Лоуренс Стефани. Все о любви

   Откровенно угрожающие теплые нотки в его голосе, лаская, скользнули по ее коже.
   Вздохнув, она повернулась к незнакомцу лицом, словно он и в самом деле был опасным хищником. Внезапно она поняла, что так оно и есть.
   — Вам нужно быть осторожнее. — Ее тон был все так же непреклонен.
   Люцифер широко раскрыл глаза, изображая невинность.
   — Не пора ли осмотреть мою рану?
   — Все, что нужно сейчас вашей ране, это полный покой. — Никакая сила на свете не заставила бы ее подойти ближе к кровати. Филлида перевела дыхание и вернулась к своей роли. Сейчас она диктует условия, а не он. — Папа просил вас присоединиться к нам за чаем, если вы будете в состоянии.
   Его улыбка заставила ее слегка забеспокоиться.
   — Я вполне готов.
   — Очень хорошо. — И она повернулась к двери. — Я распоряжусь, чтобы принесли ваши вещи, и сообщу папе, что вы спуститесь к чаю. Как вас зовут?
   Он проникновенно улыбнулся:
   — Люцифер.
   Филлида уставилась на него; даже через пространство разделявшей их комнаты все ее инстинкты, обострившись, призывали не поддаваться запугиваниям.
   Однако какой-то частью своего существа она знала, что он не из тех, кто прибегает к угрозам.
   Она вовсе не собиралась позволить смеяться над собой, но любой спор сейчас был бы ему на руку. Она собрала все свое самообладание:
   — Суити — мисс Суит — скоро вернется и заберет у вас поднос.
   С этими словами она повернулась и вышла из комнаты.
 
   Позже, умывшись и одевшись, Люцифер сидел у окна своей спальни и смотрел на север, в сторону густого леса. Над верхушками колышущихся деревьев иногда мелькала крыша Мэнора.
   Он думал о Горации, и о Марте, и о том, что должен сделать. Каким образом следует начать расследование? Ему пришлось принять смерть Горация как факт, но это было только начало.
   За раскрытым окном было тихо. Дремотная тишина летнего полудня окутывала деревню, и где-то в этом мирном покое затаился убийца. Не только он, Люцифер, неожиданно появился на месте действия, но и, похоже, Филлида Тэллент.
   Стук в дверь прервал его размышления. Люцифер взглянул на дверь, проверяя свою интуицию.
   — Войдите.
   Когда Филлида появилась на пороге, он торжествующе улыбнулся. Предыдущее ее отступление, после которого поле битвы осталось за ним, видимо, нелегко ей далось. Он мог утверждать, что эта девушка так просто не сдается. Филлида окинула взглядом комнату, потом посмотрела на Люцифера. Поколебавшись, сделала шаг вперед, закрывая за собой дверь. Он позволил ей подойти поближе, а затем внезапно встал с кресла.
   Ее глаза широко раскрылись. С расстояния четырех футов ей приходилось смотреть на него снизу вверх — это потрясло ее. Усилием воли переведя взгляд с его внушительной фигуры на лицо, она тем не менее постаралась скрыть растерянность.
   — А-а… вы уверены, что оправились достаточно, чтобы присоединиться к нам в гостиной?
   Люцифер продолжал улыбаться, наслаждаясь ее сопротивлением.
   — Я вполне оправился, чтобы быть джентльменом в гостиной. Моя голова всего лишь болит, но не более того.
   — Ну что ж… — Филлида вновь заглянула в глаза Люциферу. — Дело в том, что моя тетушка и кузены приехали к нам погостить на лето, и, разумеется, жаждут с вами познакомиться. Пообещайте, однако, что вы не будете перенапрягаться.
   Люцифер с трудом выносил всяческую светскую суету. Даже мысль о том, что она выбрала себя в его ангелы-хранители и была полна решимости исполнять свои обязанности, несмотря на явное стремление сохранять безопасную дистанцию, была слабым утешением. Он чарующе улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка не переросла в ухмылку.
   — Если я ослабею и буду нуждаться в поддержке, вы первая об этом узнаете.
   Филлида насторожилась, но выражение его глаз было абсолютно невинным.
   — Прекрасно. А сейчас, будьте любезны, назовите свое настоящее имя.
   Не делая ни малейшей попытки скрыть улыбку, он проговорил:
   — Я уже говорил вам. Меня зовут Люцифер.
   — Но никто не может носить такое имя!
   — Я могу. — Он шагнул вперед; она немедленно отступила на шаг.
   — Это кличка. Это не может быть настоящим именем.
   Он продолжал медленно наступать, и ей все время приходилось пятиться.
   — Это имя, под которым я известен. И многие считают, что оно мне подходит. Если вы спросите кого-нибудь в лондонском свете о Люцифере, вас немедленно направят ко мне.
   Выражение ее глаз свидетельствовало о том, что она никогда прежде не встречала такого мужчины. Филлида невольно восхищалась им. Напряжение нарастало.
   Он сделал очередной шаг, и ей пришлось переступить через порог комнаты. Оглянувшись, она обнаружила себя стоящей в коридоре и выпрямилась как струна. Взор, которым девушка окинула Люцифера, был определенно разгневанным. И неудивительно. Похоже, никто никогда не обращался с ней подобным образом. Он ведь фактически вытолкал ее из комнаты — не руками, не голосом — лишь своей волей.
   Закрывая дверь, он взглянул на Филлиду.
   — Вам не следует оставаться со мной наедине.
   Особенно в спальне.
   Он попытался смотреть ей прямо в глаза, не переводя взгляда на пышную грудь, которая вздымалась в такт учащенному дыханию.
   Стиснув губы, девушка постаралась успокоиться. Глаза ее блеснули. Выражение их было столь мимолетным, что на какой-то миг Люцифер решил, что ему это показалось. Уже в следующее мгновение они стали абсолютно непроницаемыми.
   Вздернув подбородок, Филлида двинулась по коридору.
   — Благодарю за предупреждение. Свое настоящее имя вы назовете папе, я полагаю. Сюда, пожалуйста. — Они направились к лестнице.
   Люцифер любовался ее бедрами, чертовски соблазнительными, прелестными полушариями пониже поясницы и изящной линией лодыжек, слегка приоткрывавшейся при каждом шаге. Он следовал за ней, послушный зову и в любой момент готовый к услугам.
 
   Комната, в которую они вскоре вошли, выходила на террасу, огибавшую дом по периметру. Высокие окна были распахнуты, позволяя легкому летнему ветерку проникать внутрь. Семья собралась за чайным столом. Леди средних лет разливала чай; молодой человек рядом с ней, судя по чертам лица, ее сын, раздраженно развалился в кресле. По другую руку ссутулился джентльмен помоложе — другой сын. Он был угрюм и мрачен. Неудивительно, что и сама леди находилась в дурном расположении духа.
   Еще два джентльмена стояли рядом. Тот, что помоложе, очень похожий на Филлиду, радушно улыбался. Пожилой джентльмен, одетый в летний твидовый костюм, изучал Люцифера из-под густых бровей.
   Приглашая гостя в комнату, Филлида обратилась именно к этому джентльмену. Люцифер подошел к ее отцу.
   — Позволь представить тебе…
   Он улыбнулся и протянул руку мужчине.
   — Аласдер Кинстер, сэр. Но все называют меня Люцифером.
   — Люцифер? — Сэр Джаспер пожал протянутую руку без малейших признаков беспокойства или неловкости. — Ну и имена у вас, молодых. Как вы себя чувствуете?
   — Гораздо лучше, заботами вашей дочери.
   Сэр Джаспер улыбнулся Филлиде, которая направилась к чайному столику.
   — О да, она была прямо как ураган. Но позвольте, я представлю вас моей невестке; а потом мы выпьем чаю и вы расскажете все, что вам известно об этом печальном деле.
   Его невестка, леди Хаддлсфорд, протягивая руку, изобразила улыбку.
   — Рада знакомству с вами, мистер Кинстер.
   Сэр Джаспер жестом указал на юного денди:
   — Мой племянник, Перси Тэллент.
   Перси, и это сквозило во всем, был сыном леди от первого брака с братом сэра Джаспера. Люцифер с первого взгляда раскусил Перси: юнец был в долгах по уши — ничто другое не могло объяснить его присутствия в этой деревенской глуши. Его сводный брат, Фредерик Хаддлсфорд, беззастенчиво уставился на прекрасно сшитый костюм Люцифера и, кажется, не мог найти подходящих слов даже для простого приветствия.
   Люцифер с поклоном повернулся к молодому человеку, так напоминавшему Филлиду. Тот подал ему руку, широко улыбаясь.
   — Джонас, младший брат Филлиды.
   Пожимая руку, Люцифер заулыбался и приподнял брови. Джонас был по меньшей мере на шесть дюймов выше сестры. Кроме того, несмотря на всю свою открытость и непосредственность, он не казался моложе ее.
   Филлида перехватила взгляд Люцифера и еще выше вздернула подбородок.
   — Мы близнецы, но я старше.
   — О да, понимаю. Первая во всем.
   Джонас хихикнул, а вслед за ним и сэр Джаспер.
   — Совершенно верно. Филлида нас всех держит в узде — не представляю, что бы мы делали без нее. Ну что же, — он направился к креслам в дальний угол комнаты, — давайте присядем здесь, и вы расскажете мне все, что знаете.
   Поворачиваясь, Люцифер чувствовал, что Филлида не сводит с него глаз.
   — Разумеется, папа. Полагаю, мистеру Кинстеру следует сесть. Я принесу вам чай.
   Сэр Джаспер кивнул. Они устроились в креслах по обе стороны маленького столика. Размеры комнаты обеспечивали необходимое уединение. Остальные проводили их взглядами и вернулись к прерванным занятиям.
   Устроив на спинке кресла свою больную голову, Люцифер изучал сэра Джаспера. Хозяин дома относился к тому типу мужчин, который был ему хорошо известен: своего рода спинной хребет истинной Англии. Грубовато-добродушный, прямой, веселый, добрый, незатейливый, он не был тем не менее глуп. Люди этого типа придерживались выбранной линии поведения, чтобы обеспечить стабильность и порядок в округе, которым они управляли, не имея ни малейшей склонности властвовать безраздельно. Ими руководили здравый смысл и интересы общества.
   Люцифер взглянул на Филлиду, хлопотавшую у стола. Дочь похожа на отца? По крайней мере частично.
   — Итак, — сэр Джаспер вытянул ноги, — вы родом из Девоншира?
   Люцифер собрался было помотать головой, но вовремя сдержался.
   — Нет, дом моих родителей расположен к северу от этих мест, восточнее Куантокса.
   — Значит, вы с запада?
   — Родом — да. Но последние десять лет я прожил в Лондоне.
   Филлида принесла чай и вновь вернулась к столу. Сделав глоток, Люцифер ощутил проснувшийся голод. Словно почувствовав это, минутой позже Филлида вернулась с блюдом пирожных. Предложив ему перекусить, она затем устроилась на маленькой скамеечке рядом с отцом.
   Люцифер бросил взгляд на сэра Джаспера. Тот принял присутствие дочери как должное и явно не имел ничего против ее участия в беседе. Кажется, замечание о стремлении быть первой во всем не было лишено оснований.
   Сложив руки на коленях, она тихонько сидела рядом. Сейчас ей невозможно было дать и двадцати лет. Сколько же ей на самом деле? Он подозревал, что ее сдержанность была наигранной. Возраст Джонаса было гораздо проще вычислить — молодому человеку было около двадцати пяти.
   Значит, и Филлиде столько же.
   В этом-то и состояла загадка. Люцифер не заметил на ее пальце обручального кольца. И события прошлой ночи позволяли ему с уверенностью заключить, что она и раньше не была замужем. Пускай ей было не двадцать пять, а двадцать четыре, двадцать три, но все равно оставаться одинокой даже в таком возрасте? Определенно здесь есть какая-то загадка.
   Его изучающий взгляд оставлял ее равнодушной, но некоторая демонстративность этого равнодушия не могла остаться незамеченной. Неудержимое желание вывести ее из этого спокойного состояния — только чтобы увидеть, как она потеряет контроль — охватило Люцифера. Он отставил тарелку, поднося к губам чашку с чаем.
   Сэр Джаспер последовал его примеру.
   — Итак, к делу. Начнем с момента вашего приезда. Что привело вас в Мэнор вчера утром?
   — Я получил письмо от Горация Уэлема. — Люцифер откинулся в кресле, поудобнее устраивая голову. — Письмо было доставлено в четверг. Гораций приглашал меня посетить Мэнор при первой удобной возможности.
   — Следовательно, вы были знакомы с Уэлемом?
   — Я знаю Горация более девяти лет. Впервые я встретил его в Озерном крае, когда мне было двадцать. Гораций представил меня серьезным коллекционерам. Он был моим наставником в этой области и стал близким другом. В течение многих лет я часто бывал у Горация и его жены Марты в их доме на озере Уиндемир.
   — Он раньше жил там? Всегда было интересно, откуда появился Уэлем. Он никогда об этом не рассказывал, а я не привык совать нос в чужие дела.
   Люцифер помолчал, но затем все-таки проговорил:
   — Гораций был глубоко привязан к Марте. Когда она умерла три года назад, он не мог больше оставаться в доме, где они прожили вместе так долго. Он продал дом и переехал на юг. Девоншир был привлекателен своим мягким климатом — он, бывало, говорил, что перебрался бы туда, где его старым костям будет тепло. Кроме того, ему нравилась эта деревня. Гораций говорил, что она маленькая и спокойная.
   Люцифер бросил взгляд на Филлиду — интересно, что Гораций думал о ней? Глаза девушки потемнели.
   — Неудивительно, что он никогда не говорил о своем прошлом. Должно быть, он очень любил Марту.
   Люцифер кивнул и посмотрел на сэра Джаспера.
   — Кто-нибудь из слуг Уэлема знает вас?
   — Не знаю, кто служит у него сейчас. Коуви все еще с ним?
   — О да, разумеется.
   — Тогда он, конечно, знает меня. Но если Коуви здесь, почему остальные слуги подозревали меня в убийстве? Ему прекрасно известно, как долго мы знакомы и что нас связывает.
   — Коуви отсутствовал в тот момент. Каждое воскресенье он навещает свою старую тетушку в соседней деревне. К тому времени, когда он вернулся, вы были уже в Грейндже.
   — Коуви, должно быть, просто потрясен смертью Горация.
   Филлида кивнула. Сэр Джаспер вздохнул.
   — Он молчит, не желая ни с кем общаться, со вчерашнего дня.
   — Коуви был с Горацием все эти годы, что мы были знакомы.
   — То есть нет смысла полагать, что он знает что-либо о смерти хозяина. — Сэр Джаспер поудобнее уселся в кресле. — Это ваш первый визит в Колитон?
   — Да. Вплоть до настоящего времени просто не представлялось возможности посетить эти места. Мы с Горацием обсуждали это, но… В конце концов мы встречались каждые три месяца, а иногда и чаще, в Лондоне и на собраниях коллекционеров в загородных клубах.
   — Вы тоже коллекционер?
   — Я специализируюсь на серебре и ювелирных изделиях. Гораций, в свою очередь, был признанным экспертом в области старинных книг и прекрасно разбирался во многом другом. Кроме того, он был блестящим учителем. Учиться у него было большой честью.
   — Кто-нибудь еще учился у него?
   — Немногие, и никто из них не сохранил столь близких личных отношений. Остальные занялись коллекционированием в той же области, что и Гораций, и стали своего рода конкурентами.
   — Кто-нибудь из них мог убить его?
   Люцифер покачал головой.
   — Не могу этого представить.
   — А другие коллекционеры? Возможно, завистники?
   — Коллекционеры воображают, что они способны на убийство ради особо ценного экспоната, но очень немногие на самом деле могли бы совершить нечто подобное. Для большинства из коллекционеров половина удовольствия состоит в демонстрации своих приобретений коллегам. Гораций был слишком хорошо известен в этой среде, как и его коллекция. Появление любого предмета из его собрания в другом месте немедленно привлекло бы внимание. Так что стремление завладеть каким-либо экспонатом из его коллекции как мотив убийства представляется маловероятным. Мы, конечно, можем проверить, не пропало ли что-нибудь, но это займет определенное время.
   Сэр Джаспер нахмурился.
   — Мы знали, что Уэлем коллекционер, но я, к примеру, и не подозревал, что он такая известная фигура. — Он посмотрел на Филлиду.
   Та покачала головой.
   — Мы все знали, что к нему приезжают люди издалека, но здесь никто особенно не интересуется древностями. Мы и предположить не могли, что Гораций занимает столь видное положение в этой области.
   — Я думаю, — сказал Люцифер, — что в этом и заключалась одна из привлекательных для Горация сторон Колитона. Он любил быть «одним из своих».
   Сэр Джаспер кивнул.
   — Сейчас, когда вы упомянули об этом, должен заметить, что он довольно быстро стал «одним из нас». Трудно поверить, что он прожил здесь всего три года. Он купил поместье, перестроил и обставил его. Он разбил сад — его гордость: бывало, возился там часами. Сад был так хорош, что многие наши местные кумушки просто зеленели от зависти. Он делал то же, что и все, — ходил в церковь по воскресеньям, занимался благотворительностью. — Сэр Джаспер помолчал, потом тихо добавил: — Нам будет его не хватать.
   Они печально помолчали некоторое время, затем Люцифер спросил:
   — Если он всегда ходил в церковь по воскресеньям, то почему вчера остался дома? Я не сообщал, что собираюсь приехать.
   — Он был болен, — сказала Филлида. — Сильная простуда. Он настаивал, чтобы другие не прерывали своих обычных занятий, и даже отправил Коуви к его тетушке, дабы та не огорчалась. Миссис Хеммингс сказала, что, когда она уходила, Гораций читал наверху.
   Сэр Джаспер наклонился в своем кресле.
   — Давайте восстановим картину произошедшего, насколько это нам известно. Вы приехали навестить друга…
   — Это не совсем верно — во всяком случае, не вся правда. Я оставил письмо Горация в Сомерсете, так что вам придется удовольствоваться моим пересказом. Он настойчиво приглашал меня в Колитон, поскольку хотел знать мое мнение по поводу какого-то предмета, который обнаружил. Он был восхищен и очарован им. Судя по тексту письма, это была совершенно неожиданная и потрясающая находка. Сам он был абсолютно уверен в подлинности этого предмета, но хотел услышать мое мнение.
   — И вы не предполагаете, что бы это могло быть?
   — Нет. Единственное, в чем я уверен, это не ювелирное изделие и не серебро.
   — Но ведь вы специалист именно в этом.
   — Да, но Гораций написал, что этот предмет может украсить и мою коллекцию, хотя не относится к сфере моих интересов.
   — То есть это было что-то поистине удивительное?
   — Полагаю, это нечто притягательное и ценное. Сам факт, что Гораций попросил именно меня оценить вещь, которая не принадлежит к числу хорошо мне известных, в то время как он легко мог пригласить признанного эксперта из той области, заставляет предположить, что эта вещь из тех находок, о которых порядочный коллекционер не станет рассказывать до тех пор, пока не подтвердит свое право собственности и, возможно, не обеспечит необходимых мер безопасности. Гораций был стар, но по-прежнему очень предусмотрителен.
   — Но почему он поведал об этом вам, а не кому-либо другому?
   Люцифер поймал взгляд Филлиды.
   — В течение нашей долгой дружбы у Горация было много возможностей убедиться, что мне можно рассказать все без опасений. По-видимому, я был единственным, кто знал об этой вещи.
   — Мог ли Коуви знать об этом?
   — Сомневаюсь. Коуви помогал Горацию с перепиской и устройством технических дел, но никогда не участвовал в его изысканиях или экспертизах.
   Сэр Джаспер проговорил задумчиво, взвешивая каждое слово:
   — Итак, вы приехали повидаться с Горацием и посмотреть, что же он обнаружил.
   Люцифер кивнул.
   — Вы приехали в деревню в экипаже?
   — Я никого не встретил ни на дороге, ни в окрестностях. Тогда я свернул на дорожку, идущую к дому, а потом… кто-то ударил меня по голове, и я упал без сознания рядом с Горацием.
   — Вас ударили старой алебардой. Ужасное оружие. Вам повезло, что вы остались живы.
   Люцифер перевел взгляд на спокойное лицо Филлиды.
   — О да, очень.
   — Этот нож, которым был убит Гораций — вы помните его?
   — Да, этот нож принадлежал Горацию — эпохи Людовика XV, уже много лет это часть его коллекции.
   — Хм-м, значит, это не та неизвестная находка. А у вас нет никаких соображений относительно того, кто мог убить Горация?
   Филлида пристально смотрела в бездонные голубые глаза и молилась, чтобы ее паника не была замечена. Пока он не начал вспоминать свои действия, ей не приходило в голову, что она находится полностью в руках Люцифера. Если он расскажет отцу, что некто находился там уже после убийства и что он подозревает — нет, он знает, — что этот некто — Филлида…
   Отец сразу догадается, если она попытается солгать. Он сразу же поймет, что ее неожиданная головная боль в воскресенье была лишь предлогом, а в действительности она бегала в Мэнор.
   Чего он точно не сможет понять, так это — зачем. Зачем она это сделала и почему так упорно молчит обо всем. И именно этого она не может ему объяснить, пока не получит освобождения от своей клятвы.
   Его голубые глаза были абсолютно спокойны.
   — Нет.
   Она ждала, понимая, что он колеблется, выдать ли ее отцу. Одному из немногих людей, чье мнение имело для нее значение.
   Время тянулось медленно. Как будто издалека она услышала, как отец задал роковой вопрос, который непременно должен был прозвучать.
   — Вы больше ничего не хотите мне рассказать об этом деле?
   Взгляд Люцифера был направлен прямо на нее. Филлида замерла.
   А что, если он ничего не скажет?
   — Нет.
   Какое-то время он смотрел на нее, потом перевел взгляд на ее отца.
   — У меня нет соображений относительно того, кто убил Горация, но, с вашего позволения, я намерен это выяснить.
   — Конечно, разумеется, — кивнул сэр Джаспер. — Достойная цель.
   — Бог мой, Джаспер! — Леди Хаддлсфорд подошла к ним. — Ты слишком долго допрашиваешь мистера Кинстера. У него, должно быть, разболелась голова.
   Люцифер и сэр Джаспер поднялись.
   — Чепуха, Маргарет, мы просто пытались разобраться с этим делом.
   — О, давно я не испытывала такого потрясения. Только мысль о том, что какой-то лондонский злодей пробрался в этот тихий уголок и зарезал мистера Уэлема, приводит меня в ужас.
   — Нет оснований полагать, что убийца из Лондона.
   Леди Хаддлсфорд уставилась на своего деверя.
   — Но, Джаспер! Это ведь тихое сонное место, все знают всех. Безусловно, это кто-то нездешний!
   Филлида почувствовала сопротивление со стороны отца. Он упорно придерживался логического подхода. Это означало, что в любую секунду он мог повернуться к ней и спросить, не знает ли она кого-нибудь из местных жителей, кто мог бы желать смерти Горация.
   Этого она не знала, но ее ответ был бы не совсем честен. Она стремилась не изменять своим принципам, разве лишь во имя великой цели. Когда ее взгляд встречался со взглядом мистера Кинстера — Люцифера, она особенно остро не желала делать никаких исключений.
   Сначала Филлида чувствовала себя виноватой. А теперь еще по уши у него в долгу.
   Мимо неспешно прошествовал Перси. Филлида проводила его глазами, потом перевела взгляд на Люцифера. Перси был настолько несообразителен, что остановился рядом с Люцифером — сравнение было явно не в пользу первого, который казался женственным и слабым при таком соседстве.
   Тетушка продолжала развивать мысль о том, что убийцей не мог быть никто из местных жителей. Филлида улучила момент, когда та остановилась, чтобы перевести дыхание.
   — Папа, мне нужно переговорить с миссис Хеммингс, чтобы удостовериться, что у нее есть все необходимое для поминок. Надо также зайти в церковь и поговорить с мистером Филингом.
   Ее мучитель немедленно отозвался.
   — Могу ли я сопровождать вас, мисс Тэллент?
   — А-а… — Читая в голубых глазах, что выбора у нее нет, Филлида чуть было не отступила, собираясь вежливо напомнить о его травме.
   Но его взор оставался непреклонным.
   — Я знаю, что обещал не переутомляться, но я ведь буду с вами, а значит, в безопасности.
   Он сохранил ее тайну; пришла пора платить по счету. Филлида кивнула.
   — Если вам угодно. Прогулка на свежем воздухе пойдет на пользу вашей голове.
   — Прекрасная мысль, — заметил ее отец. — А заодно сможете ознакомиться с окрестностями.
   Обольстительно улыбнувшись, Люцифер сделал элегантный приглашающий жест.
   — Ведите же, моя дорогая мисс Тэллент.

Глава 3

   Она вела его в Мэнор по дорожке через деревню. Было бы слишком опасно идти через лес в обществе хищника, каковым, несомненно, являлся спутник Филлиды. Но ее отец был просто очарован этим демоном.
   Но когда они шли рядом по ярко освещенной солнцем дороге, девушка была вынуждена признать, что, если бы он не был столь опасен, он вполне мог ей понравиться. Но чувствовать себя в роли подчиненного было слишком непривычно и неприятно для нее. Однако Люцифер не сделал ничего непростительного и не выдвинул никакого ультиматума — она расскажет ему обо всем или он поведает отцу о ее пребывании в комнате Горация. Филлида была готова даже сделать ему что-то приятное.
   Бросив взгляд в сторону Люцифера, она заметила, что его темные волосы на свету отливали коричневым.
   — Вы забыли свою шляпу.
   — Я редко ношу ее.
   Не слишком многословно. Люцифер смотрел на спутницу; шляпка заслоняла часть ее лица.
   — Я полагаю, — он подождал, пока она поднимет на него глаза, — что, уж коли мы заключили своего рода союз, вам следует рассказать мне, что случилось после того, как меня обнаружили.
   Филлида посмотрела на него, затем устремила взгляд вдаль.
   — Вас обнаружил Хеммингс, садовник Горация. Миссис Хеммингс, экономка, пошла наверх, думая, что Гораций все еще там. А мужчина направился в гостиную, намереваясь затопить камин. Он поднял тревогу, и Брислфорд, камердинер Горация, послал за Джаггсом и Томпсоном.
   — Чтобы посадить меня в кутузку?
   — Брислфорд перестарался. Он думал, что вы убийца. В гостинице есть подвал, где содержатся преступники до перевода в настоящую тюрьму. Томпсон — кузнец, его подводу использовали, чтобы перевезти вас.