Луганцева Татьяна. Сачок для ночной бабочки

Глава 2

   Яна сама не знала, сколько часов провела в таком коматозном состоянии. Свет сменила тьма, ночь – новый рассвет. Ей не хотелось есть, пить и не хотелось ничего делать. Казалось, силы покинули ее навсегда.
   С первыми лучами апрельского солнца в комнату Яны заглянул весьма встревоженный Ричард. Судя по заплаканным глазам маячившей за его спиной Агриппины Павловны, это она вызвала его.
   – Доброе утро, дорогая! – Ричард бодро вошел в комнату и раздвинул занавески.
   Яна недовольно поморщилась.
   – Что с тобой? Почему ты лежишь в кровати целые сутки?
   – Что, уже и отдохнуть нельзя? Привыкли, что я все время скачу, как клоун по арене? – ответила Яна весьма недовольно.
   Лицо ее было бледным, а волосы лежали на подушке спутанным веником.
   – Ты заболела? – Ричард присел рядом с Яной и положил руку ей на лоб.
   Ричарду было сорок с небольшим, рост он имел средний, занимался спортом, следил за собой. Тронутые сединой черные волосы, агатовые внимательные глаза, на левой щеке шрам – Ричард был очень привлекательным мужчиной. Яна закатила глаза.
   – Да, у меня болит…
   – Что?
   – Душа.
   – А конкретнее? Тебе чего-то не хватает?
   – В том-то и дело, что не знаю, чего. Психолог сказала, что я зажралась. В чем-то она, конечно, права. Она говорит, что мне надо начать с нуля, с низшего звена, так сказать.
   – Это неправильный психолог, – легко возразил Ричард. – Человек может обернуться назад, но вовсе не обязательно возвращаться назад.
   – Эх, мне бы твой оптимизм! – вздохнула Яна, натягивая одеяло до подбородка.
   – Может быть, переедешь в коттедж? – спросил Ричард.
   Яна отрицательно покачала головой.
   – Приобрести тебе путевку куда-нибудь?
   Она снова покачала головой.
   – Позвонить Карлу? Может быть, поедешь к нему? Или вызвать его сюда? – продолжал допытываться Ричард.
   – Еще чего! – воскликнула Яна. – Чтобы его расстроить? Он не привык видеть меня в таком разобранном состоянии.
   – Пусть привыкает. Если любит, должен любить тебя всякую, – ответил Ричард.
   – Неужели ты не понимаешь, что я никого не хочу видеть?! – возмутилась Яна.
   – Так… Ну-ка, вставай! Хватит разлеживаться! – скомандовал Ричард, срывая с нее одеяло.
   – Э… поаккуратнее! Прошли те времена, когда мы были мужем и женой! – поежилась Яна.
   – Эту песню я знаю. Теперь ты другому отдана и будешь век ему верна, – улыбнулся Ричард.
   – Вот именно! – огрызнулась Яна, снова укутываясь в одеяло.
   – Хорошо, подумай о нашем ребенке. Что с ним будет, если с тобой что-то случится? – спросил Ричард.
   – Обязательно подумаю, – ответила Яна, и на ее глаза навернулись слезы, – только дай мне побыть одной, пожалуйста…
   – Ты уже сутки лежишь здесь без пищи и воды!
   – Значит, мне не хватило суток! – упрямилась Яна.
   – Ладно, валяйся. Но я приду вечером и, если ты не встанешь, силой вытащу тебя из постели, – пригрозил Ричард, вставая с кровати.
   Яна вздохнула и снова закрыла глаза.
   – Ну как она? – кинулась Агриппина Павловна к Ричарду с расспросами.
   – Хандрит, – неопределенно ответил Ричард, разводя руками.
   – Что же теперь будет?! – прикрыла рот ладошкой Агриппина Павловна. – Я никогда не видела ее в таком ужасном состоянии.
   – Перебесится, – хмуро ответил Ричард, вовсе не уверенный в своих словах. – Она не больна, просто хандрит. Но думаю, что Карлу Штольбергу все же позвонить нужно.
   После ухода Ричарда квартира Яны погрузилась в скорбную тишину, прерываемую тяжелыми вздохами домоправительницы. Но через некоторое время ее нарушил резкий междугородный телефонный звонок, непрошеным, наглым гостем ворвавшийся в дом.
   – Яна, звонит твоя мама, – заглянула к ней Агриппина Павловна.
   Яна взяла трубку спаренного телефона.
   – Привет, Люся, – произнесла Яна, так как мать просила называть ее именно так, по имени, а не «мамкать».
   – Как дела? – раздался хорошо поставленный, молодой голос Люси.
   – Хорошо, – вяло ответила Яна.
   – Что-то голос у тебя какой-то скучный, – насторожилась Люся. – Поссорилась со своим заморским принцем?
   – Как вы мне все надоели! Почему вы все не принимаете Карла? Почему жалеете, что мы расстались с Ричардом?! – вспылила Яна.
   – Не кипятись и успокойся. Я ничего не имею против твоего Карла, просто не думала, что моя дочь будет встречаться с князем. А Ричарда мне по-человечески жаль, он столько времени терпел твой невыносимый характер, что вполне заслужил счастье. Только очень жаль, что счастье Ричард ассоциирует с тобой, – ответила Люся и решила уточнить: – Ты точно не больна?
   – Я здорова, как корова, – нараспев ответила Яна. Сейчас она бы голову дала на отсечение, что Агриппина Павловна подслушивает их разговор в соседней комнате.
   – Тогда хорошо. А то у меня к тебе не совсем обычная просьба. Помнишь мою приятельницу, тетю Нину?
   – Как же, помню! Всегда приходила с конфетами, угощала меня и играла со мной, – ответила Яна.
   – Ну да. Я когда-то давно составила ей протекцию и устроила к нам в театр. Мы даже дружили, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, – подтвердила Люся.
   – К тебе всегда тянулась молодежь, – ответила Яна.
   – Это потому, что я сама молода душой! Так вот, потом она вышла замуж, уехала в другой город, и связь наша вскоре прервалась. Сначала-то мы писали друг другу письма, но однажды мое послание вернулось с надписью, что адресат выбыл. Новый адрес мне Нина не сообщила, так наши дорожки и разошлись. Я только знала, что у нее родилась дочка, назвали ее Верой, и все.
   – Ну и зачем ты мне про нее рассказываешь? – зевнула Яна. – Тетя Нина объявилась, что ли?
   – Я недавно узнала страшную новость. Встретила человека, который знал Нину и ее семью. Жуткая история. Муж Нины за какие-то махинации попал в тюрьму, да так и не вышел оттуда, погибнув в какой-то поножовщине. Нина спилась, потеряла работу и в конечном итоге умерла. Но поначалу она еще была ведущей малоизвестной телевизионной программы, коллеги не сразу узнали о ее вредной привычке. Потом начались срывы съемок, психозы, забывание текстов. Ее пытались лечить, но все безрезультатно. Нина покатилась в пропасть совершенно безрассудно, позабыв про малолетнюю дочь. Девочке много чего досталось: и побои пьяной матери и ее дружков, и голод, и пьяные оргии в квартире. Не имея других родственников, Вера скиталась по знакомым, но долго так продолжаться не могло, конечно. Затем Нина заложила свою квартиру, и они с Верой остались бомжами, но Нине к тому времени уже было все равно, в какой груде навоза лежать, лишь бы продолжать пить. Так она и пила, пока не отказала печень. А вот что стало с девочкой, когда она оказалась в такой яме? Поздно спохватившиеся социальные службы искали Веру, но безрезультатно, она словно сгинула, – поведала жуткую историю мать Яны и перевела дух. – До сих пор поверить не могу, как страшно сложилась судьба моей подруги. Чувствую за собой вину. Ведь я не дала ей бы так опуститься, если бы была рядом, вовремя подставила бы ей плечо. Хотя, наверное, вряд ли бы и я что-то изменила в жизни человека, вставшего на такой путь. Умом понимаю это, но сердце все равно болит…
   – Мне тоже жаль тетю Нину. Но чего ты хочешь от меня? – довольно безучастно спросила Яна.
   – Дай договорить! Что за манера, все время перебивать мать! Дело в том, что совсем недавно тот человек, знавший Нину и ее семью, позвонил мне в полном недоумении. Ты его все равно не знаешь, и его имя тебе ни о чем не скажет. Ну так вот, он по телевизору, по московской программе, увидел Веру – дочку Нины.
   – И что?
   – Да что же это такое? Дашь ты мне рассказать или нет?! Показывали ее в криминальной передаче, примерно с таким текстом: «Сегодня в Москве был накрыт очередной бордель. Проституток привели в отделение милиции». Представляешь?! Значит, бедная девочка подалась в Москву и занялась тем, чем ей только и оставалось! – в возбуждении крикнула в телефонную трубку Люся.
   – Очень жаль Веру, – вздохнула Яна.
   – И это все, что ты можешь сказать?! – прокричала телефонная трубка. – Ты и в правду заболела, раз меня не понимаешь! Вера стала проституткой! Она в вашей Москве! Ей некому помочь! У нее тяжелейшая судьба и никого нет! Осталась только я – давняя подруга ее матери! Ты что там, заморозилась? Раньше ты не была такой черствой! Совсем деньги испортили тебя!
   «И она туда же…» – с тоской подумала Яна.
   – Если ты не желаешь помочь человеку, найди ее и привези ко мне! Я, чем смогу, поддержу Веру. Я приказываю тебе как мать! Я не смогу спокойно жить, зная, что дочь подруги в беде!
   – Ты, Люся, вообще думаешь, о чем говоришь? Где я буду искать твою Веру в Москве? Такой городище! Ходить по притонам? Стоять на панели?
   – Это тебе решать. Ты же у нас великая сыщица, – язвительно заметила Люся, тем самым подтверждая, что отношения между матерью и дочерью отнюдь не безоблачные.
   – Один раз ты уже защищала одну невинную талантливую актрису своего театра, а она оказалась расчетливой, хладнокровной убийцей.
   – Это не тот случай, – категорично заявила Люся.
   – Я даже никогда не видела Веру и в отличие от некоторых даже не знала, что она родилась, – буркнула Яна.
   – В общем, так. Зовут ее Вера, фамилия Березкина, лет ей сейчас должно быть примерно двадцать. И ты уж сама решай, что и как дальше, – завершила разговор Люся.
   – Ладно, подумаю, что можно сделать, – вздохнула Яна, в сердцах бросив трубку.
   «Не дадут похандрить! Только почувствовала себя уставшей, хотела полежать для себя любимой, так нет, надо помогать какой-то Вере Березкиной. Бред! С такой жизнью и такой мамой эта девушка может быть настоящим монстром. Может быть, она сама – алкоголичка, наркоманка и преступница. Не хотела бы я с ней общаться, а придется, иначе рассорюсь с Люсей в пух и прах…»
   Яна спустила ноги с кровати и села. Голова у нее кружилась от голода и бессилия.
   – Агриппина Павловна! – позвала Яна, и дверь распахнулась тут же, словно домоправительница стояла и ждала сигнала.
   – Что?
   – Двойной кофе с сахаром, пожалуйста.
   – С сахаром? – переспросила Агриппина Павловна, так как впервые слышала, чтобы Яна просила кофе с сахаром.
   – Да, две большие ложки, – подтвердила та, перемещаясь к трюмо и пытаясь расчесать спутанные волосы. – Это, говорят, полезно для мозгов, а они у меня что-то плохо соображать стали.
   Агриппина Павловна кинулась на кухню выполнять просьбу. Через несколько минут чашка ароматного горячего кофе стояла перед Яной.
   – Пирожочек? – услужливо предложила домоправительница.
   – Нет.
   Яна пригубила кофе и почувствовала, как приятное тепло разливается внутри, возвращая ей силы.
   Она подошла к шкафу с одеждой и вытащила короткую джинсовую юбку с аппликациями, розовую водолазку, черные узорчатые колготки и демисезонные туфли на толстой подошве. Затем слегка дрожащей рукой накрасила ресницы синей тушью, провела ярко-розовой блестящей помадой по губам.
   Домоправительница сидела на кухне, смиренно сложив руки на коленях.
   Яна смягчилась.
   – Ну, хорошо, дай мне пирожок с мясом, – сказала она.
   Агриппина Павловна метнулась к плите и вынесла Яне в целлофановом пакетике пять пирожков – что такое один пирожок, Агриппина не понимала.
   – Ты надолго?
   – Надеюсь, что нет, – ответила Яна.
   – Куда, можно узнать? – спросила домоправительница.
   – В милицию, – честно ответила Яна.
   – Ой! – прижала руки к груди Агриппина Павловна. – А как ты себя чувствуешь?
   – Все хорошо, не волнуйся. Ребенка забрал Ричард?
   – Да.
   Яна для успокоения Агриппины Павловны вынула один пирожок и откусила от него. Челюсти ее свело судорогой, но она через силу, чуть ли не давясь, продолжала жевать.
   Она вышла из дома и решила сама не садиться за руль «пежо», так как ощущала головокружение и слабость. Она поймала такси и поехала в следственное управление. Водитель постоянно с опаской косился на яркую девицу с длиннющими красными ногтями, с пирожками в пакете, икавшую всю дорогу.

Глава 3

   Виталий Владимирович Артюхин был старшим следователем и имел собственный кабинет. Рабочий день подходил к концу, он сдал нужные документы, добыл важные свидетельские показания по одному сложному делу и получил похвалу от начальства. Скоро можно было бы уйти домой. Но тут в кабинете раздался резкий звонок внутреннего телефона.
   – Виталий Владимирович, тут к вам настоятельно ломится гражданка Цветкова Яна Карловна, – сообщил дежурный. – В списке посетителей на сегодня ее нет, но она уверяет, что вы ее знаете и примете.
   – О нет… – вздохнул Виталий Владимирович, поняв, что день окончится не так хорошо, как он предполагал.
   Яну Цветкову он знал уже довольно-таки давно, и эта дамочка не переставала его удивлять своей феноменальной способностью влипать во всевозможные неприятные истории с криминальной подоплекой.
   – Что, шеф, не пропускать ее?
   – Пропусти… – снова вздохнул Артюхин. – Все равно она не отстанет!
   Яна ввалилась к нему в кабинет, неся на лице самую искреннюю улыбку на свете, и сердце следователя тут же растаяло.
   – Привет, Виталий!
   – Здравствуй, Цветкова! Садись.
   Яна плюхнулась на обычный деревянный стул, тут же отбив о сиденье свою пятую точку, и грохнула кожаную сумку, всю в металлических клепках, ему на стол.
   Кабинет у следователя Артюхина был самым обыкновенным: стол с не очень современным компьютером, шкаф с документами, несколько стульев для посетителей, тумбочка и железные жалюзи на стандартном окне.
   – Даже боюсь спрашивать, зачем пожаловала. Давно не виделись, думал, что ты взялась за ум и оставила всю работу профессионалам, – начал беседу следователь, нервно поглядывая на пепельницу, полную окурков.
   – Кури уж, – милостиво разрешила ему Яна. – У меня совсем маленькая просьба. Мне надо найти одну проститутку.
   – Их тысячи в Москве, – ответил Виталий Владимирович, закуривая. – И потом, с какой целью?
   – Мне надо ей помочь…
   – Бесполезно. Они все равно возвращаются к своему ремеслу, сколько их ни отлавливай.
   – Вы им не предлагаете альтернативный заработок, а я этой предложу, – заявила Яна и икнула. – Чертов пирожок, съела всухомятку и вот…
   Она вытащила пакет с четырьмя оставшимися пирожками и перехватила голодный взгляд следователя.
   – Хочешь?
   – Не отказался бы…
   – Ешь на здоровье, только сначала дай мне попить, а то я больше не могу, икота замучила.
   Следователь растерялся.
   – Вот воды у меня нет. Хотя… я купил домой бутылку сухого вина. Будешь?
   – Наливай! – кивнула Яна, закашлявшись.
   Виталий Владимирович достал из шкафа две обыкновенные керамические кружки со сколами по краям и бутылку недорогого вина. Откупорил ее и налил Яне хорошую порцию, а себе плеснул совсем чуть-чуть, только чтобы запить пирожки Агриппины Павловны.
   – Какая милая домашняя обстановка, – улыбнулась Яна.
   – Только бы никто не увидел, что я на рабочем месте спаиваю население, пришедшее на прием.
   – Может быть, ты подкармливаешь своего осведомителя.
   Яна жадно глотала вино, лечась от икоты.
   – Спасибо, Виталий, ты спас мой организм от обезвоживания.
   – Ты пьешь его, как воду, – остановил ее следователь.
   – Так ведь пить хочется… – Яна отставила кружку и проникновенно посмотрела на следователя. – В общем, повторяю: помоги найти проститутку.
   – С ума сошла! На мне знаешь сколько дел висит? Убийств! А ты со своей проституткой… Где я буду ее искать-то? – поджал губы следователь.
   – Я знаю, что ее зовут Вера Березкина. И еще: по достоверным сведениям, недавно ее из какого-то борделя привозили в милицию, – сказала Яна.
   – Уже лучше. Значит, ее данные могут быть в компьютере, – сказал Виталий, проглатывая пирожок и запивая его вином. – Какие вкусные пироги! Сама пекла?
   – Что ты! Это моя домоправительница. Ешь все, я не хочу, а она бы обрадовалась, что ее стряпня нравится хорошему человеку.
   – Ох и умеешь ты подмазаться, Цветкова! Ладно, давай посмотрим… – Виталий оживил компьютер и застучал клавишами. – Сейчас, подожди, войду в соответствующий раздел…
   Яна поняла, что, если бы не пирожки Агриппины Павловны, долго бы ей еще пришлось уговаривать следователя помочь ей. Спустя несколько минут работа была закончена.
   – Ну, вот смотри, вот она, твоя Вера Березкина! – Виталий Владимирович развернул к Яне монитор.
   С экрана на нее смотрела молодая девушка. Курносый нос, плотно сжатые губы, большие, настороженные серые глаза и светлые волосы до плеч.
   – Вполне милое лицо, – прокомментировала Яна.
   – Все они милые, – развернул компьютер опять к себе следователь. – Ну, что я могу тебе сказать… У Веры было три привода в милицию. Два раза ее брали с улицы, вернее, с известного километра Ленинградского шоссе, последний раз – из борделя, квартиры в жилом доме. Бордель, скорее всего, закрыли, а Вера вернулась на свое шоссе. Если бы мне было нужно ее найти, то я начал бы оттуда.
   – Поняла, – кивнула Яна, с ужасом осознавая, что вино на голодный желудок сыграло с ней шутку – она здорово опьянела.
   – Только не нравится мне все это, Яна.
   – Почему?
   – Опять ты во что-то влезаешь! Вот только проституцией ты еще не занималась.
   – Все будет хорошо! – ответила ему Яна и задумалась. Сколько раз она говорила эту фразу, и все заканчивалось не очень хорошо. – Я только попытаюсь найти ее, и все!
   – Твои «и все» чем-нибудь плачевным оборачиваются, – вздохнул следователь и метнул взгляд на Янину вместительную сумку.
   – Нет у тебя ничего еще поесть?
   – Если бы я знала, что ты тут совсем оголодал на работе, то захватила бы пару поддонов с холодцом Агриппины Павловны, – ответила Яна, поднимаясь, и… слегка покачнулась. – Ладно, за окном уже темнеет, поеду я. Кстати, плохая примета пить из битой посуды.
   – Да? Никогда не замечал… Для меня плохая примета, когда ты появляешься у меня в кабинете, – сказал следователь.
   – Не надо так говорить, я же знаю, что ты мягкий и пушистый… – снова покачнулась Яна.
   – Слушай, как же ты поедешь в таком состоянии? – ужаснулся Виталий Владимирович.
   – Не волнуйся, доберусь, все нормально, – козырнула Яна и, взяв пропуск, подписанный следователем, и свою сумку, пошатываясь, вышла из кабинета.
   Оказавшись на оживленной улице перед следственным управлением, Яна попросила первого же остановившегося частника довести ее на нужный участок Ленинградского шоссе. Водитель как-то странно посмотрел на пассажирку и задумался, но предложенная ею сумма возымела свое действие, и он согласился. Полчаса Яна, сопя и отдуваясь, искала в своей вместительной сумке помаду, потом зеркало, а затем попыталась подправить себе макияж прямо в машине и в результате чуть ли не всю помаду размазала по лицу.
   – И много вы берете? – подал голос шофер.
   – Чего? – не поняла Яна.
   – Ну, я просто интересуюсь… Никогда не сталкивался и не пользовался услугами, поэтому не знаю расценок. Дорого стоит это…
   – Что?
   – Любовь… – Водитель закашлялся.
   Яна так и замерла с зеркальцем в руке.
   – А я откуда знаю? – наконец очнулась она.
   – А разве вы не одна из них? Ну, из проституток? – еще больше стушевался водитель.
   – Да вы что?! Как вы посмели подумать?!
   – А что вам еще делать на этом километре? – удивился водитель.
   – Да мало ли у меня какие дела!
   – А какие там еще могут быть дела? – не унимался водитель.
   – Вы на дорогу лучше смотрите, а не на меня. Впрочем, думайте, что хотите, – махнула рукой Яна и стала поправлять сетчатые колготки.
   Водитель высадил ее там, где она потребовала, и пожелал удачной охоты.
   Яна рассерженно отвернулась. Вот и не думала, что кто-либо может рассматривать ее в таком ракурсе, и с тоской осмотрелась. Она стояла на обочине шоссе, а мимо проносились машины, некоторые из них сигналили и мигали фарами. В своей юбчонке, туфлях на платформе и кожаной курточке Яна почувствовала себя очень неуютно. И ей сразу стало холодно – температура воздуха за городом сейчас явно была на несколько градусов ниже, чем в Москве.
   «И зачем я сюда приехала? – с тоской подумала она. – Да еще и без машины, да еще и… пьяная…»
   Она побрела в сторону области, зябко передергивая плечами и утопая в придорожной, еще не замерзшей грязи. Впереди она заметила трех молоденьких девушек в коротких юбках. Яна с радостью заковыляла к ним, всматриваясь в лица и пытаясь узнать Веру. «Девушка могла изменить прическу, цвет волос и вообще выглядеть иначе, чем перед милицейской фотокамерой», – напоминала себе мысленно Яна.
   Девушки оказались как бы все на одно лицо. И выражение безразличия и отрешенности на их лицах тоже было одинаковым. Возможно, виной тому большое количество косметики на лице.
   – Эта точка занята! – сразу же заявила подошедшей Яне одна из девиц с коротко стриженными рыжими волосами.
   – Шли бы вы, мамаша, греметь костями в другом месте, – нелюбезно встряла кудрявая блондинка, явно в парике.
   – А то сейчас Жорик придет, и тебе не поздоровится, – подтвердила третья, самая невзрачная из них.
   Яна не успела ничего ответить – рядом с ними остановилась машина, и из нее выглянули двое мужчин.
   – Сколько?
   – Полтинник! – ответила рыжая, принимая соответствующую позу.
   Мужики оглядели женщин, и один из них указал на Яну.
   – Эту берем.
   – Она не работает! – завизжала рыжая, с ненавистью глядя на непрошеную конкурентку. – Мы здесь второй час мерзнем!
   – Она же старая! – выкрикнула блондинка.
   – Зато с лоском, – возразили мужики. – Вид у нее ухоженный, а вы как лахудры.
   – Уходи отсюда! – прошипела рыжая.
   – Тогда эту! – указал мужик на блондинку, и она быстро нырнула в машину.
   Взвизгнули колеса, и машина унеслась на большой скорости.
   – Как она не боится… – глубокомысленно заметила Яна, провожая ее взглядом.
   К ним спешили еще три девицы.
   – Ты что, с Луны свалилась? – опасно надвинулась на Яну рыжая. – Вот мы сейчас с девчонками весь лоск-то твой отцарапаем…
   – Нам конкурентки не нужны! – подтвердила невзрачная и приготовилась вместе с подругой кинуться на Яну. Было понятно, что она самая злая, так как меньше всего пользовалась спросом.
   Но расправа не состоялась. С двух сторон появились патрульные машины и тут же раздался пронзительный женский крик:
   – Тикайте! Облава!
   Девушки мгновенно исчезли, как будто их и не было. И только Яна, тупо моргая и ничего не понимая, осталась стоять на обочине.

Глава 4

   Агриппина Павловна наконец-то вздохнула спокойно, увидев Яну на ногах. Она отправила Бориса Ефимовича в соседний магазин со списком нужных продуктов, а сама приступила к домашним делам. Ребенка сейчас не было, и ничто не мешало активной уборке квартиры. Яна давно предлагала взять помощницу престарелой даме, но та наотрез отказалась.
   – Я никого не потерплю в своем доме, мне все будет не по нраву, что сделано не моей рукой, – категорично заявила она. Несмотря на возраст, здоровье у Агриппины Павловны было хорошее, только иногда шалило давление.
   Сейчас она заложила грязное белье в стиральную машину, вытерла пыль со всех полочек, начистила сантехнику, приняла продукты от пришедшего из магазина супруга и усадила его за телевизор, заботливо укрыв пледом. У Бориса Ефимовича сильно болели суставы, и долго находиться на ногах он не мог. Затем она включила «адскую машину», как она называла профессиональный чистящий пылесос, и приступила к влажной уборке пола, ковров и мягкой мебели.
   Пылесос так гудел, что она не сразу услышала, что кто-то настойчиво звонит в дверь. Агриппина Павловна смело направилась открывать, даже не спрашивая, кто пришел. Дело в том, что в их доме с огороженной территорией круглосуточно дежурил охранник, и он строго «фильтровал» всю публику. Если кто-то хотел пройти в ту или иную квартиру, посетитель предварительно звонил по телефону и спрашивал разрешения у хозяев. Яна отнесла в дежурку список тех людей, кого надо было пропускать к ним в любое время года и в любое время суток. Ричард, конечно, был в этом списке, но человек, стоящий на пороге, не был Ричардом, хотя он тоже был занесен в этот важный список.
   На пороге Яниной московской квартиры стоял Карл Штольберг собственной персоной. Агриппина Павловна невольно залюбовалась им. Да и как не залюбоваться таким мужчиной – высокий, с потрясающей фигурой и широкими плечами, красив лицом, темные глаза, вьющиеся светлые волосы. На Карле были черные рубашка и джинсы. У ног стояла дорожная сумка. Агриппина Павловна методично на протяжении уже нескольких лет пыталась найти в этом человеке хоть один изъян, чтобы раздуть его до размеров атомной бомбы (она ничего не могла с собой поделать, считая его разлучником Яны и ее любимого Ричарда), но ни единого изъяна в Карле Штольберге ее пытливый ум не обнаружил, что разозлило женщину еще больше. Она даже пыталась хамить ему, конечно, в отсутствие Яны, но и это не срабатывало. Поведение Карла было безукоризненным – всегда предусмотрителен, вежлив, уважителен и учтив. Самым интересным фактом являлось то, что даже Ричард не испытывал к нему никаких отрицательных чувств. Он прекрасно знал свою жену и понимал, что многое, если не все, зависело именно от нее. То, что не влюбиться в Карла фактически нереально, он тоже понимал. Одна Агриппина Павловна не сдавала своих боевых позиций и держала оборону от «заморского проходимца».