Луганцева Татьяна. Высокий блондин без ботинок

   — Зачем… Зачем… А ты тоже хороша! Действительно, гуси — гусями, а людей-то калечить не надо!
   — Да фанера легкая, я думала, испугаю их, а тут этот тип сам нарвался со своей дурой, — пояснила Надя.
   — Завязывай ты со своими «зелеными», добром это не кончится, — строго сказала ей Мила, поглаживая область желудка.
   — Ты что? Перепила?
   — Может быть…
   Они отдали выписанные следователем пропуска и вышли на улицу.
   — Вот она — свобода! — прокричала Надя. — А мужик-то этот молодец!
   — Что?
   — Ну, что-что. Не стал заяву катать, джентльмен, вернее, синьор. Слышь, Милка, видела, какой красавец? Не зря я тебя на итальянца агитировала, вот бы и тебе такого! Прямо судьба, сегодня решили выдать тебя замуж и сразу же пометили одного.
   — Ага, и он, закиданный яйцами и огретый тобою фанерой по голове, сразу же влюбился в меня! — съязвила Камилла. — Я исподтишка наблюдала за ним и могу поклясться, что этот Марко еле сдерживался, чтобы не рассмеяться над нами. Две воительницы в мятой одежде с яйцами в карманах. Жуть! А эта Виктория, как она нас унижала? Не всем же дается такая внешность, как у нее… — задумчиво сказала Камилла.
   — Ты это брось! Ты у нас не хуже! У тебя тоже фигура модели!
   — Эх, Надя! Худая корова еще не горная лань.
   — Извините, синьориты, могу я поговорить с вами, — раздался рядом голос с легким акцентом, — а то вы опять о каких-то животных…
   Надя с Милой вздрогнули и обернулись. Перед ними стоял все тот же итальянец. Мила растерялась, а Надя быстро ретировалась со словами:
   — Что, вышли перекурить, пока ваша дама заяву строчит? Пусть особо не старается, у нас таких денег нету, вернее, у нас вообще денег нет. Ладно, Милка, ты тут потолкуй с иностранным товарищем, расскажи ему, где у нас тут Красная площадь, гостиница «Космос» и Выставка достижений народного хозяйства, а я пойду машину поймаю, домой ехать. Долго, наверное, ловить буду, какой дурак повезет за сто рублей, оставшихся у меня в сумке? — посмотрела она на Марко и удалилась.
   — Она всегда такая? — спросил он.
   — Всегда, — улыбнулась Камилла, ощущая запах его туалетной воды. — Зачем вышли за нами? Передумали? Будете заявлять?
   — Боитесь? — изучал ее своими пронизывающими глазами Марко.
   — Мне неудобно перед вами, мы виноваты, простите, если сможете. Это было глупо…
   — Я не думаю, что вы должны извиняться. И вы, и я знаем, что стукнули меня транспарантом не вы, а ваша подруга. Я не был пьян и был в своем уме, — сказал Марко, — зачем вы настаивали на том, что это сделали вы?
   — Вам это интересно? — Мила была просто не в состоянии смотреть Марко в лицо и поэтому перевела взгляд куда-то в область груди, на засохшее пятнышко крови на белоснежной водолазке, выгодно оттеняющей его слегка смуглую кожу.
   — Если честно, то очень.
   — Вы действительно гражданин Италии? — зачем-то спросила она.
   — Да.
   — А в Москве вы давно?
   — Лет пять наездами.
   — Вы прекрасно говорите по-русски, — она вздохнула.
   — Спасибо. Я влюблен в ваш язык и вашу литературу.
   — Есть во что. — Внезапно Камилла испытала гордость за русских великих поэтов и писателей, за их произведения, которые из-под палки заставляли читать по школьной программе. — Следователь ясно сказал, что тому, кто вас ударил, грозит от двух до пяти лет.
   — Я слышал. И вы готовы были сидеть такой срок за подругу? — удивился он.
   — Не считайте это загадкой русской души… Я готова была сидеть не за Надю, а за ее трехлетнюю дочь Настю… Отец у нее алкоголик, а мама будет в тюрьме… Кому нужна будет малышка? А я одинока, детей у меня нет, следовательно, важнее, чтобы Надежда осталась на свободе, — ответила Мила и вдруг почувствовала дикий прилив тошноты. Наверное, она еще больше разнервничалась при разговоре с Марко… Камилла перегнулась через ограду, и ее вырвало, подавить этот позыв она никак не могла.
   Марко растерялся, по всей видимости, женщину при разговоре с ним рвало первый раз, и итальянец лихорадочно соображал, чем он вызвал у девушки такой эффект.
   — Вам плохо? — участливо спросил Марк.
   — Нет… ничего… извините… Уже хорошо. — Мила выпрямилась и вытерлась чистым носовым платком, который он ей протянул.
   — Точно ничего? — уточнил Марк.
   — Ерунда… перепила… — бодрясь, ответила Мила. — Знаете, недавно мне одна женщина сказала, что если я встречу мужчину своей мечты, то почувствую боль в животе и сладкую негу… Надеюсь, что это не то, — коряво сказала она, пытаясь обратить все в шутку и думая, что еще хорошо, что не описалась в его присутствии.
   — Кстати, о приметах… — подхватил ее мысль Марко, — сегодня я попросил, чтобы Господь дал мне какой-нибудь знак, ну что-нибудь такое, чего еще со мной не было, чтобы я принял важное для себя решение. Я встречался с этой женщиной Викторией в ресторане, думая, жениться на ней или нет… И тут вы со своими яйцами и транспарантами… Вы подали мне знак.
   — Я ничего не подавала, — испугалась Мила, — я просто в каком-то общем ажиотаже забрасывала вас яйцами! Простите… Могу почистить костюм.
   — И все-таки это знак! Почему это нелепое происшествие произошло именно тогда, когда я о нем подумал?
   — И что значит этот знак? — поинтересовалась Мила, которая почувствовала себя значительно лучше после того, как ее вырвало.
   — Значит, Вика тот человек, что мне нужен, на ней и остановлюсь. Я женюсь на ней, спасибо вам!
   — За что?
   — Вы осчастливили мою маму.
   «Да этот парень не в себе, правы люди, говоря о том, что свободные мужчины за тридцать содержат в себе какой-нибудь дефект».
   — Послушайте, это, конечно, не мое дело, но, если бы я знала, что забрасывание яйцами вы воспримете как знак жениться на этой мегере, я бы забросала вас тухлыми яйцами, — сказала она.
   — Вика заберет свое заявление, — улыбнулся Марко, — можете не беспокоиться, я позабочусь об этом. Я не женюсь на ней, пока она не смирится с потерей своего дорогого костюма, а еще лучше куплю ей таких костюмов штук десять…
   — Что вы, я не стою таких жертв, — ответила Камилла.
   Тут к ним приблизилась решительным шагом Надежда.
   — Он не обижает тебя, Мила?
   — Что ты! Он наш друг! — заверила ее Камилла.
   — Идем, я поймала машину, — потянула ее за руку Надежда.
   — До свиданья, — попрощался Марко и, развернувшись, пошел обратно в отделение.
   — Счастья в личной жизни! — крикнула ему вслед Мила.
   — Что это ты ему желаешь счастья? О чем вы говорили? — встрепенулась Надя.
   — Ни о чем серьезном… у него скоро свадьба, — вяло ответила Камилла, залезая в старенькую «Вольво», — угадай с первого раза, на ком он женится?
   — Неужели на этой змее с крашеными волосами?! Вот черт! Почему таким стервам всегда везет?
   — Потому что она молода, красива и бывает там, где такие мужчины и обитают. Их дороги пересекаются, понимаешь? Я теперь понимаю, о чем нам говорила твоя подруга Пелагея.
   — Что это ты какая-то грустная? Он понравился тебе?
   — Мой ответ ничего не решает…
   — Вот черт! Значит, понравился! Ну, у тебя губа не дура! Не думай, ты тоже могла бы ему понравиться, если бы вы встречались каждый день… Плохо, что ты не можешь мозолить ему глаза постоянно, а то итальяшка точно был бы наш! Я видела, какими глазами он напоследок посмотрел на тебя!
   — Еще бы! Сначала я закидала его яйцами, потом меня вырвало при разговоре с ним. Такое забудешь… — протянула Мила, с тоской смотря в окно.
   — Что ты сделала? — не поняла Надежда.
   — Меня вырвало, и Марк дал мне свой платочек, вот видишь! — помахала она носовым платком перед лицом Надежды. — Он останется на память.
   — Ну ты даешь! — с уважением протянула Надежда. — Встретила мужчину своей мечты, и тебя рвет! Класс! Хуже не придумаешь!
   — Вот именно, — буркнула Камилла.
   Водитель «Вольво» покосился на них.
   — Вы там это… если надумаете чего, скажите, я остановлю. Не надо пачкать мне салон.
   — Не беспокойтесь, мне уже лучше, — ответила Мила и толкнула подругу локтем, чтобы она перестала говорить обо всем подряд при посторонних людях.

Глава 5

   После этого неприятного эпизода, впрочем, для самой Камиллы самого запоминающего эпизода, жизнь ее вернулась в обычное русло; правда, Мила стала какая-то отрешенная, постоянно думала о чем-то своем. Перед глазами стояли сногсшибательные глаза и открытая улыбка итальянца. Она смотрела на других людей и не видела их.
   «Что это со мной? Чем это он так задел меня? Словно заворожил. Мы ведь даже не общались, а я серьезная женщина и не могу страдать только по красивым глазам», — кляла себя Мила, но все валилось из рук.
   Проведя на работе восемь часов, хотя рабочий день у нее, как у врача-ветеринара, был всего шесть часов, Мила, уставшая, пришла в кабинет, который она делила со своим шефом Игорем Ениным, чтобы выпить очередную чашку растворимого кофе. Шеф сидел за своим столом за изучением каких-то бумаг. Кабинет был очень маленьким, столы стояли впритык друг к другу. Чтобы пройти к окну, надо было передвигаться боком. Окно в кабинете было распахнуто настежь, но это не давало желаемого эффекта, воздух стоял душной стеной — что на улице, что в помещении. Мила щелкнула кнопкой электрочайника, уже дышавшего на ладан, даже пластмасса на носике стала отламываться, и насыпала в чашку две ложки кофе.
   Игорь поднял на нее глаза поверх сильно увеличивающих очков.
   — Сколько ты уже за сегодняшний день кофе выпила?
   — Не знаю, много, что-то усталость какая-то…
   — Но бодрости у тебя тоже не прибавилось. Сердце посадишь, столько кофе в жару пить.
   — Ничего со мной не случится, все, что могло случиться плохого, уже случилось.
   — Неприятности? — участливо поинтересовался шеф.
   — Личное, — махнула рукой Мила, отскакивая от горячих брызг кипятка, вылетавших во все стороны из сломанного носика чайника.
   — Устала… Сколько у тебя еще пациентов? — спросил Игорь.
   — Еще один.
   — Нельзя столько работать. Я, конечно, понимаю, что у тебя большая клиентура и за шесть часов ты не успеваешь их всех принять, но себя-то гробить тоже не следует. Отдохнуть тебе надо. Давай в отпуск? — предложил Игорь.
   — Что это вы меня гоните? — надулась Мила, заливая кофе кипятком.
   — Вот дает! Другие плачут, что их в отпуск не отпускают, а тут предлагаешь — обижается и не идет.
   — Ехать мне некуда… Надумаю — возьму, — поблагодарила шефа Мила, протискиваясь на свое место с трудом, несмотря на то что была не крупных габаритов, и стала, обжигаясь, пить кофе.
   Игорь задумчиво посмотрел на свою любимую сотрудницу.
   — Знаешь, я сейчас тебе подниму настроение.
   — Это вряд ли…
   — А вот посмотрим! Так как твои старания и каждодневные задержки на работе сверхурочно приносят клинике неплохой доход, я выплачу тебе премию.
   Грузный шеф, кряхтя, поднялся с места и просунулся к небольшому старому сейфу с всегда торчащим из замочной скважины ключом. Смысла в таком сейфе Мила не видела никакого, но на более дорогой и современный вариант у Игоря денег не было. Он открыл сейф, и взору Камиллы предстала знакомая картина: какие-то документы, которые и даром были никому не нужны, несколько ампул наркотического препарата для ветеринарной практики, жидкая пачка денег и бутылка дорогой водки, стоявшая здесь с прошлого года. Кто-то подарил Игорю, а он был абсолютно непьющим человеком.
   — Может, выпьем? — вдруг предложил шеф, и Камилла чуть не поперхнулась кофе, настолько это неожиданно прозвучало.
   — Спасибо, не хочется.
   — А то пропадет еще…
   — Водка может стоять годами, не беспокойтесь, не испортится, — заверила она Игоря.
   Он толстыми пальцами отсчитал десять купюр по тысяче рублей и положил перед Милой.
   — Вот… премия.
   — Спасибо, — улыбнулась она, в руках у шефа осталось примерно столько же.
   А если учесть, что человек он был прижимистый, то такой поступок надо было ценить на вес золота.
   — Купи себе что-нибудь, сходи куда-нибудь, молодая же женщина! Не мне тебя учить! Взбодрись! Съезди в отпуск, заведи роман!
   — Игорь Викторович, чему вы меня учите?
   — Жизни! Я старше тебя на двенадцать лет. Вот больше и знаю! Ходишь как в воду опущенная.
   — Я давно хотела спросить: а почему вы живете один? — спросила Мила.
   — Ну, теперь и по мою душу добрались, — начал суетливо раскладывать на поверхности стола бумаги Игорь Викторович. — Не сложилось у меня… Когда-то, когда еще ходил боцманом на судне и жил в Калининграде, была жена, как в анекдоте, неверная. Я в плавание, а она… Ну, в общем, расстались мы, переживал я сильно, а потом так и остался один.
   — Так еще не поздно… Сорок четыре года, вы еще и ребенка родить успеете.
   — Боже упаси! Я стал одиноким волком, старой брюзгой, и мне больше никто не нужен, — отмахнулся Игорь.
   — Это нечестно. Вам попалась одна непорядочная женщина, и вы решили больше не давать шанс ни одной из представительниц женского рода. Среди нас так много одиноких и хороших женщин, способных отогреть на берегу сердце бывшего боцмана, — поэтично заговорила Мила.
   Игорь покосился на нее.
   — Красиво ты ругаешь меня, а я тебя насильно отправляю отдыхать.
   — Камилла Константиновна, к вам пришли, — заглянула в кабинет молоденькая медсестра.
   — Иду! — Мила вытерла губы бумажной салфеткой и отправилась принимать своего последнего пациента.
   Им оказалась крыса двух лет по имени Лариска, белого цвета с розовыми глазками и шевелящимся все время розовым носиком.
   «Альбинос», — про себя подумала Камилла и спросила у хозяйки:
   — Что беспокоит?
   — Мне кажется, она заболела. Знаете, что-то плохо ест, какая-то неактивная, не играет, не такая, как всегда, в общем, — ответила девочка лет пятнадцати, искренне переживающая за свою питомицу.
   — Выделения из глаз, носа?
   — Нет.
   — Чихает?
   — Нет.
   — Понос, запор?
   — Нет, — отвечала девочка.
   Мила приступила к осмотру крысы: она ее слушала, считала пульс, пальпировала живот и даже измерила температуру.
   — Ваша крыса была возбуждена и дергана в последнее время? — спросила Камилла.
   — Да, по весне ее тоже было не узнать, она даже укусила меня первый раз в жизни, — ответила девочка.
   Мила вздохнула:
   — Твоя Лариска совершенно здорова, она просто одинока.
   Девочка непонимающе хлопала глазами.
   — Ей нужен друг, крыс, мальчик, бойфренд, муж, понятно?
   — А… — заулыбалась девочка, — понятно, то есть надо… а будут же дети?
   — От крысят ты никуда не денешься, — кивнула Мила, — но зато Лариса будет опять бодрой и здоровой.
   Девочка заплатила за прием и ушла, весьма озабоченная мыслью, где ей найти крыса для ее крысы.
   «Какой кошмар… — подумала Мила, снимая белый халат, — даже крысам нужна пара… Нет, я, наверное, схожу с ума, но я не знаю, что мне делать, вернее, знаю, кажется…»
   С работы Мила выскочила как ошпаренная, села в свои «Жигули» и поехала к своему парикмахеру Диме, у которого регулярно подстригала концы длинных волос и подкрашивала корни в светлый, натуральный цвет. Диму она застала за укладкой какой-то пышной дамы. Это был молодой темноволосый человек, всегда с экстравагантной стрижкой, со множеством цепей и браслетов и в рваной одежде. Мила понимала, что эти драные джинсы и майки — дань моде, но выглядели они так, словно Диму постоянно рвали стаи диких собак.
   — Привет, Камилла! — Дима улыбнулся ей, он страшно дорожил своим йоркширским терьером, которого Мила, можно сказать, вытащила с того света.
   — Дима, извини, что без записи. Выручишь? Вот так надо! — Мила чиркнула ребром ладони по горлу.
   Дима усмехнулся:
   — Свидание?
   — Почти… — уклончиво ответила Мила.
   — Внезапно?
   — Да!
   — Хорошо, сейчас закончу укладку Галине Валентиновне и возьму тебя.
   — А твои другие клиенты?
   — Немного подождут. Ты мой ВИП-клиент, — ответил Дима.
   Полная дама скосила глаза и недоуменно оглядела нескладную фигуру Милы в розовых брюках и белой футболке, без украшений и в дешевых босоножках. В ее понятии девушка явно не тянула на ВИП-клиентку.
   Камилла села в холле и принялась бездумно листать один модный журнал за другим. Она видела себя в образе роковой красотки, которая разбивает сердца, хотя по большому счету ей надо было разбить только одно.
   Дмитрий быстро освободился и пригласил Милу в кресло.
   — Волосы ухожены, подстрижены, подкрашены, что делаем? — он осмотрел ее шелковистые, живые концы волос.
   — Мне бы какую-нибудь красивую укладку, такие струящиеся волны… — неопределенно показала рукой Камилла.
   — Понял, — ответил Дима и достал спиральные длинные бигуди, — кто хоть он?
   — Недоступная мечта…
   — Фу… Это несерьезно, — поджал губы Дмитрий.
   — Почему?
   — Тебе, извини, не шестнадцать лет, чтобы мечтать о принцах, надо реально смотреть на вещи и на мужчин, окружающих тебя. А то недоступная мечта может оказаться айсбергом, который разобьет тебе сердце.
   — Спасибо за совет, — вздохнула Мила.
   — Но я все равно сделаю из тебя конфетку, — подмигнул ей Дима.
   Стилист, настоящий профессионал своего дела, выполнил то, что обещал, и, взглянув на себя в зеркало через час, Мила осталась довольна своей прической. Дмитрий посмотрел на Камиллу.
   — Я желаю тебе только счастья! Ты — красивая женщина и хороший человек, пусть у тебя все получится.
   — Большое спасибо, — поблагодарила Мила и расплатилась за прическу. Она вышла из салона красоты, осмотрела свои розовые, какие-то поросячьи брюки и белую футболку и дрожащими, похолодевшими руками набрала номер телефона Надежды.
   — Алло? Надя, это я… Привет!
   — Привет! Что-то случилось? — сразу спросила Надежда.
   — Да нет.
   — Так да или нет? Не пугай меня, у тебя такой озабоченный голос.
   — Мне нужна твоя помощь… Я тут собралась в одно место, но мне нужна компания или группа поддержки, как угодно… Ты бы не могла?..
   — Где ты находишься? — спросила Надежда.
   — У твоего дома, — ответила Мила.
   — Вот хитрюга! Ладно, отнесу сейчас Настю к соседке и спущусь.
   — Форма одежды парадная, — сказала Мила.
   — По-моему, ты наконец-то взялась за ум.
   Надежда вылетела из подъезда через пять минут в своем единственном нарядном ярко-красном платье. В сочетании с ее огненными волосами это была термоядерная смесь. Надежда была очень легка на подъем, пожалуй, даже слишком легка, так ее всегда тянуло на всякие авантюры. Ведь она даже не спросила, куда поведет ее Мила.
   «С таким характером она может плохо кончить», — грустно подумала Мила, так как любила свою подругу и ее дочку.
   — Ого! Классно выглядишь! — присвистнула Надежда. — Нас пригласили на свадьбу?
   — Нет… — опустила глаза Мила.
   — А что такое? Говори! Раз ты так причесалась и тебе требуется моя поддержка, значит, дело касается мужчины, верно? — проявила чудеса дедукции Надя.
   — Верно…
   — Что ты как муха вареная? И кто счастливчик? Где познакомилась? Что, отъезд в Италию отменяется? — забросала ее вопросами Надежда и внезапно смолкла.
   — О… нет… только не говори, что я сейчас подумала…
   Мила откинула с лица завитушку.
   — Так куда мы идем? — вкрадчивым голосом спросила Надя.
   — В ресторан… — ответила Камилла.
   — Туда, куда я думаю?
   — Я не знаю, о чем ты думаешь, но думаю, что туда…
   — О, горе мне, горе! Зачем?! Это очень дорогой ресторан или ты думаешь, что увидишь его там? — спросила Надежда и сама ужаснулась своей мысли.
   Мила завела мотор и поехала.
   — Он же его хозяин… Может, он там и будет…
   — И что? Подойдешь к этому Марко и скажешь: «Здравствуйте, вот и я! Вы не помните меня? Это я вас забросала яйцами неделю назад»?
   — Конечно же, нет… я не буду подходить, просто посмотрю на него издали, — ответила Мила.
   — Кому ты рассказываешь сказки? А для чего ты сделала такую прическу? Бедная моя подруга! Ты влюбилась в него, в того, в кого не надо было…
   — Ты же сама хотела спихнуть меня за итальянца.
   — За того, кто сам хочет и обращается в службу знакомств! А ты кого выбрала? Мало того, он еще и женится на той несносной Вике! Не хочу тебя расстраивать, но она моложе тебя лет на шесть-семь. Понимаешь, кто ему нравится? И при чем тут мы? Я всегда говорю, что ты красивая, хорошая, но… уж больно ты замахнулась. Ты видела его взгляд? У этого человека в жизни все есть, понимаешь, все… Остается только спросить, зачем ему врачиха-ветеринарша тридцати с лишним лет?
   — Незачем, — согласилась Мила и нервно затормозила на светофоре. — Ты хочешь отказать мне в удовольствии просто увидеть его?
   — Конечно, нет, — покосилась на нее Надежда, — с ума сойти! Ты же никогда ни за кем не бегала, и тут такое наваждение… Тьфу ты, сглазила я тебя этим чертовым итальянцем.
   Они подъехали к ресторану часам к девяти и невольно залюбовались красивой подсветкой современного здания красивой конструкции. Его верхние этажи словно нависали над темным основанием. Сердце Милы учащенно забилось. Они остановились на платной стоянке и вышли из машины. Хмурый охранник скользнул по ним безразличным взглядом.
   Женщины вошли в здание и в прозрачном большом лифте с плавным бесшумным ходом поднялись в ресторан, который сразу поразил их респектабельностью и красотой.
   К ним тут же подошел симпатичный молодой официант в безукоризненной одежде.
   — Добрый вечер. Вы заказывали столик?
   — Нет… мы сами, — виновато ответила Камилла, видя, что все столики заняты, и при этом боясь смотреть по сторонам. За каждым столиком ей мерещился Марко.
   — Прошу вас, — кивнул им официант и повел подруг в дальний угол. — Пожалуйста, столик на двоих.
   — Большое спасибо, — ответила Камилла.
   Обычно активная и словоохотливая Надежда словно онемела.
   — Скатерти белее белого… столько вилок, столько ложек… а это что за хрень? — подняла она какой-то крючок-лопатку.
   — Я не знаю… может, для устриц?
   — Да… На «Макдоналдс» это не похоже… — протянула Надежда, устраиваясь поудобнее на белоснежном мягком стуле.
   Когда им принесли меню в кожаной папке с хрустальной инкрустацией эмблемы ресторана, Надежда совсем взгрустнула.
   — Слушай… мы без штанов отсюда уйдем. Чувствуешь, что за хлыщ твой Марко? Для него это, наверное, столовая, а мы не знаем, какую вилку взять. Нет, разные вы люди, забудь его.
   Официант принес дамам на пробу несколько вин. Миле понравилось красное терпкое вино с ароматом вереска и меда, а Надежде — белое полусухое с ароматом луговых трав, и им принесли две бутылки. Надежда наблюдала, как официант при них вытирает пыль с бутылок и открывает их, и нехорошая мысль снова посетила ее голову.
   — А ты уверена, что нам хватит расплатиться?
   — Я получила премию десять тысяч, не волнуйся, — ответила Мила, с тоской глядя в зал.
   — Ого! И ты готова просадить такие деньги? С ума сойти! Что этот дьявол с тобой сделал? Глаза у него, конечно, чертовские, я сама чуть не попала под их обаяние, но я в отличие от тебя всегда имею ясную голову на плечах, — сказала Надя, — ты подумай: он владелец ресторана, а мы не умеем даже правильно есть за столом, не знаем… как его… этикета!
   — Иногда женщина приходит к хирургу-пластику, и он, преображая ее, влюбляется в нее, — возразила Мила, — и не смотри на меня так, я не сошла с ума и отдаю себе отчет, я понимаю, что он никогда в жизни не влюбится в меня, я просто хочу увидеть его еще раз.
   — Что будете заказывать? — спросил официант.
   — Ой, знаете, мы так растерялись, у вас такое шикарное меню, мы полагаемся на вас, — сказала Надя, — что бы вы могли нам предложить?