В ответ раздалось сдержанное самодовольное хихиканье. Он запустил руки ей в волосы и принялся осторожно массировать голову. Единственная неприятность заключалась в том, что шампунь и вода лезли то в глаза, то в нос.
Немного погодя Корд взялся за полотенце и принялся вытирать ей лицо.
– Ты права, – сказал он. – Давай попробуем сразу все постирать.
Он коварно улыбнулся, прекрасно зная, что она не могла увидеть выражение его лица. Потом сбросил свои ботинки и потянул ее под душ.
– Садись. – Он осторожно подтолкнул ее вниз на скамейку и убрал полотенце от ее лица. – Откинь голову, чтобы мыло не затекало в глаза.
Рейн села, откинув голову, и с сожалением была вынуждена признать, что у него настоящий талант управлять людьми.
По крайней мере ею он вертел как хотел. Действуя, как говорится, то таской, то лаской, он заставил ее забыть о смертельном оружии, с которым никогда не расставался.
Жар тела и голодный блеск в его холодных глазах действовали на нее магическим образом.
Корд вышел из душа. Легким, знакомым движением он отцепил кобуру, патроны и пейджер, отложил в сторону. Затем вернулся в душ и встал перед ней, скрестив руки.
– Я этого не допущу, – заявила она.
– Почему? Я не собираюсь тебя топить.
Она печально улыбнулась. Если бы он знал, что она уже утонула в его льдисто-голубых глазах.
Ей до боли хотелось поцеловать его. В этом поцелуе будут требование и просьба, победа и поражение, рай и ад.
Пусть на этот поцелуй откликнется каждая ее клеточка, каждый нерв.
Корд взял душевой шланг, включил воду и стал ждать, когда температура станет нормальной. Он говорил себе: слава Богу, что на Рейн надета блузка.
Увы, он выдавал желаемое за действительное.
У него прямо-таки чесались руки содрать с нее эту блузку, скользнуть руками под лифчик и ощутить шелковистые полушария ее грудей. Ее соски сразу же затвердеют в предвкушении его жгучих ласк. Огонь, пылающий в Рейн, словно опалил его чресла.
«Наверное, мне надо пустить холодную воду и остудить свой собственный пыл, – сказал он себе ехидно. – А еще лучше дать ей самой вымыть голову и наблюдать за этим с безопасного расстояния».
– Корд, – спросила она, взглянув на его мрачное лицо, – что-то не так?
– Сейчас. Нагреватель что-то не торопится. Должно быть, заснул.
Улыбаясь, она смотрела, как он возится со шлангом.
Корд засучил рукава еще раньше, когда пытался мыть ей голову в раковине. От брызг легкая синяя ткань прилипла к груди и рукам. Черные волосы на загорелой коже выглядели, по мнению Рейн, очень сексуально.
Она восхищенно наблюдала за ним, очарованная его ловкостью и силой, вспоминая о тех минутах, когда они дарили друг другу свою ласку и нежность.
Что-то бормоча, Корд снова покрутил краны. В этом не было никакой необходимости, но он не собирался оборачиваться к ней, пока не совладает с собственным возбуждением.
– Откинь голову и закрой глаза, – наконец произнес он, поворачиваясь.
Мысль о том, что Рейн так близко, пробудила к жизни его восставшую плоть.
Она смотрела на сильное тело Корда, его широкие плечи, рельефный торс, горящие глаза и чувствовала, как кровь приливает к ее щекам. Рейн закрыла глаза, но в памяти вновь всплывали воспоминания, которые мучили ее по ночам.
– Холодно? – обеспокоенно спросил Корд.
Рейн покачала головой, не доверяя собственному голосу.
Корд открыл ей целый мир, и за последние несколько дней словно пелена спала с ее глаз. Она стала по-другому мыслить. Ее самоуверенность была поколеблена. Вопросы, над которыми она никогда не задумывалась прежде, теперь не давали ей покоя, требуя откровенных ответов.
Кто я такая, чтобы планировать жизнь с каким-то мужчиной, которого я и в глаза не видела?
Кто я такая, чтобы изображать холодность королевы к уставшему в сражениях солдату, который защищает мою жизнь не за страх, а за совесть.
Кто я такая, чтобы презирать предстартовое безумие, когда я сама гибну в любовном огне?
Ни на один из этих вопросов нет никакого вразумительного ответа. Но перед ней сейчас стоит тот единственный мужчина… Она снова задрожала, пораженная открывшейся ей истиной.
По волосам стекала теплая вода. Сильные пальцы Корда осторожно массировали ей голову. С каждым прикосновением ароматный шампунь вздувался густым пенистым облаком.
Откинув голову и закрыв глаза, Рейн упивалась этим мигом. Каждой клеточкой она чувствовала тепло Корда и вдыхала странно знакомый запах. Она часто вспоминала этот запах, словно знакомую мелодию. Когда Рейн поняла, почему его запах так знаком ей, она тихо засмеялась.
– Щекотно? – хрипло спросил он.
– Нет. – Она открыла глаза и улыбнулась. – Ты пахнешь как Дев.
Корд довольно усмехнулся.
– Тонкий намек на то, что и мне надо принять душ?
– Никакого намека. Этот запах кажется мне.., очень сексуальным.
На мгновение руки Корда замерли. А сердце гулко забилось в груди. Рейн тихо рассмеялась и, закрыв глаза, наклонилась вперед, почти касаясь его джинсов.
Корд радовался, что у Рейн закрыты глаза. Если бы она открыла их, ей было бы на что посмотреть. Интересно, как бы она отнеслась к увиденному?
«Дурак, – одернул себя Корд с горькой усмешкой. – Даже если бы она хотела меня, я не чудовище, чтобы овладеть ею сейчас, когда она все еще на грани жизни и смерти после падения».
Не надо стоять так близко к ней и наслаждаться ее обществом. Не надо было мыть ей голову. Волосы Рейн между тем превратились в тысячу шелковистых прядей, и они тянулись к нему. Он понимал, что доставляет ей удовольствие. А что дальше? Корда неудержимо влекло к ней, и даже если бы его сковали цепями, это ничего не изменило бы.
Еще раз вздрогнув, Рейн вздохнула и уткнулась лбом в крепкий мускулистый торс Корда.
Он не отстранился и направил поток теплой воды на Рейн.
Она протяжно вздохнула и мечтательно улыбнулась.
Ощущение от купания в теплой воде в одежде было непривычным и манящим.
– Еще раз, – сказал Корд. Его голос был глубоким и хриплым от близости Рейн.
Он надавил на бутылку с шампунем, ароматная струя попала на ее темные мокрые волосы. Его руки с удовольствием взбили переливающуюся всеми цветами радуги пену.
Рейн счастливо улыбнулась.
Он очень осторожно промыл ей волосы, а потом привлек к себе и принялся медленно укачивать.
Довольно долго до них доносились лишь звуки льющейся воды из шланга, который Корд пропустил между коленями и скамейкой. Наконец он снова нехотя взялся за шланг.
– Погоди. – Рейн, словно в беспамятстве, обвила руками его бедра. – Мне так хорошо сейчас, так спокойно.
Корд благоговейно прошептал ее имя, и его захлестнула щемящая нежность. Она сейчас такая уязвимая! Даже слишком уязвимая. Он знал, какими могут быть последствия травмы для организма человека. И прекрасно понимал: сейчас в Рейн говорят инстинкты.
В борьбе жизни со смертью обостряется основной инстинкт: размножение.
Он не раз видел это на своем веку и ни за что не воспользуется сейчас ее доступностью, желая уберечь от роковой ошибки.
Она прижалась к нему еще теснее, наслаждаясь исходящим от него теплом.
– Ты весь промок.
Он засмеялся, спрашивая себя, не читает ли она его мыслей, и обнял ее за плечи. Розовая блузка потемнела от воды и стала почти вишневого цвета. Хлопья пены остались между грудями. Корд смотрел, запоминая и вспоминая одновременно. Какая она сладкая на вкус! Ее гортанные стоны в бессонные ночи.
Тихо выругавшись. Корд нагнулся и взял шланг. Он тщательно ополоснул волосы Рейн, не обращая внимания на ее беззвучный призыв. Теплая вода стекала по ней, соединяя их, сближая и тем самым лишая его самообладания.
Ему надо немедленно остановиться.
Корд быстро выключил краны. Затем отжал волосы Рейн. И осторожно убрал ее руки со своих бедер.
– Вот и все, – сказал он и быстро отвернулся, прежде чем она успела открыть глаза. Восставшее доказательство его желания отчетливо виднелось под влажными джинсами, облепившими его.
Рейн медленно открыла глаза.
– Я подожду за дверью, пока ты примешь душ, – сказал Корд. – Крикни, если что-нибудь понадобится.
Когда дверь за ним закрылась, она поморгала и потерла глаза, словно пробуждаясь от глубокого сна. Рейн знала, что Корду нравится прикасаться к ней и обнимать ее, так же как и ей. Он не меньше ее наслаждается их близостью. Но почему же он остановился?
– Корд?
Дверь душа немедленно открылась. С бесстрастного лица на нее смотрели глаза, затуманенные страстью.
– У меня кружится голова, – прошептала девушка.
Рейн не лгала. Когда он смотрел на нее вот так, как сейчас, она чувствовала слабость и головокружение, ее бросало то в жар, то в холод, она сгорала от желания отдаться во власть его ласк.
Корд быстро поднял ее со скамьи.
– Я напрасно разрешил тебе встать с кровати.
Засмеявшись, она согласно кивнула и задышала ему в ухо, обвив рукой за шею. Он постоял с минуту, борясь с собой, а затем осторожно поставил ее на ноги и приподнял ей подбородок так, чтобы их глаза встретились.
– Перед смертью у человека возникает чувство сладострастия, – обронил он словно между прочим. – Утро вечера мудренее.
Рейн показалось, что на нее вылили ушат холодной воды. То краснея, то бледнея, она отдернула от него руки.
Но не смогла отойти от него, обнаружив, что он держит ее в объятиях.
– Не надо меня обнимать, – безжизненным голосом сказала Рейн, отводя от него глаза. – У меня больше не кружится голова.
– Рейн…
Она упорно избегала его взгляда.
Корд повернул ее к себе, и ей пришлось взглянуть ему в глаза. Все разумные слова, которые собирался высказать Корд, застряли в горле. Он не хотел ее обидеть.
– Отпусти меня, – сказала она спокойно, собрав свою волю в кулак. Ведь благодаря такой выдержке она стала наездником мирового класса. – На сегодня с меня довольно, ты не находишь?
Он теснее привлек ее к своему изголодавшемуся телу.
Его больше не беспокоило то, что она узнает, насколько сильно он возбужден.
– Если бы я оказался в душе вместе с тобой в другое время, – прохрипел он, – я бы сорвал с тебя одежду и облизал тебя с головы до ног. Позови меня завтра – и увидишь, на что я способен.
Он разжал объятия.
Рейн закрыла глаза, недоумевая, почему она все так не правильно понимала.
– Не обещаю, – сухо сказала она. – Предстартовое безумие непредсказуемо. Кроме того, завтра может никогда не наступить.
– Я знаю.
– Да, конечно. И ты заставил меня это понять.
– Но я больше не верю в это. Для нас наступит завтра. И пусть в тот миг все будет правильно. Я хочу быть уверен, что не вывел тебя из равновесия, не сбил с ног. Да, я часто так поступаю с людьми, у меня такая работа. – Немного помолчав, он добавил:
– Я хочу тебя, как никого и никогда. Один день ничего не значит.
Я ждал целую жизнь.
Рейн отвела глаза. Возможно, Корд прав и сейчас она не должна идти на поводу у собственных инстинктов.
Возможно, она не должна доверять себе, когда он рядом с ней.
– Я приготовлю омлет, – сказал он и вышел, закрыв за собой дверь.
После молчаливого обеда Корд повел Рейн в радиорубку. Увидев, как она с любопытством оглядывается по сторонам, он понял, что разум ее снова в полном порядке.
– Это галлюцинация, – сказал он.
– Что?
– Ни этой комнаты, ни этого оборудования не существует. Весь «дом на колесах» – мираж. Значит, и все, кто здесь находится, тоже.
– Понятно.
– Конечно, ты ведь дочь Блю.
– Ты действительно знаешь моего отца?
– Он не знает моего имени. Ложись в кровать. Если хочешь почитать, имей в виду, Торн принес все книги из твоей комнаты в мотеле. Они на прикроватном столике.
Она легла на постель, радуясь, что можно наконец-то вытянуться во весь рост. Аккуратная стопка приключенческих книг манила к себе. Она купила их в аэропорту Далласа, перед вылетом в Калифорнию. Рейн взяла верхнюю книгу и открыла.
Прочитав шестьдесят две страницы, она закрыла ее и взяла вторую, надеясь, что она захватит ее и отвлечет от разных мыслей. Осилив пять глав, она отбросила ее и достала третью.
Поблизости от нее спокойно работал Корд. Клавиатура компьютера тихо щелкала под сильными пальцами. Сканер выплевывал обрывки фраз в комнату. Иногда резкие, иногда громкие, но чаще всего скучные голоса нарушали тишину, привлекая внимание Рейн.
– Дельта/Синий свет. Ты пишешь?
Краем глаза она увидела, как он тотчас же потянулся к сканеру и нажал кнопку. Каждый раз, когда раздавались эти слова, Корд реагировал одинаково, и; , Она пробовала догадаться о смысле, ;но не могла. И мужчины, и женщины говорили коротким стаккато, что вполне могло быть другим языком.
Рейн умирала от любопытства. Ее предположение, что Корд – прославленный телохранитель отца, лопнуло при виде высокой технической оснащенности «дома на колесах». Судя по всему. Корд занимался чем-то большим, чем простая охрана особо важных персон;
Рейн безуспешно пыталась вникнуть в сюжет книги – занятие Корда не давало ей покоя. Когда слова «Дельта/Синий свет» прозвучали еще раз и Корд оторвался от сканера, она нетерпеливым жестом отложила книгу. Как только сеанс закончился, она впервые после душа взглянула прямо на него.
– Что такое «Дельта/Синий свет»?
Он повернулся На стуле и молча уставился на нее.
– Если комнаты и оборудования не существует, то и меня тоже нет, – рассудительно сказала она. – А потому ты можешь с чистой совестью ответить на мой вопрос.
На его губах мелькнула улыбка.
– В тебе умер адвокат. – С секунду он колебался, потом пожал плечами. – «Дельта/Синий свет» – государственная тайна. Газеты намекали на это в течение полутора лет.
Она ждала, зная, что он сообщит ей только то, что может. Она знала и другое: это еще один способ защитить ее, как отец защищал мать. Но сейчас Рейн испытывала невероятно сильное раздражение.
Она хотела знать, кто такой Корд Эллиот на самом деле. Но его жизнь надежно укрыта от посторонних глаз.
Но я должна знать. Я буду спрашивать, пока не узнаю то, что хочу, черт побери! И пусть это неприлично, но я не отступлюсь.
– Пентагон, – продолжал Корд, наблюдая за Рейн, – выделил пятьдесят миллионов долларов на случай нападения террористов, как в Мюнхене. Нас интересует «Дельта/Синий свет», группа боевиков, подтянувшихся к Лас-Вегасу, штат Невада. Они могут свалиться на Лос-Анджелес как снег на голову, используя всевозможные уловки. Об этом мы узнали от самых отпетых террористов.
Рейн почувствовала всем своим существом, что Корд не телохранитель, не простой солдат; он не похож ни на кого из мужчин, которых она встречала раньше. Он не похож даже на ее отца.
– Кто ты? – прошептала она.
При этих словах Корд вдруг вскинул голову, ожидая сигнал, который он мог узнать. От ощущения опасности по ее телу побежали мурашки. , Он смотрел на нее так, как будто видел впервые. Казалось, его пристальный взгляд проникает в самые сокровенные уголки ее души.
И если ему не понравится то, что он увидел…
Глава 13
Немного погодя Корд взялся за полотенце и принялся вытирать ей лицо.
– Ты права, – сказал он. – Давай попробуем сразу все постирать.
Он коварно улыбнулся, прекрасно зная, что она не могла увидеть выражение его лица. Потом сбросил свои ботинки и потянул ее под душ.
– Садись. – Он осторожно подтолкнул ее вниз на скамейку и убрал полотенце от ее лица. – Откинь голову, чтобы мыло не затекало в глаза.
Рейн села, откинув голову, и с сожалением была вынуждена признать, что у него настоящий талант управлять людьми.
По крайней мере ею он вертел как хотел. Действуя, как говорится, то таской, то лаской, он заставил ее забыть о смертельном оружии, с которым никогда не расставался.
Жар тела и голодный блеск в его холодных глазах действовали на нее магическим образом.
Корд вышел из душа. Легким, знакомым движением он отцепил кобуру, патроны и пейджер, отложил в сторону. Затем вернулся в душ и встал перед ней, скрестив руки.
– Я этого не допущу, – заявила она.
– Почему? Я не собираюсь тебя топить.
Она печально улыбнулась. Если бы он знал, что она уже утонула в его льдисто-голубых глазах.
Ей до боли хотелось поцеловать его. В этом поцелуе будут требование и просьба, победа и поражение, рай и ад.
Пусть на этот поцелуй откликнется каждая ее клеточка, каждый нерв.
Корд взял душевой шланг, включил воду и стал ждать, когда температура станет нормальной. Он говорил себе: слава Богу, что на Рейн надета блузка.
Увы, он выдавал желаемое за действительное.
У него прямо-таки чесались руки содрать с нее эту блузку, скользнуть руками под лифчик и ощутить шелковистые полушария ее грудей. Ее соски сразу же затвердеют в предвкушении его жгучих ласк. Огонь, пылающий в Рейн, словно опалил его чресла.
«Наверное, мне надо пустить холодную воду и остудить свой собственный пыл, – сказал он себе ехидно. – А еще лучше дать ей самой вымыть голову и наблюдать за этим с безопасного расстояния».
– Корд, – спросила она, взглянув на его мрачное лицо, – что-то не так?
– Сейчас. Нагреватель что-то не торопится. Должно быть, заснул.
Улыбаясь, она смотрела, как он возится со шлангом.
Корд засучил рукава еще раньше, когда пытался мыть ей голову в раковине. От брызг легкая синяя ткань прилипла к груди и рукам. Черные волосы на загорелой коже выглядели, по мнению Рейн, очень сексуально.
Она восхищенно наблюдала за ним, очарованная его ловкостью и силой, вспоминая о тех минутах, когда они дарили друг другу свою ласку и нежность.
Что-то бормоча, Корд снова покрутил краны. В этом не было никакой необходимости, но он не собирался оборачиваться к ней, пока не совладает с собственным возбуждением.
– Откинь голову и закрой глаза, – наконец произнес он, поворачиваясь.
Мысль о том, что Рейн так близко, пробудила к жизни его восставшую плоть.
Она смотрела на сильное тело Корда, его широкие плечи, рельефный торс, горящие глаза и чувствовала, как кровь приливает к ее щекам. Рейн закрыла глаза, но в памяти вновь всплывали воспоминания, которые мучили ее по ночам.
– Холодно? – обеспокоенно спросил Корд.
Рейн покачала головой, не доверяя собственному голосу.
Корд открыл ей целый мир, и за последние несколько дней словно пелена спала с ее глаз. Она стала по-другому мыслить. Ее самоуверенность была поколеблена. Вопросы, над которыми она никогда не задумывалась прежде, теперь не давали ей покоя, требуя откровенных ответов.
Кто я такая, чтобы планировать жизнь с каким-то мужчиной, которого я и в глаза не видела?
Кто я такая, чтобы изображать холодность королевы к уставшему в сражениях солдату, который защищает мою жизнь не за страх, а за совесть.
Кто я такая, чтобы презирать предстартовое безумие, когда я сама гибну в любовном огне?
Ни на один из этих вопросов нет никакого вразумительного ответа. Но перед ней сейчас стоит тот единственный мужчина… Она снова задрожала, пораженная открывшейся ей истиной.
По волосам стекала теплая вода. Сильные пальцы Корда осторожно массировали ей голову. С каждым прикосновением ароматный шампунь вздувался густым пенистым облаком.
Откинув голову и закрыв глаза, Рейн упивалась этим мигом. Каждой клеточкой она чувствовала тепло Корда и вдыхала странно знакомый запах. Она часто вспоминала этот запах, словно знакомую мелодию. Когда Рейн поняла, почему его запах так знаком ей, она тихо засмеялась.
– Щекотно? – хрипло спросил он.
– Нет. – Она открыла глаза и улыбнулась. – Ты пахнешь как Дев.
Корд довольно усмехнулся.
– Тонкий намек на то, что и мне надо принять душ?
– Никакого намека. Этот запах кажется мне.., очень сексуальным.
На мгновение руки Корда замерли. А сердце гулко забилось в груди. Рейн тихо рассмеялась и, закрыв глаза, наклонилась вперед, почти касаясь его джинсов.
Корд радовался, что у Рейн закрыты глаза. Если бы она открыла их, ей было бы на что посмотреть. Интересно, как бы она отнеслась к увиденному?
«Дурак, – одернул себя Корд с горькой усмешкой. – Даже если бы она хотела меня, я не чудовище, чтобы овладеть ею сейчас, когда она все еще на грани жизни и смерти после падения».
Не надо стоять так близко к ней и наслаждаться ее обществом. Не надо было мыть ей голову. Волосы Рейн между тем превратились в тысячу шелковистых прядей, и они тянулись к нему. Он понимал, что доставляет ей удовольствие. А что дальше? Корда неудержимо влекло к ней, и даже если бы его сковали цепями, это ничего не изменило бы.
Еще раз вздрогнув, Рейн вздохнула и уткнулась лбом в крепкий мускулистый торс Корда.
Он не отстранился и направил поток теплой воды на Рейн.
Она протяжно вздохнула и мечтательно улыбнулась.
Ощущение от купания в теплой воде в одежде было непривычным и манящим.
– Еще раз, – сказал Корд. Его голос был глубоким и хриплым от близости Рейн.
Он надавил на бутылку с шампунем, ароматная струя попала на ее темные мокрые волосы. Его руки с удовольствием взбили переливающуюся всеми цветами радуги пену.
Рейн счастливо улыбнулась.
Он очень осторожно промыл ей волосы, а потом привлек к себе и принялся медленно укачивать.
Довольно долго до них доносились лишь звуки льющейся воды из шланга, который Корд пропустил между коленями и скамейкой. Наконец он снова нехотя взялся за шланг.
– Погоди. – Рейн, словно в беспамятстве, обвила руками его бедра. – Мне так хорошо сейчас, так спокойно.
Корд благоговейно прошептал ее имя, и его захлестнула щемящая нежность. Она сейчас такая уязвимая! Даже слишком уязвимая. Он знал, какими могут быть последствия травмы для организма человека. И прекрасно понимал: сейчас в Рейн говорят инстинкты.
В борьбе жизни со смертью обостряется основной инстинкт: размножение.
Он не раз видел это на своем веку и ни за что не воспользуется сейчас ее доступностью, желая уберечь от роковой ошибки.
Она прижалась к нему еще теснее, наслаждаясь исходящим от него теплом.
– Ты весь промок.
Он засмеялся, спрашивая себя, не читает ли она его мыслей, и обнял ее за плечи. Розовая блузка потемнела от воды и стала почти вишневого цвета. Хлопья пены остались между грудями. Корд смотрел, запоминая и вспоминая одновременно. Какая она сладкая на вкус! Ее гортанные стоны в бессонные ночи.
Тихо выругавшись. Корд нагнулся и взял шланг. Он тщательно ополоснул волосы Рейн, не обращая внимания на ее беззвучный призыв. Теплая вода стекала по ней, соединяя их, сближая и тем самым лишая его самообладания.
Ему надо немедленно остановиться.
Корд быстро выключил краны. Затем отжал волосы Рейн. И осторожно убрал ее руки со своих бедер.
– Вот и все, – сказал он и быстро отвернулся, прежде чем она успела открыть глаза. Восставшее доказательство его желания отчетливо виднелось под влажными джинсами, облепившими его.
Рейн медленно открыла глаза.
– Я подожду за дверью, пока ты примешь душ, – сказал Корд. – Крикни, если что-нибудь понадобится.
Когда дверь за ним закрылась, она поморгала и потерла глаза, словно пробуждаясь от глубокого сна. Рейн знала, что Корду нравится прикасаться к ней и обнимать ее, так же как и ей. Он не меньше ее наслаждается их близостью. Но почему же он остановился?
– Корд?
Дверь душа немедленно открылась. С бесстрастного лица на нее смотрели глаза, затуманенные страстью.
– У меня кружится голова, – прошептала девушка.
Рейн не лгала. Когда он смотрел на нее вот так, как сейчас, она чувствовала слабость и головокружение, ее бросало то в жар, то в холод, она сгорала от желания отдаться во власть его ласк.
Корд быстро поднял ее со скамьи.
– Я напрасно разрешил тебе встать с кровати.
Засмеявшись, она согласно кивнула и задышала ему в ухо, обвив рукой за шею. Он постоял с минуту, борясь с собой, а затем осторожно поставил ее на ноги и приподнял ей подбородок так, чтобы их глаза встретились.
– Перед смертью у человека возникает чувство сладострастия, – обронил он словно между прочим. – Утро вечера мудренее.
Рейн показалось, что на нее вылили ушат холодной воды. То краснея, то бледнея, она отдернула от него руки.
Но не смогла отойти от него, обнаружив, что он держит ее в объятиях.
– Не надо меня обнимать, – безжизненным голосом сказала Рейн, отводя от него глаза. – У меня больше не кружится голова.
– Рейн…
Она упорно избегала его взгляда.
Корд повернул ее к себе, и ей пришлось взглянуть ему в глаза. Все разумные слова, которые собирался высказать Корд, застряли в горле. Он не хотел ее обидеть.
– Отпусти меня, – сказала она спокойно, собрав свою волю в кулак. Ведь благодаря такой выдержке она стала наездником мирового класса. – На сегодня с меня довольно, ты не находишь?
Он теснее привлек ее к своему изголодавшемуся телу.
Его больше не беспокоило то, что она узнает, насколько сильно он возбужден.
– Если бы я оказался в душе вместе с тобой в другое время, – прохрипел он, – я бы сорвал с тебя одежду и облизал тебя с головы до ног. Позови меня завтра – и увидишь, на что я способен.
Он разжал объятия.
Рейн закрыла глаза, недоумевая, почему она все так не правильно понимала.
– Не обещаю, – сухо сказала она. – Предстартовое безумие непредсказуемо. Кроме того, завтра может никогда не наступить.
– Я знаю.
– Да, конечно. И ты заставил меня это понять.
– Но я больше не верю в это. Для нас наступит завтра. И пусть в тот миг все будет правильно. Я хочу быть уверен, что не вывел тебя из равновесия, не сбил с ног. Да, я часто так поступаю с людьми, у меня такая работа. – Немного помолчав, он добавил:
– Я хочу тебя, как никого и никогда. Один день ничего не значит.
Я ждал целую жизнь.
Рейн отвела глаза. Возможно, Корд прав и сейчас она не должна идти на поводу у собственных инстинктов.
Возможно, она не должна доверять себе, когда он рядом с ней.
– Я приготовлю омлет, – сказал он и вышел, закрыв за собой дверь.
После молчаливого обеда Корд повел Рейн в радиорубку. Увидев, как она с любопытством оглядывается по сторонам, он понял, что разум ее снова в полном порядке.
– Это галлюцинация, – сказал он.
– Что?
– Ни этой комнаты, ни этого оборудования не существует. Весь «дом на колесах» – мираж. Значит, и все, кто здесь находится, тоже.
– Понятно.
– Конечно, ты ведь дочь Блю.
– Ты действительно знаешь моего отца?
– Он не знает моего имени. Ложись в кровать. Если хочешь почитать, имей в виду, Торн принес все книги из твоей комнаты в мотеле. Они на прикроватном столике.
Она легла на постель, радуясь, что можно наконец-то вытянуться во весь рост. Аккуратная стопка приключенческих книг манила к себе. Она купила их в аэропорту Далласа, перед вылетом в Калифорнию. Рейн взяла верхнюю книгу и открыла.
Прочитав шестьдесят две страницы, она закрыла ее и взяла вторую, надеясь, что она захватит ее и отвлечет от разных мыслей. Осилив пять глав, она отбросила ее и достала третью.
Поблизости от нее спокойно работал Корд. Клавиатура компьютера тихо щелкала под сильными пальцами. Сканер выплевывал обрывки фраз в комнату. Иногда резкие, иногда громкие, но чаще всего скучные голоса нарушали тишину, привлекая внимание Рейн.
– Дельта/Синий свет. Ты пишешь?
Краем глаза она увидела, как он тотчас же потянулся к сканеру и нажал кнопку. Каждый раз, когда раздавались эти слова, Корд реагировал одинаково, и; , Она пробовала догадаться о смысле, ;но не могла. И мужчины, и женщины говорили коротким стаккато, что вполне могло быть другим языком.
Рейн умирала от любопытства. Ее предположение, что Корд – прославленный телохранитель отца, лопнуло при виде высокой технической оснащенности «дома на колесах». Судя по всему. Корд занимался чем-то большим, чем простая охрана особо важных персон;
Рейн безуспешно пыталась вникнуть в сюжет книги – занятие Корда не давало ей покоя. Когда слова «Дельта/Синий свет» прозвучали еще раз и Корд оторвался от сканера, она нетерпеливым жестом отложила книгу. Как только сеанс закончился, она впервые после душа взглянула прямо на него.
– Что такое «Дельта/Синий свет»?
Он повернулся На стуле и молча уставился на нее.
– Если комнаты и оборудования не существует, то и меня тоже нет, – рассудительно сказала она. – А потому ты можешь с чистой совестью ответить на мой вопрос.
На его губах мелькнула улыбка.
– В тебе умер адвокат. – С секунду он колебался, потом пожал плечами. – «Дельта/Синий свет» – государственная тайна. Газеты намекали на это в течение полутора лет.
Она ждала, зная, что он сообщит ей только то, что может. Она знала и другое: это еще один способ защитить ее, как отец защищал мать. Но сейчас Рейн испытывала невероятно сильное раздражение.
Она хотела знать, кто такой Корд Эллиот на самом деле. Но его жизнь надежно укрыта от посторонних глаз.
Но я должна знать. Я буду спрашивать, пока не узнаю то, что хочу, черт побери! И пусть это неприлично, но я не отступлюсь.
– Пентагон, – продолжал Корд, наблюдая за Рейн, – выделил пятьдесят миллионов долларов на случай нападения террористов, как в Мюнхене. Нас интересует «Дельта/Синий свет», группа боевиков, подтянувшихся к Лас-Вегасу, штат Невада. Они могут свалиться на Лос-Анджелес как снег на голову, используя всевозможные уловки. Об этом мы узнали от самых отпетых террористов.
Рейн почувствовала всем своим существом, что Корд не телохранитель, не простой солдат; он не похож ни на кого из мужчин, которых она встречала раньше. Он не похож даже на ее отца.
– Кто ты? – прошептала она.
При этих словах Корд вдруг вскинул голову, ожидая сигнал, который он мог узнать. От ощущения опасности по ее телу побежали мурашки. , Он смотрел на нее так, как будто видел впервые. Казалось, его пристальный взгляд проникает в самые сокровенные уголки ее души.
И если ему не понравится то, что он увидел…
Глава 13
– Я – Корд Эллиот, теперь вспомнила? – недобро улыбнулся он.
– Я имела в виду другое, – быстро сказала Рейн. – Ты из полиции или откуда-то еще?
Он на секунду закрыл глаза.
– Я на твоей стороне, Рейн. Разве этого мало?
Он повел плечами, ясно давая понять: разговор окончен. Дрожащими руками она взяла книгу и в пятый раз нашла вторую главу.
На сей раз она перелистывала страницы до глубокой ночи. Правда, смысла слов Рейн совершенно не понимала; тишина и писк сканера действовали на нее успокаивающе Корд прав. Ни оборудования, ни этой комнаты, ни ее самой не существовало. Ничего, кроме темноты, призрачных голосов и мужчины с прозрачными глазами, занятого таинственной и важной работой.
– Онтарио. Два одиннадцать… Все автомобили поблизости имеют код три. Повторяю. Два одиннадцать.., к тупику…
Молчание и тишина, потом щелчок клавиши компьютера. Рейн неосознанно затаила дыхание, когда сканер принялся искать неизвестные частоты.
– Объект поворачивает прямо на Сансет. Джейк, не можешь ли ты…
Тишина и щелчок, поиск сканера.
– Они снова там, Мартинес. В прошлый раз я вклинился в ее разговор с сутенером, которого она, черт побери, почти отключила…
Т И снова тишина, слабое шипение голосов на разных частотах, смешанных, как карты на столе в ожидании того, кто разберет их по масти.
– ..повторяю. Кто-нибудь на этой частоте говорит по-китайски? По крайней мере я думаю, что это китайский… Девочке лет шесть и испугана до смерти.
Это – Кейт на Девятой. Прием.
Корд ждал, но никто не ответил. Тогда он поднял приемник, настроился на нужную частоту и заговорил.
– Кейт на Девятой, – сказал он, не называя себя. – Действительно ли девочка может меня услышать? Прием.
– Да. Прием.
Корд заговорил на непонятном, красивом языке, напоминающем пение. Закончив, он спросил по-английски:
– Она понимает?
– Слава Богу. Да, она понимает вас. Прием.
Вздох облегчения, вырвавшийся у женщины, был слышен даже через помехи.
Корд произнес длинную фразу. Несмотря на непривычные минорные интонации незнакомого языка, его голос звучал успокаивающе. Голос девочки был высокий и тоненький. Они разговаривали несколько минут, а потом Корд вызвал Кейт.
– Девочку зовут Мей. Она вьетнамка, ей десять лет, и она здесь всего несколько недель. Вы около, стадиона Анахайм?
– Севернее на несколько блоков.
– Вызовите службу безопасности стадиона. Она была на Играх в Анджелесе и потерялась в чехарде закрытия.
Она испугана и в панике. Прием.
Т – Мне позвонить в полицию?
– Только в крайнем случае. При виде униформы Мей может запаниковать. В ее стране униформа ассоциируется с врагами.
– Хорошо. Спасибо. Как вас зовут и ваш номер вызова? Прием.
– Я побуду на этой волне некоторое время. Если я вам понадоблюсь, попросите друга Мей. Конец связи.
Он отодвинул приемник, настроил сканер и принялся снова просеивать электронные сообщения.
Рейн довольно долго лежала, уставившись в книгу, спрашивая себя о человеке по имени Корд Эллиот. Этот мужчина не переставал удивлять ее. Только что он смотрел на нее так, словно желал заглянуть в самую душу, а в следующий миг нежно говорил с потерявшимся ребенком на непонятном языке за тысячи миль от места Летних игр Прошло много времени, и роман выскользнул у нее из рук. Рейн заснула, потом проснулась, вникая в обрывки фраз, пойманные сканером. Она вслушивалась в голоса пьяных водителей и вооруженных грабителей, потерявшихся детей, ругань пострадавших в автокатастрофах, крики пойманных наркоманов и участников разборок, бесстрастные сводки об убийствах и насилии, и холод сковывал ее сердце.
Все это было сдобрено изрядной порцией черного юмора людей, тративших свою жизнь на патрулирование длинных ночей цивилизации. Эти люди охраняли тепло семейных очагов на улице, за стенами накрепко запертых домов И пребывающая между забытьем и действительностью, Рейн заволновалась, не в силах найти покой. Голоса лезли в уши, врывались из мира за высокими стенами ее замка, где кипела жизнь, в которой столько насилия и горя, столько одиноких людей и несчастных детей.
И один человек, позвавший Рейн, просит у нее пристанища, чтобы открыть новый мир, в котором огонь изгнал бы холод…
Вслушиваясь в его голос, Рейн медленно погрузилась в сон.
СИНЯЯ ЛУНА ВЫЗЫВАЕТ СИНЮЮ СЕЛЕДКУ.
Через несколько минут зазвонил специальный радиотелефон. Корд спокойно сказал в микрофон:
– Синяя Луна.
– Синяя Селедка, приятель, – мягко прозвучало в комнате. – Ты долго не выходил на связь. Запарка?
Корд с ухмылкой подумал о дочери Чандлер-Смита, спящей на его кровати на расстоянии вытянутой руки.
– И не говори. Какие новости компадре?
Рейн проснулась и замерла, пыталась сориентироваться На нее нахлынули воспоминания – падение, «дом на колесах», душ, кровать. Кровать Корда.
– Все как обычно, – сказал Боннер. – Блю беспокоится о Малышке.
– Сообщи Блю, что Малышка под моей опекой, когда ее гнедой сторож отдыхает, – сказал Корд.
– Ее.., кто?
Корд тихо засмеялся.
– Передай слово в слово. Он поймет.
– – Блю волнуется насчет того, будет ли она сотрудничать с тобой. Она такая же упрямая, как и он сам.
– – Она действительно такая, – обронил Корд, – но она будет сотрудничать так или иначе.
– Хорошо, по крайней мере тебе не придется гоняться за ней по спальням. В ее досье написано, что ей гораздо приятнее общество лошадей, чем мужчин.
Рейн охватил гнев. Она знала, кто такой Блю, а стало быть. Малышка, о которой идет речь, – это она.
– Ее можно понять, – сказал Корд.
– Циник.
– Реалист. Твой источник говорил что-нибудь еще о Барракуде и его приятелях?
– Нет. Он не мог сказать ничего определенного даже насчет фотографии, которую Митчелл сделал в лос-анджелесском аэропорту.
– Не пудрит ли он нам мозги? – поинтересовался Корд.
– Вряд ли. Он хочет выжить. Его бывшие дружки напрочь лишены чувства юмора. Барракуда собственноручно расправился с последними тремя, которые попробовали отвалить без разрешения.
По телу Рейн поползли мурашки. Как хорошо, что Корд сидит к ней спиной! Она не хотела сейчас видеть выражение его глаз.
– Иногда они убивают их для острастки, – заметил Корд.
– Да, но на сей раз они перестарались. Барракуда задушил его подругу, которая была на пятом месяце беременности.
Услышав прерывистое дыхание Рейн, Корд быстро обернулся и посмотрел на нее, но ничего не сказал.
– Поверь мне, ему от нас не уйти. Он одержим жаждой мести, – Что-нибудь еще? – спросил Корд.
– Ничего нового, кроме… – Помехи мешали разговору.
– Что такое?
– Дурные предчувствия. Будь моя воля, я спрятал бы Блю и Малышку за семью замками. Переместить цели – одно дело. Подсадная утка – совсем другое. Береги себя, хорошо? Ты – единственный, кого я могу обыграть в шахматы.
– Я не играю в шахматы.
– Не шути.
– И ты тоже, – добавил Корд, заканчивая разговор.
– Это – государственная тайна. Пока, приятель, – попрощался собеседник Корда по-испански.
– Прощай, компадре, – в тон ответил Корд.
Прикусив губу, Рейн наблюдала за Кордом. Как бы ей хотелось поверить, что не ее называли Малышкой в этом разговоре. Она не хотела быть еще одной целью, еще одним заложником, как та бедная женщина на пятом месяце беременности, которую убили за то, что ее муж и наставник согласился поспособствовать поимке террориста.
И есть Корд, который снова носит оружие… Корд, на переднем крае борьбы с насилием.
Но с другой стороны, Рейн не могла вести такую жизнь, как он. Корд – зимняя ночь, а она – огонь. И тем не менее они очень нужны друг другу.
Корд медленно поднялся, осторожно снял кобуру с пояса и положил оружие, патроны и пейджер на кресло, на котором только что сидел. Она закрыла глаза, не в силах дольше выносить напряженный взгляд.
Внезапно ее лицо обхватили сильные руки. Рейн открыла глаза. И Корд тотчас повернул ее лицо к лампе возле кровати.
– Что ты делаешь? – требовательно спросила она.
– Я смотрю в твои глаза, – ответил он с улыбкой.
Проверяю, как твои зрачки реагируют на свет.
– Понятно.
Она зажмурилась от нахлынувшей на нее волны удовольствия. Он был Так красив, что у нее захолонуло сердце.
– События развиваются, – сказала она. – Не так ли?
– Ты знаешь, который час?
Рейн молча покачала головой, снова сбитая с толку неожиданным вопросом, и припала к Корду так быстро, что даже не почувствовала, как его зубы впились в ее нижнюю губу.
– Вот и наступило завтра, – обронил он.
Затем склонился над ней и завладел ее губами в нежном поцелуе. Рейн охватила дрожь.
Она боялась его мира, в котором правят смерть и насилие. Она не могла стать частью такого мира.
– Корд, – прошептала она задыхаясь, – ничего не получится. Мы слишком разные…
Его язык скользил между губами Рейн, не позволяя ей говорить.
В этом поцелуе слились вся его нежность и вся сила.
– Дай мне шанс, – попросил он. – Я без тебя замерзаю, Рейн.
Его честность сломила ее оборону, лишила сил противостоять. Девушку охватила смертельная тоска.
Она не могла жить в мире Корда.
И больше не могла скрываться от него за неприступными стенами своего мира.
Но это не важно. Пройдет всего лишь какая-то неделя, пока не закончатся Летние игры, после чего все вернется на круги своя. А на это время они смогут без оглядки принадлежать друг другу.
Рейн попыталась произнести его имя, но из горла вырвался ликующий крик, в котором слились и торжество победителя, и горечь побежденного, и безмерное удивление. Она запустила руки ему в волосы, потом обхватила его за плечи.
Он прошептал ее имя и вновь жадно припал к ее губам.
На сей раз поцелуй был совсем другим. Корд словно подготавливал Рейн к своему вторжению, дразня, искушая, возбуждая, неутомимо исследуя языком ее сладкие глубины.
Рейн задрожала. Ее пожирал внутренний огонь. И, не будучи в силах противостоять этому бушующему пламени, она отдалась ему во власть;
– Я имела в виду другое, – быстро сказала Рейн. – Ты из полиции или откуда-то еще?
Он на секунду закрыл глаза.
– Я на твоей стороне, Рейн. Разве этого мало?
Он повел плечами, ясно давая понять: разговор окончен. Дрожащими руками она взяла книгу и в пятый раз нашла вторую главу.
На сей раз она перелистывала страницы до глубокой ночи. Правда, смысла слов Рейн совершенно не понимала; тишина и писк сканера действовали на нее успокаивающе Корд прав. Ни оборудования, ни этой комнаты, ни ее самой не существовало. Ничего, кроме темноты, призрачных голосов и мужчины с прозрачными глазами, занятого таинственной и важной работой.
– Онтарио. Два одиннадцать… Все автомобили поблизости имеют код три. Повторяю. Два одиннадцать.., к тупику…
Молчание и тишина, потом щелчок клавиши компьютера. Рейн неосознанно затаила дыхание, когда сканер принялся искать неизвестные частоты.
– Объект поворачивает прямо на Сансет. Джейк, не можешь ли ты…
Тишина и щелчок, поиск сканера.
– Они снова там, Мартинес. В прошлый раз я вклинился в ее разговор с сутенером, которого она, черт побери, почти отключила…
Т И снова тишина, слабое шипение голосов на разных частотах, смешанных, как карты на столе в ожидании того, кто разберет их по масти.
– ..повторяю. Кто-нибудь на этой частоте говорит по-китайски? По крайней мере я думаю, что это китайский… Девочке лет шесть и испугана до смерти.
Это – Кейт на Девятой. Прием.
Корд ждал, но никто не ответил. Тогда он поднял приемник, настроился на нужную частоту и заговорил.
– Кейт на Девятой, – сказал он, не называя себя. – Действительно ли девочка может меня услышать? Прием.
– Да. Прием.
Корд заговорил на непонятном, красивом языке, напоминающем пение. Закончив, он спросил по-английски:
– Она понимает?
– Слава Богу. Да, она понимает вас. Прием.
Вздох облегчения, вырвавшийся у женщины, был слышен даже через помехи.
Корд произнес длинную фразу. Несмотря на непривычные минорные интонации незнакомого языка, его голос звучал успокаивающе. Голос девочки был высокий и тоненький. Они разговаривали несколько минут, а потом Корд вызвал Кейт.
– Девочку зовут Мей. Она вьетнамка, ей десять лет, и она здесь всего несколько недель. Вы около, стадиона Анахайм?
– Севернее на несколько блоков.
– Вызовите службу безопасности стадиона. Она была на Играх в Анджелесе и потерялась в чехарде закрытия.
Она испугана и в панике. Прием.
Т – Мне позвонить в полицию?
– Только в крайнем случае. При виде униформы Мей может запаниковать. В ее стране униформа ассоциируется с врагами.
– Хорошо. Спасибо. Как вас зовут и ваш номер вызова? Прием.
– Я побуду на этой волне некоторое время. Если я вам понадоблюсь, попросите друга Мей. Конец связи.
Он отодвинул приемник, настроил сканер и принялся снова просеивать электронные сообщения.
Рейн довольно долго лежала, уставившись в книгу, спрашивая себя о человеке по имени Корд Эллиот. Этот мужчина не переставал удивлять ее. Только что он смотрел на нее так, словно желал заглянуть в самую душу, а в следующий миг нежно говорил с потерявшимся ребенком на непонятном языке за тысячи миль от места Летних игр Прошло много времени, и роман выскользнул у нее из рук. Рейн заснула, потом проснулась, вникая в обрывки фраз, пойманные сканером. Она вслушивалась в голоса пьяных водителей и вооруженных грабителей, потерявшихся детей, ругань пострадавших в автокатастрофах, крики пойманных наркоманов и участников разборок, бесстрастные сводки об убийствах и насилии, и холод сковывал ее сердце.
Все это было сдобрено изрядной порцией черного юмора людей, тративших свою жизнь на патрулирование длинных ночей цивилизации. Эти люди охраняли тепло семейных очагов на улице, за стенами накрепко запертых домов И пребывающая между забытьем и действительностью, Рейн заволновалась, не в силах найти покой. Голоса лезли в уши, врывались из мира за высокими стенами ее замка, где кипела жизнь, в которой столько насилия и горя, столько одиноких людей и несчастных детей.
И один человек, позвавший Рейн, просит у нее пристанища, чтобы открыть новый мир, в котором огонь изгнал бы холод…
Вслушиваясь в его голос, Рейн медленно погрузилась в сон.
* * *
Краешком глаза Корд видел, как Рейн беспокойно ворочалась в постели, листала книгу, а потом уставилась на строчки невидящим взглядом. Когда книга наконец выскользнула у нее из рук и дыхание стало равномерным, Ой набрал код на компьютере.СИНЯЯ ЛУНА ВЫЗЫВАЕТ СИНЮЮ СЕЛЕДКУ.
Через несколько минут зазвонил специальный радиотелефон. Корд спокойно сказал в микрофон:
– Синяя Луна.
– Синяя Селедка, приятель, – мягко прозвучало в комнате. – Ты долго не выходил на связь. Запарка?
Корд с ухмылкой подумал о дочери Чандлер-Смита, спящей на его кровати на расстоянии вытянутой руки.
– И не говори. Какие новости компадре?
Рейн проснулась и замерла, пыталась сориентироваться На нее нахлынули воспоминания – падение, «дом на колесах», душ, кровать. Кровать Корда.
– Все как обычно, – сказал Боннер. – Блю беспокоится о Малышке.
– Сообщи Блю, что Малышка под моей опекой, когда ее гнедой сторож отдыхает, – сказал Корд.
– Ее.., кто?
Корд тихо засмеялся.
– Передай слово в слово. Он поймет.
– – Блю волнуется насчет того, будет ли она сотрудничать с тобой. Она такая же упрямая, как и он сам.
– – Она действительно такая, – обронил Корд, – но она будет сотрудничать так или иначе.
– Хорошо, по крайней мере тебе не придется гоняться за ней по спальням. В ее досье написано, что ей гораздо приятнее общество лошадей, чем мужчин.
Рейн охватил гнев. Она знала, кто такой Блю, а стало быть. Малышка, о которой идет речь, – это она.
– Ее можно понять, – сказал Корд.
– Циник.
– Реалист. Твой источник говорил что-нибудь еще о Барракуде и его приятелях?
– Нет. Он не мог сказать ничего определенного даже насчет фотографии, которую Митчелл сделал в лос-анджелесском аэропорту.
– Не пудрит ли он нам мозги? – поинтересовался Корд.
– Вряд ли. Он хочет выжить. Его бывшие дружки напрочь лишены чувства юмора. Барракуда собственноручно расправился с последними тремя, которые попробовали отвалить без разрешения.
По телу Рейн поползли мурашки. Как хорошо, что Корд сидит к ней спиной! Она не хотела сейчас видеть выражение его глаз.
– Иногда они убивают их для острастки, – заметил Корд.
– Да, но на сей раз они перестарались. Барракуда задушил его подругу, которая была на пятом месяце беременности.
Услышав прерывистое дыхание Рейн, Корд быстро обернулся и посмотрел на нее, но ничего не сказал.
– Поверь мне, ему от нас не уйти. Он одержим жаждой мести, – Что-нибудь еще? – спросил Корд.
– Ничего нового, кроме… – Помехи мешали разговору.
– Что такое?
– Дурные предчувствия. Будь моя воля, я спрятал бы Блю и Малышку за семью замками. Переместить цели – одно дело. Подсадная утка – совсем другое. Береги себя, хорошо? Ты – единственный, кого я могу обыграть в шахматы.
– Я не играю в шахматы.
– Не шути.
– И ты тоже, – добавил Корд, заканчивая разговор.
– Это – государственная тайна. Пока, приятель, – попрощался собеседник Корда по-испански.
– Прощай, компадре, – в тон ответил Корд.
Прикусив губу, Рейн наблюдала за Кордом. Как бы ей хотелось поверить, что не ее называли Малышкой в этом разговоре. Она не хотела быть еще одной целью, еще одним заложником, как та бедная женщина на пятом месяце беременности, которую убили за то, что ее муж и наставник согласился поспособствовать поимке террориста.
И есть Корд, который снова носит оружие… Корд, на переднем крае борьбы с насилием.
Но с другой стороны, Рейн не могла вести такую жизнь, как он. Корд – зимняя ночь, а она – огонь. И тем не менее они очень нужны друг другу.
Корд медленно поднялся, осторожно снял кобуру с пояса и положил оружие, патроны и пейджер на кресло, на котором только что сидел. Она закрыла глаза, не в силах дольше выносить напряженный взгляд.
Внезапно ее лицо обхватили сильные руки. Рейн открыла глаза. И Корд тотчас повернул ее лицо к лампе возле кровати.
– Что ты делаешь? – требовательно спросила она.
– Я смотрю в твои глаза, – ответил он с улыбкой.
Проверяю, как твои зрачки реагируют на свет.
– Понятно.
Она зажмурилась от нахлынувшей на нее волны удовольствия. Он был Так красив, что у нее захолонуло сердце.
– События развиваются, – сказала она. – Не так ли?
– Ты знаешь, который час?
Рейн молча покачала головой, снова сбитая с толку неожиданным вопросом, и припала к Корду так быстро, что даже не почувствовала, как его зубы впились в ее нижнюю губу.
– Вот и наступило завтра, – обронил он.
Затем склонился над ней и завладел ее губами в нежном поцелуе. Рейн охватила дрожь.
Она боялась его мира, в котором правят смерть и насилие. Она не могла стать частью такого мира.
– Корд, – прошептала она задыхаясь, – ничего не получится. Мы слишком разные…
Его язык скользил между губами Рейн, не позволяя ей говорить.
В этом поцелуе слились вся его нежность и вся сила.
– Дай мне шанс, – попросил он. – Я без тебя замерзаю, Рейн.
Его честность сломила ее оборону, лишила сил противостоять. Девушку охватила смертельная тоска.
Она не могла жить в мире Корда.
И больше не могла скрываться от него за неприступными стенами своего мира.
Но это не важно. Пройдет всего лишь какая-то неделя, пока не закончатся Летние игры, после чего все вернется на круги своя. А на это время они смогут без оглядки принадлежать друг другу.
Рейн попыталась произнести его имя, но из горла вырвался ликующий крик, в котором слились и торжество победителя, и горечь побежденного, и безмерное удивление. Она запустила руки ему в волосы, потом обхватила его за плечи.
Он прошептал ее имя и вновь жадно припал к ее губам.
На сей раз поцелуй был совсем другим. Корд словно подготавливал Рейн к своему вторжению, дразня, искушая, возбуждая, неутомимо исследуя языком ее сладкие глубины.
Рейн задрожала. Ее пожирал внутренний огонь. И, не будучи в силах противостоять этому бушующему пламени, она отдалась ему во власть;