недавно ураганом. Крона одного из них склонялась над заветным нагромождением валунов. Ни одна аномалия на покачивание веток деревьев не реагировала.
«Рискну», – решил Штопор.
Забросив оружие за спину, он застегнул портупею с кобурой поверх измазанной грязью, порванной в нескольких местах куртки и начал осторожно взбираться по накрененному стволу дерева.
Ветки сильно мешали продвижению, само дерево скрипело и покачивалось, если его вдруг выворотит с корнем, то жить останется пару секунд, не больше.
На полпути, взглянув вниз, Штопор с замиранием сердца обнаружил, что под ним взвилась аномалия трамплин. По бокам темнели два характерных пятна, выдавая присутствие воронок. Эти аномалии имели гравитационную природу, но обладали разными свойствами и способами воздействия на жертву. Трамплин разряжался кольцевыми волнами, нанося гравитационные удары в плоскости, на высоте полуметра от земли, – не опасно, учитывая, что Штопор находился достаточно высоко над ним, а вот если пойдет цепная реакция и вдруг активизируются воронки, беды не миновать, они затягивают внутрь и с неимоверной силой прессуют все предметы, находящиеся в радиусе десяти метров.
Штопор никогда не задумывался, действуют ли эти аномалии в вертикальной плоскости. Карусель – да, а вот воронки – неизвестно. И стать горе-экспериментатором ему вовсе не улыбалось.
Он почти не дышал, перелезая через очередной толстенный сук, а когда вниз посыпались сухие веточки и, медленно кружа, полетели листья, – рванулся, что было сил.
Как оказалось, вовремя. Штопор почувствовал, как дерево охватила дрожь, и, продравшись сквозь крону, даже не прыгнул, а просто рухнул на заветные камни.
Сзади началось светопреставление.
Веточки, потревожившие одну из воронок, разрядили аномалию: ствол дерева вдруг начал с треском изгибаться, клонясь к земле, потом переломился; в свете беснующихся под самыми камнями электр было отчетливо видно, как древесину ломает и плющит, сворачивая в плотно спрессованный продолговатый брикет.
Штопор, сытый впечатлениями, отполз к центру скопления каменных глыб.
Вот и заветное углубление. Он лег на камни, просунул руку в щель и сразу же наткнулся на лямку увесистого рюкзака.
Ну, хоть тут повезло. Он вытащил припрятанное два года назад добро, зная, что если рюкзак до сих пор лежит на месте, то все его содержимое в сохранности. Прежде чем прятать, он заботливо упаковал все в непроницаемые для влаги пакеты, а оружие для надежности обернул промасленной ветошью.
Открыв рюкзак, он начал осмотр.
Разобранный автомат Калашникова, триста патронов к нему, снаряженные в магазины, добротная обувь, комбинезон сталкера, усиленный вставками из кевлара, личный ПДА, пара гранат «Ф-1», мешочек с болтами, но главное… Он коснулся миниатюрного кейса, выполненного из ударо– и жаростойкого пластика, но открывать не стал, сунул обратно в заметно похудевший рюкзак.