Страница:
Для господина Дероша нет более борьбы из-за верблюдов, проводников, нет более лам, которые до сих пор ставили препятствия, приводившие в отчаяние путешественников. Да, действительно, только одним способом можно проникнуть, и господин Дерош открыл его: с высоты неба надо спуститься в это Эльдорадо, как орел на добычу. Удивительно только, как это до сих пор никто об этом не подумал. Практичные люди отвечали на это: чтобы сделать рагу из заячьего мяса, нужно сначала поймать зайца, и чтобы путешествовать по воздуху, надо для этого иметь такой корабль… А так как такой корабль теперь построен, — отвечали смелые путешественники, — ничего не остается больше, как воспользоваться им. И каждый со своей стороны находил тысячу основательных причин, чтобы оказаться в числе компаньонов путешествия господина Дероша.
Спустя два или три дня после того, как Лондону стала известна цель путешествия, Оливье Дерош, при входе в клуб Мельтон был вдруг «схвачен за петлицу», как говорят англичане, Фицморрисом Троттером, которого он давно не встречал.
— Вот как, мой милый, с чем вас поздравляю! Вы собираетесь совершить достойное вас предприятие, которое приобретет славу!
— Мое путешествие в Тибет?.. Но ведь и до меня уже пробовали, — ответил просто Оливье, — и я, может быть, не достигну ничего больше моих предшественников. Но, уверяю вас, я сгораю от любопытства познакомиться с этой страной… Всю свою жизнь я чувствовал влечение к этому неизведанному месту земного шара!.. Мне кажется очень странным жить на такой маленькой планете, как наша земля, и не знать ее вполне!
— К тому же, вы лично, — сказал Троттер, делая особенное ударение, — вы имеете тысячу причин интересоваться Тибетом…
— Действительно, — отвечал Дерош, — французы, начиная с Гука и до Габриеля Бонвало, кажется, постоянно, больше, чем другие, жаждали исследовать эти страны… Да, я был бы счастлив, если бы проник в эту знаменитую Лассу, такую замкнутую и неприступную… Туземцы внушают мне большой интерес.
Фицморрис Троттер с моноклем в правом глазу слушал молодого человека с улыбкой, выражающей его затаенные намерения.
— Правда… правда… все в этой стране должно вас интересовать… необыкновенно!.. И вы не единственный, верьте мне. Что касается меня, то, если бы вы захотели взять меня на свой воздушный корабль, я бы счел это наивысшим счастьем моей жизни, какое вы могли бы мне сделать!
— Вы?.. — воскликнул Дерош недоверчиво. — Вы, клубный завсегдатай, такой лондонец, который выскочил бы из своей колеи, если бы не обошел всего Пэл-Мэл?.. Полноте! Это вы шутите!..
— Напротив, говорю вполне серьезно, мой дорогой Друг! Вполне серьезно! Между нами, мое положение становится здесь не очень приятным… Я вас уверяю, с меня довольно!.. Лондон — очаровательный город для вас для миллионеров… Но для бедного горемыки, как я Это другое дело!..
— Согласен… Но при чем же здесь путешествие в Тибет?..
— Полно, полно, я понимаю!.. И я вас умоляю, если у вас есть хоть малейшая жалость ко мне, не забудьте записать меня в число ваших спутников на корабль!
— Спутники!.. Но у меня их нет! Да я и не рассчитывал их иметь. Я хочу нанять с парохода экипаж.
— Но если вам нужен будет компаньон для путешествия, прошу вас серьезно подумать обо мне!
В эту минуту поспешно подошел профессор Отто Мейстер и, схватив за правую руку Оливье Дероша, в то время как Фицморрис держал все время за левую, он воскликнул:
— Милый господин, я спешу поздравить вас с великим и смелым предприятием и хочу предложить себя в ваше распоряжение!
— В мое распоряжение, господин профессор?
— Да, многоуважаемый; и позвольте мне сказать, что хотя нехорошо самому навязываться и хвалить себя, но вы не найдете во всей Европе человека, более сведущего во всех монгольских наречиях. Как переводчик в вашем путешествии в Тибет, я смею считать себя незаменимым… Я знаю тибетский язык как свой родной, а не много людей могут сказать то же! — прибавил профессор, устремляя строгий взгляд на Фицморри-са Троттера, давая почувствовать, что он насквозь проник в его намерения, с какими тот направился к Оливье Дерошу.
— Как! милостивый государь!., и вы также желаете посетить Тибет? — воскликнул остолбеневший Оливье Дерош.
— Сударь, путешествие в Тибет было всю жизнь моим тайным желанием… и если притом я могу оказать вам помощь в ваших изысканиях… геологических или минералогических, — добавил медленно и с ударением профессор, — я вам повторяю, что я вполне в вашем распоряжении.
— Очень вам обязан, милостивый государь, но я рассчитываю взять с собой несколько человек, только необходимых для работы при машине…
— Как! — воскликнул лорд Темпль, вмешиваясь в разговор, — но уверяют, что ваш аэ… аэ…ро… Как нужно произнести это слово?
— Аэроплан.
— Это верно… аэроплан… очень хорошее слово… уверяют, что он настолько велик, что вмещает корабельный груз в 200 тонн!
— Во многом уверяют, милорд, но я утверждаю, что ошибаются.
— Посмотрим! Но все-таки там будет достаточно места для нескольких друзей? — сказал лорд Темпль.
— Возможно ли, чтобы и вы также… — воскликнул Дерош.
— Нет, не я, а мой молодой друг Эртон поверил мне свое живейшее желание принять участие в экспедиции; и если вы позволите его отрекомендовать вам, то я буду очень счастлив, увидев его отъезжающим на вашем аэ…роплане… — добавил благородный лорд с видом снисхождения.
— Это вовсе не место для лорда Эртона, уверяю вас, милорд! — воскликнул Оливье. — Для нас он не может принести никакой пользы, да и для себя, — я совершенно не понимаю, что ему делать в Тибете? В конце концов я скажу, что не имею ровно никакого намерения везти с собой спутников в Тибет!
При этих словах он отошел от группы собеседников и расположился возле стола, на котором лежало много газет.
— Какого дьявола хотят они все? — проговорил про себя Оливье Дерош, разворачивая «Morning Post». — Пусть бы еще Троттер, гонимый отовсюду, я понимаю, он бы хотел переменить место… Но чтобы фантазия предпринять далекое путешествие могла прийти в голову старому лондонцу с прочным положением, то положительно не понимаю охоты англичан к передвижению, — может быть, это только для того, чтобы удивить друзей письмами с пометками неизвестных стран… я не ожидал этого коллективного движения. Неужели я должен везти весь Лондон?..
В то время, как мысленно слагался у него такой вопрос, он поднял глаза от газеты и встретился взглядом с входившим Бобом Рютвеном. Последнее время они часто виделись друг с другом. Молодой англичанин тотчас же направился к нему и крепко пожал руку.
— Скажите мне, Дерош, — произнес он задумчиво, — не будет ли какой-нибудь возможности участвовать мне в путешествии?
— И ты, Брут! — воскликнул Дерош, роняя газету. — Вы хотите отправиться в Тибет?
— Умираю от этого желания!
— Про вас я не говорю… — произнес Оливье после минутного молчания. — Я вас возьму с большим удовольствием, но я не уверен, будет ли место… даже для вас.
— Как же так? Говорят, что ваша машина может нести целый полк!
— Вероятно, эти люди знают мою машину лучше меня, который ее изобрел. Но я вас уверяю, дорогой Боб, что она может удержать только двенадцать или пятнадцать человек экипажа, необходимых для управления ею, и вашего покорного слуги…
— О! Но скажите все-таки… вы мне найдете хоть маленькое местечко?.. Я вам буду полезен… вот увидите!
— Эх! Вы не знаете тибетцев! Здесь вы не умеете даже спастись от ваших кредиторов! Какого же дьявола вы станете делать в этом ужасном Тибете?
— Выслушайте меня, — заговорил Боб доверчиво. — Я хочу разбогатеть. Младший сын у нас не пользуется многим, да к тому же я люблю брата и не стану мешать ему, но я сам хочу иметь свою долю в мирских благах!..
— Разбогатеть! Это вполне законно. Но я только не понимаю одного, как это вы, путешествуя на аэроплане, соберете богатство?
Боб засмеялся с таким выражением, точно он очень хорошо понимал, в чем дело, и сказал:
— Так разве там нет богатых копей?
— Вы хотите разрабатывать рудники в Тибете? Забавная мысль! На вашем месте я предпочел бы хорошие копи каменного угля в Корнваллисе…
— А я предпочитаю там, — сказал Боб с хитрым выражением лица. — Тогда, значит, это решено. Я отправляюсь…
— Вовсе нет!.. Я протестую!.. Хорошо, что я никому не должен давать отчета в своих поступках, я и могу пускаться в такие предприятия, которые, не забывайте, увлекают в полную неизвестность! Но взять вас с собой — это другое дело! Я уверен, что вы будете очень милым компаньоном в путешествии, но от этого до согласия сделать вас им очень далеко!
— Но почему же мне нельзя отправиться так же, как кому другому?
— На то есть тысяча причин. И прежде всего, что сказал бы мистер Рютвен, если бы я возвратил ему сына раздробленным?..
— О! Вот как, Дерош! Вы меня считаете грудным младенцем! — воскликнул обиженно молодой англичанин.
— Я далек от подобной мысли, мой дорогой Рютвен! Но вы поймите, однако, что в моем предприятии, когда все ново, когда я отваживаюсь на неизвестные приключения, нужно дать себе отчет во всякой мелочи, насколько она может быть нужна при всяких случайностях. Нужно, чтобы всякое лицо на аэроплане имело свое назначение. Я должен взять только опытных машинистов и матросов, работавших на кораблях, так как, вы понимаете, управление аэропланом до некоторой степени похоже на управление кораблем. Нужно, чтобы каждый член моего экипажа был бы нужен в качестве истопника, машиниста, плотника, носильщика или повара… А вы ведь ничего этого не умеете!
— Это не главное… Этому можно научиться, я думаю… Да потом… ведь и вы сами не больше моего понимаете в этих материях…
— Ах, извините, мой милый! — воскликнул Дерош, смеясь, — позвольте уж мне занять скромное место на моем аэроплане!.. Согласитесь, ведь я могу иметь на это некоторое право…
Боб печально опустил голову.
— Все равно! Я не могу поверить, чтобы вы мне отказали! — воскликнул он после короткой паузы. — Такой счастливый случай! И я также мог бы возвратиться миллионером!.. Я уверен, сумей я доказать вам, что могу быть полезным, я имел бы там место… И даже немедленно…
Дерош, заинтересованный, смотрел на молодого англичанина.
— Эта фантазия, кажется, крепко засела вам в голову! — наконец сказал он. — Послушайте, Рютвен, я к вам очень расположен и не хотел бы вам отказать. Я посоветуюсь с мистером Петтибоном и даю слово, если Возможно и если ваши родители согласятся, взять вас!
— Это верно? — воскликнул Боб с восторгом. — Вы чудный человек, Дерош, вы совершенство! Но кто же этот мистер Петтибон?
— Вот видите ли, эта личность мне крайне полезна без него я не мог бы обставить удобно мой аэроплан, я говорю о деталях: провизии, мебели, необходимом грузе и так далее. Господин Петтибон подрядчик по профессии, служивший главным образом в агентстве Крук и К°; он ежегодно отправлялся из одной части света в другую, сопровождая грузы ваших соотечественников, мало сделавших, впрочем, чтобы внушить иностранцу высокую мысль о британской благодарности!.. Но Бог с ними!.. Если господин Петтибон часто не обращает внимания на изящный вид предметов ради их практической пригодности, то, во всяком случае, для меня он незаменим. Он взял на себя все, буквально все. В минуту отъезда мне придется только сесть на аэроплан, как на чей-нибудь корабль, и отправляться. Я ему дал все полномочия. Он нанимает экипаж для аэроплана, высчитывает безжалостно все кубические сантиметры воздуха, необходимого для дыхания, количество чистой воды и коробки консервов, на которые каждый имел бы право. Вы поймете, что я остерегаюсь вмешиваться в распоряжения своего властелина… Но, если только будет разрешение мистера Рютвена, я вас пошлю к ужасному господину Петтибону с письмом. Если он согласится, я вас возьму!
— Дерош! Я бы расцеловал вас в обе щеки, если бы я был французом! — воскликнул Боб, весь сияющий. — Но вы знаете, у нас не выражают так своих чувств. Это путешествие создаст мне богатство! Я буду вам навеки благодарен!
— Вы продолжаете думать, что в Тибете стоит только нагнуться и подобрать богатство?
— Конечно. Вы говорите верно!.. Стоит только нагнуться! — воскликнул Боб с восхищением. — А теперь я вас оставлю, чтобы просить разрешения отца, как вы
того требуете.
— Да, я требую. Во Франции мы имеем слабость придавать значение мнению наших родителей, особенно в вашем возрасте, немного только ушедшем от грудного младенца, мой бедный Боб, — сказал Оливье Дерош, ласково кладя руку ему на плечо. — Но главное условие, sinequa поп, — никому ни слова до последней минуты. Я нарочно пригласил господина Петтибона чтобы избежать самому составлять экипаж. Я знаю хорошо, что происходит в Лондоне из-за малейшего бала не сомневаюсь, что в моем случае, я был бы завален просьбами. Удивляйтесь моей предусмотрительности с того времени, как я вошел сюда сегодня утром, я говорил с четырьмя лицами, и все четверо предлагали включить себя в экипаж… Что же будет дальше? Помните, что только для вас я сделал исключение» и при одном условии, что вы сохраните это в строжайшем секрете от всех, исключая ваших родителей. Согласны?
— Да, согласен!.. — воскликнул Боб, хлопая его по руке.
ГЛАВА VII. Мистер Петтибон
Спустя два или три дня после того, как Лондону стала известна цель путешествия, Оливье Дерош, при входе в клуб Мельтон был вдруг «схвачен за петлицу», как говорят англичане, Фицморрисом Троттером, которого он давно не встречал.
— Вот как, мой милый, с чем вас поздравляю! Вы собираетесь совершить достойное вас предприятие, которое приобретет славу!
— Мое путешествие в Тибет?.. Но ведь и до меня уже пробовали, — ответил просто Оливье, — и я, может быть, не достигну ничего больше моих предшественников. Но, уверяю вас, я сгораю от любопытства познакомиться с этой страной… Всю свою жизнь я чувствовал влечение к этому неизведанному месту земного шара!.. Мне кажется очень странным жить на такой маленькой планете, как наша земля, и не знать ее вполне!
— К тому же, вы лично, — сказал Троттер, делая особенное ударение, — вы имеете тысячу причин интересоваться Тибетом…
— Действительно, — отвечал Дерош, — французы, начиная с Гука и до Габриеля Бонвало, кажется, постоянно, больше, чем другие, жаждали исследовать эти страны… Да, я был бы счастлив, если бы проник в эту знаменитую Лассу, такую замкнутую и неприступную… Туземцы внушают мне большой интерес.
Фицморрис Троттер с моноклем в правом глазу слушал молодого человека с улыбкой, выражающей его затаенные намерения.
— Правда… правда… все в этой стране должно вас интересовать… необыкновенно!.. И вы не единственный, верьте мне. Что касается меня, то, если бы вы захотели взять меня на свой воздушный корабль, я бы счел это наивысшим счастьем моей жизни, какое вы могли бы мне сделать!
— Вы?.. — воскликнул Дерош недоверчиво. — Вы, клубный завсегдатай, такой лондонец, который выскочил бы из своей колеи, если бы не обошел всего Пэл-Мэл?.. Полноте! Это вы шутите!..
— Напротив, говорю вполне серьезно, мой дорогой Друг! Вполне серьезно! Между нами, мое положение становится здесь не очень приятным… Я вас уверяю, с меня довольно!.. Лондон — очаровательный город для вас для миллионеров… Но для бедного горемыки, как я Это другое дело!..
— Согласен… Но при чем же здесь путешествие в Тибет?..
— Полно, полно, я понимаю!.. И я вас умоляю, если у вас есть хоть малейшая жалость ко мне, не забудьте записать меня в число ваших спутников на корабль!
— Спутники!.. Но у меня их нет! Да я и не рассчитывал их иметь. Я хочу нанять с парохода экипаж.
— Но если вам нужен будет компаньон для путешествия, прошу вас серьезно подумать обо мне!
В эту минуту поспешно подошел профессор Отто Мейстер и, схватив за правую руку Оливье Дероша, в то время как Фицморрис держал все время за левую, он воскликнул:
— Милый господин, я спешу поздравить вас с великим и смелым предприятием и хочу предложить себя в ваше распоряжение!
— В мое распоряжение, господин профессор?
— Да, многоуважаемый; и позвольте мне сказать, что хотя нехорошо самому навязываться и хвалить себя, но вы не найдете во всей Европе человека, более сведущего во всех монгольских наречиях. Как переводчик в вашем путешествии в Тибет, я смею считать себя незаменимым… Я знаю тибетский язык как свой родной, а не много людей могут сказать то же! — прибавил профессор, устремляя строгий взгляд на Фицморри-са Троттера, давая почувствовать, что он насквозь проник в его намерения, с какими тот направился к Оливье Дерошу.
— Как! милостивый государь!., и вы также желаете посетить Тибет? — воскликнул остолбеневший Оливье Дерош.
— Сударь, путешествие в Тибет было всю жизнь моим тайным желанием… и если притом я могу оказать вам помощь в ваших изысканиях… геологических или минералогических, — добавил медленно и с ударением профессор, — я вам повторяю, что я вполне в вашем распоряжении.
— Очень вам обязан, милостивый государь, но я рассчитываю взять с собой несколько человек, только необходимых для работы при машине…
— Как! — воскликнул лорд Темпль, вмешиваясь в разговор, — но уверяют, что ваш аэ… аэ…ро… Как нужно произнести это слово?
— Аэроплан.
— Это верно… аэроплан… очень хорошее слово… уверяют, что он настолько велик, что вмещает корабельный груз в 200 тонн!
— Во многом уверяют, милорд, но я утверждаю, что ошибаются.
— Посмотрим! Но все-таки там будет достаточно места для нескольких друзей? — сказал лорд Темпль.
— Возможно ли, чтобы и вы также… — воскликнул Дерош.
— Нет, не я, а мой молодой друг Эртон поверил мне свое живейшее желание принять участие в экспедиции; и если вы позволите его отрекомендовать вам, то я буду очень счастлив, увидев его отъезжающим на вашем аэ…роплане… — добавил благородный лорд с видом снисхождения.
— Это вовсе не место для лорда Эртона, уверяю вас, милорд! — воскликнул Оливье. — Для нас он не может принести никакой пользы, да и для себя, — я совершенно не понимаю, что ему делать в Тибете? В конце концов я скажу, что не имею ровно никакого намерения везти с собой спутников в Тибет!
При этих словах он отошел от группы собеседников и расположился возле стола, на котором лежало много газет.
— Какого дьявола хотят они все? — проговорил про себя Оливье Дерош, разворачивая «Morning Post». — Пусть бы еще Троттер, гонимый отовсюду, я понимаю, он бы хотел переменить место… Но чтобы фантазия предпринять далекое путешествие могла прийти в голову старому лондонцу с прочным положением, то положительно не понимаю охоты англичан к передвижению, — может быть, это только для того, чтобы удивить друзей письмами с пометками неизвестных стран… я не ожидал этого коллективного движения. Неужели я должен везти весь Лондон?..
В то время, как мысленно слагался у него такой вопрос, он поднял глаза от газеты и встретился взглядом с входившим Бобом Рютвеном. Последнее время они часто виделись друг с другом. Молодой англичанин тотчас же направился к нему и крепко пожал руку.
— Скажите мне, Дерош, — произнес он задумчиво, — не будет ли какой-нибудь возможности участвовать мне в путешествии?
— И ты, Брут! — воскликнул Дерош, роняя газету. — Вы хотите отправиться в Тибет?
— Умираю от этого желания!
— Про вас я не говорю… — произнес Оливье после минутного молчания. — Я вас возьму с большим удовольствием, но я не уверен, будет ли место… даже для вас.
— Как же так? Говорят, что ваша машина может нести целый полк!
— Вероятно, эти люди знают мою машину лучше меня, который ее изобрел. Но я вас уверяю, дорогой Боб, что она может удержать только двенадцать или пятнадцать человек экипажа, необходимых для управления ею, и вашего покорного слуги…
— О! Но скажите все-таки… вы мне найдете хоть маленькое местечко?.. Я вам буду полезен… вот увидите!
— Эх! Вы не знаете тибетцев! Здесь вы не умеете даже спастись от ваших кредиторов! Какого же дьявола вы станете делать в этом ужасном Тибете?
— Выслушайте меня, — заговорил Боб доверчиво. — Я хочу разбогатеть. Младший сын у нас не пользуется многим, да к тому же я люблю брата и не стану мешать ему, но я сам хочу иметь свою долю в мирских благах!..
— Разбогатеть! Это вполне законно. Но я только не понимаю одного, как это вы, путешествуя на аэроплане, соберете богатство?
Боб засмеялся с таким выражением, точно он очень хорошо понимал, в чем дело, и сказал:
— Так разве там нет богатых копей?
— Вы хотите разрабатывать рудники в Тибете? Забавная мысль! На вашем месте я предпочел бы хорошие копи каменного угля в Корнваллисе…
— А я предпочитаю там, — сказал Боб с хитрым выражением лица. — Тогда, значит, это решено. Я отправляюсь…
— Вовсе нет!.. Я протестую!.. Хорошо, что я никому не должен давать отчета в своих поступках, я и могу пускаться в такие предприятия, которые, не забывайте, увлекают в полную неизвестность! Но взять вас с собой — это другое дело! Я уверен, что вы будете очень милым компаньоном в путешествии, но от этого до согласия сделать вас им очень далеко!
— Но почему же мне нельзя отправиться так же, как кому другому?
— На то есть тысяча причин. И прежде всего, что сказал бы мистер Рютвен, если бы я возвратил ему сына раздробленным?..
— О! Вот как, Дерош! Вы меня считаете грудным младенцем! — воскликнул обиженно молодой англичанин.
— Я далек от подобной мысли, мой дорогой Рютвен! Но вы поймите, однако, что в моем предприятии, когда все ново, когда я отваживаюсь на неизвестные приключения, нужно дать себе отчет во всякой мелочи, насколько она может быть нужна при всяких случайностях. Нужно, чтобы всякое лицо на аэроплане имело свое назначение. Я должен взять только опытных машинистов и матросов, работавших на кораблях, так как, вы понимаете, управление аэропланом до некоторой степени похоже на управление кораблем. Нужно, чтобы каждый член моего экипажа был бы нужен в качестве истопника, машиниста, плотника, носильщика или повара… А вы ведь ничего этого не умеете!
— Это не главное… Этому можно научиться, я думаю… Да потом… ведь и вы сами не больше моего понимаете в этих материях…
— Ах, извините, мой милый! — воскликнул Дерош, смеясь, — позвольте уж мне занять скромное место на моем аэроплане!.. Согласитесь, ведь я могу иметь на это некоторое право…
Боб печально опустил голову.
— Все равно! Я не могу поверить, чтобы вы мне отказали! — воскликнул он после короткой паузы. — Такой счастливый случай! И я также мог бы возвратиться миллионером!.. Я уверен, сумей я доказать вам, что могу быть полезным, я имел бы там место… И даже немедленно…
Дерош, заинтересованный, смотрел на молодого англичанина.
— Эта фантазия, кажется, крепко засела вам в голову! — наконец сказал он. — Послушайте, Рютвен, я к вам очень расположен и не хотел бы вам отказать. Я посоветуюсь с мистером Петтибоном и даю слово, если Возможно и если ваши родители согласятся, взять вас!
— Это верно? — воскликнул Боб с восторгом. — Вы чудный человек, Дерош, вы совершенство! Но кто же этот мистер Петтибон?
— Вот видите ли, эта личность мне крайне полезна без него я не мог бы обставить удобно мой аэроплан, я говорю о деталях: провизии, мебели, необходимом грузе и так далее. Господин Петтибон подрядчик по профессии, служивший главным образом в агентстве Крук и К°; он ежегодно отправлялся из одной части света в другую, сопровождая грузы ваших соотечественников, мало сделавших, впрочем, чтобы внушить иностранцу высокую мысль о британской благодарности!.. Но Бог с ними!.. Если господин Петтибон часто не обращает внимания на изящный вид предметов ради их практической пригодности, то, во всяком случае, для меня он незаменим. Он взял на себя все, буквально все. В минуту отъезда мне придется только сесть на аэроплан, как на чей-нибудь корабль, и отправляться. Я ему дал все полномочия. Он нанимает экипаж для аэроплана, высчитывает безжалостно все кубические сантиметры воздуха, необходимого для дыхания, количество чистой воды и коробки консервов, на которые каждый имел бы право. Вы поймете, что я остерегаюсь вмешиваться в распоряжения своего властелина… Но, если только будет разрешение мистера Рютвена, я вас пошлю к ужасному господину Петтибону с письмом. Если он согласится, я вас возьму!
— Дерош! Я бы расцеловал вас в обе щеки, если бы я был французом! — воскликнул Боб, весь сияющий. — Но вы знаете, у нас не выражают так своих чувств. Это путешествие создаст мне богатство! Я буду вам навеки благодарен!
— Вы продолжаете думать, что в Тибете стоит только нагнуться и подобрать богатство?
— Конечно. Вы говорите верно!.. Стоит только нагнуться! — воскликнул Боб с восхищением. — А теперь я вас оставлю, чтобы просить разрешения отца, как вы
того требуете.
— Да, я требую. Во Франции мы имеем слабость придавать значение мнению наших родителей, особенно в вашем возрасте, немного только ушедшем от грудного младенца, мой бедный Боб, — сказал Оливье Дерош, ласково кладя руку ему на плечо. — Но главное условие, sinequa поп, — никому ни слова до последней минуты. Я нарочно пригласил господина Петтибона чтобы избежать самому составлять экипаж. Я знаю хорошо, что происходит в Лондоне из-за малейшего бала не сомневаюсь, что в моем случае, я был бы завален просьбами. Удивляйтесь моей предусмотрительности с того времени, как я вошел сюда сегодня утром, я говорил с четырьмя лицами, и все четверо предлагали включить себя в экипаж… Что же будет дальше? Помните, что только для вас я сделал исключение» и при одном условии, что вы сохраните это в строжайшем секрете от всех, исключая ваших родителей. Согласны?
— Да, согласен!.. — воскликнул Боб, хлопая его по руке.
ГЛАВА VII. Мистер Петтибон
Молодой Рютвен оставил Оливье Дероша, полный фантастических грез, которые уносили его под облака. Он ни на одну минуту не сомневался в согласии отца; а какая роскошная перспектива раскрывалась перед ним при слове «Тибет»! Там, конечно, легко найти рубины в двенадцать миллионов, или хоть, чтобы не преувеличивать, такие, которые стоят несколько тысяч фунтов стерлингов. Оливье, который берет его с удовольствием (какой чудный человек этот Дерош!), он, конечно, не откажет отделить ему часть своих богатейших копей. Если он берет с собой только его одного, отказывая всем, кто добивался этого счастья, то уж это одно ясно доказывает его намерения. И как только он разбогатеет, само собой, явится в Англию, затмит всех товарищей своими лошадьми, гончими собаками, яхтами и экипажами. Но для начала он воспользуется богатством еще за границей, побывает во всех странах света… Но почему же не на аэроплане? Дерош велит построить ему аэроплан, это будет оригинально и роскошна И туда он будет пускать только людей порядочных.
Дерош хорошо понимает, не пуская к себе на аэроплан первого встречного, как зависит удовольствие путешественников от состава спутников… И он сделает точно так же… Ни одного глупца, ни одного лишнего человека! Он возьмет только людей умных, интересных, молодых, здоровых и отважных… Как жалки в путешествии эти люди, которые всегда болеют и всего боятся!..
Так размышлял молодой Боб, направляясь большими шагами к отцовскому дому.
Чтобы увидеться с отцом, ему пришлось дождаться обеда. Но когда подан был десерт и вина, слуги удалились, а дамы ушли в залу, Боб сообщил мистеру Рютвену о своем счастье, неожиданно свалившемся на голову.
Мистер Рютвен и его старший сын Реджинальд широко открыли глаза. Не без зависти предполагаемый наследник слушал младшего брата, который с оживлением объяснял свою цель путешествия и верную выгоду, которую он получит.
— Какое счастье!., какое счастье! — повторял старший не без досады, — счастье, от которого можно повеситься!
— Ну, конечно!., именно нам это и нужно, нам — бедным горемыкам, младшим сыновьям!.. Значит, вы согласны? — обратился он к отцу. — Тогда напишите слово Дерошу. Он не хочет брать меня без вашего согласия.
— Какой прекрасный француз! — заметил Реджинальд с иронией.
— Очень любезно с его стороны! — сказал в то же время мистер Рютвен, — к этому вечеру я напишу ему.
— А потом, как вы думаете, следует ли посвятить в этот проект мою мать и сестер? — спросил Боб.
— Без сомнения. Нельзя же пускаться в такую экспедицию, не сообщив матери! Идите вместе в залу: я же приду туда с письмом Дерошу.
Оба молодых человека вошли в зал. Каково было удивление матери и радость сестер при известии, что их брат примет участие в предприятии, которое кружило всем головы.
— Главное, ни слова никому из ваших подруг! — авторитетно объявил Боб. — Я хорошо знаю, что для девиц нет большего удовольствия, как болтать, особенно когда надо хранить секрет… язык у них чешется!..
— О, Боб!
— Как будто мы более болтливы, чем вы! — сказала Марта, пожимая плечами.
— Вот и доказательство!.. Мистер Боб как можно скорее поторопился рассказать нам свой секрет! — насмешливо прибавила Полли.
— Не будь такой противной, Полли; я вам рассказал единственно потому, что думал, что вы огорчитесь, когда узнаете о внезапном отъезде вашего брата. Но запомните хорошо одну вещь! Мистер Дерош поставил мне условие, sine qua поп, что я сохраню это в секрете! Вы не знаете no-латыни, но это не важно…
— Немного лучше вас, может быть! — перебила Полли с кислой улыбкой.
— Да, наконец, понимаете вы или нет по-латыни, все равно, но только никому ни слова, если вы не желаете, чтобы это дело расстроилось!.. Итак, держите язык за зубами!
— Боб, я надеюсь, вы привезете мне рубинов! — воскликнула Мюриель, хлопая в ладоши. — Ожерелье я закажу оправить, как у леди Темпль!
— Вы получите великолепные рубины! — сказал Боб важно. — Нетрудно понять, что если у меня в руках будет миллион, я не позволю моим сестрам одеваться как нищим!
— О, если бы нужно было ждать вас, чтобы не ходить в тряпках! — возразила Полли, заливаясь смехом.
— Вы глупы, Боб! — сердито сказал старший брат.
— Глуп, сколько вам угодно! Вы не будете считать меня глупым, когда я приглашу вас на свой аэроплан… Дерош мне построит… Он меня очень любит, этот милый Дерош. В этом виден хороший вкус, не правда ли, Полли?
— Дорогой сын! — сказала мистрис Рютвен, — зачем говорить легко о таких серьезных вещах? Я боюсь увидеть вас уезжающим на этой машине.
— Согласен, маменька! Но когда вы увидите вашего сына в золоте, вы скажете другое! Вы еще не знаете, вы все, здесь сидящие, какие мои намерения относительно вас, как только богатство будет в моих руках. Прежде всего, для матери построят образцовую школу в деревне; там будет бесплатная лечебница, и она будет раздавать лекарства, как делают добрые дамы в нашей стране. Для Полли у нас будет библиотека, какой никогда не бывало! Там будут собраны все болтуны которые некогда держали перо в руке, со времен Аристотеля до Юнга! У Марты будет конюшня, полная лошадей! А для мисс Мюриель туалет от Борта каждую неделю, если это ей нравится!., даже платье, убранное рубинами!
— Милый Боб!
— Превосходный сын!
— Шарлатан! — проворчал Реджинальд. — Прекрасное предприятие, которое свернет шею вам и вашему французу, к несчастью!
Не обращая на него внимания, Боб продолжал разрисовывать перед матерью и сестрами прекрасные картины будущего, когда он вернется из страны лам.
А когда мистер Рютвен написал письмо к мистеру Дерошу, Боб весело отправился на один бал, где надеялся встретить друга и вручить ему письмо. После этого, на другой день утром, только проснувшись, Боб получил письмо, которое сейчас же понес к ужасному мистеру Петтибону.
Свежий и нарядный, обтянутый в платье от лучшего портного, с орхидеей в петлице и моноклем в правом глазу, в блестящей шляпе и тросточкой с золотым набалдашником в руке, молодой безумец в одиннадцать часов направился к Петтибону.
Тот жил на Оксфордской улице. Приемная сплошь была увешена географическими картами всего света, испещренными по всем направлениям полосами красными чернилами: это означало разные маршруты, по которым дом Крук и К° обязался исполнить для своих путешественников их поручения за плату от пяти до тысячи гиней.
Несколько канцеляристов были завалены бумагами: одни посылали телеграммы, другие писали текущую корреспонденцию, один стоял у телефона, а другой составлял новый план маршрута. Никто не обращал внимания на Боба.
Удивленный, что его приход не производит впечатления, Боб спросил повелительным тоном:
— Мистер Питтебон?
Чиновники по-прежнему не желали замечать его присутствия. Рассерженный, насколько только он был способен при своем спокойном характере, Боб дотронулся палкой до плеча ближе стоявшего к нему чиновника.
— Ах! это еще что такое? — воскликнул чиновник оборачиваясь.
— Я у вас спрашиваю господина Петтибона вот уже с полчаса, а вы не обращаете внимания, точно меня не существует! — возразил Боб, оскорбленный.
— Чего же вы от меня хотите?
— Это мое дело. Пойдите сказать ему, что я здесь.
— Нужно полагать, что вы принц Валлийский в преклонных летах? — возразил чиновник иронически.
— Вот моя карточка! — сказал Боб, красный от гнева. — Отнесите ее вашему господину…
— Почаще приносите!
— Как! почаще! Что это значит?
— Это значит: «почаще!» или, если вы предпочитаете, так то значит, что я останусь на своем месте и не пойду к мистеру Петтибону без его вызова…
— О! О! какой магнат этот Петтибон! Но тогда как же его можно увидеть?.. Я обязательно должен поговорить с ним…
Чиновник пожал плечами совершенно равнодушно.
— Это ваше дело… Я занят… Желаю успеха! И он повернулся спиной.
Боб стал кусать золотой набалдашник тросточки, без сомнения, для того, чтобы прояснить мысли.
— Глупое положение! — произнес он вполголоса. А потом, заметив на другом конце комнаты стеклянную дверь с надписью «Вход воспрещен», он догадался, что Петтибон должен быть за этой дверью. Тотчас же через всю залу он прошел к двери и смело взялся за ручку.
На этот раз все чиновники, пораженные смелостью, оставили работу и точно окаменели, глядя на него, так что Боб не мог удержаться от смеха, но все-таки стукнул ручкой и, отворяя дверь, произнес:
— Можно войти?
— Какой там дьявол? — послышался грубый голос с очень заметным американским акцентом.
— Мистер Роберт Рютвен, от мистера Дероша! — ответил Боб уверенно и прикрыл за собой дверь.
Он очутился в просторной комнате, меблированной, как и предыдущая. Перед письменным столом с кучей бумаг, тщательно размеченных и сложенных, сидел человек лет пятидесяти, высокий и худой, с поседевшей бородой и волосами, с суровыми чертами лица. Во всей наружности в мистере Петтибоне, начиная с подстриженной бороды и кончая сапогами, виден был янки. И действительно, он был уроженец Нью-Йорка. Только одни дела заставляли его временно проживать в Старом Альбионе, к которому он питал закоренелую ненависть.
Он обернулся и устремил суровый взгляд на Боба.
— Полагаю, что вижу господина Петтибона? — сказал Боб с легким поклоном.
— Какой осел позволил вам войти сюда? — ответил Петтибон без предисловий.
Боб почувствовал, что в нем закипает злость.
— Никто, я спросил о вас, мне не ответили. На это скажу вам, господин Петтибон, что ваши чиновники свиньи!
— Мои чиновники свиньи?
— Да. Или невежи, если это вам больше нравится!
— А вы чем же лучше их? — сказал Петтибон, скрещивая на груди руки и хмуря густые брови так сильно, что зеленые его глаза совсем спрятались в них. — Чем же вы-то лучше их, милейший пролаза? Вы, который входит к людям без предупреждения… когда они постарались сделать надпись на дверях: «Вход воспрещен»!.. Что-с?.. Объясните мне это, мой милый мартышка!..
— Я друг господина Дероша, — возразил Боб с гневом. — Он просил меня передать вам это письмо, и я предлагаю вам прочесть его!.. — С этими словами он презрительно бросил письмо на стол Петтибона.
— Гм!.. что он хочет, чтобы я сделал с этой модной картинкой? — пробормотал мистер Петтибон. — Посмотрим, однако, письмо господина Дероша!
Он надел стальное пенсне и счел долгом прочесть письмо.
Боб, недовольный, что ему не предложили даже сесть, заметил стул и уселся, протянув ноги и скрестив руки, в шляпе на голове. Мистер Петтибон тоже не снимал шляпы, даже не приподнял ее при входе молодого человека.
Когда мистер Петтибон кончил читать, то поднял глаза, смотря поверх очков на молодого человека.
— Вы читали письмо господина Дероша?
— Нет, я не читал его!
— Тогда я вам прочту его!
«Дорогой Петтибон!
Посылаю вам моего молодого друга, господина Роберта Рютвена. Я его очень люблю, и вы меня много обяжете, если устроите ему место на «Галлии». Так как вы взяли на себя труд заняться всеми деталями то я не мог решиться пригласить его без вашего согласия. Но я надеюсь, что будет возможность взять его, и прошу постараться это устроить.
Преданныйвам О. Дерош».
Окончив чтение, Петтибон поднял свои маленькие зеленые глазки и снова устремил их на Боба; казалось, он с живым интересом рассматривает костюм посетителя.
Покачивая головой с видом полного понимания его непригодности, он откинулся в кресле, продолжая смотреть на Боба инквизиторским взглядом.
— Ну, что же, милостивый государь? — сказал наконец Боб нетерпеливо. — В двух словах, — это возможно?
Американец продолжал качать головой. Когда наконец он этим насытился, то произнес медленно:
— Ах! Ах, молодой человек! Ах!., ах!.. В самом деле?.. Вы хотите путешествовать на «Галлии»?.. Гм!
Дерош хорошо понимает, не пуская к себе на аэроплан первого встречного, как зависит удовольствие путешественников от состава спутников… И он сделает точно так же… Ни одного глупца, ни одного лишнего человека! Он возьмет только людей умных, интересных, молодых, здоровых и отважных… Как жалки в путешествии эти люди, которые всегда болеют и всего боятся!..
Так размышлял молодой Боб, направляясь большими шагами к отцовскому дому.
Чтобы увидеться с отцом, ему пришлось дождаться обеда. Но когда подан был десерт и вина, слуги удалились, а дамы ушли в залу, Боб сообщил мистеру Рютвену о своем счастье, неожиданно свалившемся на голову.
Мистер Рютвен и его старший сын Реджинальд широко открыли глаза. Не без зависти предполагаемый наследник слушал младшего брата, который с оживлением объяснял свою цель путешествия и верную выгоду, которую он получит.
— Какое счастье!., какое счастье! — повторял старший не без досады, — счастье, от которого можно повеситься!
— Ну, конечно!., именно нам это и нужно, нам — бедным горемыкам, младшим сыновьям!.. Значит, вы согласны? — обратился он к отцу. — Тогда напишите слово Дерошу. Он не хочет брать меня без вашего согласия.
— Какой прекрасный француз! — заметил Реджинальд с иронией.
— Очень любезно с его стороны! — сказал в то же время мистер Рютвен, — к этому вечеру я напишу ему.
— А потом, как вы думаете, следует ли посвятить в этот проект мою мать и сестер? — спросил Боб.
— Без сомнения. Нельзя же пускаться в такую экспедицию, не сообщив матери! Идите вместе в залу: я же приду туда с письмом Дерошу.
Оба молодых человека вошли в зал. Каково было удивление матери и радость сестер при известии, что их брат примет участие в предприятии, которое кружило всем головы.
— Главное, ни слова никому из ваших подруг! — авторитетно объявил Боб. — Я хорошо знаю, что для девиц нет большего удовольствия, как болтать, особенно когда надо хранить секрет… язык у них чешется!..
— О, Боб!
— Как будто мы более болтливы, чем вы! — сказала Марта, пожимая плечами.
— Вот и доказательство!.. Мистер Боб как можно скорее поторопился рассказать нам свой секрет! — насмешливо прибавила Полли.
— Не будь такой противной, Полли; я вам рассказал единственно потому, что думал, что вы огорчитесь, когда узнаете о внезапном отъезде вашего брата. Но запомните хорошо одну вещь! Мистер Дерош поставил мне условие, sine qua поп, что я сохраню это в секрете! Вы не знаете no-латыни, но это не важно…
— Немного лучше вас, может быть! — перебила Полли с кислой улыбкой.
— Да, наконец, понимаете вы или нет по-латыни, все равно, но только никому ни слова, если вы не желаете, чтобы это дело расстроилось!.. Итак, держите язык за зубами!
— Боб, я надеюсь, вы привезете мне рубинов! — воскликнула Мюриель, хлопая в ладоши. — Ожерелье я закажу оправить, как у леди Темпль!
— Вы получите великолепные рубины! — сказал Боб важно. — Нетрудно понять, что если у меня в руках будет миллион, я не позволю моим сестрам одеваться как нищим!
— О, если бы нужно было ждать вас, чтобы не ходить в тряпках! — возразила Полли, заливаясь смехом.
— Вы глупы, Боб! — сердито сказал старший брат.
— Глуп, сколько вам угодно! Вы не будете считать меня глупым, когда я приглашу вас на свой аэроплан… Дерош мне построит… Он меня очень любит, этот милый Дерош. В этом виден хороший вкус, не правда ли, Полли?
— Дорогой сын! — сказала мистрис Рютвен, — зачем говорить легко о таких серьезных вещах? Я боюсь увидеть вас уезжающим на этой машине.
— Согласен, маменька! Но когда вы увидите вашего сына в золоте, вы скажете другое! Вы еще не знаете, вы все, здесь сидящие, какие мои намерения относительно вас, как только богатство будет в моих руках. Прежде всего, для матери построят образцовую школу в деревне; там будет бесплатная лечебница, и она будет раздавать лекарства, как делают добрые дамы в нашей стране. Для Полли у нас будет библиотека, какой никогда не бывало! Там будут собраны все болтуны которые некогда держали перо в руке, со времен Аристотеля до Юнга! У Марты будет конюшня, полная лошадей! А для мисс Мюриель туалет от Борта каждую неделю, если это ей нравится!., даже платье, убранное рубинами!
— Милый Боб!
— Превосходный сын!
— Шарлатан! — проворчал Реджинальд. — Прекрасное предприятие, которое свернет шею вам и вашему французу, к несчастью!
Не обращая на него внимания, Боб продолжал разрисовывать перед матерью и сестрами прекрасные картины будущего, когда он вернется из страны лам.
А когда мистер Рютвен написал письмо к мистеру Дерошу, Боб весело отправился на один бал, где надеялся встретить друга и вручить ему письмо. После этого, на другой день утром, только проснувшись, Боб получил письмо, которое сейчас же понес к ужасному мистеру Петтибону.
Свежий и нарядный, обтянутый в платье от лучшего портного, с орхидеей в петлице и моноклем в правом глазу, в блестящей шляпе и тросточкой с золотым набалдашником в руке, молодой безумец в одиннадцать часов направился к Петтибону.
Тот жил на Оксфордской улице. Приемная сплошь была увешена географическими картами всего света, испещренными по всем направлениям полосами красными чернилами: это означало разные маршруты, по которым дом Крук и К° обязался исполнить для своих путешественников их поручения за плату от пяти до тысячи гиней.
Несколько канцеляристов были завалены бумагами: одни посылали телеграммы, другие писали текущую корреспонденцию, один стоял у телефона, а другой составлял новый план маршрута. Никто не обращал внимания на Боба.
Удивленный, что его приход не производит впечатления, Боб спросил повелительным тоном:
— Мистер Питтебон?
Чиновники по-прежнему не желали замечать его присутствия. Рассерженный, насколько только он был способен при своем спокойном характере, Боб дотронулся палкой до плеча ближе стоявшего к нему чиновника.
— Я у вас спрашиваю господина Петтибона вот уже с полчаса, а вы не обращаете внимания, точно меня не существует! — возразил Боб, оскорбленный.
— Чего же вы от меня хотите?
— Это мое дело. Пойдите сказать ему, что я здесь.
— Нужно полагать, что вы принц Валлийский в преклонных летах? — возразил чиновник иронически.
— Вот моя карточка! — сказал Боб, красный от гнева. — Отнесите ее вашему господину…
— Почаще приносите!
— Как! почаще! Что это значит?
— Это значит: «почаще!» или, если вы предпочитаете, так то значит, что я останусь на своем месте и не пойду к мистеру Петтибону без его вызова…
— О! О! какой магнат этот Петтибон! Но тогда как же его можно увидеть?.. Я обязательно должен поговорить с ним…
Чиновник пожал плечами совершенно равнодушно.
— Это ваше дело… Я занят… Желаю успеха! И он повернулся спиной.
Боб стал кусать золотой набалдашник тросточки, без сомнения, для того, чтобы прояснить мысли.
— Глупое положение! — произнес он вполголоса. А потом, заметив на другом конце комнаты стеклянную дверь с надписью «Вход воспрещен», он догадался, что Петтибон должен быть за этой дверью. Тотчас же через всю залу он прошел к двери и смело взялся за ручку.
На этот раз все чиновники, пораженные смелостью, оставили работу и точно окаменели, глядя на него, так что Боб не мог удержаться от смеха, но все-таки стукнул ручкой и, отворяя дверь, произнес:
— Можно войти?
— Какой там дьявол? — послышался грубый голос с очень заметным американским акцентом.
— Мистер Роберт Рютвен, от мистера Дероша! — ответил Боб уверенно и прикрыл за собой дверь.
Он очутился в просторной комнате, меблированной, как и предыдущая. Перед письменным столом с кучей бумаг, тщательно размеченных и сложенных, сидел человек лет пятидесяти, высокий и худой, с поседевшей бородой и волосами, с суровыми чертами лица. Во всей наружности в мистере Петтибоне, начиная с подстриженной бороды и кончая сапогами, виден был янки. И действительно, он был уроженец Нью-Йорка. Только одни дела заставляли его временно проживать в Старом Альбионе, к которому он питал закоренелую ненависть.
Он обернулся и устремил суровый взгляд на Боба.
— Полагаю, что вижу господина Петтибона? — сказал Боб с легким поклоном.
— Какой осел позволил вам войти сюда? — ответил Петтибон без предисловий.
Боб почувствовал, что в нем закипает злость.
— Никто, я спросил о вас, мне не ответили. На это скажу вам, господин Петтибон, что ваши чиновники свиньи!
— Мои чиновники свиньи?
— Да. Или невежи, если это вам больше нравится!
— А вы чем же лучше их? — сказал Петтибон, скрещивая на груди руки и хмуря густые брови так сильно, что зеленые его глаза совсем спрятались в них. — Чем же вы-то лучше их, милейший пролаза? Вы, который входит к людям без предупреждения… когда они постарались сделать надпись на дверях: «Вход воспрещен»!.. Что-с?.. Объясните мне это, мой милый мартышка!..
— Я друг господина Дероша, — возразил Боб с гневом. — Он просил меня передать вам это письмо, и я предлагаю вам прочесть его!.. — С этими словами он презрительно бросил письмо на стол Петтибона.
— Гм!.. что он хочет, чтобы я сделал с этой модной картинкой? — пробормотал мистер Петтибон. — Посмотрим, однако, письмо господина Дероша!
Он надел стальное пенсне и счел долгом прочесть письмо.
Боб, недовольный, что ему не предложили даже сесть, заметил стул и уселся, протянув ноги и скрестив руки, в шляпе на голове. Мистер Петтибон тоже не снимал шляпы, даже не приподнял ее при входе молодого человека.
Когда мистер Петтибон кончил читать, то поднял глаза, смотря поверх очков на молодого человека.
— Вы читали письмо господина Дероша?
— Нет, я не читал его!
— Тогда я вам прочту его!
«Дорогой Петтибон!
Посылаю вам моего молодого друга, господина Роберта Рютвена. Я его очень люблю, и вы меня много обяжете, если устроите ему место на «Галлии». Так как вы взяли на себя труд заняться всеми деталями то я не мог решиться пригласить его без вашего согласия. Но я надеюсь, что будет возможность взять его, и прошу постараться это устроить.
Преданныйвам О. Дерош».
Окончив чтение, Петтибон поднял свои маленькие зеленые глазки и снова устремил их на Боба; казалось, он с живым интересом рассматривает костюм посетителя.
Покачивая головой с видом полного понимания его непригодности, он откинулся в кресле, продолжая смотреть на Боба инквизиторским взглядом.
— Ну, что же, милостивый государь? — сказал наконец Боб нетерпеливо. — В двух словах, — это возможно?
Американец продолжал качать головой. Когда наконец он этим насытился, то произнес медленно:
— Ах! Ах, молодой человек! Ах!., ах!.. В самом деле?.. Вы хотите путешествовать на «Галлии»?.. Гм!