Страница:
* * *
... – Кэдвен, немедленно прекрати трястись и лупать глазами, словно сова-курсистка! – глухо прорычал эрн Фрэнген и незаметно пнул супругу по лодыжке. Коротко, прицельно и почти не больно. Зато обидно и действенно. – И расправь плечи. Не треснет твой мундир, не переживай.– Чтоб тебе Маар-Кейл под окнами выли, Фрэнген! – зашипела она в ответ, точь-в-точь кошка, получившая сапогом по хребту. – Еще раз пнешь – и я скормлю твои сапоги твоим же свиньям, так и знай!
– А потом накормишь меня мясом моих собственных детей, – хмыкнул он. – Повторяешься, дорогая. Когти Локки, как же ты мне надоела...
– Взаимно, – лучезарно оскалилась она. – Посмотри, значок там ровно?
– Погоди, – Фрэнген замедлил шаг и аккуратно поправил серебряный значок Академии на отвороте ее мундира. – Теперь ровно. Хвост тоже на месте, не вертись. Все. Пошли.
Широкая лестница, ведущая в бальный зал, казалась сплошным серым потоком, вопреки всем земным законам устремленным не вниз, а вверх. Мундиры, мужские «хвосты» и косы, женские береты, галуны и шарфы, блеск эполет и аксельбантов – словно солнечные блики на свинцовых волнах. На выпускной бал свежеиспеченные «академики» обязаны являться непременно с парой. Но большинство дам, ступавших на зеркальный паркет большого зала, тоже попирали его начищенными сапогами и мели подолами форменных юбок. Гражданские платья по файристянской моде были здесь столь редки, что их обладательницы казались чужими залетными птицами посреди мрачного строя вилдайровой Своры.
– Благородная и могущественная эрна Грэйн, владетельница земли Кэдвен!.. Благородный и могущественный эрн Рэйберт, владетель земли Фрэнген!..
– Вот кому должны выть под окнами Маар-Кейл, так это гребаным церемониймейстерам, – с усмешкой шепнул «благородный и могущественный эрн». – За триста с чем-то там лет можно ведь придумать что-нибудь не такое громоздкое, а?
– Прекрати, – Грэйн сморщила нос. – Где бы мы сейчас оказались, если б не священные традиции?..
* * *
...И Вы можете представить мое удивление, дорогая Джойана, когда я была удостоена внимания персоны, Вам, вероятно, известной, каковая в свое время оказывала мне значительное покровительство, сказавшееся на моей карьере и моей жизни. В весьма изысканных и теплых выражениях похвалив мои успехи, означенная персона дала понять, что все это время не оставляла меня и мою семью своим вниманием и готова, буде возникнет у меня такое желание, и впредь покровительствовать семейству Кэдвен, как мне, так и моему старшему сыну, Сэйварду. Более того, в разговоре прозвучала и радость от того, как сильно Сэйвард походит лицом на своего деда по материнской линии, и одобрение тому, что мой первенец и наследник моего имени и владения избрал для себя путь посвященного Морайг. Вы легко представите себе, дражайшая Джойана, какие чувства охватили меня в тот момент...
* * *
...Страх. Именно так оно и называется, это самое чувство. Когда руки и ноги холодеют так, словно ты стоишь по горло в ледяной воде моря Кэринси, тонкая батистовая рубашка прилипает к мгновенно вспотевшей спине, и только плотное сукно мундира спасает от публичного позора; когда каждый волосок на твоей шкуре встает дыбом, уши сами собой прижимаются, а верхняя губа начинает подрагивать в предупреждающем оскале... Ролфийский страх выглядит именно так – зеленый прищур, чуть сморщенный нос и белая полоска клыков меж приоткрытыми, будто в улыбке, губами.– Моя дорогая эрна Кэдвен! Вы и представить не можете, как же я рад вас видеть!
Небеса не содрогнулись, луны не рухнули на землю, моря не вскипели, музыканты не сфальшивили ни в единой ноте воинственной дринги, а танцующие не сбились с шага. И даже бокал, который Грэйн небрежно держала наотлет в левой руке, не дрогнул в ее пальцах. Но ноздри лорда-секретаря Собственной Е.С.О. Канцелярии уже довольно раздувались, пробуя на вкус этот сладкий запах – пряный аромат давнего страха. Что ж. Тут нечего стыдиться. Недаром ролфи говорят: «По-настоящему бесстрашны только покойники».
– Взаимно, милорд. – Она чуть дернула подбородком, обозначая вежливый кивок.
– Наслышан о ваших успехах, моя эрна, хотя... – Конри сделал почти незаметный шажок вправо, перекрывая ей путь к бегству. – Право, мне казалось, что вы были способны на большее, нежели выпуск по 2-му разряду. Разве что повышение в чине и служба в рядах офицеров корпуса Генштаба вас более не прельщает?
– Увы, милорд, – Грэйн показала зубы. Пока в улыбке. – Чем старше я становлюсь, тем более близка мне мысль о том, что не стоит пытаться прыгнуть выше головы.
– Верно, – тонко улыбнулся лорд-секретарь. – Хотя я знаю один способ проделать такое – повиснуть вверх ногами, ха-ха. Вижу, годы прибавили вам не только красоты, но и опыта, а также рассудительности, моя эрна. Полагаю, за это стоит благодарить вашего супруга? А впрочем, это не важно! – Он подхватил с подноса проходившего мимо слуги такой же тонкий бокал, что и у нее, пригубил вина и заметил с ноткой сожаления: – Увы, эрна Кэдвен, хоть ваши достижения и впечатляют, и опыта вам теперь не занимать, но вряд ли вам удастся так уж сразу получить должность, подходящую вашему чину. Разве что вы и впрямь захотели бы испытать свои силы на дополнительном курсе и влиться затем в корпус Генштаба... Нет?
«Мимо, Конри, – подумала она, мотнув головой. Пушистый волчий хвост, приколотый к берету Грэйн, качнулся и мазнул ее по щеке. – На честолюбие меня теперь не поймаешь. Локка!.. Я так надеялась...»
– И отделение вы выбрали геодезическое, – продолжал Конри, задумчиво покачивая в руке бокал. – Странный выбор. Рунопись, военная топография, статистика, инженерная и артиллерийская часть, тактика... Все это весьма пригодилось бы коменданту крепости на каком-нибудь отдаленном острове, но, насколько мне известно, все наши крепости и форты уже вполне укомплектованы офицерами. А вы ведь занимали должность помощника коменданта форта Кэйдрен, не так ли?
– Абсолютно верно, милорд, – Грэйн кивнула, оценив его осведомленность.
– Как удобно. – Лорд-секретарь был само участие. – Муж командует гарнизоном, а верная супруга во всем ему помогает! И притом успевает не только разводить свиней и выращивать «земляные клубни» на своих скудных землях, но и воспитывать сыновей! Вот пример, достойной ролфийской жены! А сыновей у вас двое, эрна?
– Двое, милорд. И дочь.
Страх, он же присущ любому живому существу под тремя лунами. Будь ты ролфи или шуриа, диллайн или полукровка, хоть раз в жизни, но ты почуешь затылком ледяное дыхание страха, воочию представишь, как стальные его когти, занесенные над тобой, вот-вот вопьются в загривок... Можно оцепенеть, не в силах шевельнуться или даже вскрикнуть, – в жизни эрны Кэдвен бывало и такое. Можно бежать со всех ног, не чуя под собою земли, – и это ей приходилось делать, что уж скрывать! Или развернуться и, оскалив клыки и роняя пену бешенства с губ, рвануться вперед, чтобы яростью побороть ужас, а там – будь что будет! Оцепенение, бегство, бой – три варианта, но ни один не годится сейчас. Но годы и вправду пошли Грэйн на пользу, особенно годы с Фрэнгеном. Его то заслуга или нет, но теперь ролфийка от страха не тупела, как поначалу, а наоборот, начинала гораздо быстрее соображать. Особенно когда боялась отнюдь не за себя.
– Ваш старший унаследует имя и землю Кэдвен, я полагаю, – мурлыкнул Конри. – Верно ли, что ваш... Сэйвард, говорят, весьма похож на вас лицом? Сэйвард эрн Кэдвен... надо же! А вы отважная женщина, моя эрна. Не уверен, что рискнул бы так дразнить судьбу, тем паче, сей юноша выбрал себе стезю моряка. Пошел по стопам деда?
«Будь ты проклят, пес! – Только Локке ведомо, чего стоила Грэйн ее улыбка и спокойный вопросительный взгляд, молча брошенный на лорда-секретаря. – Будь ты три тысячи раз проклят!»
– Не понимаете, моя эрна? – Тот отставил бокал на подоконник и чуть склонился, предлагая ей руку. – Ну что ж, возможно, нам стоит отложить этот разговор. Хотя какая мать не позаботится о будущем сына? Вы не откажете мне в танце, эрна Кэдвен?
Она по старой, давным-давно похороненной привычке закусила губу и быстро повела глазами вправо-влево в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы избавить эрну Кэдвен от подобной чести. Увы, во всем огромном бальном зале Военной академии Ролэнси не нашлось желающих спасти даму. И оркестр, как назло, с дринги и райлига, танцев преимущественно мужских, переключился на вальсы. Что же теперь, доставлять Конри лишнее удовольствие и метаться по залу в поисках темного уголка, этакой норы, куда можно забиться?
– Увы, милорд, с некоторых пор моя супруга танцует только со мной.
Фрэнген подошел неслышно и встал у нее за плечом. Грэйн, почуяв поддержку, слегка подалась назад и положила ладонь на подставленный локоть мужа.
– Очень жаль, капитан, – белозубо улыбнулся Конри.
– Майор, с вашего позволения, милорд, – прищурился тот.
– Что ж, не смею настаивать. Был весьма рад нашей встрече, эрна Кэдвен. Надеюсь, далеко не последней. Моя эрна. Майор.
И только когда спина лорда-секретаря скрылась в водовороте мундиров и форменных юбок, Грэйн смогла выдохнуть сквозь плотно сжатые зубы:
– С-сука...
– Что он хотел? Грэйн?
Женщина молчала, будто не слышала, и нервно кусала себя за палец.
– Кэдвен! – требовательно воззвал майор. – Ты отгрызла себе язык? Отвечай. Что он хотел?
– Потом, – отмахнулась она. – Не здесь. Скажи мне лучше... Сэйвард уже получил свое назначение? На Тэлэйт, как мы и думали?
– Да, насколько я знаю. Благодари своего полусовиного братца. Лишь Морайг и Локка ведают, как твоему Апэйну удалось устроить парню это назначение... Но малыш собирался отгулять неделю отпуска в твоем поместье, а лишь потом...
– Напиши ему, Фрэнген. Пусть немедленно собирается и едет к нам в гостиницу. С вещами. Его отпуск отменяется.
– Так. – Майор Фрэнген больше не нуждался в объяснениях. Он тоже умел неплохо и быстро соображать. – Я отправлю к нему в казармы своего денщика и вернусь, а ты...
– Я буду ждать тебя здесь. Мне стоит переговорить кое с кем...
Грэйн прошлась взглядом по залу, не слишком надеясь отыскать в толпе высокую и мрачную фигуру того, кто должен, просто обязан посетить выпускной бал! Согласно регламенту – во-первых, а во-вторых – они же уговорились встретиться, и непременно на людях... А! Вот же он!
«Может, хоть ты, братец Удэйн, объяснишь мне – на кой ляд я вдруг понадобилась Конри?»
* * *
...однако кое в чем означенная персона была, безусловно, права, дорогая Джойана. Увы, в наше непростое время весьма сложно женщине, столь долгие годы довольствовавшейся скромной должностью помощника коменданта, получить то назначение, кое я всем сердцем для себя желаю. Во всяком случае, не имея соответствующей протекции, высокого покровительства или же не совершив чего-либо, что выделит меня в ряду мне подобных. Впрочем, кое-какие шаги в этом направлении я предприняла. Возможно, мой посвященный брат, с которым Вы, моя дорогая, неплохо знакомы, сможет помочь мне. Хотя, если быть совсем откровенной, то он уже помог. Впрочем, об этом, ежели Вам стало интересно, можете расспросить Сэйварда. Скажу лишь, что, вполне вероятно, вскоре мне предстоит оказаться не так уж далеко от тех мест, где мы с Вами, Джойн, отведали однажды на завтрак весьма оригинальное блюдо...
* * *
– Ну, все, Кэдвен, уже все, – Фрэнген, вообще к нежностям не склонный, даже в такой ситуации ограничился лишь тем, что потрепал Грэйн по плечу. Женщина устало откинулась на потертую кожаную обивку сиденья и закрыла глаза. Будь их брачный союз более традиционным, ей, пожалуй, и пришло бы в голову прижаться к супругу в поисках поддержки и защиты, но в том-то и дело, что союз равных браком можно назвать с большой натяжкой. Этакое боевое содружество ради совместной охоты, драки с конкурентами и рождения законных детей. С одной стороны – сплошные преимущества, с другой же... Грэйн могла быть больной или раненой, усталой или вусмерть замученной, но слабой? О нет, только не с Фрэнгеном. Этот не пощадит.– Да ладно. – Она выдавила хриплый смешок. – Не обольщайся. Все только начинается.
– Да, – помолчав, согласился Фрэнген, глядя на проплывающие за окном кареты улицы Эйнсли. – Мы все-таки ошиблись тогда. Жаль признавать, но это так.
– Ты недоволен тем, что мы получилили четыре пятилетия спокойствия и безопасности, а наши земли – наследников? – Грэйн приоткрыла один глаз и скривила губы в неприятной усмешке. – Кровь Морайг, майор, неужто я настолько тебя заела?
– У тебя не было ни желания, ни возможности это проделать, Кэдвен, – фыркнул он. – Учитывая, что после рождения близнецов наш союз стал и вовсе номинальным...
– Ты, помнится, сам это предложил.
– Я должен был дождаться, пока ты соберешься с духом и выгонишь меня из постели? Да, наш окоп оказался не слишком надежен. Но по крайней мере ты набралась сил и передохнула.
– Это уже очень много, брат-волк, – она вздохнула и легонько коснулась его плеча. – Правда. Но Конри оказался не только злопамятен, но и терпелив. Пора мне вылезать из логова самой, пока он меня не выкурил. Или не выманил на волчат, – Грэйн снова вгрызлась в свою многострадальную губу. – Я должна покончить с ним до того, как он покончит со мной и всем моим родом. Не стоило надеяться, что... Эх!
– Полагаешь, ему интересен только Сэйвард? – Фрэнген перешел к делу. – А близнецы?
– Они – твои наследники, Рэйберт, они с самого начала – твои. Носят твое имя, наследуют твои земли и принадлежат твоей крови, – жестко напомнила Грэйн. – Но все же лучше будет, если они окажутся так далеко от меня, насколько это возможно. И ты тоже. Твоя забота, друг мой, – сберечь близнецов. Эрмейн просватана, а за Вигдайра я не беспокоюсь и вполовину так, как за Сэйварда. Конри нужны только Кэдвены, до майора же Фрэнгена и его детей никому нет дела.
– Грэйн, расторгать союз сейчас – это струсить. – Он прекрасно понимал, к чему она клонит. – Получится, что я наложил в штаны и немедля отказался от женщины, с которой не только когда-то спал, но и, смею надеяться, дружил.
– Чушь. Ты развяжешь мне руки – только и всего. Или тебя больше заботит репутация? О нет – развод, громкий и скандальный! Я даже косу обрежу, как и положено с позором изгнанной мужем потаскухе, чтобы точно никто не усомнился.
Майор помолчал, задумчиво побарабанил пальцами по обивке сиденья и признался:
– Я устал от тебя, Кэдвен. Несмотря на то что видимся мы теперь от силы раз пять в год, а ты никогда не лезла в мои дела и не пересчитывала моих женщин. Я все равно устал. Что ж... наверное, ты права. Не стоит превращать наш окоп во взаимную темницу, а спасательный конец – в камень на шее. Дети выросли, и нас связывает теперь только дружба.
– И огонь посвящения. – Она улыбнулась. – От этого мы точно никогда не избавимся, брат-волк. Давай, не тяни. Скажи это.
– Я счел наши обязательства исполненными, моя благородная спутница и мать моих сыновей. Считаешь ли ты так же?
* * *
...Засим я прощаюсь, дорогая Джойана. Еще раз напомню Вам, что обо всем Вы можете подробно расспросить моего сына. Смею также надеяться, что Вы не оставите юношу Сэйварда своей любезностью и покровительством, на каковые столь богато Ваше сердце. Пусть Госпожа моя Локка пошлет Вам и Вашим близким улыбку удачи отважных, а Госпожа Яблок одарит Вас и Ваш прекрасный остров своею щедрой милостью.Стук дождевых капель по веткам навеса, густой грибной запах прелых листьев, тихое перешептывание сосен и далекий глухой рокот моря – самое то, чтобы спать без задних ног до рассвета. Но командир шантийских егерей – капитан Элир – сам себе придумал причину для ранней побудки, мол, дескать, костер залило, холодно ему и зябко в осеннем лесу. Его спутники только переглянулись понимающе. Сами такие. Вот уже двадцать лет шуриа просыпаются перед рассветом и ждут восхода солнца с трепетом и восторгом. Даже мужчины, вроде Джэйффа Элира, за чьими плечами века жизни и бесчисленное количество рассветов и закатов. И каждый раз сердце сына или дочери Сизой Луны – Шиларджи замирает от ужаса и счастья, когда видят они, как распускается алый цветок зари. Юным – Рожденным После – не понять. Они не знают смертельного страха своих родителей перед Порогом, который не каждому шуриа дано было перешагнуть, тем самым избежав Внезапной Смерти.
Писано в гостинице «Якорь и меч» города Эйнсли, владения Лэнси, Священного Княжества Ролэнси 12 октября 328 года от ВР.
Посвященная Локки капитан эрн Кэдвен Грэйн.
Джэйфф Элир
За плотной пеленой дождевых туч не разглядеть восхода, и только самый опытный и зоркий глаз приметит тонкую грань между ночными и утренним сумерками, но те, в чьих жилах еще не так давно текло Проклятье, безошибочно чуяли этот миг. И не могли спать.
Заварили сушеной черники пополам с земляничным листом и пили кисловатый ароматный напиток медленно, грея пальцы о жестяные кружки, вдыхая целительный пар.
У простудившегося Бэнджо, пока тот допил свою порцию, и насморк прошел – сама земля Шанты и все, что росло на ней, врачевали детей Шиларджи лучше всяких приезжих лекарей. Ну и Джэйфф маленько пошаманил, само собой. То ли прогнал болячку, то ли завел ее подальше и утопил в ручье, пока Бэнджо спал. Обычно капитан Элир попусту не чаровал, но уж очень громко храпел соратник с забитым носом.
– И что мы скажем эрну Тэлдрину, командир? – спросил на радостях исцеленный от жуткой гнусавости следопыт.
– А то и скажем, – нахмурился Джэйфф. – Что семью смотрителя маяка вырезали неизвестные выродки под корень.
– За «неизвестных» он нас по шерстке не погладит, – согласился второй спутник по имени Эраш – тощий и низкорослый, словно подросток. Сразу видно, полукровка.
– А мы Тэлдрину не для того потребны, чтобы нас гладить и за ухом чесать, – отрезал бывший рилиндар.
Настроение его, неустойчивое, как у всех шуриа, окончательно испортилось. И на то была веская причина, о которой Джэйфф решил сотоварищам пока ничего не говорить. А вот перед генерал-губернатором придется держать ответ по-честному. То, что мирных ролфи убили на Шанте, уже само по себе плохо. Еще хуже то, как их убили. Зверски: запытали, замучили, не щадя ни детей, ни женщин, не говоря уж о смотрителе маяка. И ведь не первый раз такое приключается. Третье убийство с начала осени.
Бэнджо и Эрашу невдомек, а Джэйфф, осматривая изуродованные трупы, сразу смекнул – кто-то старательно копирует Рилинду. Причем именно страшные сказки про рилиндарские кровавые забавы. Словно глаза вдруг открылись. Бац! И спала пелена. До этого случая отчего-то думалось – северяне злобничают. Очень ведь похоже – убивают живущих уединенно, на отшибе – ролфийские и смешанные семьи. Потому что в шурианском селении сразу заметят чужака с порченой тленом душой. Но откуда северянам знать про Рилинду?
Хлопать себя по лбу с досады Джэйфф не стал, но попенял на «слепоту», недостойную капитана шантийских егерей.
– Возвращаемся в Шилу! – приказал он.
Крепость так и осталась именоваться Сигрейн, а город, выросший за двадцать последних лет под ее защитой, теперь уже официально, на всех картах звался Шила – по-шуриански Слепая, как и скала, на которой стоял ролфийский форт. К нему теперь вела хорошая дорога со всем, что положено иметь оживленному хоженому тракту, чтобы приободрить путника: трактирами, постоялыми дворами, почтовыми станциями, полицейскими заставами и прочими приметами цивилизации. К добру ли то или к худу, но перемены задели почти всех шантийцев – и местных шуриа, и поселенцев-ролфи, и залетных диллайн. Джэйфф тоже приобщился. Нет, мундир с ролфийскими знаками различия он не смог заставить себя носить, а вот жалованье и довольствие получал регулярно. Но более всего порадовала змеиное сердце новенькая казнозарядная винтовка. Впрочем, от устаревшего оружия Элир тоже не отказывался – до сих пор носил за поясом пистолет с гравировочкой. Любопытным соратникам на все вопросы отвечал: «Дорогой подарочек!» и делал одухотворенное лицо, а вернее, корчил рожи, когда был в духе, а под горячую руку вопрошающий мог получить по шее или по печени.
К недовольному капитану никто не лез с разговорами, даже по делу. Если Джэйфф топает как заводной без отдыха и остановки до самого заката, то лучше его не трогать. Элир думу думает.
А размышлял бывший рилиндар о вещах непростых, можно сказать, даже политических – продумывал каждое слово, которое будет сказано генерал-губернатору острова Тэлэйт эрн-Тэлдрину, когда они останутся наедине. Дело с убийствами выходило крайне деликатное, требующее особого подхода.
Двадцать четыре года Шанта под покровительством Священного Князя обретается, числясь доминионом, и не бедствует совсем. О голоде шуриа успели забыть, о разбойниках-чори тем паче, а потому размножились, следуя вековечному закону жизни. Но и ролфийского населения тоже прибавилось изрядно. Солдаты и офицеры, кто не женатый и не обрученный, женились на любвеобильных шурианках за милую душу. А когда Священный Князь измыслил хитрую штуку – за пятнадцать лет безупречной островной службы даровать титул земельного, но без трех священных эйров, то многие остались на Шанте. Инженер-полковник военно-топографической службы Нер, диллайн и бывший синтафский офицер, по-ученому называл Вилдайрову выдумку социальным подъемником.
«В любом обществе, друг мой Элир, должен иметься способ подняться из низов. Непростой и только для самых упорных, но обязан быть. Чтобы бойкий парень из хижины мог, при огромном желании и силе воли, подняться до эрна, пускай даже его три священных эйра будут сто раз «змеиными», – объяснял Нер. – Иначе будет, как сейчас в Синтафе».
А на континенте вот уж двадцать лет тлела, то разгораясь, то стихая, война княжества Файрист и Империи Синтаф. Лишенные магии, ожесточенные мятежники и теряющие силы маги-эсмонды рвали в клочья то, что осталось от Великой Империи. Недаром Аластар Эск с каждым своим визитом на Шанту становился все больше похожим на призрак самого себя. Война и бремя власти, точно два паука, медленно высасывали из него жизнь. А дух князя диллайн... Джона не хотела говорить об этом, поэтому свое мнение Джэйфф Элир держал при себе. Она такая же шуриа, она обязана видеть. Даже будучи слепой, как все любящие, все равно должна чуять...
– Эй, командир! Слышишь? – окликнул капитана Эраш.
Элир очнулся от раздумий, осмотрелся вокруг и прислушался. Во-первых, они еще далеко от Шильской дороги, а во-вторых, где-то совсем рядом топают ролфи. С непривычки можно решить, что вепрь ломится через чащу. Но даже разъяренный зверь бежит тише и аккуратнее, чем несколько хелаэнаев.
Шум происходил из овражка, спрятанного от тропинки еловым подлеском, и производился могучими легкими капрала ир-Райига – денщика его высокопревосходительства генерал-губернатора эрн Тэлдрина. Его авторству принадлежал и сотрясающий землю топот.
– Вот зря вы, ваша милость, пытались сами идти. Отдохнуть бы вам, отлежаться. Столько крови потеряли, совсем должны быть без сил.
Густой бас дюжего сына Хелы по праву сравнить можно было лишь с пушечным залпом. Аж ушам стало больно. И не только шуриа, но и подопечному ир-Райига.
– Ляжки Глэнны! Отстань от меня! – взорвался эрн Тэлдрин и прибавил еще несколько словес, коих при супруге своей и малолетней доченьке никогда не произносил даже в подпитии.
– Добренького денечка, ваше высокопревосходительство, – издали поздоровался с елками Джэйфф. – Как здоровьичко?
Внезапно появляться из кустов он не рискнул. Столкнуться нос к носу с ролфийским капралом опасно для здоровья. Доблестный ир-Райиг от неожиданности сразу стреляет, причем, к несчастью, очень метко.
– Элир?
Неведомо чего в голосе эрн Тэлдрина было больше – радости или возмущения.
– Он самый, вашество.
Бывший рилиндар просунул меж веток смазливую свою физиономию и солнечно улыбнулся окровавленному с головы до ног эрну губернатору, коего тащил на закорках верный денщик.
– Порезались, когда брились? – с самым невинным видом спросил шуриа. – Или комарика убили?
Ролфи, уже собиравшийся разразиться яростной речью, фыркнул:
– Тебе бы все балагурить, головорез ты рилиндарский.
– Я-то, может, и головорез, но голову, похоже, отрезали вам.
Лоб губернатора стягивала гигантских размеров повязка, пропитанная насквозь кровью, рваная одежда ясно свидетельствовала, что могущественный владетель Тэлдрина не так давно отчаянно сражался за свою жизнь с превосходящими силами противника. И победил в неравной схватке, хоть и не без потерь в живой силе.
– Так! А где ир-Грийд и эрн Флонри? Почему нет Джиарма? И вообще, что вы здесь делаете совсем один?