Лурье Александр. Бутч и Кэссиди

   - Не замай. Мы все время с кем дело имели? С любительницами. А тут профессионалки. Подход, конечно, другой, но и требования, и сервис на уровне мировых стандартов.
   - Должны быть.
   - А от кого это зависит? От нас, родимых. Пора выходить в большой секс, Бутч.
   - Без нашей руководящей и направляющей силы они точно не справятся...
   - Ты чего, хочешь отдать этот важнейший участок капиталистического строительства в лапы мелкобуржуазной стихии? Пробросаешься.
   - Ладно, убедил, демагог. Ты давай конкретно.
   - Извольте, Димыч, организуй-ка нам на послезавтра торжественное собрание в оперном - да так, чтобы все пришли!
   Вечером седьмого всем "ночным бабочкам", занесенным в реестры Ивана Антоновича, была вручена желто-белая повестка со следующим текстом:
   "Дорогая имярек!
   Приглашаем Вас на дружеский разговор о светлом будущем, который состоится восьмого марта в восемь часов вечера в здании оперного театра.
   Форма одежды парадная, явка обязательна, оправдательные документы не принимаются.
   С нежностью, С.Бутч и К.Кэссиди"
   Эффект превзошел все ожидания - в восемь зал был полон. На сцене, как когда-то, стояли лишь два кресла. Люстра мигнула и погасла, на сцену вышел Димыч.
   - Девчонки! Думаю, что мне представляться не надо, а вот двух моих друзей считаю необходимым пригласить на эту сцену и познакомить с вами. Итак, Санденс Бутч и Кид Кэссиди, прошу, аплодисменты!
   Бутч и Кэссиди вышли из противоположных кулис под звуки "Прощания славянки". Легко поклонившись залу и отпустив Димыча, присели.
   - Дорогие мои, - начал Бутч. - Прежде всего, с праздником вас и спасибо за то, что пришли провести с нами часок-другой.
   - Я присоединяюсь к пожеланиям моего драгоценного брата, - включился Кэссиди. - Жаль, что мы не успели познакомиться раньше, но и сейчас, надеюсь, еще не поздно. Вы, конечно, одними из первых ощутили преимущества системы взаимного страхования. Теперь это наше первое скромное начинание приносит плоды и мы ожидаем большого наплыва туристов этим летом. А туристам сервис подавай, в том числе и ваш. А он, как на беду, все еще не организован...
   Эстафету подхватил Бутч:
   - Мы посовещались и решили предложить вам следующий план: создается товарищество "Амур", которое подписывает договор с "Эс-Би-Кей-Си Ингертейнментс". По договору наша сторона обеспечивает товариществу места работы, охрану, медицинское обслуживание и страхование. Кроме того, члены товарищества получают все социальные права служащих концерна: соцстрах, страхование жизни, пенсионный фонд и фонд развития, льготы во всех дочерних фирмах концерна.
   Тут снова вступил Кэссиди:
   - Само собой ясно, что за "так" ничего не бывает. После подписания договора концерн вправе требовать соответствующего уровня обслуживания и, в случае необходимости, взимать штраф с виновных. За свои услуги концерн получает 30 процентов комиссионных, и все вышеперечисленные фонды также находятся в ведении банка "Белая акация". Во избежание недоразумений, каждый член товарищества подписывает индивидуальный договор с концерном сроком на один год...
   - Простите, пожалуйста, - встала высокая интересная блондинка во втором ряду партера, - а на хрена нам это надо? Товарищество, договора и прочая по...ень?
   - А потому все это необходимо вам, милая барышня, что все, абсолютно все: и горожане, и туристы - перейдут на безналичную форму расчета. А вы как думали?
   По залу прошел гул,
   - Так что, красавицы, момент назрел, а процесс пошел. С праздником вас, - подытожил Кэссиди. - Регистрацию пройдете в фойе.
   VIII
   Переход на безналичную систему вызвал в столице шок. Открыто угрожать, впрочем, не решились, лишь вызвали Ивана Антоновича и Боярского на разборку. Министр финансов прикинулся убежденным заверениями Боярского в жизнеспособности ЭРЕ - экономической расчетной единицы.
   На территории города хождение наличных было прекращено. Каждый гражданин получил новое удостоверение личности - пластиковую карточку с впечатанной фотографией и кодовым банковским номером, необходимым при расчетах.
   В конце марта в городе прошла всемирная конференция финансистов и экономистов. Необычайно сумрачный Боярский принимал поздравления и дал интервью Си-Эн-Эн. Бутч и Кэссиди были представлены как генеральные советники по безопасности, но особого интереса ни у кого не вызвали. После закрытия конференции они крепко выпили и под аккомпанемент Штейнбокова исполнили арию мистера Икса; "Всегда быть в маске - судьба моя!"
   Как-то апрельским утром, ближе к полудню, Бутч вошел в гостиную и, зевая, обнаружил абсолютно одетого, выбритого и бледного Кэссиди. Все пепельницы в комнате были уже переполнены. Бутч поморщился, распахнул окно и, потягиваясь, спросил:
   - Что, Феденька, репка?
   - Скучно-то как, Господи. - Голос Кэссиди прозвучал деревянно.
   - Жопой чую, мы эту скуку еще вспоминать будем со слезами на глазах, Бутч даже не мог себе представить, насколько он был близок к истине.
   День, шел как заведено. Во время завтрака Бутч вспомнил, что сегодня день рождения Кэссиди, и полез целоваться. Штейнбоков срочно соорудил небольшие празднества: военные катера в порту дали почетный залп из 24 орудий, на бульваре, недалеко от особняка, начал играть духовой оркестр, на вечер был назначен дружеский ужин в ресторане "Ольвия" и фейерверк.
   ... В "Ольвии" был заказан отдельный кабинет. Компания собралась узкая: Бутч, Кэссиди, Димыч и две девушки. Девушки, по выражению Бутча, были из "эскорта", профессионалки. С Бутчем была Лола по прозвищу "Иняз", жгучая брюнетка испанского типа. Кэссиди уже довольно давно выходил в свет с Леной - "Васей". Все выглядели весьма пристойно. Штейнбоков остался без пары и Бутч указал ему на это.
   В отличие от Бутча и Димыча, одетых с обычной элегантностью, Кэссиди был одет свободно - белая шелковая блуза и черные брюки. Выглядел он неплохо, хотя и поправился за последнее время. Облобызались. Лола затянула поцелуй несколько дольше принятого. Сели за стол, и тут Лена, покраснев от смущения, преподнесла Киду свой подарок - запонки и заколку с его монограммой. Бутч усмехнулся и подмигнул Кэссиди: прозвище Лены Васильевой основывалось не столько на ее фамилии, сколько на способности влипать в различные истории, как-то: влюбиться в клиента. Кэссиди был польщен и растроган.
   Меню определял Бутч, в "Ольвии" была французская кухня. Из общего зала доносилась негромкая приятная музыка.
   - Хорошо играют, - заметил Кэссиди. - Особенно сакс.
   Бутч и Димыч переглянулись.
   Не узнаешь?
   - Кого?
   - Сакс.
   - Откуда?
   - Помнишь, тогда, на яхте?
   - А, тот самый парень?
   - Он здесь солирует. Неплохо катает?
   - Очень даже.
   После еды, расслабленные и удовлетворенные, перешли в курительный салон и расположились в глубоких кожаных креслах. Лола тесно прижалась к Бутчу и ласкала его ухо язычком. Лена присела на ковре у ног Кэссиди и смотрела на него, не отводя глаз.
   Бутч снова напал на Штейнбокова:
   - Это просто ненормально, что ты один! Может, тебя врачу показать? Аномалия какая-то!
   - Действительно, девчонки, - включился Кэссиди, - не могли с собой кого-нибудь привести, в самом деле? Он же, бедный, и так слюной исходит.
   - Не, он не исходит, - авторитетно заявила Лола. - Он бром пьет по утрам и вечерам, правда, Димочка?
   - Да оставьте вы его, - сжалилась Лена. -Может быть, ему никто не нравится.
   - Вот я и говорю - аномалия. Бороться и искать надо, а потом - найти и не сдаваться, а, Кид?
   - Слушайте, а чего мы так мучаемся?! Давайте посмотрим, что за курочки сейчас в зале, и выберем Димочке, - Лола включила монитор слежения и принялась осматривать столик за столиком. Публики в зале было сравнительно немного, все больше солидная - "Ольвия" отличалась дороговизной. За одним из столиков в нише сидели две девушки, не похожие ни на профессионалок, ни на постоянных посетительниц ресторана. Расположение камеры не могло обеспечить хорошего обзора.
   - А этих я не знаю, - протянула Лола. - Это не наши.
   - Ну, тогда, наверно, Димыч знает. Глянь-ка, дружок.
   Штейнбоков пристально вгляделся в экран и развел руками:
   - Где-то видел, а где - не помню.
   - Раньше за такую информацию яйца отрывали. Придется показать класс, пошли, Кид, покадрим девочек. Не скучайте без нас, мы скоро вернемся.
   Когда они вышли, Лола тихо заметила Лене:
   - Ты что, ревнуешь, дурочка? Это же как общественное достояние - как бы ты ни старалась, всегда на сторону уйти норовит. Хорошо, хоть платят, как следует, - и уже громче, - Димочка, не дуйся, мы к тебе приставать не будем...
   - Добрейший вам вечерочек, можно за ваш столик?
   - Да, пожалуйста.
   - Люблю вежливых девушек, а ведь могли бы сказать: "Смотри, паскуда, сколько вокруг свободных!" Великая вещь воспитание.
   - А мы вот такие простые ребята, что видим, про то и говорим, а, Кид? Да, извините, мы не представились: меня зовут Санди, а его - Кид.
   - Странные у вас имена,
   - Ничего, со временем к ним привыкают.
   - Вы или окружающие?
   - Со временем - все.
   - Скажите, а вам совсем нечего делать сегодня вечером?
   - Девчонки, это уже почти некультурно. Мы ведь только спросить хотели, как вам здесь нравится, а вы так вот, серпом да...
   - Тоже мне, социологический опрос, с чего это такое любопытство?
   - Ну, хозяйское, что ли.
   - Это кто ж здесь хозяин?
   - А что, не похожи? Бутч, достань-ка карточку,
   - Разрешите представиться: Санденс Бутч и Кид Кэссиди.
   Девушки разглядывали карточку с явным недоверием.
   - Так это ваш ресторан?
   - И ресторан, и гостиница, и много еще всяких разных вещей.
   - Раз ресторан ваш, так я вам прямо скажу: дорого очень.
   - Это место не для халамидников.
   - Я так и сказала Алисе: место для фраеров. Кто-то даже на "роллс-ройсе" притащился.
   - Это наш "роллс-ройс".
   - А-а, простите,
   - Да что вы, так, старье-с. А как вас все-таки зовут?
   - Алина, - сказала та, что пониже.
   - Алиса, - ответила ее подруга.
   - Ну что ж, не будем мешать приятно проводить время, а вот великий пост ваш прервем. Эй, гарсон, полный обед сюда. Счет нам предъявишь. А завтра, уж не откажите в любезности - скромный ужин в тесном кругу. Будем ждать здесь же, в шесть.
   - Сан, подожди минутку. А как же вы здесь оказались, при такой-то дороговизне?
   - У меня муж здесь в оркестре играет, -улыбнулась Алиса. - На саксофоне.
   - Вот оно как. Ну, до завтра.
   ...В ту ночь Лена была неподражаема.
   IX
   За завтраком установилась напряженная тишина. И Бутч, и Кэссиди были возбуждены, но каждый по-своему: Бутч был деятелен, Кэссиди мрачен. Промокнув губы салфеткой, Кэссиди потянулся за зажигалкой и, выпуская дым через ноздри, сказал:
   - У меня есть для тебя новости, Сан.
   - И у меня есть, - промурлыкал Бутч, - дружище, прекрасные новости.
   - Жаль, что придется испортить тебе настроение, Сан.
   - Для этого придется очень постараться, дружок. А что, собственно говоря, произошло за последнюю ночь?
   - Я влюбился, Сан.
   Бутч перепрыгнул через стол, сжал Кэссиди в объятиях и затормошил:
   - Это же чудесно!
   - Ты действительно так считаешь?
   - По крайней мере, скучно не будет
   - По-твоему, депрессия лучше апатии?
   - Все какое-то разнообразие,
   - Да уж... Ладно, а ты-то чего так счастлив?
   - Я? Я влюблен и тоже со вчера. Угадай, в кого?
   - Откуда мне знать?
   - А ты попробуй с трех попыток...
   - Ну, Лола наверняка отпадает.
   - Разумеется.
   - Ленка? Сомнительно... Тогда...
   - Не мучайся, имбецил - Алина.
   - ... Вот они какие - северные олени.
   - Ну, а ты чем порадуешь? Дай-ка догадаюсь. Лола отпадает, Ленка тоже - жаль малышку... Ну, не Алина же?
   - Нет - Алиса.
   Бутч снова обнял Кэссиди,
   - Я так рад, брат.
   - А я почему-то нет. Предчувствия нехорошие.
   - Азов этих штуйот, ихье бесэдэр, хабиби!
   Самым сложным оказалось убить время до вечера. Кэссиди откровенно томился, листал книги, наполнял пепельницы и угрюмо разглядывал плафоны потолка. Бутч фонтанировал энергией: заказывал ужин, выбирал костюмы, потом потащил Кэссиди выбирать цветы и подарки.
   Штейнбоков был нескрываемо доволен, Теперь-то побратимы успокоятся, ведь от вмешательства Бутча или Кэссиди в экономику зависел не только город: от него лихорадило биржу, центральное правительство и посольства сопредельных государств. По мнению Димыча, такое влияние нуждалось в минимизации, так что любовь пришла как никогда вовремя.
   Димыч поехал за девушками в полшестого. Бутч и Кэссиди уже ждали в ресторане, во вчерашнем кабинете. Кэссиди время от времени выходил в зал и разглядывал саксофониста, стараясь оставаться незаметным. Бутч распахнул окна, и в комнату вплыли канделябры каштанов. На столе благоухали любимые Кэссиди гиацинты. Против ожидания, девушки появились вовремя. Штейнбоков прищелкнул языком, глянув на лица побратимов - дамы были во всеоружии.
   Хороша была Алина! Невысокая, очень изящная, кажется, дотронешься - и сломается, огромные карие глаза на бледном лице, нежная родинка у упрямого и слабого уголка рта, темные волосы ниспадают почти до колен - гордая, беззащитная, капризная. Ее не портила даже неправильность передних зубов. Бутч поцеловал невесомую, прозрачную руку и подумал: "Точно, маленькие женщины - для любви".
   А Кэссиди не мог отвести глаз от Алисы. Она была очаровательна в забытом смысле этого слова - зачаровывала, завораживала. Ее шарм пронзил Кэссиди, и он пропал раньше, чем понял это. Алиса была почти его роста, очень стройная, натянутая, как струна, нервная, как породистая кобылица, и вместе с тем излучающая расслабляющую негу. Немного раскосые глаза насмешливо прищурены, волосы собраны в короткую косичку а-ля Фридрих Великий.
   Кэссиди не смог бы объяснить, что именно было в ней прекрасно. Ее изначальный мужицко-крестьянский праконтур, костяк, был облагорожен неким неуловимым влиянием Дальнего Востока, то ли мощных орд, то ли чайных церемоний. Так приморский хребет сглаживается тропическими бурями. Она была неотразима.
   Ужин удался на славу. Бутч разошелся, сыпал анекдотами, девушки смеялись - Кэссиди пытался быть в струе, но чувствовалось, что это удавалось ему с большим трудом. В салоне разбились на пары; Алина жеманничала, но слушала Бутча вполне благосклонно, Кэссиди пытался разговорить Алису.
   - Вы всегда такая неразговорчивая?
   - Во-первых, можно на "ты", а потом - что мне рассказывать - самая что ни на есть обыкновенная жизнь, не то что у вас...
   - Мы кажется договорились на "ты"?
   - А я о вас обоих.
   - Ясно. И что же это такое "обыкновенная жизнь"?
   - Любопытство разбирает, понятное дело. У меня двое детей - двойняшки, мальчик и девочка - полтора года, жутко пакостные, хорошо хоть мама помогает. У нас магазинчик свой, маленький - продаю, что пошила. Сережа здесь вот устроился, а до того мне по хозяйству помогал.
   - Коротенько, однако.
   - Что поделать, где нам, дуракам, чай пить. А вообще, лучшие новости никаких новостей.
   - Может быть...
   - Но у вас-то, Робин Гудов, все по-другому?
   - Так-то, да не так. Можно закурить?
   - Пожалуйста.
   - А где ты живешь?
   - Недалеко от вас, рядом с бульваром.
   - Как насчет того, чтобы немного прогуляться - давно что-то пешком не ходил.
   - Неплохая идея,
   Из зала еле слышно доносилась мелодия саксофона: то ли детский плач, то ли женский смех...
   X
   Бутч был в том настроении, когда ему все удавалось.
   В восемь часов утра в сопровождении тройки инспекторов из контрольного отдела он поднимался по длинной мраморной лестнице. На третьем этаже уперлись в дверь, украшенную многочисленными звонками. Бутч понимающе усмехнулся: "Коммуналка..." Позвонили.
   Древняя старушка, открывшая двери, увидев инспекторов, мгновенно стушевалась и исчезла. Бутч прошествовал в прихожую, огляделся и заорал командирским голосом:
   - Здоровеньки булы!
   На крик вышла испуганная женщина средних лет.
   - А вам, собственно, чего?
   - Мне, собственно? - переспросил Бутч. - Я в гости пришел. Меня зовут Санденс Бутч, мамаша.
   Женщина ойкнула, а Бутч, догадавшийся, что это мать Алины, прошел в комнату. Помещение напоминало интерьер из романов Достоевского: почерневшие потолки, отклеившиеся обои - словом, развал и распад. За столом сидел молодой парень. Завтракал.
   - Сынок?
   - С-сынок, - ответила женщина.
   - Как звать, молодец?
   - Володя.
   - Ну-с, соколик, где же ты работаешь?
   Парень, переводя испуганный взгляд с инспекторов на Бутча, вытащил замызганное удостоверение о том, что работает он во второй смене на строительстве "Шератона".
   - Хм, никогда бы не подумал. Ладно, доедай и делом займись. Понял?
   - А вы, собственно...
   - Сказано же: я в гости пришел. И давно вы так живете?
   - Да всегда так жили.
   - Понятно. Вижу - сынок не добытчик. Во всяком случае - пока. Кто еще есть в семье?
   - Дочка моя, Алина.
   - А она где работает?
   - Секретаршей в футбольном клубе "Прибой".
   - Интересно. Эй, старшой, свяжи-ка меня с этой шарашкой! Кто у них там за главного?
   Бутч принял трубку,
   - С добрым утречком. Как спалось?.. Кто говорит?.. Санденс Бутч, с вашего позволения. Тут любимейший братец мой, Кид, чек вам послал, пожертвовал. Вы уж смотрите, ребята, не обосритесь на будущей игре... Ну, я, в общем, не за этим звоню. Тут проблемка у нас небольшая. Работает у вас секретаршей девушка одна, Алина... Знаете? Чудесно. Так вот, как она работает? "Как" - в смысле характеристики, я что, неясно выражаюсь? Чудесно. "Чудесно" - это не характеристика. Это признак того, что коленки дрожат... Не очень довольны?... Это тоже не характеристика. А мне бы чего-нибудь развернутого: характер нордический, выдержанный, внебрачные связи там всякие... Ну, а как вы считаете, милейший, отряд не заметит потери бойца? Никак, значит, не скажется?.. Ну и ладно, Вы, главное, на игре не обгадьтесь. Я все сказал.
   И снова повернулся к матери:
   - Так где же дочка?
   - Спит еще.
   - Спи-ит? Дети уж в школу побежали, птички поют, я вот тут с вами разговариваю... Нехорошо! Где она?
   Бутч вошел в смежную комнатушку и поцеловал Алину в щечку. Та спросонья заворочалась.
   - Алина, золотце, вставай! Утро пришло, котик!
   - Это ты? Что ты здесь делаешь?!
   - Проведать зашел. А что - нельзя?
   - С ума сошел?!
   - Всегда такой был. Ну, церемоний разводить не станем. Собирайся!
   - Что значит "собирайся"? Может, объяснишь все-таки, что происходит?
   - А не понимаешь, так не беда... Старшой, собирайте вещи
   Тот вошел в комнату, деликатно кашлянул.
   - Вещи - в чемодан. Хозяйка скажет, какие.
   - Может, вы выйдете, пока я переоденусь?
   Бутч снял канотье, глотнул из серебряной фляжки
   - Виски, - пояснил он Алине. - День, кажется, удался!
   В машине он поинтересовался:
   - У тебя кто-нибудь был?
   - Это имеет значение?
   - Ровным счетом никакого, так, для общего развития. Поговорить бы мне с ним. Да не бледней, я с первого раза не убиваю...
   Алину оставили в номере отреставрированного "Приморья", и Бутч пешком отправился в строительную контору ее дружка. Тот был одним из субподрядчиков "Эс-Би-Кей-Си".
   Работа в конторе кипела, но не слишком. Внимание Бутча привлекла хорошенькая секретарша. Он подошел, посмотрел на нее долгим взглядом. Секретарша подняла глаза от клавиатуры компьютера.
   - Ты меня знаешь, девочка?
   - Не-ет...
   - Вот и я тебя не знаю... Жаль, теперь уже не выйдет - планида не та. Меня зовут Санденс Бутч. Мне с боссом твоим погутарить нужно. И приготовь нам чай с лимоном. Мне - без сахара.
   Дружок Алины оказался весьма солиден и вальяжен.
   - Здравствуй, Бобик!
   - Меня зовут Борис.
   - Какое красивое имя! - Бутч сладко улыбнулся. - Но я все-таки буду звать тебя Бобик. Я - Санденс Бутч. Вот и познакомились. Прогуливался, знаешь ли, и решил зайти. Увидеть, так сказать, собственными глазами. Ты, Бобик, мне вот что скажи... Друзья у тебя есть?
   Взмокший от ужаса Бобик пролепетал:
   - Есть...
   - Это хорошо, А ты их любишь? Помогаешь им?
   - Когда могу...
   - Понятно. А девушку Алину ты знаешь?
   - Знаю,
   - Да ты не трясись, я, чай, не зверь какой. Ты в глаза смотри хорошая девушка?!
   - Да...
   - Вот и друг, значит, неплохой?
   - Хороший друг.
   - А что ж ты с ней так... неетично! Смотри - жил ты с девушкой Алиной. Квартира у нее страшненькая. Работа поганая, заработок мизерный, брат... э-э-э... сомнительный. Ты Коляна помнишь? Так Колян против него - академик. Мать - несчастная женщина... А ты вот так, неетично... Бобик, ты, главное, сознания не теряй. Ты на меня смотри и запоминай - чтоб было что детям рассказать. Если будут у тебя дети. Тебе сколько лет?
   - Сорок.
   - Зрелый мужик, Коляна вот помнишь, Севу, небось, тоже помнишь? А вот с етикой у тебя слабовато. Короче, есть несколько вариантов. Первый - ты Алину забываешь. Это мой совет, и ты вправе не соглашаться. Но если не сможешь забыть, или она тебя не забудет - женщина ведь существо слабое, то тогда, прости меня, Бобик, - я тебя забуду. Всего один раз, зато навсегда. И - наверняка. Ты посиди, пораскинь мозгами, переключись на секретаршу - она у тебя ничего. И будь здоров, дорогой!
   XI
   Алина была из тех женщин, которых нужно брать силой. Если бы ей это сказали прямо, она бы возмутилась, но в глубине души Алина считала, что так, и только так, должен вести себя настоящий мужчина. Бутч вполне соответствовал запросам.
   Кэссиди не мог вести себя, как Бутч, и это все усложняло. Старая манера поведения ему тоже перестала нравиться. Он вообще никак себя не вел. Все, что он делал, свидетельствовало о том, что он абсолютно не представлял себе, что предпринять. Он засыпал Алису цветами - подарки она отказалась принимать наотрез. Иногда появлялся у нее в гостях, приводя в трепет остальных жильцов дома. Временами они вместе ужинали. Гуляли по вечерам, Кэссиди и это считал величайшим чудом, хотя, конечно, хотелось большего. О большем же можно было только мечтать: Алиса любила своего мужа. Но Кэссиди все же не терял надежды.
   Увлеченный собственными переживаниями, Бутч не замечал, что происходит с побратимом, пока в начале мая Штейнбоков не сообщил во время завтрака нечто необычайно важное:
   - У меня есть для вас преинтересное известие, господа, - Штейнбоков был похож на циркового факира, - Мы вчера получили секретное письмо из столицы.
   - Не хрен им делать, - отозвался Бутч, подцепляя шпротину золотой вилкой. - Чего там еще - небось, хотят закрыть свободную зону?
   - Никак нет, о нетерпеливейший, - усмехнулся Димыч. - Не угадали-с. Вторая попытка.
   - Собираются повысить налоги и отчисления в казну, - предположил Бутч.
   - И это неверно, о восxитительнейший. Попытаетесь еще?
   - Не тяни кота за хвост. Ничего дельного они все равно не предложат.
   - Это как посмотреть, о предусмотрительнейший! Итак, слабонервных прошу удалиться. Оркестр, дробь: министры внутренних дел, обороны и безопасности предлагают господам Санденсу Бутчу и Киду Кэссиди стать советниками правительства по национальной безопасности в чине генералов армии с неограниченными полномочиями. В случае вашего согласия они готовы немедленно вылететь на переговоры. Инициатива исходит от премьера - "в связи с ухудшением внутреннего и внешнего положения республики".
   Бутч удовлетворенно хмыкнул.
   - Что, Феденька, репка?
   - Это еще не все. Независимо от этого из аппарата президента пришло предложение присоединить к свободной зоне три соседние области, выделив их в губернаторство под вашим управлением.
   - Недурно, но мог бы предложить и больше, Я, например, всегда хотел быть премьер-министром. Это бы звучало: "Их высокопревосходительства Санденс Бутч и Кид Кэссиди". А, Кид?
   Только тут Бутч заметил, что Кэссиди смотрит куда-то в сторону невидящими глазами. Тарелка его была совершенно не тронута.
   - Эй, браток, что с тобой? Ты, часом, не приболел?
   Кэссиди встрепенулся. Скользнул взглядом по присутствующим и встал из-за стола.
   - Кид, ты слышал информацию Димыча?
   Кэссиди, двигаясь, как восковая кукла, закурил и пошел к выходу. У двери он повернулся и с непередаваемой интонацией произнес:
   - Мне бы ваши заботы...
   Допрошенный с пристрастием мажордом заявил, что их превосходительство уже с неделю в таком состоянии, Бутч встревожился не на шутку и побежал в апартаменты Кида. Тот лежал на кровати и курил, уставясь в потолок. Комната, похоже, давно уже не проветривалась и не убиралась. Бутч присел на кровать и взял Кэссиди за руку:
   - Что стряслось, брат?
   Кэссиди с трудом разжал губы:
   - Ничего.
   - И все-таки, в чем дело? - Кэссиди попытался отвернуться. - Ты ж меня знаешь, я не отстану.
   - Все нормально,
   - Все ненормально! Все просто отвратительно! Мне что, весь город на уши поставить, чтоб ты в себя пришел? А?
   Кэссиди всxлипнул.
   -Ты прав... Все плохо... Все очень-очень плохо. И хорошо уже никогда не будет.
   Он разрыдался. Потрясенный Бутч не мог вымолвить ни слова. Потянулся за сигаретой. Он никогда не видел Кэссиди плачущим и совершенно не знал, как себя вести в этой ситуации.
   Кэссиди вытер глаза простыней и попросил:
   - Пусть принесут пива.
   Пил, захлебываясь, зубы стучали о край кружки. Бутч смотрел на него, как смотрят на шкатулку, в которой внезапно обнаруживают двойное дно, а потом спросил:
   - Эго все из-за нее?
   Кэссиди кивнул.
   - Она не хочет спать с тобой?
   - Она меня не любит.
   - Вот ты чего захотел... А кого она любит?
   - Мужа.
   - Говорит, что мужа. Репка, Феденька, репка.
   Посидели, помолчали.
   - Вот что, Кид, я тебе советы давать не стану, сам не знаю, что делать, но делать будем. Если есть один шанс из тысячи, мы его используем. Уточняю: забыть ее ты не хочешь или не можешь, переключиться на кого-нибудь другого - тоже нет. Может, мы ее супруга забудем?