Лунин Артем. Время жестоких чудес

   – И только чудо помогло ему не стать, как Мосес, – тихо докончила она.
   Мо вышел из-за кустов, и девушка ласково заговорила с ним. Мо не ответил и поскорее пошел к своей осине. Ему надо было обдумать услышанное. И вспомнить значение слова «воля».
   Назавтра Алек попытался сам дойти до колодца и молодой кузнец увидел, что такое воля. Но еще долго не мог он осознать собственную волю и лишь рядом с горном был свободен…
 
   Они бродили целый день.
   Алек с интересом осматривался по сторонам, но ничего необычного не видел. Все те же деревья, звуки, запахи. Словно они ходили не в глубине леса, почти граничащего с тем лесом,а где-нибудь в паре шагов от дома.
   Забавно… Он и сам не заметил, как привык называть домом не большую и светлую избу в Дорнохе, а маленький домик в деревне Проклятых.
   Около солончаков оказалось полным-полно следов зверья. Джо, сияя, пообещал, что завтра они будут лакомиться нежной сырой печенью.
   – Хватит, пошли назад. – Джо бросил озабоченный взгляд на небо, солнце уже падало к горизонту. – Далеко забрались, как бы на патруль не налететь…
   – А сами охранники здесь охотятся?
   – Шутишь? Им нельзя, да и боятся они… этих… – Джо невольно понизил голос и оглянулся по сторонам, словно ожидая, что целая банда «этих» выскочит из-за деревьев.
   – Но ведь они за рекой…
   – За рекой, не за рекой… Станет тебе охрана разбираться. Стрельнут с перепугу, объясняй им потом…
   Все взрослые мужчины граничных деревень по очереди дежурили в патрулях. Караулить тот лесходили и достигшие возраста мужества юноши – это входит в обряд посвящения.
   Солнце одолело последнюю четверть дневного пути по небу и уже закатывалось за Лаг-Аргаран, когда друзья выбрались из леса – не совсем там, где собирались. Джо оглянулся, выругался нехорошими взрослыми словами и сказал, что в этом месте Лейку не перейдешь, нужно топать вверх по течению. Пока они добирались до места, кончился короткий осенний вечер и пала ночь.
   Взошла луна, ее тонкий острый серп вспарывал темноту. Звезды были крупные, яркие, но в лесу было хоть глаз выколи.
   – Кажется, здесь. Вот упавшее дерево.
   – Вовсе не здесь. Еще долго идти. Там почти напротив чертог.
   – Лодка…
   – Еще дальше. Ты что, совсем не ориентируешься?
   Алек обиженно засопел. В родных местах они с Дэном знали каждое дерево, но здесь все было так незнакомо…
   – Знаешь, чем ночью по лесу ноги ломать, – Джо остановился и сбросил с плеча котомку, – давай заночуем здесь.
   – Ты серьезно?
   – Серьезнее некуда. Ночью ходить – только в чертовы путы попадаться.
   – Замерзнем.
   – Фигня. Костер разведем. Спалим это самое бревно. Ты одежду взял?
   – Ага…
   – Рога. Одевай прямо сейчас. А то отморозишь себе… чего-нибудь пока еще нужное.
   Алек выпотрошил свою котомку и оделся, Джо тем временем наломал хворосту, создал огонь. Юноши раскинули одеяла и уселись по разные стороны длинного костра.
   – Наши будут волноваться.
   – Не будут. Я сказал, что мы можем задержаться. В крайнем случае Кати с легкостью нас досягнет. – Джо протянул хлеб и холодное мясо. – Идешь на день, пищи бери на неделю.
   Издалека донесся тягучий вопль. Алек вопросительно посмотрел на друга, тот нарочито беспечно пожал плечами:
   – Сова… – и пододвинул поближе топор.
   – Кто сторожит первым?
   – В охранников злого леса поиграть захотелось? Ты. – Джо завернулся в одеяло. – Костер не подпустит больших зверей. Разбуди меня, когда луна будет вон там… как же это… во второй страже.
   Новичок сомневался, что сможет уснуть. Он сидел, завернувшись в одеяло, глядел, как догорал костер, изредка вставал размяться. Джо безмятежно посапывал. «Хорошо ему, он бывалый», – подумал Алек, усаживаясь так, чтобы не уснуть…
   Он летел невысоко над лесом, иногда ныряя в зеленую листву. Бестелесным духом перемахнул реку и увидел вдали огоньки деревни.
    Ты ходил в ходж? О чем ты думал?
    Ты ищешь силу?
    Жаждешь могущества?
    Хочешь понять, кто ты?
    Твоя дорога – сюда.
   Алек вдруг очнулся, смутно осознавая, что прошло немало времени. Он потянулся, сбросил одеяло, сердясь на себя за то, что умудрился задремать сидя и с открытыми глазами. Ногой пихнул в угли остатки дров, хворост затрещал и ярко вспыхнул, Джо заворочался по другую сторону костра. Ладно, пускай его дрыхнет.
   Деревья тянули корявые руки к скорчившийся у костра фигуре. Тени метались, прыгали в бесшумной пляске. Холод потихоньку забирался под одежду. Чувствуя, что его снова охватывает сонное оцепенение, Алек встал и принялся ходить вокруг огня.
   Костер доел сучья и снова приугас, ночь придвинулась вплотную. Юноше показалось, что кто-то окликнул его по имени.
   Он крепче стиснул древко копья, изо всех сил вглядываясь и вслушиваясь. Джо зашевелился и резко сел, почти с ужасом глядя на друга. Потом его лицо расслабилось.
   – Что с тобой?
   – Ничего. Сон… – буркнул Джо и полез за трубкой. Посмотрел на луну. – Почему ты меня не разбудил?
   Алек молчал, пытаясь припомнить свой сон. Встряхнулся, как собака, выходящая из воды.
   –  О чем ты думал?У тебя было такое странное лицо…
   – Ты что-нибудь слышишь?
   Джо честно прислушался.
   – Только реку. И… – Он недоуменно замер.
   – Я слышу… Что-то такое в воздухе… Ни на что не похожее…
   Звук раздавался близко и далеко, тихо и оглушительно – бесконечное пение сказочного существа, зов манящий и обещающий.
   Джо встал, уронил трубку. Сделал шаг навстречу звуку, еще один, потом еще и еще, потом…
   …обнаружил, что валяется лицом вниз в мокрой траве, а знакомый голос орет в ухо:
   – Джо! Очнись, Джо! Проснись, забери тебя Проводник!..
   – Пусти! – Парень трепыхнулся, вырвался, под рукой оказалось копье. Алек с трудом уклонился.
   – Ты что, спятил?!
   Старший Избавленный вскочил на ноги. Он не спятил, наоборот, ему было очень хорошо. Держа копье так, чтобы пресечь любое движение Алека, он медленно пятился в сторону леса, откуда неслась чарующая мелодия.
   – Джо!
   Рука привычно метнулась за плечо, пальцы цапнули пустоту – меча не было.
   Какой, к Проводнику, меч?!
   Алек поднял руку и резко стянул Узор, едва не заорал от болезненной судороги, скрутившей руку до самого локтя. Джо попытался защититься, невидимый кулак врезался ему в скулу. Алек подхватил лук – если попасть в руку или ногу, боль отрезвит,оглянулся в поисках стрел… тонкие оперенные палочки захрустели под сапогом спятившего друга. Алек торопливо снял тетиву, теперь лук стал длинной кривой палкой.
   Джо пьяно засмеялся и ударил, желая прервать надоедливый писклявый голос, чтобы во всем мире раздался только Зов. Алек снова уклонился, второй выпад отбил. Он судорожно вспоминал, как сорвать чужое внушение, навязать свое…
   – Перестань! Это духи Леса… – пришлось отпрыгнуть, спасаясь от удара, Алек угодил в колючие объятия лоха. Куст его и спас, копье пронзило сплетение колючих ветвей и вонзилось в ствол. Алек ударил безумца по рукам, тот взвыл и отпустил копье. Алек получил кулаком в лицо, несильно, но в глазах сверкнули звезды, он упал, уронив лук, тут же вскочил. Теперь оба были безоружны.
   Страха не было, только злость на весь мир, на этого несчастного дурака, который оказался слаб и не смог противостоять Зову. Нужно спасать друга, но как?
   – Джонатам, остановись, приказываю тебе… – стараясь подражать заунывному «молитвенному» тону патэ Киоша и гнусавя из-за разбитого носа, начал Алек. Джо остановился и прислушался. Алек сосредоточился на Живе, сила Бога принимала его, придавала убеждающую мощь словам: – Слушай мой голос, внимательно слушай. Сбрось дурман леса, вспомни себя… вспомни себя… вспомни меня…
   – Алек!.. – Друг шатался, словно перекурил покой-травы. Потом согнулся, и его стошнило.
   – Что… что это визжит… Убери… – зажимая уши ладонями, прошептал он.
   – Слушай только меня! – в полный голос рявкнул Алек. – Забудь о голосе леса!
   Джо замотал головой.
   – Нет…
   – Да! – И Алек одел ему на голову котелок, в котором еще было довольно отвара чернолистника, который они недопили вечером. Горькая жидкость уже остыла, Джо стоял очень смирно, тараща глаза на новичка. Снял котелок, достал из-за ворота веточку. Неуверенно ругнулся.
   – Слышь, а чего это мы? – спросил он почти изумленно, снова надевая котелок.
   – Ты в порядке?
   – Ну, вроде бы… – снимая котелок и внимательно его разглядывая, пробормотал Джо.
   – Тогда пошли! – С усилием выдернув копье из куста, Алек сунул его Джо, ощутив нехороший холодок внизу позвоночника. До самой смерти не забыть, как сияющий наконечник целил ему в живот. Джо взял копье осторожно, словно это была ядовитая змея. Посмотрел на оружие, на куст, в глазах зажегся страх. Не давая ему развиться в ужас, Алек заставил друга скатать одеяла, силком запряг в лямки мешка…
   Впрочем, скоро мешок пришлось отобрать. Джо спотыкался на ровном месте, его кренило во все стороны, то и дело просил остановиться, отдохнуть немного. Алек оставил беспомощного товарища с багажом у реки, долго искал лодку и наконец увидел другую – на другом берегу, в сотне шагов.
    Не достану,подумал он, уже стоя в воде по пояс. Не-а, не достану –но все равно сплел линии Узора и мягко потянул к себе. Лодка неторопливо сползла с травы, пошла против течения. Алек подумал, что лодка идет слишком медленно, повел рукой, и лодка поднялась над водой, словно корабль Титанов, летела над поверхностью. В глазах вспыхивали и гасли звезды, а рука была испятнана синяками – Проводник бы побрал проклятую привычку жестовать!..
    Ты ищешь силу?
   Лодка ткнулась носом в берег, и Алек потерял сознание, осел в воду. Джо сцапал его за шиворот и выволок на берег.
 
   Они и сами не знали, как оказались здесь. Макшем днем встретил патэ Ламана, и тот спросил у него, где Алек. Вечером Кати нервничала, потом призналась, что чует недоброе. Они отправились к чертогу, никого там не нашли, зато на берегу реки повстречали Мосеса.
   Увидев приближающихся со стороны леса людей, Избавленные схватились за предусмотрительно прихваченное оружие. Узнать охотников было мудрено. Оба грязные, как черти в свите Проводника, в рваной одежде, шатаются от усталости, один упал…
   – Макс! – раздался хрип. Макшем вздрогнул и едва не спустил тетиву.
   – Кто?.. – Голос изменил, сорвался.
   – Мы! Я, Алек, и Джо! – крикнул рыжебородый, который остался на ногах. Макс пригляделся и понял, что это не борода, а кровь из разбитого носа. Он узнал Алека только по белым волосам.
   Кати тихонько вскрикнула, Макс уронил лук. Алек пытался привести друга в сознание, девушка захлопотала рядом.
   И тут молодой кузнец словно пробудился. Он уверенно отстранил их и без особого труда взвалил подростка на плечи, повернулся и зашагал к чертогу. Даже с такой ношей он шел легко и уверенно.
   Но не туда.
   – Он не туда идет, – испуганно сказала Кати, она скорее мешала, чем помогала Максу вести Алека.
   – Нет. Туда, – глухо произнес Мосес, кивая на малое крыльцо.
   Не останавливаясь, он открыл дверь пинком – кощунство! – и шагнул внутрь. Алек отпихнул Макса и вошел следом, ему было явно наплевать на все табу. Макс осенил себя Знаком, взял Кати за руку и нарушил запрет.
   Скоро в небольшом камине пылал огонь. Джо напоили горячим вином и завернули в шерстяное одеяло. Кати и Макс тянули из Алека ядовитые колючки, тот шипел от боли и ругался. Девушка испуганным шепотом уговаривала потерпеть, удивляясь, что на них, святотатцев, еще не обрушились громы и молнии, особенно вот на этого, который еще и ругается в чертоге. Алек прикусывал язык, ругался снова, извинялся. Мо самоустранился в угол, на него поглядывали, гадая, чем был вызван всплеск разума и сил.
   Джо сел и недоуменно огляделся, как воду выпил крепкое горячее вино и хрипло поинтересовался:
   – Где это мы?
   Ему объяснили, и он тоже приуныл.
   – Они все равно узнают, – выразил общее мнение Макс. – Лучше сказать сразу… Какая кара может быть назначена за нарушение табу?
   – Смерть, – сказал патэ Ламан.
 
   Уже второй раз за ночь рука Александра дернулась за плечо, пальцы сомкнулись в пустоте. Голоса в соседней комнате стали тише, что-то хлопнуло, скрипнули половицы.
   – Вот он, Акт Мортус, где черным по белому. Что же вам непонятно, патэ Ламан? – раздраженно сказал Киош.
   Кати торопливо закрыла рот ладонями, удержав взвизг. Алек сделал знак «молчание и внимание» и бесшумно подошел к перегородке. В кулаке у него блистал нож.
   – Нет. Другого такого удобного случая у нас может и не быть. Возьмите громобой, Ламан. Не разучились стрелять?
   – Нет. – Избавленные переглянулись, обычно равнодушный до бесплотности голос патэ Ламана срывался.
   – Ну и где наши охотники?
   – Макшем сказал, что они могут быть в окрестностях Часовой горы…
   – Очень удачно, можно списать на «этих страшных Еретиков»… – В голосе пастыря явственно прозвучал сарказм.
   – Не нравится мне это, – сказал Ламан недовольно.
   – Да и мне тоже, – со вздохом признался патэ Киош. – Но поторопимся…
   Хлопнула дверь. Избавленные в ужасе переглянулись, каждый почувствовал на плече ледяную руку Смерти.
   Алек дернул плечом, словно сбрасывая невидимую холодную ладонь, неторопливо убрал нож в рукав. Прошелся вдоль вывешенного на стенах оружия, примерил к руке меч-сабер.
   – Пожалуй, этот подойдет…
    И снова ходж зовет, – запел он тихо, -
    Дорога
    Сама собою стелется под ноги.
    Вот и все.
    Осталось лишь сказать друзьям…
   Он страшно улыбнулся и шепнул:
   –  Прощайте.
   Приговоренный к смерти шагнул к двери, но Макшем встал на пороге.
   – Как верный слуга империи ты можешь попробовать остановить меня, – почти ласково сказал Алек, конец ножен стукнул в пол, оставил выбоинку.
   – Как верный радонич дал бы я тебе в морду за «слугу», шамлэ, но подозреваю, умнее ты от этого не станешь, – огрызнулся Макс. И Алек улыбнулся опять, но от этой улыбки уже не хотелось залезть под кровать.
   – Пусти меня, брат, – попросил он очень вежливо.
   – Куда… – сказала Кати и тихо заплакала. – Тебя все равно найдут, куда бы ты ни отправился…
   Алек оглянулся на большую карту на стене.
   – Не найдут. Здесь меня и Проводник не отыщет. – Меч со свистом вырвался из ножен, острие указало на обширную зеленую область. «Здесь живут дива всякие злые, и чудища Титанов, и люди, в их сердцах Света нет».
   – Макс, скажи ты ему…
   Макшем поднял голову, и короткая мысль рванула карту со стены. Алек пригнулся, бумага прошелестела над ним и легла в руки Макса. Он развернул, прижал к двери, внимательно разглядывая.
   – Рано мы начинаем свой ходж, – сказал задумчиво необъявленный староста деревни Проклятых.

Узел Судьбы

   –  Вовсе незачем!..
    – Это не обсуждается, – сказал спокойно Макс.
    – Это касается лишь меня и пастырей, какие же вы упрямцы…
    – Все, что касается тебя, касается и нас, – твердо сказал Джо.
    – Вы мне не кровники!
    – Ты назвал меня братом. Мы Избавленные, связаны проклятием, это все равно что быть кровниками. Мы идем с тобой. – Макс отвернулся, сочтя дискуссию оконченной.
    Я беспомощно посмотрел на Кати. Девушка робко сказала:
    – Мне кажется, мы все в Узле Судьбы…
    – А мне не кажется, – буркнул я.
    Мне не кажется, я знаю. Так оно и есть. Мы в Узле. Клубок возможностей туго закручивался вокруг, наши слова, действия, мысли, эмоции сходились в настоящем моменте, выстраивали будущее…
    Мы в Узле, и Узел все туже.
    – Вы не должны…
    – Мы идем, – сказал Мо равнодушно. И эти два слова полоумного выстроили будущее. Все. Узел затянулся. Можно разрубить, но развязать уже нельзя.
    Остается только принять это.
 
   Ножны легли на спину, ремни плотно охватили кафтан. Алек кинул руку за плечо, пальцы наткнулись на отшлифованную чужими руками рукоять. Надо будет ремни перекроить…
   – Держи, это тебе.
   Кати взяла лук, перекинула через плечо тул с волчьими стрелами. Макс помог затянуть ремень, ободряюще пожал ей руку, рука была ледяной. Кати слабо улыбнулась, повела плечами, удобнее пристраивая перевязь. В тяжелой теплой одежде, с копьем и луком, она казалась взрослой и незнакомой.
   – Ты обо всем подумал, – уважительно сказал Александр, закидывая на спину мешок. – Одежда, еда, оружие…
   – Тс-с!
   Все прислушались, пытаясь понять, откуда доносится тихий свист. Сомнения разрешила Рыжка, устремляясь в нужную сторону. Через пару минут послышался голос Джо, возвещающий, что он благополучно перегнал вторую лодку на этот берег…
   Лодки плыли борт к борту, расходясь на перекатах, когда Джо и Макс брали в руки шесты.
   Голоса над водой ночью разносятся далеко. Говорить было опасно, не говорить казалось невозможным.
   – И что мы найдем на западе? – ворчливо поинтересовался Джо.
   – «В их сердцах Света нет…» Наверное, Еретиков? – предположил Алек. Друг выронил шест и едва не перевернул лодку, Кати взвизгнула, Макс выругался.
   – Дурень, кто же ночью их поминает?! Да и нет их давно!
   – Тогда и бояться нечего, – невозмутимо отозвался Алек.
   Макс сплюнул за борт, тут же извинился и попросил прощения у реки.
   Река зла не держала. Пройдя последний перекат, Макс и Джо отложили шесты. Впереди Лейка сливалась с матерью своей Метой, которая где-то далеко на севере впадала в великую Ривэ…
   – Может, мне попробовать почуять человеческое жилье? Раньше я была неплохим сенсом… – робко предложила Кати.
   – Ни в коем разе! – Джо резко повернулся к ней и едва не вывалился за борт. – Смотрящего могут увидеть другие!
   – А я узконаправленно… – Кати посмотрела на Макса, и тому сразу же захотелось сесть рядом, обнять, согреть ее руки дыханием…
   Макс вздохнул так, что эхо раздалось над рекой.
   – Попробуем, только когда другого выхода не будет.
   – Слышал? – Плеснула крупная рыба. Макс тревожно огляделся и сделал жест, призывающий к молчанию.
   В этом месте пристать было трудно. Берега или поросли ивняком, или были высокими и обрывистыми.
   – Погодь… Протока!
   Мо, не дожидаясь команды, налег на шест. Кусты нависали над водой, протоку и при свете дня было бы мудрено заметить, только всплеск из темноты позволил Кати разглядеть водный коридор.
   В черной воде светилось что-то, казалось, на непредставимой глубине открыл единственный глаз Повелитель Горькой Воды.
   – Здесь сеть…
   Джо повел шестом, вытаскивая к поверхности невидимую сеть. Большая, весом с Рыжку, и почти такая же мохнатая рыба заплескалась. Ловко орудуя шестом, Джо намотал сеть на добычу и отпустил: не твое – не трогай. Белое пятно снова ушло на глубину.
   – Значит, люди живут и здесь, – сказала Кати.
   – Может быть, сеть поставили соседи! – спросил Алек.
   – Думаешь, они ловят рыбу так? Еретикам достаточно слово сказать, чтобы сомы сами прыгали в лодку, – усмехнулся невидимый в темноте Макс.
   Кати судорожно втянула воздух сквозь сжатые зубы, услышав запретное слово, но ничего не сказала. Джо окунул шест в воду, чтобы замерить глубину, дерево звонко стукнуло в дно.
 
   Охотник шел перелесками. Он чувствовал запах большого зверя. Лесной бык… Дерек едва не вступил в кучу навоза. В деревне будет мясо.
   Посторонний звук донесся до увлеченного охотой подростка. Рик остановился, сглотнул слюну. Хотелось свежей горячей крови, хотелось сырого мяса. Бык отдыхал где-то в зарослях, недалеко, недалеко, совсем близко…
   Дерек резко выдохнул, вышвыривая из сознания звериное. Волк улегся в темноте души, глухо ворча, посверкивал зелеными глазами. Человек круто повернул и мягким охотничьим шагом побежал к реке.
   Плеснула крупная рыба. Дерек подумал о сети во второй протоке. Наверняка что-нибудь попалось. При мысли о сочных ломтях жареной рыбы – или даже сырой – заурчал живот.
   Голод и рыба могли подождать до утра. Другие звуки привлекли внимание охотника. Ночной лес не молчит, он полон жизни и звуков.
   Над водой тянулись белесые жгуты тумана. Звук повторился – удар дерева о камни дна. Люди. Перестав таиться, Рик крикнул в темноту:
   – Эй, на лодках! Какого тролля выделаете на моей земле?
   Послышалось испуганное восклицание, гавкнула собака, захрустела галька под шестом. На лодках гомонили вполголоса, ему отвечать не спешили. Рик сдвинул брови. Это еще кто такие? Услышав скрип натягиваемого лука, он проворно нырнул в кусты.
   – Вы что, сдурели?! Это же я, Дерек!
   Он недоуменно слушал, как в лодках спорят яростным шепотом. Потом ему соизволили ответить:
   – Дерек, эй?
   – Кто вы такие?
   – Мы… Ну, я Макшем, и со мной… друзья.
   – Из какой вы деревни?
   – Из Трех Островов.
   – Не слышал о такой. Это далеко?
   – Далеко.
   – Что вы здесь делаете, на моей земле?
   – Мы на воде, а не на земле, – резонно ответил другой голос.
   – Что вы здесь делаете, на моей воде?
   – Плывем, – ответил тот же голос.
   – Куда?
   – На запад.
   Беседа, ставшая похожей на разговор сумасшедших, прервалась, участникам надо было собраться с мыслями.
 
   – Чего там плещется? – крикнула темнота.
   – Рыба, – ответил Макс.
   – Большая? – оживился голос.
   – Большая.
   – А! Плывите сюда. Погодите, вы же не знаете, я кину вам веревку… Ловите!
   Свистнуло, рядом в воду что-то упало. Макс попытался дотянуться до веревки, чуть не перевернул лодку. С третьей попытки ему удалось зацепить веревку крюком на шесте. Лодка качнулась и споро пошла к берегу. Потом Дерек ловко накинул петлю прямо на носовое украшение второй лодки. Избавленные шагнули под сень того леса.
   Дерек с удивлением смотрел на беглецов.
   – Вы забрели в наши охотничьи угодья. – Он говорил на команэ с резким четким выговором, но не имперским, а другим, такого никто из беглецов раньше не слышал.
   – Извините, мы не знали, что это ваша земля.
   – Ладно, вы издалека, могли и не знать. – Дерек запрыгнул в лодку, оттолкнулся.
   Оставшись одни на берегу, Избавленные переглянулись. Не такого приема они ожидали.
   Дерек обернулся споро, вышвырнул из лодки мохнатую рыбину.
   – Йуф, насилу выпутал… Разводите костер, – распорядился он. – Сначала ужин, разговор потом.
   При неверном свете костра они смогли наконец как следует разглядеть Дерека. Худой и крепкий загорелый юноша, старше Алека, старше Макса, ровесник Мо. Выгоревшие волосы, убранные в хвост, серые глаза. Обычный деревенский парень… Кати украдкой осенила его Знаком, но Дерек спокойно продолжал потрошить рыбу, не собираясь исчезать или превращаться в чешуйчатое чудовище.
   Шкура рыбы, распятая на веточках, сушилась над костром, Дерек разложил в углях крупные куски, завернутые в листья злодейки. Над лесом поплыл сладкий запах, беглецы стали глотать слюну. Наконец Дерек выкатил из углей обгорелые свертки, стал разворачивать:
   – Отведаем, что послала река от щедрот своих…
   Алек расстегнул пряжки перевязи меча, Тот лег так, что рукоять оказалась под рукой. Избавленные помедлили, Макс первым взял истекающий жиром ломоть, сорвал ароматные листья злодейки, вонзил зубы, обжегся и зашипел.

* * *

   Они набросились на еду так, словно голодали целую неделю. Плевали кости в огонь, урчали, чавкали. Рик молчал, дожевывая предложенный хлеб. Хлеб был вкусный.
   Парень, который стал есть первым, первым и окончил, вытер испачканные жиром пальцы о траву и посмотрел на него:
   – Твоя деревня далеко?
   – День пути, если не торопиться.
   – На запад?
   Девушка, утолив первый голод, отошла от костра, вернулась с охапкой листьев, поставила в огонь маленький котелок. Запахло смородиной и чернолистником. Из мешочка появились палочки кленового сахара. Глотая горячий отвар, Дерек бросал любопытные взгляды на Избавленных. Оттягивать дальше было просто невежливо.
   По молчаливому согласию остальных разговор начал Макс…
 
   Дерек почесал макушку. История, конечно, странная, но и жизнь вообще непростая штука…
   Он помолчал и наконец сказал извиняющимся тоном:
   – Это надо обкашлять со старшими. В Поконе – это наши законы – сказано, что Мечта должна принять вас на первое время.
   – Мечта? – хором переспросили беглецы.
   – Так называется наш поселок. Это очень старое слово, понятия не имею, что оно означает… – Он помолчал. – Я сразу понял, что вы не воличи.
   – Кто?
   – Так мы называем себя.
   Радоничи мало что знали помимо своих земель, но Кати встрепенулась:
   – Воличи? Союз вольных племен, которые живут на краю земли?
   Дерек сдержанно засмеялся.
   – Мечта вовсе не стоит на краю земли, за ней лес, потом горы, закрывающие полнеба… великие леса, а дальше Большая Горькая Вода, такая широкая, что другого ее края не видно даже в самую сильную зрительную трубу…
   Голос его изменился, стал торжественным и напевным.
   – Ты сам там был? – спросил Макс.
   Охотник моргнул.
   – Нет, конечно, так гласит древнее Слово, – со смущением сказал он. – Старый Майнус врет, что был и даже плавал по Горькой Воде, да еще Питер в позапрошлом ходже дошел до гор…
   – А что такое зрительная труба? – спросила Кати.
   – Это особая труба, у нее внутри куски стекла, которые, если в них посмотреть, приближают далекое.