Лоуренс Стефани. Единственная

   Через полчаса Пенни вышла из жилища матушки Гиббс, став ненамного мудрее, но, похоже, на шаг приблизившись к правде. Дверь с мягким стуком захлопнулась за ее спиной. Она быстро прошла по круто спускавшемуся вниз переулку. Нужно спешить, чтобы успеть в гостиницу «Пеликан», на Хай-стрит, в более приличной части города.
   Дойдя до конца переулка, она свернула за угол. И наткнулась на стену из мышц и костей.
   Он поймал ее за руку, удержал от падения. Не захватил в плен, и все же… она не могла пошевелиться.
   Не могла даже моргнуть, глядя в его глаза всего в паре дюймов от ее глаз. При дневном свете они были насыщенного темно-синего оттенка, но, зная, какой острый ум кроется за этим взглядом, она понимала: пощады не будет.
   От растерянности она даже затаила дыхание. Легкие явно отказывались работать. Его близость лишала разума.
   Видел ли он? А если да, то что?
   Словно разгадав ее мысли, он кивнул:
   – Видел. Видел, из какого дома ты вышла. И знаю, кто там живет. Мало того, помню, что там происходит.
   Его взгляд казался таким острым, что Пенни еще удивлялась, почему не истекает кровью.
   – Может, объяснишь, что делала в самом известном рыбацком борделе Фауи?
   Черт!
   Она вдруг осознала, что ее руки бессильно лежат на его груди, и тут же с прерывистым вздохом отпрянула. Он не попытался ее удержать.
   Какое счастье, что их разделяет хотя бы воздух. Теперь она может дышать, да и голова прояснилась.
   Снова подхватив шлейф, она протиснулась мимо Чарлза.
   – Нет.
   Он досадливо процедил воздух сквозь зубы, и снова клещами стиснул ее запястье.
   – Пенни!
   Она приостановилась и подчеркнуто уставилась на длинные загорелые пальцы, обхватившие ее тонкие косточки.
   – Не стоит.
   Он снова вздохнул и отпустил ее. Вспомнив о дамах Эссингтон, она зашагала быстрее. Он легко догнал ее.
   – Но что тебе было нужно от матушки Гиббс?
   – Сведения, – коротко бросила она. Хороший ответ. Может, им он и удовлетворится. Он удовлетворился. На целых шесть шагов.
   – И что ты узнала?
   – Пока ничего.
   Еще несколько шагов.
   – Но каким образом, черт возьми, ты, леди Пенелопа Селборн из Уоллингем-Холла, могла познакомиться с матушкой Гиббс?!
   Ее так и подмывало осведомиться, откуда он, граф Лостуител, знает матушку Гиббс, но почему-то не очень хотелось услышать ответ.
   – Через Гренвилла.
   Он застыл на месте.
   – Что?!
   – Нет, я не хочу сказать, что он меня ей представил. Она успела уйти вперед; он двумя шагами настиг ее.
   – Я искренне надеюсь, что Гренвилл не был настолько безмозглым, чтобы посещать ее заведение?
   Безмозглым? Вероятно, Чарлз не слишком хорошо знаком с матушкой Гиббс!
   – Не совсем.
   Молчание продолжалось следующие три шага.
   – Может, просветишь меня каким образом можно «не совсем» посещать бордель?
   – Он ни разу туда не вошел, – терпеливо пояснила она. – Просто влюбился в одну из девушек и страдал по ней на расстоянии. Повсюду ходил за ней, покупал безделушки и все такое. Ну, а когда стал часами подпирать стену в переулке, торчал там с утра до вечера и только что серенады не пел, матушка Гиббс сказала, что с нее довольно. Вот и сообщила мне обо всем через наших рабочих и слуг. Мы встретились в поле, и она объяснила, что поведение Гренвилла очень дурно влияет на ее бизнес. Местные рыбаки стесняются идти в бордель под взглядами графского сынка, который якобы за ними следит.
   Чарлз пробормотал себе под нос нечто уничтожающее, но вслух заметил:
   – Мне понятны ее претензии. И что ты сделала?
   – Поговорила с Гренвиллом, разумеется. Чарлз насмешливо поднял брови.
   – И он тебя послушал?
   – Несмотря на множество недостатков, глуп он не был.
   – То есть прекрасно понял, что случится, если ты расскажешь матери о его странных привычках?
   Глядя перед собой, она сухо улыбнулась.
   – Как я уже сказала, глупым его не назовешь. Он быстро сообразил, чем это грозит.
   – Так, значит, матушка Гиббс у тебя в долгу, а ты не задумалась разжиться у нее информацией.
   Похоже, он вполне верно угадал цель ее визита.
   – Но отныне ты никогда, повторяю, никогда, не вернешься сюда одна.
   Его голос изменился. Она хорошо знала этот тон. И даже не потрудилась возразить.
   Но он слишком хорошо знал ее, чтобы вообразить, будто она согласилась.
   Он что-то раздраженно прошипел, но не стал настаивать, отчего ее подозрения только усилились. Что он задумал?
   Тем временем они добрались до Хай-стрит. Но Чарлз по-прежнему не отставал. Еще два шага – и они столкнулись лицом к лицу с Николасом, виконтом Арбри.
   Пенни остановилась, Чарлз последовал ее примеру. Он успел заметить промелькнувшую на ее лице мгновенную нерешительность: очевидно, она спешно пыталась решить, что делать.
   Виконт тоже застыл на месте. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы определить: это джентльмен одного с ними круга. Он не проявил никаких эмоций, но Чарлз почему-то понял, что встреча с Пенни не была запланирована и, будь у него выбор, он предпочел бы вообще ее не видеть.
   – Доброе утро, кузен, – холодновато кивнула Пенни и тут же учтиво добавила: – Вряд ли вы встречались. Позвольте представить: это Николас Селборн, виконт Арбри. Чарлз Сент-Остелл, граф Лостуител.
   Арбри поклонился. Чарлз кивнул и протянул руку.
   – Николас наш дальний родственник, – пояснила Пенни. – Его отец – маркиз Эмберли, унаследовавший папин титул и поместья.
   Что же, это объясняло ее сдержанность, но отнюдь не колебания Арбри. Интересно, в каком родстве они находятся? Более дальнем, чем пресловутое седьмое колено? Между ними явно что-то есть. Только вот что?
   – Лостуител? – повторил Арбри, изучая его. – Значит, вы вернулись в… Эбби, не так ли? Полагаю, ненадолго.
   Чарлз ухмыльнулся, надевая привычную маску добродушного весельчака-гуляки.
   – Рестормел-Эбби, совершенно верно, но насчет краткости моего визита… полагаю, это еще не решено.
   – Вот как? Дела?
   – Можно сказать и так. Но что привело вас сюда, сейчас, в самом начале сезона?
   Именно этот вопрос хотел задать ему Арбри. Чарлз перехватил инициативу, и с невинным видом терпел его пристальные взгляды.
   – Кстати, ваша жена с вами? – продолжал он.
   – Николас не женат, – вставила Пенни.
   Чарлз вопросительно уставился на Арбри. Наследник знатной семьи и титула, здоров на вид, крепок, почти ровесник Чарлза, и, если тому следовало сейчас быть в Лондоне и искать невесту, Арбри тоже не мешало бы об этом позаботиться.
   – Видите ли, – неохотно обронил Арбри, – я действую по поручению отца. Кое-какие дела поместья требуют моего внимания.
   – Ах, ну конечно, всегда найдутся какие-то упущения, – согласился Чарлз, украдкой глянув на Пенни. Она много лет управляла поместьем Уоллингем-Холл, и если что-то действительно требовало внимания, ей наверняка обо всем доложили. И все же она ничем не выказала, что знает, о чем идет речь.
   Арбри нахмурился.
   – Сейчас я смутно припоминаю… что встречал вашу матушку и сестер, когда в последний раз был здесь. Они дали понять, что вы скоро женитесь и что в этом сезоне обязательно сделаете предложение какой-нибудь леди.
   Чарлз еще шире растянул губы в улыбке.
   – Вполне возможно, но, к несчастью для всех заинтересованных в моей личной жизни, меня снова призывает долг.
   – Долг?
   Вопрос прозвучал чересчур резко. Арбри определенно хотел пронюхать, зачем он здесь. Чарлз снова глянул на Пенни, но она не сводила глаз с Арбри и ничем не хотела ему помочь. Защищает кого-то? Неужели именно Арбри?
   – Совершенно верно.
   Он встретился взглядом с Николасом и отбросил притворство.
   – Меня просили расследовать утечку дипломатических секретов через каналы контрабандистов, действовавшие в округе во время последних войн.
   Арбри глазом не моргнул. Бледное лицо оставалось бесстрастным.
   Что выдало его лучше всяких улик: только человек безмерного самообладания останется столь безразличным при подобном заявлении.
   – Я не знал, что правительство… может заинтересоваться прошлым.
   – О, можете быть уверены, интерес есть, и огромный.
   – И вас просили это расследовать? Мне казалось, что вы служили в гвардейском полку в чине майора.
   – Совершенно верно.
   Чарлз улыбнулся – подчеркнуто холодно, подчеркнуто безжалостно.
   – Но у меня имеются и другие занятия.
   Пенни огляделась, отчаянно желая прервать обмен любезностями. Николас, конечно, неплох, но Чарлз способен быть настоящим дьяволом. Она не хотела, чтобы он узнал, угадал или предположил правду. Еще слишком рано. Господь один знает, что ему придет в голову и как он отреагирует.
   И тут она заметила Милли и Джулию, с сияющими лицами спешивших поскорее присоединиться к ней и к обществу двух блестящих джентльменов, которых она каким-то образом умудрилась заполучить. Впервые в жизни она обрадовалась их откровенному любопытству.
   – Пенелопа! Мы как раз шли в «Пеликан», – объявила Джулия, приветливо улыбаясь. – Нас задержали в аптеке.
   Она устремила взгляд на джентльменов. Милли последовала ее примеру.
   – Виконт Арбри, не так ли?
   Николас, который был знаком с обеими, поклонился.
   – Миссис Эссингтон! Миссис Эссингтон.
   Чарлз повернулся к дамам. Он был значительно выше Николаса, и им пришлось запрокинуть головы, чтобы взглянуть ему в лицо. Обе кокетливо захлопали ресницами и восторженно заулыбались.
   – Чарлз! – почти взвизгнула Джулия. – Ты вернулся!
   – Восхитительно! – проворковала Милли. – А ведь твоя дорогая матушка утверждала, что ты решил остаться в Лондоне на сезон!
   Чарлз учтиво улыбнулся, поцеловал дамам руки и умело уклонился от расспросов. Пенни облегченно вздохнула. Ах, если бы только Николас воспользовался возможностью, чтобы улизнуть!
   Она уже собиралась незаметно подтолкнуть его в бок, когда Джулия весело предложила:
   – Вы просто должны пообедать с нами: уже начало второго! Если я хоть как-то разбираюсь в джентльменах, вы просто умираете от голода, а кухня в «Пеликане» – лучшая во всем Фауи!
   Чарлз перевел взгляд с Пенни на Николаса.
   – И действительно, почему бы нет?
   Пенни охнула про себя. Такой хищной ухмылки ей давно уже не доводилось видеть!
   – Что скажете, Арбри? Не вижу причин, почему бы нам не воспользоваться приглашением в столь приятное общество?
   Милли и Джулия, просияв, умоляюще посмотрели на Николаса.
   Сердце Пенни упало. Николасу ничего не остается делать, кроме как согласиться!
   Все пятеро под неумолчный щебет Милли и Джулии и смешки Чарлза скоро добрались до гостиницы. Пока хозяин, в восторге от почетных гостей, приглашал их в лучшую комнату, Пенни окончательно пала духом. Неужели Николас не понимает, что идет прямо в логово льва, у которого очень острые клыки, а ум еще острее?!
   К тому времени как обед кончился, у нее нестерпимо разболелась голова. Милли и Джулия, как и ожидалось, непрерывно тараторили, пересказывая все местные сплетни, очевидно, с намерением просветить Чарлза. Он молча кивал, предоставляя им вести беседу, что позволяло ему незаметно изучать Николаса. Правда, пока его усилия почти ничего не дали.
   Николас явно держался настороже и постоянно следил за Чарлзом. По отношению к остальным он был сдержан и довольно холоден. Пенни следовала его примеру. Остальные, очевидно, считали это вполне объяснимым: в конце концов она вовсе не обязана любить человека, к которому перешли отцовские поместья.
   Но откуда им знать?!
   После ужина они дружно поднялись, и Пенни вдруг пришло в голову, что теперь, когда Чарлз здесь и займет все ее время, Николас немного оттает, и станет менее осторожным. Она никогда не давала ему причин думать, что подозревает его в чем-то: он понятия не имел, что она знает о вопросах, заданных им конюхам и Садовникам Уоллингема, или о его визитах к местным контрабандистам. И уж конечно – о ее слежке.
   Пенни подняла голову к солнцу. Рядом появился Чарлз и помог спуститься с крыльца во двор. Конюх держал под уздцы ее кобылку. Она уже хотела знаком показать ему, чтобы подвел лошадь к колоде, но Чарлз коснулся ее плеча.
   – Я подсажу тебя в седло.
   Ей следовало бы оцепенеть, застыть, просто отказаться, но он шел на полшага позади: если она остановится, он просто врежется ей в спину.
   Они подошли к кобыле, и руки Чарлза уже легли на ее талию. Она резко повернулась и, задохнувшись, уставилась на него. Но Чарлз, даже не глядя на Пенни, не замечая ее постыдного смущения, без всяких усилий усадил ее в седло: он не сводил глаз с Николаса, помогавшего Милли и Джулии подняться в коляску.
   – Он давно здесь?
   Сунув ногу в подставленное Чарлзом стремя, она нашла в себе силы пробормотать:
   – Приехал вчера.
   Чарлз хотел спросить еще что-то, но тут конюх подвел к нему Домино, и он отвернулся.
   Николас тоже попросил привести коня – одну из полукровок Гренвилла – и вскочил в седло. Все пятеро, не сговариваясь, выехали со двора. Николас, как истинно воспитанный джентльмен, держался рядом с коляской, Пенни и Чарлз ехали сзади. Пенни наблюдала, как усердно старается Николас быть общительным. Милли и Джулия были в восторге. Ничего не скажешь, сегодня счастливый день! Подумать только, они обедали с самыми блестящими и самыми недоступными джентльменами в округе!
   – Он много времени проводит здесь? – тихо, небрежно осведомился Чарлз.
   Если она не скажет ему, он станет расспрашивать и все равно узнает.
   – Это его четвертый приезд с июля, когда они с отцом явились на похороны Гренвилла. Но остается он недолго. Самое большее – неделя в декабре. Потом пять дней в феврале, а сколько пробудет теперь, не знаю.
   Чарлз ничего больше не сказал, хоть и заметил, что она наблюдает за кузеном оценивающе-циничным взглядом. Он не удивился тому, что Николас не желает расставаться с ними и то и дело поглядывает на Пенни. Между ними определенно что-то есть!
   Они добрались до дороги на Эссингтон и распрощались с Милли и Джулией, после чего продолжали путь втроем, до самой тропы на Уоллингем, где Николас остановил гнедого. Пенни и Чарлз последовали его примеру. Николас перевел взгляд с Чарлза на Пенни.
   – Я… э…
   Его лицо словно отвердело.
   – Я думал… вернее, считал, что, по вашему мнению, графиня все еще пребывает в Эбби.
   У Пенни оставалась секунда, чтобы решить, куда метнуться. Чарлз уже предположил, что она уехала в Эбби из-за Николаса. Сам аристократ, хорошо знакомый с этикетом, да еще имеющий четырех сестер, две из которых замужем, Чарлз легко поймет: она ушла из дома вовсе не по соображениям приличия. Она перебралась в Эбби вовсе не для того, чтобы избежать возможного скандала. А вот Н и кол ас уверен, что так оно и есть: она сама дала ему это понять.
   И к чему это привело? Она в Эбби наедине с Чарлзом, который никоим образом не приходится ей родственником.
   Что же, у нее не один выход, а целых три! Первый: воспользоваться тем, что Николас неверно истолковал ситуацию, и поискать убежища в Эссингтон-Мэнор. К несчастью, леди Эссингтон, свекровь Милли и Джулии, истинный дракон в женском обличье и потребует от нее оставаться с невестками с утра и до заката. Она никогда не узнает, чем занимается Николас и что предпринять для защиты Элайны и сводных сестер.
   Впрочем, она может и вернуться в Уоллингем-Холл под тем предлогом, что жить под одной крышей с Николасом все же менее скандально, чем пребывать в одном доме с Чарлзом: никто не станет с этим спорить. Однако придется пользоваться той же конюшней и теми же комнатами, а она предпочитает, чтобы он не знал о ее приходах и уходах, а тем более о слежке.
   Хотя… жизнь в Уоллингеме может иметь свои преимущества, если Николас, отвлекшись на Чарлза, забудет об осторожности, но она достаточно хорошо успела узнать кузена, чтобы понять: если Чарлза не будет поблизости, настороженность Николаса удвоится.
   Значит, остается последний выход.
   Пенни ободряюще улыбнулась.
   – Эмили, престарелая кузина графини, живет в Эбби. Так что нет причин, почему бы я не могла оставаться там, по крайней мере на время вашего пребывания в Уоллингеме.
   Она украдкой взглянула на Чарлза: тот с обманчиво искренним выражением наблюдал за Николасом. Прекрасный актер, ничего не скажешь!
   – О… теперь я понимаю…
   Лошадь Николаса нетерпеливо переступила с ноги на ногу. После небольшой паузы, во время которой, как она почувствовала, Николас искал доводы, чтобы заставить ее вернуться в Уоллингем, он сдался:
   – В таком случае позвольте распроститься. До свидания, Лостуител. Мы, разумеется, встретимся снова.
   – Вне всякого сомнения, – кивнул Чарлз, но, судя по тону, вовсе не был рад этой перспективе.
   С нее довольно.
   В свою очередь, грациозно кивнув, она пустила кобылку рысью. Но серый мерин Чарлза вскоре поравнялся с ней. Подождав до следующего поворота, он пробормотал:
   – Откуда взялась кузина Эмили?
   – Если она престарелая кузина твоей матушки, значит, скорее всего прибыла из Франции.
   – Скорее всего. А что случится, если дорогой Николас начнет расспрашивать, случайно или намеренно?
   Она продолжала смотреть на дорогу.
   – До недавнего времени кузина Эмили жила у других родственников и прибыла только два дня назад отдохнуть в более теплом климате…
   – Который врачи рекомендовали ей по причине ревматизма. Не так ли?
   – Совершенно верно. Однако кузина Эмили по-прежнему предпочитает объясняться на французском, считает себя слишком старой, чтобы появляться в обществе, и вообще сделалась чем-то вроде отшельницы и никого не принимает.
   – Весьма удобно.
   – Ты прав. И старушка Эмили – идеальная компаньонка для молодой леди.
   Он снова нахмурился.
   – Так это Арбри послал тебя в Эбби?
   Она вздохнула, но он терпеливо ждал.
   – Я ему не доверяю, – вымолвила она наконец.
   – Это чисто личное?
   Тон его был ровным, почти бесстрастным, но Пенни отчетливо ощутила досаду, таившуюся под вроде бы обычным вопросом.
   – Нет, – торопливо заверила она, – вовсе нет.
   Они поехали дальше. Уверенная в том, что угадала, каким будет следующий вопрос, Пенелопа старалась найти слова, чтобы объяснить свои подозрения, не выдав их причины.
   – Скажи, Арбри – тот человек, которого ты защищаешь, или тот за которым следишь? Или и то и другое?
   Пенни тихо ахнула. Каким образом он увидел, вычислил, понял все это?
   Он спокойно смотрел на нее.
   Плотно сжав губы, она продолжала смотреть на дорогу. Они молча добрались до моста. Пенни знала его; соответственно он знал ее. Топот копыт по деревянным плашкам дал ей возможность подумать. И когда они свернули на хорошо наезженную дорогу, она ответила:
   – Я защищаю не его. И слежу не за ним.
   После чего она погнала свою кобылу Джилли галопом. Домино ринулся следом. Но Чарлз понял намек и до самого дома не задал ни одного вопроса.
   Она удрала от него у конюшни, сунув ему в руку поводья Джилли. Чарлз мрачно посмотрел ей вслед, но не остановил. Она добежала до дома и оглянулась. Кажется, он не спешил последовать за ней.
   Что же, это к лучшему. Прошлой ночью, оставив его на кухне, она пошла к себе, но воспоминания одолели ее, измучили. Она плохо спала, но так и не сумела Все обдумать. А ведь ей было необходимо как следует поразмыслить, понять, что к чему, разложить по полочкам полученную информацию и решить, что она может означать для человека вроде Чарлза, привыкшего иметь дело с подобными вещами.
   Все ему рассказать… очевидно, рано или поздно придется. Но если есть способ представить факты в более выгодном свете, следует сначала этот способ найти.
   Войдя в дом со стороны сада, она помедлила, гадая, где бы найти укромное местечко и побыть одной как можно дольше. Лучше всего просидеть в укрытии до вечера, чтобы кое-что узнать и как следует поломать себе голову над решением вопроса. Но на это было мало надежды. Терпение никогда не относилось к лучшим качествам Чарлза.
   Настойчивость – да. Терпение – нет.
   – Фруктовый сад! – решила она и, подхватив шлейф амазонки, развернулась, приоткрыла дверь и выглянула. Чарлз еще не вышел из конюшни: возможно, чистит скребницей лошадей.
   Выскользнув наружу, она побежала к зарослям живой изгороди, а потом под их прикрытием прокралась в сад, превратившийся в облако бело-розовых цветов, надежно скрывшее ее от посторонних глаз.
   С сучковатой ветки древней яблони свисали старые качели. Пенни со вздохом уселась и наконец занялась своими проблемами. Всем, что узнала за последние месяцы. Тем, что давно заподозрила.
   И тем, что это, в свою очередь, предполагало.
   К сожалению, Пенни удалось спокойно поразмыслить всего полчаса, прежде чем ее отыскал Чарлз. Дом был огромным, но он уже успел проверить ее комнату и обнаружить, что ни Пенни, ни ее амазонки там не было. Поэтому он вернулся в сад: в конце концов, здесь не так много мест, где она может спрятаться.
   Она сидела спиной к дому, лицом к полям и медленно раскачивалась, отталкиваясь от земли сапожком. Хорошо, что она пока не подозревает о его присутствии.
   Он уже хотел подойти ближе и раскачать качели, но так она сразу его заметит. Не увидит, не услышит, а ощутит его присутствие в тот момент, когда он окажется не дальше чем в двух ярдах от нее.
   Так было, сколько Чарлз себя помнил. Он умел пробраться через любые вражеское пикеты, но никогда не мог подкрасться к Пенни, разве что вчера ночью, да и то только потому, что, не зная, кто перед ним, до последнего держался поодаль. Но теперь, однако, возникли вещи, о которых ей необходимо ему рассказать. У нее нет иного выхода. Поделиться информацией, и как можно скорее. Теперь, познакомившись с Арбри, он не позволит ей хранить тайны хотя бы лишний час. Только тогда он сможет надежно защитить ее, встав между ней и всем тем, что он должен расследовать, включая, похоже, и ее «кузена» Арбри.
   Кроме того, необходимо любой ценой отстранить ее от этого расследования, но пока он не видел способа это сделать.
   Действовать постепенно? Шаг за шагом?
   Но сначала нужно узнать, что ей известно обо всем этом деле. Будь на ее месте другая женщина, он уже вытряс бы из нее все необходимое. Но с Пенни подобная тактика бесполезна. Его допросы чересчур болезненны для них обоих. Ни к чему дергать нервы себе и ей. Ему трудно даже прикасаться к ней: взять хотя бы тот случай, когда он сегодня усадил ее в седло. Его словно кипятком обдало. Да и она… Хорошо еще, что он отвлек ее расспросами об Арбри и она быстро пришла в себя… но… но не совсем.
   Пока что он способен придумать только одно: вода камень точит. Может, он и заставит ее сдаться… постепенно…
   Намеренно громко топая, он направился к ней.
   – Скажи… почему ты решила остановиться в Эбби?
   Пенни подняла голову и, медленно раскачиваясь, подождала, пока он облокотится о ствол ближайшего дерева. Чарлз сунул руки в карманы и мрачно уставился на нее.
   Когда-то они были любовниками. Всего однажды.
   И этого одного раза оказалось достаточно, чтобы она поняла: эта связь вряд ли приведет к чему-то хорошему. Особенно для нее. Ему исполнилось двадцать, ей шестнадцать; для него эта встреча была порывом страсти, чистым вожделением, для нее… чем-то гораздо большим. И все же их физическая связь не оборвалась: даже через тринадцать лет и несмотря на все усилия подавить влечение к нему, все вернулось в то мгновение, когда она снова его увидела. Когда он подошел близко. Достаточно близко, чтобы она почувствовала… могла коснуться… возжелать… Даже сейчас, глядя, как он с небрежной грацией прислонился к дереву, как шевелит ветерок черные локоны, как темно-синие глаза задумчиво смотрят на нее, Пенни почувствовала волнение. У нее защемило сердце.
   Эта проклятая любовь раздражала, бесила, иногда вызывала омерзение к себе, и все же приходилось смириться с неизбежным. Даже несмотря на то что он явно не питал к ней ответных чувств, она всегда будет любить его, и с этим уже ничего не поделаешь. К счастью, он этого не знает, а она не настолько глупа, чтобы позволить ему догадаться.
   Вынудив себя отвести глаза, она с безразличным видом оттолкнулась от земли.
   – Николас не глуп. Если я буду брать лошадь для слежки из одной с ним конюшни, он заметит.
   – И часто ты за ним следишь?
   Она свела брови, раздумывая, стоит ли откровенничать.
   – Еще в феврале я поняла, что он посещает такие места, о которых могут знать только местные джентльмены, а отнюдь не приезжие. Началось это только тогда, иначе грумы знали бы, что он берет лошадей. Лишь в феврале он все пять дней разъезжал по местным кабачкам и притонам контрабандистов. Я, как всегда, переехала в Эбби на время его визита, поэтому не знала, что он уезжает и по ночам, пока не стало слишком поздно.
   Судя по молчанию, услышанное совсем ему не понравилось. Она, в свою очередь, выжидала, устремив взор на зеленые побеги кукурузы в полях.
   – И куда он ходил? В логова контрабандистов, полагаю? Но какие именно?
   Пенни скрыла улыбку смирения: он не забыл о посещении матушки Гиббс.
   – Все традиционные места сборищ в Полруане, Бодиннике, Лостуителе и Фауи.
   – Только эти? Дальше он не бывал?
   – Насколько я знаю, нет, но я ничего не знаю насчет ночных экскурсий.
   – Так ты спрашивала матушку Гиббс, чем он там занимался?
   – Да, – коротко бросила она, но, поскольку распространяться не спешила, он подстегнул ее властным, требующим повиновения голосом:
   – И дальше?
   Пенни упрямо выдвинула вперед подбородок.
   – Пока не могу сказать.