Ломер Кит. Ночь иллюзий

   - В вас стреляли?
   - В мою сторону. Они попали в Сенатора. Я его телохранитель. По крайней мере, они так сказали. Но кажется, я был стрелкой компаса или радиобуем. Грязное дело, вы согласны со мной, мисс? \
   - Реджис. Все это какая-то нелепица...
   - Мне это нравится еще меньше, мисс Реджис. Может быть, Сенатор потерял уверенность в себе после всего случившегося. Не могу сказать, что виню его. Вероятно, поэтому он и бросил меня; а может быть, его схватили.
   - Вы сказали - Сенатор?
   - Ага, тот самый Сенатор. Значительное лицо. Но никаких имен. По крайней мере, сейчас. Так сказал серый человек. Мне хотелось бы знать, на чьей он стороне. Я хотел бы знать, за какую команду играл я-и существуют ли вообще в этой игре команды?
   Реджис молча наблюдала за мной.
   - Вам придется не обращать внимания на некоторую мою эксцентричность, сказал я. - У меня было несколько тихих галлюцинаций. Трудно понять, кто есть кто. Например, вы. Почему вы сидите здесь и слушаете меня? Вам уже следовало бы взывать о помощи к ребятам со смирительными рубашками.
   - Я не верю, что вы опасны, - сказала она спокойно.
   - Вы знаете меня?
   - Я никогда до этого вас не видела.
   - Что заставило вас выйти в прохладную ночь и привело сюда, в эту дешевую забегаловку, - одну? В прошлый раз, я едва ли не принял вас за даму, ищущую знакомств.
   - Мне... трудно сказать. Это был... импульс. Я кивнул.
   - Превосходно. Это, кстати, проясняет дело. Хотите выяснить что-нибудь еще, прежде чем я уйду?
   - Пожалуйста, не уходите.
   - У меня дела, мисс Реджис, - сказал я. - Есть вопросы, на которые надо найти ответы, и ответы, ждущие правильных вопросов. А время уходит.
   Я поковылял к выходу, и она не окликнула меня. Я был немного огорчен этим, но не оглянулся.
   XIV
   Выйдя наружу, я поискал следы на снегу, но на этот раз не нашел. Это почему-то успокоило:
   снег и следы были частью сна. Улица оказалась на месте, это уже кое-что. Повернув направо, я пошел по-прежнему маршруту, или мне снилось, что я шел, или снилось, что мне снилось, как я шел до тех пор, покуда не встретил Рыжеволосого. Встреча с ним была прорывом. Она помогла мне вспомнить, что на самом деле его там не было. Что бы они мне ни преподнесли, это было вздором. Я все еще чувствовал себя ошарашенным, как монашка, которая продолжает ждать предложения выйти замуж и вдруг узнает, что уже утро вторника и она в чужом городе.
   Улицы были непонятно пустынны даже для столь позднего времени. Ни одного автомобиля. В окнах ни огонька. Только порывистый ветер да шуршание мышей за деревянными панелями. Я возвратился на улицу, где дебютировал несколькими сотнями лет - или двумя часами - раньше. Завернул за угол и увидел человека в темной шляпе и пальто, который стоял перед магазином готового платья и изучал витрину. Я узнал его: это был Рыжеволосый. В качестве пророчества мой наркосон был не так уж плох. Внезапно из переулка появился Сенатор. Я отпрянул назад, чтобы меня не увидели, и спешно подытожил всю имеющуюся на данный момент информацию. Это привело меня в замешательство. Проанализировал все снова в другом порядке. Это смутило меня еще больше.
   - К черту факты, - проворчал я. - Возвращаемся к существу вопроса. - Я проверил, на месте ли пистолет, и завернул за угол, готовый действовать.
   Их не было. Город был пустынным, как Помпеи, и так же полон древними грехами.
   В своем наркосне я последовал за Рыжеволосым в здание. Может быть, в этом ключ к разгадке. Поскольку выбора не было, я пошел туда, где во сне была дверь, и обнаружил ее - большую стеклянную дверь с номером 13, сверкающим броскими золотыми цифрами. Войдя внутрь, я очутился в фойе с зелеными стенами, спиральной лестницей и запахом заброшенной библиотеки. Стояла величественная тишина. Я стал подниматься по ступенькам и попал на площадку с серой дверью. Открыв ее, я обнаружил Рыжеволосого, стоящего спиной в шести футах от меня, и занятого попытками открыть какой-то сейф. Он не успел обернуться, как я уже приставил револьвер к его левой почке.
   - Не думай, что я не сумею выпустить несколько пуль тебе в спину, если дело дойдет до того, - сказал я тем, что осталось от голоса.
   Глаза у него стали как у мыши, пойманной у норки. Рот свесился набок, словно переполненный карман.
   - Говори, - потребовал я. - Не волнуйся, если что-то будет не по порядку. Просто начинай. Я скажу, когда остановиться.
   - Вы не должны быть здесь, - выдал он придушенную версию высокотонального писка.
   - Я знаю. Но представим, что я, тем не менее, здесь. Где Сенатор?
   - Можете теперь забыть о Сенаторе, - сказал он настолько быстро, что его язык не успевал за словами. - Все закончилось.
   - Это вы раскатывали в зеленом "бьюике"? - спросил я, поглубже погружая ствол.
   - Я не собирался убивать вас. Вас надо было только фазировать на уровень Эты, клянусь!
   - Этим вы сильно облегчили мне душу, - сказал я. - Продолжайте.
   - Вы должны поверить мне! Когда операция закончится, я покажу вам запись... - он сделал паузу, чтобы сглотнуть. - Видите ли, я могу подтвердить все, о чем говорю. Только позвольте мне открыть возвращатель и... - он вставил ключ и повернул его. Я попытался схватить Рыжеволосого, но неожиданно воздух стал густым, как сироп, и приобрел такой же цвет, наполнившись множеством маленьких вертящихся огоньков...
   XV
   Она сидела напротив, одетая в тонкую белую блузку и пепельно-голубой жакет. Ее волосы были нежно каштанового цвета, такого же цвета были глаза. Она смотрела на меня с тревогой, как птица наблюдает за появлением на свет своего первенца.
   - Неправильно. - Мой голос звучал в ушах неотчетливо. Я потянулся через стол и схватил ее запястье. У меня хорошо получалось хватать людей за руки. Удержать их - другое дело. Она не сопротивлялась.
   - Мне показалось, что вам нужна помощь, - сказала она тихим шепотом.
   - Эта мысль делает вам честь. - Я огляделся: тот же зал, где происходила предыдущая сцена. Бармен протирал тот же стакан, стоял тот же запах жареного лука и кислого вина; те же потемневшие банки, те же тусклые медные котелки у камина.
   - Тот человек ушел, - сказала девушка. - Вы выглядели...
   - ...немного странно, - сказал я. - Давай пропустим все это, дорогая. У нас есть более интересные темы для беседы.
   - Я не понимаю, что вы имеете в виду, - сказала она слабым голосом, который, тем не менее, звучал, как цыганская гитара в ночи.
   - Как тебя зовут? - спросил я.
   - Мисс Реджис. Курия Реджис.
   - И ты уже знаешь мое имя, не так ли?
   - Конечно. Я думаю, ты совершил ошибку...
   - У меня был широкий выбор ошибок, и я их все совершил. - Я отпустил ее и потер свои кисти. Однако это не помогло. Моя грудная клетка отзывалась болью при каждом вздохе.
   - Объясни мне сначала, - сказал я, - как ты думаешь: сидели мы с тобой раньше за этим столиком?
   - Конечно, нет.
   - Так почему ты здесь?
   - Но ведь ты позвал меня, - ее глаза искали и, кажется, не могли что-то найти в моих глазах.
   - Расскажи, пожалуйста, подробней.
   - Ты дал объявление в газете.
   - О чем?
   - О том, что я нужна тебе. И свое имя.
   - И только поэтому ты пришла?
   - Если я не нужна тебе, я уйду.
   - Подожди. Закажи сэндвич. Досчитай сотнями до миллиона. Если я не вернусь к этому времени, начинай без меня. - Я ухватился за край стола и заставил себя встать. Комната качнулась.
   - Итак, все заново, - сказал я. - Я пошел. Когда я обернулся, столик был пуст.
   XVI
   - Флорин, - сказал я себе, - что-то ты делаешь неправильно. Или что-то не делаешь правильно. Я оглядел улицу. Падал легкий снег. Не было видно людей, не было следов на тротуаре, отпечатков шин на мостовой. Весь мир будто существовал для меня одного.
   - Мне дали наркотики, - сказал я. -Допустим. Но сколько попыток я должен сделать, прежде чем произойдут главные события? Как я узнаю, когда это действительно начнется? Как я пойму, происходит ли это в реальности или во сне?
   - Ты проходишь обучение, - сказал я. - Каждый раз, когда ты делаешь неверный поворот, тебя отсылают за угол. Но тебе это здорово надоело. И твое подсознание пытается что-то подсказать тебе.
   Едва я это проговорил, мир исчез. Даже когда внезапно гаснет свет в комнате, это всегда вызывает шок. Но тут исчезло небо. Наступила полная темнота. Я протянул руку и нащупал стену рядом с собой; хотя мой нос был на расстоянии дюйма от нее, я мог ее чувствовать, но не видеть.
   - Новые правила. Флорин, - сказал я вслух, чтобы хоть что-нибудь услышать. - Но игра все та же.
   Я ощупал стену позади себя, нашел дверь, из которой только что вышел. Она была заперта.
   - Никаких возвращений назад, - посоветовал я себе. - Только вперед. Только к месту действия. Ты можешь сделать это при помощи навигационного счисления пути.
   Это была не блестящая идея, но другая мне в голову не пришла. Полчаса я тащился, касаясь одной рукой стены, а другой хватая воздух впереди. Я шел то с одной стороны бордюрного камня, то с другой, умудряясь не споткнуться о пожарные краны, и все это без собаки-поводыря. Я гордился собой. Хорошая работа.
   Вопрос, для кого я ее делаю.
   Я начал работать на Внутренний Совет, но не выяснил их имена. Затем руководство было за Сенатором, некоторое время мы работали вместе, и очень неплохо, но затем и здесь что-то разладилось. Есть вероятность, что он сам сбежал от меня, но ввиду отсутствия доказательств он все еще оставался моим клиентом. Если Ван Ваук или кто-нибудь еще из его шайки выхватил его из-под моего дремлющего носа, то мой долг - вернуть его, и это означало, что я должен продолжать поиски, считая шаги и кварталы по пути, где я в последний раз видел его и Рыжеволосого.
   Знакомый угол. Я повернул налево и ощупью двинулся к стеклянной двери с цифрой 13.
   Никакой двери здесь не оказалось. Возможно, я ошибся в подсчетах. Может быть, кто-нибудь пришел и заделал ее. Просто чтобы сбить меня с толку. А может быть, ее никогда не было.
   Я прошел еще несколько футов и наткнулся на вращающуюся дверь; она повернулась и втолкнула меня в слепящий блеск сороковаттной лампочки, свисающей на перекрученной проволоке в холле, который или достраивали, или ломали.
   В поле зрения ничего привлекательного не было, но было приятно получить обратно зрение, даже если все, что я увидел, это дранка на неоштукатуренных стенах, грубый цементный пол, шаткие деревянные ступени, ведущие наверх.
   - На этот раз, - сказал я себе, - веди игру немного спокойней. Никаких размахиваний револьвером, никаких незнакомых дверей, чтобы просунуть в них голову.
   Я поднялся и оказался на площадке, замусоренной стружками и кирпичной крошкой.
   Над черной дверью из тяжелой латуни стояла цифра 13. Прижавшись к двери ухом, я сумел различить звуки голосов. Казалось, они о чем-то спорили. Это меня устраивало: мной владело настроение с кем-нибудь не согласиться. Я взялся за ручку; она повернулась, и я вступил в проход между оштукатуренной стеной с одной стороны и окнами из матового стекла с другой. Голоса раздавались из третьего от двери окна. Я осторожно придвинулся к нему.
   - ...Как это - потерял его? - спрашивал Носатый.
   - Говорю же: возник фактор непредсказуемости! Пошли помехи. - Это было сказано тонким, высоким голосом.
   - Верните его обратно!
   - Не понимаю я этого. Регенерация произошла вовремя...
   - Подумайте обо мне! - раздался голос, не совсем похожий на голос Сенатора. - Я не могу больше испытывать того, что случилось в последний раз.
   - Неважно, что вы можете иди не можете испытывать! Вы знали, на что шли.
   - Неужели! Даже Профессор не знает, что происходит!
   - Не называйте меня профессором, Барделл!
   - Джентльмены, давайте не терять из виду объект. Все остальное второстепенно.
   Возникло довольно длительное молчание. Я едва дышал и пытался прочесть мысли через окно. Или я не смог этого сделать, или там никого не было. Я нашел дверь в комнату за окнами и открыл ее. Комната выглядела так, будто она пустовала долгое время. В стенном шкафу было три погнутых крючка для пальто и немного коричневой бумаги на полке. И несколько дохлых мух. Дверь в соседний офис была забита досками. Я проверил доски, что-то звякнуло, и стена отъехала назад, брызнул золотой свет. Я спрятал крошечный пистолет и шагнул на широкую улицу, выложенную разноцветной плиткой.
   XVII
   Прищурясь, я глянул в небо. От солнца исходил желтый свет. Был полдень приятного летнего дня. Никакого снегопада. Капля воды побежала по подбородку. Я прикоснулся тыльной стороной ладони к лицу; кожа была холодной, как замороженная рыба.
   - Фальшивые деньги, фальшивый Сенатор, фальшивая погода, - сказал я. Или, может быть, и это все фальшивое? Может быть, я в большой комнате с небесно-голубым потолком и с имитацией солнца.
   - Может быть, - согласился я. - Но остается вопрос - почему?
   - Сенатор знает ответ, - сказал я.
   - Наверняка - но заговорит ли он?
   - Когда я начну бить его фальшивой головой об этот фальшивый тротуар, он заголосит, как три канарейки,- я произнес это с меньшей уверенностью, чем чувством.
   - Но сначала ты должен поймать его.
   - Ничего. Он не ускользнет от острого глаза Флорина - Мастера Сыска если, конечно, я не наступлю на собственный шнурок или не растеряю злость.
   - Замечаешь ли ты признаки разочарования? Не устал ли еще от всех этих трюков, а. Флорин?
   - Вся беда в этих трюках. Они надоели. Боже! Как они надоели!
   - Проверь парк.
   Я посмотрел на противоположную сторону широкой улицы, где был парк с мягкой, как пух, зеленой травой между высокими пушистыми деревьями. За ними неясно вырисовывались высокие загадочные здания, сверкающие белизной. Автомобиль на громадных колесах вывернул из-за угла и направился в мою сторону. Он был легким, как кабриолет без лошади, с закругленными углами, выкрашен в нежно-фиолетовый цвет и разрисован сложным орнаментом из золотых линий. Сидящие в нем мужчина и женщина глядели друг на друга, в то время как кабриолет двигался сам. Они были одеты в тонкие, как паутинка, одежды с цветными пятнами. Резиновые шины издавали мягкий шуршащий звук, проезжая по плитке.
   - Я знал, что Генри запланировал большой сюрприз на тридцатой минуте, но такого не ожидал, - сказал я и осознал, что не просто рассуждаю вслух, но и жду ответа. Что бы там ни использовал Сенатор' для "ерша" в моем пиве, но побочных эффектов от этого получилось больше, чем после шести месяцев гормональных инъекций, и, возможно, включало галлюцинации с фиолетовыми экипажами, катящимися по улицам под солнцем в два раза больше и в три раза ярче, чем наше.
   Самое время было завернуть куда-нибудь и избавить свой организм от этой штуки. Я направился к самому большому кусту, обогнул его и почти столкнулся с Сенатором.
   Его голова дернулась.
   - Вы! - сказал он без удовольствия в голосе. - Что вы здесь делаете?
   - Прошу прощения, я задремал, пока вы говорили, - сообщил я. - Невежливо с моей стороны. Как поживает простреленное ребро?
   - Флорин, вернитесь! Быстро! Вы не должны быть здесь! Это все ошибка!
   - Что это за место. Сенатор? Он попятился от меня.
   - Я не могу вам сказать. Я не имею права даже разговаривать на эту тему.
   - Извините мою настойчивость, - сказал я и попытался схватить его за шиворот, но он отпрыгнул назад, увернулся и рванул прочь. Я начал преследование, пользуясь заимствованными у кого-то ногами и буксируя голову размером с дирижабль на конце стофутового кабеля.
   XVIII
   Это была странная погоня по извилистой гравийной дорожке. Мы пробегали мимо фонтанов, выбрасывающих звенящие струи чернил в кристально-чистые пруды, мимо цветочных клумб, похожих на мазню флуоресцирующей краской, мимо деревьев с гладкой полированной корой и листвой, подобной античным кружевам. Он бежал тяжело, опустив голову и работая ногами до Изнеможения; я плыл за ним, наблюдая, как он уходит дальше и дальше. Затем он прыгнул через живую изгородь, но зацепился и все еще катился по земле, когда я оказался на нем. Он был крепким парнем, силы у него хватало, но он не знал, как ею воспользоваться. Парочка солидных хуков в челюсть стерла блеск с его глаз. Я удобно уложил его под тем, что выглядело как можжевельник, если не считать малиновых цветов, и занялся восстановлением дыхания. Через некоторое время он заморгал и сел. Затем увидел меня и помрачнел.
   - Нам необходимо немного побеседовать, - сказал я. - Я запаздываю на два парадокса и одно чудо.
   - Ты идиот, - прорычал он. - Ты не знаешь в какую петлю сунул голову.
   - Вот мне и хочется узнать, - сказал я. - Между прочим, расскажите-ка еще раз, что такое "Ластрион Конкорд"
   Он фыркнул.
   - Никогда не слышал о такой фирме.
   - Жаль, - сказал я. - Наверное, это моя фантазия. Она посетила меня в том же месте, где и... - я вынул плоский пистолет, который взял из сейфа. - Может быть, это тоже фантазия?
   - Что это значит, Флорин? - сказал Сенатор напряженным голосом. - Ты изменил мне?
   Теперь была моя очередь усмехаться ленивой улыбкой.
   - Бросьте, Сенатор! Кого вы думаете одурачить? Он остолбенел.
   - Почему я должен обманывать тебя?
   - Ну, хватит, хватит! Визитеры ночью, разукрашенная приемная, намеки на темные дела в недалеком будущем. И детали были хороши: фальшивые официальные документы, фальшивые деньги, может быть, даже фальшивый пистолет.
   - Я подбросил его на ладони.
   - Это двухмиллиметровый игломет, - сердито, а отчасти и испуганно произнес он.
   - Да, детали были хороши, - продолжал я. - Как взятый напрокат смокинг. Вот я и отправился разузнать, к чему весь этот маскарад.
   - Я ни в чем не замешан, - сказал Сенатор. - Я умываю руки. Я не хочу участвовать в этой афере.
   - А вторжение?
   Он посмотрел на меня и нахмурился.
   - Вторжения нет, а? - сказал я. - Жаль. Меня заинтересовала идея. В этом были кое-какие возможности. Что дальше?
   Он задвигал желваками на скулах.
   - А, черт, - решился он, скривившись. - Мое имя Барделл. Я актер. Я был нанят для имперсонификации Сенатора.
   - Для чего?
   - Спроси того, кто меня нанимал, - сказал он злобным тоном и, видимо, ощутил боль в челюсти.
   - Чувствуется, да? - сказал я. - Я был должен тебе пару оплеух за пиво. Оно обошлось бы тебе в одну, если бы оказалось без наркотика.
   - А ты крепкий парень. Эта доза должна была успокоить тебя до тех пор, пока... - Он оборвал себя. - Не обращай внимания. Я вижу, мы допустили ошибку в самом начале.
   - Так начни сначала.
   Сенатор посмотрел на меня и ухмыльнулся. Он издал короткий смешок.
   - Флорин. Железный человек. Флорин - бедный, ничего не подозревающий простак, который позволяет связать себя архаичным призывом к долгу. Они снабдили его одеждой, гримом, крошечным устройством за ухом, чтобы провести его через трудные и опасные места. И что же он делает? Он пробивает в этом плане дыру такого размера, что через нее может пройти симфонический оркестр.
   - Похоже, что у вас все концы, - сказал я.
   - Не поймите меня превратно. Флорин, - сказал он. - Черт, неужели до вас все еще не дошло?
   - Он постучал по бугорку за ухом. - Здесь близнец вашего. Я был пойман тем же способом, что и вы.
   - Но кем же?
   - Советом.
   - Продолжайте, у вас прекрасно получается.
   - Хорошо. У них были планы: теперь очевидно, что они не сработали.
   - Не заставляйте меня уговаривать вас, Барделл. Я из тех людей, которые любят слушать.
   - То, что я могу рассказать, не сделает вас счастливым.
   - А вы попробуйте.
   Он хитро посмотрел на меня.
   - Позвольте мне вместо этого задать один вопрос, Флорин: как вы добрались из вашего номера в довольно-таки заурядном отеле, до Дома Правительства? И по этому же поводу: как вы попали в отель?
   Я стал припоминать. Ничего. Вспомнил номер. Попытался вспомнить детали регистрации, лицо коридорного...
   Должно быть, я позволил соскользнуть маске игрока в покер с моего лица, потому что Барделл оскалил зубы в беспощадной усмешке.
   - А вчера, Флорин? Что-нибудь о вашем последнем деле? О ваших старых родителях, долгих счастливых годах детства? Расскажите мне о них.
   - Это, наверное, действие наркотика, - сказал я, чувствуя, каким неповоротливым становится язык.
   - В воспоминаниях Флорина, кажется, есть немало пробелов, - презрительно усмехнулся экс-Сенатор. - Как называется ваш родной город, Флорин?
   - Чикаго, - сказал я, произнося название как будто на иностранном языке. Сенатор выглядел озабоченным.
   - Где это?
   - Между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом, если только вы не передвинули его.
   - Лос-Анджелес? Вы имеете в виду Калифорнию? На Земле?
   - Вы догадались, - сказал я и сделал паузу, чтобы облизнуть губы сухим носком, который обнаружил на том месте, где обычно находился язык.
   - Это кое-что объясняет, - пробормотал он. - Возьми себя в руки, приятель. Тебя ожидает нечто забавное.
   - Валяй, - сказал я.
   - Мы не на Земле, мы на Грейфеле, четвертой планете системы Вулф-9 в двадцати восьми световых годах от Солнца.
   - Это, действительно, занятно, - сказал я, и мой голос был пустым, как игрушка на рождественской елке. - Выходит, не нас оккупирует чужая планета, а мы оккупируем ее?
   - Вы не обязаны верить моим словам, Флорин. - Разбитая губа, а может быть что- то другое делало его голос не совсем ясным. - Посмотрите вокруг. Похожи ли эти растения на земные? Разве вы не заметили, что сила тяжести на восемнадцать процентов меньше, а воздух больше насыщен кислородом? Взгляните на солнце: это диффузный желтый гигант.
   - Хорошо. Моя старая мама, если у меня была старая мама, всегда учила меня смотреть правде в глаза. В этом вы мне здорово помогаете. Кто-то взял на себя массу хлопот как на транспортировку меня к месту, называемому Грейфел, так и на постройку достаточно убедительных декораций. Должна существовать причина для всего этого, не так ли?
   Он посмотрел на меня, как хирург смотрит на ногу, которую необходимо ампутировать.
   - Вы не ведаете, что творите. Вторгаетесь в нечто недоступное вашему пониманию. Сущность не является тем, чем она кажется...
   - Не рассказывайте мне о том, чего не существует, говорите о том, что есть.
   - Я не могу этого сделать. - Он что-то вертел в руках: с блестящими кнопками и хрустальной петлей наверху, на которую трудно было смотреть. - Я был терпелив с вами. Флорин, - сказал он, но его голос ускользал от меня, слова вылетали быстрее и быстрее, как пластинка не на тех оборотах.
   Моя голова запульсировала болью. Я пытался ухватить ускользающий силуэт, но он растаял. Я увидел вспышку в солнечных лучах и услышал голос, раздающийся из-за холмов:
   - ...извини. Флорин...
   Затем фиолетовая темнота взорвалась, и я очутился в самолете, упавшем в пучину, полную затихающего грома.
   XIX
   - Мистер, Флорин, - говорил легкий сухой голос, - вы создаете проблемы для всех нас.
   Я открыл глаза, и славный парень со змеиной головой улыбнулся мне безгубой улыбкой и выдохнул фиолетовый дым из безносых ноздрей, сверкая глазами без век. Он развалился в шезлонге, одежда его состояла из открытого жакета, сшитого из оранжевых полотенец, и оранжевых шортов. Цвет их напоминал мне о чем-то, что я никак не мог ухватить.
   - Это кое-что, - сказал я и сел на стул. Между нами был стол под бело-синим зонтиком. Позади террасы виднелась полоска белого песка, похожего на пляж, но не было моря.
   Я старался не смотреть на блестящие серебристо-фиолетовые бедра, ребристую бледно-серую грудь с крошечными малиновыми пятнышками, на ступни толщиной с палец в сандалиях с широкими ремнями. Он заметил, что я гляжу на него и издал мягкое кудахтанье, которое, видимо, означало смех.
   - Извините меня, - сказал он. - Я нахожу ваше любопытство поразительным. Я подозреваю, что в момент вашего растворения вы вытягиваете шею, чтобы раскрыть состав растворителя.
   - Это просто безобидная эксцентричность, - сказал я. - Такая же, как ваши вкусы в одежде.
   - Вы превозносите свой самоконтроль, - сказал он не столь искренне, как прежде. - Но что если перед вами предстанут аномалии настолько грандиозные, что ваше сознание будет не в состоянии ассимилировать их? Сохраните ли вы тогда хладнокровие? - он поднял руку, щелкнув пальцами. Лавина огня окутала его; его улыбка пульсировала в горячем мерцании, языки пламени бушевали вокруг меня. Я не сдавал позиций частично из-за того, что был парализован, а частично из-за того, что не верил в реальность увиденного. Он снова щелкнул пальцами и вокруг нас была уже зеленая трава, и солнце сверкало на поверхности в десяти футах над нами. Маленькая рыбка осторожно проплыла между нами, и он небрежно отмахнулся от нее и снова щелкнул пальцами. Падал снег. Толстый слой его покрывал стол, голову моего визави. Дыхание его украшалось ледяными хрусталиками.
   - Ловко, - сказал я. - А хороши ли вы в трюках с картами? Он смахнул лед и сжал пальцы.
   - Вы не поражены, - сказал он обыденным голосом. - Манипуляции со Вселенной ничего не значат для вас?
   Я деланно зевнул. Значит, это была не фальшивка.
   - Со Вселенной? - сказал я. - Или со мной?
   - Вы удивительная натура, Флорин. Чего вы хотите? Что движет вами?
   - Кто спрашивает меня об этом?
   - Можете называть меня Дисс. Представьте себе... существуют иные заинтересованные стороны, кроме тех, которые вам хорошо известны. Вы играете на гораздо большей сцене, чем до сих пор представляли себе. Поэтому должны вести себя осторожно.
   Я зевнул еще раз.
   - Я устал. Мне нужны сон, пища, любовь - все, кроме общения с таинственными жуликами, которые делают намеки, что в недалеком будущем предстоят великие свершения и что самое выигрышное дело - не совать нос куда не надо. Кто вы, Дисс? Кого вы представляете? Действительно ли вы выглядите как Александр Македонский в шкуре крокодила или это только мое видение, страдающее разлитием желчи?