Джеффри Лорд
Ведьмы Иглстаза
ГЛАВА 1
Стянув концы набедренной повязки. Блейд провел ладонью по животу и обнаженной груди с мощными выпуклыми мышцами. Он был совершенно нагим, если не считать полоски ткани вокруг пояса — скорее, дань традиции, чем насущная необходимость. Повязка все равно исчезнет, когда он окажется в новом мире, ибо компьютер лорда Лейтона не мог доставить туда даже канцелярской скрепки — лишь живую плоть и разум Ричарда Блейда. Но это было немало, совсем немало!
Усмехнувшись, он поднес ладонь к краешку повязки и усилием воли, ставшим уже привычным, вызвал ощущение тепла в кончиках пальцев. Ткань затлела, задымилась, едва не обжигая кожу на животе, и он поспешно отодвинул руку, представив, что она погружается в чан с водой. Не хватало только устроить пожар — здесь, в секретном лабораторном комплексе под башнями Тауэра, среди уникального оборудования стоимостью в миллионы фунтов! Лейтон этого бы не простил!
Пирокинез был таллахской добычей. Вернее, он являлся даром, признанием мужества и силы духа, которые Блейд проявил во время предыдущего, пятнадцатого странствия. Жрец из Таллаха, наградивший его сим искусством, позаботился и о том, чтобы награжденный мог распорядиться подарком по своему усмотрению — к примеру, передать другому лицу путем весьма несложных манипуляций. Блейд, однако, не собирался расставаться со столь ценным имуществом; по его мнению, во всем Лондоне — да что там, во всей Англии, во всем мире! — не нашлось бы человека, которому он согласился бы добровольно презентовать свой новый талант. Отобрать же его насильственным способом было невозможно.
До сих пор эта возможность возжигать пламя вызывала у странника почти мальчишеский восторг. Он выбросил спички и теперь растапливал камины в своей лондонской квартире и в загородном дорсетском коттедже только руками; он не пользовался зажигалкой, прикуривая, словно Князь Тьмы, от пальца; иногда он поджигал ненужные бумажки в пепельнице — просто для того, чтобы убедиться, что чудесный дар с ним, что он никуда не исчез, не испарился. Точно так, как сейчас! Ухмыльнувшись, Блейд мысленно побранил себя за детскую выходку.
Собственно, ее можно было рассматривать как контрольный эксперимент перед отбытием в миры иные. За дверью крохотной комнатушки, служившей раздевалкой, его ожидало кресло под стальным раструбом коммуникатора и гигантский компьютер, детище лорда Лейтона, готовый забросить странника в очередную реальность Измерения Икс. В любом же из миров, которые он посетил за минувшие семь лет, пирокинез являлся бы весьма ценным подспорьем, лишней гирькой в его пользу на весах, балансировавших между выживанием и смертью.
Конечно, умение вызывать огонь уступало по эффективности телепортатору, с которым Блейд совершил два удачных и одно неудачное путешествие. Исчезновение предметов, особенно таких неприятных, как стрелы, копья и топоры, могло произвести неизгладимое впечатление на кровожадных туземцев, каннибалов, пиратов и прочих нецивилизованных обитателей миров Измерения Икс, с которыми ему приходилось иметь дело. Но электронная начинка второй модели телепортатора, испытанной в Таллахе, была отправлена в Эдинбург, к Макдану, шефу шотландской лаборатории. Сейчас Макдан проектировал третий вариант прибора и с истинно кельтским упрямством отказывался назвать окончательный срок готовности.
В очередной раз странник испытал прилив удовлетворения. Нет, пирокинез у него никто не отнимет. Это был его собственный, личный талант, находившийся в полном владении Ричарда Блейда, на который не пытались покуситься ни лорд Лейтон, ни Дж., ни Ее Величество королева Великобритании. Скромный талант, по правде говоря. Но, хотя Блейд не мог поджечь броненосец на расстоянии мили или спалить мановением руки дубовую рощу, возгорание сухого хвороста тоже выглядело весьма впечатляющим! В половине миров, где он побывал, это вызвало бы священный трепет, а в другой половине — настоящую панику.
Блейд вспомнил, как после возвращения из Таллаха лорд Лейтон и Кристофер Смити, нейрохирург, долго терзали его, пытаясь добраться до корней таллахского подарка. Тщетно! Никакие исследования не могли раскрыть тайны, хотя у Лейтона и Смита был в распоряжении целый комплекс новейшей электронной аппаратуры, а таллахский кудесник не имел при себе даже часов или авторучки. Блейд стойко перенес все муки, заодно выяснив у Смити, что в мире насчитывается ровно дюжина официально зарегистрированных пирокинетиков. Этот дар был весьма редким: специалистов по телепатии и телекинезу было раз в десять больше, а всяческих ясновидцев, предсказателей и прекогнистов насчитывали целыми сотнями.
— Ричард! Что вы там застряли? — резкий голос Лейтона прервал его размышления. Блейд потер ладони друг о друга, словно хотел убедиться, что они остыли, распахнул дверь и вышел в зал.
Сегодня его провожали оба старика. Его светлость лорд Лейтон, сгорбленный, с растрепанными седыми волосами, склонился над пультом компьютера, что-то с жаром объясняя Дж. — вероятно, сколько миллионов ему недостает, чтобы сделать очередную приставку к своему детищу. Дж., непосредственный начальник Блейда, шеф отдела МИ6А, спецподразделения британской разведки, курирующего проект «Измерение Икс», слушал с вежливым, но безразличным вниманием. Его сухая тощая фигура выдавала офицерскую выправку, но свой серый штатский костюм-тройку он носил с изяществом истинного джентльмена. Заметив Блейда, Дж. повернулся к нему, скользнув равнодушным взглядом по усеянным циферблатами панелям. Эти железки его не интересовали — ни раньше, ни сейчас, ни в будущем; он знал, что без Ричарда Блейда, единственного человека, которого компьютер мог перемещать в миры иных измерений, вся эта машинерия не стоит ни пенса.
— Готов, Дик? — такое обращение подразумевало, что обстановка неофициальная и щелкать каблуками не следует. Впрочем, Дж. никогда не являлся поборником армейской дисциплины — тем более, когда дело касалось Блейда, сына его покойного приятеля.
— Как всегда, сэр, — странник прошел к стальному креслу, напоминавшему электрический стул, и сел. Прикосновение холодного металла заставило его поежиться.
Лорд Лейтон, тоже отвернувшись от пульта, внимательно оглядел своего подопытного кролика; янтарные зрачки его светлости горели голодным львиным блеском, сухое вытянутое лицо с глубокими шрамами морщин казалось слегка возбужденным. Вполне естественно, подумал Блейд; каждый новый старт приносил немалые волнения и Лейтону, и Дж., и ему самому. Сегодня, правда, он испытывал не только вполне понятный и маскируемый личиной нерушимого спокойствия страх, но и что-то вроде душевного подъема. Пирокинез! Это внушало ему немалую надежду. Во всяком случае, в новом мире он не окажется полностью безоружным и беззащитным, как прежде.
— Я вижу, вы в хорошем настроении, Ричард, его светлость довольно потер руки и направился к креслу. — Добрый знак! Полагаю, вы постараетесь раздобыть нам чтонибудь интересное.
— Безусловно. Вопрос лишь в том, как переправить сюда добычу без телепортатора.
— Чертов Макдан… — Лейтон поморщился, опуская вниз колпак коммуникатора с десятками свисающих проводов. — Клянусь, к следующему старту новая модель ТЛ-3 будет смонтирована в соседнем отсеке, или наш шотландский упрямец встанет на паперти с протянутой рукой!
Это было бы чудесно — разумеется, не увольнение Макдана, а обретение телепортатора. Блейд на миг представил, как он одной ладонью поджигает гору хвороста, а мановением другой заставляет костер исчезнуть. После такого трюка он мог выбирать любую должность, от бога и демона до вождя, шамана и чудотворца.
Дж. подошел к креслу, с интересом наблюдая, как его светлость закрепляет на плечах и груди Блейда блестящие кружочки контактных пластин. Загорелый торс странника быстро окутывался сетью разноцветных проводов, заставляя вспомнить о мухе, попавшей в паутину. Хотя паук был маленьким, тощим и сгорбленным, с изуродованными полиомиелитом лапками, а муха могла похвастать силой и статью Геркулеса, ситуации это принципиально не меняло.
— У Ричарда на сей раз есть какое-то особое задание? -поинтересовался Дж., вертя в руках пустую трубку; видимо, он не рисковал закурить в компьютерном зале без разрешения Лейтона.
— Нет. Мы произведем штатный запуск в рамках обсужденной и принятой ранее программы. — Его светлость ловко приклеил липкой лентой последний электрод и отступил в сторону. — Задание, как всегда, одно: раздобыть чтонибудь интересное… — он коснулся пальцами красного рубильника и задумчиво взглянул на Блейда: — Кажется, я это уже говорил?
— Да, сэр, — странник ухмыльнулся, — Как всегда — найти нечто интересное и такое, что можно унести в голове.
— Главное, унеси саму голову, мой мальчик, сказал Дж., который переживал и волновался больше самого Блейда. — Обещаю, когда вернешься, я возьму отпуск, и мы проведем недельку у тебя в Дорсете.
«Если вернусь», — мысленно поправил его Блейд, скрестив пальцы. Вслух же он сказал:
— Сегодня пятое октября, сэр. Если я появлюсь месяца через два, в Дорсете будет холодновато. Что вы скажете насчет Канарских островов?
— Это далеко, и там плохо говорят по-английски. Нет, Дорсет и только Дорсет! У камина, с коньяком и сигарами, не замерзнешь.
Блейд кивнул; пожалуй, для смуглых красоток, наиболее притягательного из канарских соблазнов, Дж. несколько староват. Ну, ничего; спокойная неделя в Дорсете будет предшествовать месяцу веселой жизни в более теплых краях. Разумеется, уже без шефа.
— Отойдите от кресла, мой дорогой, пора, — приказал его светлость Дж. и повернулся к Блейду, продолжая сжимать рубильник. — Ну, Ричард, пошли вам Господь удачу.
«Пищу, одежду и оружие, — закончил странник про себя эту краткую молитву. — И женщину», добавил он мгновением позже.
Красная рукоять опустилась, и он стремительно взлетел из подвалов Тауэра прямо в синее и прохладное октябрьское небо.
Усмехнувшись, он поднес ладонь к краешку повязки и усилием воли, ставшим уже привычным, вызвал ощущение тепла в кончиках пальцев. Ткань затлела, задымилась, едва не обжигая кожу на животе, и он поспешно отодвинул руку, представив, что она погружается в чан с водой. Не хватало только устроить пожар — здесь, в секретном лабораторном комплексе под башнями Тауэра, среди уникального оборудования стоимостью в миллионы фунтов! Лейтон этого бы не простил!
Пирокинез был таллахской добычей. Вернее, он являлся даром, признанием мужества и силы духа, которые Блейд проявил во время предыдущего, пятнадцатого странствия. Жрец из Таллаха, наградивший его сим искусством, позаботился и о том, чтобы награжденный мог распорядиться подарком по своему усмотрению — к примеру, передать другому лицу путем весьма несложных манипуляций. Блейд, однако, не собирался расставаться со столь ценным имуществом; по его мнению, во всем Лондоне — да что там, во всей Англии, во всем мире! — не нашлось бы человека, которому он согласился бы добровольно презентовать свой новый талант. Отобрать же его насильственным способом было невозможно.
До сих пор эта возможность возжигать пламя вызывала у странника почти мальчишеский восторг. Он выбросил спички и теперь растапливал камины в своей лондонской квартире и в загородном дорсетском коттедже только руками; он не пользовался зажигалкой, прикуривая, словно Князь Тьмы, от пальца; иногда он поджигал ненужные бумажки в пепельнице — просто для того, чтобы убедиться, что чудесный дар с ним, что он никуда не исчез, не испарился. Точно так, как сейчас! Ухмыльнувшись, Блейд мысленно побранил себя за детскую выходку.
Собственно, ее можно было рассматривать как контрольный эксперимент перед отбытием в миры иные. За дверью крохотной комнатушки, служившей раздевалкой, его ожидало кресло под стальным раструбом коммуникатора и гигантский компьютер, детище лорда Лейтона, готовый забросить странника в очередную реальность Измерения Икс. В любом же из миров, которые он посетил за минувшие семь лет, пирокинез являлся бы весьма ценным подспорьем, лишней гирькой в его пользу на весах, балансировавших между выживанием и смертью.
Конечно, умение вызывать огонь уступало по эффективности телепортатору, с которым Блейд совершил два удачных и одно неудачное путешествие. Исчезновение предметов, особенно таких неприятных, как стрелы, копья и топоры, могло произвести неизгладимое впечатление на кровожадных туземцев, каннибалов, пиратов и прочих нецивилизованных обитателей миров Измерения Икс, с которыми ему приходилось иметь дело. Но электронная начинка второй модели телепортатора, испытанной в Таллахе, была отправлена в Эдинбург, к Макдану, шефу шотландской лаборатории. Сейчас Макдан проектировал третий вариант прибора и с истинно кельтским упрямством отказывался назвать окончательный срок готовности.
В очередной раз странник испытал прилив удовлетворения. Нет, пирокинез у него никто не отнимет. Это был его собственный, личный талант, находившийся в полном владении Ричарда Блейда, на который не пытались покуситься ни лорд Лейтон, ни Дж., ни Ее Величество королева Великобритании. Скромный талант, по правде говоря. Но, хотя Блейд не мог поджечь броненосец на расстоянии мили или спалить мановением руки дубовую рощу, возгорание сухого хвороста тоже выглядело весьма впечатляющим! В половине миров, где он побывал, это вызвало бы священный трепет, а в другой половине — настоящую панику.
Блейд вспомнил, как после возвращения из Таллаха лорд Лейтон и Кристофер Смити, нейрохирург, долго терзали его, пытаясь добраться до корней таллахского подарка. Тщетно! Никакие исследования не могли раскрыть тайны, хотя у Лейтона и Смита был в распоряжении целый комплекс новейшей электронной аппаратуры, а таллахский кудесник не имел при себе даже часов или авторучки. Блейд стойко перенес все муки, заодно выяснив у Смити, что в мире насчитывается ровно дюжина официально зарегистрированных пирокинетиков. Этот дар был весьма редким: специалистов по телепатии и телекинезу было раз в десять больше, а всяческих ясновидцев, предсказателей и прекогнистов насчитывали целыми сотнями.
— Ричард! Что вы там застряли? — резкий голос Лейтона прервал его размышления. Блейд потер ладони друг о друга, словно хотел убедиться, что они остыли, распахнул дверь и вышел в зал.
Сегодня его провожали оба старика. Его светлость лорд Лейтон, сгорбленный, с растрепанными седыми волосами, склонился над пультом компьютера, что-то с жаром объясняя Дж. — вероятно, сколько миллионов ему недостает, чтобы сделать очередную приставку к своему детищу. Дж., непосредственный начальник Блейда, шеф отдела МИ6А, спецподразделения британской разведки, курирующего проект «Измерение Икс», слушал с вежливым, но безразличным вниманием. Его сухая тощая фигура выдавала офицерскую выправку, но свой серый штатский костюм-тройку он носил с изяществом истинного джентльмена. Заметив Блейда, Дж. повернулся к нему, скользнув равнодушным взглядом по усеянным циферблатами панелям. Эти железки его не интересовали — ни раньше, ни сейчас, ни в будущем; он знал, что без Ричарда Блейда, единственного человека, которого компьютер мог перемещать в миры иных измерений, вся эта машинерия не стоит ни пенса.
— Готов, Дик? — такое обращение подразумевало, что обстановка неофициальная и щелкать каблуками не следует. Впрочем, Дж. никогда не являлся поборником армейской дисциплины — тем более, когда дело касалось Блейда, сына его покойного приятеля.
— Как всегда, сэр, — странник прошел к стальному креслу, напоминавшему электрический стул, и сел. Прикосновение холодного металла заставило его поежиться.
Лорд Лейтон, тоже отвернувшись от пульта, внимательно оглядел своего подопытного кролика; янтарные зрачки его светлости горели голодным львиным блеском, сухое вытянутое лицо с глубокими шрамами морщин казалось слегка возбужденным. Вполне естественно, подумал Блейд; каждый новый старт приносил немалые волнения и Лейтону, и Дж., и ему самому. Сегодня, правда, он испытывал не только вполне понятный и маскируемый личиной нерушимого спокойствия страх, но и что-то вроде душевного подъема. Пирокинез! Это внушало ему немалую надежду. Во всяком случае, в новом мире он не окажется полностью безоружным и беззащитным, как прежде.
— Я вижу, вы в хорошем настроении, Ричард, его светлость довольно потер руки и направился к креслу. — Добрый знак! Полагаю, вы постараетесь раздобыть нам чтонибудь интересное.
— Безусловно. Вопрос лишь в том, как переправить сюда добычу без телепортатора.
— Чертов Макдан… — Лейтон поморщился, опуская вниз колпак коммуникатора с десятками свисающих проводов. — Клянусь, к следующему старту новая модель ТЛ-3 будет смонтирована в соседнем отсеке, или наш шотландский упрямец встанет на паперти с протянутой рукой!
Это было бы чудесно — разумеется, не увольнение Макдана, а обретение телепортатора. Блейд на миг представил, как он одной ладонью поджигает гору хвороста, а мановением другой заставляет костер исчезнуть. После такого трюка он мог выбирать любую должность, от бога и демона до вождя, шамана и чудотворца.
Дж. подошел к креслу, с интересом наблюдая, как его светлость закрепляет на плечах и груди Блейда блестящие кружочки контактных пластин. Загорелый торс странника быстро окутывался сетью разноцветных проводов, заставляя вспомнить о мухе, попавшей в паутину. Хотя паук был маленьким, тощим и сгорбленным, с изуродованными полиомиелитом лапками, а муха могла похвастать силой и статью Геркулеса, ситуации это принципиально не меняло.
— У Ричарда на сей раз есть какое-то особое задание? -поинтересовался Дж., вертя в руках пустую трубку; видимо, он не рисковал закурить в компьютерном зале без разрешения Лейтона.
— Нет. Мы произведем штатный запуск в рамках обсужденной и принятой ранее программы. — Его светлость ловко приклеил липкой лентой последний электрод и отступил в сторону. — Задание, как всегда, одно: раздобыть чтонибудь интересное… — он коснулся пальцами красного рубильника и задумчиво взглянул на Блейда: — Кажется, я это уже говорил?
— Да, сэр, — странник ухмыльнулся, — Как всегда — найти нечто интересное и такое, что можно унести в голове.
— Главное, унеси саму голову, мой мальчик, сказал Дж., который переживал и волновался больше самого Блейда. — Обещаю, когда вернешься, я возьму отпуск, и мы проведем недельку у тебя в Дорсете.
«Если вернусь», — мысленно поправил его Блейд, скрестив пальцы. Вслух же он сказал:
— Сегодня пятое октября, сэр. Если я появлюсь месяца через два, в Дорсете будет холодновато. Что вы скажете насчет Канарских островов?
— Это далеко, и там плохо говорят по-английски. Нет, Дорсет и только Дорсет! У камина, с коньяком и сигарами, не замерзнешь.
Блейд кивнул; пожалуй, для смуглых красоток, наиболее притягательного из канарских соблазнов, Дж. несколько староват. Ну, ничего; спокойная неделя в Дорсете будет предшествовать месяцу веселой жизни в более теплых краях. Разумеется, уже без шефа.
— Отойдите от кресла, мой дорогой, пора, — приказал его светлость Дж. и повернулся к Блейду, продолжая сжимать рубильник. — Ну, Ричард, пошли вам Господь удачу.
«Пищу, одежду и оружие, — закончил странник про себя эту краткую молитву. — И женщину», добавил он мгновением позже.
Красная рукоять опустилась, и он стремительно взлетел из подвалов Тауэра прямо в синее и прохладное октябрьское небо.
ГЛАВА 2
Ричард Блейд очнулся.
Удивительно, но на сей раз он почти не испытывал боли — лишь слегка звенело в висках, да медленно уходившее ощущение холода заставило его вздрогнуть. Внезапно он понял, что чей-то холодный и влажный нос упорно тычется ему в щеку; эти легкие прикосновения вывели Блейда из полузабытья. Теперь до ушей его долетела целая симфония звуков — птичий щебет, мягкий шелест листвы где-то в вышине, шорох травы и скрип древесных стволов; затем восстановилось осязание, и он почувствовал под собой чуть пружинящую подстилку из колких травяных стеблей и мха. Его голую спину ласково припекало солнце, жар которого умерял свежий ветерок. Лес! Большая удача! Лес — отличное место для начальной адаптации; здесь можно укрыться, раздобыть оружие и пищу. Лес всегда был для него добрым союзником.
Несколько минут Блейд лежал, закрыв глаза и не шевелясь, впитывая всей кожей ощущения нового мира и чувствуя, как маленькие шероховатые лапки с крохотными коготками осторожно трогают его руку. Затем они очутились у него на плече, холодный сопящий нос прижался к уху, а на спину свесилось что-то мохнатое и пушистое. Лапы в нерешительности переминались — видно, их хозяин раздумывал, куда отправиться дальше; затем пушистый хвост существа, чиркнув по руке странника, отчаянно заелозил по носу. Блейд с трудом сдержался, чтобы не чихнуть; ему хотелось поближе познакомиться с маленьким пришельцем. Тот, вероятно, уже завершал свои исследования: мохнатая щетка была убрана с лица, лапы неторопливо и важно пропутешествовали с плеча на руку, потом раздался слабый шелест травы — зверек спрыгнул на землю.
Осторожно приподняв веки, Блейд посмотрел на обладателя пушистого хвоста и мокрого любопытного носа. Тот, судя по всему, уже собирался покинуть надоевшую игрушку, но теперь, словно почувствовав человеческий взгляд, повернул рыжеватую головку и тоже уставился на странника. Существо было небольшим, чуть крупнее кролика; Блейд разглядывал его с искренним интересом. Симпатичный зверек! Сейчас он застыл в карикатурном подобии стойки почуявшего добычу охотничьего пса: одна передняя лапка упирается в землю, вторая согнута и поджата к животу, шея вытянута вперед на всю длину, мышцы под гладкой шелковистой шкуркой, напоминающие тугие веревочки, слегка вибрируют. Да, очень похоже на собачью стойку, заключил Блейд, вот только хвост, чудесный пушистый хвост с загнутым на манер вопросительного знака кончиком, да широкие кожистые перепонки между передними и задними лапами превращали эту благородную позу в откровенную пародию. Картину довершала щекастая, как у обычного земного сурка, мордочка с маленькими аккуратными ушками и блестящими бусинами глаз.
Ухмыльнувшись, странник привстал на четвереньки и, свирепо клацнув зубами, прыгнул в сторону таращившейся на него зверюшки. Звонко зацокав, сурок бросился к ближайшему дереву; лишь гордо задранный рыжий хвост замелькал среди высокой травы словно просверк пламени. Блейд, повалившись на спину, захохотал. Напуганный визитер стрелой промчался вверх по стволу, легко перепрыгнул на ветку и, растопырив лапки, спланировал на нижний сук. Там он устроился поосновательней, сердито затрещал, видимо, возмущаясь грубостью пришельца, потом перелетел к соседнему дереву и скрылся среди зеленой листвы.
Летающий сурок? Почему бы и нет? Странник снова усмехнулся и, заложив руки за голову, стал разглядывать темные древесные стволы, узловатые, бугрящиеся шишковатыми наростами ветви, покрытые пучками перистых листьев, похожих на растрепанные веера земных пальм. Над ними тянулись к солнцу макушки других деревьев — кора их тонких трубообразных стволов была абсолютно гладкой, только кое-где стеклянисто поблескивали влажные пятна древесного сока со странными цветными разводами вокруг. Ветви, тоже похожие на трубки, слегка провисали под тяжестью огромных полупрозрачных листьев, покрытых затейливой сетью прожилок и отороченных по краю ярким красным кантом. Выше, прямо к синему лоскутку неба, вздымались кроны еще каких-то лесных исполинов, но разглядеть их как следует Блейд не мог — солнце било прямо в глаза.
Приподнявшись на локтях, он начал осматривать небольшую, заросшую колкой травой поляну, место его очередного финиша. Удивительно, но на сей раз переход казался не таким болезненным, как всегда: голова была ясной, только где-то в затылке чуть-чуть покалывали крохотные иголочки. Может быть, его исцелила встреча с этим забавным зверьком? Или смех?
Приложив ладонь ко лбу, Блейд оглядел нижний ярус леса. Там, среди разлапистых ветвей и могучих стволов, покрытых бородами седого мха, среди огромных соцветий, наполняющих воздух пряным и свежим ароматом, кипела бурная жизнь. В ушах у него звенело от щебета и птичьих криков, одуряюще-монотонного гудения насекомых и резкого цоканья — видно, сородичи его недавнего посетителя водились здесь в изобилии.
Птицы! Сколько же их тут! Он заметил одну, крупную и необычайно пеструю, с крючковатым клювом; она раскачивалась на ветке, и солнечные лучи блестели и переливались в ее оперении, ослепляя глаза. Внезапно еще две такие же красавицы пронеслись над поляной словно кометы, волоча за собой роскошные шлейфы хвостов. За ними следовала стайка пичужек помельче, размером с дрозда, с сизо-серыми, отливающими сталью крылышками; они не то преследовали крючкоклювых, не то мчались за ними в надежде поживиться остатками добычи.
Футах в тридцати над Блейдом собралась целая компания сурков — их пышные рыжие хвосты торчали среди зеленых листьев, словно факелы. Облепив внушительную гроздь лимонно-желтых ягод, шустрые зверьки поедали их с потрясающей быстротой, роняя на землю кусочки кожуры и темные семена. Разноцветные пятна на трубообразных деревьях оказались огромными бабочками, собиравшими капельки выступающего на коре сока. Блейду показалось, что крылья у них не меньше ладони и как будто покрыты блестящим пушком. Покрутив головой, он обнаружил с десяток разнообразных плодов, наверняка съедобных, ибо рядом с каждым мельтешила стайка птиц; одни напоминали крупную вишню, алой бахромой свисавшую с ветвей, другие, размером с небольшой ананас, топорщились во все стороны на длинных толстых черенках.
Рай да и только, решил странник. Чарующий, колдовской мир, в котором он не останется голодным! Прямые ветви трубчатых деревьев отлично подойдут для дротиков, из сука подлиннее можно сделать копье… на первых порах — с обожженным на костре острием. Огонь — не проблема, теперь, после путешествия в Таллах, он мог возжечь его в любом месте, где имелась подходящая куча хвороста.
Блейд приподнялся, собираясь встать, но тут на голову ему упал покрытый мягкими чешуйками плод, немедленно развалившийся напополам. Густая тягучая слизь обрызгала грудь и лицо, а вместо аромата цветов воздух вдруг наполнился мерзким запахом тлена и разложения.
Он вскочил на ноги, крутанулся на пятке, оглядывая поляну в поисках неведомого врага, но не обнаружил никого, кроме давешнего сурка с беличьим хвостом и перепонками между лапок. Усевшись на нижней ветке прямо над человеком, тот весело стрекотал и скалил крохотные зубки
Стерев со лба и щек вонючую мякоть, Блейд погрозил шутнику кулаком, затем подпрыгнул, в надежде ухватить зверька за пушистый хвост. Тот, однако, был начеку. Стремительно развернувшись, рыжий шарик поскакал с ветки на ветку, затем сурок оттолкнулся задними лапками, расправил перепонки и, точно маленький планер, заскользил по воздуху прочь
— Ничего, от стрелы не уйдешь, — пробормотал странник и покрутил головой: запах стоял ужасный. Стараясь больше не прикасаться к лицу руками, он поплелся туда, где меж деревьев был виден небольшой просвет и слышалось журчанье ручья. В конце концов, надо же смыть с себя эту гадость! Да и глоток-другой прохладной воды в жаркий полдень будет не лишним…
Ручей — скорее, небольшая речка — оказался быстрым, говорливым и довольно глубоким, его берега усеивали валуны, и Блейд некоторое время колебался, не подобрать ли камень поувесистей вместо оружия. Лес, однако, выглядел мирным и приветливым, а таскать лишнюю тяжесть ему не хотелось. Сполоснув лицо, странник двинулся вперед, ориентируясь по солнцу и стараясь держаться западного направления, где стена деревьев постепенно редела, видно, где-то неподалеку лежало открытое пространство — луг, большая поляна или река. Блейд прошагал пару миль, с любопытством посматривая по сторонам и все больше убеждаясь, что место, куда он попал на сей раз, кажется на редкость спокойным и безопасным. Беспечность мелких зверюшек и птиц подсказывала, что здесь не водятся опасные хищники, обилие же плодов и ягод радовало глаз.
Странник шел все дальше и дальше, и стволы деревьев постепенно расступались перед ним, словно стараясь освободить пространство для буйно разросшегося подлеска. Вскоре в разрывах зеленого полога листвы над головой, еще недавно густого и плотного, показался сияющий шар солнца, и на темные островки мха и заросли высокой травы легли невесомые золотистые пятна света. В искрящихся столбах солнечных лучей, пронзавших зеленую лесную кровлю, кружились листья и яркие бабочки, птицы с пронзительным писком носились в вышине, купаясь в прозрачном воздухе, напоенном теплом и запахами цветущей земли. Не останавливаясь, Блейд сорвал похожий на ананас плод, расколол о колено и отведал, потом, восхищенно причмокнув, потянулся за вторым.
Наконец небо засинело не только сверху, но и меж древесных стволов -ярко-голубая огромная чаша, куполом накрывшая лес. Теперь, кроме птичьего щебета, Блейд уловил новый звук. Могучий, звенящий, рокочущий, он, казалось, существовал вне зависимости от всего остального мира, и его плавные раскаты могли бы поведать внимательному уху о многом. Но пока что он был лишь далеким отголоском, различимым на самой грани восприятия и готовым исчезнуть, раствориться в лесных шорохах, в шелесте травы и криках птиц. Странник, однако, подметив этот новый аккорд зеленой симфонии, уже не мог потерять его; он замер на мгновение, повернув голову и вслушиваясь, затем довольно хмыкнул и ускорил шаги. Вскоре деревья исчезли, сменившись зарослями высокого кустарника с гибкими ветвями, усеянными лаково блестевшей листвой и мелкими желтыми цветами с одуряющим приторным ароматом, мох исчез, трава стала ниже и не такой сочной на вид, под ногами то и дело попадались россыпи мелких камней и песка.
Затем пахучие кусты тоже сошли на нет, и босые ступни странника ощутили плотный, утрамбованный дождями песок. Трава росла здесь только небольшими островками, ее жесткие сухие стебли больно кололи кожу. Тяжело дыша и обливаясь потом, Блейд заставил себя остановиться, хотя нетерпеливые ноги несли его вперед, к самому краю обрыва. Теперь, когда деревья уже не заслоняли обзор, он мог насладиться величественной панорамой нового мира, раскинувшегося перед ним в щедром сиянии солнца.
Он видел, что в пятидесяти ярдах к западу песчаная пустошь кончается, словно какой-то великан срезал кусок равнины гигантским ножом, на месте ее лежала пропасть, наполненная лишь солнечным светом и хрустальным воздухом. Далеко внизу можно было вновь различить зеленое море джунглей, чуть колеблемое ветром, живое и бескрайнее, прикрытое полупрозрачной фатой тумана. Блейд придвинулся ближе к обрыву, заставляя ноги ступать медленно и осторожно; с каждым шагом рокот рос и ширился, заполняя пространство от земли до небес. Добравшись до края, странник лег на живот и опасливо свесил голову вниз.
Река! Конечно же, река! Голубая лента, вьющаяся между зеленой полосой леса и почти отвесным трехсотфутовым срезом скалы, мягко сияла серебристыми отблесками в солнечных лучах. Поперек течения торчали сумрачного вида утесы, словно на дне затаилось какое-то древнее чудище, высунувшее на свет Божий шипы окаменевшей спины; должно быть, этот гребень имел гигантские размеры, но Блейду он казался не больше зубчиков расчески. Налетая на подножия угрюмых каменных колонн, вода ревела, рычала и стонала, завивалась бурным пенным шлейфом и уносилась к северу, прочь от перегородивших стрежень скал.
Поток змеился направо и налево, насколько хватал взгляд, огибая зеленый язык леса, вслед за рекой слегка выгибалась и стена обрыва, подмытая стремительным течением. Блейд изучал раскинувшийся внизу пейзаж до тех пор, пока не закружилась голова; наконец с глубоким вздохом он отполз дальше от края и перекатился на спину. Пожалуй, пришло ему в голову, созерцать лес, растущий как положено, гораздо полезнее для психики, чем эти джунгли в трехстах фугах под ногами. Он встал, потянулся, разминая затекшие мышцы, и с минуту размышлял о том, стоит ли спускаться в провал или — что нравилось ему гораздо больше — продолжить путешествие по опушке леса. Каньон рано или поздно кончится, и тогда подход к реке будет безопасней… Сомнений в том, что надо выбраться на берег, он не испытывал, крупная река всюду служила торговым трактом, у которого расположены селения, города и прочие центры цивилизации. Если ему не удастся найти хотя бы захудалую деревушку ниже по течению, значит, в этом мире их нет вообще.
Интересно, будут ли аборигены похожи на людей, подумал он, прислушиваясь к заполнявшему пространство мощному гулу. Это был спорный вопрос. В таких благодатных местах непременно найдутся мыслящие существа, но какие? Ему случалось видеть весьма странных созданий вроде ньютеров Тарна и четырехруких катразских хадров, причем и те, и другие были, пожалуй, дружелюбней людей. Может быть, в этом мире обитают разумные птицы? Изобилие пернатых делало эту гипотезу не столь уж нелепой…
Внезапно он осознал, что к реву реки добавились новые звуки. Источник их находился где-то неподалеку, на границе пахучих зарослей и леса, и были они страннику очень знакомы. С каждой секундой звуки эти слышались вес громче и явственней пронзительный свист, звон металла, топот ног, тяжелое дыхание и яростные боевые вопли. Схватка! Ошибки быть не могло!
Блейд ринулся прочь от обрыва, достиг зарослей и рухнул в колючую траву. Некоторое время он прислушивался, потом встал, выломал дубинку подлиннее и начал осторожно пробираться среди кустов, гибкие ветви иногда хлестали его по лицу, заставляя морщиться. Звуки боя приближались. Теперь он догадывался, с кем встретится в самом ближайшем будущем, во всех мирах бесконечной Вселенной лишь двуногие и двурукие гуманоиды с усердием, достойным лучшего применения, уничтожали себе подобных. Разумные птицы, ха! Как бы не так! Бородатые молодцы в броне или кожаных доспехах, с мечами или секирами и — можно держать пари на мост Ватерлоо! — без всякого следа перьев!
Выглянув из-за куста и убедившись, что пока что впереди ничего опасного не наблюдается, он переместился на десяток шагов, с тоской вспоминая увесистые булыжники с берега ручья. Похоже, один из них сейчас очень пригодился бы. Звон и топот раздавались где-то совсем рядом. Блейд двинулся было дальше, огибая частокол гибких стволов, и тут же увидел затянутые в кожу спины пятерых воинов, которые уверенно теснили троицу оборонявшихся в тупик, образованный вездесущими зарослями с парфюмерным запахом. Как он и ожидал, вся эта компания ничем не отличалась ни от него самого, ни, скажем, от бойцов Альбы, пиратов Кархайма или солдат Зира.
Была, правда, маленькая деталь — чуть в стороне валялись два мертвых клыкастых зверя, по размерам не уступавшие земному тигру. В их широких спинах торчали дротики, и Блейд понял, что острия отравлены, в ином случае такое оружие было бы бесполезно против крупных хищников. Отметив в уме этот факт, он присел и начал внимательно разглядывать сражавшихся бойцов. Они оказались сравнительно невысокими, темноволосыми, смугловатыми и явно принадлежали к одной расе. Похоже, пятеро уже совсем одолевали троих, может быть, им требовался пленник, поэтому дротики с ядом не были пушены в ход. На головах защищавшихся бойцов, облаченных лишь в широкие пояса да кожаные юбки-кильты, красовались пышные уборы из сине-фиолетовых птичьих перьев, на шее у каждого висел большой медный свисток, смуглые тела блестели от пота
Удивительно, но на сей раз он почти не испытывал боли — лишь слегка звенело в висках, да медленно уходившее ощущение холода заставило его вздрогнуть. Внезапно он понял, что чей-то холодный и влажный нос упорно тычется ему в щеку; эти легкие прикосновения вывели Блейда из полузабытья. Теперь до ушей его долетела целая симфония звуков — птичий щебет, мягкий шелест листвы где-то в вышине, шорох травы и скрип древесных стволов; затем восстановилось осязание, и он почувствовал под собой чуть пружинящую подстилку из колких травяных стеблей и мха. Его голую спину ласково припекало солнце, жар которого умерял свежий ветерок. Лес! Большая удача! Лес — отличное место для начальной адаптации; здесь можно укрыться, раздобыть оружие и пищу. Лес всегда был для него добрым союзником.
Несколько минут Блейд лежал, закрыв глаза и не шевелясь, впитывая всей кожей ощущения нового мира и чувствуя, как маленькие шероховатые лапки с крохотными коготками осторожно трогают его руку. Затем они очутились у него на плече, холодный сопящий нос прижался к уху, а на спину свесилось что-то мохнатое и пушистое. Лапы в нерешительности переминались — видно, их хозяин раздумывал, куда отправиться дальше; затем пушистый хвост существа, чиркнув по руке странника, отчаянно заелозил по носу. Блейд с трудом сдержался, чтобы не чихнуть; ему хотелось поближе познакомиться с маленьким пришельцем. Тот, вероятно, уже завершал свои исследования: мохнатая щетка была убрана с лица, лапы неторопливо и важно пропутешествовали с плеча на руку, потом раздался слабый шелест травы — зверек спрыгнул на землю.
Осторожно приподняв веки, Блейд посмотрел на обладателя пушистого хвоста и мокрого любопытного носа. Тот, судя по всему, уже собирался покинуть надоевшую игрушку, но теперь, словно почувствовав человеческий взгляд, повернул рыжеватую головку и тоже уставился на странника. Существо было небольшим, чуть крупнее кролика; Блейд разглядывал его с искренним интересом. Симпатичный зверек! Сейчас он застыл в карикатурном подобии стойки почуявшего добычу охотничьего пса: одна передняя лапка упирается в землю, вторая согнута и поджата к животу, шея вытянута вперед на всю длину, мышцы под гладкой шелковистой шкуркой, напоминающие тугие веревочки, слегка вибрируют. Да, очень похоже на собачью стойку, заключил Блейд, вот только хвост, чудесный пушистый хвост с загнутым на манер вопросительного знака кончиком, да широкие кожистые перепонки между передними и задними лапами превращали эту благородную позу в откровенную пародию. Картину довершала щекастая, как у обычного земного сурка, мордочка с маленькими аккуратными ушками и блестящими бусинами глаз.
Ухмыльнувшись, странник привстал на четвереньки и, свирепо клацнув зубами, прыгнул в сторону таращившейся на него зверюшки. Звонко зацокав, сурок бросился к ближайшему дереву; лишь гордо задранный рыжий хвост замелькал среди высокой травы словно просверк пламени. Блейд, повалившись на спину, захохотал. Напуганный визитер стрелой промчался вверх по стволу, легко перепрыгнул на ветку и, растопырив лапки, спланировал на нижний сук. Там он устроился поосновательней, сердито затрещал, видимо, возмущаясь грубостью пришельца, потом перелетел к соседнему дереву и скрылся среди зеленой листвы.
Летающий сурок? Почему бы и нет? Странник снова усмехнулся и, заложив руки за голову, стал разглядывать темные древесные стволы, узловатые, бугрящиеся шишковатыми наростами ветви, покрытые пучками перистых листьев, похожих на растрепанные веера земных пальм. Над ними тянулись к солнцу макушки других деревьев — кора их тонких трубообразных стволов была абсолютно гладкой, только кое-где стеклянисто поблескивали влажные пятна древесного сока со странными цветными разводами вокруг. Ветви, тоже похожие на трубки, слегка провисали под тяжестью огромных полупрозрачных листьев, покрытых затейливой сетью прожилок и отороченных по краю ярким красным кантом. Выше, прямо к синему лоскутку неба, вздымались кроны еще каких-то лесных исполинов, но разглядеть их как следует Блейд не мог — солнце било прямо в глаза.
Приподнявшись на локтях, он начал осматривать небольшую, заросшую колкой травой поляну, место его очередного финиша. Удивительно, но на сей раз переход казался не таким болезненным, как всегда: голова была ясной, только где-то в затылке чуть-чуть покалывали крохотные иголочки. Может быть, его исцелила встреча с этим забавным зверьком? Или смех?
Приложив ладонь ко лбу, Блейд оглядел нижний ярус леса. Там, среди разлапистых ветвей и могучих стволов, покрытых бородами седого мха, среди огромных соцветий, наполняющих воздух пряным и свежим ароматом, кипела бурная жизнь. В ушах у него звенело от щебета и птичьих криков, одуряюще-монотонного гудения насекомых и резкого цоканья — видно, сородичи его недавнего посетителя водились здесь в изобилии.
Птицы! Сколько же их тут! Он заметил одну, крупную и необычайно пеструю, с крючковатым клювом; она раскачивалась на ветке, и солнечные лучи блестели и переливались в ее оперении, ослепляя глаза. Внезапно еще две такие же красавицы пронеслись над поляной словно кометы, волоча за собой роскошные шлейфы хвостов. За ними следовала стайка пичужек помельче, размером с дрозда, с сизо-серыми, отливающими сталью крылышками; они не то преследовали крючкоклювых, не то мчались за ними в надежде поживиться остатками добычи.
Футах в тридцати над Блейдом собралась целая компания сурков — их пышные рыжие хвосты торчали среди зеленых листьев, словно факелы. Облепив внушительную гроздь лимонно-желтых ягод, шустрые зверьки поедали их с потрясающей быстротой, роняя на землю кусочки кожуры и темные семена. Разноцветные пятна на трубообразных деревьях оказались огромными бабочками, собиравшими капельки выступающего на коре сока. Блейду показалось, что крылья у них не меньше ладони и как будто покрыты блестящим пушком. Покрутив головой, он обнаружил с десяток разнообразных плодов, наверняка съедобных, ибо рядом с каждым мельтешила стайка птиц; одни напоминали крупную вишню, алой бахромой свисавшую с ветвей, другие, размером с небольшой ананас, топорщились во все стороны на длинных толстых черенках.
Рай да и только, решил странник. Чарующий, колдовской мир, в котором он не останется голодным! Прямые ветви трубчатых деревьев отлично подойдут для дротиков, из сука подлиннее можно сделать копье… на первых порах — с обожженным на костре острием. Огонь — не проблема, теперь, после путешествия в Таллах, он мог возжечь его в любом месте, где имелась подходящая куча хвороста.
Блейд приподнялся, собираясь встать, но тут на голову ему упал покрытый мягкими чешуйками плод, немедленно развалившийся напополам. Густая тягучая слизь обрызгала грудь и лицо, а вместо аромата цветов воздух вдруг наполнился мерзким запахом тлена и разложения.
Он вскочил на ноги, крутанулся на пятке, оглядывая поляну в поисках неведомого врага, но не обнаружил никого, кроме давешнего сурка с беличьим хвостом и перепонками между лапок. Усевшись на нижней ветке прямо над человеком, тот весело стрекотал и скалил крохотные зубки
Стерев со лба и щек вонючую мякоть, Блейд погрозил шутнику кулаком, затем подпрыгнул, в надежде ухватить зверька за пушистый хвост. Тот, однако, был начеку. Стремительно развернувшись, рыжий шарик поскакал с ветки на ветку, затем сурок оттолкнулся задними лапками, расправил перепонки и, точно маленький планер, заскользил по воздуху прочь
— Ничего, от стрелы не уйдешь, — пробормотал странник и покрутил головой: запах стоял ужасный. Стараясь больше не прикасаться к лицу руками, он поплелся туда, где меж деревьев был виден небольшой просвет и слышалось журчанье ручья. В конце концов, надо же смыть с себя эту гадость! Да и глоток-другой прохладной воды в жаркий полдень будет не лишним…
Ручей — скорее, небольшая речка — оказался быстрым, говорливым и довольно глубоким, его берега усеивали валуны, и Блейд некоторое время колебался, не подобрать ли камень поувесистей вместо оружия. Лес, однако, выглядел мирным и приветливым, а таскать лишнюю тяжесть ему не хотелось. Сполоснув лицо, странник двинулся вперед, ориентируясь по солнцу и стараясь держаться западного направления, где стена деревьев постепенно редела, видно, где-то неподалеку лежало открытое пространство — луг, большая поляна или река. Блейд прошагал пару миль, с любопытством посматривая по сторонам и все больше убеждаясь, что место, куда он попал на сей раз, кажется на редкость спокойным и безопасным. Беспечность мелких зверюшек и птиц подсказывала, что здесь не водятся опасные хищники, обилие же плодов и ягод радовало глаз.
Странник шел все дальше и дальше, и стволы деревьев постепенно расступались перед ним, словно стараясь освободить пространство для буйно разросшегося подлеска. Вскоре в разрывах зеленого полога листвы над головой, еще недавно густого и плотного, показался сияющий шар солнца, и на темные островки мха и заросли высокой травы легли невесомые золотистые пятна света. В искрящихся столбах солнечных лучей, пронзавших зеленую лесную кровлю, кружились листья и яркие бабочки, птицы с пронзительным писком носились в вышине, купаясь в прозрачном воздухе, напоенном теплом и запахами цветущей земли. Не останавливаясь, Блейд сорвал похожий на ананас плод, расколол о колено и отведал, потом, восхищенно причмокнув, потянулся за вторым.
Наконец небо засинело не только сверху, но и меж древесных стволов -ярко-голубая огромная чаша, куполом накрывшая лес. Теперь, кроме птичьего щебета, Блейд уловил новый звук. Могучий, звенящий, рокочущий, он, казалось, существовал вне зависимости от всего остального мира, и его плавные раскаты могли бы поведать внимательному уху о многом. Но пока что он был лишь далеким отголоском, различимым на самой грани восприятия и готовым исчезнуть, раствориться в лесных шорохах, в шелесте травы и криках птиц. Странник, однако, подметив этот новый аккорд зеленой симфонии, уже не мог потерять его; он замер на мгновение, повернув голову и вслушиваясь, затем довольно хмыкнул и ускорил шаги. Вскоре деревья исчезли, сменившись зарослями высокого кустарника с гибкими ветвями, усеянными лаково блестевшей листвой и мелкими желтыми цветами с одуряющим приторным ароматом, мох исчез, трава стала ниже и не такой сочной на вид, под ногами то и дело попадались россыпи мелких камней и песка.
Затем пахучие кусты тоже сошли на нет, и босые ступни странника ощутили плотный, утрамбованный дождями песок. Трава росла здесь только небольшими островками, ее жесткие сухие стебли больно кололи кожу. Тяжело дыша и обливаясь потом, Блейд заставил себя остановиться, хотя нетерпеливые ноги несли его вперед, к самому краю обрыва. Теперь, когда деревья уже не заслоняли обзор, он мог насладиться величественной панорамой нового мира, раскинувшегося перед ним в щедром сиянии солнца.
Он видел, что в пятидесяти ярдах к западу песчаная пустошь кончается, словно какой-то великан срезал кусок равнины гигантским ножом, на месте ее лежала пропасть, наполненная лишь солнечным светом и хрустальным воздухом. Далеко внизу можно было вновь различить зеленое море джунглей, чуть колеблемое ветром, живое и бескрайнее, прикрытое полупрозрачной фатой тумана. Блейд придвинулся ближе к обрыву, заставляя ноги ступать медленно и осторожно; с каждым шагом рокот рос и ширился, заполняя пространство от земли до небес. Добравшись до края, странник лег на живот и опасливо свесил голову вниз.
Река! Конечно же, река! Голубая лента, вьющаяся между зеленой полосой леса и почти отвесным трехсотфутовым срезом скалы, мягко сияла серебристыми отблесками в солнечных лучах. Поперек течения торчали сумрачного вида утесы, словно на дне затаилось какое-то древнее чудище, высунувшее на свет Божий шипы окаменевшей спины; должно быть, этот гребень имел гигантские размеры, но Блейду он казался не больше зубчиков расчески. Налетая на подножия угрюмых каменных колонн, вода ревела, рычала и стонала, завивалась бурным пенным шлейфом и уносилась к северу, прочь от перегородивших стрежень скал.
Поток змеился направо и налево, насколько хватал взгляд, огибая зеленый язык леса, вслед за рекой слегка выгибалась и стена обрыва, подмытая стремительным течением. Блейд изучал раскинувшийся внизу пейзаж до тех пор, пока не закружилась голова; наконец с глубоким вздохом он отполз дальше от края и перекатился на спину. Пожалуй, пришло ему в голову, созерцать лес, растущий как положено, гораздо полезнее для психики, чем эти джунгли в трехстах фугах под ногами. Он встал, потянулся, разминая затекшие мышцы, и с минуту размышлял о том, стоит ли спускаться в провал или — что нравилось ему гораздо больше — продолжить путешествие по опушке леса. Каньон рано или поздно кончится, и тогда подход к реке будет безопасней… Сомнений в том, что надо выбраться на берег, он не испытывал, крупная река всюду служила торговым трактом, у которого расположены селения, города и прочие центры цивилизации. Если ему не удастся найти хотя бы захудалую деревушку ниже по течению, значит, в этом мире их нет вообще.
Интересно, будут ли аборигены похожи на людей, подумал он, прислушиваясь к заполнявшему пространство мощному гулу. Это был спорный вопрос. В таких благодатных местах непременно найдутся мыслящие существа, но какие? Ему случалось видеть весьма странных созданий вроде ньютеров Тарна и четырехруких катразских хадров, причем и те, и другие были, пожалуй, дружелюбней людей. Может быть, в этом мире обитают разумные птицы? Изобилие пернатых делало эту гипотезу не столь уж нелепой…
Внезапно он осознал, что к реву реки добавились новые звуки. Источник их находился где-то неподалеку, на границе пахучих зарослей и леса, и были они страннику очень знакомы. С каждой секундой звуки эти слышались вес громче и явственней пронзительный свист, звон металла, топот ног, тяжелое дыхание и яростные боевые вопли. Схватка! Ошибки быть не могло!
Блейд ринулся прочь от обрыва, достиг зарослей и рухнул в колючую траву. Некоторое время он прислушивался, потом встал, выломал дубинку подлиннее и начал осторожно пробираться среди кустов, гибкие ветви иногда хлестали его по лицу, заставляя морщиться. Звуки боя приближались. Теперь он догадывался, с кем встретится в самом ближайшем будущем, во всех мирах бесконечной Вселенной лишь двуногие и двурукие гуманоиды с усердием, достойным лучшего применения, уничтожали себе подобных. Разумные птицы, ха! Как бы не так! Бородатые молодцы в броне или кожаных доспехах, с мечами или секирами и — можно держать пари на мост Ватерлоо! — без всякого следа перьев!
Выглянув из-за куста и убедившись, что пока что впереди ничего опасного не наблюдается, он переместился на десяток шагов, с тоской вспоминая увесистые булыжники с берега ручья. Похоже, один из них сейчас очень пригодился бы. Звон и топот раздавались где-то совсем рядом. Блейд двинулся было дальше, огибая частокол гибких стволов, и тут же увидел затянутые в кожу спины пятерых воинов, которые уверенно теснили троицу оборонявшихся в тупик, образованный вездесущими зарослями с парфюмерным запахом. Как он и ожидал, вся эта компания ничем не отличалась ни от него самого, ни, скажем, от бойцов Альбы, пиратов Кархайма или солдат Зира.
Была, правда, маленькая деталь — чуть в стороне валялись два мертвых клыкастых зверя, по размерам не уступавшие земному тигру. В их широких спинах торчали дротики, и Блейд понял, что острия отравлены, в ином случае такое оружие было бы бесполезно против крупных хищников. Отметив в уме этот факт, он присел и начал внимательно разглядывать сражавшихся бойцов. Они оказались сравнительно невысокими, темноволосыми, смугловатыми и явно принадлежали к одной расе. Похоже, пятеро уже совсем одолевали троих, может быть, им требовался пленник, поэтому дротики с ядом не были пушены в ход. На головах защищавшихся бойцов, облаченных лишь в широкие пояса да кожаные юбки-кильты, красовались пышные уборы из сине-фиолетовых птичьих перьев, на шее у каждого висел большой медный свисток, смуглые тела блестели от пота