Лосев Егор. Багряные скалы

   Вади сужалось, втискиваясь между двух отвесных стен. Идеальное место для засады.
   Вскоре русло снова расширилось и стало круто забирать на север. Пора было вылезать.
   До намеченного места привала оставалось всего ничего. Привал они спланировали в развалинах римского сторожевого поста и наббатейского поселения, в этом месте их маршрут сходился с маршрутом Бар-Циона, но затем они разбегались по разным ущельям.
   Только набатеи селились на голом месте, в пустыне, посреди ничего. Место, конечно, не от фонаря выбиралось, а со стратегическим значением, на караванных путях, ведущих в Газу и к другим портам на побережье. Глик много рассказывал о них.
   Набатеи рыли колодцы, цистерны-водосборники, поднимали воду на поверхность. Специальными террасами ограждали поля, удерживая землю, не давая ветру разметать все по бескрайним просторам Лравии.
   Не было тогда равных набатеям в ирригации. Садами расцветала при них пустыня, на огромном пространстве, от берегов Красного моря и до самой Пальмиры.
   Поскольку Дмитрий своими расспросами боялся вызвать подозрения ротного, и так уже в самые печенки влез, об источниках воды справки наводил Двир. Получалось у него классно, легко, ненавязчиво. То разговор в нужное русло направит, то поинтересуется, как бы случайно, ас, в общем. Ему теперь и карты в руки. Двир молча обогнал напарника, глянул на компас и уверено зашагал вперед.
   На карте место привала никак не обозначалось, но если верить словам ротного, находилось оно юго-восточнее высоты 1283.
   Вскоре забелели под ногами правильной прямоугольной формы камни, остатки фундаментов. Двир уверено шел к невысокому холму.
   Обогнув подножье холма, он остановился у квадратной дыры в скале. Прибыли.
   Двир кивком показал Дмитрию на вход и оттянул затвор.
   Фридман зажал в правой руке штык, в левую взял фонарь. Бесполезную в тесной пещере винтовку он прислонил к скале. Вдохнул, и на выдохе шагнул черноту.
   Слабый лунный свет позволял различить небольшую комнату, размером примерно два на два метра, в каждой из трех стен которой чернели низкие ходы. Дмитрий лег на землю у левого лаза и зажег фонарь. Стекло фонаря было залеплено бумагой, оставляя прорезь для узкого луча света.
   Когда-то пещера была погребальной. В левом и центральном ответвлении находились глухие комнаты, в стенах которых имелись специальные ниши. Луч фонаря обежал стены, высветив отложенные ящерицами яйца, пыль на полу, обломки крышек, когда-то закрывавших ниши с покойниками.
   От покойников, понятное дело, не осталось и воспоминаний. Гробницы давно вскрыли, все представлявшее малейшую ценность унесли, а с останками разобрались целые поколения пустынной фауны.
   Убедившись, в том, что обе комнаты пусты, Дмитрий быстро осмотрел колумбарий. Луч фонаря обежал круглое колоколообразное помещение, причудливо заметались тени по стенам, покрытым выемками, где когда-то сидели голуби. В одной из ниш даже обнаружилась плошка с промасленным фитилем.
   Отверстие в полу было закрыто большим круглым камнем. Дмитрий поднатужился, откатил его в сторону и глянул в дыру. Внизу играла бликами темная вода.
   Двир уже расположился на отдых. Он сидел у входа и грыз галету.
   Дмитрий уселся рядом, прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Несмотря на увесистый груз и пройденную в хорошем темпе дистанцию, спина не ныла, плечи не болели.
   Он вспомнил свой первый марш-бросок в армии. Новобранцы, навьюченные полной боевой выкладкой: винтовками, касками, обоймами, фляжками выстроились в каре у палаток. В центре на расстеленном брезенте лежало взводное имущество, три двадцатилитровых канистры, ящики с патронами, рация и аккуратно упакованные в брезентовый чехол труба 60 миллиметрового миномета и небольшая опорная плита.
   Первое, что пришло в голову: все это хозяйство повезет следом за ротой грузовик.
   Но тут позади, кто-то опытный прошептал:
   – Миномет, это самая задница, кому он достанется, лучше сразу косите…
   Дмитрий растерянно оглядел разложенное под ногами барахло и сообразил: никакого грузовика не будет… Затем поднял глаза на такие же растерянные лица остальных и вдруг, словно на кулак, налетел глазами на насмешливо вызывающий взгляд Двира.
   Несколько секунд они жгли друг друга глазами. Явно собиравшийся кликнуть добровольцев, сержант засек их противостояние и замолчал, с любопытством глядя то на одного, то на другого.
   Двир сплюнул под ноги, шагнул вперед и ловким движением вскинул на спину канистру:
   – Я возьму воду… – сказал он и снова презрительно цыкнул слюной.
   И хотя ни один мускул не дрогнул в лице Дмитрия, изнутри его взорвало.
   И этот городской еще будет перед ним выпендриваться и героя изображать! Попахал бы разок в поле!
   Он ухмыльнулся, глядя прямо в глаза Двиру, и сказал:
   – А мне нравится миномет, если никто не возражает, я, пожалуй, возьму… и плиту тоже.
   В глазах Двира мелькнула досада, в глазах сержанта – уважение.
   Сзади кто-то прошептал:
   – Только посмотрите на этого придурка…

Май 52-го

   Автобус затормозил, издав протяжный визг. Дмитрий боднул головой стекло и проснулся.
   – Кибуц Дан! – крикнул водитель в проход между сидениями, – Приехали!
   Дмитрий поднялся, притопнув затекшими ногами. Подал руку матери, помогая сойти. Следом выпрыгнул Зюня, огляделся и тут же картаво прокомментировал:
   – Как кгасиво!
   Дмитрий полез на крышу отвязывать узлы и чемоданы. Водитель помог спустить багаж на землю, уселся обратно в кабину и махнул рукой, автобус покатил на запад, туда, где желтела гряда галилейских гор.
   На дорогу опустилась тишина, вокруг, сколько хватало глаз, тянулись зеленые поля и дикие заросли шелковицы.
   Зюня уже потянул спелые черные ягоды в рот и весь перемазался.
   От шоссе отходила, прячась среди деревьев, грунтовка.
   – Нам туда? – Спросил Дмитрий.
   Мать промолчала, раздумывая, в этот момент из-за деревьев выкатился смешной полный человечек в рубашке цвета хаки и выгоревшей панаме. Перед собой человечек катил тачку на дутом резиновом колесе.
   Завидев их, толстяк замахал рукой и перебежал шоссе.
   – Вы Фридманы? – отдуваясь, поинтересовался он.
   Дмитрий кивнул. Человечек стянул панаму, обнажив влажную розовую лысину, учтиво поклонился маме, после чего протянул Дмитрию ладонь.
   Ладонь, несмотря на кажущуюся пухлость, оказалось жесткой и мозолистой, а рукопожатие крепким.
   – Я Сорин, – представился кибуцник, – из канцелярии. Пойдемте, мы вас ждем.
   Они погрузили вещи в тачку, Дмитрий сунулся было помочь, но Сорин энергично отмахнулся и взялся за ручки.
   Весь их недолгий путь Сорин трещал без умолку, когда подошли к аккуратному одноэтажному домику с вывеской, они уже знали, что кибуц был основан перед войной выходцами из Румынии, и что он, Сорин, один из них.
   Рядом с кибуцем течет река, которая орошает поля, на полях выращивают овощи, фрукты и еще хлопок. Во время Войны за Независимость сирийцы три раза штурмовали кибуц, но все три попытки местные отбили.
   Маму и Зюню вселили в отдельную комнату рядом с медпунктом. Вообще-то дети здесь жили отдельно, но Сорин сказал, что Зюня еще мал, и переселять его в "дом детей" нужно постепенно.
   Перетаскав все вещи, толстяк повернулся к Дмитрию:
   – Ну-с… молодой человек… теперь займемся вашей пропиской.
   Они пересекли большую лужайку, прошли мимо столовой, из окон которой доносился аппетитный запах.
   Сорин потянул носом, причмокнул и сообщил:
   – На обед будет борщ! Знаешь, – повернулся он к Дмитрию, – рецепт борща по-румынски?
   Дмитрий пожал плечами.
   – Пункт первый – украсть кастрюлю! – Толстяк заразительно захохотал собственной шутке, и Дмитрий тоже улыбнулся.
   – А вот и твой новый дом, – Сорин ткнул пальцем-сосиской в длинный барак, выстроенный из массивных каменных блоков.
   Распахнув дверь, он пропустил Дмитрия вперед.
   Внутри барак напоминал казарму. Длинные ряды кроватей и шкафчиков разделялись листами фанеры. За каждой загородкой помещались две кровати.
   Внутри никого не оказалась. Но веселые голоса мальчишек доносились снаружи.
   – Наверное, мяч гоняют, – сообщил Сорин, останавливаясь у третьей загородки слева. Половина загородки была явно жилая, мятое одеяло топорщилось на кровати. На тумбочке были навалены тетрадки и учебники. С потолка свисала на нитке модель самолета с голубыми звездами на крыльях.
   Правая кровать была аккуратно застелена, а за приоткрытой дверцей шкафчика виднелись пустые полки.
   – Ну вот, – Сорин улыбнулся, – с новосельем. Обживайся. Если что понадобится, меня можно всегда найти в канцелярии.
   Когда румын ушел, Дмитрий сунул чемодан под кровать, скинул ботинки и растянулся на одеяле. День выдался длинный, полный впечатлений. Голова гудела.
   Из-за переезда на новое место Дмитрий не переживал, жаль только пришлось расстаться с Минькой, но здесь наверняка найдутся нормальные ребята. Он зевнул и принялся изучать модель самолета, лениво качавшуюся над кроватью соседа.
   Хищный силуэт был знаком с детства – сто девятый "мессер". Только здесь в Израиле он назывался Авия и являлся не слишком удачным гибридом фюзеляжа от "мессершмидта" и двигателя от "хенкеля".
   Как-то незаметно Дмитрий задремал.
   Когда он проснулся, в бараке было шумно. Галдели за перегородками детские голоса. Взрослый мужской голос что-то строго выговаривал.