Страница:
Девушка взглянула на джентльменов, сидящих на противоположном конце стола, и любому, кто был знаком с южанками, стало бы ясно: земля под ногами этих господ вот-вот разверзнется.
К несчастью, юристы – Купер, Бентли и Фрай – были урожденными ньюйоркцами, поэтому не имели опыта общения с молодыми дамами – южанками, являвшимися в сопровождении матери. Они привыкли видеть Аннабел всего лишь несколько раз в год, хотя и вели все дела богатой наследницы, а также Артура, являвшегося одним из опекунов девушки. И тот факт, что Аннабел пришла в их контору без предупреждения, причем в тот самый день, когда должна была отправиться в Англию, сбил их с толку. Однако они понятия не имели о том, что произойдет дальше (и да поможет им Бог).
– Благодарю вас за свадебный контракт, который вы прислали мне вчера вечером, джентльмены, – продолжала Аннабел, извлекая документ из кожаной папки, которую положила на стол. – Очевидно, что вы отлично поработали, и я это чрезвычайно ценю.
– Мы всегда рады помочь вам, мисс, – заверил девушку мистер Бентли. – И мы надеемся, что вы знаете об этом.
– Да, знаю. – Аннабел прижала обтянутую перчаткой руку к груди, являя собой воплощение искренности. – И я обещаю, что я не отниму у вас много времени. У меня к вам лишь несколько вопросов. Уверена, что вы быстро избавите меня от всех сомнений.
Генриетта издала негромкий смешок, наблюдая за той милой и нежной девочкой, которую сейчас изображала ее дочь, и Аннабел легонько пнула мать под столом – последнее, что ей сейчас требовалось, – это насмешки родных.
Положив всю стопку листов на стол, Аннабел принялась перелистывать их. При этом из-под вуалетки своей шелковой розовой шляпки она наблюдала за адвокатами, сидевшими в тревожном ожидании.
Наконец, постучав пальчиком по одной из страниц, девушка сказала:
– Здесь говорится, что лорд Рамсфорд получает семьдесят пять тысяч долларов в год на поддержание своего поместья, замка Рамсфорд. – Она взглянула на юристов и мило улыбнулась им. – Джентльмены, но это совершенно неприемлемо.
Адвокаты нахмурились и, выпрямившись в своих креслах, обменялись недоуменными взглядами. А девушка между тем продолжала:
– Я читала отчеты адвокатов лорда Рамсфорда, поэтому знаю: этой суммы едва хватает, чтобы покрыть разницу между расходами на имение и доходами с аренды земель. Представители лорда Рамсфорда просили сто тысяч долларов, и я согласилась. Так почему же эти изменения не были внесены?
Мистер Бентли, солидно откашлявшись, проговорил:
– Мы составили множество подобных договоров, мисс Аннабел, и сумма ежегодной выплаты вполне соответствует нуждам английского поместья размером… как замок лорда Рамсфорда.
– Соответствует? – переспросила Аннабел. – Так вы полагаете, что для меня этого достаточно, джентльмены? Соответствовать – и все?
Адвокаты переглянулись, и на сей раз заговорил мистер Купер:
– Сумма, запрошенная юристами лорда Рамсфорда, превышает бюджет поместья, и мы полагаем, что часть денег будет бесцельно потрачена на ремонт хозяйственных построек и восстановление земель.
– Но, мистер Купер, – Аннабел улыбнулась, – мы же говорим о моем будущем доме. И моих будущих детях. Все это нуждается в надлежащем…
– Да-да, мисс, разумеется. Но ведь вы скорее всего будете жить в замке Рамсфорд только несколько месяцев в году. Обычно американские жены английских пэров предпочитают Лондон. И, полагая так, мы решили свести к минимуму затраты на поместье. Кроме того, мы понимаем, что часть средств будет потрачена на общественную жизнь – балы, приемы и другие причуды…
– Джентльмены, вы веселы, как на похоронах, – проговорила девушка с усмешкой. – Что же вас не устраивает в балах и приемах?
– Известно, что некоторые британцы весьма склонны к избыточному расточительству, и такие издержки лишь истощат ваше состояние, моя дорогая Аннабел, – ответствовал мистер Бентли.
Но Аннабел, знавшая размеры своего состояния до последнего пенни, с этим не согласилась. И дело было не только в балах и роскошных приемах. Да, конечно, у нее никогда не было ничего подобного, но она желала всего этого вовсе не потому, что так уж жаждала развлечений.
Все дело в том, что в этом мире от социального положения зависело абсолютно все. А у нее этого положения не было. В ее жизни не было ни дня, когда бы на нее не смотрели сверху вниз, и большие деньги ничего в этом смысле не изменили. Семь лет назад, когда отец Аннабел умер, оставив дочери огромное состояние, ей показалось, что произошло чудо, способное изменить жизнь. Но несмотря на то что теперь она могла позволить себе роскошную одежду и даже большой дорогой автомобиль, ее все еще считали «бедным белым мусором».
Аннабел нахмурилась и стиснула зубы. Ни одна девушка не сможет забыть, каково это – быть «белым мусором», и она была исполнена решимости раз и навсегда избавить свою семью от этого клейма.
На протяжении последних семи лет Аннабел прилагала отчаянные усилия, пытаясь что-либо изменить в своей судьбе, однако почти ничего не изменила.
А потом появился Бернард. Он мог дать ей и ее семье то единственное, чего они не могли купить за деньги. И она знала: благодаря Бернарду ее дети никогда не будут считаться «белым мусором», а ее дочери, как и сестра Дайна, смогут выбирать себе в мужья лучших молодых людей из самых уважаемых семейств. И конечно же, Бернард позаботится о том, чтобы никто больше не смел насмехаться над ними.
Таким образом, она, Аннабел, использовала свое наследство как денежный вклад в будущее, которое стоило гораздо больше, чем сто тысяч долларов в год.
– Мы действуем только в ваших интересах, мисс Аннабел, – снова заговорил мистер Бентли. – Мы не хотим, чтобы вы напрасно тратили свои деньги.
– Что ж, с вашей стороны это очень мило, джентльмены, – ответила девушка. – Но это – мои деньги, не так ли? – Она кивнула на документы с условиями брачного контракта. – Вот, видите? Замок Рамсфорд находится в собственности семьи его лордства более трехсот лет. Замок очень важен для него – и для меня. Поэтому хочу добавить к этой сумме еще сто тысяч долларов.
Без всякой паузы Аннабел продолжала:
– Также стоит вопрос о сестрах его лордства. – Она кивнула на еще одну стопку бумаг. – Я хочу, чтобы вы удвоили сумму карманных денег для леди Мод, леди Элис и леди Миллисент. Ведь одежда очень важна для девушек. Кроме того, удвойте суммы их приданого.
Мужчины попытались возразить, но Аннабел тотчас же вновь заговорила:
– Что же до личного дохода его лордства, то вы выделили ему только десять тысяч в год. Насколько я помню, он просил двадцать тысяч. Разве не так?
– Многие джентльмены в положении графа нашли бы десять тысяч долларов весьма приличной суммой, – заявил мистер Бентли.
– Меня совершенно не интересуют другие джентльмены! У меня есть все, что можно купить за деньги, и я хочу, чтобы у моего мужа тоже было все самое лучшее.
– Разумеется-разумеется, моя дорогая, но… – Мистер Бентли тяжко вздохнул. – Неужели вы позволите своему сердцу взять верх над разумом?
– Ну-ну… – пробормотала Генриетта. – Мог бы этого не говорить.
Однако мистер Бентли весьма неосмотрительно проигнорировал предостережение матери.
– Помолвка была довольно неожиданной, – продолжал он, – и мы были бы плохими юристами, если бы не стали на защиту ваших интересов, мисс Аннабел. Может быть, в свете данных сомнений вы немного… продлите срок помолвки? Скажем, на год, а?
Аннабел не удостоила адвоката ответом.
– Ну… шесть месяцев, – тут же добавил он. – Чтобы вы и лорд Рамсфорд уверились в том, что действительно подходите друг другу. И чтобы условились тратить эти деньги разумно.
– Во-первых, – в голосе девушки зазвучали металлические нотки, – мое сердце никогда не берет верх над разумом, господа. Во-вторых, мы с Бернардом уже договорились о том, как тратить деньги. А в-третьих, мы хотим пожениться и не видим причин, чтобы откладывать венчание. И вообще, джентльмены, я-то думала, что вы порадуетесь за меня…
– Конечно, мы рады за вас, моя дорогая, – поспешно проговорил мистер Купер. – Но мы… беспокоимся. Как и ваш дядя. Мы лишь хотим, чтобы все у вас сложилось как нельзя лучше. Разумеется, вы желаете выйти замуж, Аннабел. Каждая юная девушка хочет этого, но…
– Я не юная девушка, – перебила Аннабел. – Мне уже двадцать пять.
– Конечно-конечно, – закивал мистер Фрай. – Вы вполне взрослая женщина, мы знаем. Но все же… вы женщина. А всем хорошо известно, что женщины не слишком сведущи в финансовых вопросах.
Генриетта тихо выругалась, а ее дочь криво усмехнулась. Затем, решив, что не стоит больше тратить время на споры по поводу своего брачного контракта, она вытащила из папки увесистую пачку бумаг.
– Согласно завещанию моего отца, – девушка бросила документы на середину стола, – у меня есть трое опекунов, но только двое нужны для того, чтобы дать согласие на мой брак, не так ли?
Мужчины нехотя кивнули.
– Так вот, хотя дядя Артур не дал своего разрешения, мой приемный отец мистер Чамли дал его. И вы, мистер Бентли, мой третий опекун, также дали разрешение. Или вы настаиваете на том, чтобы изменить свое решение?
Адвокат промолчал, а девушка продолжила:
– Знаете, я, наверное, найду себе других юристов, когда выйду замуж и вступлю во владение своими собственными деньгами. – Она повернулась к матери: – Как ты думаешь, мама?
Генриетта криво усмехнулась:
– Неужели то, что я думаю, имеет значение?
Аннабел не обратила внимания на эту реплику матери и снова повернулась к мужчинам.
– В конце концов, кроме вас троих, есть и другие адвокаты. Я уверена, что найду таких же сведущих, но гораздо более склонных к сотрудничеству.
Мужчины в растерянности переглянулись, а девушка решительно заявила:
– Джентльмены, мы с лордом Рамсфордом поженимся на борту «Атлантика» через шесть дней. У нас осталось не слишком много времени, так что нам следует поторопиться. Вы внесете все изменения в брачный контракт сегодня же и подготовите бумаги. На них будут все нужные подписи, и каждая сторона, включая дядю Артура, получит свою копию. Мистер Бентли, вы все еще собираетесь прийти на мою свадьбу, не так ли?
Адвокат и на сей раз промолчал. Девушка же с улыбкой кивнула:
– Вот и хорошо. Мне неприятна мысль о том, что вы разозлились на меня из-за этого недоразумения, и если вы будете так добры, то сможете взять с собой мой экземпляр контракта, чтобы отдать его мне прямо на борту. – Она помолчала. – Итак, джентльмены, у вас есть вопросы?
Все трое безропотно покачали головами.
– Отлично! – Аннабел встала, давая понять, что встреча окончена. – Спасибо за беседу, джентльмены. Я очень вас всех ценю. А теперь мы с мамой оставим вас, чтобы не мешать вам. У вас много работы, которую необходимо сделать сегодня же.
Аннабел повернулась к двери и выплыла из комнаты, оставив после себя запах дорогих французских духов. Мать тотчас последовала за ней, а трое мужчин молча проводили их взглядами.
– Какие они упрямые, – пробормотала девушка уже у лифта. – Ведь уже третий раз я прошу их внести изменения… Не могу понять, что в этом сложного.
– Они хорошие люди, поверь мне, Аннабел.
– Знаю, мама, знаю. – Они подошли к железной клетке, и девушка нажала на кнопку, чтобы вызвать лифт на десятый этаж. – Но они только гладят меня по голове каждый раз, когда я говорю с ними. Прямо как дядя Артур! Больше они ни на что не способны.
– Сомневаюсь, что теперь будет так же, – сказала Генриетта с ухмылкой. – После такого разговора…
Аннабел улыбнулась:
– Я была слишком резкой, мама?
– Ужасно, дочка.
– Но я не могла по-другому. Все эти слова о том, что женщина не может управляться с финансами, задели меня за живое. А потом еще это предложение подождать год.
Генриетта помолчала несколько мгновений.
– А разве плохо было бы подождать? Год – это не так уж долго.
Аннабел в раздражении воскликнула:
– Мама, только не ты! Не начинай!
– Но это правда, что вы с Бернардом знаете друг друга совсем недавно. Может быть…
– Мама, сегодня мы уже говорили об этом, – перебила девушка; она не имела ни малейшего желания говорить на эту тему. – Мы с Бернардом знаем, что делаем, и у нас нет причин ждать еще шесть месяцев. Ведь ясно как день: эти юристы из кожи вон лезут – только бы угодить дяде Артуру. Ему не нравится Бернард, и он с первого дня был настроен против моей свадьбы. Но я думала, что ты на моей стороне.
– Аннабел Мэй, я на твоей стороне! Но я твоя мать, поэтому беспокоюсь за тебя. И Артур тоже. Ты познакомилась с Бернардом совсем недавно и…
– Мы знаем друг друга полгода, и этого вполне достаточно, – снова перебила девушка. – Так что вам нет нужды беспокоиться. Я знаю, что вы с дядей думаете… Думаете, что я бегу впереди паровоза, но это не так! К тому же моя свадьба через шесть дней. Так что сейчас уже поздновато для сомнений, верно?
– Поздно?.. – спросила мать. – А у тебя есть сомнения, Аннабел?
– Нет, нет, нет! Боже, сколько раз я должна повторить это?!
– Но ты не любишь его.
Девушка тяжко вздохнула.
– Мы с Бернардом замечательно ладим, и этого вполне достаточно, мама.
– Я бы хотела, чтобы ты вышла за человека, которого любишь.
«Как это сделала ты?» – эти слова едва не сорвались у нее с языка, но Аннабел вовремя сдержалась, хотя могла бы кое-что сказать о Черном Джеке Уитоне, любви всей жизни ее матери. Увы, он оказался негодяем, а брак с Джорджем – это лучшее, что мать сделала за всю свою жизнь. Аннабел не упомянула и о том, что ее мать вышла за Джорджа без глубокой и страстной любви. Да-да, Генриетта вышла за него лишь потому, что он всегда был верным и преданным другом, никогда не приходил домой пьяный, не проигрывал в карты и не бросил ее, отправившись на золотые прииски.
Как не упомянула Аннабел и о своем собственном печальном опыте восемь лет назад, когда рыдала на плече матери после того, как Билли Джон Хардинг разорвал ее сердце в клочья и сплясал на них.
Вместо всего этого она сказала:
– Мне очень нравится Бернард, мама. А я нравлюсь ему. Полагаю, что это – куда лучшая основа для брака. Ведь любовь не длится долго…
Генриетта с грустью взглянула на дочь:
– Ох, Аннабел…
Девушка снова вздохнула:
– Прошу тебя, мама, давай не будем говорить об этом. – Аннабел отвернулась, чтобы не видеть разочарования на лице матери.
Она не понимала и никогда не поймет, почему ее мать так хотела, чтобы она вышла замуж по любви. Черный Джек Уитон бросил их, когда ей было всего семь, и больше не возвращался. Но Аннабел отлично помнила, как ее мать рыдала каждую ночь напролет, когда он ушел. И хотя Генриетта вышла замуж за другого человека, Аннабел подозревала, что ее сердце по сей день принадлежало старине Черному Джеку. И разумеется, мать знала об отношении дочери к отцу.
Тут лифт наконец-то прибыл. Покосившись на мать, девушка сказала:
– Я знаю, дядя Артур хочет, как лучше, но… – Лифтер распахнул железные двери, и они с матерью ступили в кабину. – Но он ничего не добился, запрещая юристам вносить эти изменения, только рассердил меня. Первый этаж, пожалуйста, – добавила Аннабел, обращаясь к лифтеру. – Я уже раз десять говорила ему, что намерена выйти за Бернарда. Я приняла твердое решение. Боже правый, он ведь знает меня с самого рождения! Неужели он не понимает, что невозможно отговорить меня, если я решила поступить именно так?
– Он знает, – ответила Генриетта со вздохом. – Поверь мне, милая, он все знает.
Глава 2
К несчастью, юристы – Купер, Бентли и Фрай – были урожденными ньюйоркцами, поэтому не имели опыта общения с молодыми дамами – южанками, являвшимися в сопровождении матери. Они привыкли видеть Аннабел всего лишь несколько раз в год, хотя и вели все дела богатой наследницы, а также Артура, являвшегося одним из опекунов девушки. И тот факт, что Аннабел пришла в их контору без предупреждения, причем в тот самый день, когда должна была отправиться в Англию, сбил их с толку. Однако они понятия не имели о том, что произойдет дальше (и да поможет им Бог).
– Благодарю вас за свадебный контракт, который вы прислали мне вчера вечером, джентльмены, – продолжала Аннабел, извлекая документ из кожаной папки, которую положила на стол. – Очевидно, что вы отлично поработали, и я это чрезвычайно ценю.
– Мы всегда рады помочь вам, мисс, – заверил девушку мистер Бентли. – И мы надеемся, что вы знаете об этом.
– Да, знаю. – Аннабел прижала обтянутую перчаткой руку к груди, являя собой воплощение искренности. – И я обещаю, что я не отниму у вас много времени. У меня к вам лишь несколько вопросов. Уверена, что вы быстро избавите меня от всех сомнений.
Генриетта издала негромкий смешок, наблюдая за той милой и нежной девочкой, которую сейчас изображала ее дочь, и Аннабел легонько пнула мать под столом – последнее, что ей сейчас требовалось, – это насмешки родных.
Положив всю стопку листов на стол, Аннабел принялась перелистывать их. При этом из-под вуалетки своей шелковой розовой шляпки она наблюдала за адвокатами, сидевшими в тревожном ожидании.
Наконец, постучав пальчиком по одной из страниц, девушка сказала:
– Здесь говорится, что лорд Рамсфорд получает семьдесят пять тысяч долларов в год на поддержание своего поместья, замка Рамсфорд. – Она взглянула на юристов и мило улыбнулась им. – Джентльмены, но это совершенно неприемлемо.
Адвокаты нахмурились и, выпрямившись в своих креслах, обменялись недоуменными взглядами. А девушка между тем продолжала:
– Я читала отчеты адвокатов лорда Рамсфорда, поэтому знаю: этой суммы едва хватает, чтобы покрыть разницу между расходами на имение и доходами с аренды земель. Представители лорда Рамсфорда просили сто тысяч долларов, и я согласилась. Так почему же эти изменения не были внесены?
Мистер Бентли, солидно откашлявшись, проговорил:
– Мы составили множество подобных договоров, мисс Аннабел, и сумма ежегодной выплаты вполне соответствует нуждам английского поместья размером… как замок лорда Рамсфорда.
– Соответствует? – переспросила Аннабел. – Так вы полагаете, что для меня этого достаточно, джентльмены? Соответствовать – и все?
Адвокаты переглянулись, и на сей раз заговорил мистер Купер:
– Сумма, запрошенная юристами лорда Рамсфорда, превышает бюджет поместья, и мы полагаем, что часть денег будет бесцельно потрачена на ремонт хозяйственных построек и восстановление земель.
– Но, мистер Купер, – Аннабел улыбнулась, – мы же говорим о моем будущем доме. И моих будущих детях. Все это нуждается в надлежащем…
– Да-да, мисс, разумеется. Но ведь вы скорее всего будете жить в замке Рамсфорд только несколько месяцев в году. Обычно американские жены английских пэров предпочитают Лондон. И, полагая так, мы решили свести к минимуму затраты на поместье. Кроме того, мы понимаем, что часть средств будет потрачена на общественную жизнь – балы, приемы и другие причуды…
– Джентльмены, вы веселы, как на похоронах, – проговорила девушка с усмешкой. – Что же вас не устраивает в балах и приемах?
– Известно, что некоторые британцы весьма склонны к избыточному расточительству, и такие издержки лишь истощат ваше состояние, моя дорогая Аннабел, – ответствовал мистер Бентли.
Но Аннабел, знавшая размеры своего состояния до последнего пенни, с этим не согласилась. И дело было не только в балах и роскошных приемах. Да, конечно, у нее никогда не было ничего подобного, но она желала всего этого вовсе не потому, что так уж жаждала развлечений.
Все дело в том, что в этом мире от социального положения зависело абсолютно все. А у нее этого положения не было. В ее жизни не было ни дня, когда бы на нее не смотрели сверху вниз, и большие деньги ничего в этом смысле не изменили. Семь лет назад, когда отец Аннабел умер, оставив дочери огромное состояние, ей показалось, что произошло чудо, способное изменить жизнь. Но несмотря на то что теперь она могла позволить себе роскошную одежду и даже большой дорогой автомобиль, ее все еще считали «бедным белым мусором».
Аннабел нахмурилась и стиснула зубы. Ни одна девушка не сможет забыть, каково это – быть «белым мусором», и она была исполнена решимости раз и навсегда избавить свою семью от этого клейма.
На протяжении последних семи лет Аннабел прилагала отчаянные усилия, пытаясь что-либо изменить в своей судьбе, однако почти ничего не изменила.
А потом появился Бернард. Он мог дать ей и ее семье то единственное, чего они не могли купить за деньги. И она знала: благодаря Бернарду ее дети никогда не будут считаться «белым мусором», а ее дочери, как и сестра Дайна, смогут выбирать себе в мужья лучших молодых людей из самых уважаемых семейств. И конечно же, Бернард позаботится о том, чтобы никто больше не смел насмехаться над ними.
Таким образом, она, Аннабел, использовала свое наследство как денежный вклад в будущее, которое стоило гораздо больше, чем сто тысяч долларов в год.
– Мы действуем только в ваших интересах, мисс Аннабел, – снова заговорил мистер Бентли. – Мы не хотим, чтобы вы напрасно тратили свои деньги.
– Что ж, с вашей стороны это очень мило, джентльмены, – ответила девушка. – Но это – мои деньги, не так ли? – Она кивнула на документы с условиями брачного контракта. – Вот, видите? Замок Рамсфорд находится в собственности семьи его лордства более трехсот лет. Замок очень важен для него – и для меня. Поэтому хочу добавить к этой сумме еще сто тысяч долларов.
Без всякой паузы Аннабел продолжала:
– Также стоит вопрос о сестрах его лордства. – Она кивнула на еще одну стопку бумаг. – Я хочу, чтобы вы удвоили сумму карманных денег для леди Мод, леди Элис и леди Миллисент. Ведь одежда очень важна для девушек. Кроме того, удвойте суммы их приданого.
Мужчины попытались возразить, но Аннабел тотчас же вновь заговорила:
– Что же до личного дохода его лордства, то вы выделили ему только десять тысяч в год. Насколько я помню, он просил двадцать тысяч. Разве не так?
– Многие джентльмены в положении графа нашли бы десять тысяч долларов весьма приличной суммой, – заявил мистер Бентли.
– Меня совершенно не интересуют другие джентльмены! У меня есть все, что можно купить за деньги, и я хочу, чтобы у моего мужа тоже было все самое лучшее.
– Разумеется-разумеется, моя дорогая, но… – Мистер Бентли тяжко вздохнул. – Неужели вы позволите своему сердцу взять верх над разумом?
– Ну-ну… – пробормотала Генриетта. – Мог бы этого не говорить.
Однако мистер Бентли весьма неосмотрительно проигнорировал предостережение матери.
– Помолвка была довольно неожиданной, – продолжал он, – и мы были бы плохими юристами, если бы не стали на защиту ваших интересов, мисс Аннабел. Может быть, в свете данных сомнений вы немного… продлите срок помолвки? Скажем, на год, а?
Аннабел не удостоила адвоката ответом.
– Ну… шесть месяцев, – тут же добавил он. – Чтобы вы и лорд Рамсфорд уверились в том, что действительно подходите друг другу. И чтобы условились тратить эти деньги разумно.
– Во-первых, – в голосе девушки зазвучали металлические нотки, – мое сердце никогда не берет верх над разумом, господа. Во-вторых, мы с Бернардом уже договорились о том, как тратить деньги. А в-третьих, мы хотим пожениться и не видим причин, чтобы откладывать венчание. И вообще, джентльмены, я-то думала, что вы порадуетесь за меня…
– Конечно, мы рады за вас, моя дорогая, – поспешно проговорил мистер Купер. – Но мы… беспокоимся. Как и ваш дядя. Мы лишь хотим, чтобы все у вас сложилось как нельзя лучше. Разумеется, вы желаете выйти замуж, Аннабел. Каждая юная девушка хочет этого, но…
– Я не юная девушка, – перебила Аннабел. – Мне уже двадцать пять.
– Конечно-конечно, – закивал мистер Фрай. – Вы вполне взрослая женщина, мы знаем. Но все же… вы женщина. А всем хорошо известно, что женщины не слишком сведущи в финансовых вопросах.
Генриетта тихо выругалась, а ее дочь криво усмехнулась. Затем, решив, что не стоит больше тратить время на споры по поводу своего брачного контракта, она вытащила из папки увесистую пачку бумаг.
– Согласно завещанию моего отца, – девушка бросила документы на середину стола, – у меня есть трое опекунов, но только двое нужны для того, чтобы дать согласие на мой брак, не так ли?
Мужчины нехотя кивнули.
– Так вот, хотя дядя Артур не дал своего разрешения, мой приемный отец мистер Чамли дал его. И вы, мистер Бентли, мой третий опекун, также дали разрешение. Или вы настаиваете на том, чтобы изменить свое решение?
Адвокат промолчал, а девушка продолжила:
– Знаете, я, наверное, найду себе других юристов, когда выйду замуж и вступлю во владение своими собственными деньгами. – Она повернулась к матери: – Как ты думаешь, мама?
Генриетта криво усмехнулась:
– Неужели то, что я думаю, имеет значение?
Аннабел не обратила внимания на эту реплику матери и снова повернулась к мужчинам.
– В конце концов, кроме вас троих, есть и другие адвокаты. Я уверена, что найду таких же сведущих, но гораздо более склонных к сотрудничеству.
Мужчины в растерянности переглянулись, а девушка решительно заявила:
– Джентльмены, мы с лордом Рамсфордом поженимся на борту «Атлантика» через шесть дней. У нас осталось не слишком много времени, так что нам следует поторопиться. Вы внесете все изменения в брачный контракт сегодня же и подготовите бумаги. На них будут все нужные подписи, и каждая сторона, включая дядю Артура, получит свою копию. Мистер Бентли, вы все еще собираетесь прийти на мою свадьбу, не так ли?
Адвокат и на сей раз промолчал. Девушка же с улыбкой кивнула:
– Вот и хорошо. Мне неприятна мысль о том, что вы разозлились на меня из-за этого недоразумения, и если вы будете так добры, то сможете взять с собой мой экземпляр контракта, чтобы отдать его мне прямо на борту. – Она помолчала. – Итак, джентльмены, у вас есть вопросы?
Все трое безропотно покачали головами.
– Отлично! – Аннабел встала, давая понять, что встреча окончена. – Спасибо за беседу, джентльмены. Я очень вас всех ценю. А теперь мы с мамой оставим вас, чтобы не мешать вам. У вас много работы, которую необходимо сделать сегодня же.
Аннабел повернулась к двери и выплыла из комнаты, оставив после себя запах дорогих французских духов. Мать тотчас последовала за ней, а трое мужчин молча проводили их взглядами.
– Какие они упрямые, – пробормотала девушка уже у лифта. – Ведь уже третий раз я прошу их внести изменения… Не могу понять, что в этом сложного.
– Они хорошие люди, поверь мне, Аннабел.
– Знаю, мама, знаю. – Они подошли к железной клетке, и девушка нажала на кнопку, чтобы вызвать лифт на десятый этаж. – Но они только гладят меня по голове каждый раз, когда я говорю с ними. Прямо как дядя Артур! Больше они ни на что не способны.
– Сомневаюсь, что теперь будет так же, – сказала Генриетта с ухмылкой. – После такого разговора…
Аннабел улыбнулась:
– Я была слишком резкой, мама?
– Ужасно, дочка.
– Но я не могла по-другому. Все эти слова о том, что женщина не может управляться с финансами, задели меня за живое. А потом еще это предложение подождать год.
Генриетта помолчала несколько мгновений.
– А разве плохо было бы подождать? Год – это не так уж долго.
Аннабел в раздражении воскликнула:
– Мама, только не ты! Не начинай!
– Но это правда, что вы с Бернардом знаете друг друга совсем недавно. Может быть…
– Мама, сегодня мы уже говорили об этом, – перебила девушка; она не имела ни малейшего желания говорить на эту тему. – Мы с Бернардом знаем, что делаем, и у нас нет причин ждать еще шесть месяцев. Ведь ясно как день: эти юристы из кожи вон лезут – только бы угодить дяде Артуру. Ему не нравится Бернард, и он с первого дня был настроен против моей свадьбы. Но я думала, что ты на моей стороне.
– Аннабел Мэй, я на твоей стороне! Но я твоя мать, поэтому беспокоюсь за тебя. И Артур тоже. Ты познакомилась с Бернардом совсем недавно и…
– Мы знаем друг друга полгода, и этого вполне достаточно, – снова перебила девушка. – Так что вам нет нужды беспокоиться. Я знаю, что вы с дядей думаете… Думаете, что я бегу впереди паровоза, но это не так! К тому же моя свадьба через шесть дней. Так что сейчас уже поздновато для сомнений, верно?
– Поздно?.. – спросила мать. – А у тебя есть сомнения, Аннабел?
– Нет, нет, нет! Боже, сколько раз я должна повторить это?!
– Но ты не любишь его.
Девушка тяжко вздохнула.
– Мы с Бернардом замечательно ладим, и этого вполне достаточно, мама.
– Я бы хотела, чтобы ты вышла за человека, которого любишь.
«Как это сделала ты?» – эти слова едва не сорвались у нее с языка, но Аннабел вовремя сдержалась, хотя могла бы кое-что сказать о Черном Джеке Уитоне, любви всей жизни ее матери. Увы, он оказался негодяем, а брак с Джорджем – это лучшее, что мать сделала за всю свою жизнь. Аннабел не упомянула и о том, что ее мать вышла за Джорджа без глубокой и страстной любви. Да-да, Генриетта вышла за него лишь потому, что он всегда был верным и преданным другом, никогда не приходил домой пьяный, не проигрывал в карты и не бросил ее, отправившись на золотые прииски.
Как не упомянула Аннабел и о своем собственном печальном опыте восемь лет назад, когда рыдала на плече матери после того, как Билли Джон Хардинг разорвал ее сердце в клочья и сплясал на них.
Вместо всего этого она сказала:
– Мне очень нравится Бернард, мама. А я нравлюсь ему. Полагаю, что это – куда лучшая основа для брака. Ведь любовь не длится долго…
Генриетта с грустью взглянула на дочь:
– Ох, Аннабел…
Девушка снова вздохнула:
– Прошу тебя, мама, давай не будем говорить об этом. – Аннабел отвернулась, чтобы не видеть разочарования на лице матери.
Она не понимала и никогда не поймет, почему ее мать так хотела, чтобы она вышла замуж по любви. Черный Джек Уитон бросил их, когда ей было всего семь, и больше не возвращался. Но Аннабел отлично помнила, как ее мать рыдала каждую ночь напролет, когда он ушел. И хотя Генриетта вышла замуж за другого человека, Аннабел подозревала, что ее сердце по сей день принадлежало старине Черному Джеку. И разумеется, мать знала об отношении дочери к отцу.
Тут лифт наконец-то прибыл. Покосившись на мать, девушка сказала:
– Я знаю, дядя Артур хочет, как лучше, но… – Лифтер распахнул железные двери, и они с матерью ступили в кабину. – Но он ничего не добился, запрещая юристам вносить эти изменения, только рассердил меня. Первый этаж, пожалуйста, – добавила Аннабел, обращаясь к лифтеру. – Я уже раз десять говорила ему, что намерена выйти за Бернарда. Я приняла твердое решение. Боже правый, он ведь знает меня с самого рождения! Неужели он не понимает, что невозможно отговорить меня, если я решила поступить именно так?
– Он знает, – ответила Генриетта со вздохом. – Поверь мне, милая, он все знает.
Глава 2
«Дом с бронзовой дверью» был нелегальным клубом для джентльменов, поэтому оставался открытым до самого рассвета, если только там не устраивали облаву. Поскольку удача в эту ночь неизменно улыбалась Кристиану, он предпочел оставаться за покерным столом как можно дольше, и к тому моменту, как герцог наконец улегся в свою постель в отеле «Уолдорф», солнце уже вставало над Манхэттеном. Он проспал до самого полудня, и только тогда Макинтайр разбудил его.
– Очень сожалею, сэр, – прозвучал над его ухом голос с шотландским акцентом, – но здесь леди Сильвия Шоу.
Кристиан пробурчал нечто неопределенное, давая, однако, понять, что его данный факт совершенно не интересует. Но через несколько минут после того, как Макинтайр вышел, в спальню ворвалась особа, которой не было никакого дела до его сна.
– Кристиан, просыпайся! – услышал герцог настойчивый голос сестры. Однако глаза не открыл – пытался не обращать на сестру внимания. К несчастью, Сильвию невозможно было игнорировать. – Боже правый, почему ты всегда спишь, как убитый?! Просыпайся!
– Сильвия, уходи, ради Бога, – пробормотал герцог, поворачиваясь к сестре спиной. – Я позже зайду к Уиндермирам, чтобы навестить тебя. Почему ты всегда врываешься ко мне в такой ранний час?
– Час вовсе не ранний! – Сестра встряхнула его за плечо. – Уже день, и я не могу поверить, что ты приехал в Нью-Йорк, даже не сообщив мне об этом. К тому же ты появился за день до моего отъезда. Я возвращаюсь домой! Что все это значит?
Кристиан еще не вполне проснулся. И он не имел желания удовлетворять любопытство сестры прямо сейчас. Сбросив с плеча ее руку, он постарался снова заснуть.
– И почему ты решил поселиться в «Уолдорфе»? – продолжала она. – Ты мог остановиться у Уиндермиров на Парк-авеню, как это сделала я. Я могла бы устроить все до своего отъезда, если бы ты только написал мне и сообщил, что приезжаешь. Я уверена, что Долорес Уиндермир была бы счастлива тебя принять. А ее дочери были бы на вершине блаженства!
– Вот именно, – буркнул герцог. Он потянулся за одеялом, пытаясь натянуть его на голову. Но в тот же миг голос сестры прозвучал прямо над его ухом.
– Если ты сейчас же не встанешь и не примешь меня как следует, дорогой братец, то в следующем же выпуске «Таун топикс» появится заметка под названием: «Новый герцог Скарборо снова готов жениться. Но какая же счастливица станет его невестой?»
– О Господи! – Кристиан стремительно приподнялся, и Сильвия невольно отскочила от постели. – Ты не посмеешь!
– Не посмею? – Она с улыбкой уселась на ближайший стул, расправляя свою черную юбку из крепа.
Эту ее улыбку герцог очень хорошо знал. Точно так же сестра улыбалась в те дни, когда ему было десять, а ей восемь и она отдала его любимого щенка детям из соседского приюта. Он тогда потратил уйму времени, чтобы заполучить Скраффа обратно. А сейчас не на шутку встревожился.
– Ладно-ладно, – пробурчал герцог, оставляя всякую надежду на сон. – Не знаю, почему это так важно, но у меня в любом случае нет желания обсуждать с тобой что-либо, пока я не одет. Позвони Макинтайру, чтобы приготовил чаю, а потом пусть поможет мне одеться.
Пятнадцать минут спустя, облачившись в черные брюки, белую сорочку и черный смокинг, Кристиан вошел в гостиную своего номера, где и обнаружил сестру, расположившуюся на одном из стульев и разливающую чай. Он пересек комнату, по пути взяв чашку из ее рук.
– Итак, Сильвия… – сказал герцог, садясь напротив сестры. – Теперь рассказывай, раз уж ты вторглась в мою комнату, протаранив моего камердинера, и вытащила меня из постели. Черт возьми, что такого важного произошло?
– Ты еще смеешь спрашивать?.. Ты приехал в Нью-Йорк! А я узнала об этом от посторонних людей!
– Я приехал только вчера, а ты уезжаешь сегодня, так что не было никакой необходимости сообщать тебе о моем приезде. К тому же я видел тебя всего три месяца назад на похоронах Эндрю. И снова увижу в Скарборо-Парке на неделе после Троицы.
– О, Кристиан! Тебе разве не приходило в голову, что я могу скучать по тебе? Хотя сейчас мне уже не ясно, с какой стати… – добавила она, хмурясь. – Ведь ты не собирался встречаться со мной, не так ли?
Герцог поерзал на стуле.
– Ну… я собирался попозже зайти на Парк-авеню. Я же говорил…
– Зайти после того, как я уже была бы в порту? Не отрицай, именно таков был твой план!
Герцог отхлебнул чая и пробормотал:
– Не представляю, о чем ты…
– Кристиан, ты ведь знаешь, что со мной такой номер никогда не проходит.
– Какой еще номер?
– Этот твой невинный взгляд, означающий, что ты вовсе не пытаешься меня надуть. Других женщин он, может, и одурачит, но я слишком хорошо тебя знаю. Когда я вижу этот твой взгляд, то сразу чувствую себя так, будто мы снова дети и ты пытаешься скрыть, что Скрафф разорвал мою любимую куклу на кусочки.
Он со вздохом кивнул, сдаваясь:
– Да, я действительно не хотел видеться с тобой, потому что ты непременно захотела бы узнать все о моей встрече с земельным агентом.
Сильвия закусила губу и несколько мгновений молчала. Потом спросила:
– Но ведь наши дела не настолько плохи, правда? Что сказал Сондерс? Ты просмотрел бухгалтерские книги? Каков наш доход?
– У нас нет дохода.
Сильвия с недоумением посмотрела на брата:
– Но ведь Минни…
– Доход Минни не привязан к поместью. Поскольку же у Эндрю и Минни не было детей, этот источник исчез вместе со смертью Эндрю.
– Но я знаю, что у нашего брата имелись фонды, инвестиции…
– Да, имелись. Но совершенно бесполезные. Кажется, братец, несмотря на все те лекции о карточных играх, которые он читал мне, и сам имел склонность к игре. Но картам он предпочитал бесполезные золотые копи в Танзании и несуществующие скотоводческие ранчо в Аргентине.
– Значит, все те деньги, которые нам достались от…
– Да, исчезли. А вся собственность, которая не была закреплена за нами, уже заложена, и ее придется продать. Поместья не дают достаточно дохода – ни для уплаты долгов, ни для их содержания.
Сильвия прижала ко рту ладонь в черной перчатке, а в ее огромных глазах, таких же серовато-голубых, как у брата, отразился ужас.
– А что же станет с Синдерсом? – прошептала она, имея в виду свою виллу в предместье Лондона. – И что будет со Скарборо-Парком?
– Синдерс не является частью майората, но, согласно завещанию отца, Эндрю не смог его заложить. Так что этот дом принадлежит тебе до конца жизни. А Скарборо-Парк, разумеется, включен в майорат, так что его нельзя заложить или продать. Но придется его сдать, чтобы оплачивать расходы.
Сильвия нахмурилась и заявила:
– Что ж, все это намного хуже, чем я думала. Зато теперь понятно, почему ты приехал в Нью-Йорк. И все же я не понимаю, почему ты решил не прибегать к моей помощи. Ведь в любом случае…
– Нет, Сильвия! – Герцог покачал головой. – Я ценю твое желание помочь, но в этом нет необходимости. Мне не нужна та помощь, которую ты хочешь предложить.
– Но ты не сможешь справиться один. Ты не бывал в американском обществе уже с десяток лет, и…
– Я здесь не для того, чтобы выходить в общество. Я прибыл сюда, чтобы изучить возможности для инвестиций. Не в золотые копи или несуществующие ранчо, а в настоящие предприятия, которые окажутся прибыльными. Их можно найти именно в Америке.
– Инвестиции? Но откуда возьмется капитал?
– Найти капитал, разумеется, сложно. У меня есть кое-какие сбережения, но их недостаточно. Так что мне придется вернуться домой и посмотреть, что из семейных ценностей можно продать. Я имею в виду драгоценности, картины, мебель…
– Я получаю доход от Роджера, и я буду рада помочь, чем смогу. – Сильвия замолчала и потянулась за своей чашкой. Сделав глоток, она поставила чашку обратно и вновь заговорила: – Надеюсь, ты не думаешь, что есть лучшее решение, чем продажа семейных ценностей.
Это и было настоящей причиной, по которой он не хотел обсуждать сложившуюся ситуацию с сестрой.
Покачав головой, герцог ответил:
– Нет, не думаю.
А Сильвия вдруг заявила:
– Кристиан, вскоре тебе придется снова жениться.
Он стиснул зубы.
– Нет.
Тут сестра встала и подошла к нему, чтобы сесть рядом. Вложив свою руку в его – как будто они все еще были детьми, – она сказала:
– Ведь Эви не стало двенадцать лет назад. Разве не пора перестать наказывать себя?
Кристиан высвободил руку из пальцев сестры. Внезапно он почувствовал желание выпить чего-нибудь покрепче чая. Он встал, отодвинул свою чашку и подошел к бару рядом с окном. Выдернув пробку из бутылки виски, плеснул щедрую порцию в бокал и сделал изрядный глоток. И тут же почувствовал, что стало немного лучше.
– Мы ведь оба знаем, что удачный брак – это единственное стоящее решение для тебя, – проговорила сестра за его спиной.
– Разве это решение? – Он повернулся к ней со стаканом в руке. – Люди вступают в брак с богатыми американцами, самонадеянно полагая, что это решит все материальные проблемы. Однако они не учитывают, что поступают так лишь для того, чтобы получить деньги, которые Эндрю с таким удовольствием тратил. Однажды я уже женился, чтобы набить наш общий карман. Больше я этого не сделаю.
– Дело не только в деньгах, ты же знаешь… Дело еще и в наследнике.
– Мой наследник – кузен Томас. Он может получить титул. Как и Скарборо-Парк. С моего благословения он может переехать в эту разваливающуюся груду камней.
– Не говори так! Ведь это наш дом!
– Неужели? Никогда не чувствовал себя там дома. Хотя, может быть, я бы мог ощутить нечто иное, если бы на семейном портрете, что в галерее, меня вместе с тобой не задвинули на задний план, в то время как отец с Эндрю занимают центральное место – словно пара богов, призванных управлять мирозданием. А мы с тобой совершенно не важны… мы всего лишь члены семьи, не более того. Что ж, по крайней мере ты сделала Роджера счастливым. Я же не могу похвастать ничем подобным.
– Очень сожалею, сэр, – прозвучал над его ухом голос с шотландским акцентом, – но здесь леди Сильвия Шоу.
Кристиан пробурчал нечто неопределенное, давая, однако, понять, что его данный факт совершенно не интересует. Но через несколько минут после того, как Макинтайр вышел, в спальню ворвалась особа, которой не было никакого дела до его сна.
– Кристиан, просыпайся! – услышал герцог настойчивый голос сестры. Однако глаза не открыл – пытался не обращать на сестру внимания. К несчастью, Сильвию невозможно было игнорировать. – Боже правый, почему ты всегда спишь, как убитый?! Просыпайся!
– Сильвия, уходи, ради Бога, – пробормотал герцог, поворачиваясь к сестре спиной. – Я позже зайду к Уиндермирам, чтобы навестить тебя. Почему ты всегда врываешься ко мне в такой ранний час?
– Час вовсе не ранний! – Сестра встряхнула его за плечо. – Уже день, и я не могу поверить, что ты приехал в Нью-Йорк, даже не сообщив мне об этом. К тому же ты появился за день до моего отъезда. Я возвращаюсь домой! Что все это значит?
Кристиан еще не вполне проснулся. И он не имел желания удовлетворять любопытство сестры прямо сейчас. Сбросив с плеча ее руку, он постарался снова заснуть.
– И почему ты решил поселиться в «Уолдорфе»? – продолжала она. – Ты мог остановиться у Уиндермиров на Парк-авеню, как это сделала я. Я могла бы устроить все до своего отъезда, если бы ты только написал мне и сообщил, что приезжаешь. Я уверена, что Долорес Уиндермир была бы счастлива тебя принять. А ее дочери были бы на вершине блаженства!
– Вот именно, – буркнул герцог. Он потянулся за одеялом, пытаясь натянуть его на голову. Но в тот же миг голос сестры прозвучал прямо над его ухом.
– Если ты сейчас же не встанешь и не примешь меня как следует, дорогой братец, то в следующем же выпуске «Таун топикс» появится заметка под названием: «Новый герцог Скарборо снова готов жениться. Но какая же счастливица станет его невестой?»
– О Господи! – Кристиан стремительно приподнялся, и Сильвия невольно отскочила от постели. – Ты не посмеешь!
– Не посмею? – Она с улыбкой уселась на ближайший стул, расправляя свою черную юбку из крепа.
Эту ее улыбку герцог очень хорошо знал. Точно так же сестра улыбалась в те дни, когда ему было десять, а ей восемь и она отдала его любимого щенка детям из соседского приюта. Он тогда потратил уйму времени, чтобы заполучить Скраффа обратно. А сейчас не на шутку встревожился.
– Ладно-ладно, – пробурчал герцог, оставляя всякую надежду на сон. – Не знаю, почему это так важно, но у меня в любом случае нет желания обсуждать с тобой что-либо, пока я не одет. Позвони Макинтайру, чтобы приготовил чаю, а потом пусть поможет мне одеться.
Пятнадцать минут спустя, облачившись в черные брюки, белую сорочку и черный смокинг, Кристиан вошел в гостиную своего номера, где и обнаружил сестру, расположившуюся на одном из стульев и разливающую чай. Он пересек комнату, по пути взяв чашку из ее рук.
– Итак, Сильвия… – сказал герцог, садясь напротив сестры. – Теперь рассказывай, раз уж ты вторглась в мою комнату, протаранив моего камердинера, и вытащила меня из постели. Черт возьми, что такого важного произошло?
– Ты еще смеешь спрашивать?.. Ты приехал в Нью-Йорк! А я узнала об этом от посторонних людей!
– Я приехал только вчера, а ты уезжаешь сегодня, так что не было никакой необходимости сообщать тебе о моем приезде. К тому же я видел тебя всего три месяца назад на похоронах Эндрю. И снова увижу в Скарборо-Парке на неделе после Троицы.
– О, Кристиан! Тебе разве не приходило в голову, что я могу скучать по тебе? Хотя сейчас мне уже не ясно, с какой стати… – добавила она, хмурясь. – Ведь ты не собирался встречаться со мной, не так ли?
Герцог поерзал на стуле.
– Ну… я собирался попозже зайти на Парк-авеню. Я же говорил…
– Зайти после того, как я уже была бы в порту? Не отрицай, именно таков был твой план!
Герцог отхлебнул чая и пробормотал:
– Не представляю, о чем ты…
– Кристиан, ты ведь знаешь, что со мной такой номер никогда не проходит.
– Какой еще номер?
– Этот твой невинный взгляд, означающий, что ты вовсе не пытаешься меня надуть. Других женщин он, может, и одурачит, но я слишком хорошо тебя знаю. Когда я вижу этот твой взгляд, то сразу чувствую себя так, будто мы снова дети и ты пытаешься скрыть, что Скрафф разорвал мою любимую куклу на кусочки.
Он со вздохом кивнул, сдаваясь:
– Да, я действительно не хотел видеться с тобой, потому что ты непременно захотела бы узнать все о моей встрече с земельным агентом.
Сильвия закусила губу и несколько мгновений молчала. Потом спросила:
– Но ведь наши дела не настолько плохи, правда? Что сказал Сондерс? Ты просмотрел бухгалтерские книги? Каков наш доход?
– У нас нет дохода.
Сильвия с недоумением посмотрела на брата:
– Но ведь Минни…
– Доход Минни не привязан к поместью. Поскольку же у Эндрю и Минни не было детей, этот источник исчез вместе со смертью Эндрю.
– Но я знаю, что у нашего брата имелись фонды, инвестиции…
– Да, имелись. Но совершенно бесполезные. Кажется, братец, несмотря на все те лекции о карточных играх, которые он читал мне, и сам имел склонность к игре. Но картам он предпочитал бесполезные золотые копи в Танзании и несуществующие скотоводческие ранчо в Аргентине.
– Значит, все те деньги, которые нам достались от…
– Да, исчезли. А вся собственность, которая не была закреплена за нами, уже заложена, и ее придется продать. Поместья не дают достаточно дохода – ни для уплаты долгов, ни для их содержания.
Сильвия прижала ко рту ладонь в черной перчатке, а в ее огромных глазах, таких же серовато-голубых, как у брата, отразился ужас.
– А что же станет с Синдерсом? – прошептала она, имея в виду свою виллу в предместье Лондона. – И что будет со Скарборо-Парком?
– Синдерс не является частью майората, но, согласно завещанию отца, Эндрю не смог его заложить. Так что этот дом принадлежит тебе до конца жизни. А Скарборо-Парк, разумеется, включен в майорат, так что его нельзя заложить или продать. Но придется его сдать, чтобы оплачивать расходы.
Сильвия нахмурилась и заявила:
– Что ж, все это намного хуже, чем я думала. Зато теперь понятно, почему ты приехал в Нью-Йорк. И все же я не понимаю, почему ты решил не прибегать к моей помощи. Ведь в любом случае…
– Нет, Сильвия! – Герцог покачал головой. – Я ценю твое желание помочь, но в этом нет необходимости. Мне не нужна та помощь, которую ты хочешь предложить.
– Но ты не сможешь справиться один. Ты не бывал в американском обществе уже с десяток лет, и…
– Я здесь не для того, чтобы выходить в общество. Я прибыл сюда, чтобы изучить возможности для инвестиций. Не в золотые копи или несуществующие ранчо, а в настоящие предприятия, которые окажутся прибыльными. Их можно найти именно в Америке.
– Инвестиции? Но откуда возьмется капитал?
– Найти капитал, разумеется, сложно. У меня есть кое-какие сбережения, но их недостаточно. Так что мне придется вернуться домой и посмотреть, что из семейных ценностей можно продать. Я имею в виду драгоценности, картины, мебель…
– Я получаю доход от Роджера, и я буду рада помочь, чем смогу. – Сильвия замолчала и потянулась за своей чашкой. Сделав глоток, она поставила чашку обратно и вновь заговорила: – Надеюсь, ты не думаешь, что есть лучшее решение, чем продажа семейных ценностей.
Это и было настоящей причиной, по которой он не хотел обсуждать сложившуюся ситуацию с сестрой.
Покачав головой, герцог ответил:
– Нет, не думаю.
А Сильвия вдруг заявила:
– Кристиан, вскоре тебе придется снова жениться.
Он стиснул зубы.
– Нет.
Тут сестра встала и подошла к нему, чтобы сесть рядом. Вложив свою руку в его – как будто они все еще были детьми, – она сказала:
– Ведь Эви не стало двенадцать лет назад. Разве не пора перестать наказывать себя?
Кристиан высвободил руку из пальцев сестры. Внезапно он почувствовал желание выпить чего-нибудь покрепче чая. Он встал, отодвинул свою чашку и подошел к бару рядом с окном. Выдернув пробку из бутылки виски, плеснул щедрую порцию в бокал и сделал изрядный глоток. И тут же почувствовал, что стало немного лучше.
– Мы ведь оба знаем, что удачный брак – это единственное стоящее решение для тебя, – проговорила сестра за его спиной.
– Разве это решение? – Он повернулся к ней со стаканом в руке. – Люди вступают в брак с богатыми американцами, самонадеянно полагая, что это решит все материальные проблемы. Однако они не учитывают, что поступают так лишь для того, чтобы получить деньги, которые Эндрю с таким удовольствием тратил. Однажды я уже женился, чтобы набить наш общий карман. Больше я этого не сделаю.
– Дело не только в деньгах, ты же знаешь… Дело еще и в наследнике.
– Мой наследник – кузен Томас. Он может получить титул. Как и Скарборо-Парк. С моего благословения он может переехать в эту разваливающуюся груду камней.
– Не говори так! Ведь это наш дом!
– Неужели? Никогда не чувствовал себя там дома. Хотя, может быть, я бы мог ощутить нечто иное, если бы на семейном портрете, что в галерее, меня вместе с тобой не задвинули на задний план, в то время как отец с Эндрю занимают центральное место – словно пара богов, призванных управлять мирозданием. А мы с тобой совершенно не важны… мы всего лишь члены семьи, не более того. Что ж, по крайней мере ты сделала Роджера счастливым. Я же не могу похвастать ничем подобным.