До этого момента мы можем серьезно говорить об автохтонности славян в Германии; славяне там были или, по крайней мере, могли там быть до германцев.
Когда же германцы в течение первого тысячелетия постепенно заняли всю Германию, а стало быть, и восточную, то славяне либо были вытеснены ими, либо поглощены, и Германия стала германской. Продвижение германцев не остановилось на границах Восточной Германии и продолжалось далее. Уже между V и III веками до н. э. на восток ушли бастарны и скиры; во II веке до н. э. ушли на юг цимбры, а когда уже в нашу эру, главным образом во II веке, германская экспансия с особенной силой устремилась по другим направлениям, то вся Восточная Германия, за исключением разве только области древних лугиев, в течение II и III веков, а отчасти, вероятно, и IV века опустела. Совершенно очевидно, что славяне не оставались при этом пассивными. Весьма вероятно, что цитированное выше известие Юлия Капитолина («Vita Marci», 14) о северных варварах, теснивших германские племена, касалось именно славян. При отходе германцев древние славянские островки, если таковые там были, снова ожили, и кроме того, двигавшаяся со стороны Вислы волна славянских народов занимала эту область всюду, где она освобождалась от германцев. Приведенные выше, на с. 130, этнографические и географические наименования свидетельствуют, что в ряде мест славяне в течение длительного времени обитали рядом с германцами. Таким образом, славяне находились в Германии по крайней мере уже в III и IV веках, а то и во II веке, и я считаю совершенно неверным вывод немецких ученых, считающих, что славяне существовали в Восточной Германии лишь после того, как она полностью была оставлена германцами или даже еще позднее, в V или VI веке, не говоря уже о тех, кто считает, что славяне были здесь в VII–VIII веках. Славяне, пришедшие в Силезию во II–III веках, переняли название силингов; пришедшие на север в землю варнов (варинов) и ругиев переняли в тот же период название последних (варнавы, ругианы). Если, как это допускает А. Брюкнер17, приводимые Птолемеем названия Καλισία, Άσκαυκαλίς являются славянскими, то это подтверждает гипотезу о переходе славянами Вислы в первой половине II века.
Таким образом, славяне достигли Эльбы (Лабы) и Одера (Одры) по крайней мере в III–IV веках. Но, разумеется, верно и то, что первые достоверные упоминания о них, когда они названы своим собственным именем, имеются лишь в 512 году у Прокопия18. Все германцы известны были у славян под общим названием «немец», по-древнеславянски немьць, множественное число немцы19, которое возникло от славянского слова немъ – mutus, то есть чужестранец, речь которого славяне не понимали. Таким образом, это название не является, как предполагают некоторые, производным от имени германского племени неметов, обитавшего на Рейне и никогда не общавшегося с общей массой славян.
Глава XII Продвижение славян в западную Германию
Глава XIII Образование отдельных народов западнославянской ветви: сербов, полабов, поморян, чехословаков и поляков
Глава XIV Сербы, полабы, поморяне
Сербы
Когда же германцы в течение первого тысячелетия постепенно заняли всю Германию, а стало быть, и восточную, то славяне либо были вытеснены ими, либо поглощены, и Германия стала германской. Продвижение германцев не остановилось на границах Восточной Германии и продолжалось далее. Уже между V и III веками до н. э. на восток ушли бастарны и скиры; во II веке до н. э. ушли на юг цимбры, а когда уже в нашу эру, главным образом во II веке, германская экспансия с особенной силой устремилась по другим направлениям, то вся Восточная Германия, за исключением разве только области древних лугиев, в течение II и III веков, а отчасти, вероятно, и IV века опустела. Совершенно очевидно, что славяне не оставались при этом пассивными. Весьма вероятно, что цитированное выше известие Юлия Капитолина («Vita Marci», 14) о северных варварах, теснивших германские племена, касалось именно славян. При отходе германцев древние славянские островки, если таковые там были, снова ожили, и кроме того, двигавшаяся со стороны Вислы волна славянских народов занимала эту область всюду, где она освобождалась от германцев. Приведенные выше, на с. 130, этнографические и географические наименования свидетельствуют, что в ряде мест славяне в течение длительного времени обитали рядом с германцами. Таким образом, славяне находились в Германии по крайней мере уже в III и IV веках, а то и во II веке, и я считаю совершенно неверным вывод немецких ученых, считающих, что славяне существовали в Восточной Германии лишь после того, как она полностью была оставлена германцами или даже еще позднее, в V или VI веке, не говоря уже о тех, кто считает, что славяне были здесь в VII–VIII веках. Славяне, пришедшие в Силезию во II–III веках, переняли название силингов; пришедшие на север в землю варнов (варинов) и ругиев переняли в тот же период название последних (варнавы, ругианы). Если, как это допускает А. Брюкнер17, приводимые Птолемеем названия Καλισία, Άσκαυκαλίς являются славянскими, то это подтверждает гипотезу о переходе славянами Вислы в первой половине II века.
Таким образом, славяне достигли Эльбы (Лабы) и Одера (Одры) по крайней мере в III–IV веках. Но, разумеется, верно и то, что первые достоверные упоминания о них, когда они названы своим собственным именем, имеются лишь в 512 году у Прокопия18. Все германцы известны были у славян под общим названием «немец», по-древнеславянски немьць, множественное число немцы19, которое возникло от славянского слова немъ – mutus, то есть чужестранец, речь которого славяне не понимали. Таким образом, это название не является, как предполагают некоторые, производным от имени германского племени неметов, обитавшего на Рейне и никогда не общавшегося с общей массой славян.
Глава XII Продвижение славян в западную Германию
Первым историческим известием о славянах на Эльбе является запись Вибия Секвестра «De fluminibus» (VI век), в которой об Эльбе говорится: «Albis Suevos a Cervetiis dividit», так как не может быть сомнения, что Cervetii означает здесь наименование сербского округа (pagus) на правом берегу Эльбы, между Магдебургом и Лужицами, который в позднейших грамотах Оттона I, Оттона II и Генриха II упоминается под термином Ciervisti, Zerbisti, Kirvisti, нынешний Цербст. С этим согласуется и известие Фредегара о существовании в 623–631 годах сербского княжества на Сале и другие его сообщения о вторжениях славян в Тюрингию в 631 и 632 годах, указывающие на то, что в тот период сербы и чехи обитали по соседству с Тюрингией1. В VIII веке Эйнхард пишет: «Sala fluvius Thuringos et Sorabos dividit»2, а с конца VIII века источники начинают говорить о них еще чаще и подробнее.
В тот период, а именно в 782 году, началось большое, имевшее мировое значение наступление германцев против славян, которые, перейдя Эльбу, начали угрожать империи Карла Великого. Для того чтобы создать какой-то порядок на востоке, Карл Великий в 805 году создал так называемый limes Sorabicus, который должен был стать границей экономических (торговых) связей между германцами и славянами3. Она шла от устья рек Энже и Лорх (древняя Lauriacum) по течению Дуная до Регенсбурга, где поворачивала на север через Пфреймд (у Нюренберга), а затем через Форгайм, Бамберг, Галаштат (точнее неизвестно) пересекала Франконский лес в направлении к нынешнему Эрфурту; отсюда по течению Заале и Эльбы граница шла к Магдебургу, затем Брауншвейгу, к месту, называемому Шезла, более точное местоположение которого также неизвестно4, и вплоть до Бардевика на Эльбе. За Бардевиком начиналась другая граница, так называемая limes Saxoniae, созданная несколько позднее (в 808 году). «Саксонская граница» шла от реки Дельвенавы (Delven Au) к истокам Билены (Bille) и вдоль Травны (Trave), Плунского озера (Plonersee) к месту впадения Свентины (Schwentine) в Кильскую бухту5. Хотя и нельзя сказать, что проведенная подобным образом линия являлась одновременно и точной этнографической границей славянской и германской областей, однако характер этой границы показывает, что она, по крайней мере приблизительно, разделяла территорию заселенности обоих народов. Она показывает нам, как далеко к началу IX века распространились славяне при своем продвижении к Эльбе и за Эльбу и как все, что находилось к востоку от сербской и саксонской границ, было в IX веке бесспорно славянским.
Однако славяне, несмотря на начавшееся с этого времени германское наступление, не остановились и на этой линии. Славяно-немецкая граница в ходе войн, происходивших с IX по XII век, несомненно, неоднократно менялась, и если я сейчас пытаюсь определить, как далеко проникли славяне в Германию, то тем самым имею в виду не прочно установившуюся в какой-то период границу, а лишь тот предел, до которого славяне в различное время доходили. Его нельзя смешивать с границей, разделявшей действительно немецкие и действительно славянские области. Такая постоянная, с компактным немецким и славянским населением граница всегда проходила дальше к востоку, а отдельные славянские поселения впереди этой границы были лишь временными и находились на территории во всех остальных отношениях немецкой. К тому же принадлежность этих поселений славянам лишь в редких случаях может быть установлена на основании прямых исторических известий. Обычно же только славянский характер имен или круговая форма поселений (так называемые «okrouhlice», немецкие Runddorf), считающихся, как правило, славянскими6, указывают на славянскую принадлежность поселения. Однако оба эти признака иногда недостаточны, и более определенно мы можем говорить о славянских поселениях только там, где предполагаемые славянские наименования и славянский тип деревни встречаются сравнительно часто. Поэтому линия западной границы славянства в том виде, как я ее здесь определяю, является во всех случаях лишь приблизительной, и возможно, что дальнейшие исследования несколько ее изменят.
На севере между Эльбой и Балтийским морем славяне первоначально заселяли территорию вплоть до рек Свентины (Schwentine), Травны (Trave), Дельвенавы (Delven Au)7, где и позднее сохранились компактные славянские поселения. Однако по топографической номенклатуре мы видим, что в X веке, а главным образом во второй половине XI века славяне проникли еще дальше, вплоть до Эйдера и окрестностей Рендсбурга8 и заселили область стурмаров (stormarn) вплоть до Гамбурга и реки Альстера, в общем примерно до линии Киль – Неймюнстер – Альстер – Гамбург. Прудентиус Тройский называет Гамбург «Civitas Sclavorum»9.
За Гамбургом славяне перешли на левый берег Эльбы к Люнебургу, где на берегах рек Иесны (Иетцель) и Ильмы (Ilmenau) поселилось племя древан, остатки которых обитали здесь вплоть до XVIII века10. Еще и теперь в области Иесны сохранилась память о них в названиях Drawehn (древняя славянская – Дравайна, Drawaina) и Wendland, хотя последний крестьянин по имени Варац, знавший «Отче наш» по-славянски, умер в 1798 году. Граница области, заселенной славянами, по данным исследования Муки, проходила от устья Ильмы (Ilmenau), пересекала реку Адлеру в нижнем ее течении, затем шла к Бургдорфу южнее Келы, а оттуда через Пейне, Брауншвейг, Гельмштедт к устью Огры (Ohre) (древней Оравы), на юг от которой славянские наименования заметно исчезают11. Когда-то Старая Марка (Altmark) была, вероятно, полностью славянской, но уже с 822 года в ней, а вскоре и в бассейне Оравы появляются наименования немецких поселений. Однако соседняя Тюрингия, между Эльбой, Оравой, Бодою (Bode) и Заале, всегда была слабо заселена славянами.
Области к востоку от Заале были также славянскими. Славяне проникли и на запад от Заале, где их поселения были разбросаны в различных местах, в остальном же эта область оставалась немецкой. О славянских поселениях между Эрфуртом и Заале упоминает грамота Дагоберта III от 706 года12, другие же свидетельства относятся к 937 и 973 годам. О славянах, обитавших на реке Фульде13, упоминается также в индексе монастырского имения в Фульде и Герсфельде VIII века и в «Житии св. Штурма» Эйгилия.14 Там также встречается большое количество славянских наименований. Область между Унструтою и Випрой (Wipper) в X веке обозначается как «pagus Winidon», а окрестности Заальфельда именуются в XI веке «regio Sclavorum»15. В 1055 году мы находим славян даже неподалеку от Геттингена16. Славянская граница, по-видимому, проходила здесь вдоль Заале, у реки Унструты она отклонялась на запад и шла по течению рек Унструты и Випры, обходила Готу по направлению к среднему течению Верры, затем шла к верховьям Фульды, откуда через Киссинген, Виндсгейм на реке Айш поворачивала к Ансбаху и Регенсбургу. По этой границе, разумеется, расположены были лишь отдельные славянские поселения, в остальном же эта территория была немецкой17. Компактные славянские поселения в Баварии находились значительно дальше на восток: на верхнем Майне и его притоках Раднице (Rednitz), Пегнице (Pegnitz) и Резату. Эта область в древних грамотах VIII и IX веков снова именуется terra Sclavorum, regio Sclavorum, а славяне, обитавшие здесь, – Moi'nwinidi и Ratanzwinidi18. Уже в IX веке для них было построено 14 костелов, а в 1007 году учреждено специальное епископство в Бамберге: «ut paganismus Sclavorum destrueretur et christiani nominis memoria perpetualiter inibi Celebris haberetur»19. Большая часть населения этого епископства была славянской. На юге славянские поселения прослеживаются по реке Набе до окрестностей Регенсбурга. Чешская область, называвшаяся Тугост20, также протянулась вплоть до баварской реки Хамб, где в XII веке упоминается поселение Boem-villingen21. Повсюду, где жили славяне, помимо упомянутых исторических свидетельств, до сих пор сохранилось много следов славянской номенклатуры, имен, образованных из славянских слов и имеющих славянские окончания: – itz, – za, -wind, – winden. Однако здесь нужно быть осторожным, так как эти окончания не всегда славянского происхождения. Не вызывает сомнения славянское происхождение сложных слов с прилагательным windisch. И хотя мы не можем принять все 567 предполагаемых славянских наименований, обнаруженных Е. Маевским у франков22, все же мы должны признать, что количество их бесспорно велико. Но пока еще нет столь эрудированного лингвиста, который смог бы выделить из предполагаемых славянских наименований те названия, которые бесспорно являются славянскими. Существование славян подтверждается здесь как большим количеством сел с характерной славянской планировкой, расположенных к востоку от линии Бамберг – Гайда – Наба, так и данными археологии: имеющиеся здесь повсюду, вплоть до Эрфурта, Готы, Бургленгенфельда на Набе, Ансбаха на Резате и Альтмюля23, могильники и городища характерны своей славянской керамикой и S-образными височными кольцами. На юге от Дуная славянские поселенцы, пришедшие с севера (чехи и сербы), встречались, как это будет видно дальше, со словенскими поселенцами, приходившими из альпийских земель. В Австрии граница сплошного славянского заселения шла от Дахштейна близ Галыптата, между Мундзее и Аттерзее, по течению реки Травны к Велсу, Кремсу, св. Флориану и Линцу, а на другой стороне Дуная – по течению реки Мюгль. Между Травной и Инном славянские поселения насчитывались лишь единицами, но где-то в южной Баварии упоминается еще palus magnum Winidowa dictum (вероятно, озеро Вюрмзее?)24.
Таким образом, имеется действительно много доказательств, указывающих на существование славян в Западной Германии, однако все они относятся лишь к VIII и IX векам и явно связаны с продвижением славян на запад, захватившим, как мы установили, восточную Германию уже в III–IV веках. Поэтому они могут свидетельствовать лишь о существовании славянских колоний, возникших уже позднее, когда волна славянских народов в V и VI веках достигла Эльбы, Заале и Шумавы. Однако такие доказательства не являются и не могут являться свидетельством исконного существования славян в Западной Германии, хотя именно так постоянно истолковывают их некоторые славянские историки, как, например, Кентжинский, Маевский и Богуславский.
В тот период, а именно в 782 году, началось большое, имевшее мировое значение наступление германцев против славян, которые, перейдя Эльбу, начали угрожать империи Карла Великого. Для того чтобы создать какой-то порядок на востоке, Карл Великий в 805 году создал так называемый limes Sorabicus, который должен был стать границей экономических (торговых) связей между германцами и славянами3. Она шла от устья рек Энже и Лорх (древняя Lauriacum) по течению Дуная до Регенсбурга, где поворачивала на север через Пфреймд (у Нюренберга), а затем через Форгайм, Бамберг, Галаштат (точнее неизвестно) пересекала Франконский лес в направлении к нынешнему Эрфурту; отсюда по течению Заале и Эльбы граница шла к Магдебургу, затем Брауншвейгу, к месту, называемому Шезла, более точное местоположение которого также неизвестно4, и вплоть до Бардевика на Эльбе. За Бардевиком начиналась другая граница, так называемая limes Saxoniae, созданная несколько позднее (в 808 году). «Саксонская граница» шла от реки Дельвенавы (Delven Au) к истокам Билены (Bille) и вдоль Травны (Trave), Плунского озера (Plonersee) к месту впадения Свентины (Schwentine) в Кильскую бухту5. Хотя и нельзя сказать, что проведенная подобным образом линия являлась одновременно и точной этнографической границей славянской и германской областей, однако характер этой границы показывает, что она, по крайней мере приблизительно, разделяла территорию заселенности обоих народов. Она показывает нам, как далеко к началу IX века распространились славяне при своем продвижении к Эльбе и за Эльбу и как все, что находилось к востоку от сербской и саксонской границ, было в IX веке бесспорно славянским.
Однако славяне, несмотря на начавшееся с этого времени германское наступление, не остановились и на этой линии. Славяно-немецкая граница в ходе войн, происходивших с IX по XII век, несомненно, неоднократно менялась, и если я сейчас пытаюсь определить, как далеко проникли славяне в Германию, то тем самым имею в виду не прочно установившуюся в какой-то период границу, а лишь тот предел, до которого славяне в различное время доходили. Его нельзя смешивать с границей, разделявшей действительно немецкие и действительно славянские области. Такая постоянная, с компактным немецким и славянским населением граница всегда проходила дальше к востоку, а отдельные славянские поселения впереди этой границы были лишь временными и находились на территории во всех остальных отношениях немецкой. К тому же принадлежность этих поселений славянам лишь в редких случаях может быть установлена на основании прямых исторических известий. Обычно же только славянский характер имен или круговая форма поселений (так называемые «okrouhlice», немецкие Runddorf), считающихся, как правило, славянскими6, указывают на славянскую принадлежность поселения. Однако оба эти признака иногда недостаточны, и более определенно мы можем говорить о славянских поселениях только там, где предполагаемые славянские наименования и славянский тип деревни встречаются сравнительно часто. Поэтому линия западной границы славянства в том виде, как я ее здесь определяю, является во всех случаях лишь приблизительной, и возможно, что дальнейшие исследования несколько ее изменят.
На севере между Эльбой и Балтийским морем славяне первоначально заселяли территорию вплоть до рек Свентины (Schwentine), Травны (Trave), Дельвенавы (Delven Au)7, где и позднее сохранились компактные славянские поселения. Однако по топографической номенклатуре мы видим, что в X веке, а главным образом во второй половине XI века славяне проникли еще дальше, вплоть до Эйдера и окрестностей Рендсбурга8 и заселили область стурмаров (stormarn) вплоть до Гамбурга и реки Альстера, в общем примерно до линии Киль – Неймюнстер – Альстер – Гамбург. Прудентиус Тройский называет Гамбург «Civitas Sclavorum»9.
За Гамбургом славяне перешли на левый берег Эльбы к Люнебургу, где на берегах рек Иесны (Иетцель) и Ильмы (Ilmenau) поселилось племя древан, остатки которых обитали здесь вплоть до XVIII века10. Еще и теперь в области Иесны сохранилась память о них в названиях Drawehn (древняя славянская – Дравайна, Drawaina) и Wendland, хотя последний крестьянин по имени Варац, знавший «Отче наш» по-славянски, умер в 1798 году. Граница области, заселенной славянами, по данным исследования Муки, проходила от устья Ильмы (Ilmenau), пересекала реку Адлеру в нижнем ее течении, затем шла к Бургдорфу южнее Келы, а оттуда через Пейне, Брауншвейг, Гельмштедт к устью Огры (Ohre) (древней Оравы), на юг от которой славянские наименования заметно исчезают11. Когда-то Старая Марка (Altmark) была, вероятно, полностью славянской, но уже с 822 года в ней, а вскоре и в бассейне Оравы появляются наименования немецких поселений. Однако соседняя Тюрингия, между Эльбой, Оравой, Бодою (Bode) и Заале, всегда была слабо заселена славянами.
Области к востоку от Заале были также славянскими. Славяне проникли и на запад от Заале, где их поселения были разбросаны в различных местах, в остальном же эта область оставалась немецкой. О славянских поселениях между Эрфуртом и Заале упоминает грамота Дагоберта III от 706 года12, другие же свидетельства относятся к 937 и 973 годам. О славянах, обитавших на реке Фульде13, упоминается также в индексе монастырского имения в Фульде и Герсфельде VIII века и в «Житии св. Штурма» Эйгилия.14 Там также встречается большое количество славянских наименований. Область между Унструтою и Випрой (Wipper) в X веке обозначается как «pagus Winidon», а окрестности Заальфельда именуются в XI веке «regio Sclavorum»15. В 1055 году мы находим славян даже неподалеку от Геттингена16. Славянская граница, по-видимому, проходила здесь вдоль Заале, у реки Унструты она отклонялась на запад и шла по течению рек Унструты и Випры, обходила Готу по направлению к среднему течению Верры, затем шла к верховьям Фульды, откуда через Киссинген, Виндсгейм на реке Айш поворачивала к Ансбаху и Регенсбургу. По этой границе, разумеется, расположены были лишь отдельные славянские поселения, в остальном же эта территория была немецкой17. Компактные славянские поселения в Баварии находились значительно дальше на восток: на верхнем Майне и его притоках Раднице (Rednitz), Пегнице (Pegnitz) и Резату. Эта область в древних грамотах VIII и IX веков снова именуется terra Sclavorum, regio Sclavorum, а славяне, обитавшие здесь, – Moi'nwinidi и Ratanzwinidi18. Уже в IX веке для них было построено 14 костелов, а в 1007 году учреждено специальное епископство в Бамберге: «ut paganismus Sclavorum destrueretur et christiani nominis memoria perpetualiter inibi Celebris haberetur»19. Большая часть населения этого епископства была славянской. На юге славянские поселения прослеживаются по реке Набе до окрестностей Регенсбурга. Чешская область, называвшаяся Тугост20, также протянулась вплоть до баварской реки Хамб, где в XII веке упоминается поселение Boem-villingen21. Повсюду, где жили славяне, помимо упомянутых исторических свидетельств, до сих пор сохранилось много следов славянской номенклатуры, имен, образованных из славянских слов и имеющих славянские окончания: – itz, – za, -wind, – winden. Однако здесь нужно быть осторожным, так как эти окончания не всегда славянского происхождения. Не вызывает сомнения славянское происхождение сложных слов с прилагательным windisch. И хотя мы не можем принять все 567 предполагаемых славянских наименований, обнаруженных Е. Маевским у франков22, все же мы должны признать, что количество их бесспорно велико. Но пока еще нет столь эрудированного лингвиста, который смог бы выделить из предполагаемых славянских наименований те названия, которые бесспорно являются славянскими. Существование славян подтверждается здесь как большим количеством сел с характерной славянской планировкой, расположенных к востоку от линии Бамберг – Гайда – Наба, так и данными археологии: имеющиеся здесь повсюду, вплоть до Эрфурта, Готы, Бургленгенфельда на Набе, Ансбаха на Резате и Альтмюля23, могильники и городища характерны своей славянской керамикой и S-образными височными кольцами. На юге от Дуная славянские поселенцы, пришедшие с севера (чехи и сербы), встречались, как это будет видно дальше, со словенскими поселенцами, приходившими из альпийских земель. В Австрии граница сплошного славянского заселения шла от Дахштейна близ Галыптата, между Мундзее и Аттерзее, по течению реки Травны к Велсу, Кремсу, св. Флориану и Линцу, а на другой стороне Дуная – по течению реки Мюгль. Между Травной и Инном славянские поселения насчитывались лишь единицами, но где-то в южной Баварии упоминается еще palus magnum Winidowa dictum (вероятно, озеро Вюрмзее?)24.
Таким образом, имеется действительно много доказательств, указывающих на существование славян в Западной Германии, однако все они относятся лишь к VIII и IX векам и явно связаны с продвижением славян на запад, захватившим, как мы установили, восточную Германию уже в III–IV веках. Поэтому они могут свидетельствовать лишь о существовании славянских колоний, возникших уже позднее, когда волна славянских народов в V и VI веках достигла Эльбы, Заале и Шумавы. Однако такие доказательства не являются и не могут являться свидетельством исконного существования славян в Западной Германии, хотя именно так постоянно истолковывают их некоторые славянские историки, как, например, Кентжинский, Маевский и Богуславский.
Глава XIII Образование отдельных народов западнославянской ветви: сербов, полабов, поморян, чехословаков и поляков
Из родов, объединенных общей территорией и общими интересами, среди славянства, хлынувшего на запад со своей родины на Висле, постепенно стали образовываться отдельные, отличающиеся друг от друга народы. Их, хотя и не в равной мере, отличало многое: места поселения, политические и династические интересы, кровные родовые связи, культурные особенности и, наконец, язык, в котором уже с начала нашей эры, несомненно, начали сказываться областные различия. Эти языковые особенности, отчетливо проявляющиеся начиная с XII века в уже сформировавшихся языках, предоставляют нам единственную возможность восстановить картину первичной дифференциации западнославянской ветви и связать ее с позднейшими исторически засвидетельствованными наименованиями народов.
С течением времени в первоначальной области расселения протославян из восточной и южной части их стала выделяться группа славян, обитавших на западе, главным образом в бассейне Вислы, который мы можем рассматривать как колыбель западнославянской ветви. Среди этой части протославян, с древнейших времен бесспорно находившихся в состоянии медленного, но постоянного движения на Запад, возникают несколько новых диалектных центров, которые, вне всякого сомнения, сохраняли примерно такую же территориальную последовательность и связь, в какой позднее, уже в нашу эру, находились между собой области расселения отдельных западнославянских народов. Прапольский центр оставался на Висле, он менее других оказался захваченным движением с исконных мест расселения; рядом с ним, к юго-западу, находились прачешский и прасербский центры, а к северо-западу и к северу находился центр предков полабских и поморских славян1. Все эти центры постепенно расширялись по направлению к Эльбе, а затем и за Эльбу.
Основными языковыми признаками этих отдельных родоплеменных групп были следующие.
Чешский, или чехословацкий, язык возник в области, лежавшей на верхнем течении Одера и Эльбы. Ударение в нем закрепилось на первом слоге, исчез носовой звук, но сохранились гласные звуки г и l; наряду с краткими сохранились также и долгие гласные, а из праславянских групп tort, tolt, tert, telt образовались группы trat, tlat, tret, tlet. Образованию словацкого диалекта, несомненно древнего происхождения (засвидетельствован еще в IX и X веках), способствовало то обстоятельство, что большая часть словацкой ветви оказалась в Северной Венгрии, в совершенно иных условиях, чем остальное племя, в условиях, которые, с одной стороны, способствовали сохранению первоначального языка, а с другой – приводили к тому, что перенимались новые фонетические и лексические особенности из соседних южнославянских и даже из венгерского языков. О южнославянском происхождении словацкого диалекта, на чем настаивал С. Чамбел, а после него Б. Цонев, не может быть и речи2.
Сербский язык создавался в самом близком соседстве с чешским и поэтому всегда был тесно с ним связан; это нашло свое выражение в том, что в сербском языке также установилось ударение на первом слоге и очень скоро исчез носовой звук; зато образовались группы trot, tlot, trět, tlet, как в польском языке, и произошла некоторая замена г перед мягкими, а отчасти и твердыми гласными звуками. Очень скоро и этот первоначально единый язык разделился на два больших, сильно отличающихся друг от друга диалекта: южный, или верхний (переходный к чешскому языку), и северный, или нижний (переходный к польскому языку).
Полабский и поморский языки образовались на территории между Гамбургом, Брауншвейгом и низовьями Вислы. В них сохранился носовой звук, образовались группы tlat, tort, trit, trět, стоящее под ударением о изменилось в ü, а ударение, как правило, закрепилось на последнем слоге. В отношении языка поморских славян до сих пор идет спор, относить ли его к польскому языку и рассматривать лишь как диалект польского языка или же причислить к группе самостоятельных языков. Нынешние остатки поморских славян – кашубы и словинцы у озера Лебы – политически связаны с поляками, и большая часть польских лингвистов объединяет их с поляками и в языковом отношении. Однако не менее серьезные доводы приводятся в защиту общности их с древними полабскими славянами и даже самостоятельности их бытия.
Польский язык образовался в бассейне Вислы и характеризуется сохранением носовых звуков групп trot, tlot, trět, tlet, потерей количества, а также ударением на предпоследнем слоге. К XII веку польский язык, так же как и чешский, уже сформировался, но уже и в тот период в нем были заметны основы языка тех племен, которые известны античности, и тех диалектов, точную и наглядную картину которых дал в последнее время К. Нитш3.
В соответствии с изложенным здесь развитием западно-славянских языков мы представляем себе пять, а возможно, четыре большие группы народов, к которым относятся: чехословаки, так называемые лужицкие сербы, полабы, поморяне и поляки. Все эти народы в начале своей истории выступают не как единое целое, а делятся на ряд племен. Народа полабов как такового, объединяющего все родственные племена, обитавшие между областью, занимавшейся сербами, и Поморьем, история вообще не знает. С другой стороны, письменные источники, характеризуя эти народы и отдельные их племена, отличая их от немцев, чаще всего используют коллективное название склавы (Sclavi), склавены (Sclaveni), склавины (Sclavini), склавоны (Sclavoni) или же, но уже реже, винды (Windi), виниды (Winidi), венеды (Wenedi), винеды (Winedi), винады (Winadi), по-немецки: Wenden, Winden, иногда и искаженное Vinili, Vinuli, Wandali, а для территории области, занятой славянами, название Склавия (Sclavia), Склавания (Sclavania), Винланд (Vinland), Виндланд (Vindland) и т. д.
С течением времени в первоначальной области расселения протославян из восточной и южной части их стала выделяться группа славян, обитавших на западе, главным образом в бассейне Вислы, который мы можем рассматривать как колыбель западнославянской ветви. Среди этой части протославян, с древнейших времен бесспорно находившихся в состоянии медленного, но постоянного движения на Запад, возникают несколько новых диалектных центров, которые, вне всякого сомнения, сохраняли примерно такую же территориальную последовательность и связь, в какой позднее, уже в нашу эру, находились между собой области расселения отдельных западнославянских народов. Прапольский центр оставался на Висле, он менее других оказался захваченным движением с исконных мест расселения; рядом с ним, к юго-западу, находились прачешский и прасербский центры, а к северо-западу и к северу находился центр предков полабских и поморских славян1. Все эти центры постепенно расширялись по направлению к Эльбе, а затем и за Эльбу.
Основными языковыми признаками этих отдельных родоплеменных групп были следующие.
Чешский, или чехословацкий, язык возник в области, лежавшей на верхнем течении Одера и Эльбы. Ударение в нем закрепилось на первом слоге, исчез носовой звук, но сохранились гласные звуки г и l; наряду с краткими сохранились также и долгие гласные, а из праславянских групп tort, tolt, tert, telt образовались группы trat, tlat, tret, tlet. Образованию словацкого диалекта, несомненно древнего происхождения (засвидетельствован еще в IX и X веках), способствовало то обстоятельство, что большая часть словацкой ветви оказалась в Северной Венгрии, в совершенно иных условиях, чем остальное племя, в условиях, которые, с одной стороны, способствовали сохранению первоначального языка, а с другой – приводили к тому, что перенимались новые фонетические и лексические особенности из соседних южнославянских и даже из венгерского языков. О южнославянском происхождении словацкого диалекта, на чем настаивал С. Чамбел, а после него Б. Цонев, не может быть и речи2.
Сербский язык создавался в самом близком соседстве с чешским и поэтому всегда был тесно с ним связан; это нашло свое выражение в том, что в сербском языке также установилось ударение на первом слоге и очень скоро исчез носовой звук; зато образовались группы trot, tlot, trět, tlet, как в польском языке, и произошла некоторая замена г перед мягкими, а отчасти и твердыми гласными звуками. Очень скоро и этот первоначально единый язык разделился на два больших, сильно отличающихся друг от друга диалекта: южный, или верхний (переходный к чешскому языку), и северный, или нижний (переходный к польскому языку).
Полабский и поморский языки образовались на территории между Гамбургом, Брауншвейгом и низовьями Вислы. В них сохранился носовой звук, образовались группы tlat, tort, trit, trět, стоящее под ударением о изменилось в ü, а ударение, как правило, закрепилось на последнем слоге. В отношении языка поморских славян до сих пор идет спор, относить ли его к польскому языку и рассматривать лишь как диалект польского языка или же причислить к группе самостоятельных языков. Нынешние остатки поморских славян – кашубы и словинцы у озера Лебы – политически связаны с поляками, и большая часть польских лингвистов объединяет их с поляками и в языковом отношении. Однако не менее серьезные доводы приводятся в защиту общности их с древними полабскими славянами и даже самостоятельности их бытия.
Польский язык образовался в бассейне Вислы и характеризуется сохранением носовых звуков групп trot, tlot, trět, tlet, потерей количества, а также ударением на предпоследнем слоге. К XII веку польский язык, так же как и чешский, уже сформировался, но уже и в тот период в нем были заметны основы языка тех племен, которые известны античности, и тех диалектов, точную и наглядную картину которых дал в последнее время К. Нитш3.
В соответствии с изложенным здесь развитием западно-славянских языков мы представляем себе пять, а возможно, четыре большие группы народов, к которым относятся: чехословаки, так называемые лужицкие сербы, полабы, поморяне и поляки. Все эти народы в начале своей истории выступают не как единое целое, а делятся на ряд племен. Народа полабов как такового, объединяющего все родственные племена, обитавшие между областью, занимавшейся сербами, и Поморьем, история вообще не знает. С другой стороны, письменные источники, характеризуя эти народы и отдельные их племена, отличая их от немцев, чаще всего используют коллективное название склавы (Sclavi), склавены (Sclaveni), склавины (Sclavini), склавоны (Sclavoni) или же, но уже реже, винды (Windi), виниды (Winidi), венеды (Wenedi), винеды (Winedi), винады (Winadi), по-немецки: Wenden, Winden, иногда и искаженное Vinili, Vinuli, Wandali, а для территории области, занятой славянами, название Склавия (Sclavia), Склавания (Sclavania), Винланд (Vinland), Виндланд (Vindland) и т. д.
Глава XIV Сербы, полабы, поморяне
Когда франки на Эльбе вошли в более близкое соприкосновение со славянами, то наряду с общим названием сплавы с IX века появляются и новые наименования, обозначающие большие этнические области, на которые разделились славянские народы, обитавшие к северу от Чехии, между последней и Балтийским морем. Эти области были следующие: 1) Сербская – на север от Чехии; 2) Ободритская – в нижнем течении Эльбы; 3) Лютицкая или Велетская – по Одеру на восток от Ободритской и 4) Поморская – между Одером, рекою Нотец и Вислой.
Эти области складывались из ряда племен, этнически родственных или объединенных в единый политический союз. В источниках для определения территорий, занимаемых славянами, используются следующие географические термины: terra, provincia, regio; население их называлось natio, populus, gens, tribus. Наряду с этими терминами часто используется термин pagus в значении племенной единицы меньшего размера, а равно и занимаемой ею территории, а именно – славянского племени или территории, на которой это племя обитало вокруг центрального укрепленного пункта1. Этот центральный укрепленный пункт носит название mbs, civitas, в отличие от которого castrum, castellum означает второстепенный укрепленный пункт, а термины oppidum, suburbium, villa означают неукрепленные поселения, селища. Гей определяет обычный размер древнего сербского округа в 15–20 селищ2; настоящих городов, какими были Юмнета или Волин, было, разумеется, мало и то лишь на севере у Балтийского моря.
Пришедшие сюда славяне находились еще на низкой ступени общественной организации, распадаясь на роды и племена, управлявшиеся вождями. Но с течением времени вокруг наиболее могущественных родов и их вождей образуются большие союзы, складывавшиеся из родственных между собою родов и связанные родственным языком и культом общих богов. Так образовались племена (natio, gens, populus), вожди которых обычно именуются в источниках термином princeps, реже dux, regulus, rex в отличие от вождей меньших родов и племен, именовавшихся primores, meliores, praestantores, и народа, именуемого vulgus, populus. Так, славянский титул «князь» (кънезь, от германского kuning) засвидетельствован у ободритов (бодричей) уже в 882 году (Ann. S. Canuti, 828; chnese). Самые сильные из этих князей, которым удавалось подчинить себе других, более слабых князей, становились великими князьями или королями целых народных групп. Но таких князей в перечисленных выше группах мы встречаем лишь временами; ими были, например, Милидух у сербов («гех superbus, qui regnabat in Siurbis», Chron. Moiss., 806) или Драговит в 789 году у велетов, о котором Эйнхард пишет: «Dragavitus, rex… ceteris Wiltzorum regulis et nobilitate generis et auctori-tate senectutis longe proeminebat»3.
Однако перечисленные пять больших объединений западных славян образовались не только в результате династических устремлений, так как следует предполагать, что их основу большей частью составляли родственные между собою роды, общий язык и культ, и лишь в отношении некоторых небольших племен, обитавших на окраинах области такого объединения, неясно, которому из них они обязаны своим происхождением. Несомненно, что временами они примыкали то к одной, то к другой группе западных славян.
Эти области складывались из ряда племен, этнически родственных или объединенных в единый политический союз. В источниках для определения территорий, занимаемых славянами, используются следующие географические термины: terra, provincia, regio; население их называлось natio, populus, gens, tribus. Наряду с этими терминами часто используется термин pagus в значении племенной единицы меньшего размера, а равно и занимаемой ею территории, а именно – славянского племени или территории, на которой это племя обитало вокруг центрального укрепленного пункта1. Этот центральный укрепленный пункт носит название mbs, civitas, в отличие от которого castrum, castellum означает второстепенный укрепленный пункт, а термины oppidum, suburbium, villa означают неукрепленные поселения, селища. Гей определяет обычный размер древнего сербского округа в 15–20 селищ2; настоящих городов, какими были Юмнета или Волин, было, разумеется, мало и то лишь на севере у Балтийского моря.
Пришедшие сюда славяне находились еще на низкой ступени общественной организации, распадаясь на роды и племена, управлявшиеся вождями. Но с течением времени вокруг наиболее могущественных родов и их вождей образуются большие союзы, складывавшиеся из родственных между собою родов и связанные родственным языком и культом общих богов. Так образовались племена (natio, gens, populus), вожди которых обычно именуются в источниках термином princeps, реже dux, regulus, rex в отличие от вождей меньших родов и племен, именовавшихся primores, meliores, praestantores, и народа, именуемого vulgus, populus. Так, славянский титул «князь» (кънезь, от германского kuning) засвидетельствован у ободритов (бодричей) уже в 882 году (Ann. S. Canuti, 828; chnese). Самые сильные из этих князей, которым удавалось подчинить себе других, более слабых князей, становились великими князьями или королями целых народных групп. Но таких князей в перечисленных выше группах мы встречаем лишь временами; ими были, например, Милидух у сербов («гех superbus, qui regnabat in Siurbis», Chron. Moiss., 806) или Драговит в 789 году у велетов, о котором Эйнхард пишет: «Dragavitus, rex… ceteris Wiltzorum regulis et nobilitate generis et auctori-tate senectutis longe proeminebat»3.
Однако перечисленные пять больших объединений западных славян образовались не только в результате династических устремлений, так как следует предполагать, что их основу большей частью составляли родственные между собою роды, общий язык и культ, и лишь в отношении некоторых небольших племен, обитавших на окраинах области такого объединения, неясно, которому из них они обязаны своим происхождением. Несомненно, что временами они примыкали то к одной, то к другой группе западных славян.
Сербы
Стремление к образованию прочного политического единства меньше всего проявилось у сербов – самой южной группы западных славян. Хотя в 806 году и упоминается князь Милидух как главный сербский князь, то есть князь, объединивший под своей властью всех остальных, однако явных и длительных результатов его княжение не имело. Источники вовсе не упоминают о сербском единстве, а лишь о ряде сербских племен. Общая территория, общий эпитет «сербский», а главным образом позднейшая их история показывают нам, что эти племена являлись частями единого сербского народа. Поэтому, касаясь и древнего периода, мы можем говорить о сербском народе, хотя отдельные его части никогда и не составляли в течение длительного времени единого целого. До нашего времени наименование сербского народа сохранилось за уцелевшими его частями, хотя в древнее время история называла их не сербами, а лишь лужичанами и мильчанами.
Центр сербской территории находился на Заале, там, где между реками Салой и Мульдой обитало собственно сербское племя, к которому и относилось наименование «сербы». На восток отсюда, вплоть до реки Бобры, и на запад до рек Верра, Фульда и Майн и даже за Майн простиралась область, занятая родственными племенами. Во всяком случае несомненно, что при продвижении славян в Баварию (см. выше, с. 138) главную роль играли заальские и майнские сербы и лишь в незначительной степени в нем принимали участие чешские племена4. Точную границу области, занятой сербами, составил на основании исторических свидетельств и лингвистического характера топографической номенклатуры лучший знаток сербского языка и этнографии профессор Арношт Мука5.
Южной границей области, которую занимали сербы, были Чешские горы. Здесь, между Эльбой, Чешской Липой, Ештедом, Ешленбергом и Яблонцем (pagus Zagozd), находились лишь отдельные, проникшие наиболее далеко на юг сербские племена. Отсюда с Езерских гор граница шла по течению рек Гвизды (Квиса) и Бобры до впадения последней в Одер у Кросно; далее она шла по Одеру к Вурице (Aurith) неподалеку от Франкфурта, после чего поворачивала на запад через Пшибор (Фюрстенвальде), затем шла через Копьеник (Köpenick), Сосны (Zossen), к Дубне (Dahme) и к Заале у места впадения ее в Эльбу; далее линия границы тянулась через Коблоу (Cable), Ашер-слебен, Нордгаузен к верховьям реки Унструты, затем к верховьям Фульды и через Киссинген, Горицу на франкскую Заале, Виндсгейм, Холмберг, Виндсгофен – до реки Вранице и дальше по течению этой реки до впадения ее в Дунай. Отсюда граница, как определяет ее Мука, идет на реку Ржезен (Regen) и обратно к Судетским горам.
Центральное положение на этой территории занимало племя сербов (в источниках обычно Surbi, Siurbi, Sorabi, Surabi), обитавшее первоначально на Мульде. Уже в 782 году к сербам причисляли все племена между Заале и Эльбой.6 Но и об этой территории источники говорят не как о едином целом, а указывают, что ее заселял ряд племен и родов. Собственно, и далеминцы долгое время, вплоть до IX века, различались как особое племя. Центром их являлась область, называвшаяся Сербиште (по-латински Cervisti, ср. выше, на с. 135, Cervetii у Вибия Секвестра), находившаяся на правой стороне Эльбы у окрестностей нынешнего Цербста (сербский Сербиште) в Ангальте. Рядом с этой областью в источниках упоминается еще область Плони, однако неясно, являлась ли она сербской или уже лютицкой. На другом берегу Эльбы, между Заале и низовьями Мульды, лежала область, называвшаяся Жирмунты7, рядом с которой или внутри этой же области обитали коледичи и житичи; на юге от жирмунтов находились нелетичи и ну дичи, укрепленный центр которых Витин (Wettin) стоял на Заале. На север от нелетичей жили сисли (Siusli); между низовьями Мульды и рекой Черный Эльстер обитали нижичи; между средним течением Салы и Мульдой, вплоть до ее притока Каменица – худичи или шкудичи8.
Центр сербской территории находился на Заале, там, где между реками Салой и Мульдой обитало собственно сербское племя, к которому и относилось наименование «сербы». На восток отсюда, вплоть до реки Бобры, и на запад до рек Верра, Фульда и Майн и даже за Майн простиралась область, занятая родственными племенами. Во всяком случае несомненно, что при продвижении славян в Баварию (см. выше, с. 138) главную роль играли заальские и майнские сербы и лишь в незначительной степени в нем принимали участие чешские племена4. Точную границу области, занятой сербами, составил на основании исторических свидетельств и лингвистического характера топографической номенклатуры лучший знаток сербского языка и этнографии профессор Арношт Мука5.
Южной границей области, которую занимали сербы, были Чешские горы. Здесь, между Эльбой, Чешской Липой, Ештедом, Ешленбергом и Яблонцем (pagus Zagozd), находились лишь отдельные, проникшие наиболее далеко на юг сербские племена. Отсюда с Езерских гор граница шла по течению рек Гвизды (Квиса) и Бобры до впадения последней в Одер у Кросно; далее она шла по Одеру к Вурице (Aurith) неподалеку от Франкфурта, после чего поворачивала на запад через Пшибор (Фюрстенвальде), затем шла через Копьеник (Köpenick), Сосны (Zossen), к Дубне (Dahme) и к Заале у места впадения ее в Эльбу; далее линия границы тянулась через Коблоу (Cable), Ашер-слебен, Нордгаузен к верховьям реки Унструты, затем к верховьям Фульды и через Киссинген, Горицу на франкскую Заале, Виндсгейм, Холмберг, Виндсгофен – до реки Вранице и дальше по течению этой реки до впадения ее в Дунай. Отсюда граница, как определяет ее Мука, идет на реку Ржезен (Regen) и обратно к Судетским горам.
Центральное положение на этой территории занимало племя сербов (в источниках обычно Surbi, Siurbi, Sorabi, Surabi), обитавшее первоначально на Мульде. Уже в 782 году к сербам причисляли все племена между Заале и Эльбой.6 Но и об этой территории источники говорят не как о едином целом, а указывают, что ее заселял ряд племен и родов. Собственно, и далеминцы долгое время, вплоть до IX века, различались как особое племя. Центром их являлась область, называвшаяся Сербиште (по-латински Cervisti, ср. выше, на с. 135, Cervetii у Вибия Секвестра), находившаяся на правой стороне Эльбы у окрестностей нынешнего Цербста (сербский Сербиште) в Ангальте. Рядом с этой областью в источниках упоминается еще область Плони, однако неясно, являлась ли она сербской или уже лютицкой. На другом берегу Эльбы, между Заале и низовьями Мульды, лежала область, называвшаяся Жирмунты7, рядом с которой или внутри этой же области обитали коледичи и житичи; на юге от жирмунтов находились нелетичи и ну дичи, укрепленный центр которых Витин (Wettin) стоял на Заале. На север от нелетичей жили сисли (Siusli); между низовьями Мульды и рекой Черный Эльстер обитали нижичи; между средним течением Салы и Мульдой, вплоть до ее притока Каменица – худичи или шкудичи8.