— Что тогда, спарпет?
— Стреляйте и рубите, рубите и стреляйте — только и всего — Блейд махнул рукой. — Ну, пошли!
Унеслись легкоконные ситалла, оставив с ним трубачей и небольшой охранение, умчались в степь, перекрыв все дороги на север и восток. Подошли бородатые лучники-кланибойны, встали на вершинах холмов, отрезая путь на запад, к морю. Потом, приподнявшись в стременах, Блейд увидел, как в миле от его наблюдательного пункта через холмы переваливают альбаги и рангара катафрактов, не медля, они обрушились на потрепанный правый фланг силангутов и принялись вырубать пехоту и стрелков. Дело шло к логическому завершению, то есть к бойне, и странник вдруг почувствовал скуку и смертную тоску. Теперь он мог разглядеть второй эшелон скримова войска: там тоже были фалангиты и меченосцы, но впереди них шли гасильщики.
Блейд отвернулся и скользнул взглядом по дюжине трубачей и посыльных, ждавших его приказов.
— Эй, парни, у кого найдется выпить?
— Только это, господин… Прости, мы не любим вина… — один из ситалла протягивал ему бурдючок с перебродившим кобыльим молоком.
— Давай… Там, где столько крови, сойдет и твой айран.
Он вытащил затычку и приник к бурдюку.
Дней через пятнадцать-двадцать, когда большая часть кантийских войск уже переправилась через Море Восхода, Блейд был вызван на малый императорский совет. Случилось это уже в лагере, еще более огромном, чем финареотский, ибо теперь в нем стояла не только первая армия, но и войска Калатты Хара и Мантула Скрима. Крепость эта, с валами, башенками, палисадом и рвом, была возведена за неделю, и вместе с солдатами над ней трудились десятки тысяч силангутов из трех или четырех ближайших городов. Стояла она на равнине, в центре покоренной страны и в трехстах нирратах к востоку от берегов Сир-да; в середине ее высился шелковый шатер Великого и Победоносного, а окружали его просторные палатки главных спарпетов. Одна из них принадлежала Ричарду Блейду.
Вызовом он был недоволен, ибо тот пришел ночью, в начале десятой стражи, вырвав странника из нежных объятий Энны Кораны. Подруга же его словно бы не удивилась: встав и набросив плащ, лично приняла свиток у гвардейского офицера, велела ему немного подождать и растолкала Джефа. Вдвоем они обтерли Блейда влажными полотенцами, обули и одели, как подобает, набросили на плечи синий, шитый серебром плащ имперского контаррана. Странник потянулся было к своему тяжелому эспадону, но Энна сказала, что с такими жуткими штуками во дворцы не ходят, и сунула ему украшенный самоцветами парадный меч, Затем она сочно чмокнула его в губы и вытолкнула за порог.
К удивлению Блейда, там его ждал оседланный конь и дюжина гвардейцев -тоже все верхом. Торжественный выезд, решил он и взгромоздился в седло. Прохладный ночной воздух окончательно разогнал сон.
Гвардейский офицер двинулся вперед, потом перевел коня в галоп; они проскакали мимо шелкового императорского дворца и направились к лагерным воротам. Два всадника с факелами, ехавшие за офицером, освещали дорогу, еще пара факельщиков замыкала небольшую колонну. Блейд понял, что совет состоится вне воинского стана.
Действительно, через четверть часа их кавалькада свернула к просторной усадьбе какого-то силангутского нобиля — бывшего нобиля, поскольку к этому дню он наверняка почил в бозе со всем своим семейством. Странник заметил, что виллу хорошо охраняли — тут было не меньше сотни конных гвардейцев, а перед ними — оцепление из Стражей Порядка. К востоку и западу от стен, окружавших дом, белели палатки и тоже мерно вышагивали часовые; видно, там отсыпалась очередная смена часовых.
Офицер-гвардеец доставил Блейда прямо к крыльцу. Вилла была двухэтажной, мраморной, окруженной со всех сторон террасами с колоннами -небольшой уютный дворец, да и только. Нижний этаж сиял огнями светильников, подвешенных под кровлями террас, верхний казался погруженным в темноту.
Блейд спрыгнул на песок, которым был посыпан просторный, двор, и пригладил растрепавшиеся во время скачки волосы. На крыльце его ждали, и личность встречавших послужила поводом для очередного удивления.
Две молодые дамы! Две благоухающие леди в роскошных парадных туниках фрейлин Светлейшей Тении! Одну из них он знал — то была подружка Энны.
Странник поклонился, с удовольствием вдохнув исходившие от них ароматы. Дамы изящно склонились в ответ, плавными жестами приглашая его проследовать в дом. Шагая вслед за своей знакомой, Блейд чуть придержал ее за локоток и шепнул:
— Великий и Победоносный тоже будет на совете?
Женщина обернулась, одарив его загадочной улыбкой.
— Нет, Доблестный. Это же малое совещание. Император присутствует только в особых случаях.
Перешагнув порог небольшого уютного зала, Ричард Блейд понял, что совещание и в самом деле является малым, можно сказать — семейным. За круглым столом восседал славный триумвират полководцев: старый ястреб, крючконосый Гинна Пал, Неустрашимый Ахаос Мантул Скрим и Храбрейший Друон Калатта Хар. На столе высились тонкогорлые серебряные кувшины и кубки с вином, вазы с фруктами и сластями и шандалы с гроздьями свечей; их огни играли на шитых золотом туниках мужчин и драгоценностях женщины, сидевшей в углу, в высоком, похожем на трон кресле.
Блейд покосился в ее сторону, заметив блеск черных глаз, диадему в темных волосах, нежную смугловатую кожу щек и тонкие пальцы, переплетенные на колене. Императрица! Что ж, это полностью компенсировало отсутствие императора.
— Ричаос Блейтул Брит Доблестный, спарпет Победоносного, контарран Великого Канта, — нежным голоском проворковала его провожатая. Блейд поклонился — сначала императрице, затем старшим коллегам.
— Садись, Блейтул, вот твое место, — Калатта Хар, осанистый пятидесятилетний крепыш, указал на кресло рядом с собой. Блейд сел. Мантул Скрим, на удивление рослый для кантийца мужчина, года на четыре постарше Хара, налил ему вина, Гинна Пал придвинул вазу с засахаренными фруктами. Все трое были без оружия, только с небольшими кинжалами на поясных ремнях, и странник счел это добрым знаком.
— Ты превосходно провел последнюю операцию, Блейтул, — Гинна Пал, подняв серебряный кубок, сухо усмехнулся. — Скрим доволен.
— Он справился бы с силангутами и сам, — заметил Блейд. — Моя атака — всего лишь блошиный укус.
Мантул Скрим кивнул крупной головой в завитках черных блестящих волос.
— Да, блошиный укус, но разве в том дело? Ты перебрался через Сир-да с большим войском и прибыл туда, куда надо, и тогда, когда надо. И я видел, как искусно были расставлены твои войска. Ситалла отрезали противнику все пути для отступления, катафракты и альбаги нанесли первый фланговый удар, потом меченосцы и опять же альбаги окончательно смяли их правое крыло… Ты даже успел позаботиться об охране кораблей и установить катапульты! — Скрим восхищенно цокнул языком. — Когда я это увидел, то решил, что у тебя четыре головы и десяток рук! Клянусь милостью Гирларла, ты всюду поспел!
— Благодарю тебя, — Блейд тоже поднял чашу. — Твои слова согрели мое сердце
Они выпили в молчании. Императрица сидела неподвижно, скрытая в полутьме, и Блейд видел только блеск горячих черных глаз да игру света на ее драгоценной диадеме.
— Ты отличный полководец, Блейтул, — произнес Калатта Хар густым басом. — Умелый, стремительный, неожиданный! Люди готовы идти за тобой, особенно все эти варвары, которые составляют чуть ли не четверть нашего войска. Мы не можем… не можем… — неожиданно он замялся…
— Мы не можем тебя потерять, — закончил Скрим. — Вернее, не хотим. Это было бы очень обидно.
Странник усмехнулся.
— Пока я не подавал прошения об отставке.
— Таких прошений у нас не подают, — Скрим откинулся на спинку кресла и вытянул длинные ноги. — Или ты — наш, и идешь с нами, до конца, или…
Снова наступило молчание.
— Вы в чем-то сомневаетесь? — наконец спросил Блейд.
Калатта и Скрим переглянулись, но ответил на это раз Гинна Пал.
— Да, Блейтул, во многом. Прежде всего — в твоем происхождении.
Странник повернулся к нему, уставившись в непроницаемые темные глаза первого из кантийских спарпетов.
— Скажи, почтенный, горы Касса действительно стоят где-то на юге, у берегов Пагар-да?
— Несомненно.
— Там жаркие и бесплодные земли, так? Очень бедные?
— Беднее не придумаешь, — Гинна Пал кивнул.
— Десять драных коз на всю страну, верно?
— Верно.
— И потому сильные молодые касниты уходят служить в чужие войска, в ту же Либонну, например?
— И это не подлежит сомнению.
— Тогда в чем же дело? Что тебе от меня надо?
— Правду, Блейтул, — крючконосый спарпет приподнялся и передвинул шандал — так, чтобы свет падал на лицо странника. — Правду, мой касс, -повторил он, — правду, ибо ты такой же каснит, как я — легкокрылая Хайя.
— Если речь идет об этих знаках — опустив глаза, Блейд похлопал себя по груди.
— Ха! В этом ли дело! — крючконосый небрежно отмахнулся. — Видишь ли, Блейтул, кассы действительно неплохие солдаты, сильные, жестокие… Я видел их в Либонне и сражался с ними. Очень рослые и немного походят на тебя… Но ни один каснит никогда не поднимался чином выше десятника, поверь мне. И лица у них иные… говоря по чести, они походят рожами на своих коз. Такие же тупые, мой дорогой Блейтул. Так что не надо рассказывать мне сказок о твоей службе в Бал-Па, Ким-Сае и где там еще! Мне хотелось бы услышать что-то более правдоподобное.
Ричард Блейд задумчиво посмотрел на старого коршуна. Да, ему не откажешь ни в уме, ни в наблюдательности! И Гинна Пал бесспорно знает этот мир, реальность Ханнара, гораздо лучше чужака, пришельца, который провел здесь всего лишь три с небольшим месяца… Палу тут ведомо все — кроме правды о землях Бартама.
— Ну, а что ты сам думаешь, почтенный? — спросил он, усмехнувшись.
— Я думаю, что ты из Бартама. И все, — Гинна Пал обвел внимательным взором присутствующих, задержав глаза на императрице, — в том со мной согласны. Мы расходимся во мнениях лишь относительно твоей истинной цели.
— Было бы любопытно послушать и об этом. — Странник не сомневался, что любые предположения на сей счет совпадут с заготовленными им легендами.
— Ну что ж… — крючконосый немного помедлил, словно гипнотизируя Блейда взглядом. — Светлейшая, — поклон в сторону императрицы, — считает, что ты — беглец. Скрим и Калатта видят в тебе посланника. Я же думаю, что ты шпион.
— Если так, зачем же ты и Светлейшая, — Блейд тоже отвесил поклон, -сделали меня полководцем? Подняли на такую высоту шпиона или подозрительного беглеца?
— Странный вопрос для столь умного человека, — по губам Пала скользнула улыбка. — Посуди сам: где прячется лазутчик? В безвестности, среди других людей… маленьких людей… Чем выше он стоит, тем он заметнее, тем легче за ним наблюдать, верно?
Блейд кивнул, слегка поморщившись. Не хватало только, чтобы эта архаическая полицейская крыса преподносила ему — ему! — азы шпионской науки.
— Предположим, ты прав, — заявил он. — Что же заставляет тебя думать, что я — бартамец?
— Слишком многое. Ты появился неожиданно, словно из темного царства Кораны, и, похоже, почти ничего не знал ни о Канте, ни о Финареоте, ни о других землях. Случайно попал к гасильщикам… ну, и надо было там сидеть! Но ты наделал ошибок, Блейтул, и первая — драка с тем хастом… Ты привлек к себе внимание!
— Тогда и появилась Энна Корана Лини? — небрежно поинтересовался странник, уже почти уверенный в ответе.
— Да, тогда она и появилась, — кивнул крючконосый. — Ибо мужчина не скажет столько под самой жестокой пыткой, сколько может выболтать хорошенькой женщине. Повторяю, ты наделал много ошибок! И главная из них -ты показал, что талантлив! Умен, силен, крепок духом, опытен в военных делах! Но были и другие просчеты… этот старик-силангут, исчезнувший неведомо куда с твоей виллы в Харсе… еще двое моих людей… еще кое-какие странности… Так что я полностью убедился! Всем известно, что бартамцы -великие воины и чародеи!
Он уставился на Блейда во все глаза — как и остальные полководцы. Императрица шевельнулась, ее драгоценная диадема и ожерелье рассыпали фонтан сверкающих брызг.
— Никаких ошибок не было, спарпет, — заявил странник, протянув руку и неторопливо выстраивая перед собой в ряд серебряные кубки и кувшины. — Это лишь твое толкование фактов, а истина, как известно, имеет много обличий. Я хотел привлечь к себе внимание, и я его привлек. По двум причинам.
— Первая? — это был Мантул Скрим.
— Первая связана с моей целью появления здесь, в ваших землях.
— Вторая? — пробасил Калатта Хар.
— Вторая… вторая заключается в том, что я ничем не рисковал. Я нахожусь в полной безопасности. Везде и всюду, в любой момент.
Гинна Пал хищно оскалился.
— Думаю, ты заблуждаешься, мой доблестный Блейтул Брит. Если мы не узнаем правды и не договоримся, вряд ли ты покинешь виллу Светлейшей живым.
Блейд повел рукой, и кувшин с вином исчез. Потом растаяли в воздухе два кубка, еще один кувшин и ваза с фруктами, наконец странник повернулся к Тении Фралле Куз, и диадема, венчавшая ее головку, тоже испарилась.
— Прости мне это святотатство, госпожа, — Блейд низко поклонился, -Обещаю, когда мы доберемся до моего замка в Бартаме, я компенсирую эту потерю.
В комнате воцарилась напряженная тишина. Потом Калатта Хар неуверенно прочистил горло и спросил:
— И ты можешь… можешь так и с людьми? С каждым?
— С любым и каждым, — охотно подтвердил странник. — Всем известно, что бартамцы — великие воины и чародеи.
Он чувствовал себя победителем. Если эти трое хотя бы пикнут, он отправит их к Лейтону — пусть заканчивают свое совещание в приемной камере Малыша Тила. Блейд не сомневался, что после этой впечатляющей демонстрации ему удастся договориться с императрицей.
— Хм-м… — протянул Гинна Пал, справившись с изумлением; против ожиданий, он казался довольным. — Итак, мы выяснили первый вопрос — откуда ты. Теперь постараемся разобраться со вторым — зачем ты сюда прибыл. И не будем угрожать друг другу.
Блейд пожал плечами.
— Я никому не угрожаю, почтеннейший, я только предупреждаю. — Он прищурился, и еще два кубка исчезли. — Что до моей цели, то позволь заметить, что из вас всех верно угадала Светлейшая.
— Значит, ты беглец? Изгнанник?
Он молча кивнул, отметив, что по губам Тении скользнула торжествующая улыбка. Каждому — а женщине в особенности — приятно сознавать, что он оказался самым проницательным!
— Кто же тебя изгнал? — спросил Скрим.
— Враги, — Блейд снова пожал плечами. — Видишь ли, Неустрашимый, Бартам — это не единая страна. Это обширные земли у Восточного океана, где много разных стран и государств. Одни бартамцы обликом похожи на меня, другие — на вас, третьи — на финареотов… — Он почти дословно цитировал слова старца Хирама. — Мой наследственный удел оказался не самым крупным и не самым сильным. Войско мое было перебито, города и замки — взяты штурмом, земли отобраны… И тогда я поклялся отомстить врагам!
Он грохнул кулаком по столу — так, что подпрыгнули шандалы со свечами — и свирепо оскалился. Императрица вздрогнула, Мантул Скрим с невольным испугом подвинул кресло, Храбрейший Калатта Хар опрокинул в рот свою чашу, и вино забулькало в его горле. Гинна Пал внешне остался спокоен.
— Если я правильно понимаю, бартамец, — произнес он, — ты намекаешь на некое соглашение? На договор?
Блейд вновь надел маску спокойствия. Решительный момент приближался.
— Да! — Ему стоило больших усилий сдержать улыбку.
— Твои условия?
— Я доведу вас до Бартама. Те страны — ни по отдельности, ни все вместе — не устоят перед вашим войском. Я получу головы своих врагов и власть над всем востоком… разумеется, как вассал Великого и Непобедимого, супруга Светлейшей, — снова поклон в сторону императрицы.
Гинна Пал задумчиво почесывал свой крючковатый нос.
— С первой частью согласен, — наконец произнес он. — Головы за указание пути… Да сколько угодно! Можешь выложить из голов хребет размером с Риг Найл! Но вот насчет власти… Посуди сам, для нас опасно держать на востоке такого сильного вассала! Человека, который вызнал наши боевые приемы! А вдруг ты взбунтуешься, Блейтул? Или захочешь сам завоевать мир?
— Что же ты предлагаешь, почтенный?
Старый спарпет, продолжая почесывать нос, оглядел своих соратников и снова задержал взгляд на императрице; Блейду показалось, что она чуть заметно кивнула.
— Я предлагаю гораздо большую власть, чем ты ищешь. Забудь о Бартаме; в конце концов, это лишь одна из частей мира, не более того. Мы придем туда, ты получишь все головы, какие захочешь, потом вернешься на запад. В Великий Кант, я разумею.
— Зачем?
Гинна Пал снисходительно улыбнулся.
— Как ты думаешь, чем сильна империя?.. — он выдержал паузу, но странник не отвечал: вопрос был явно риторическим. — Не армией своей, не воинским искусством, не властью над многими землями и не союзом с варварами вроде альбагов… Великий Кант силен единством среди правящих родов! Среди Колесничих! — спарпет торжественно поднял палец, словно призывая к вниманию.
Блейд кивнул. Как он и подозревал, у местного Аттилы было много голов, и не стоило даже надеяться, что он срубит их все. Но самые важные находились перед ним на расстоянии протянутой руки.
— Давным-давно мы поняли, — продолжал крючконосый, — что главный враг любого государства — междуусобица и отсутствие единой цели. Мы выбрали цель и договорись не грызть друг друга. Договорились и о том, что всякий способный человек, чистокровный ли кантиец, ханборд, фралл, сеулг или даже варвар, станет Колесничим и нашим соратником — если докажет, что согласен с нашей целью. Она тебе известна, бартамец?
— Покорение Ханнара?
— Да! От моря и до моря! — Гинна Пал перевел дух.
— Кто же тогда становится императором?
— Это не так важно. Иногда — самый умный и сильный, иногда… — он усмехнулся. — Знаешь ли ты, Блейтул, что наш нынешний Великий и Победоносный вовсе не Фралла Куз? Светлейшая Тения, — поклон в сторону императрицы, — она в самом деле из рода Фралла Кузов, дочь и наследница покойного Патрада фраллы Куза. Когда он умер, мы избрали ей супруга, Гесталиона Дру Сейтала, не самого умного и сильного, но самого молодого среди нас. Мы надеялись на потомство, но увы… — Гинна Пал развел руками.
— Значит, император только символ? — спросил Блейд.
— Символ? Что ж, можно сказать и так! Он — знамя, видное издалека, знамя, за которым идет наша армия; Светлейшая — древко, а мы…
— Вы — руки, которые поддерживают флаг, — закончил странник.
— Ты быстро соображаешь, бартамец!
— Спасибо. Значит, ты предлагаешь мне стать одной из этих рук?
— Возможно даже, и знаменем.
— А что случится с нынешним, Великим и Победоносным?
Гимна Пал пожал плечами.
— Он вновь станет Дру Сейталом. Гесталион неплохой полководец, однако не твоего ранга… нет в нем искры Гирларла, понимаешь? Он может вести в бой рангару или две… вот и будет ими командовать.
— Вот как… — Блейд бросил взгляд на неподвижно сидевшую императрицу. Его покупали в четвертый раз; децин Марл Рилат — за серебро, альбаг Хэмб — за золото, имперский казначей — тоже за золото, только мешок был побольше. Теперь же ему предлагали власть, несметные богатства и женщину. Ставки растут, Дик! — сказал он себе.
— Хорошо, я согласен! — его ладонь легла на стол, будто припечатывая незримый контракт. — Я отведу вас в Бартам, получу долг крови, а потом вернусь на запад. Договорились?
— Почти. Наше решение должны подтвердить Фистаг Лон Азза, наместник Великого Канта, Сайлон Маркус Диг, правитель Либонны, и Эск Тидам Рока, который стоит со своими войсками в Ситлле… Разумеется, и Светлейшая Тения… — легкий кивок в сторону императрицы. — Ну, и еще одно…
Блейд кивнул.
— Понимаю. Утром я передам тебе, почтеннейший, опись дороги через Огненные Земли. Ты можешь ее проверить. Посередине пути есть озеро, огромное озеро на плоскогорье, где имеет смысл остановиться, отдохнуть и запастись водой. До него восемьсот нирратов от Ах Патара, что стоит на восточном силангутском рубеже… Пошли к озеру нескольких людей, лазутчиков поопытней — пусть убедятся, что я ни в чем не солгал.
— Не премину это сделать, доблестный Блейтул. Но эту опись ты передашь мне не утром, а вечером.
— Почему? — странник приподнял бровь.
— Потому что утром и днем ты будешь спать. Тебя ждет утомительная ночь.
Он поднялся, усмехаясь, и вместе с ним встали Калатта Хар и Мантул Скрим. Все трое отвесили почтительные поклоны императрице и, оправляя туники и плащи, направились к дверям. На лицах спарпетов бродили улыбки, словно у купцов, заключивших выгодную сделку; и Блейд понял, что мантия Великого и Победоносного уже готова опуститься на его плечи.
Когда шаги полководцев затихли, из угла, где сидела Светлейшая Тения, раздался чистый и ясный голос:
— Ты не мог бы слегка задержаться. Доблестный Блейтул? Я хочу показать тебе верхний этаж виллы… посоветоваться насчет ковров, мебели и обстановки…
Блейд неторопливо допил вино и поднялся.
— Готов следовать за тобой, прекрасная. Я очень хорошо разбираюсь в коврах и мебели. Особенно — в кроватях!
Глава 10
— Стреляйте и рубите, рубите и стреляйте — только и всего — Блейд махнул рукой. — Ну, пошли!
Унеслись легкоконные ситалла, оставив с ним трубачей и небольшой охранение, умчались в степь, перекрыв все дороги на север и восток. Подошли бородатые лучники-кланибойны, встали на вершинах холмов, отрезая путь на запад, к морю. Потом, приподнявшись в стременах, Блейд увидел, как в миле от его наблюдательного пункта через холмы переваливают альбаги и рангара катафрактов, не медля, они обрушились на потрепанный правый фланг силангутов и принялись вырубать пехоту и стрелков. Дело шло к логическому завершению, то есть к бойне, и странник вдруг почувствовал скуку и смертную тоску. Теперь он мог разглядеть второй эшелон скримова войска: там тоже были фалангиты и меченосцы, но впереди них шли гасильщики.
Блейд отвернулся и скользнул взглядом по дюжине трубачей и посыльных, ждавших его приказов.
— Эй, парни, у кого найдется выпить?
— Только это, господин… Прости, мы не любим вина… — один из ситалла протягивал ему бурдючок с перебродившим кобыльим молоком.
— Давай… Там, где столько крови, сойдет и твой айран.
Он вытащил затычку и приник к бурдюку.
***
Дней через пятнадцать-двадцать, когда большая часть кантийских войск уже переправилась через Море Восхода, Блейд был вызван на малый императорский совет. Случилось это уже в лагере, еще более огромном, чем финареотский, ибо теперь в нем стояла не только первая армия, но и войска Калатты Хара и Мантула Скрима. Крепость эта, с валами, башенками, палисадом и рвом, была возведена за неделю, и вместе с солдатами над ней трудились десятки тысяч силангутов из трех или четырех ближайших городов. Стояла она на равнине, в центре покоренной страны и в трехстах нирратах к востоку от берегов Сир-да; в середине ее высился шелковый шатер Великого и Победоносного, а окружали его просторные палатки главных спарпетов. Одна из них принадлежала Ричарду Блейду.
Вызовом он был недоволен, ибо тот пришел ночью, в начале десятой стражи, вырвав странника из нежных объятий Энны Кораны. Подруга же его словно бы не удивилась: встав и набросив плащ, лично приняла свиток у гвардейского офицера, велела ему немного подождать и растолкала Джефа. Вдвоем они обтерли Блейда влажными полотенцами, обули и одели, как подобает, набросили на плечи синий, шитый серебром плащ имперского контаррана. Странник потянулся было к своему тяжелому эспадону, но Энна сказала, что с такими жуткими штуками во дворцы не ходят, и сунула ему украшенный самоцветами парадный меч, Затем она сочно чмокнула его в губы и вытолкнула за порог.
К удивлению Блейда, там его ждал оседланный конь и дюжина гвардейцев -тоже все верхом. Торжественный выезд, решил он и взгромоздился в седло. Прохладный ночной воздух окончательно разогнал сон.
Гвардейский офицер двинулся вперед, потом перевел коня в галоп; они проскакали мимо шелкового императорского дворца и направились к лагерным воротам. Два всадника с факелами, ехавшие за офицером, освещали дорогу, еще пара факельщиков замыкала небольшую колонну. Блейд понял, что совет состоится вне воинского стана.
Действительно, через четверть часа их кавалькада свернула к просторной усадьбе какого-то силангутского нобиля — бывшего нобиля, поскольку к этому дню он наверняка почил в бозе со всем своим семейством. Странник заметил, что виллу хорошо охраняли — тут было не меньше сотни конных гвардейцев, а перед ними — оцепление из Стражей Порядка. К востоку и западу от стен, окружавших дом, белели палатки и тоже мерно вышагивали часовые; видно, там отсыпалась очередная смена часовых.
Офицер-гвардеец доставил Блейда прямо к крыльцу. Вилла была двухэтажной, мраморной, окруженной со всех сторон террасами с колоннами -небольшой уютный дворец, да и только. Нижний этаж сиял огнями светильников, подвешенных под кровлями террас, верхний казался погруженным в темноту.
Блейд спрыгнул на песок, которым был посыпан просторный, двор, и пригладил растрепавшиеся во время скачки волосы. На крыльце его ждали, и личность встречавших послужила поводом для очередного удивления.
Две молодые дамы! Две благоухающие леди в роскошных парадных туниках фрейлин Светлейшей Тении! Одну из них он знал — то была подружка Энны.
Странник поклонился, с удовольствием вдохнув исходившие от них ароматы. Дамы изящно склонились в ответ, плавными жестами приглашая его проследовать в дом. Шагая вслед за своей знакомой, Блейд чуть придержал ее за локоток и шепнул:
— Великий и Победоносный тоже будет на совете?
Женщина обернулась, одарив его загадочной улыбкой.
— Нет, Доблестный. Это же малое совещание. Император присутствует только в особых случаях.
Перешагнув порог небольшого уютного зала, Ричард Блейд понял, что совещание и в самом деле является малым, можно сказать — семейным. За круглым столом восседал славный триумвират полководцев: старый ястреб, крючконосый Гинна Пал, Неустрашимый Ахаос Мантул Скрим и Храбрейший Друон Калатта Хар. На столе высились тонкогорлые серебряные кувшины и кубки с вином, вазы с фруктами и сластями и шандалы с гроздьями свечей; их огни играли на шитых золотом туниках мужчин и драгоценностях женщины, сидевшей в углу, в высоком, похожем на трон кресле.
Блейд покосился в ее сторону, заметив блеск черных глаз, диадему в темных волосах, нежную смугловатую кожу щек и тонкие пальцы, переплетенные на колене. Императрица! Что ж, это полностью компенсировало отсутствие императора.
— Ричаос Блейтул Брит Доблестный, спарпет Победоносного, контарран Великого Канта, — нежным голоском проворковала его провожатая. Блейд поклонился — сначала императрице, затем старшим коллегам.
— Садись, Блейтул, вот твое место, — Калатта Хар, осанистый пятидесятилетний крепыш, указал на кресло рядом с собой. Блейд сел. Мантул Скрим, на удивление рослый для кантийца мужчина, года на четыре постарше Хара, налил ему вина, Гинна Пал придвинул вазу с засахаренными фруктами. Все трое были без оружия, только с небольшими кинжалами на поясных ремнях, и странник счел это добрым знаком.
— Ты превосходно провел последнюю операцию, Блейтул, — Гинна Пал, подняв серебряный кубок, сухо усмехнулся. — Скрим доволен.
— Он справился бы с силангутами и сам, — заметил Блейд. — Моя атака — всего лишь блошиный укус.
Мантул Скрим кивнул крупной головой в завитках черных блестящих волос.
— Да, блошиный укус, но разве в том дело? Ты перебрался через Сир-да с большим войском и прибыл туда, куда надо, и тогда, когда надо. И я видел, как искусно были расставлены твои войска. Ситалла отрезали противнику все пути для отступления, катафракты и альбаги нанесли первый фланговый удар, потом меченосцы и опять же альбаги окончательно смяли их правое крыло… Ты даже успел позаботиться об охране кораблей и установить катапульты! — Скрим восхищенно цокнул языком. — Когда я это увидел, то решил, что у тебя четыре головы и десяток рук! Клянусь милостью Гирларла, ты всюду поспел!
— Благодарю тебя, — Блейд тоже поднял чашу. — Твои слова согрели мое сердце
Они выпили в молчании. Императрица сидела неподвижно, скрытая в полутьме, и Блейд видел только блеск горячих черных глаз да игру света на ее драгоценной диадеме.
— Ты отличный полководец, Блейтул, — произнес Калатта Хар густым басом. — Умелый, стремительный, неожиданный! Люди готовы идти за тобой, особенно все эти варвары, которые составляют чуть ли не четверть нашего войска. Мы не можем… не можем… — неожиданно он замялся…
— Мы не можем тебя потерять, — закончил Скрим. — Вернее, не хотим. Это было бы очень обидно.
Странник усмехнулся.
— Пока я не подавал прошения об отставке.
— Таких прошений у нас не подают, — Скрим откинулся на спинку кресла и вытянул длинные ноги. — Или ты — наш, и идешь с нами, до конца, или…
Снова наступило молчание.
— Вы в чем-то сомневаетесь? — наконец спросил Блейд.
Калатта и Скрим переглянулись, но ответил на это раз Гинна Пал.
— Да, Блейтул, во многом. Прежде всего — в твоем происхождении.
Странник повернулся к нему, уставившись в непроницаемые темные глаза первого из кантийских спарпетов.
— Скажи, почтенный, горы Касса действительно стоят где-то на юге, у берегов Пагар-да?
— Несомненно.
— Там жаркие и бесплодные земли, так? Очень бедные?
— Беднее не придумаешь, — Гинна Пал кивнул.
— Десять драных коз на всю страну, верно?
— Верно.
— И потому сильные молодые касниты уходят служить в чужие войска, в ту же Либонну, например?
— И это не подлежит сомнению.
— Тогда в чем же дело? Что тебе от меня надо?
— Правду, Блейтул, — крючконосый спарпет приподнялся и передвинул шандал — так, чтобы свет падал на лицо странника. — Правду, мой касс, -повторил он, — правду, ибо ты такой же каснит, как я — легкокрылая Хайя.
— Если речь идет об этих знаках — опустив глаза, Блейд похлопал себя по груди.
— Ха! В этом ли дело! — крючконосый небрежно отмахнулся. — Видишь ли, Блейтул, кассы действительно неплохие солдаты, сильные, жестокие… Я видел их в Либонне и сражался с ними. Очень рослые и немного походят на тебя… Но ни один каснит никогда не поднимался чином выше десятника, поверь мне. И лица у них иные… говоря по чести, они походят рожами на своих коз. Такие же тупые, мой дорогой Блейтул. Так что не надо рассказывать мне сказок о твоей службе в Бал-Па, Ким-Сае и где там еще! Мне хотелось бы услышать что-то более правдоподобное.
Ричард Блейд задумчиво посмотрел на старого коршуна. Да, ему не откажешь ни в уме, ни в наблюдательности! И Гинна Пал бесспорно знает этот мир, реальность Ханнара, гораздо лучше чужака, пришельца, который провел здесь всего лишь три с небольшим месяца… Палу тут ведомо все — кроме правды о землях Бартама.
— Ну, а что ты сам думаешь, почтенный? — спросил он, усмехнувшись.
— Я думаю, что ты из Бартама. И все, — Гинна Пал обвел внимательным взором присутствующих, задержав глаза на императрице, — в том со мной согласны. Мы расходимся во мнениях лишь относительно твоей истинной цели.
— Было бы любопытно послушать и об этом. — Странник не сомневался, что любые предположения на сей счет совпадут с заготовленными им легендами.
— Ну что ж… — крючконосый немного помедлил, словно гипнотизируя Блейда взглядом. — Светлейшая, — поклон в сторону императрицы, — считает, что ты — беглец. Скрим и Калатта видят в тебе посланника. Я же думаю, что ты шпион.
— Если так, зачем же ты и Светлейшая, — Блейд тоже отвесил поклон, -сделали меня полководцем? Подняли на такую высоту шпиона или подозрительного беглеца?
— Странный вопрос для столь умного человека, — по губам Пала скользнула улыбка. — Посуди сам: где прячется лазутчик? В безвестности, среди других людей… маленьких людей… Чем выше он стоит, тем он заметнее, тем легче за ним наблюдать, верно?
Блейд кивнул, слегка поморщившись. Не хватало только, чтобы эта архаическая полицейская крыса преподносила ему — ему! — азы шпионской науки.
— Предположим, ты прав, — заявил он. — Что же заставляет тебя думать, что я — бартамец?
— Слишком многое. Ты появился неожиданно, словно из темного царства Кораны, и, похоже, почти ничего не знал ни о Канте, ни о Финареоте, ни о других землях. Случайно попал к гасильщикам… ну, и надо было там сидеть! Но ты наделал ошибок, Блейтул, и первая — драка с тем хастом… Ты привлек к себе внимание!
— Тогда и появилась Энна Корана Лини? — небрежно поинтересовался странник, уже почти уверенный в ответе.
— Да, тогда она и появилась, — кивнул крючконосый. — Ибо мужчина не скажет столько под самой жестокой пыткой, сколько может выболтать хорошенькой женщине. Повторяю, ты наделал много ошибок! И главная из них -ты показал, что талантлив! Умен, силен, крепок духом, опытен в военных делах! Но были и другие просчеты… этот старик-силангут, исчезнувший неведомо куда с твоей виллы в Харсе… еще двое моих людей… еще кое-какие странности… Так что я полностью убедился! Всем известно, что бартамцы -великие воины и чародеи!
Он уставился на Блейда во все глаза — как и остальные полководцы. Императрица шевельнулась, ее драгоценная диадема и ожерелье рассыпали фонтан сверкающих брызг.
— Никаких ошибок не было, спарпет, — заявил странник, протянув руку и неторопливо выстраивая перед собой в ряд серебряные кубки и кувшины. — Это лишь твое толкование фактов, а истина, как известно, имеет много обличий. Я хотел привлечь к себе внимание, и я его привлек. По двум причинам.
— Первая? — это был Мантул Скрим.
— Первая связана с моей целью появления здесь, в ваших землях.
— Вторая? — пробасил Калатта Хар.
— Вторая… вторая заключается в том, что я ничем не рисковал. Я нахожусь в полной безопасности. Везде и всюду, в любой момент.
Гинна Пал хищно оскалился.
— Думаю, ты заблуждаешься, мой доблестный Блейтул Брит. Если мы не узнаем правды и не договоримся, вряд ли ты покинешь виллу Светлейшей живым.
Блейд повел рукой, и кувшин с вином исчез. Потом растаяли в воздухе два кубка, еще один кувшин и ваза с фруктами, наконец странник повернулся к Тении Фралле Куз, и диадема, венчавшая ее головку, тоже испарилась.
— Прости мне это святотатство, госпожа, — Блейд низко поклонился, -Обещаю, когда мы доберемся до моего замка в Бартаме, я компенсирую эту потерю.
В комнате воцарилась напряженная тишина. Потом Калатта Хар неуверенно прочистил горло и спросил:
— И ты можешь… можешь так и с людьми? С каждым?
— С любым и каждым, — охотно подтвердил странник. — Всем известно, что бартамцы — великие воины и чародеи.
Он чувствовал себя победителем. Если эти трое хотя бы пикнут, он отправит их к Лейтону — пусть заканчивают свое совещание в приемной камере Малыша Тила. Блейд не сомневался, что после этой впечатляющей демонстрации ему удастся договориться с императрицей.
— Хм-м… — протянул Гинна Пал, справившись с изумлением; против ожиданий, он казался довольным. — Итак, мы выяснили первый вопрос — откуда ты. Теперь постараемся разобраться со вторым — зачем ты сюда прибыл. И не будем угрожать друг другу.
Блейд пожал плечами.
— Я никому не угрожаю, почтеннейший, я только предупреждаю. — Он прищурился, и еще два кубка исчезли. — Что до моей цели, то позволь заметить, что из вас всех верно угадала Светлейшая.
— Значит, ты беглец? Изгнанник?
Он молча кивнул, отметив, что по губам Тении скользнула торжествующая улыбка. Каждому — а женщине в особенности — приятно сознавать, что он оказался самым проницательным!
— Кто же тебя изгнал? — спросил Скрим.
— Враги, — Блейд снова пожал плечами. — Видишь ли, Неустрашимый, Бартам — это не единая страна. Это обширные земли у Восточного океана, где много разных стран и государств. Одни бартамцы обликом похожи на меня, другие — на вас, третьи — на финареотов… — Он почти дословно цитировал слова старца Хирама. — Мой наследственный удел оказался не самым крупным и не самым сильным. Войско мое было перебито, города и замки — взяты штурмом, земли отобраны… И тогда я поклялся отомстить врагам!
Он грохнул кулаком по столу — так, что подпрыгнули шандалы со свечами — и свирепо оскалился. Императрица вздрогнула, Мантул Скрим с невольным испугом подвинул кресло, Храбрейший Калатта Хар опрокинул в рот свою чашу, и вино забулькало в его горле. Гинна Пал внешне остался спокоен.
— Если я правильно понимаю, бартамец, — произнес он, — ты намекаешь на некое соглашение? На договор?
Блейд вновь надел маску спокойствия. Решительный момент приближался.
— Да! — Ему стоило больших усилий сдержать улыбку.
— Твои условия?
— Я доведу вас до Бартама. Те страны — ни по отдельности, ни все вместе — не устоят перед вашим войском. Я получу головы своих врагов и власть над всем востоком… разумеется, как вассал Великого и Непобедимого, супруга Светлейшей, — снова поклон в сторону императрицы.
Гинна Пал задумчиво почесывал свой крючковатый нос.
— С первой частью согласен, — наконец произнес он. — Головы за указание пути… Да сколько угодно! Можешь выложить из голов хребет размером с Риг Найл! Но вот насчет власти… Посуди сам, для нас опасно держать на востоке такого сильного вассала! Человека, который вызнал наши боевые приемы! А вдруг ты взбунтуешься, Блейтул? Или захочешь сам завоевать мир?
— Что же ты предлагаешь, почтенный?
Старый спарпет, продолжая почесывать нос, оглядел своих соратников и снова задержал взгляд на императрице; Блейду показалось, что она чуть заметно кивнула.
— Я предлагаю гораздо большую власть, чем ты ищешь. Забудь о Бартаме; в конце концов, это лишь одна из частей мира, не более того. Мы придем туда, ты получишь все головы, какие захочешь, потом вернешься на запад. В Великий Кант, я разумею.
— Зачем?
Гинна Пал снисходительно улыбнулся.
— Как ты думаешь, чем сильна империя?.. — он выдержал паузу, но странник не отвечал: вопрос был явно риторическим. — Не армией своей, не воинским искусством, не властью над многими землями и не союзом с варварами вроде альбагов… Великий Кант силен единством среди правящих родов! Среди Колесничих! — спарпет торжественно поднял палец, словно призывая к вниманию.
Блейд кивнул. Как он и подозревал, у местного Аттилы было много голов, и не стоило даже надеяться, что он срубит их все. Но самые важные находились перед ним на расстоянии протянутой руки.
— Давным-давно мы поняли, — продолжал крючконосый, — что главный враг любого государства — междуусобица и отсутствие единой цели. Мы выбрали цель и договорись не грызть друг друга. Договорились и о том, что всякий способный человек, чистокровный ли кантиец, ханборд, фралл, сеулг или даже варвар, станет Колесничим и нашим соратником — если докажет, что согласен с нашей целью. Она тебе известна, бартамец?
— Покорение Ханнара?
— Да! От моря и до моря! — Гинна Пал перевел дух.
— Кто же тогда становится императором?
— Это не так важно. Иногда — самый умный и сильный, иногда… — он усмехнулся. — Знаешь ли ты, Блейтул, что наш нынешний Великий и Победоносный вовсе не Фралла Куз? Светлейшая Тения, — поклон в сторону императрицы, — она в самом деле из рода Фралла Кузов, дочь и наследница покойного Патрада фраллы Куза. Когда он умер, мы избрали ей супруга, Гесталиона Дру Сейтала, не самого умного и сильного, но самого молодого среди нас. Мы надеялись на потомство, но увы… — Гинна Пал развел руками.
— Значит, император только символ? — спросил Блейд.
— Символ? Что ж, можно сказать и так! Он — знамя, видное издалека, знамя, за которым идет наша армия; Светлейшая — древко, а мы…
— Вы — руки, которые поддерживают флаг, — закончил странник.
— Ты быстро соображаешь, бартамец!
— Спасибо. Значит, ты предлагаешь мне стать одной из этих рук?
— Возможно даже, и знаменем.
— А что случится с нынешним, Великим и Победоносным?
Гимна Пал пожал плечами.
— Он вновь станет Дру Сейталом. Гесталион неплохой полководец, однако не твоего ранга… нет в нем искры Гирларла, понимаешь? Он может вести в бой рангару или две… вот и будет ими командовать.
— Вот как… — Блейд бросил взгляд на неподвижно сидевшую императрицу. Его покупали в четвертый раз; децин Марл Рилат — за серебро, альбаг Хэмб — за золото, имперский казначей — тоже за золото, только мешок был побольше. Теперь же ему предлагали власть, несметные богатства и женщину. Ставки растут, Дик! — сказал он себе.
— Хорошо, я согласен! — его ладонь легла на стол, будто припечатывая незримый контракт. — Я отведу вас в Бартам, получу долг крови, а потом вернусь на запад. Договорились?
— Почти. Наше решение должны подтвердить Фистаг Лон Азза, наместник Великого Канта, Сайлон Маркус Диг, правитель Либонны, и Эск Тидам Рока, который стоит со своими войсками в Ситлле… Разумеется, и Светлейшая Тения… — легкий кивок в сторону императрицы. — Ну, и еще одно…
Блейд кивнул.
— Понимаю. Утром я передам тебе, почтеннейший, опись дороги через Огненные Земли. Ты можешь ее проверить. Посередине пути есть озеро, огромное озеро на плоскогорье, где имеет смысл остановиться, отдохнуть и запастись водой. До него восемьсот нирратов от Ах Патара, что стоит на восточном силангутском рубеже… Пошли к озеру нескольких людей, лазутчиков поопытней — пусть убедятся, что я ни в чем не солгал.
— Не премину это сделать, доблестный Блейтул. Но эту опись ты передашь мне не утром, а вечером.
— Почему? — странник приподнял бровь.
— Потому что утром и днем ты будешь спать. Тебя ждет утомительная ночь.
Он поднялся, усмехаясь, и вместе с ним встали Калатта Хар и Мантул Скрим. Все трое отвесили почтительные поклоны императрице и, оправляя туники и плащи, направились к дверям. На лицах спарпетов бродили улыбки, словно у купцов, заключивших выгодную сделку; и Блейд понял, что мантия Великого и Победоносного уже готова опуститься на его плечи.
Когда шаги полководцев затихли, из угла, где сидела Светлейшая Тения, раздался чистый и ясный голос:
— Ты не мог бы слегка задержаться. Доблестный Блейтул? Я хочу показать тебе верхний этаж виллы… посоветоваться насчет ковров, мебели и обстановки…
Блейд неторопливо допил вино и поднялся.
— Готов следовать за тобой, прекрасная. Я очень хорошо разбираюсь в коврах и мебели. Особенно — в кроватях!
Глава 10
Лазутчики отправились в путь не медля, через день после того, как Блейд удостоился чести разделить ложе с кантийской императрицей. Светлейшая Тения осталась довольна — и, что гораздо больше удивило странника, была довольна и его подружка, прелестная Энна Корана. Видимо, знатные женщины Великого Канта тоже заключили союз наподобие мужского; но если нобили-мужчины договорились не грызться за власть, то их супруги и дочери решили не проявлять ревности. Когда Блейд поделился со своей возлюбленной предстоящими переменами в его жизни, она лишь весело рассмеялась, заметив, что роль первой наложницы Великого и Победоносного ее вполне устраивает.
Сокол, высланный лазутчиками, прилетел через десять-двенадцать дней. В послании сообщалось, что озеро Фар'лон на месте, что воды в нем хватит с избытком на всю полумиллионную армию и что дорога к нему тяжела и сложна. Трое из восьми гонцов, вышедших в путь с целым табуном лошадей, распростились с жизнью в зыбучих песках, и еще один умер от укуса какой-то ядовитой твари. Из лошадей уцелело меньше десятка.
Пока лазутчики добирались до Небесного Озера, трехглавый кантийский Аттила не терял времени зря. Рангары одна за другой передвигались к городу Ах Патар, где около трех пирамид был выстроен новый лагерь. Там скопилось гигантское количество телег и вьючных животных, которые совершали регулярные рейсы в пустыню — на пятьдесят, сто, двести нирратов. Они перевозили продовольствие и воду в огромных бочках, которые закапывали в песок — во избежание испарения драгоценной влаги; кроме того, к первому участку зыбунов отправились Крепкорукие, чтобы попытаться навести переправу. Вся эта активность дорого обходилась силангутам; их гнали в Огненные Земли десятками тысяч, и назад не возвращался никто. Великий город Ах Патар обезлюдел.
Блейд тоже был занят по горло, устраивая свои дела. Лишь он один знал, что из пустыни вернутся только жалкие остатки огромного кантийского войска, и этим знанием требовалось распорядиться с умом. Он не желал зла ни Светлейшей Тении, ни дамам ее двора, ни Энне Коране, своей очаровательной шпионке, и сделал все возможное, чтобы они остались в покоренном Силангуте. Разумеется, их надо было охранять, как и завоеванную страну, и бравому агару Хэмбу с двумя рангарами альбагов тоже пришлось отказаться от славного похода. К его большому неудовольствию и недоумению, которым он тут же поделился со своим доблестным спарпетом. Блейд сказал, что дело альбагов -выполнять приказ, и на том дискуссия закончилась.
К большому сожалению странника, он не мог оставить в Конта Силагут и своих ситалла. Его предложения в части благородных дам и альбагов Гинна Пал счел вполне разумными, но что касается степных всадников, привычных к зною и жажде, то они становились в Огненных Землях просто незаменимыми. Блейд даже не поднимал этого вопроса, чтобы не вызвать лишних подозрений; в конце концов, Хоп, Шас и Кин являлись многоопытными вождями, и если им подсказать, когда и где расстаться с издыхающей железной кантийской змеей, то они наверняка спасут хотя бы половину своих людей.
Были у странника и другие дела, личного порядка. Он передал Маку свое имение Сайл Ор, сделав соответствующую надпись на императорской дарственной и заверив ее у имперского казначея. Затем он отправил бывшего Макрона Сирба в Финареот — вместе с верным Джефом, увозившим немало набитых золотом кошелей. Джефайа, когда ему было объявлено об этом решении, не сказал ничего, только встал на колени и прижался губами к руке хозяина; он понял, что никогда больше его не увидит. Мак же был явно обижен, и Блейд долго толковал с ним, убеждая, что отличный финареотский климат, богатая вилла и хорошенькая жена — не менее приятные веши, чем покорение мира.
С каждым таким завершенным делом он чувствовал, как рвется еще одна нить, связывавшая его с Ханнаром. Многое было уже позади в этом долгом, очень долгом странствии; впереди же маячили лишь огненная пустыня, тяжкий путь и смерть. Не его собственная, разумеется, — он мог уйти в любой момент, отправив Лейтону давно заготовленную записку; смерть десятков, сотен тысяч людей, жестокая смерть от жажды под палящим солнцем. Не сразу и не вдруг он решился на это, снова и снова взвешивая жизни кантийских солдат и обитателей неведомого Бартама, куда они так стремились. Наконец он решился сыграть роль местной Фемиды. Вероятно, через двадцать, пятьдесят или сто лет, когда империя окрепнет после потери своих армий, она снова явится в Силангут, чтобы вновь попробовать добраться до Бартама. Но то будут иные времена, и другим людям придется принимать решения: и кантийцам, и силангутам, и бартамцам. Особенно бартамцам! Разумеется, весть о гигантской армии, направлявшейся на восток и усеявшей костями пустыню, дойдет до них; пусть думают, как себя защитить, когда в Ханнаре не окажется Ричарда Блейда.
Сокол, высланный лазутчиками, прилетел через десять-двенадцать дней. В послании сообщалось, что озеро Фар'лон на месте, что воды в нем хватит с избытком на всю полумиллионную армию и что дорога к нему тяжела и сложна. Трое из восьми гонцов, вышедших в путь с целым табуном лошадей, распростились с жизнью в зыбучих песках, и еще один умер от укуса какой-то ядовитой твари. Из лошадей уцелело меньше десятка.
Пока лазутчики добирались до Небесного Озера, трехглавый кантийский Аттила не терял времени зря. Рангары одна за другой передвигались к городу Ах Патар, где около трех пирамид был выстроен новый лагерь. Там скопилось гигантское количество телег и вьючных животных, которые совершали регулярные рейсы в пустыню — на пятьдесят, сто, двести нирратов. Они перевозили продовольствие и воду в огромных бочках, которые закапывали в песок — во избежание испарения драгоценной влаги; кроме того, к первому участку зыбунов отправились Крепкорукие, чтобы попытаться навести переправу. Вся эта активность дорого обходилась силангутам; их гнали в Огненные Земли десятками тысяч, и назад не возвращался никто. Великий город Ах Патар обезлюдел.
Блейд тоже был занят по горло, устраивая свои дела. Лишь он один знал, что из пустыни вернутся только жалкие остатки огромного кантийского войска, и этим знанием требовалось распорядиться с умом. Он не желал зла ни Светлейшей Тении, ни дамам ее двора, ни Энне Коране, своей очаровательной шпионке, и сделал все возможное, чтобы они остались в покоренном Силангуте. Разумеется, их надо было охранять, как и завоеванную страну, и бравому агару Хэмбу с двумя рангарами альбагов тоже пришлось отказаться от славного похода. К его большому неудовольствию и недоумению, которым он тут же поделился со своим доблестным спарпетом. Блейд сказал, что дело альбагов -выполнять приказ, и на том дискуссия закончилась.
К большому сожалению странника, он не мог оставить в Конта Силагут и своих ситалла. Его предложения в части благородных дам и альбагов Гинна Пал счел вполне разумными, но что касается степных всадников, привычных к зною и жажде, то они становились в Огненных Землях просто незаменимыми. Блейд даже не поднимал этого вопроса, чтобы не вызвать лишних подозрений; в конце концов, Хоп, Шас и Кин являлись многоопытными вождями, и если им подсказать, когда и где расстаться с издыхающей железной кантийской змеей, то они наверняка спасут хотя бы половину своих людей.
Были у странника и другие дела, личного порядка. Он передал Маку свое имение Сайл Ор, сделав соответствующую надпись на императорской дарственной и заверив ее у имперского казначея. Затем он отправил бывшего Макрона Сирба в Финареот — вместе с верным Джефом, увозившим немало набитых золотом кошелей. Джефайа, когда ему было объявлено об этом решении, не сказал ничего, только встал на колени и прижался губами к руке хозяина; он понял, что никогда больше его не увидит. Мак же был явно обижен, и Блейд долго толковал с ним, убеждая, что отличный финареотский климат, богатая вилла и хорошенькая жена — не менее приятные веши, чем покорение мира.
С каждым таким завершенным делом он чувствовал, как рвется еще одна нить, связывавшая его с Ханнаром. Многое было уже позади в этом долгом, очень долгом странствии; впереди же маячили лишь огненная пустыня, тяжкий путь и смерть. Не его собственная, разумеется, — он мог уйти в любой момент, отправив Лейтону давно заготовленную записку; смерть десятков, сотен тысяч людей, жестокая смерть от жажды под палящим солнцем. Не сразу и не вдруг он решился на это, снова и снова взвешивая жизни кантийских солдат и обитателей неведомого Бартама, куда они так стремились. Наконец он решился сыграть роль местной Фемиды. Вероятно, через двадцать, пятьдесят или сто лет, когда империя окрепнет после потери своих армий, она снова явится в Силангут, чтобы вновь попробовать добраться до Бартама. Но то будут иные времена, и другим людям придется принимать решения: и кантийцам, и силангутам, и бартамцам. Особенно бартамцам! Разумеется, весть о гигантской армии, направлявшейся на восток и усеявшей костями пустыню, дойдет до них; пусть думают, как себя защитить, когда в Ханнаре не окажется Ричарда Блейда.