При благоприятной обстановке на Запад может быть дополнительно выделено 17 дивизий (сд – 7, тд – 7, мд – 3); СКВО – 5 дивизий (сд – 2, тд – 2, мд – 1); ЗакВО – 5 дивизий (сд – 2, тд – 2, мд – 1); САВО – 5дивизий (сд – 2, тд – 2, мд – 1); ЛенВО – 2 дивизии (сд – 1, мд – 1). Hа перевозку этих дивизий нужно 600 эшелонов».
Кабинет Сталина.
Тов. Сталин
Как я и ожидал, переданное по всем каналам «Сообщение ТАСС», которое так не хотели публиковать Молотов, Маленков и Тимошенко, немцы проигнорировали. Причем демонстративно, не перепечатывая и не комментируя даже в провинциальных газетенках. Никак не хотели мои оппоненты понять главного. Документ предлагал немцам лишь два варианта действий: либо официально, во всеуслышание разделить изложенную в сообщении позицию, то есть от имени германского государства подтвердить высказанную в нем беспочвенность слухов о готовящемся нападении. Что для Гитлера означает или отказ от агрессии, или же, как минимум, перенос даты нападения на более поздний срок. Либо никак не реагировать на него, что, в свою очередь, доказывает, что все решения о войне приняты и бесповоротны. Любой из этих вариантов абсолютно обоснованно выставляет Гитлера именно вероломным агрессором, который заслуживает не только всеобщего осуждения, но и самого сурового возмездия, что должно склонить общественное мнение США и Великобритании в пользу СССР.
Теперь вопрос ясен, осталось только разобраться в сроках. Я считаю, что нападут двадцать второго, разведка и особенно командование Западного Особого, отслеживая ситуацию по своим каналам, полагают, что двадцать девятого. Не уверен. Конечно, чем позднее нападут немцы, тем больше смогут сосредоточить сил. Но зато двадцать второго – самый длинный солнечный день, да и память мне подсказывает, что он и есть та ДАТА. К тому же большинство частей, если судить по донесениям, немцы уже подтянули. Чтобы перебросить их на исходные, нужны уже не дни, а часы. Посмотрим, что доложит Копец. Тимошенко лично ему передал мой приказ: «Выбрать наиболее подготовленного и опытного летчика, имеющего боевой опыт, и приказать ему облететь границу с Германией, проведя визуальную разведку происходящего на «той стороне». Границу не нарушать и на провокации не поддаваться». Скоро и первые донесения должны поступить. Интересно, насколько помню, именно генерал Захаров тогда летал. Тот самый комдив, дивизия которого лучше всех пятнадцатого мая отработала. Посмотрим, кто будет на самом деле. Просто интересно, совпадет или нет. Если совпадет – точно надо к двадцать второму приводить войска в полную боеготовность, а Берии намекнуть, чтобы своего зама в Брест на самолете послал. Пусть проверит, что у Павлова происходит. Что-то не по себе мне, не ошибся ли я, не заменив его заранее. Стоп. А почему только Павлова? Почему бы Берии с Тимошенко не договориться и не послать проверяющих во все особые округа. Лучше под прикрытием, чтобы картина объективнее была. Прямо завтра-послезавтра пусть отправляют, Лаврентий своего начальника управления погранвойск Соколова дополнительно в Западный округ пусть пошлет. Точно. По крайней мере, более правдивую картину получим. До совещания как раз время есть, пожалуй, надо озадачить Берию и Тимошенко…
– Товарищи, если судить по справке Ватутина, получается, что на Юге, против не самой мощной группировки противника, сосредоточены основные наши силы. Есть мнение, что необходимо укрепить именно Западный фронт. Предлагается перенацелить на это направление шестнадцатую армию, а также передислоцировать первый механизированный корпус.
– Товарищ Сталин, – Тимошенко, протестующе, – так мы оставим Северный фронт вообще без танков.
– Скажите, Борис Михайлович, а сколько всего танков у финской армии? Сколько танков имеется в переброшенных в Финляндию немецких войсках?
– По сведениям ГРУ – не менее трехсот танков, включая немецкие отдельные батальоны, товарищ Сталин. Кроме того, переброска механизированного корпуса на Западный фронт нецелесообразна из-за длительного времени.
– Вы так полагаете, Борис Михайлович? Тогда можно согласиться с оставлением корпуса на Северном фронте. Но прикрытие границ, особенно в Западном округе, необходимо усилить. Пока мы не видим, что предпринято с этой целью, кроме размещения во втором эшелоне двадцатой и двадцать первой армий.
– Согласно директивам, пятнадцатого июня начато выдвижение в сторону границы второго, сорок седьмого и двадцать первого корпусов Западного особого, а также тридцать первого, тридцать шестого, тридцать седьмого и сорок девятого корпусов. Таким образом, мы уплотняем оборону наших войск вблизи границы. Предлагается начать выдвижение во второй эшелон Западного округа войск двадцать восьмой армии…
Первая часть совещания закончилась. В конце концов приняли несколько предложенных мною изменений, решили усилить авиацию Западного округа, перебросив двадцатого – двадцать первого числа на его аэродромы часть авиации из Московского округа. Раньше не стоит, будут засечены разведкой и попадут под первый удар немцев.
Отданы приказы о подъеме войск, о занятии к двадцать второму передовых линий обороны, создании фронтовых управлений и переброске их на передовые командные пункты. Авиацию приказано рассредоточить на полевых аэродромах. Аэродромы, воинские лагеря, склады, парки техники приказано замаскировать. Срок завершения мероприятий – к 21–00 двадцать первого числа.
Но на этом сегодня дело не закончилось. К ранее присутствующим присоединились Маленков, Кобулов, Жигарев, Шахурин, Яковлев, Поликарпов, Петров и Ворошилов. Совещаемся до трех ночи. Решено объявить мобилизацию с утра двадцать третьего июня, а сейчас провести все необходимые подготовительные работы. Долго обсуждаем положение с самолетами. Яковлев уверяет, что нет необходимости переводить ни один завод на истребители «И-185». Поликарпов защищает свою машину, доказывая, что даже с некондиционными двигателями она не уступает новейшим самолетам других конструкторов. Долго обсуждали этот вопрос. Я сомневался, но в конце концов записка Гудкова, который тоже был в восторге от поликарповского самолета, решила дело. Решено – «сто восемьдесят пятому» быть.
С другими вопросами разделались быстрее. Завод восемьдесят два перевели на производство высотных АМ-35А, а на старом заводе решили начать выпуск маловысотных, зато более мощных АМ-38 для штурмовиков. Причем про маловысотность пришлось именно мне указания давать, да и про стрелка – тоже. Интересная все же штука – человеческое мышление. Все знают, что штурмовик предназначен для точных ударов с малой высоты. Но никто не задумывается, что тогда ему не нужен мотор, имеющий высотность больше трех километров. И скорость, как у СБ, тоже не нужна. Зато способность защитить хвост от атак истребителей – необходима.
Порадовал и Петров, сумевший усовершенствовать конструкцию и упростить технологию изготовления нашей легкой полевой гаубицы. Поздновато, конечно, но лучше так. Постепенно заменим ими все модернизированные царские гаубицы. Быстрее, чем я помню.
Вроде бы решили много, приказы и директивы отправлены в части, даже успели схемы экранировки для истребителей разработать и бригады доработчиков в полки послать. Все должно быть лучше, чем помнится мне, но какой-то червячок все равно не дает уснуть. Что-то я упустил. Но что?
Курсы командиров звеньев. Аэродром Едлино.
Николай Козлов
Очередное занятие неожиданно прерывается визитом командира дивизии. Вид у него такой, что всем присутствующим видно, что произошло что-то чрезвычайное. «Неужели война началась», – думает Николай, вглядываясь в мрачное лицо генерала.
– Вольно, товарищи командиры. Садитесь.
– Заметил, «батя» вне себя? – шепчет сосед, лейтенант Александр Силантьев из сто шестидесятого полка. Николай молча кивает в ответ. В напряженной тишине, установившейся в классе, все ждут, что же скажет комдив.
– Товарищи командиры… – что-то он не торопится, – я вынужден прервать ваши сборы. Не позднее двадцать второго июня ожидается нападение нацистской Германии. Поэтому приказываю вам сегодня же отбыть в свои части.
«Война, – бьется в голове Николая. – Решились-таки фашисты, чтоб им ни дна, ни покрышки. А я, честно говоря, до последнего надеялся, что войны в этом году не будет. Да и позднее, может быть, тоже. Ну не настолько же немцы дураки, чтобы на нас переть. Оказалось – точно идиоты. Нет, но ведь буквально четыре дня назад ТАСС сообщил, что все разговоры о войне – только слухи. Специально, что ли?»
Обед проходит в молчании. Быстро проглотив пищу и отдохнув полчаса, летчики торопятся на аэродром, где их уже ждут подготовленные к вылету самолеты. Помахав на прощание крыльями над КПП, стайка «ястребков» из сто шестьдесят второго полка берет курс на Едлино. Среди них и бортовой номер «пять» Николаева.
Летящий замыкающим Козлов в полете пытается связаться с ведущим строй Воиновым. Тут же выясняется, что вновь возвращенные на борт радиостанции требуют тщательной настройки и умения. Сквозь сплошной треск и шум, который необходимо отстраивать непрерывно, ему с трудом удается наладить переговоры.
– С такой… радиостанцией и противника не надо, – прерываемый шумом и треском монолог Николая слышен даже на КДП полка, – сам грохнешься, пока настраивать рацию и соображать, что тебе передали, будешь.
Заместитель Начальника Генерального штаба Красной Армии H. Ватутин18 июня 1941 г. Москва. Кремль.
Кабинет Сталина.
Тов. Сталин
Как я и ожидал, переданное по всем каналам «Сообщение ТАСС», которое так не хотели публиковать Молотов, Маленков и Тимошенко, немцы проигнорировали. Причем демонстративно, не перепечатывая и не комментируя даже в провинциальных газетенках. Никак не хотели мои оппоненты понять главного. Документ предлагал немцам лишь два варианта действий: либо официально, во всеуслышание разделить изложенную в сообщении позицию, то есть от имени германского государства подтвердить высказанную в нем беспочвенность слухов о готовящемся нападении. Что для Гитлера означает или отказ от агрессии, или же, как минимум, перенос даты нападения на более поздний срок. Либо никак не реагировать на него, что, в свою очередь, доказывает, что все решения о войне приняты и бесповоротны. Любой из этих вариантов абсолютно обоснованно выставляет Гитлера именно вероломным агрессором, который заслуживает не только всеобщего осуждения, но и самого сурового возмездия, что должно склонить общественное мнение США и Великобритании в пользу СССР.
Теперь вопрос ясен, осталось только разобраться в сроках. Я считаю, что нападут двадцать второго, разведка и особенно командование Западного Особого, отслеживая ситуацию по своим каналам, полагают, что двадцать девятого. Не уверен. Конечно, чем позднее нападут немцы, тем больше смогут сосредоточить сил. Но зато двадцать второго – самый длинный солнечный день, да и память мне подсказывает, что он и есть та ДАТА. К тому же большинство частей, если судить по донесениям, немцы уже подтянули. Чтобы перебросить их на исходные, нужны уже не дни, а часы. Посмотрим, что доложит Копец. Тимошенко лично ему передал мой приказ: «Выбрать наиболее подготовленного и опытного летчика, имеющего боевой опыт, и приказать ему облететь границу с Германией, проведя визуальную разведку происходящего на «той стороне». Границу не нарушать и на провокации не поддаваться». Скоро и первые донесения должны поступить. Интересно, насколько помню, именно генерал Захаров тогда летал. Тот самый комдив, дивизия которого лучше всех пятнадцатого мая отработала. Посмотрим, кто будет на самом деле. Просто интересно, совпадет или нет. Если совпадет – точно надо к двадцать второму приводить войска в полную боеготовность, а Берии намекнуть, чтобы своего зама в Брест на самолете послал. Пусть проверит, что у Павлова происходит. Что-то не по себе мне, не ошибся ли я, не заменив его заранее. Стоп. А почему только Павлова? Почему бы Берии с Тимошенко не договориться и не послать проверяющих во все особые округа. Лучше под прикрытием, чтобы картина объективнее была. Прямо завтра-послезавтра пусть отправляют, Лаврентий своего начальника управления погранвойск Соколова дополнительно в Западный округ пусть пошлет. Точно. По крайней мере, более правдивую картину получим. До совещания как раз время есть, пожалуй, надо озадачить Берию и Тимошенко…
– Товарищи, если судить по справке Ватутина, получается, что на Юге, против не самой мощной группировки противника, сосредоточены основные наши силы. Есть мнение, что необходимо укрепить именно Западный фронт. Предлагается перенацелить на это направление шестнадцатую армию, а также передислоцировать первый механизированный корпус.
– Товарищ Сталин, – Тимошенко, протестующе, – так мы оставим Северный фронт вообще без танков.
– Скажите, Борис Михайлович, а сколько всего танков у финской армии? Сколько танков имеется в переброшенных в Финляндию немецких войсках?
– По сведениям ГРУ – не менее трехсот танков, включая немецкие отдельные батальоны, товарищ Сталин. Кроме того, переброска механизированного корпуса на Западный фронт нецелесообразна из-за длительного времени.
– Вы так полагаете, Борис Михайлович? Тогда можно согласиться с оставлением корпуса на Северном фронте. Но прикрытие границ, особенно в Западном округе, необходимо усилить. Пока мы не видим, что предпринято с этой целью, кроме размещения во втором эшелоне двадцатой и двадцать первой армий.
– Согласно директивам, пятнадцатого июня начато выдвижение в сторону границы второго, сорок седьмого и двадцать первого корпусов Западного особого, а также тридцать первого, тридцать шестого, тридцать седьмого и сорок девятого корпусов. Таким образом, мы уплотняем оборону наших войск вблизи границы. Предлагается начать выдвижение во второй эшелон Западного округа войск двадцать восьмой армии…
Первая часть совещания закончилась. В конце концов приняли несколько предложенных мною изменений, решили усилить авиацию Западного округа, перебросив двадцатого – двадцать первого числа на его аэродромы часть авиации из Московского округа. Раньше не стоит, будут засечены разведкой и попадут под первый удар немцев.
Отданы приказы о подъеме войск, о занятии к двадцать второму передовых линий обороны, создании фронтовых управлений и переброске их на передовые командные пункты. Авиацию приказано рассредоточить на полевых аэродромах. Аэродромы, воинские лагеря, склады, парки техники приказано замаскировать. Срок завершения мероприятий – к 21–00 двадцать первого числа.
Но на этом сегодня дело не закончилось. К ранее присутствующим присоединились Маленков, Кобулов, Жигарев, Шахурин, Яковлев, Поликарпов, Петров и Ворошилов. Совещаемся до трех ночи. Решено объявить мобилизацию с утра двадцать третьего июня, а сейчас провести все необходимые подготовительные работы. Долго обсуждаем положение с самолетами. Яковлев уверяет, что нет необходимости переводить ни один завод на истребители «И-185». Поликарпов защищает свою машину, доказывая, что даже с некондиционными двигателями она не уступает новейшим самолетам других конструкторов. Долго обсуждали этот вопрос. Я сомневался, но в конце концов записка Гудкова, который тоже был в восторге от поликарповского самолета, решила дело. Решено – «сто восемьдесят пятому» быть.
С другими вопросами разделались быстрее. Завод восемьдесят два перевели на производство высотных АМ-35А, а на старом заводе решили начать выпуск маловысотных, зато более мощных АМ-38 для штурмовиков. Причем про маловысотность пришлось именно мне указания давать, да и про стрелка – тоже. Интересная все же штука – человеческое мышление. Все знают, что штурмовик предназначен для точных ударов с малой высоты. Но никто не задумывается, что тогда ему не нужен мотор, имеющий высотность больше трех километров. И скорость, как у СБ, тоже не нужна. Зато способность защитить хвост от атак истребителей – необходима.
Порадовал и Петров, сумевший усовершенствовать конструкцию и упростить технологию изготовления нашей легкой полевой гаубицы. Поздновато, конечно, но лучше так. Постепенно заменим ими все модернизированные царские гаубицы. Быстрее, чем я помню.
Вроде бы решили много, приказы и директивы отправлены в части, даже успели схемы экранировки для истребителей разработать и бригады доработчиков в полки послать. Все должно быть лучше, чем помнится мне, но какой-то червячок все равно не дает уснуть. Что-то я упустил. Но что?
«Справки для министра иностранных дел19 июня 1941 г. Могилев.
Германии И. фон Риббентропа,
составленные по донесениям немецкой агентуры[15].
В берлинском дипломатическом корпусе германо-русские отношения по-прежнему являются предметом постоянных обсуждений. Появившиеся в английской прессе статьи на эту тему рассматриваются в кругах американских дипломатов как предупреждение Англии Кремлю. Англия делает это предупреждение, чтобы затормозить ведущиеся якобы в настоящее время германо-русские переговоры и помешать русским пойти на дальнейшие уступки фюреру.
По-прежнему в дипломатическом корпусе распространяется и подробно обсуждается слух о том, что […] ожидается официальный визит в Германию главы русского государства. Этот слух особенно активно распространяется болгарской миссией. […] В посольстве США, в шведской и швейцарской миссиях можно услышать, что встреча имперского министра иностранных дел с Молотовым или фюрера со Сталиным не исключена. Такая встреча якобы будет означать не что иное, как последнюю германскую попытку оказать на Россию мощнейшее давление. […]
Спецпоезд, 14 июня 1941 г. Л[икус]
Публикация опровержения ТАСС (от 13 июня 1941 г.) в условиях нарастания нервозности и отсутствия ясности относительно намерений фюрера воспринята иностранцами, проживающими в Берлине, как полная сенсация. […]
Единственное, во что сегодня верят берлинские иностранные дипломаты и иностранные журналисты, это то, что решений, касающихся отношений между Германией и Советским Союзом, со всей очевидностью, следует ожидать не в ближайшие недели, а в ближайшие дни.
Берлин, 14 июня 1941 г. Л[икус]
Советские журналисты в Берлине отвечают на постоянно задаваемые им представителями прессы других стран вопросы, касающиеся слухов о советско-германских отношениях, с подчеркнутым безразличием. […]
В этой связи советские журналисты регулярно обращают внимание (своих собеседников) на недавнее опровержение ТАСС, которое, по их словам, содержит якобы все то, что сегодня можно сказать о состоянии германо-русских отношений […]
Берлин, 18 июня 1941 г. Л[икус]»
Курсы командиров звеньев. Аэродром Едлино.
Николай Козлов
Очередное занятие неожиданно прерывается визитом командира дивизии. Вид у него такой, что всем присутствующим видно, что произошло что-то чрезвычайное. «Неужели война началась», – думает Николай, вглядываясь в мрачное лицо генерала.
– Вольно, товарищи командиры. Садитесь.
– Заметил, «батя» вне себя? – шепчет сосед, лейтенант Александр Силантьев из сто шестидесятого полка. Николай молча кивает в ответ. В напряженной тишине, установившейся в классе, все ждут, что же скажет комдив.
– Товарищи командиры… – что-то он не торопится, – я вынужден прервать ваши сборы. Не позднее двадцать второго июня ожидается нападение нацистской Германии. Поэтому приказываю вам сегодня же отбыть в свои части.
«Война, – бьется в голове Николая. – Решились-таки фашисты, чтоб им ни дна, ни покрышки. А я, честно говоря, до последнего надеялся, что войны в этом году не будет. Да и позднее, может быть, тоже. Ну не настолько же немцы дураки, чтобы на нас переть. Оказалось – точно идиоты. Нет, но ведь буквально четыре дня назад ТАСС сообщил, что все разговоры о войне – только слухи. Специально, что ли?»
Обед проходит в молчании. Быстро проглотив пищу и отдохнув полчаса, летчики торопятся на аэродром, где их уже ждут подготовленные к вылету самолеты. Помахав на прощание крыльями над КПП, стайка «ястребков» из сто шестьдесят второго полка берет курс на Едлино. Среди них и бортовой номер «пять» Николаева.
Летящий замыкающим Козлов в полете пытается связаться с ведущим строй Воиновым. Тут же выясняется, что вновь возвращенные на борт радиостанции требуют тщательной настройки и умения. Сквозь сплошной треск и шум, который необходимо отстраивать непрерывно, ему с трудом удается наладить переговоры.
– С такой… радиостанцией и противника не надо, – прерываемый шумом и треском монолог Николая слышен даже на КДП полка, – сам грохнешься, пока настраивать рацию и соображать, что тебе передали, будешь.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента