Лукьяненко Сергей Васильевич. Звезды - холодные игрушки

   Счетчик опять начал скрести кожух. Но уже не было времени отвлекаться. Дорога была в сотне метров под нами, и высота стремительно падала. Я пытался разглядеть, ровно ли иду, но компьютер уже был бесполезен, а обзор из кабины "Спирали" никогда не отличался широтой. В последний миг я все же довернул челнок правее.
   В тот миг, когда машина наклонилась, я заметил сразу две вещи. Во-первых, интуиция не подвела, я и впрямь рисковал завалиться в кювет, не будь этого последнего маневра. Вторая новость была куда хуже -- в полукилометре впереди дорога резко сворачивала, огибая невысокую, заросшую деревьями сопку. И мало того, навстречу мне ехала машина!
   Разницы между тем, куда я врежусь, для меня, впрочем, не существовало. Шесть секунд, и...
   Челнок тряхнуло, когда шасси коснулось асфальта. Он сразу пошел юзом, как машина на льду, разворачиваясь левым крылом вперед. В приступе бессмысленного рвения я выправил космоплан. Впереди разворачивалась машина -- огромный, обшарпанный "Икарус". Шофер, увидев несущейся на него звездолет не растерялся, а ухитрился затормозить и стал разворачиваться.
   Господи, вот это бред! Челнок трясся, подскакивая на дороге, но пока ухитряясь не слететь в кювет, и не перевернуться на одной из многочисленных колдобин. Впереди улепетывал, выжимая из мотора все силы, автобус. Да что он творит, я все равно быстрее, догоню! Выскакивал бы, выводил людей... нет не успеть... так хоть съехал бы с дороги, может кто жив бы остался...
   Я еще попытался согнать "Спираль" с дороги. Хоть на обочину, хоть в сопку -- лишь бы не в автобус! В голове вдруг всплыл пронзительно-трагический голос полузабытой певицы: "А город подумал -ученья идут..."
   Но челнок явно не разделял мою готовность к самопожертвованию. Он уже не скакал, а мчался по дороге, примирившись с асфальтом под колесами. Российские звездолеты -- самые надежные в мире!
   Автобус набрал-таки изрядную скорость, и расстояние сокращалось так медленно, что я успел заметить номерной знак: "06-31", выхлопную трубу, выплевывающую густой сизый дым, привязанное сзади мятое ведро и надпись "Не уверен -- не обгоняй!"
   Вот мы и не стали обгонять, а врезались в автобус...
   Меня рвануло в ремнях, челнок содрогнулся, вставая на дыбы. Обшитый керамикой нос "Спирали" оказался покрепче прогнившего железа. Челнок въехал в автобус до половины, пока крылья не задержали его стремительного продвижения. Пару секунд мы ехали этим неожиданным тандемом, потом, снеся редкие бетонные столбики, стали преодолевать сопку. Где-то на десятом дереве и автобус, и космолет примирились с преградой и остановились.
   Вот тут тряхнуло так, что я на мгновение отключился. А когда глаза удалось открыть, то с удивлением понял, что еще жив. Нос "Спирали" смялся, кабина сморщилась как гармошка, но почему-то уцелели все стекла, и работало освещение. На завалившемся джампере возился счетчик, отвязывая страховочный тросик. И как его не разорвало напополам...
   Я потряс головой, пытаясь прогнать из глаз кровавую муть.
   А потом все у меня внутри похолодело.
   Кровь была не в глазах. Все стекла "Спирали" были покрыты багрово-красным месивом.
   Боже!
   Я сорвал ремни, выкарабкался из кресла, шатаясь пошел в шлюз. Счетчик, привстав на кожухе джампера, шлепнул меня лапкой по руке, словно останавливая, но мне было не до него. Челнок подрагивал, видимо, сползая вниз по склону. Дверь в шлюз открылась с третьего рывка, потом я рвал рычаг аварийного выхода. Люк поддался не сразу, но я все же справился -- ужас придал силы.
   Воздух был прохладным и сырым, от горячей обшивки валил пар. Вокруг топорщился покореженный соснячок, от "Икаруса", замершего впереди, несло гарью. Я спрыгнул с двухметровой высоты, поскользнулся на мокрой траве, пошатываясь побрел к автобусу. Часть стекол тоже уцелела, лишь покрылась паутиной трещин, сквозь которые проглядывала все та же багровая каша.
   Только бы не дети! К горлу подкатил комок. Я дрожащими руками расстегнул кобуру. Застрелиться, как положено офицеру...
   Со скрипом открылась дверь автобуса, на землю вывалился тощий небритый мужик в тренировочном костюме. Потряс головой, окинул взглядом смятый автобус, потом меня. Поднялся. В руках у него была монтировка.
   -- Космонавт хренов! -- завопил он. -- Разлетались, мать вашу!
   -- Сколько? -- только и смог спросить я. Ноги не держали, матушка-Земля укоризненно тянула прилечь. -- Сколько... там?
   Я кивнул на смятый автобусный салон, стараясь не смотреть лишний раз на заляпанные стекла.
   -- Восемьдесят! -- взвыл водитель, и у меня все внутри оборвалось. Точно, детей подавил... -- Восемьдесят ящиков, гад! Мне ж теперь не расплатиться!
   Прежде чем я осознал эти слова, и понял, что людей в ящиках не возят, водитель со своей монтировкой почти подобрался ко мне.
   -- Стой! -- крикнул я, выхватывая пистолет. -- Я майор ВВС России Петр Хрумов! Имею право применять оружие! Не приближаться!
   Водитель выронил монтировку, сел на склон и заныл, обхватив голову руками и раскачиваясь. До меня донеслось что-то о китайских подрядчиках, вырастивших помидоры, о жителях Хабаровска, которые без этих помидоров жизни не мыслят, о несчастном "Икарусе", который водителя кормил, поил, а теперь только в металлолом и годен. Но сил посочувствовать не было. Помидоры! Восемьдесят ящиков! Да хоть весь китайский урожай этого года!
   -- Какого черта ты в автобусе помидоры вез? -- спросил я.
   -- А в чем еще, у меня "КАМАЗа" нет!
   -- Да успокойся, тебе выплатят компенсацию!
   Водитель прекратил ныть, приподнял голову. Недоверчиво спросил:
   -- Точно?
   -- Выплатят! -- подходя к автобусу пообещал я. Выглядело все кошмарно. Я наклонился, соскреб с травы багровую кашу, поднес к лицу, чувствуя себя начинающим вампиром. Точно, помидоры...
   -- Так это из-за тебя дорогу перекрывали? -- спросил водитель со спины. Я, не оборачиваясь, кивнул.
   -- Блин... а я думал, снова на железке цистерны рванули... -промямлил водитель. -- Вечно, как ваша горючка рванет, так весь район оцеплен...
   -- Что, часто рвется? -- заинтересовался я.
   -- Раза два в год...
   Да, понятное дело. Ракеты-носители летают на очень токсичном топливе. А стартов много, а цистерны старые, а персонала обученного вечно не хватает... Я вздохнул:
   -- Если б не твоя колымага, конец мне...
   Водитель покосился на дорогу, поскреб щеку.
   -- Уж точно, ты гнал будь здоров... Километров двести?
   -- Посадочная скорость -- триста пятьдесят.
   Водитель пощелкал языком, тон его сразу изменился. Теперь я был не залетным космонавтом, а почти коллегой.
   -- Ну, я больше ста здесь держать не рискую... У меня движок -совсем барахло. Конечно, у вас-то... -- Он осекся, оглядывая челнок, сплюнул, пробормотал: -- Крепко я головой приложился... Тебя как зовут, космонавт?
   -- Я же говорил, Петр!
   -- Петя... А я -- Коля.
   Я машинально пожал протянутую мне руку. Нас сейчас можно было снимать для агитационного плаката компартии -- полное единство армии и народа. Вот только челнок, хищно пронзивший носом автобус, пришлось бы заретушировать -- какие-то неправильные ассоциации возникали.
   -- Ты откуда прилетел? -- поинтересовался водитель.
   -- С Сириуса-А-восемь. Планета Хикси.
   -- Знаю! -- оживился Коля. -- Видел я Сириус! Мне сынишка показывал, он в кружок астрономов ходит, сам телескоп собрал, маленький такой... Тоже космонавтом хочет быть.
   Он подошел к челноку вплотную, боязливо притронулся к обшивке и с руганью отдернул руку. Конечно, керамика еще не остыла, градусов сто-двести точно есть.
   -- Горячий, мать его! -- взвыл Коля. -- У меня ж все помидоры поджарятся! Помоги, выгрузим!
   Я укоризненно посмотрел на водителя, и Коля махнул рукой.
   -- А... ладно. Что уж теперь... Эй, а он не излучает?
   -- Корабль? Нет, не бойся. Радиация чуть выше фоновой. Не опасно.
   Водитель закивал:
   -- Верно, чего нам бояться, после такого дела... Петя, так ты, считай, заново родился!
   -- Угу.
   -- Это... отметить надо бы?
   Я так растерялся, что не нашелся, что ответить. Водитель, приняв мое молчание за согласие, метнулся в кабину, и через минуту возник с початой бутылкой водки, стаканом, и куском сала, завернутым в "Литературную Газету".
   -- Только ты подтверди, потом, как гаишники приедут, что я трезвый был! -- раскладывая на травке газету попросил Коля. -- Это сейчас только... стресс снять...
   У меня возникло легкое сомнение, был ли Коля трезвым, и зачем ему понадобилось так поспешно прикладываться к бутылке. Но я промолчал. В конце-концов, мне его автобус жизнь спас.
   Мы уселись, Коля сунул мне стакан, налил, и в этот момент послышался стрекот вертолета.
   -- Мои летят, -- сообщил я, привставая.
   -- Ты давай, давай! -- засуетился Коля. -- Вот... хочешь помидорку принесу?
   Он бросился к автобусу, и стал выбирать из давленой каши под колесами целый помидор. В этот момент вертолет, низко идущий над дорогой, показался в поле зрения. Как ни странно, это были не спасатели: из открытой двери торчал зрачок телекамеры. Оператор, пристегнутый за пояс, жадно снимал картину дорожно-транспортного происшествия.
   -- Это наши, хабаровские телевизионщики... -- сообщил Коля, протягивая мне помидор. -- На, закуси!
   Я машинально глотнул водки и откусил помидорину. Овощ китайцы вырастили хороший, вкусный, а вот водка драла горло как керосин.
   Коля сразу расслабился, и довольно подмигнул мне:
   -- Нам теперь гаишникам попадаться нельзя! -- доверительно сообщил он. -- Так что, пускай твои прилетают, и нас обоих увозят! У меня стресс, мне отдыхать теперь надо!
   Вот оно что.
   -- Да не пугайся, какое к черту ГАИ, тут ФСБ будет разбираться! -успокоил я его.
   Вертолет по прежнему кружил над дорогой, не делая никаких попыток опуститься и предложить помощь. Мы выпили еще по чуть-чуть, когда прилетели спасатели -- два легких вертолета, выкрашенные в оранжево-белую полосу и камуфлированный армейский "КА-72". Репортеры немедленно смылись, словно опасались, что в них пустят ракету. Военный вертолет начал описывать над сопкой круги, а из приземлившихся спасательных к нам бросились люди. Несколько врачей, два автоматчика, и сам полковник Данилов. Я поднялся, отмахнулся от докторов и отрапортовал:
   -- Докладываю: аварийная посадка проведена успешно. Жертв нет, груз цел. Состояние корабля удовлетворительное.
   Данилов молча сгреб меня в объятия. Был он здоровый, кряжистый сибирский мужик, выше меня на голову.
   -- Ну Петр, ну отмочил... -- пробормотал он. -- Зараза, сел ведь! Сел, сел!
   -- Вот... автобус удачно подвернулся...
   Данилов покосился на "Икарус", сморщился, и повторил мой вопрос:
   -- Сколько там?
   -- Помидоры там, товарищ полковник. Жертв нет.
   -- Ну, Петя... -- Данилов недоверчиво уставился на томатную пасту, заляпавшую окна. -- Сверли погоны...
   По-прежнему обнимая меня за плечо, он пожал руку оробевшему шоферу. Видимо, военная форма производила большее впечатление, чем мой полетный комбинезон.
   -- Благодарю вас.
   -- Да что там... -- замахал руками водитель. -- Вижу -- летит! Прямо в сопку! Ну, думаю, хрен с ними, с помидорами, человек дороже! Принял на борт... хм... ну...
   Он смущенно потупился. Ай да Коля!
   -- Я лично распоряжусь о представлении вас к награде, -- пообещал Данилов. -- Убытки компенсируем.
   Водитель расцвел, а Данилов кивнул терпеливо ждущим врачам:
   -- Нет вам работы! Слыхали? Нет!
   Те огорченными от этого известия не выглядели. Между тем полковник подхватил с земли бутылку, глотнул, сморщился, и принялся отдавать приказы. Минут через пять с военного вертолета высадили еще троих солдат, в сторонке развернули полевую рацию.
   -- Собирай вещички, -- Данилов махнул рукой. -- Да, впрочем, бог с ними... Нечего тебе здесь киснуть. Летим домой.
   Я кивнул, оглядываясь на челнок. Да какие у меня, собственно, "вещички"? Пара сувениров, смена белья...
   Счетчик!
   Это было как удар под дых.
   Словно пелена слетела с сознания.
   Счетчик!
   Вот мы врезаемся в автобус, вот я бегу в шлюз -- пока рептилоид распутывает тросик.
   Где он?
   -- Александр Олегович... -- прошептал я. Данилов нахмурился. -Александр Олегович, там...
   Данилов схватил меня за руку и молча потащил к челноку. Под открытым люком уже стоял автоматчик, но внутрь еще никто не заходил.
   -- Чего трап не спустил? -- спросил он, примеряясь к обрезу люка.
   -- Торопился... -- виновато прошептал я.
   -- Торопливость, Петя, она знаешь, когда хороша... подсоби!
   Под любопытным взглядом автоматчика я подсадил Данилова, тот подтянулся и скрылся в люке. Через пару мгновений вниз медленно пополз трап.
   -- Давай... -- донеслось до меня.
   Данилов никуда не ушел из шлюза. Когда я поднялся, он открыл люк грузового отсека и задумчиво оглядывал штабели кортризона.
   -- Александр Олегович, я должен вам сказать... -- полушепотом начал я.
   -- Ничего ты не должен, -- не оборачиваясь сообщил Данилов. -- Петр, все пилоты хоть раз, да возили контрабанду. Я все понимаю. Бери свои вещи, и уходим.
   Но я же совсем не то имел в виду!
   -- Быстро! -- гаркнул Данилов. -- Я осматриваю груз. Ты собирай вещи.
   Как загипнотизированный я поплелся в рубку.
   Мерцающие огоньки пульта. Перекошенный цилиндр джампера. Томатные потеки на стеклах кабины. Раскрытый шкафчик, из которого выпал пакет с чистым бельем.
   На всякий случай я заглянул во все отделения шкафчика и в холодильник.
   Почему я не удивлен, что Счетчика нигде нет?
   Да, конечно, это был шок -- когда я врезался в автобус. Да, еще большим облегчением стали слова шофера.
   Но почему я так легко забыл -- напрочь забыл! -- о Счетчике?
   Я вспомнил последний миг, когда видел его. Быстрое касание когтистой лапы... Той самой лапы, что так легко стирала память компьютера.
   Человек -- не машина. Но есть ли эта разница для Счетчика? Он заставил меня забыть, пусть на время, о своем существовании! А потом, пока я распивал с шофером водку и закусывал китайскими помидорами -ушел!
   Я понимал, конечно, что надо делать. Рассказать все Данилову, пусть район перекрывают. Облава... солдаты, собаки, вертолеты, мобилизованные местные жители. Найти чешуйчатого Карела!
   Нет, я конечно человек слегка наивный, сам знаю. Но не настолько же...
   Кто мне поверит? Никаких следов чужого в челноке уже нет. У меня, наверняка, обнаружат все признаки сотрясения мозга и нервного стресса. Для проформы слегка прочешут местность -- и никого не найдут. Счетчик действительно все рассчитал! Сейчас он может лежать, зарывшись в грунт, или, какими-то немыслимыми метаморфозами принять облик кабана, дерева, или камня... А может быть, он несется сейчас вдоль дороги со скоростью трехсот километров в час. Что мы знаем о чужих, тем более -- о таких редких, как Счетчик?
   Меня ждет больница и снятие с полетов. На всякий случай. Небольшая пенсия, работа военруком в школе или инженером на заводе... или шофером. Буду ездить, как Коля, с грузом финских йогуртов или польской тушенки, и рассказывать новым приятелям байки о далеких мирах...
   -- Собрался, Петя? -- рука Данилова легла на плечо. Я вздрогнул.
   -- Д-да... почти.
   Под его добродушным взглядом я подхватил куртку, пакет с сувенирами -- абсолютно законными, а никакой не контрабандой! По привычке подошел к пульту и заглушил все системы корабля. Теперь им займется аварийная команда.
   -- Вряд ли эта птичка поднимется в небо... -- сухо сказал Данилов.
   Я сглотнул, оглядывая маленькую кабину. Что ни говори, а двенадцать рейсов сделано... привык я...
   -- Не переживай. Хватит тебе на "Лапте" летать. Я помогу... если хочешь, пойдешь вторым пилотом на мой "Буран".
   Я так поразился, что даже не нашелся что ответить. Данилов предлагает пойти в его экипаж! На самые интересные и выгодные рейсы!
   -- Идем... -- полковник легонько пихнул меня к шлюзу. -- Вертолет ждет.
   Что-то еще я забыл...
   -- Сейчас, -- я оборвал нитку, на которой болтался над пультом меховой мышонок. Сунул игрушку в карман, смущенно посмотрел на Данилова.
   Но он не стал смеяться.
   Когда мы взлетали, по дороге уже подъезжали три крытых тентом грузовика с солдатами, две легковушки и БТР. Данилов проводил их одобрительным взглядом.
   -- Какие планы, пилот? -- заорал он, перекрывая рокот винта. -Пресс-конференцию устроим?
   Я замотал головой. Еще чего не хватало -- врать на весь мир!
   -- Правильно, -- решил полковник. -- До завтра подождут...
   Мне давно говорили, что Данилов -- не только лучший пилот "Трансаэро", гордость российского космофлота. Слышал я и про то, что он сотрудник службы безопасности, и про то, что ему принадлежит изрядный пакет акций компании. Наверное, так оно и есть -- уж очень легко он принимал решения.
   -- Глотни! -- Данилов протянул мне стеклянную фляжку. -- Настоящий "Арманьяк"... меня после той шоферской гадости до сих пор тошнит!
   Я послушно сделал глоток бренди.
   -- Водитель был пьян? -- по-деловому поинтересовался Данилов. Я поперхнулся, пожал плечами. -- Ладно, мы его обвинять не будем! Все-таки он тебя спас! -- полковник махнул рукой. -- Заплатим за его колымагу, мелочи жизни!
   Вертолет несся над дорогой, потом свернул, выходя к Свободному напрямую. Я смотрел в коротко стриженный затылок пилота, и думал, как мог бы быть счастлив сейчас.
   Возвращение из рейса, чудесное спасение, повышение в звании и место в экипаже Данилова... Газетная и телевизионная шумиха, какой-нибудь орденок из рук президента... Дед бы так порадовался!
   Обхватив голову руками я смотрел на приближающиеся здания космодрома. Под нами тянулись склады, путаница рельсов, какие-то загаженные, черные пруды. Час назад я пролетал над Свободным, уверенный в скорой гибели. Теперь возвращаюсь, но радости в душе нет...
   -- Петр, у тебя все в порядке? -- Данилов наклонился ко мне. -Голова не болит? В глазах не темнеет?
   Славный он мужик, что ни говори. Пусть даже и работает в службе безопасности...
   -- Все в порядке, Александр Олегович.
   Данилов кивнул и вновь протянул мне флягу.
   -- По последней. Доктора тебя все-таки осмотрят, Петр, ничего не поделаешь... вишь, набежали...
   Вертолет начал опускаться на площадку. Там и впрямь стояло два белых фургончика.
   -- Распоряжусь, чтобы тебе подготовили хороший номер... -- тем временем размышлял вслух Данилов.
   -- Александр Олегович, не надо. Я лучше домой... -- попросил я.
   Данилов помолчал, с любопытством разглядывая меня. Кивнул.
   -- Хорошо. Понимаю, пилот. Сейчас -- медкомиссия. Потом -- обед. И доставим в Хабаровск. На вечерний рейс в Москву ты успеваешь.
   Глава 4.
   Врачи меня мучили целый час. Рентген, анализы, энцефалография, зачем-то -- гастроскопия. Я вырвался из их рук с ощущением, что слишком рано обрадовался спасению. Обещанный Даниловым обед оказался маленьким банкетом с начальником космодрома генералом Киселевым и десятком чинов поменьше. Репортеров, которых по слухам собралось уже с полсотни, к счастью не пустили. Зато были два американца из "Дельты", вернувшиеся прошлой ночью с Кэриннари-3. Улыбчивые, белозубые и подтянутые.
   -- За героизм русских пилотов! -- провозгласил сухонький старичок Киселев, опрокидывая первую рюмку. Американцы зааплодировали. Мне тоже пришлось выпить.
   Минут через двадцать в маленьком зале царил полный бардак. Все повставали, разбились на группки, и оживленно спорили обо всем на свете. Чинный банкет превратился в чисто российский "фуршет". Я с ужасом наблюдал за братанием и питием на брудершафт американских пилотов и русского генерала. Офицеры хлебали водку и коньяк, закусывая крошечными бутербродами с икрой и ветчиной. Людей в зале словно бы стало больше. К потолку потянулся сигаретный дым, в блюде с салатом, к которому я потянулся, внезапно оказалась пара чадящих окурков.
   На мгновение из суеты вынырнул Данилов. Глянул на меня, поймал пробегавшего официанта -- солдатика в белом халате, что-то приказал. Через минуту солдат притащил мне на подносе тарелку борща.
   -- Поешь, -- возникая за спиной посоветовал Данилов. -- И не обращай внимания, народ переволновался утром...
   Словно я не переволновался!
   Безумие длилось еще с полчаса. Я сгорбился над столом, всей душой желая стать меньше ростом, и быстро доедал борщ. Один из американцев, подойдя ближе, просветлел лицом, извлек фотоаппарат и несколько раз щелкнул меня. Причем выбирая ракурс так, чтобы в него попало несколько пустых бутылок из-под водки. Я начал звереть, и тут из толпы, в которой точно было уже человек тридцать, словно каждый полковник размножился делением, а генералы -- почкованием, вынырнул Данилов. Он вроде бы пил не меньше других, но казался абсолютно трезвым.
   -- Жди своего портрета где-нибудь в "Плейбое", -- порадовал он. -Отдых русского героя... Петя, пробирайся на выход, я подойду.
   -- А как же...
   -- Все в порядке, свою роль свадебного генерала ты отыграл, -Данилов развел руками. -- Не комплексуй. На выход!
   Я поднялся из-за стола, и неловко улыбаясь стал пробираться к выходу. У дальнего угла стола невысокий застенчивый майор собирал в полиэтиленовый пакет куски ветчины и красной рыбы с бутербродов.
   -- Здравствуйте, Петя! -- слегка смутившись сказал он, протягивая руку. -- А я Максим, Максим Гиллер. Я вас вел из ЦУПа...
   -- Спасибо, Максим, -- от души поблагодарил я.
   -- У меня кошки дома, -- признался Максим. -- Очень редкая порода, бесшерстные, знаете?
   Я покачал головой.
   -- Вот, решил их порадовать... все же натурпродукт, а не "Вискас"!
   -- Еще сыр можно взять, -- посоветовал я.
   Максим радостно кивнул.
   -- Да, сыр они тоже любят...
   Я проскользнул мимо официантов, выскочил в приемную Киселева. Вход охраняли два сержанта с автоматами. При виде меня они подтянулись. Я присел на первый попавшийся стул, отер лоб.
   Кошмар какой-то!
   Сержанты демонстрировали чудеса выправки.
   -- Ребята, а часто такие банкеты бывают? -- спросил я.
   Оглядевшись, один из сержантов вполголоса произнес:
   -- Да нет, раза два в неделю, товарищ майор...
   -- А вы раньше сюда не попадали? -- поинтересовался второй охранник, посмелее.
   -- Нет, -- признался я.
   ...Обычно я проходил все формальности -- это занимало полдня. Потом подписывал акты приема-сдачи корабля, получал билеты, проездные деньги, и на попутном вертолете или автобусе добирался до ближайшего города, с аэропортом, чтобы улететь на Москву. Ну, бывало, что выпьешь рюмочку коньяка с начальником смены в ЦУПе, или пивка с кем-то из пилотов...
   Дверь хлопнула, и в приемную выскочил Данилов. Сержанты закаменели.
   -- Ага, сидишь, -- удовлетворенно сказал полковник. -- Молодец. Идем. Кстати, пленку я Джонатану засветил...
   -- Правда?
   -- Взял аппарат посмотреть, случайно раскрыл заднюю крышку... -Данилов ухмыльнулся. -- Быстро, а то не успеешь на самолет.
   -- Мне еще вещи забрать...
   -- Идем!
   Вертолет уже раскручивал ротор, когда мы подбежали к нему. Рядом с машиной стоял молодой лейтенант, одной рукой придерживая рвущуюся к небу фуражку, другой -- держа на весу дипломат с моими пожитками.
   -- Я там кое-что положил, -- небрежно бросил Данилов. -- Не бойся, не бомбу. Презент твоему деду. Сам бы завез, да мне еще сутки кантоваться... Лейтенант, проводите Хрумова до самолета!
   -- Есть!
   Мы с Даниловым обнялись, и я забрался в кабину вертолета. Следом нырнул лейтенант.
   -- Я с тобой свяжусь через пару дней! -- крикнул Данилов. -- И передавай привет деду, Петя!
   Конечно, я был удивлен, но переспросить, откуда Данилов знает деда, не успел. Вертолет уже уходил вверх.
   -- Должны успеть, -- поглядывая на часы заметил лейтенант. -Наверное...
   Мы бы все-таки не успели, но рейс "Трансаэро" Хабаровск-Москва почему-то задержался на полчаса. Едва мы выскочили из вертолета, как к нам подкатила старенькая аэродромная "Волга" с мигающей надписью "Follow me". Через все взлетное поле мы понеслись к "Боингу". Я запоздало вспомнил, что билет мне так и не выдали.
   На трапе стояли две девочки-стюардессы и задумчиво покуривающий командир корабля. Лейтенант выполнил приказ Данилова буквально -- довел меня до трапа, вручил дипломат и откозырял.
   -- Рад познакомиться! -- пилот протянул мне руку. -- Геннадий.
   Стюардессы улыбались, разглядывая меня с неприкрытым восторгом.
   -- Взаимно... -- смущенно сказал я. -- Петр. Тут такое дело, с билетом...
   Командир захохотал, втаскивая меня в нутро "Боинга".
   -- Есть желание, пошли в кабину, -- предложил он. -- Пилотировал "семьдесят седьмой"? Не звездолет, конечно, но...
   -- Спасибо, не стоит, -- я замотал головой. Интересно было бы поднять в воздух "Боинг", но не с пассажирами же на борту!
   -- Ну, если будет желание...
   Меня усадили в полупустом бизнес-салоне. Там скучали несколько китайцев и японцев в строгих деловых костюмах, пара стареющих крашенных дам и молодых бизнесменов в костюмчиках из кэрринарского "шерстяного хлопка". Все как по команде уставились на меня. Потом японцы о чем-то тихонько зачирикали. В мою сторону посыпались улыбки.
   Принужденно улыбаясь в ответ я закинул дипломат на полку и устроился в широченном кресле рядом с дремлющим мужчиной -- по виду, государственным чиновником. Прикрыл веки, притворяясь спящим.
   Над головой щелкнуло, и послышался голос Геннадия:
   -- Уважаемые пассажиры, компания "Трансаэро" приносит извинения за вызванную техническими причинами задержку вылета...
   Я завозился, устраиваясь поудобнее. По салону пробежала стюардесса, что-то вежливо шепча пассажирам. На миг остановилась надо мной, защелкнула ремень, и побежала дальше. "Боинг" медленно выруливал на старт.
   -- Я счастлив приветствовать на борту нашего самолета отважного космонавта Петра Хрумова, чей героизм спас тысячи человеческих жизней... -- тем временем продолжал командир. Все пассажиры бизнес-класса с готовностью зааплодировали. Пришлось открыть глаза и раздать еще немного улыбок.