Лу Эрленд. Курт парит мозги

   Привет, Курт, говорят они. Рады снова увидеться. Надеемся, когда-нибудь и мы сможем отплатить тебе за помощь и поддержку той же монетой.
   Гуннар таращится на Курта и только воздух ртом ловит.
   Главное тебе сейчас не принимать скоропалительных необдуманных решений, говорит Курт. Я все объясню.

   Гуннар хватается за сердце и начинает оседать на пол.
   Курт подхватывает его.
   Я пригрел на груди змею, всхлипывает Гуннар.
   Если хочешь знать правду, я собирался все тебе рассказать, говорит Курт.
   Мой лучший водитель, коллега, с которым я проработал двадцать лет, и так вот нож в спину, гундит Гуннар. Ноги больше не держат его. Курт на себе волочит его в контору.
   Но им так хочется жить в Норвегии, объясняет Курт, и кто-то должен же им помочь, и моя Анна-Лиза встряла в это дело, и понеслось, ну, ты ее знаешь, и хотя они, конечно, довольно странные и не как мы, но в целом нормальные ребята. У них и культура, слышал я, потрясающе интересная. Даже не сомневайся, я безусловно планировал все тебе рассказать.
   Ты уволен, стонет Гуннар.
   Но я собирался все рассказать тебе сегодня, говорит Курт. Так между двенадцатью и поло виной первого примерно. Как ты можешь меня уволить, если я работаю здесь столько, сколько себя помню.
   Ты уволен, говорит Гуннар писклявым голосом.
   Фу, как стыдно! говорит Курт. Какое самодурство! Этого Гуннар вынести уже не может. Он и без того, считай, обанкротился, а тут еще… Он снова хватается за сердце и падает как подкошенный. Коре уносит его в контору, а раздавленный горем Курт остается на улице вместе с Бадом, Фатимой и остальными из контейнера. Они не поняли, что произошло, но чувствуют, что дело серьезно.
 
 

 
 
   Курт потерял работу и безутешен. Всегда, сколько себя помнит, он был водителем трака, и ничего другого он в жизни не умеет. Курт в полном одиночестве заперся в контейнере на самом краю причала. Сил разговаривать ни с кем у него нет. Бад, Фатима и остальные укрылись в другом контейнере. Все молчат.

   Гуннар лежит в старом шезлонге, закутанный пледом. Вид у него бледный и несчастный.
   Бедный я, бедный, причитает Гуннар. Что ж мне делать? Как мне быть? А вдруг король пришвартуется и вообще… а у меня даже хорошего водителя трака, и того нет.
   У тебя есть я, говорит Коре. Теперь, когда Курт здесь больше не работает, может, я смогу водить трак?
   Забудь мечтать, говорит Гуннар. У тебя не голова, а банка паштета.
   Это правда, о паштете я, бывает, думаю, говорит Коре.
   Мне нужен водитель трака, чтоб был не хуже Курта, причем он нужен мне немедленно, говорит Гуннар.
   Но разве король не сказал, что пришвартуется на том причале, где сосиски и прочее? спрашивает Коре.
   Сказать-то он сказал, но я тем временем тоже прикупил сосисок и пару одноразовых грилей и оставил сообщение королю на автоответчике, что у нас тут тоже сервируют сосиски. Поживем увидим.
   А что ты собираешься делать с этими пришлыми из контейнера? спрашивает Коре.
   Ничего, отвечает Гуннар.
   Всего-то? спрашивает Коре.
   Да, говорит Гуннар. Главное, чтоб никто про них не прознал. Ни полиция, ни газеты. Нам сейчас как никогда некстати, чтоб нас еще и в газетах пропечатали.
   То есть ты разрешишь им остаться тут? спрашивает Коре.
   Помяни мое слово, им скоро придется убраться восвояси, говорит Гуннар.
   Почему это? спрашивает Коре.
   Потому что у нас не принято разрешать таким, как они, оставаться в Норвегии, говорит Гуннар. Обычно мы отсылаем их дальше, в другие страны.
   Но хотя бы в такие страны, где они смогут покупать норвежский паштет? тревожится Коре. Не уверен, говорит Гуннар. Несчастные люди, качает головой Коре.
   Пока они ведут свой разговор, появляется Рашид. На нем новенький свитер с норвежским флагом и шапочка в тему.

   Прошу прощения, говорит Рашид, вы не находили тут футболки, которую я обронил на днях?
   Футболку? спрашивает Гуннар. Белую?
   Да, говорит Рашид.
   На ней было что-то написано?
   Да: Королевская академия управления автопогрузчиками Бангладеш, отвечает Рашид.
   Вот как, говорит Гуннар. А ты там, часом, не учился?
   Иес, отвечает Рашид. Отучился десять лет.
   И можешь водить трак? спрашивает Гуннар.
   Лучше всех в мире, говорит Рашид.
   И лучше Курта?
   Гораздо лучше, отвечает Рашид.
   Покажи давай, велит Гуннар и машет в сторону Куртова желтого трака, который стоит тут же.
   Рашид влезает в кабину, минуту настраивается, потом подъезжает к двум стоящим рядом деревянным ящикам, подцепляет каждым зубцом вил по одному и начинает жонглировать. Такого себе и не представишь даже.
   Невероятно, ахает Гуннар. У меня есть для тебя работа. Можешь приступать немедленно.
   Но у меня нет вида на жительство в Норвегии, говорит Рашид.
   Не играет роли, отвечает Гуннар. В любви и войне все дозволено. А мы должны вернуть корабли на наш причал. Любой ценой.

   Договор, говорит Рашид и протягивает Гуннару руку. Кстати, меня зовут Рашид. Смешное имя, говорит Гуннар. А меня просто-напросто Гуннар. Ясно и понятно. Мне мое имя всегда нравилось, но другим приходится жить под тем именем, какое у них есть.
   А меня зовут Коре, говорит Коре и добавляет, обращаясь к Гуннару, — я правильно понял, что ты не собираешься доверять трак мне?
   Правильно, говорит Гуннар. Лучше ты наблюдай за Рашидом и перенимай у него опыт, пару трюков.
   Чтобы хорошо водить трак, надо быть в отличной форме, говорит Рашид Коре. Так что для начала сделай две тысячи отжиманий.
   Я предпочту вместо этого съесть две тысячи бутербродов с паштетом, говорит на это Коре.
   Остаток дня Рашид снует на траке по причалу, возит ящики и радуется жизни, как давно не радовался. Гуннар лежит в шезлонге и следит за ним. А когда рабочий день заканчивается, Рашид уезжает домой, к Анне-Лизе, и она угощает его обедом. Курту все это кажется совсем, совсем, совсем несправедливым, и хочется ему лишь одного: пропарить хорошенько свои мозги, может даже с хлоркой прокипятить, авось в них тогда какая светлая мысль заведется. К тому же у него так сосет под ложечкой от голода, что думается с трудом. Он ждет не дождется, когда наступит ночь и появится Анна-Лиза с едой. Может, и ему тогда кусочек перепадет. Наконец она привозит свою полевую кухню, и все, включая и Курта, получают по тарелке супа и серой булке.
   ВСЕМ ПРИВЕТ, говорит Анна-Лиза. И ОТ РАШИДА ТОЖЕ. ОН ТАК ПЕРЕЕЛ, БЕДНЯГА, ЧТО ЗАСНУЛ НА ДИВАНЕ. НО У МЕНЯ ДЛЯ ВАС ПОТРЯСАЮЩИЕ НОВОСТИ. ПРИШЕЛ ОТВЕТ НА ВАШУ ПРОСЬБУ ОСТАВИТЬ ВАС ЖИТЬ В НОРВЕГИИ. ЗДЕСЬ КАЖДОМУ ОТДЕЛЬНОЕ ПИСЬМО.
   После таких слов поднимается суета. Все подбегают к ней, забирают свои конверты, вскрывают, читают письма. Анна-Лиза от волнения притаптываетна месте.
   ФАТИМА, ЧТО У ТЕБЯ? спрашивает Анна-Лиза.

   Фатима читает вслух: «Дорогая Фатима, Норвегия очень красивая страна, жить в которой суждено не каждому. Весь народ, который нам нужен, у нас уже есть, и мы предпочитаем работать для того, чтобы уроженцы Норвегии имели бы больше денег, машин и яхт, а не выбрасывать деньги попусту на таких, как ты. Другими словами, и мечтать забудь остаться здесь. Ты нам не нужна, к тому же у тебя и внешность странная, на наш вкус. Счастливого пути. Приветик, Государство».
   ЧТО? вскрикивает Анна-Лиза.
   И у меня то же самое, говорит Мокка.
   И у меня, говорит еще кто-то.
   И у меня, тянет четвертый.
   Постепенно выясняется, что почти во всех письмах примерно одно и то же.
   Я ОТКАЗЫВАЮСЬ ВЕРИТЬ СВОИМ УШАМ. НЕУЖЕЛИ НИКОМУ НЕ РАЗРЕШИЛИ ОСТАТЬСЯ? говорит Анна-Лиза.
   Разрешили, отвечает Бад. Воздушному шарику.
   ПОТРЯСАЮЩЕ, говорит Анна-Лиза, не успев подумать. ЧИТАЙ.
   Бад читает: «Дорогой воздушный шарик, добро пожаловать в нашу протянувшуюся вдоль моря красивую страну. Можешь жить здесь сколько захочешь. Мы любим шарики. Они украшают жизнь, тем более твое пребывание у нас не будет стоить нам ни гроша. Добро пожаловать на борт! Приветик, Государство».
   КАКАЯ НАГЛОСТЬ, говорит Анна-Лиза. ОНИ КАК НЕЧЕГО ДЕЛАТЬ ОТСЫЛАЮТ ВАС ДАЛЬШЕ. НЕВЕРОЯТНО! А Я ТАК МЕЧТАЛА, ЧТО ВЫ ОСТАНЕТЕСЬ, МЫ БУДЕМ ДРУЖИТЬ, ХОДИТЬ В ГОСТИ, И НА ЛЫЖАХ, И ПЕЧЬ ВАФЛИ… И… дальше она говорить не может из-за слез и рыданий. Мокка подходит к ней и утешает.

   Ничего, Анна-Лиза, говорит она. Мы привыкли, что никому не нужны. Поедем дальше, правда ведь? обращается она к остальным. Ясное дело, едем дальше, кричат ей в ответ. Выше голову! И вот уже кто-то начинает отбивать ритм на баке с нефтью, и все пускаются в пляс, только Курт с Анной-Лизой стоят с краю от танцующих и следят за Бадом и Фатимой: влюбленная парочка кружится в — как они считают — вальсе.
   Привет, это ты? говорит Анна-Лиза.
   Я, отвечает Курт.
   Как дела? интересуется Анна-Лиза.
   Хуже некуда.
   Анна-Лиза кивает. Тебе стоит поучиться у этих людей, Курт. Они только что получили худые вести… но ты посмотри на них. Танцуют и не сдаются.
   Подумаешь, говорит Курт. У меня неприятностей больше. Я потерял работу, бомжую в контейнере и не знаю, нужен ли я еще собственной жене. Три проблемы в одной.
   Киндерсюрприз прямо, говорит Анна-Лиза.
   Принес леший подарочек, грустно отзывается Курт.
   Ой да ладно, ерунда, говорит Анна-Лиза. Что-нибудь придумаешь. А я спешу домой праздновать, что Рашид устроился на работу. Представляешь, какой молодчина? Всего пару дней в Норвегии, а уже — чпокс! и нашел себе работу.
   Впечатляет, тихо тянет Курт.
   Он еще какое-то время стоит и смотрит на пляски, а потом плетется к себе в контейнер и ложится спать. Уже тысячу лет, наверно, никому не было так жалко себя, как Курту сейчас.
   На другое утро Курт просыпается от того, что Рашид сидит под стеной конторы Гуннара и говорит по телефону на своем языке. Его речь звучит преглупо, Курт только головой качает. Гуннар опять лежит в шезлонге, закутанный, как и раньше, в шерстяной плед. Он постарел лет на восемь-десять за последние пару дней. Приходит Анна-Лиза. Она стучится в контейнер, открывает Фатима.
   РАШИД ЗДЕСЬ? спрашивает Анна-Лиза. ОН ЗАБЫЛ СВОИ БУТЕРБРОДЫ. А КРОМЕ ТОГО, Я ДОВЯЗАЛА НОСКИ, КОТОРЫЕ ОН ПРОСИЛ, И ПОДУМАЛА, ЧТО СТОИТ, ПОЖАЛУЙ, ЗАСКОЧИТЬ СЮДА.
   Вон он сидит, по телефону разговаривает, отвечает Фатима.
   ДА, ТЕПЕРЬ ВИЖУ, говорит Анна-Лиза. Она машет Рашиду, но он не замечает. ЧТО ЗАПОТРЯСАЮЩИЙ ЯЗЫК, НА КОТОРОМ ОН ГОВОРИТ, продолжает Анна-Лиза. А ЧТО ОНГОВОРИТ?
   Фатима прислушивается. ТЫ ПРАВДА ХОЧЕШЬ ЭТО УЗНАТЬ? спрашивает она.
   ПОДОЖДИ-КА, говорит Анна-Лиза мечтательно. ДАЙ Я САМА УГАДАЮ. НАВЕРНО, ОН ГОВОРИТ, ЧТО ПРИЕХАЛ В ПОТРЯСАЮЩЕЮ СТРАНУ, ЧТО ЕГО ВСТРЕТИЛА ХЛЕБОСОДЬНАЯ СЕМЬЯ С ЗАБОТЛИВОЙ ХОЗЯЙКОЙ, КОТОРАЯ ПОСЕЛИЛА ЕГО ЖИТЬ НА ДИВАНЕ, И ЧТО ОН НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ ПОДОБНОГО ГОСТЕПРИИМСТВА?..
   Не совсем, отвечает Фатима.
   А ЧТО ОН ГОВОРИТ? спрашивает Анна-Лиза.
   Что устроился отлично, нашел работу, живет у восторженнойглуповатой дамочки, которая считает потрясающе интересным любое его слово, сутки напролет готовит ему разносолы и вяжет по первому слову хоть свитер, хоть носки, говорит Фатима.
   ТЫ МЕНЯ ДУРАЧИШЬ? спрашивает Анна-Лиза.
   А еще он говорит, что у тебя нет чувства ритма и ты танцуешь, как корова.
   Анна-Лиза багровеет. Потом делается синего цвета. Затем зеленого. Желтого. И снова свекольного.
   РАШИД! кричит она. СВИНЬЯ ТЫ ЭДАКАЯ. ТАК, КАК ТЫ ТОЛЬКО ЧТО ОБИДЕЛ МЕНЯ СВОИМИ СЛОВАМИ, МЕНЯ ЕЩЕ НИКТО НИКОГДА НЕ ОБИЖАЛ.
   Рашид на минутку отвлекается от телефонного разговора.
   Привет, Анна-Лиза. Хорошо, что ты приехала. Я как раз сижу и думаю, когда уже ты привезешь носки. А то ноги мерзнут.
   Я ТАК СТАРАЮСЬ ПОМОЧЬ ТЕБЕ И БОЛЬШЕ ДУМАТЬ О ЛЮДЯХ ИЗ ДРУГИХ СТРАН, И ВОТ ОНА, БЛАГОДАРНОСТЬ! ВОН С ГЛАЗ МОИХ ДОЛОЙ НАВСЕГДА! ТЫ САМЫЙ НЕБЛАГОДАРНЫЙ ХАМ, КАКИХ Я ТОЛЬКО ВСТРЕЧАЛА, И НИЧЕГОШЕНЬКИ ПОТРЯСАЮЩЕГО В ТЕБЕ НЕТ.
   Ну уж, Анна-Лиза, не преувеличивай, говорит Гуннар, который наблюдал всю сцену. Он не так уж безнадежно плох. Он, например, отлично водит трак, а это кое-что значит.
   Мужики — вы и есть мужики, говорит Анна-Лиза. Вы вообще ничего не понимаете. Вы все дураки. И она начинает всхлипывать и плакать, Мокка прибегает ее утешать.
   Как тебе не стыдно! набрасывается Мокка на Рашида, который сидит по-прежнему с телефонной трубкой в руке и не может понять, что, собственно, произошло.
   Мокка уводит Анну-Лизу с собой в контейнер и захлопывает дверь.
   Рашид выключает телефон и в растерянности ходит кругами по причалу.
   У нее котелок не варит: засор в мозгах, говорит Рашид, наконец.
   Совсем не варит, вставляет Курт, лежавший в засаде и все видевший. Я об этом давно толкую.
   Правда, ты так и говорил, откликается Рашид.
   Но ты мне не верил, говорит Курт.
   А теперь поверил, говорит Рашид. Она глупа как пень.

   Как булка, говорит Курт.
   Как две булки, подбавляет Рашид.
   Как десять булок, не отстает Курт.
   Как десять тысяч, говорит Рашид и заливается хохотом. Курт вторит ему.
   Она глупа как какашка кита, говорит вдруг Курт.
   Разве киты какают? сомневается Рашид.
   Должны какать, говорит Курт.
   Что-то я сомневаюсь.
   Но если… говорит Курт.
   Согласен, говорит Рашид.
   Ей надо прочистить мозги, лучше всего пропарить или даже прокипятить, говорит Курт.
   А вы, норвежцы, часто так поступаете? говорит Рашид.
   Случается, отвечает Курт.
   Там, откуда я родом, такое не в ходу, говорит Рашид. Но я примотаю это на ус. Звучит разумно.
   Правда-правда, оживляется Курт. И в голове потом полный порядок, мозги ясные, чистые, свежие. Кстати, у меня тут примус имеется. Может, не откладывая дела в долгий ящик,попарим мозги? На пару оно всегда приятнее, Одному как-то одиноко.
   Давай, конечно, соглашается Рашид.

   Сказано — сделано. Прочистив мозги, засыпают беспробудным сном прямо средь бела дня: такое это утомительное занятие, парить мозги, если делать все на совесть.
   Ближе к обеду из контейнера выходит Мок-ка с чашкой чая в руках и бутербродом для Гуннара.
   Угощайся, говорит она. Это тебя укрепит.
   Большое спасибо, говорит Гуннар.
   Мы очень благодарны, что можем находиться на твоем причале, говорит Мокка.
   Ну уж, говорит Гуннар. Еще не хватало. Все равно причал простаивает без дела… к сожалению .
   Мы чувствуем немного своей вины, что ты расхворался, говорит Мокка.
   Вы ни при чем, говорит Гуннар, откусывая бутерброд. Во всем виноват один Курт. Ему надо основательно прочистить котелок. С чем этот бутерброд?

   С паштетом, отвечает Мокка.
   Он не чисто норвежский, да? спрашивает Гуннар.
   Я его сама сделала, отвечает Мокка.
   Невероятно вкусно, говорит Гуннар и зовет: Коре!
   Приходит Коре.
   В чем дело? спрашивает он.
   На-ка попробуй, предлагает Гуннар и протягивает ему бутерброд.
   Коре откусывает, сколько в рот влезает.
   Чудо, говорит он. Объедение.
   Это она сама сделала, говорит Гуннар.
   Неужели? ахает Коре. Это самый вкусный паштет, какой я только ел в жизни.
   Рада слышать, говорит Мокка.
   Ты замужем? спрашивает Коре.
   Нет, отвечает Мокка.
   А хочешь? спрашивает Коре.
   Я должна подумать, отвечает ошарашенная Мокка и улыбается застенчиво.
   Ну, подумала? продолжает Коре.
   Мне надо чуть больше времени, говорит Мокка.
   Когда на кону такой бесподобный паштет, на счету каждая секунда, говорит Коре.
   Я думаю, отвечает Мокка, но тут где-то вда ли раздается гудок парохода.
   Гуннар хватает бинокль и вглядывается и море.
   Елки-палки! говорит он.
   Потом переводит взгляд на соседний причал — там светопреставление. Траки, нагруженные сосисками, кетчупом, горчицей и прочим, с чем сосиски едят, наперегонки носятся по причалу. И гриль, похоже, уже раскочегарен.
   Мать честная! Король! Срочно требуется блестящая идея!
   Прибегают проснувшиеся Курт с Рашидом.
   Я, кажется, ясно выразился: я не желаю, чтоб ты мозолил мне глаза, говорит Гуннар Курту.
   Не хочешь меня видеть — зажмурься, отвечает Курт.
   Что тебе надо?
   Я так основательно прочистил свой котелок и пропарил каждую мозгулечку, что стал словно бы другим человеком и, в частности, придумал кое-что, говорит Курт.
   Ты здесь больше не работаешь, говорит Гуннар.
   Не работаю. Но отдаю идею бесплатно — по старой памяти, говорит Курт.

   Что ж, говорит Гуннар. Это дело. Выкладывай.
   А что если доставить на королевский флагман под видом лоцмана Бада, и он приведет корабль к нашему причалу.
   Гуннар надолго задумывается. И чем больше он думает, тем шире делается его улыбка.
   Вот это я называю блестящей идеей, говорит он наконец. Чего вы ждете? Все за дело! Темпо, темпо!
   Курт вылавливает во втором контейнере Бада и объясняет ему задачу. Ты должен подняться на королевский флагман, представиться лоцманом и подвести корабль к нашему причалу, говорит Курт. Понятно?
   Звучит легко и просто, говорит Бад. Но как быть с настоящим лоцманом?
   Да, Курт, как быть с ним? спрашивает Гуннар.
   Его мы крепко свяжем веревкой и заткнем рот кляпом, чтоб не вякал.
   Превосходно! радуется Гуннар. А где он сам, этот лоцман?
   Не успевает Курт ответить, как откуда ни возьмись появляется лоцман.
   Привет честной компании, говорит он. Я лоцман, опаздываю на королевский корабль. Как, кстати, мне на него попасть?
   Курт, Рашид и Коре налетают на лоцмана, снимают с него форму и отдают Баду.
   Потом валят лоцмана на землю, связывают по рукам и ногам и тащат в контейнер.

   Главное не трепыхайся, говорит Гуннар. Мы тебя не обидим. Твое дело посидеть тут молча. За это получишь сосиску, потом.
   Я не ем сосисок, отвечает лоцман.
   Не повезло тебе, отвечает Гуннар.
   Курт доставляет Бада на корабль на маленькой моторной лодочке Гуннара, возвращается назад и вместе со всеми стоит на причале, смотрит, что будет.
   Королевский флагман разворачивается, весело гудит и берет курс на причал Гуннара.

   То-то же, говорит Гуннар. Похоже, все идет по плану. Эй, вы, паштетные головы, готовьте гриль и доставайте сосиски. К нам едет король!
   И в этот самый миг они замечают огромный айсберг, запущенный с соседнего причала.
   Мерзавцы! вскрикивает Гуннар. Они взяли айсберговую машину и сделали гигантский айсберг. Теперь королевский флагман напорется на него. Эй, на флагмане, кричит он, сворачивайте! Сворачивайте! Но король, похоже, их не слышит. Весь причал кричит, свистит и машет руками, но флагман идет точно на айсберг.
   О нет, стонет Курт. Бад, наверно, думает, что это гора мороженого. А при виде мороженого он теряет сообразительность!
   Больше он не успевает сказать: с грохотом, точно как в фильме «Титаник», королевский корабль сталкивается с ледяной горой.
   Кошмарики зеленые, причитает Гуннар. Что будем делать?
   Айсберг проплывает дальше, и открывается вид на стремительно погружающийся в воду королевский флагман. Король с Бадом стоят на носу, вцепившись в бортик, а корабль быстро уходит под воду.

   Рашид! кричит Курт. Беги на тот причал, укради у них трак и сюда, на всех парах!

   Рашид убегает. А Курт, не теряя времени, срубает флагшток, стоявший перед конторой Гуннара, и прикручивает его к вилам своего трака. Когда Рашид приводит второй трак, они прикручивают к нему середину флагштока и под решительные команды Курта в конце концов умудряются свесить флагшток в море, наподобие гигантской удочки, и выловить короля и Бада, которые уже отчаянно барахтаются в воде, борясь за жизнь.

   Пока суд да дело, на причале собираются толпы народу, приезжают журналисты, кинодокументалисты, министры и артисты.
   Под восторженные крики присутствующих король и Бад вступают на причал, где их теплыми одеялами встречают Мокка, Анна-Лиза и все собравшиеся. Вид у короля малопредставительный. Его усаживают на стул Гуннара, принесенный для этого из конторы, и дают сосиску.
   Добрые люди, говорит король, когда ему удается мало-мальски взять себя в руки. Я хочу знать, кто руководил этой спасательной операцией?
   Курт, отвечает Гуннар.
   Прекрасная работа, Курт, говорит король. Позволь сказать тебе спасибо. В сложной ситуации ты не растерялся, проявил смекалку и не дрогнувшей рукой спас мне жизнь. Ура! Я в неоплатном долгу перед тобой.
   Толпа в восторге, и Курта проносят кругом причала на руках.
   Но я спас тебя не один, говорит Курт. Если б не Рашид и вся наша команда, я б ничего сделать не смог.

   Да ладно тебе, говорит Рашид. Курт, ты был лучше меня. Я в жизни ничего подобного не видел. Ты можешь пойти профессором в КАУАП.
   Курт заливается румянцем.
   Ты серьезно так думаешь? говорит он.
   Ну, не будем углубляться в детали, говорит король. Всем большое спасибо.
   Ты мог бы оплатить свой неоплатный долг, говорит Курт, и дать разрешение всем обитателям этого контейнера остаться жить в Норвегии.
   Премного извиняюсь, говорит король, но такие вещи решаю не я.
   Надо же, говорит Курт, а я думал, королевское слово — закон.
   Действительно, говорит король, я — король, его величество. Но жизнь далеко не так проста. Чтоб я что-нибудь решал, такого фактически ничего и нет.
   Для чего ж тогда быть королем? спрашивает Рашид.
   Мой черный друг, говорит король, я тебе все объясню. В нашей стране повсеместно должны открываться школы, мосты, торговые центры. Для этого перед ними натягивают ленточку, которую следует перерезать. Вот это и есть мое основное дело.
   Король вытаскивает из внутреннего кармана большие и красивые ножницы и демонстрирует собравшимся.
   Вот, можете повосхищаться, говорит король, ножницы моего величества. Они хранятся в нашей семье со времен Харальда Прекрасноволосого. А в свободное время я плаваю на корабле, ем сосиски и провожу время с семьей. Не угостите ли, к слову сказать, еще сосисочкой?
   Анна-Лиза дает ему сосиску со всем, что имеется из гарнира.
   То есть лично ты ничего для них сделать не можешь? говорит она.
   Ну отчего же, говорит король. Если им надо что-нибудь открыть, я всегда могу перерезать для них ленточку. Только позвоните.
   Значит, им все-таки придется ехать в другую страну? спрашивает Курт.
   Похоже, придется, говорит король. Но выше голову, добрые люди! На свете столько прекрасных стран! Я сам много путешествую. И мне неизменно нравится открывать для себя новые страны. Это приятно. И поучительно, конечно же. У вас ко мне что-нибудь еще?
   Бад подводит Фатиму к королю.
   Может, ты зато можешь разрешить нам жениться? говорит он.

   Сколько вам лет? спрашивает король.
   Это такое опасное дело? спрашивает Бад.
   Немного опасное, отвечает король.
   Мне года два-три, отвечает Бад, и Фатиме столько же, так что на пару нам есть, наверно, уже шесть.
   Тьфу на вас, машет рукой король. В нашей стране, чтобы жениться, надо быть взрослым. Так повелось. Еще вопросы?
   А как же мы будем поддерживать отношения, если Фатиме придется уехать, говорит Бад с комом в горле.
   Мой маленький друг, говорит король, я тебе все объясню. Вам пойдет только на пользу, если дать вашим чувствам окрепнуть еще несколько лет. Тем временем пишите друг Другу письма, Или звоните. Современный мир дает человеку фантастические возможности. Можно мне еще сосиску? В благодарность за то, что меня спаcли вы?
   Анна-Лиза кладет королю еще сосиску. Но тут раздается странное шуршание. Все оглядываются на контору Гуннара. Из-под дверибумага. Это факсы, которые уже не помещаются в будке. Гуннар вытягивает конец бумажной простыни и читает.

   Опоньки! говорит он. Здесь написано, что спасение короля было показано по телевизору во многих странах и наш причал получил звание самого производительного в мире, так что нас просят быть готовыми принять тучу кораблей, уже идущих к нам.
   Вдалеке раздаются гудки нескольких кораблей.
   Еще здесь говорится, продолжает Гуннар, что Канада, Япония, Финляндия и еще несколько стран будут счастливы принять Фатиму, Рашида и всех остальных. Можете выбирать и привередничать. Обитатели контейнера в полном восторге и тут же принимаются паковать свои скромные пожитки.
   Очень рад, говорит король, как видите, все устроилось. Не мог бы я по такому случаю получить еще небольшую сосисочку?
   Первый корабль подходит к причалу, и Рашид принимает решение, что они уплывают на нем. Курт, Гуннар и Коре приступают к разгрузке корабля, Бад с Фатимой исполняют рвущую сердце сцену прощания, а Анна-Лиза обходит всех по очереди обитателей контейнера, жмет им руки, целуется.
   Когда корабль уже готов к отплытию, к Мокке подходит Коре.
   Ты додумала то, о чем мы говорили? спрашивает он.
   Да, отвечает Мокка, потупившись.
   И какой ответ? говорит Коре.
   Да, говорит Мокка.
   Все кричат ура! носят Коре с Моккой на руках по причалу, и поют, и величают на старинный манер.

   И вот корабль отходит от причала.
   Приезжайте еще поскорей! кричит Анна-Лиза.
   Мы приедем к вам в гости! кричит Курт.
   Пришлите заморского паштета! кричит Коре.
   Я буду писать десять раз на дню! кричит Бад.
   Но вот корабль скрылся из виду, причал почти пуст.
   Анна-Лиза смотрит на Курта, Курт смотрит на Анну-Лизу.
   Остались мы двое, говорит Анна-Лиза.

   Да, говорит Курт.
   Курт, ты меня не простишь? говорит Анна-Лиза. Я вела себя очень глупо. Ты самый потрясающий из всех. Просто был момент, когда я это забыла.
   Я и сам был не лучше, отвечает Курт. Так что всегда готов тебя простить. По крайней мере если ты пообещаешь чистить мозги хотя бы дважды в месяц.
   Я буду делать это так часто, как ты захочешь, отвечает Анна-Лиза и крепко целует Курта. Так мы снова друзья?
   Я не против, говорит Курт.
   Бад, а ты как? спрашивает Анна-Лиза.
   Жизнь прекрасна, отвечает Бад.
   Да, говорит Курт. Whatever. Get a life.