Страница:
– Так лето ж, сынок. Усе на дачах, – бойко отрапортовала ведьма, будто была готова именно к такому вопросу. Десять против одного, она шустрила под дядькой.
– И то правда, – согласно кивнул Сергей и через унылый двор вышел на нешумную улицу. Разве что где-то далеко кто-то вдрыск упившийся орал песню про морячку. Но как только замылился с глаз старухи, отправился никак не в магазин – двинул огородами вокруг дома.
Легко углядел свое заветное малиновое окошко на втором этаже. Легко забрался по водосточной трубе (надо будет подпилить против незваных гостей) на второй этаж и снова оказался в квартире.
Опасаясь наделать шороха, на цирлах двинулся в заднюю комнату. Но кое-что вспомнил, вернулся и запер наглухо окошко.
Понтовый чемодан желтой кожи Сергей перенес во вторую комнату и поставил так, чтобы был заметен еще с порога входной двери.
Долго ждать не пришлось, видно, в этом драном городишке все спешат жить. Сухо щелкнул ключ в замочной скважине. Заскрипела входная дверь. Раздались приближающиеся шаги. И в дверной проем за чемоданом протянулась жадная рука. Что это рука «дядьки Макара», Шрам мог зуб дать, потому как тыльную сторону ладони украшала наколочка. Цапля, поймавшая лягушку. Наколка редчайшая. Не на всякой зоне знают ее тайный смысл.
И именно эта картинка в первую очередь, еще на вокзале, заставила Сергея радостно напрячься, когда «дядька» предложил недорого поселить в приличную хату.
Ждать, что будет дальше, не имело понта, и Шрамов за протянутую клешню вдернул «дядьку Макара» в заднюю комнату.
– И снова здоровеньки булы! – в двусмысленной улыбке ощерил пасть Шрам, – Шо, диду, не спыться?
– Да я шо? Я ничего такого! – стал ловко лепить горбатого застуканный кидало, – Я згадав, шо еще один ключ от хаты имеется. Ось и принес. Та бачу, що чемодан посэрэд хаты забулы. Я хотив его под стеночку подвынуты...
– А что старый, часто ли ты в этих стенах заезжих фраеров бомбил?
– Не розумию. Чудные якись слова, николы таких не чув. Я тоби ось какую байку раскажу. Было цэ в центре Виршей на улице Славы два рокы тому. Ранняя весна наробыла лужи на проезжей части. Стоит народ сплошной стеной на автобусной остановке. Подъезжает автобус. Тилькы между тротуаром и автобусом образуется зазор метра четыре, который заполнен дуже грязной водой. Люди на остановке не спешат к автобусу: кому охота стоять в луже. Чекають, пока прибывшие пассажиры покинут борт судна. Ось открывается дверь, и якыйсь хлопец решает перейти лужу на пяточках. Робыть элегантный шаг и уходит в пучину с головой... То есть: бульк и нема. Только круги по воде, да и те без пузырьков...
Народ на остановке лякаеться и вже не хочет никуда ехать. С утопленника внимание переносится на тётку, яка повынна была выходить следующей. Тетка упирается. Черствые попутчики кричат и пихаются – они не бачылы, що случилось с первым пассажиром. В это время выныривает, отфыркиваясь, первопроходец. Совершенно нормально становится на пяточки и идёт себе по воде. Видно, что с человеком всё хорошо, только мокрый он и матерится страшенно. Люди на остановке расступаются, пропуская воскресшего. Жинка, заинтесесовавшись возвращением утопленника, ослабляет хватку и получает от пассажиров мощного объединённого пендаля. Дамочка плюхается в водоём, создавая кучу брызг.
А через якыхось десять хвылын приезжает Горводоканал и ставит решетку ливневой канализации на место...
– От таких телег всей камерой рыдают. Ладно, старый, стопори на балалайке мудохаться, – Сергей кивнул подбородком на тишком появившийся в левой руке «дядьки» ножик, дескать, не слепой, ситуацию контролирую, и лучше бы ты, старый пердун, перо убрал по хорошему, – На какой зоне пайку нюхал?
– Та хиба все запомнишь? – по инерции вякнул старый и в сердцах швырнул финку на пол. Та встряла и затряслась юлой, – Ось какой ты умный! – поникли плечи дядьки, – Все бачишь, хай тоби грэць! Та я тэж зразу подумав, що ты дуже нэ проста птыця!
– А какого жбана на чемодан тогда рыпнулся?
– Так йисты ж хочется!
– Ну что ж, дядька Макар – Сергей извлек из кармана еще одну купюру, – Дуй за закусью и за тем, что перед закусью принимать полагается. И каргу свою с шухера к столу пригласи. А то, как вертухай срочной службы, голодными беньками зыркает.
Дядька поскреб темя и подчиненно двинул на выход.
– И слышь, – Шрам начал разминать себе шею вроде массажа, – Дружкам-приятелям молчи про меня.
– Да нэма в этом задрыпанном городке дружков-приятелей, – грустно вздохнул дядька, – Одна борзая шпана без понятий!
Именно такую цаплю Шрам и высматривал на вокзальчике. Хоть такой поеденный мрлью вор в подручных – уже дело.
– А хачиков на рынке много?
– Я тебе ось какую прытчу про черных розповим. Туточки на улице Ленина робыть автосалон «Три товарища». Взялы туда продавцом дивчину Настю. Дуже гарну. Тильки в марках машин её так и не научили розумиты. И ось в салон вошло лицо кавказской национальности и сказало: «Дэвушк, я пассат хачу», Настя поняла эти слова трошечки не так, що человек хоче купить машину «Фольксваген – пассат». То есть зовсим по другому. Дивчина вздрогнула и переспросила: «Що-що вы бажаете?». «Пассат сичас хачу,» – повторил кавказец и похлопал себя спереди по карману штанов, намекая, що гроши при нём. Настя поняла – хлопцу так невтерпёж, что он готов справить малую нужду прямэнько посреди салона. «Туточки нельзя». «Пачэму нэлзя?» – удивился кавказец. «Там можно» – Настя швыдко замахала на дверь с буквами «WC» в дальнем конце салона. Лицо кавказской национальности узнало знакомую букву W, украшающую радиатор машины, первую часть названия которой он никак не мог згадать, и не торопливо направилось к двери. «Пассат хачу» – распахнув дверь и побачив сидевшую за столиком пожилую жинку, произнес кавказец. «Можно» – тоже вполне определённо поняв его, разрешила тётя Шура и заломила цену: «Десять.»...
– Дядька Макар, – заржал Шрам, наконец черная тоска отпустила до следующего срока, – Ты мне эту байку потом дотравишь. Я так врубаюсь, у вас здесь магазины рано закрываются. Да и в темень пожилым людям разгуливать рпасно, шпане все твои наколки – китайская грамота. Без хавки останемся!
– Ешканый бабай! – невесело хмыкнул дядька, – Со шпаной еще якось управлюсь, а вот склероз... – и, почесывая затылок, отправился в лабаз за закусью и тем, что перед закусью принимать за знакомство полагается. За холодными закусками и огнестрельными.
Так команда Шрама пополнилась третьим бойцом.
Глава 4
– А чем наша фирма будет заниматься? – спросил Леха, балансируя на раздвижной лестнице под потолком.
– Пока не знаю, – честно ответил Сергей, позевывая и поигрывая фомкой. Перед ним весь такой крепенький на полу громоздился деревянный ящик. Обыкновенная посылка, только очень большая посылка.
– А как наша фирма будет называться? – спросил Леха, продолжая с кайфом ковыряться отверткой в плафоне.
– Пока не придумал, – честно ответил Сергей, приноравливаясь, как бы с фомкой к ящику подступиться.
– А где мы народ для работы набирать будем? – убрал отвертку в карман Леха и принялся ввинчивать в плафон лампочку.
– Сами подтянутся, – наконец улыбнулся Сергей. На месте Лехи он задал бы вопрос иначе: «А зачем вообще этот офис?». «А затем, – не ответил бы Шрам, – Чтобы все козлы меня здесь искали, пока я спокойно буду планы строить на хате дядьки Макара.»
– Готово, – отрапортовал Леха, – сполз по ступенькам на пол и щелкнул выключателем. По всему офису вспыхнул свет, – Короче, я к тому, что у меня бате три месяца бабки не платят. И еще полно корешей.
Ровный свет не придал офису уюта. Не требовалось семь пядей во лбу, чтобы прочухать – помещение только начали обживать. Даже кресла вокруг новенького, еще и муха не трахалась, стола были увиты серпантином оберточной бумаги.
– Ты, оказывается, в проводах петришь, – хмыкнул Сергей Шрамов.
– Помаленьку. Я в армии электриком корячился.
– Значит и быть тебе замом директора по электрическим вопросам. Да ты, братуха, вижу, и не рад?
– Храм, – замялся, будто горькую пилюлю раскусил, Леха, – Тут такое дело... Короче, звонил мне с утреца Пырей...
– Наш блондинчик, выходит, таки ласкового совета не послушался? Не отвалил из Виршей по добру, по здорову?
– Как Палыч его из подвала выпустил, Пырей прямиком к хачам на поклон двинул.
– Не самый умный поступок, – неодобрительно цыкнул зубом Шрамов, то ли всерьез, то ли прикалываясь. На самом деле не прикалывался. Его заслали вразумить этот городок. Привести все к понятиям и ответвить денежный ручеек в общак. А тут какая-то сявка, даже не сявка, а бычек недомурыженный с тупыми мечтами не расстается. Или виноват Сергей? А ведь верняк виноват. Слабо учил.
– Он с утреца не просто потрепаться звонил, он к себе опять звал. А про тебя вякал, что ты – человек на день. Хвалился, будто сегодня его новые друзья из Питера какого-то крутого хакера подогнали. И тот кроме прочих услуг по ментовским столичеым компьютерам заодно все и про тебя прочитает.
– Нет бы прямо спросили, кто я такой, зачем я такой? – недобро сжал в руке фомку Шрам, аж костяшки пальцев побелели, – Ну а Стакан? – Граму пора было дело делать, а не фуфлыжников шухарить. Генеральный папа, ставя задачу, вроде как на нефтяные резервы намекнул. А тут, видишь, один гвоздь приходится заколачивать дважды. Большой минус самому себе.
– Стакан срыл с концами.
– Более умный поступок, – Сергей с маху всадил фомку в щель меж досками на ящике да так и оставил, – Собирайся, братуха!
Леха с сожалением окинул взглядом свежеотгроханный офис: кумарно пахнущие краской стены, сверкающий паркет и белый подвесной потолок. Явно покидать тепленькое убежище посреди ночи Леха не рвался.
– Сцышь? – прищурился Шрамов.
– Не без этого, – сознался подчиненный, и задвигал конечностями проворней. Он сбросил заляпанную белилами ветровку и отворил дверцу шкафа:
– Пиджак, галстук?
– Обойдутся, – небрежно отмахнулся Сергей.
Тогда Леха напялил «униформенную» кожаную куртку. И они вышли на лупающую редкими фонарями улицу. Из городских шумов только вопли пьяной драки в далеком кабаке. Прохожих – ноль.
– Значит, не купился ты на Пырейское приглашение? – через два квартала гнетущего молчания бросил сузившимися глазами косяка на Леху Шрам.
– Да я со стороны прикинул, в какой мы беспредел опускались, и муторно стало. – Леха даже поежился, будто его пробрал ночной сквозняк.
– К тому же под азерами пахать, небось, не сладко? – подкинул словцо Сергей.
– Не то, чтоб не сладко. Если короче – то полный отстой. Они на словах крутые башлять, а по делу – жмоты жмотами.
– И как же это жмоты на хакера расщедрились?
– Он им за мешок шмали не расплатился, должен отпахать. А они решили за такие дела этого гения нашему главному менту Ивану Ивановичу в подарок определить. Вроде взятки натурой. Даже обратный билет фраеру не светит. Хотят его в подвал на вечный прикол посадить, как крейсер «Аврору». – Леха сторожко оглянулся, нет ли случайных свидетелей его откровений? Пустые хлопоты. Честные виршевцы не имели привычки бродить по ночам.
– Совершенно тупой поступок. Такое только черные придумать могут из зависти к чеченам, – Шрам остановился у старенькой двадцать первой «Волги», заботливо хозяином загнанной на газон, – А вот по газонам ходить западло, – глубокомысленно изрек Шрам, заглядывая в салон. Внутри ему понравилось, и он локтем высадил боковое стекло... А через секунду отрубил сигнализацию и уже оказался в салоне сам. Сигналка и вякнуть почти не успела, – Чего пасть раскрыл? Грузи зад, – вежливо пригласил Сергей подчиненного занять место рядом в машине.
Леха послушно забрался на свободное сидение:
– Храм, не подумай, что дрейфлю, но не в правилах Пырея все подробно посторонним людям разжевывать. А я ведь типа теперь для него чужой, а он вдруг душу распахнул. Похоже на лажу.
Шрам на это ничего не ответил. Завел тремя спичками внахалку чужую тачку и преспокойно выкатил на проспект. Если хозяин и слышал короткий мявк сигналки, то пока решался выскочить с дубьем в это не жалуемое рядовыми виошевцами время суток...
– Храм, у них человек двадцать. У них стволы. Какой бы ты крутой ни был, с голыми руками нам рога поотшибают! – машинально, выдавая трудное детство, шаловливые Лехины руки обшарили бардачок. Ни шиша. Тогда Леха врубил приемник. Дряхлый аппаратик не мог подцепить ни «Радио Петроград», ни «Русский шансон», зато нашарил в эфире криминальную сводку по «Маяку»:
– «...В башкирском городе Стерлитамаке погиб старший оперуполномоченный МВД республики Азат Хисматулин. Как сообщило ИТАР-ТАСС, возвращавшийся вечером с дежурства милиционер по просьбе жителей одного из домов в центре города попытался успокоить группу пьяных хулиганов. Но один из хулиганов оглушил его ударом кирпича по голове, а другие забили до смерти ногами. На следующий день двоих преступников удалось задержать...»
И на это ничего не сказал Сергей Шрамов. Покружив по уже узнаваемым сонным Виршевским улицам, попугав зеленоглазых котов, он тормознул на заправке.
– Полный бак закажи и прикупи пару канистр, – распорядился Сергей ерзающему на месте попой подчиненному, – Их тоже под завязку залей.
– Мы рвем когти из города? – вроде как облегченно вздохнул Леха.
И именно этого вздоха от него Сергей и ждал. Потому как обыкновенным словам давно отучился верить. А так – все пучком. Рекрут честно бздит. Страшно ему всего вдвоем с бравым командиром против хачиковской грядки выступать. И нетути у него никакой задней мысли завлечь Храма в объятия прежних корешей. А по сути Лехиного вопроса Шрам ответил коротко и неясно:
– Рвать сейчас когти – не самый умный поступок.
По «Маяку» круто серьезным голосом продолжали читать сводку:
– «...В Москве застрелили президента финансово-строительной корпорации „Росзападстрой“, бывшего замминистра строительства СССР Андрея Малахина. Его корпорация участвовала в восстановлении Чечни после первой войны, ремонте Белого дома и строительстве многих крупных объектов. По данным агентства „Интерфакс“ мотивы преступления пока не установлены. Но скорее всего это начало борьбы за деньги, которые правительство собирается выделить на Чечню после завершения идущей сейчас войны...»
Пока Шрам звонил кому-то из телефонной будки, Леха заправил машину и водрузил две сыто булькающие бензином канистры на заднее сидение без уважения к салонному велюру.
Чахлый приемник не останавливался:
– «...В воскресенье вечером в Петербурге было совершено нападение на магазин „Диадема“, входящий в систему госпередприятий „Ювелирторг“. Преступник, действовавший в одиночку, тяжело ранил охранника, разбил шесть витрин и похитил несколько десятков изделий из золота и драгоценных камней. Стоимость похищенного до сих пор не подсчитана, однако уже ясно, что речь идет о сотнях тысяч долларов...»
– Алло! – вдруг за окном «Волги» нарисовался бдительный шустрик с заправки, – Что-то мне тачка ваша знакома, – попытался он то ли наехать, то ли мзду выклянчить, то ли светскую беседу от скуки начать. Жаль сумрак уличный не позволял более точно прочитать намерения шустрика по роже.
– А вас то мне и нужно! – мигом сориентировавшись, Шрам оказался вне машины и радушно протянул шустрику ладонь для пожатия.
Растерявшийся работник заправки руку-то пожал, а вот освободить ее не смог.
– Слышишь, урод? – процедил Шрам титановым голосом, – Будешь в гляделки слякотно играть, я тебе левый глаз проткну указательным пальцем. Усек, будущий Кутузов? – а за сим Шрам, как ни в чем не бывало, заулыбался по-американски, а не по-человечески.
– Усек, – сдавлено пискнул шустрила.
Сергей развел руки, будто собирается обнять шустрика. Но тот, воспользовавшись освобождением, быстро испарился. На своем посту он привык своевременно схватывать суть, когда с ним толкуют таким тоном.
И опять внагляк угнанная «Волжана» покатила по улицам. Последней в рассказанной «Маяком» сводке оказалась история про то, как «...Дезертировавший из Чечни военнослужащий был убит при задержании у хутора Виноградный Курского района Ставропольского края. Солдат пытался скрыться от преследовавших его милиционеров, а когда они настигли его, бросил гранату. Как сообщает РИА „Новости“, осколки не нанесли вреда милиционерам, и ответным огнем они смертельно ранили преступника.»
– Прямо... Направо... Здесь, – некультурно ткнул пальцем Леха в типовое двухэтажное здание с вывеской «Торговый Дом „Баку“ 24 часа», – А этот хмырь с заправки нас не заложит?
– Нет.
– Почему?
– Потому, что торгует, не пробивая чек, – выдал сквозь зубы шуточку командир.
Сергей прорулил еще чуть-чуть, чтоб тормознувшую машину не было видно из окон за деревьями, и прижался к поребрику. Прежде чем спрятать руки в карманах, придушил начавший втюхивать рекламу зубной пасты «Маяк». Черная турбаза на Шрама не произвела впечатление. Не крепость, колючей проволокой не огорожена, сторожевые псы с цепей не рвутся. И пусть его ждут внутри горячие азербайджанские парни, особых проблем Сергей не видел.
На окнах опущены жалюзи. Сквозь жалюзи кое-где пробивается свет, а кое-где нет. Наверно, пара бойцов пасет в щелочки или телекамеры окрестности. Наверное, жильцы турбазы худо бедно вооружены. Плевать.
– Закрыто! – очень удивился потный от напряга Леха, – Чтоб азеры торговлю остановили!?
– Серьезно готовятся, – недобро улыбнулся Сергей. Он уже был собран и настроен. Настроен на предстоящую схватку. Больше никаких приколов-отчебучек. Нервы – гитарные струны.
– Закурим? – Шрамов протянул соседу пачку светлого «Мальборо».
Пока ни во что не врубающийся Леха послушно закурил.
– Теперь, братишка, бери канистру.
– Дай докурить.
– После кайфовать будем, дорогой товарищ, – с нажимом процедил Шрам. Затемненное, и чуть освещенное только красным огоньком сигареты его лицо было страшнее, чем у Терминатора, – Теперь бери канистру!
Леха послушно потянулся за канистрой, держа тлеющую сигарету в как можно дальше отнесенной левой руке.
– А теперь, Леша, ты сцедишь весь бензин на запертую дверь и бросишь окурок, – даже краешком глаз не глядя на бойца, обрисовал Сергей тому дальнейшие планы. И говорил непростые слова Шрам, как нечто само собой разумеющееся. Чтоб молодой раньше времени не обделался.
– Я!? – сжался парень.
– Так надо, Леша. Теперь наш черед в сводку попадать, – только и сказал Шрам.
Но прозвучало это с такой интонацией, что Леха сразу стал готов ко всему. Выплеснуть бензин на дверь? Пожалуйста. Выломать дверь голыми руками? Легко. Вцепится в глотку первому встречному азеру? Без проблем! Лишь бы не выглядеть в глазах сидящего рядом человека последним чмом.
Очевидно, Шрамов просек бурление внутри бойца и посчитал разумным дружески хлопнуть по плечу:
– Будя психовать. Не надо бросаться на амбразуру попой вперед, – дал установку Шрам голосом спокойным, как шелест листьев.
И пересилив себя, Алексей с канистрой и сигаретой неловко выбрался из лайбы.
– А бросишь окурочек, тихо и спокойно отчаливай. Вот тебе четыре тонны баков, – напутствовал Шрам, – Кстати, залегай на дно неглубоко. В офисе еще розетки поставить надо. Вот ними и займись, а то наемным работягам ничего доверить нельзя. И только если я не вернусь к утру, дуй на все четыре стороны. А если вернусь, у тебя до утра еще одна работа будет.
– Какая? – растерянно промямлил Леха.
– Хозяина «Волги» вычислить и три штуки баков ему заслать.
– Так этот драндулет больше пятисот баков никак не тянет! – совсем уже ошалело промычал подчиненный.
– Вот именно. Нафиг нам надо обижать невинного человека. У него и так с ментами проблем будет выше крыши. Ну все, ступай с Богом.
Нелепо прижимающий к животу канистру Леша двинулся к дверям. А Шрам глубоко затянулся и выпустил идеальное кольцо дыма. Не успело курчавое колечко растаять, как Сергей перегнувшись через сидение, свинтил крышку и опрокинул сзади вторую канистру. Пущай себе хлещет на коврик. Тут же запах бензина защекотал ноздри.
И тут же выжимая газ до последнего, с ревом бешенного марала Сергей по крутым колдобинам погнал «Волгу» вокруг здания. Танки грязи не боятся! С тылу, как и ожидалось, магазин подпирали пристройки с тарой. Ящики из под водки, ящики из под консервов, ящики из-под хрен знает чего. Фанера, пластик и картон. Вот прямо в это хрен знает что Шрам и нацелил воющую свою последнюю блатную песню машину.
Разжав пальцы с сигаретой, пока та находилась в свободном падении, выпрыгнул за десять метров до фанерно-пластиково-картонной баррикады. Перекувыркнулся через спину на голой земле, покатился и успел увидеть, как отмахивая распахнутой дверцей, «Волжана» протаранила в щепы ряды ящиков.
«Раз. Два. Три...» – считал мысленно Сергей. А в здании уже начался кипеж. «...Семь. Восемь. Девять.» На счете «Девять» наконец полыхнуло. Пионерские галстуки огня празднично задрыгались над зарывшейся по крышу в щепки «Волгой», перекинулись вправо и влево. Огонь загудел, как высоковольтная линия электропередачи. И тут же с фанфарным звоном лопнуло ближайшее окно.
Хлопнула дверь. Вокруг непреклонно набирающего силу огня засуетились человеческие силуэты, горласто заквакали по-ненашему. Это не мешало Шраму любоваться делом рук своих. Какое-то особенное наслаждение видеть, как огонь пожирает вещи, как они чернеют и меняются.
Зато слегонца саднило душу Сергею, что Лешка держал себя так шатко. Ну и толку, что азеров – не меньше двадцати голов, и где-то у них волыны припрятаны? Сергей бы понимал Алексея, если бы шел на людей схожего цвета кожи, даже на тех же бычков. Тут – да. Десятикратное преимущество – это довольно много. Хотя, если припрет – тоже сворачивапть не смей. Но хачики – есть хачики. Они не воевать, а торговать рождены. Вот пусть себе торгуют и не выдрючиваются.
Еще калькулятор с пейджером путают, а об компьютерной грамотности размечтались, уроды. Не нравится, возвращайтесь баранов пасти!
Сергей дождался, когда огонь запляшет по окнам, будто играя в классики, а к зданию с разных сторон подплывут синие мигалки пожарных машин. В маленьком городке пожарники сумели уложиться минуты в три.
Отделившись от шершавого ствола тополя, украшенный боевой раскрасской из света и теней Шрамов кинулся в самую гущу мечущихся людишек. Весь такой на понтах: рубаха от Версачи, лаковые туфли от Мисимы, нос и губы от папы. Кое-как Сергей разминулся и типа почти на законных основаниях оказался внутри магазина. Ну, может, не совсем на законных, но пропуск у него не спросили.
«Доброй ночи, господа! Вас приветствует представитель канадско-российской компании...»
Первым делом Сергей собирался, прикидываясь веником, подкрасться к электрощиту и вырубить свет. Однако кто-то из туземцев оказался достаточно наблатыканным по технике безопасности и решил эту проблему раньше Шрама. И Шраму достались полны горницы мечущихся в накатывающем волнами дыму и во мраке людей.
Впрочем мрак трудно было считать за непроглядный. Неавторитетная питерская молочно-белая ночь вползала в окна там, где ее пускало пламя. А там, где не пускало, то есть плавило окна снаружи, и так было светло почти как днем. И тем не менее расклад был на стороне Сергея. В панике, в выедающем глаза дыму, в чумном красном свете фиг кто мог просечь, что в здание проник чужак. Тем паче ары, привыкшие к стихийным бедствиям типа землетрясений, приняли пожар за естественное явление, и каждый шустрил в меру своей подлости.
«...Наша канадско-российская компания предлагает вам ознакомиться с образцами выпускаемой продукции. Сегодня мы проводим презентацию товара и по-этому отдаем почти даром. Вашему вниманию предлагается пожар третьей категории. Одна штука...» – две очень серьезные причины заставили Шрама сунуться в самое пекло. Нет, за причину не стоило учитывать то, что он просто не мог не ответить, когда собираются наехать. Он всегда наезжает первым. Он заслужил это право тем, что чалился, тем, что блевал и срал тюремной баландой, и не ссучился. Тем, что до сих пор ему снятся лютые окрики вертухаев.
Трое кривоносых казбеков в рое жалящих искр тащили навстречу Сереге сейф. Помыкал ими четвертый. И этому четвертому реально было до лампочек все кроме сейфа. А следом горбатились тени, кривые как турецкие сабли. А ведь на зоне времени добана, и Сергей от скуки заучил основные черные слова. И теперь с грехом пополам врубался.
– Эх, бухгалтер, собака бледнолицая, ключи домой забрал, да?! – за спиной этого урюка обрушилась пылающая балка. Но он отпустить железный ящик даже на миг не посмел. То ли такой послушный, то ли такой жадный.
– Слушай, Палат Сурикенович, зачем тащим, денег там нет, все деньги Альберт в казино проиграл, там только бухгалтерские бумаги, да?!
– Тошик, ты – чурка нерусский, ты умные буквы в квартальный отчет заново писать захотел, да?! – приблизительно так перекликались обсмаленные Гераклы, волокущие медлено раскаляющееся железо сквозь подстегивающие языки огня.
– И то правда, – согласно кивнул Сергей и через унылый двор вышел на нешумную улицу. Разве что где-то далеко кто-то вдрыск упившийся орал песню про морячку. Но как только замылился с глаз старухи, отправился никак не в магазин – двинул огородами вокруг дома.
Легко углядел свое заветное малиновое окошко на втором этаже. Легко забрался по водосточной трубе (надо будет подпилить против незваных гостей) на второй этаж и снова оказался в квартире.
Опасаясь наделать шороха, на цирлах двинулся в заднюю комнату. Но кое-что вспомнил, вернулся и запер наглухо окошко.
Понтовый чемодан желтой кожи Сергей перенес во вторую комнату и поставил так, чтобы был заметен еще с порога входной двери.
Долго ждать не пришлось, видно, в этом драном городишке все спешат жить. Сухо щелкнул ключ в замочной скважине. Заскрипела входная дверь. Раздались приближающиеся шаги. И в дверной проем за чемоданом протянулась жадная рука. Что это рука «дядьки Макара», Шрам мог зуб дать, потому как тыльную сторону ладони украшала наколочка. Цапля, поймавшая лягушку. Наколка редчайшая. Не на всякой зоне знают ее тайный смысл.
И именно эта картинка в первую очередь, еще на вокзале, заставила Сергея радостно напрячься, когда «дядька» предложил недорого поселить в приличную хату.
Ждать, что будет дальше, не имело понта, и Шрамов за протянутую клешню вдернул «дядьку Макара» в заднюю комнату.
– И снова здоровеньки булы! – в двусмысленной улыбке ощерил пасть Шрам, – Шо, диду, не спыться?
– Да я шо? Я ничего такого! – стал ловко лепить горбатого застуканный кидало, – Я згадав, шо еще один ключ от хаты имеется. Ось и принес. Та бачу, що чемодан посэрэд хаты забулы. Я хотив его под стеночку подвынуты...
– А что старый, часто ли ты в этих стенах заезжих фраеров бомбил?
– Не розумию. Чудные якись слова, николы таких не чув. Я тоби ось какую байку раскажу. Было цэ в центре Виршей на улице Славы два рокы тому. Ранняя весна наробыла лужи на проезжей части. Стоит народ сплошной стеной на автобусной остановке. Подъезжает автобус. Тилькы между тротуаром и автобусом образуется зазор метра четыре, который заполнен дуже грязной водой. Люди на остановке не спешат к автобусу: кому охота стоять в луже. Чекають, пока прибывшие пассажиры покинут борт судна. Ось открывается дверь, и якыйсь хлопец решает перейти лужу на пяточках. Робыть элегантный шаг и уходит в пучину с головой... То есть: бульк и нема. Только круги по воде, да и те без пузырьков...
Народ на остановке лякаеться и вже не хочет никуда ехать. С утопленника внимание переносится на тётку, яка повынна была выходить следующей. Тетка упирается. Черствые попутчики кричат и пихаются – они не бачылы, що случилось с первым пассажиром. В это время выныривает, отфыркиваясь, первопроходец. Совершенно нормально становится на пяточки и идёт себе по воде. Видно, что с человеком всё хорошо, только мокрый он и матерится страшенно. Люди на остановке расступаются, пропуская воскресшего. Жинка, заинтесесовавшись возвращением утопленника, ослабляет хватку и получает от пассажиров мощного объединённого пендаля. Дамочка плюхается в водоём, создавая кучу брызг.
А через якыхось десять хвылын приезжает Горводоканал и ставит решетку ливневой канализации на место...
– От таких телег всей камерой рыдают. Ладно, старый, стопори на балалайке мудохаться, – Сергей кивнул подбородком на тишком появившийся в левой руке «дядьки» ножик, дескать, не слепой, ситуацию контролирую, и лучше бы ты, старый пердун, перо убрал по хорошему, – На какой зоне пайку нюхал?
– Та хиба все запомнишь? – по инерции вякнул старый и в сердцах швырнул финку на пол. Та встряла и затряслась юлой, – Ось какой ты умный! – поникли плечи дядьки, – Все бачишь, хай тоби грэць! Та я тэж зразу подумав, що ты дуже нэ проста птыця!
– А какого жбана на чемодан тогда рыпнулся?
– Так йисты ж хочется!
– Ну что ж, дядька Макар – Сергей извлек из кармана еще одну купюру, – Дуй за закусью и за тем, что перед закусью принимать полагается. И каргу свою с шухера к столу пригласи. А то, как вертухай срочной службы, голодными беньками зыркает.
Дядька поскреб темя и подчиненно двинул на выход.
– И слышь, – Шрам начал разминать себе шею вроде массажа, – Дружкам-приятелям молчи про меня.
– Да нэма в этом задрыпанном городке дружков-приятелей, – грустно вздохнул дядька, – Одна борзая шпана без понятий!
Именно такую цаплю Шрам и высматривал на вокзальчике. Хоть такой поеденный мрлью вор в подручных – уже дело.
– А хачиков на рынке много?
– Я тебе ось какую прытчу про черных розповим. Туточки на улице Ленина робыть автосалон «Три товарища». Взялы туда продавцом дивчину Настю. Дуже гарну. Тильки в марках машин её так и не научили розумиты. И ось в салон вошло лицо кавказской национальности и сказало: «Дэвушк, я пассат хачу», Настя поняла эти слова трошечки не так, що человек хоче купить машину «Фольксваген – пассат». То есть зовсим по другому. Дивчина вздрогнула и переспросила: «Що-що вы бажаете?». «Пассат сичас хачу,» – повторил кавказец и похлопал себя спереди по карману штанов, намекая, що гроши при нём. Настя поняла – хлопцу так невтерпёж, что он готов справить малую нужду прямэнько посреди салона. «Туточки нельзя». «Пачэму нэлзя?» – удивился кавказец. «Там можно» – Настя швыдко замахала на дверь с буквами «WC» в дальнем конце салона. Лицо кавказской национальности узнало знакомую букву W, украшающую радиатор машины, первую часть названия которой он никак не мог згадать, и не торопливо направилось к двери. «Пассат хачу» – распахнув дверь и побачив сидевшую за столиком пожилую жинку, произнес кавказец. «Можно» – тоже вполне определённо поняв его, разрешила тётя Шура и заломила цену: «Десять.»...
– Дядька Макар, – заржал Шрам, наконец черная тоска отпустила до следующего срока, – Ты мне эту байку потом дотравишь. Я так врубаюсь, у вас здесь магазины рано закрываются. Да и в темень пожилым людям разгуливать рпасно, шпане все твои наколки – китайская грамота. Без хавки останемся!
– Ешканый бабай! – невесело хмыкнул дядька, – Со шпаной еще якось управлюсь, а вот склероз... – и, почесывая затылок, отправился в лабаз за закусью и тем, что перед закусью принимать за знакомство полагается. За холодными закусками и огнестрельными.
Так команда Шрама пополнилась третьим бойцом.
Глава 4
Я помню – давно учили меня отец мой и мать:
Лечить – так лечить, любить – так любить, гулять – так гулять,
Стрелять – так стрелять!
Но утки уже летят высоко.
Летать – так летать!
Я им помашу рукой.
– А чем наша фирма будет заниматься? – спросил Леха, балансируя на раздвижной лестнице под потолком.
– Пока не знаю, – честно ответил Сергей, позевывая и поигрывая фомкой. Перед ним весь такой крепенький на полу громоздился деревянный ящик. Обыкновенная посылка, только очень большая посылка.
– А как наша фирма будет называться? – спросил Леха, продолжая с кайфом ковыряться отверткой в плафоне.
– Пока не придумал, – честно ответил Сергей, приноравливаясь, как бы с фомкой к ящику подступиться.
– А где мы народ для работы набирать будем? – убрал отвертку в карман Леха и принялся ввинчивать в плафон лампочку.
– Сами подтянутся, – наконец улыбнулся Сергей. На месте Лехи он задал бы вопрос иначе: «А зачем вообще этот офис?». «А затем, – не ответил бы Шрам, – Чтобы все козлы меня здесь искали, пока я спокойно буду планы строить на хате дядьки Макара.»
– Готово, – отрапортовал Леха, – сполз по ступенькам на пол и щелкнул выключателем. По всему офису вспыхнул свет, – Короче, я к тому, что у меня бате три месяца бабки не платят. И еще полно корешей.
Ровный свет не придал офису уюта. Не требовалось семь пядей во лбу, чтобы прочухать – помещение только начали обживать. Даже кресла вокруг новенького, еще и муха не трахалась, стола были увиты серпантином оберточной бумаги.
– Ты, оказывается, в проводах петришь, – хмыкнул Сергей Шрамов.
– Помаленьку. Я в армии электриком корячился.
– Значит и быть тебе замом директора по электрическим вопросам. Да ты, братуха, вижу, и не рад?
– Храм, – замялся, будто горькую пилюлю раскусил, Леха, – Тут такое дело... Короче, звонил мне с утреца Пырей...
– Наш блондинчик, выходит, таки ласкового совета не послушался? Не отвалил из Виршей по добру, по здорову?
– Как Палыч его из подвала выпустил, Пырей прямиком к хачам на поклон двинул.
– Не самый умный поступок, – неодобрительно цыкнул зубом Шрамов, то ли всерьез, то ли прикалываясь. На самом деле не прикалывался. Его заслали вразумить этот городок. Привести все к понятиям и ответвить денежный ручеек в общак. А тут какая-то сявка, даже не сявка, а бычек недомурыженный с тупыми мечтами не расстается. Или виноват Сергей? А ведь верняк виноват. Слабо учил.
– Он с утреца не просто потрепаться звонил, он к себе опять звал. А про тебя вякал, что ты – человек на день. Хвалился, будто сегодня его новые друзья из Питера какого-то крутого хакера подогнали. И тот кроме прочих услуг по ментовским столичеым компьютерам заодно все и про тебя прочитает.
– Нет бы прямо спросили, кто я такой, зачем я такой? – недобро сжал в руке фомку Шрам, аж костяшки пальцев побелели, – Ну а Стакан? – Граму пора было дело делать, а не фуфлыжников шухарить. Генеральный папа, ставя задачу, вроде как на нефтяные резервы намекнул. А тут, видишь, один гвоздь приходится заколачивать дважды. Большой минус самому себе.
– Стакан срыл с концами.
– Более умный поступок, – Сергей с маху всадил фомку в щель меж досками на ящике да так и оставил, – Собирайся, братуха!
Леха с сожалением окинул взглядом свежеотгроханный офис: кумарно пахнущие краской стены, сверкающий паркет и белый подвесной потолок. Явно покидать тепленькое убежище посреди ночи Леха не рвался.
– Сцышь? – прищурился Шрамов.
– Не без этого, – сознался подчиненный, и задвигал конечностями проворней. Он сбросил заляпанную белилами ветровку и отворил дверцу шкафа:
– Пиджак, галстук?
– Обойдутся, – небрежно отмахнулся Сергей.
Тогда Леха напялил «униформенную» кожаную куртку. И они вышли на лупающую редкими фонарями улицу. Из городских шумов только вопли пьяной драки в далеком кабаке. Прохожих – ноль.
– Значит, не купился ты на Пырейское приглашение? – через два квартала гнетущего молчания бросил сузившимися глазами косяка на Леху Шрам.
– Да я со стороны прикинул, в какой мы беспредел опускались, и муторно стало. – Леха даже поежился, будто его пробрал ночной сквозняк.
– К тому же под азерами пахать, небось, не сладко? – подкинул словцо Сергей.
– Не то, чтоб не сладко. Если короче – то полный отстой. Они на словах крутые башлять, а по делу – жмоты жмотами.
– И как же это жмоты на хакера расщедрились?
– Он им за мешок шмали не расплатился, должен отпахать. А они решили за такие дела этого гения нашему главному менту Ивану Ивановичу в подарок определить. Вроде взятки натурой. Даже обратный билет фраеру не светит. Хотят его в подвал на вечный прикол посадить, как крейсер «Аврору». – Леха сторожко оглянулся, нет ли случайных свидетелей его откровений? Пустые хлопоты. Честные виршевцы не имели привычки бродить по ночам.
– Совершенно тупой поступок. Такое только черные придумать могут из зависти к чеченам, – Шрам остановился у старенькой двадцать первой «Волги», заботливо хозяином загнанной на газон, – А вот по газонам ходить западло, – глубокомысленно изрек Шрам, заглядывая в салон. Внутри ему понравилось, и он локтем высадил боковое стекло... А через секунду отрубил сигнализацию и уже оказался в салоне сам. Сигналка и вякнуть почти не успела, – Чего пасть раскрыл? Грузи зад, – вежливо пригласил Сергей подчиненного занять место рядом в машине.
Леха послушно забрался на свободное сидение:
– Храм, не подумай, что дрейфлю, но не в правилах Пырея все подробно посторонним людям разжевывать. А я ведь типа теперь для него чужой, а он вдруг душу распахнул. Похоже на лажу.
Шрам на это ничего не ответил. Завел тремя спичками внахалку чужую тачку и преспокойно выкатил на проспект. Если хозяин и слышал короткий мявк сигналки, то пока решался выскочить с дубьем в это не жалуемое рядовыми виошевцами время суток...
– Храм, у них человек двадцать. У них стволы. Какой бы ты крутой ни был, с голыми руками нам рога поотшибают! – машинально, выдавая трудное детство, шаловливые Лехины руки обшарили бардачок. Ни шиша. Тогда Леха врубил приемник. Дряхлый аппаратик не мог подцепить ни «Радио Петроград», ни «Русский шансон», зато нашарил в эфире криминальную сводку по «Маяку»:
– «...В башкирском городе Стерлитамаке погиб старший оперуполномоченный МВД республики Азат Хисматулин. Как сообщило ИТАР-ТАСС, возвращавшийся вечером с дежурства милиционер по просьбе жителей одного из домов в центре города попытался успокоить группу пьяных хулиганов. Но один из хулиганов оглушил его ударом кирпича по голове, а другие забили до смерти ногами. На следующий день двоих преступников удалось задержать...»
И на это ничего не сказал Сергей Шрамов. Покружив по уже узнаваемым сонным Виршевским улицам, попугав зеленоглазых котов, он тормознул на заправке.
– Полный бак закажи и прикупи пару канистр, – распорядился Сергей ерзающему на месте попой подчиненному, – Их тоже под завязку залей.
– Мы рвем когти из города? – вроде как облегченно вздохнул Леха.
И именно этого вздоха от него Сергей и ждал. Потому как обыкновенным словам давно отучился верить. А так – все пучком. Рекрут честно бздит. Страшно ему всего вдвоем с бравым командиром против хачиковской грядки выступать. И нетути у него никакой задней мысли завлечь Храма в объятия прежних корешей. А по сути Лехиного вопроса Шрам ответил коротко и неясно:
– Рвать сейчас когти – не самый умный поступок.
По «Маяку» круто серьезным голосом продолжали читать сводку:
– «...В Москве застрелили президента финансово-строительной корпорации „Росзападстрой“, бывшего замминистра строительства СССР Андрея Малахина. Его корпорация участвовала в восстановлении Чечни после первой войны, ремонте Белого дома и строительстве многих крупных объектов. По данным агентства „Интерфакс“ мотивы преступления пока не установлены. Но скорее всего это начало борьбы за деньги, которые правительство собирается выделить на Чечню после завершения идущей сейчас войны...»
Пока Шрам звонил кому-то из телефонной будки, Леха заправил машину и водрузил две сыто булькающие бензином канистры на заднее сидение без уважения к салонному велюру.
Чахлый приемник не останавливался:
– «...В воскресенье вечером в Петербурге было совершено нападение на магазин „Диадема“, входящий в систему госпередприятий „Ювелирторг“. Преступник, действовавший в одиночку, тяжело ранил охранника, разбил шесть витрин и похитил несколько десятков изделий из золота и драгоценных камней. Стоимость похищенного до сих пор не подсчитана, однако уже ясно, что речь идет о сотнях тысяч долларов...»
– Алло! – вдруг за окном «Волги» нарисовался бдительный шустрик с заправки, – Что-то мне тачка ваша знакома, – попытался он то ли наехать, то ли мзду выклянчить, то ли светскую беседу от скуки начать. Жаль сумрак уличный не позволял более точно прочитать намерения шустрика по роже.
– А вас то мне и нужно! – мигом сориентировавшись, Шрам оказался вне машины и радушно протянул шустрику ладонь для пожатия.
Растерявшийся работник заправки руку-то пожал, а вот освободить ее не смог.
– Слышишь, урод? – процедил Шрам титановым голосом, – Будешь в гляделки слякотно играть, я тебе левый глаз проткну указательным пальцем. Усек, будущий Кутузов? – а за сим Шрам, как ни в чем не бывало, заулыбался по-американски, а не по-человечески.
– Усек, – сдавлено пискнул шустрила.
Сергей развел руки, будто собирается обнять шустрика. Но тот, воспользовавшись освобождением, быстро испарился. На своем посту он привык своевременно схватывать суть, когда с ним толкуют таким тоном.
И опять внагляк угнанная «Волжана» покатила по улицам. Последней в рассказанной «Маяком» сводке оказалась история про то, как «...Дезертировавший из Чечни военнослужащий был убит при задержании у хутора Виноградный Курского района Ставропольского края. Солдат пытался скрыться от преследовавших его милиционеров, а когда они настигли его, бросил гранату. Как сообщает РИА „Новости“, осколки не нанесли вреда милиционерам, и ответным огнем они смертельно ранили преступника.»
– Прямо... Направо... Здесь, – некультурно ткнул пальцем Леха в типовое двухэтажное здание с вывеской «Торговый Дом „Баку“ 24 часа», – А этот хмырь с заправки нас не заложит?
– Нет.
– Почему?
– Потому, что торгует, не пробивая чек, – выдал сквозь зубы шуточку командир.
Сергей прорулил еще чуть-чуть, чтоб тормознувшую машину не было видно из окон за деревьями, и прижался к поребрику. Прежде чем спрятать руки в карманах, придушил начавший втюхивать рекламу зубной пасты «Маяк». Черная турбаза на Шрама не произвела впечатление. Не крепость, колючей проволокой не огорожена, сторожевые псы с цепей не рвутся. И пусть его ждут внутри горячие азербайджанские парни, особых проблем Сергей не видел.
На окнах опущены жалюзи. Сквозь жалюзи кое-где пробивается свет, а кое-где нет. Наверно, пара бойцов пасет в щелочки или телекамеры окрестности. Наверное, жильцы турбазы худо бедно вооружены. Плевать.
– Закрыто! – очень удивился потный от напряга Леха, – Чтоб азеры торговлю остановили!?
– Серьезно готовятся, – недобро улыбнулся Сергей. Он уже был собран и настроен. Настроен на предстоящую схватку. Больше никаких приколов-отчебучек. Нервы – гитарные струны.
– Закурим? – Шрамов протянул соседу пачку светлого «Мальборо».
Пока ни во что не врубающийся Леха послушно закурил.
– Теперь, братишка, бери канистру.
– Дай докурить.
– После кайфовать будем, дорогой товарищ, – с нажимом процедил Шрам. Затемненное, и чуть освещенное только красным огоньком сигареты его лицо было страшнее, чем у Терминатора, – Теперь бери канистру!
Леха послушно потянулся за канистрой, держа тлеющую сигарету в как можно дальше отнесенной левой руке.
– А теперь, Леша, ты сцедишь весь бензин на запертую дверь и бросишь окурок, – даже краешком глаз не глядя на бойца, обрисовал Сергей тому дальнейшие планы. И говорил непростые слова Шрам, как нечто само собой разумеющееся. Чтоб молодой раньше времени не обделался.
– Я!? – сжался парень.
– Так надо, Леша. Теперь наш черед в сводку попадать, – только и сказал Шрам.
Но прозвучало это с такой интонацией, что Леха сразу стал готов ко всему. Выплеснуть бензин на дверь? Пожалуйста. Выломать дверь голыми руками? Легко. Вцепится в глотку первому встречному азеру? Без проблем! Лишь бы не выглядеть в глазах сидящего рядом человека последним чмом.
Очевидно, Шрамов просек бурление внутри бойца и посчитал разумным дружески хлопнуть по плечу:
– Будя психовать. Не надо бросаться на амбразуру попой вперед, – дал установку Шрам голосом спокойным, как шелест листьев.
И пересилив себя, Алексей с канистрой и сигаретой неловко выбрался из лайбы.
– А бросишь окурочек, тихо и спокойно отчаливай. Вот тебе четыре тонны баков, – напутствовал Шрам, – Кстати, залегай на дно неглубоко. В офисе еще розетки поставить надо. Вот ними и займись, а то наемным работягам ничего доверить нельзя. И только если я не вернусь к утру, дуй на все четыре стороны. А если вернусь, у тебя до утра еще одна работа будет.
– Какая? – растерянно промямлил Леха.
– Хозяина «Волги» вычислить и три штуки баков ему заслать.
– Так этот драндулет больше пятисот баков никак не тянет! – совсем уже ошалело промычал подчиненный.
– Вот именно. Нафиг нам надо обижать невинного человека. У него и так с ментами проблем будет выше крыши. Ну все, ступай с Богом.
Нелепо прижимающий к животу канистру Леша двинулся к дверям. А Шрам глубоко затянулся и выпустил идеальное кольцо дыма. Не успело курчавое колечко растаять, как Сергей перегнувшись через сидение, свинтил крышку и опрокинул сзади вторую канистру. Пущай себе хлещет на коврик. Тут же запах бензина защекотал ноздри.
И тут же выжимая газ до последнего, с ревом бешенного марала Сергей по крутым колдобинам погнал «Волгу» вокруг здания. Танки грязи не боятся! С тылу, как и ожидалось, магазин подпирали пристройки с тарой. Ящики из под водки, ящики из под консервов, ящики из-под хрен знает чего. Фанера, пластик и картон. Вот прямо в это хрен знает что Шрам и нацелил воющую свою последнюю блатную песню машину.
Разжав пальцы с сигаретой, пока та находилась в свободном падении, выпрыгнул за десять метров до фанерно-пластиково-картонной баррикады. Перекувыркнулся через спину на голой земле, покатился и успел увидеть, как отмахивая распахнутой дверцей, «Волжана» протаранила в щепы ряды ящиков.
«Раз. Два. Три...» – считал мысленно Сергей. А в здании уже начался кипеж. «...Семь. Восемь. Девять.» На счете «Девять» наконец полыхнуло. Пионерские галстуки огня празднично задрыгались над зарывшейся по крышу в щепки «Волгой», перекинулись вправо и влево. Огонь загудел, как высоковольтная линия электропередачи. И тут же с фанфарным звоном лопнуло ближайшее окно.
Хлопнула дверь. Вокруг непреклонно набирающего силу огня засуетились человеческие силуэты, горласто заквакали по-ненашему. Это не мешало Шраму любоваться делом рук своих. Какое-то особенное наслаждение видеть, как огонь пожирает вещи, как они чернеют и меняются.
Зато слегонца саднило душу Сергею, что Лешка держал себя так шатко. Ну и толку, что азеров – не меньше двадцати голов, и где-то у них волыны припрятаны? Сергей бы понимал Алексея, если бы шел на людей схожего цвета кожи, даже на тех же бычков. Тут – да. Десятикратное преимущество – это довольно много. Хотя, если припрет – тоже сворачивапть не смей. Но хачики – есть хачики. Они не воевать, а торговать рождены. Вот пусть себе торгуют и не выдрючиваются.
Еще калькулятор с пейджером путают, а об компьютерной грамотности размечтались, уроды. Не нравится, возвращайтесь баранов пасти!
Сергей дождался, когда огонь запляшет по окнам, будто играя в классики, а к зданию с разных сторон подплывут синие мигалки пожарных машин. В маленьком городке пожарники сумели уложиться минуты в три.
Отделившись от шершавого ствола тополя, украшенный боевой раскрасской из света и теней Шрамов кинулся в самую гущу мечущихся людишек. Весь такой на понтах: рубаха от Версачи, лаковые туфли от Мисимы, нос и губы от папы. Кое-как Сергей разминулся и типа почти на законных основаниях оказался внутри магазина. Ну, может, не совсем на законных, но пропуск у него не спросили.
«Доброй ночи, господа! Вас приветствует представитель канадско-российской компании...»
Первым делом Сергей собирался, прикидываясь веником, подкрасться к электрощиту и вырубить свет. Однако кто-то из туземцев оказался достаточно наблатыканным по технике безопасности и решил эту проблему раньше Шрама. И Шраму достались полны горницы мечущихся в накатывающем волнами дыму и во мраке людей.
Впрочем мрак трудно было считать за непроглядный. Неавторитетная питерская молочно-белая ночь вползала в окна там, где ее пускало пламя. А там, где не пускало, то есть плавило окна снаружи, и так было светло почти как днем. И тем не менее расклад был на стороне Сергея. В панике, в выедающем глаза дыму, в чумном красном свете фиг кто мог просечь, что в здание проник чужак. Тем паче ары, привыкшие к стихийным бедствиям типа землетрясений, приняли пожар за естественное явление, и каждый шустрил в меру своей подлости.
«...Наша канадско-российская компания предлагает вам ознакомиться с образцами выпускаемой продукции. Сегодня мы проводим презентацию товара и по-этому отдаем почти даром. Вашему вниманию предлагается пожар третьей категории. Одна штука...» – две очень серьезные причины заставили Шрама сунуться в самое пекло. Нет, за причину не стоило учитывать то, что он просто не мог не ответить, когда собираются наехать. Он всегда наезжает первым. Он заслужил это право тем, что чалился, тем, что блевал и срал тюремной баландой, и не ссучился. Тем, что до сих пор ему снятся лютые окрики вертухаев.
Трое кривоносых казбеков в рое жалящих искр тащили навстречу Сереге сейф. Помыкал ими четвертый. И этому четвертому реально было до лампочек все кроме сейфа. А следом горбатились тени, кривые как турецкие сабли. А ведь на зоне времени добана, и Сергей от скуки заучил основные черные слова. И теперь с грехом пополам врубался.
– Эх, бухгалтер, собака бледнолицая, ключи домой забрал, да?! – за спиной этого урюка обрушилась пылающая балка. Но он отпустить железный ящик даже на миг не посмел. То ли такой послушный, то ли такой жадный.
– Слушай, Палат Сурикенович, зачем тащим, денег там нет, все деньги Альберт в казино проиграл, там только бухгалтерские бумаги, да?!
– Тошик, ты – чурка нерусский, ты умные буквы в квартальный отчет заново писать захотел, да?! – приблизительно так перекликались обсмаленные Гераклы, волокущие медлено раскаляющееся железо сквозь подстегивающие языки огня.