Лукьяненко Сергей. Лорд с планеты Земля (сборник)

   Во взгляде мужчины появилось легкое любопытство.
   – Меня зовут Эрнадо. Друзья называют просто Сержантом. Я тоже сержант десантных войск, и тоже бывший. Наших войск больше не существует, а десантники, похоже, уничтожены полностью. Они защищали дворец до последнего.
   Наши взгляды встретились.
   – Как всегда, как и у нас, – тихо сказал я. – Первыми принимаем бой и первыми его завершаем. Побеждая или погибая.
   Поколебавшись секунду, Эрнадо протянул мне руку:
   – У вас есть такой обычай, Серж?
   Я сжал его ладонь, твердую и горячую, как не успевший остыть после закалки металл.
   – Да, Сержант. А еще мы называем друзей на «ты».
   Бесстрастное лицо Эрнадо опять прорезала короткая, быстрая улыбка.
   – Это здорово, Серж. На наших планетах хорошие обычаи.
   И тогда я почувствовал, как что-то внутри меня медленно расслабляется.
   – Объясни мне, что происходит, Сержант, – попросил я.
 
   – Наша планета может показаться тебе странной, – начал Сержант, усаживаясь на матрас рядом со мной. – Тем более что ты не знаком ни с одним из еще более странных миров, существующих во Вселенной. Начать можно с того, что нами правит император.
   Я пожал плечами.
   – Ты не удивлен, потому что на твоей планете королевская власть еще не отошла в далекое прошлое, в предания и легенды. Но во Вселенной монархия – редкость. Игра случая. В мирах, где соседствуют и ежечасно соприкасаются десятки, сотни самых разных цивилизаций, монархия выжить не может. Она слишком консервативна, слишком озабочена внутренним самосохранением, чтобы успешно защищаться от внешней агрессии. Однако на нашей планете власть императора уцелела.
   – Почему? – совсем не риторически спросил я. Все, что хоть отдаленно касалось принцессы, меня интересовало.
   – По многим причинам. Планета была колонизирована беглыми монархистами во главе с наследным принцем Таром. На остатках кораблей военного флота они спаслись с восставшей планеты Итания, спаслись, отправившись в неисследованную область космоса. Им удалось открыть эту планету, пригодную для жизни, но крайне ограниченную в природных ресурсах. Достаточно сказать, что лишь полпроцента ее территории может использоваться для земледелия, а запасы полезных ископаемых ограничиваются металлическими рудами и крайне бедными урановыми породами. Нищая биосфера, практически отсутствуют уголь и нефть. Запасы пресной воды сосредоточены в горных ледниках и нескольких озерах, они ничтожно малы и обеспечивают существование не более миллиона людей. Наш мир, ставший спасением для горстки беглецов, не представлял никакого интереса для захватчиков. Развиваясь в течение пятисот лет без постороннего вмешательства, наши предки создали общественный строй, имеющий множество своеобразных ритуалов и правил. Связанный договорами о дружбе с десятками соседних цивилизаций, рассматривающих нас как забавную и безобидную случайность, наш мир сумел достичь величия.
   Эрнадо неторопливо вынул из ножен меч:
   – Это было нашим первым шагом к славе. Атомарный меч, созданный в лабораториях императора Тара Восьмого, приковал к нам внимание всей Вселенной. Дело в том, – пояснил он, увидев мое недоумение, – что уже много сотен лет было известно нейтрализующее поле, широко применяемое в планетарных войнах. Именно это поле, вырабатываемое генератором убежища, помешало тебе развалить меня в молекулярную пыль. В радиусе действия генератора невозможно применение лучевого, взрывного и прочего энергетического оружия. В нейтрализующем поле глохнут реактивные и бензиновые двигатели, с трудом функционируют лишь маломощные электрические. Войны, происходившие на планетах, превратились в дикарские побоища холодным оружием, ведущиеся под прикрытием генераторов поля. Использовались отравляющие вещества и биологическое оружие, поэтому солдаты сражались в противогазах, а то и в космических скафандрах. Атомарный меч, перед которым обычное холодное оружие не более чем бесполезный хлам, стремились иметь все развитые планеты. Именно поэтому они не позволили друг другу завоевать нас. В течение пятидесяти трех лет, пока секрет атомарных мечей не был раскрыт другими цивилизациями, мы неслыханно разбогатели и стали одним из общепризнанных центров производства оружия.
   А дальше последовали другие изобретения. Молекулярный деструктор, модификацией которого является твой пистолет. Гиперпространственный локатор, гравитационные и паутинные мины, электронная мошкара…
   Сержант на мгновение замолчал. Порылся в кармане плаща, достал плоскую коробочку. Щелкнул крышкой. Извлек из коробочки крошечную оранжевую капсулу, сдавил ее пальцами. Послышался слабый хруст, запахло недозрелым лимоном. Легкий, кисловато-сладкий, свежий аромат… Я насторожился, ожидая демонстрации нового оружия. Но Эрнадо невозмутимо отправил капсулу в рот. Замер на секунду с безмятежно-довольным выражением на лице. Сказал, перехватив мой недоуменный взгляд:
   – Это слабый стимулятор. Его употребление приятно, но наносит определенный вред организму.
   – А у вас нет другого стимулятора? – с внезапно проснувшимся интересом спросил я. – Его употребляют, вдыхая дым тлеющих сушеных листьев. Тоже приятно и вредно.
   На лице Сержанта появилось легкое недоумение, смешанное с отвращением.
   – Дурацкий метод, – без всякой дипломатии заявил он. – Никогда о таком не слышал… Хочешь?
   Он протянул мне коробочку с капсулами. Цитрусовый аромат таял в воздухе.
   – Нет, – после секундного колебания ответил я. – Если уж приходится избавляться от одной вредной привычки, то не следует заводить другую. Ведь к этим капсулкам наверняка привыкают?
   Эрнадо, кажется, смутился.
   – Да, – пробормотал он. – Бросить, правда, можно…
   – Не надо, – твердо повторил я.
   Эрнадо кивнул:
   – Хорошо. Я же, с твоего разрешения…
   Он сделал несколько жевательных движений. И продолжал:
   – В производстве оружия мы почти сравнялись с исчезнувшими цивилизациями прошлого. Теми, что исчезли из-за чрезмерных успехов в оружейном деле. Наших мастеров сравнивали с оружейниками Сеятелей, а эта раса не знала равных в межзвездных войнах. Независимость и богатство планеты позволяли следовать множеству красивых традиций. Среди них особо выделялась церемония Обручения принцессы.
   По спине у меня прошел холодок. Я подался вперед, к Эрнадо, боясь упустить хоть слово.
   – Обручение принцессы символизирует единство нашей планеты со всеми обитаемыми мирами Вселенной. В сопровождении нескольких охранников принцесса в день своего четырнадцатилетия отправляется в путешествие. Она посещает самые разные планеты, цивилизованные и отсталые, и знающие о нашем мире, и не успевшие еще покорить свою звездную систему. Принцесса путешествует инкогнито, в одиночестве. Охрана вмешивается лишь в случае прямой опасности для ее жизни или чести.
   – Я помню, как энергично действовала охрана на моей планете, – не удержался я.
   Эрнадо улыбнулся:
   – А я помню, как ты отважно бросился ее защищать. Мы находились в десяти метрах от вас. Но опасности не было.
   Принцессе ничего не стоило уничтожить трех самонадеянных аборигенов.
   – Но почему же тогда… – Я осекся. Понял.
   – Ей захотелось проверить тебя, Серж.
   – Продолжай, – буркнул я.
   – Не обижайся, Серж. Ни на меня, ни на нее.
   – Ладно, рассказывай.
   – На одной из планет принцесса выбирает себе жениха. Он получает из ее рук кольцо, способное по приказу принцессы перенести его на нашу планету. Ну а когда принцессе исполняется девятнадцать, назначается ее свадьба.
   – И жених выдергивается из своего мира прямо под венец? – иронически предположил я.
   – Конечно же нет, Серж. Объявляется турнир претендентов. Все желающие участвовать собираются на планете для состязаний.
   – Не позавидуешь вашим принцессам, – меня охватила злость. – Сидеть и ждать, кто победит на жениховских игрищах.
   – Победитель известен заранее, – мягко сказал Сержант. – Имя подлинного избранника негласно доводится до всех участников. Победить его – дурной тон и весьма рискованное предприятие.
   – Почему? Достаточно смелый и сильный авантюрист…
   – Ну, хотя бы потому, что император может не одобрить будущего зятя. Свадьба будет отложена или отменена. А несостоявшийся жених с горя покончит с собой… или его корабль не выйдет из гиперперехода.
   – Ясно. – Я отвел взгляд. – Сержант, а те, предварительные женихи… символизирующие единство со Вселенной… Они часто побеждали в турнирах?
   – Они в них иногда участвовали, – беспощадно произнес Эрнадо. – Но, как правило, принцесса не считает нужным тревожить юношу, приглянувшегося ей пять лет назад.
   – Выходит, мне повезло, – совершенно серьезно сказал я.
   – Да, – кивнул Сержант. – Погибнуть за принцессу, за императора – великая честь.
   – Почему же обязательно погибнуть? Неужели турниры так опасны?
   – Турнир уже состоялся, – усмехнулся Эрнадо. – Победитель его – Шоррэй Менхэм, правитель Гиарской федерации.
   Голос почему-то сел, и мне пришлось откашляться.
   – А что, он и должен был стать победителем? Принцесса… выбрала Шоррэя?
   Эрнадо покачал головой:
   – Нет. Более отталкивающую личность трудно себе представить. Я не любитель сплетен, но поговаривают, что принцесса любит своего напарника по космическим гонкам, какого-то молодого навигатора, человека без гражданства, космического бродягу, наемника…
   В голосе Сержанта послышалось откровенное раздражение. Вряд ли верноподданного монархиста радовали симпатии принцессы к бродяге, и уж никак не мог военный-профессионал, сержант элитных десантных войск, испытывать симпатию к наемнику. Но деликатностью он при этом не отличался, иначе не стал бы так четко определять отношение принцессы к «молодому навигатору».
   Любит…
   Что ж, ты позвала, и я пришел. Остальное – вздор.
   – Этот… Шоррэй… победил на турнире всех претендентов? Включая бродягу-навигатора?
   – Победил. – В голосе Эрнадо мелькнула злость. – Неожиданность… для некоторых… состояла в том, что друг принцессы даже не явился на турнир.
   – Что-то случилось с кораблем?
   – Проще, Серж. Проще. Его запугали или подкупили. А скорее всего – и то и другое.
   На минуту мы замолчали. Я – пытаясь скрыть невольное удовлетворение. Эрнадо – разжевывая очередную капсулку.
   – А как же право императора отложить свадьбу?
   – Шоррэй Менхэм – правитель федерации двадцати развитых, густонаселенных планет. Отказ в свадьбе – это оскорбление всех Гиар. Вполне достаточный повод для войны, победить в которой мы не сможем.
   – Он так любит принцессу, что готов воевать?
   – Принцессу? Конечно нет. Женившись на принцессе, Шоррэй становится номинальным наследником императора. Он может удалиться в свою звездную систему, один или с женой, и спокойно ждать. Когда же власть перейдет к нему, Шоррэй одним указом присоединит планету к своей федерации. А наш общественный строй позволит ему сделать это единолично, не спрашивая согласия жителей.
   – И не существует способов помешать ему? Передать право наследования, например?
   – Законных способов нет. А незаконные – опять же повод для войны. Я думаю, что его юристы хорошо покопались в наших законах, перебирая варианты.
   – Что ж… – Я обвел взглядом убежище. Ящики, коробки, холодный электрический свет с потолка. Потайной недостроенный бункер, о котором, на мое счастье, знал предусмотрительный сержант Эрнадо. И докончил фразу: – На месте императора я рискнул бы отказать Менхэму.
   – Правильно, Серж. Он и решил рискнуть.
   – Значит…
   – Гиарские корабли стали садиться на планету через час после императорского заявления. Результаты видишь сам. Остатки армии прячутся по всей планете, корабли охраны бежали или погибли в бою. Что с императором – не знаю. Возможно, он мертв, возможно, успел скрыться. И самое страшное – нет повода для вмешательства союзных планет. Шоррэй Менхэм действовал в рамках наших законов. И лишь одно препятствие стоит на пути его законного брака с принцессой…
   Эрнадо вытянул из коробочки еще одну капсулу. В воздухе поплыл лимонный аромат.
   – Дай одну, – протянул я руку. Почти все стало понятным, сложилось в четкую, хоть и набросанную лишь общими штрихами картинку. Кружилась голова, нестерпимо хотелось курить. – Дай.
   – Вначале раздави, – посоветовал Эрнадо, протягивая капсулу.
   Тонкая оболочка лопнула в моих пальцах. Я опустил капсулу на язык, почувствовал резкий, горьковато-кислый вкус. Тело стало легким, противно-непослушным… голову задернула туманная дымка. Эрнадо с любопытством смотрел на меня.
   – И это препятствие, отделяющее Шоррэя Менхэма от принцессы, – я. Карикатурный лорд с отсталой планетки. Случайный герой, встретившийся принцессе.
   – Да, Серж. До турнира ты считался официальным женихом принцессы. Ты лорд. И даже то, что тебя не пригласили участвовать в турнире, не отменяет твоего права.
   – Какого?
   – В течение трех суток после турнира ты имеешь право потребовать поединка или попросту выкрасть принцессу и обвенчаться с ней.
   – И что ты посоветуешь, Сержант?
   – Похищение, Серж. В поединке у тебя не будет ни единого шанса. В похищении, конечно, они тоже близки к нулю, но…
   – Но принцесса стоит смерти, – прервал я его. Наркотическое безумие разноцветной метелью кружилось в голове. Сознание туманилось. Возможно, на мой организм эти «легкие» капсулки действуют более чем сильно.
   – Я постараюсь дать тебе шанс, – пожал плечами Эрнадо. – Я всего лишь сержант десантных войск, но моя должность – инструктор по бою на одноатомниках. Стрелять и драться ты, наверное, умеешь и сам.
   – Умею, Сержант. Скажи, а ты часто видел принцессу?
   На секунду лицо Эрнадо осветила улыбка.
   – Да, Серж. Мне приходилось бывать в охране дворца. Я даже давал ей уроки боя на мечах.
   – И сколько надо времени, чтобы научиться ими пользоваться?
   – Полгода-год. А у нас лишь два дня, Серж.
   Меня охватил легкий страх. Слишком уж спокойно говорил Эрнадо, чтобы принять его слова за запугивание.
   – А нельзя выучиться побыстрее? Ваш язык я научился понимать без всякого обучения.
   – Язык ты выучил во время гиперперехода, под влиянием кольца. А эта безделушка на твоем пальце стоит не меньше звездолета средних размеров. Убежище, увы, не императорские лаборатории.
   Я кивнул:
   – Хорошо. Давай приступим с завтрашнего утра, Сержант? Мне очень хочется спать.
   – Как вам будет угодно, лорд. – Эрнадо снова затянулся в незримую броню этикета.
   Я невольно улыбнулся:
   – Как будет угодно вам, учитель. Но скажите мне лишь одно: как звать принцессу?
   Эрнадо покачал головой. Сказал:
   – Ты задаешь вопрос, на который нет ответа. Имя принцесса получит лишь в день свадьбы, от будущего мужа. То, как ее звали в семье, не важно… и довольно интимно.
   – Понял. – Я растянулся на матрасе, заложил руки под голову. – Хорошо, Эрнадо. У меня есть еще два дня, так что придумать имя успею.
   С минуту Эрнадо молчал. Потом произнес с заметным восхищением:
   – Наверное, приятно быть таким наглым и самоуверенным, как ты.
   – Не знаю, – пробормотал я, засыпая. – У меня не получается быть другим…
   Что ж, принцессе нужно имя. А мне нужна принцесса. Остальное – мелочи, которые, самое большее, могут меня убить.
   Действительно, приятно быть наглым. Хотя бы снаружи.

5. Уроки Эрнадо

   Меч в руках Эрнадо описал полукруг, подныривая под мой клинок. Судорожным движением я отдернул меч, избегая столкновения. И нанес удар – по всем правилам, по боковой части клинка Эрнадо.
   В последнее мгновение Эрнадо успел развернуть меч. Клинки столкнулись режущими кромками и плавно вошли друг в друга. На долю секунды мечи казались слитыми воедино, впаянными друг в друга. Затем мой меч развалился на две половинки.
   А меч Эрнадо уцелел. Пожав плечами, мой инструктор нажал кнопку на эфесе. По лезвию меча пробежало белое пламя.
   – Уже лучше, – подвел итог поединка Эрнадо. – Но все-таки ты убит.
   Я откинул свой сломанный меч в сторону. На звякнувшую груду таких же обломков, из которых лишь один принадлежал Эрнадо.
   – Почему так получилось? – спросил я, переводя дыхание. – Лезвия столкнулись под углом в девяносто градусов. Почему же сломался мой меч?
   – Ты слишком долго не затачивал лезвия, – спокойно объяснил Эрнадо, снова щелкая кнопкой. – Твой меч успел затупиться от трения о воздух. Толщина клинка стала равной трем-четырем атомам. В обычных условиях это не страшно, но уж если идешь на прямое столкновение клинков… Ты заметил, как часто я затачиваю меч?
   Он демонстративно надавил кнопку. Лезвие окутало белое пламя.
   – Меч заточен…
   Эрнадо сделал несколько выпадов, покрутил мечом над головой, со свистом рассекая воздух.
   – А теперь меч затупился примерно на один атом.
   Я кивнул. Взял новый меч из сложенного под ближайшим деревом арсенала. Критически осмотрел.
   – Кнопка расположена неудачно. Мне приходится отвлекаться, чтобы нажать ее.
   – Есть и другие модели эфеса, лорд. Там кнопка расположена прямо под пальцами. Принести такие мечи?
   – Да, наверное… Хотя постой. Давай сделаем перерыв на полчаса. Я хочу пообедать.
   – Есть будем вечером, лорд. С полным желудком не тренируются. Сейчас только сок и бульон.
   – Хотя бы сок…
   Мы устроились возле входа в бункер. Отхлебывали понемногу густой сладкий сок из узких стеклянных бокалов. Прикончив свою порцию, я отбросил стакан. Он зазвенел, покатившись по камням, но вовсе не собираясь разбиваться.
   – Эрнадо, все это бесполезно. Я никогда не сравняюсь с тобой в поединке на атомарном мече. И уж тем более за два дня.
   Сержант с сомнением покачал головой. Осторожно подбирая вежливые слова, сказал:
   – Не надо впадать в уныние. Вы очень быстро учитесь, лорд. Уверен, что в бою один на один вы победите любого гвардейца.
   – А самого Шоррэя?
   – Он аристократ… если пользоваться терминологией нашей планеты. Он учился владеть одноатомником с детства.
   – Выходит, шансов нет?
   – Я же с самого начала предлагаю вариант с похищением, – дипломатично ответил Эрнадо.
   Я вздохнул. Тоскливо посмотрел на кучу металлолома – испорченные мною за утро мечи.
   – Того, что я мог достичь за пару дней, я уже достиг. Дальше тренироваться нет смысла. Лучше расскажи, какое еще оружие я смогу использовать в нейтрализующем поле.
   Эрнадо поморщился, но подчинился.
   – Во-первых, комбинезон. Он не способен отразить атомарный меч, но сомкнется вслед за лезвием, зарастит пробоину.
   – И какой с этого прок, если лезвие вместе с комбинезоном рассечет и меня на две половинки?
   – Разрез от хорошо наточенного атомарного меча так мал, что через две-три секунды неподвижности клетки тела вновь срастутся. Комбинезон затвердеет на три секунды в той области, куда пришелся удар, и обеспечит неподвижность. Конечно, все гвардейцы будут в подобных комбинезонах, но вот сам Шоррэй никогда не унизится до его применения.
   – Хорошо, что он такой гордый. Я с невольным уважением посмотрел на свой комбинезон. Вот что имел в виду Эрнадо, предлагая мне деактивировать комбинезон при нашей первой, не очень-то дружественной встрече…
   – Во-вторых, ядовитые газы и быстродействующие вирусы. Но это не поможет: защитными фильтрами не станут пренебрегать ни Шоррэй, ни его наемники. Фильтры защитят от всех известных токсинов.
   – А если я назову химическую формулу земных ядов? – самоуверенно предложил я.
   На секунду в глазах Эрнадо блеснул интерес. Затем он покачал головой:
   – Вполне возможно, что единственным человеком во дворце, не имеющим газовой маски, окажется принцесса.
   Я закусил губу.
   – Ладно. Газы и яды отпадают. Что еще?
   – Арбалеты, луки, топоры, дубины. Это все ерунда. Комбинезон отразит удар стрелы, а рукоять топора ничего не стоит перерубить мечом. Игольчатые пистолеты с ядовитыми иглами? Опять-таки, поле снизит скорость стрелы до такой, которую сможет отразить комбинезон.
   – И это все?
   – Все, – спокойно подтвердил Эрнадо.
   – Убогая же фантазия у оружейников вашей планеты, – зло сказал я. – Мне бы неделю времени…
   Похоже, я задел Эрнадо за живое. Он иронично произнес:
   – А если полтора дня?
   – Можно и полтора. В убежище есть инструменты?
   – Малый ремонтный комплект.
   – Сверло, сварочный аппарат, точильный станок в него входят?
   – Да. И вдобавок пресс для термопластмассы и станок для обработки металла с компьютерным управлением.
   – Отлично. Мне нужно несколько десятков дисков, диаметром десять и… скажем, полтора сантиметра, сделанных из того же металла, что и плоскостной меч.
   Эрнадо смотрел на меня с неприкрытым интересом.
   – Невозможно. Этот металл производят на специальных заводах. И затачивают там же.
   – Тогда сделай диски из обычной тонкой стали. А на края привари кромки из лезвий сломанных мечей.
   – Такой тонкий металл приварить невозможно. Он прогорит насквозь.
   – Тогда приклей их! Клей для металла, надеюсь, у вас делают?
   – Делают, – медленно произнес Эрнадо. В его глазах я впервые увидел не сочувствие и не иронию, а удивленное уважение.
   – Хорошо. В центре больших дисков должно быть утолщение, удобное для пальцев, но не нарушающее аэродинамики. В центре маленьких – отверстие в три-четыре миллиметра.
   – Твое оружие смертельно опасно и для тебя самого, – задумчиво сказал Эрнадо.
   – Возможно. Для маленьких дисков необходимо еще…
   – Я уже все понял, – остановил меня Эрнадо. – Работа займет часа четыре.
   – Тебе помочь?
   – Не надо. Вряд ли наши инструменты похожи на те, к которым ты привык. Лучше включи проектор и потренируйся.
   Он скрылся в убежище. А я, вздохнув, подошел к пластиковому ящичку проектора. Надавил на клавишу воспроизведения. Прозрачный цилиндрик на панели проектора засветился. В нескольких метрах от меня возникла вполне реальная фигура в пятнистом комбинезоне. Голографический противник выглядел более чем убедительно. Особенно сейчас, когда извлекал из ножен плоскостной меч…
   Я встал в основную стойку, подобрал с земли первый попавшийся клинок. Нажал кнопку, подтачивая его. Иллюзорная фигура неторопливо замахнулась. «Курс молодого бойца» начался. Я взмахнул мечом, парируя несуществующий удар.
 
   Родись я на сто лет раньше, мне бы пришлось гораздо легче. Двадцатый век давно уже забыл о мечах и саблях. К счастью, мне приходилось учиться кен-до – японским приемам борьбы с палкой – и драке на нунчаках. Короткая палка в кендо – это, по сути, тот же меч… Мысль о нунчаках заставила меня поразмыслить и об этом оружии. Но уже через несколько секунд я понял, что с нунчаками против плоскостного меча не выстоял бы и Брюс Ли.
   Эрнадо справился с работой за три с половиной часа. К этому времени я успел более или менее прилично повторить первый и второй этапы обучения и просмотреть в замедленном темпе третий и седьмой, самый высший. В седьмом этапе я старался просто запомнить наиболее опасные приемы нападения. К сожалению, безобидных приемов в седьмом не было. Самая невинная оборонительная стойка здесь превращалась в стремительную и беспощадную атаку. Поколебавшись, я стал разучивать два атакующих приема, сложных, но имеющих что-то общее с приемами кен-до. Похоже, основной принцип обучения бою на одноатомных мечах не допускал перепрыгивания с этапа на этап. В таком случае знание сложных приемов могло сбить с толку противника.
   За этим занятием меня и застал Эрнадо. Он был явно поражен, но ничего не сказал. Молча поставил на землю рядом с проектором пластмассовый ящик, наполненный моими «заказами», и отошел в сторону. Внимательно посмотрев на мои движения, мягко сказал:
   – Этот поворот выполняй плавнее. Меч противника уже отбит или перерублен, скорость тут ни к чему. А ты теряешь равновесие перед атакой.
   Я кивнул, повторяя прием.
   – Уже лучше. Хотел бы я потренировать тебя месяц-другой, – с прорезавшимся сожалением произнес Эрнадо.
   – Увы, это невозможно.
   – Да. Только Сеятели обладали властью над временем. Мы пока лишь подбираемся к управлению темпоральными полями.
   Я молча принял к сведению, что неведомая цивилизация сумела покорить даже время. Мне это мало что давало. Выключив проектор, я склонился над принесенным Эрнадо ящиком.
   Оружие оказалось лучше, чем я предполагал. Мало того, что по аэродинамике диски ничуть не уступали японским сюрикенам. Режущие кромки были собраны из таких крошечных осколков плоскостного лезвия, что казались сплошными. Вдобавок Эрнадо снабдил каждый большой диск чехлом из тонкой и, видимо, магнитной ткани. Диск лежал в нем, не касаясь стенок и не прорезая их.
   – Будешь испытывать? – напряженно спросил Эрнадо.
   Я посмотрел на него. И с удивлением понял, что Эрнадо боится. Незнакомое оружие, которым я предположительно умел пользоваться, внушало ему страх.
   – Давай вначале ты.
   – Нет уж! – Эрнадо неожиданно рассмеялся. – Я попробовал.
   Он поднял правую руку, и я увидел на кисти тонкий длинный порез, покрытый прозрачной пленкой.
   – Такого со мной не случалось с пятилетнего возраста. Хорошо еще, что сухожилия не задеты.
   – Больно? – с сочувствием спросил я.