Луганцева Татьяна. Таблетка от одиночества

Луганцева Татьяна Игоревна
Таблетка от одиночества

Глава 1

   В кабинет Петра Николаевича Котова заглянула женщина, выполняющая обязанности секретаря:
   – Ваш самолет готов, шеф!
   – Спасибо, Тамара, – поблагодарил Петр Николаевич и отложил ручку в сторону. – Сейчас же выезжаю в аэропорт.
   Котов был успешным бизнесменом, только что перешагнувшим тридцатипятилетний рубеж. Родителей у него уже давно не было в живых. В юности он сделал попытку обзавестись семьей и женился на однокурснице. Брак продлился пять лет и благополучно распался из-за ревности жены и абсолютной неготовности Петра жить в супружестве. У них остался ребенок Егор. И если мужем Петр оказался никаким, то отцом он был отличным. Все последующие годы он постоянно общался с ребенком, был в курсе его дел и полностью содержал бывшую семью, несмотря на трех сменившихся там «папаш».
   Был у него и близкий друг, Юра Захаров, оба имели спортивные разряды и в свое время были приняты в гильдию каскадеров, где честно отпахали добрый десяток лет, заработав первые деньги и многочисленные травмы.
   Затем Юра внезапно поменял род деятельности и увлек за собой Петра. Возможно, сказались многочисленные сотрясения мозга, полученные Юрием во время съемок. Вел он себя часто неадекватно и все время попадал в неприятные истории с риском для своей жизни и жизни окружающих. Много что поменялось, но неизменной осталась их крепкая мужская дружба.
   На настоящий момент они были владельцами акций совместного предприятия «Апатиты». Начинали они свой бизнес с закупки драгоценных камней и изготовления ювелирных украшений. Конечно, делали они это не сами – вложив первоначальный капитал, заработанный на съемках, друзья наняли профессионалов и быстро развили дело.
   Петр чаще проводил время в офисе, подписывая важные документы и погружаясь в финансовую сторону дела. Юра же в основном общался с людьми, так сказать, был главным по связям с общественностью. Они полностью доверяли друг другу.
   У каждого были ключи от квартиры другого, каждый имел доступ к банковским счетам, и никто из них не спрашивал, для чего взята та или иная сумма. Значит, так надо было! Возможно, в фирмах, созданных недавно, никогда бы не дошли до такого панибратства, но их бизнес начинался еще в перестроечные времена, и ничего с тех пор в их отношениях не изменилось.
   Со временем, заработав много денег, друзья стали вкладывать их в другие отрасли. Появился свой банк, сеть супермаркетов. Петр открыл казино, а Юра занялся благотворительностью – построил новую школу, взял под опеку детский дом для детей-инвалидов. И опять никто не спрашивал, зачем ты это делаешь? Они уважали решения друг друга и не лезли с советами, куда лучше вкладывать личные деньги.
   Петр давно чувствовал себя богатым человеком, «хозяином жизни». Ему нравилось выкурить трубку, набитую ароматным голландским табаком, в окружении эксклюзивных вещей. Он жил в роскошном загородном доме, дважды в год отдыхал на дорогих курортах, любил красивых женщин и породистых скакунов. Лишь иногда Петр с тоской вспоминал о своей бесшабашной юности, когда беззаветно любил и безоглядно рисковал. В такие моменты он завидовал Юре, который сумел остаться таким же, как в молодости. Юра, став богатым не изменил самому себе, он как-то легко относился к деньгам и не видел необходимости менять свою жизнь. Он даже не удосужился обзавестись домом, что крайне раздражало Петра. Иногда он делал попытки вразумить друга.
   – Хотя бы участок земли приобрел, а уж дом потом можно построить, когда за ум возьмешься.
   – А! Мне дом ни к чему. Живу я один и прекрасно себя чувствую в квартире, – отмахивался Юра. – А участок земли у всех будет метр на два. Прости за черный юмор.
   – Вот всегда ты так! Мне неловко, мы с тобой партнеры, у меня есть недвижимость и другие атрибуты богатого человека, а ты словно подмастерье. Люди могут подумать, что я обкрадываю тебя! – объяснял свою позицию Петр. – У нас же бизнес на равных!
   – Не бери в голову глупые сплетни, я никогда не скажу тебе ничего подобного, мне такое и в голову не придет. С каких пор тебя стало интересовать чье-то мнение? Главное, что мы доверяем друг другу!
   – И все же тебе нужно прекратить эти юношеские закидоны. Носишься по каким-то гонкам, ввязываешься в потасовки, перестрелки. Мы же завязали с этим! Думаешь, я не хочу тряхнуть стариной? Но уже пора взрослеть и становиться солиднее!
   – Петр, это активный образ жизни.
   – Пора остепениться.
   – Да ты стал старым брюзгой! Ты таким раньше не был.
   – Меня уже не тянет на мальчишеские подвиги, – фыркал Петр.
   – Я не лезу в твою личную жизнь, и ты не лезь в мою! – начинал злиться Юрий.
   – Я забочусь о тебе, у тебя даже семьи нет.
   – У тебя ее тоже нет.
   – У меня хоть была попытка, а у тебя жизнь какого-то прохиндея, скачущего по женщинам. Я запутался в именах твоих многочисленных подружек!
   Тут Юра обычно начинал смеяться:
   – Я понял! Ты мне завидуешь! Могу позвонить паре крошек и сообщить им, что интересный блондин в очках и с буковой трубкой желает познакомиться. Они любят таких солидных мужиков!
   – Тьфу на тебя! – сердился Петр. – Всегда делаешь из серьезного разговора комедию. Бабник!
   – Я расцениваю это как комплимент!
   Примерно так и заканчивались все их разговоры на эту тему.
   Жил Юра в центре Москвы в высотном здании, в пентхаузе, с великолепным видом на Москву-реку. В квартире всегда царил хаос, где дорогие вещи валялись на полу как ненужный хлам. К нему приходила домработница тетя Вера, интеллигентная женщина, учительница на пенсии. Она работала у него полдня, убирала квартиру и стирала, но не готовила – не хватало времени и сил. А Юра в этом и не нуждался. Он перекусывал в кафе и ресторанчиках, а если принимал у себя гостей, то на дом заказывал еду из тех же ресторанов. С женщинами у Юры отношения складывались легко. Высокий, спортивный, темноволосый, с ослепительной улыбкой, он и так нравился женщинам, а уж с его счетом в банке – тем более. Их ювелирная фирма давно вышла на мировой рынок и периодически устраивала показы не только в Москве, но и в Европе. Поэтому они тесно сотрудничали с известными модельными агентствами и манекенщицы частенько оказывали внимание Юре. Он умел красиво ухаживать, делал дорогие подарки, в итоге даже расставания проходили легко и не обидно. Лишь оставалась некая доля сожаления, что не смогли женить на себе богатого, интересного холостяка, но ведь на память осталось бриллиантовое украшение!
   И вот сейчас Юра в черном стильном пиджаке с эмблемой клуба, надетом на голое тело, и рваных голубых джинсах ввалился в кабинет компаньона.
   – Привет! Зачем звал в такую рань? – поинтересовался он, с комфортом устраиваясь в кресле.
   – Уже одиннадцать часов утра! Конечно, если всю ночь тусоваться в клубе, то и три часа дня будет ранью… А звал я тебя, друг, по делу. Я улетаю в Якутию на день или два, не знаю, как получится, а ты подмени меня сегодня на одной важной встрече.
   – Только до пяти часов вечера, в шесть у меня свидание. – Юра надул пузырь из жвачки. Тот лопнул, и Юра ослепительно улыбнулся.
   – Ну, ты и нахал! – с уважением протянул Петр. – Возьмешь эти камешки и отвезешь в лабораторию «Прогресс», вот визитка. Это научно-техническое предприятие предложило окрасить наши алмазы в интересные цвета, не изменяя их характеристик как кристаллов.
   – Любопытно, – буркнул Юра.
   – Вот-вот, убеждали меня, что у них только что запатентована технология, и они готовы доказать выгодность ее использования за свой счет.
   – То есть если они испортят наши камешки, то заплатят за них? – уточнил Юра, понимая, о чем речь.
   – Совершенно верно. – Петр выложил перед ним на бархатную черную подушку крупные алмазы, мешочек для них и сертификат качества.
   – Я все понял, обернусь до захода солнца, – заверил Юра, складывая камни в мешочек. – Тебе счастливо слетать! До свидания!
   – Будь осторожен! – нравоучительно бросил Петр в удаляющуюся спину компаньона.
   Он подошел к окну, приподнял жалюзи, опущенные из-за яркого солнечного света, и посмотрел на дорогу. Вскоре на нее вырулил Юра в черном шлеме на красном супердорогом мотоцикле БМВ.
   «Так я и знал! Пижон! Поехал, как всегда, без охраны и сопровождения с миллионным состоянием. Тьфу! Глаза бы мои не смотрели!»– подумал Петр.
   Юра любил гонять на мотоцикле, их у него было несколько. Летишь по асфальту, оставляя позади себя мелькающих людей, машины, рекламные щиты и вывески магазинов… Ко всему прочему, на мотоцикле было легко лавировать в бесконечных московских пробках.
   Он несся по улице, ловя на себе восторженные и любопытные взгляды. Юра хорошо знал город и ориентировался без карты. Научно-производственное объединение, обещавшее алмазам сказочное превращение, находилось достаточно далеко от центра. И Юра гнал свой мотоцикл туда, превышая скорость и наслаждаясь ездой, как, впрочем, он всегда и делал.
   Когда он свернул на шоссе второстепенного значения, ведущее на выезд из Москвы, то заметил голосующую девушку. На проститутку она не была похожа, хотя и стояла одна на обочине. Скорее напоминала секретаршу, в черном брючном костюме, белой блузке и закрытых туфлях. Она будто сама не понимала, как оказалась здесь в придорожной пыли, а не на своем месте в офисе.
   Юра остановился, включив поворотники на мигающий режим, и окинул девушку оценивающим взглядом. Высокая жгучая брюнетка не была в его вкусе, знакомиться с ней он передумал, но отказаться подвезти уже не мог – это стало бы верхом неприличия.
   – Запрыгивайте, – кивнул он назад, снимая шлем и отдавая его девушке.
   Она с интересом взглянула на него.
   – Мне понравился ваш железный конь, я оценила вашу фигуру, но боялась, что вы снимете шлем и разочаруете меня. Но этого не произошло, – улыбнулась брюнетка.
   – Благодарю, – тоже вежливо улыбнулся Юра. – Садитесь!
   Девушка надела шлем и, сев позади, заметила:
   – Хорошо, что брюки надела, как чувствовала, что принц объявится на мотоцикле.
   Он спросил, куда ее подкинуть, и, получив ответ, рванул с места. Ему не показалось странным, что им оказалось по пути. Юра проехал несколько километров, подставляя лицо ветру, ощущая, как руки девушки крепко сжимают его талию. Своих подружек он частенько возил таким образом, его возбуждало, когда они пытались поплотнее прижаться к его спине.
   – Сверните здесь налево, пожалуйста! – прокричала ему на ухо попутчица.
   Юра выполнил ее просьбу и поехал по узкой, извилистой тропинке. С одной стороны стояла полуразвалившаяся церковь, с другой – кладбище с покосившимися крестами.
   – Здесь недалеко, – успокоила девушка, убирая руку с его талии, несмотря на колдобины.
   В следующую секунду его левый бок пронзила острая боль. Вскрикнув, он резко затормозил и с ужасом уставился на рукоятку ножа, торчащую из его тела чуть ниже ребер. Юра попытался обернуться, но в лицо ударила струя удушливого газа. Почти сразу же сознание затуманилось, и он провалился в темную пустоту. Последней мыслью, мелькнувшей в голове, было сожаление, что он так глупо погиб в расцвете лет и никогда не слушал Петра. А тот уж точно будет злорадствовать, что партнер погиб от случайной связи.

Глава 2

   Тала спешила перейти улицу, пока зеленый человечек на светофоре не начал дергаться, то есть мигать. Моросил холодный весенний дождик. Она бежала в плаще с капюшоном, надвинутым на лицо, и перед глазами мелькали белые полоски «зебры». Пожалуй, это были самые светлые полосы в ее жизни. Ей не повезло с самого начала. Она стала в семье нежеланным ребенком, и, не мучаясь угрызениями совести, родители сразу отправили ее на воспитание к бабушке. С ней Тала и жила, пока училась в школе и в институте. Мать приезжала примерно раз или два в месяц, трепала дочку по щеке, спрашивала, как дела в школе, и благополучно уезжала. Отца она видела еще реже. Когда ей было лет восемнадцать, тот потребовал от единственной дочери любви и безграничного послушания. Встретив решительный отпор, отец вполне искренне возмутился:
   – Как ты можешь?! Я же воспитывал тебя!!!
   – Что?! – Тала была поражена, так как словосочетание «отец воспитывал» плохо поддавалось ее пониманию. – Это каким же образом ты меня воспитывал?! Ты ни разу не водил меня за руку ни в парк, ни в кино. Ты не присутствовал ни на одном родительском собрании. Ты месяцами меня игнорировал.
   – Я давал деньги, и на эти деньги ты жрала! – ответил отец, от чего Тала впала в еще больший шок от родительской заботы.
   Она стала фармацевтом, но не работа вдохновляла ее. Больше всего в жизни Тала любила две вещи – уединение и живопись. Закончив в свое время художественную школу на одни пятерки, она и по сей день продолжала рисовать.
   Она писала портреты немногочисленных друзей и пейзажи, копировала полотна известных мастеров, чтобы поучиться у них. Свои работы она раздаривала друзьям и знакомым, не беря за них ни копейки.
   Тала была очень интересной женщиной – хрупкой и стройной натуральной блондинкой, с трогательным взглядом голубых глаз. Правда, сама себя она красавицей не считала. Скромная, нерешительная и до неприличия порядочная, Тала не преуспела в карьере, да и в личной жизни тоже. В институте ей нравился один мальчик, но она постеснялась признаться ему в этом, и парень, находящийся в неведении насчет чувств Талы, женился на другой девушке.
   Месяц она проплакала, не выходя из дома, понимая, что упустила свою единственную любовь и свой шанс стать счастливой. И все-таки ей представился случай выйти замуж. В двадцать шесть лет ей сделал предложение руки и сердца бухгалтер-аудитор Денис Кашицын. Он часто приезжал к ней на работу с финансовыми проверками и заприметил симпатичную девушку-фармацевта. Тут и бабушка, и подруга Арина надавили на нее, и Тале ничего другого не оставалось, как уступить и завести семью. Ни о какой большой любви речи, конечно, не шло, но Денис был очень милым, внимательным человеком, и ей, не избалованной мужским вниманием, показалось, что она сможет стать счастливой, как все.
   На скорую руку сыграли скромную свадьбу и начали жить вместе. Конечно, Тала не была дурочкой и поняла, что с браком у нее не все в порядке, с первой же брачной ночи ввиду отсутствия таковой. Вначале она скромно промолчала, подумав, что жених перебрал на свадьбе, но когда отсутствие супружеской жизни продлилось и последующие дни и недели, она все-таки поинтересовалась у мужа причинами. Ответ был шокирующим.
   Оказывается, предложенное ей сердце было абсолютно больным, не способным к выполнению супружеских обязанностей. Тале взять бы да и устроить грандиозный скандал, ведь порядочным поступок Дениса трудно было назвать. Но тут скромность, порядочность и сердобольность сыграли с ней злую шутку. Она осталась с горе-мужем, кинувшись на амбразуру, то есть помогала ему, поддерживала и даже пыталась лечить. Она стала ему товарищем и сиделкой, но только не женой.
   Она никому не рассказывала о сложностях в личной жизни из-за страха, что над ней будут смеяться… В таком странном союзе они прожили пять лет. Тала даже стала думать, что ее устраивают такие странные отношения, что, значит, у нее такая судьба. Этот брак закончился со смертью Дениса в возрасте сорока лет от острой сердечной недостаточности.
   Тала как была одинокой женщиной, так и осталась – одна с кучей проблем и комплексов. Только без Дениса стало еще тоскливее, потому что ушел человек, который ее понимал и относился с нежностью, да и она сама уже привыкла заботиться о нем. Внезапное одиночество и душевная пустота выбили у нее из-под ног почву. В довершение всех несчастий умерла бабушка, которая заменила ей родителей и которую она безумно любила.
   Она продолжала жить скорее по инерции. Работала в аптеке, следила за качеством поступающих лекарств, разбирала жалобы покупателей, помогала в подборе препаратов. Работница Тала была добросовестная, тихая, спокойная, никогда не опаздывала и не уходила раньше, собственно говоря, ей и спешить-то было некуда. Она всегда соглашалась подменить коллег и даже не брала отпуск, потому что на зарплату аптекарского фармацевта уехать куда-нибудь не представлялось возможным, а дачи у нее не было.
   Директор сети аптек недвусмысленно намекал Тале на встречи вне работы, предлагая то подвезти на машине, то пойти в ресторан, но она всегда отказывалась. И всегда чувствовала себя неуютно, когда он приезжал в их аптеку.
   Тала аккуратно сложила коробочки с препаратами в отведенный для них шкафчик и посмотрела на часы. Время приближалось к обеденному перерыву, а сегодня она договорилась встретиться с Ариной в «Русском бистро». Сняв белый халат, Тала сменила белые шлепанцы на черные туфли, накинула поверх тонкого трикотажного джемпера куртку с капюшоном и поспешила в кафе.
   Арина, которая опаздывала всегда и везде, на этот раз уже сидела за угловым столиком с полным подносом еды. Она знала, что ровно в три часа у Талы заканчивается обеденный перерыв, и боялась не успеть поболтать с подругой.
   – Иди сюда! – позвала она Талу. – Я взяла грибной суп, кулебяку с рыбой и квас. По-моему, такой набор тебе понравится.
   – Спасибо, Ариночка. Сейчас я отдам тебе деньги.
   – Вот те раз! Обидеть норовишь? Прямо разорилась я на двести рублей! Я тебя пригласила, я и угощаю! – отрезала Арина.
   – Ты же знаешь, что я так не люблю… неудобно мне.
   – Неудобно медведю у пчел мед воровать, потому что лапа большая, а щель маленькая в улье, а мы – подруги, и не надо этой мелочности! Когда-нибудь у меня не будет денег, и ты не дашь подружке умереть с голода. Ведь так?
   Тала, вздохнув, сняла куртку, повесила на стоящую рядом вешалку и уселась на жесткий стул.
   Народу в кафе было много, все-таки обеденное время, некоторые сидели прямо в верхней одежде.
   Уборщица с усталым лицом не успевала вытирать пол. Помещение плохо проветривалось, было душно и пахло жареной капустой. За соседним столиком двое мужчин затрапезного вида громко смеясь, распивали дешевое баночное пиво и закусывали пельменями. Для Талы это кафе являлось верхом ресторанного изыска, только такие цены она могла себе позволить, ей приходилось экономить каждую копейку.
   Тала приступила к трапезе, начав с грибного супа, где от грибов остался лишь намек на вкус, неизвестно как и из чего созданный. Суп был сдобрен картошкой, репчатым луком и перловой крупой. Арина взяла несколько мелких пирожков, плюшек и литр морса. Сама она тоже была как плюшка – черноволосая, пухленькая, очень женственная и живая, с прекрасным цветом лица и прической, как у Мирей Матье. Девушки познакомились в художественной школе, когда им было лет по семь, и с тех пор поддерживали дружеские отношения.
   Пожалуй, только Арина знала всю правду о личной жизни Талы и всегда ей сочувствовала. Арина, окончив художественную школу, в отличие от подруги, стала учиться живописи дальше. Она оформляла интерьеры вместе с третьим по счету мужем и очень неплохо зарабатывала. В определенных кругах пара Леоновых была достаточно известна.
   Жили они в свободном браке, запросто вступая в любовные отношения с другими людьми. Тала знала, что отсутствие детей оказывало гнетущее влияние на подругу. Арина мечтала о полноценной семье и была очень хозяйственна, такого уютного семейного гнездышка Тала не видела больше ни у кого. Иногда Тале казалось, что подруга меняет мужей так часто, думая, что причина бесплодия в них. Арина никогда бы не призналась, что причина в ней самой.
   – Эх, Талка, надо было тебе вместе со мной идти в художественный институт учиться! Зарыла свой талант в землю! Сидишь среди пробирок, порошков и микстур и сама стала… как таблетка. Этакая пилюля от настоящей, полноценной жизни! – бранилась Арина, откусывая сразу половину ватрушки. – Замуж тебе надо за настоящего мужика!
   – Да, прямо очередь стоит из принцев к тридцатилетней тетке с зарплатой в пять тысяч рублей, комплексом неполноценности и скверным характером, – ответила ей Тала, осматривая слегка близорукими глазами двух уже окончательно пьяных мужиков, сидевших за спиной подруги.
   Один из них смачно рыгнул, и это напомнило призывный зов лося в брачный период. Тала содрогнулась и от греха подальше сконцентрировалась на добродушном, приятном лице подруги. Арина между тем продолжала ругаться:
   – А мы все принцев ждем? Мать твою!.. Прости господи! Сколько тебе лет, девочка?! Опустись на землю-то! Все витает в облаках! Так ты точно свою любовь на кладбище встретишь. Нормального, обычного мужика искать надо, а не призрачного принца! Бери пример с меня, я обычная, земная женщина, живу нормально! Да! Пусть не свечусь счастьем, но и не слоняюсь по большому городу одна с хвостиком на макушке и в стоптанных туфлях.
   Тала закусила губу и убрала ноги под стул.
   – У меня сейчас денежные затруднения…
   – Охотно верю, при твоей-то зарплате! А если бы ты ответила на ухаживания босса, то была бы уже заведующей аптекой.
   – Антон Александрович, во-первых, женат, а во-вторых, совершенно мне не нравится.
   – А я тебе не замуж идти предлагаю за него, а стать любовницей. Да не смотри ты на меня так! А любовники от горького слова «любовь»… – нараспев произнесла Арина, чуть не подавившись пирожком.
   – Вот как раз любовью здесь и не пахнет. – Тала протянула ей стакан с морсом и с силой стукнула по спине.
   – Ого! Какая рука у тебя тяжелая! Откуда только сила берется в столь тщедушном теле.
   – Мне мой Денис говорил, что я толстокожая, много чего могу вынести, что рождена для испытаний…
   – Вот только ничего не говори мне про него! Пусть он в гробу перевернется! Слышать даже имя это не хочу! Для испытаний… – передразнила Арина. – С таким-то козлом, может, и для испытаний…
   – Арина! – одернула ее Тала.
   – А с нормальными мужчинами – для любви и удовольствий, – гнула свою линию подруга, приступая к пирожку с луком и яйцом. – Эх, прощай, талия!
   – Я, конечно, благодарна тебе за заботу, но обо мне не стоит тревожиться. У меня все хорошо, и ты знаешь, я лучше буду одна, чем с кем попало.
   – Хорошо у тебя, как же! Как представлю тебя одну в твоей малюсенькой квартире, сидящей на кухне за чашкой чая или в комнате перед телевизором, так сердце кровью обливается. Куда мужики смотрят? Ты же красивая, умная, честная и порядочная до противности! Тобою только пользуются всю жизнь.
   – Я слышала, что есть люди ведущие и ведомые, и это их карма. Так вот я, наверное, ведомая, и другой мне не стать, – грустно вздохнула Тала.
   – Вот-вот, ты еще свихнись на почве кармы, заведи кошку и сядь с вязаньем на лавку у подъезда.
   Как ты, вообще, выглядишь? Эх, тебя бы в хорошие руки, и для такого бриллианта нашлась бы подобающая огранка! Что за мешковатая куртка на тебе, что это за затрапезные брюки?
   Тала покраснела:
   – Арина, хватит, не вгоняй меня в краску! Ты же знаешь, что одеваюсь я нормально. Просто сегодня после работы я еду на кладбище к бабушке и Денису.
   – Вот тебе на! Интересное занятие! В такую погоду, посреди недели, на ночь глядя, на кладбище?! Ты с ума сошла?! Ты посмотри, какая погода! Съездишь в выходные, хоть люди там будут, да, может, дождь прекратится!
   – Нет, я поеду сегодня, в выходные у меня будут дела. Я сопатку с собой взяла и уже отпросилась уйти на час пораньше.
   – Чего взяла? – не поняла Арина, трогая свой круглый живот, словно проверяя степень наполнения желудка плюшками.
   – Сопатку, – охотно пояснила Тала. – Это такая маленькая лопатка, может, что прикопать придется.
   – Господи, что на кладбище копать-то? Мертвецов, что ли, откапывать в лунную ночь? – перекрестилась Арина.
   – Да ну тебя, подруга! Я за своими могилами ухаживаю, траву надо выполоть, земличку взрыхлить…
   – Лучше молчи, а то мои пироги будут искать дорогу назад, – пригрозила ей Арина. – Я тебя вот зачем пригласила… До меня дошли слухи, что тебе требуются деньги?
   – Откуда ты знаешь?
   – Значит, это правда, – вздохнула подружка. – Так, птичка одна напела…
   – Кажется, я знаю, как зовут эту птичку. Уж не тетя ли Тася, моя соседка? Никому ничего сказать нельзя! – возмутилась Тала.
   – Ты не ругайся, рассказывай, что за проблемы?
   – Моей маме срочно нужно очень дорогое лекарство. Ужасно дорогое! – подчеркнула она. – Мне, как работнику аптеки, обещают продать его с тридцатипроцентной скидкой, но я все равно не потяну.
   – Я не расслышала, лекарство кому потребовалось? – с иронией уточнила Арина, дотронувшись до уха с брильянтовой сережкой.
   – Моей матери, – повторила Тала, опуская глаза и уже предвидя ответную реакцию.
   – Правда? А у тебя есть мать? – Круглые карие глаза Арины с удивлением смотрели на подругу. – Это ты о той женщине, сбагрившей тебя бабке и приезжавшей с пакетиком сушек и карамелек раз в месяц?
   – Не язви, Арина. Сейчас она тяжело больна.
   – Самое время вспомнить, что где-то есть дочь? Когда нагрянули болезнь и старость?
   – Арина, я не могу закрыть глаза и спокойно жить, не помогая ей, пока она будет тихо умирать без этих дорогостоящих лекарств.
   – Это ты правильно сказала, ты не сможешь, – вздохнула Арина. – Все на тебе ездят… и будут ездить. Эх, Тала, не хватает тебе стервозности, того, что так любят мужчины в женщинах, хотя и не признаются в этом.
   Арина, вытерев руки бумажной салфеткой, открыла сумочку.
   – Вот здесь двадцать тысяч, все, что могу дать.