Людмила Белякова. Смерть на кончике пера

   – Ну, Екатерина Васильевна, зачем так. Вот телефон редакции…
   Он протянул ей визитку. Старуха поспешно ее взяла, забыв всхлипнуть. Андрей отметил, что глаза у нее абсолютно сухие.
   – Звоните в любое время. А… сын и внучка навещают?
   – Редко. Никому не нужна стала… Снаружи Андрей жадно хлебнул весеннего воздуха, чуть отдававшего запахом сырой земли.
   «Если я сделаю объективный материал – старуха сживет меня со свету… Если не сделаю – скушает главвред…»
   В редакции Борода сразу сунул ему в руки конверт.
   – Сынок, я того… занят. Сходишь? В понедельник мне там – слушали-постановили?… Ну, я на тебя полагаюсь…
 
   В субботу, в начале одиннадцатого, еще лежа в постели, Андрей набрал номер Тамары.
   – Сегодня у нас как?
   – Я девушка, конечно, современная, но инициативы без большой надобности не проявляю.
   – А я дико старомодный и инициативных девушек на дух не переношу. Давай сегодня рванем в ДК машиностроителей на юбилей. В редакцию два билета прислали, Борода мне их отдал – попросил взять информацию.
   – О'кей. Где встретимся?
   – У входа в шесть. Как раз – к концу речей и до начала фуршета. Не опаздывай.
   Тамара пришла двадцать минут седьмого, что опозданием считаться не могло.
   – Я тебе газетку принесла – почитаешь мой материал. Мы сейчас куда?
   – Я зайду, возьму программку, потом мы с тобой в общей массе празднующих подберемся поближе к хавке. А там – и до дискотеки рукой подать.
   Из-за дверей зала, как с берега моря, доносились периодические накаты аплодисментов – торжественная часть подходила к концу.
   Из распахнувшихся дверей разгоряченной массой вывалились гости, принесли в вестибюль влажно-душную атмосферу переполненного зала.
   – На старт! – скомандовал Андрей. – В чем состоит неизбывная прелесть нашей профессии…
   – …так это в случающейся порой халяве.
   Они от души пожевали, примостившись за столиком между толстыми тетками, на обширных бюстах которых побрякивали медали, и худенькими, тщательно бритыми ветеранами. В вестибюле, как эхо былых времен, застонал духовой оркестр.
   – По-моему, надо двигаться на дискотеку, – шепнула Тамара.
   Дискушный зал был почти пуст, они присели отдышаться. Андрей из вежливости развернул газету, которую дала ему Тамара.
   – Где твой материал?
   – А вот, на шестой странице: «Любовный клин вышибают… пургеном».
   – Господи, это о чем?!
   – Почитай.
   – Темно здесь. Ты своими словами расскажи, конспективно.
   – Это случилось в нашем педе. Двое студентов, первокурсники, так влюбились, так влюбились, что просто пух и перья летели, а пожениться или просто жить вместе возможности не было – иногородние. И денег негусто, чтобы жилье снять. Хвостов нахватали, об отчислении речь пошла или о переводе на коммерческое отделение, что им тоже было очень не в жилу. Родители мудрые керосином пожар тушить принялись – разлучать их. Ну, эти двое решили соединиться на небесах. Друзья с химфака им посочувствовали – отравы достали, дали ключ от подсобки – там кушеточка какая-то стояла. Влюбленные купили бутылку шампусика, заперлись в комнатке, ключ выкинули в окно, тяпнули за любовь, отравой закусили и легли в обнимку – помирать. Оказалось, что вместо яда им химики лошадиную дозу фенолфталеина подсунули, у них революция в животах началась…
   – А дверь заперта… ключа нет… О-хо-хо! – схватился Андрей за голову.
   – Ага! Во ситуация! Представляешь?! – захохотала Тамара.
   – И чем все закончилось?
   – Да ничем. Сам понимаешь – какая любовь-морковь после того, как ты перед предметом нежной страсти чуть не обкакался? Они, говорят, теперь даже не смотрят друг на друга.
   – Да… А ведь, в сущности, жаль, Том? Жаль любви. Второй раз такое может и не случиться.
   – Не у всех и в первый раз случается.
   Разговор приобрел многозначительный характер, забуксовал, и Андрей скуки ради, почти машинально, пролистал газетенку. Его внимание привлекла большая статья: «Косметика с солнцепека». Машинально глянул на подпись – Анна Коваленко.
   – А что, твоя подружка – вернулась в газету?
   – Какая? – равнодушно спросила Тамара.
   – Анна Коваленко. Ее ведь статья?
   – Ее. Только она мне не подружка. В редакцию она заходила пару недель назад, материал с дискеты скинула и исчезла. Где она, я не интересовалась.
   Говорить больше было не о чем, да и музыку уже включили на полную громкость. Проплясали почти до двенадцати, Андрей проводил Тамару домой, выполнил ритуал братского поцелуя и отправился к себе.
   Спать хотелось ужасно, но он все-таки разлепил веки и прочел творение Анны Коваленко. Статья о целебных свойствах весенних первоцветов в сущность автора ясности не внесла.
 
   В понедельник утром Андрей потащился в местный Белый дом, к чиновнику-заказчику. На дворе хмурилось, пошел мокрый снег, настроение было не очень. Чиновник материал одобрил, вежливо спросил, не должен ли чего Андрею.
   – Я в штате, у меня фиксированный оклад, – спесиво процедил Андрей.
   Вернувшись до обеда, успел доправить статью, а потом, сам не зная почему, пересел от компьютера к окну, источавшему гнусно-синеватый свет, стал перелистывать подшивку «Крестьянской газеты».
   – Ищешь что-нибудь? – спросила Валя. – Я подскажу, если надо.
   – Спасибо, я просто проверяю кое-какие закономерности.
   На самом деле Андрей искал статьи Анны К. Хотелось понять, чем интересовалась эта девушка, какие темы предпочитала, насколько литературно писала. Что-то в статье о директоре госплемхозяйства, разводившего лошадей, кольнуло Андрею глаз. Он только что видел эту приметную, необычную фамилию – Саперный, даже придумал пародийную на нее – Саперный-Лопаткин.
   Андрей пролистал подшивку, нашел этого Саперного уже в траурной рамочке – «на сорок третьем году жизни скоропостижно скончался».
   У Андрея вдруг засосало под ложечкой – как каждый раз, когда он натыкался на необычную тему… Что-то тут есть, не иначе.
   Он встал, запасся бумагой и ручкой, снова вернулся к подшивке.
   Еще раз пролистал годовую подшивку, выписал имена всех респондентов этого весьма активного журналиста, Анны Коваленко. За восемь месяцев работы в газете она сделала двадцать семь материалов, но помечал Андрей только интервью. Их было двадцать – видимо, Анна К. любила общаться с людьми. Потом, листая подшивку в обратном направлении, стал с неприязнью – он жутко, до ломоты в затылке, не любил всего связанного со смертью – просматривать некрологи, сверяясь со списком.
   К концу гробокопательской работы печальные крестики стояли рядом с тринадцатью из двадцати фамилий.
   «Все они люди заслуженные и, многовероятно, не молодые, но не окончательные же развалины? – с недоумением подумал он. – Работают, ездят, интервью дают… И если предположить, что не на всех есть некрологи, покойников может быть и больше… Постой, постой!..»
   Он проглядел «список Шиндлера» еще раз, пересчитал, сколько в нем женщин. Оказалось – пять, и все были живы или, по крайней мере, не значились среди умерших. Если отбросить дам, из пятнадцати мужчин, давших интервью Анне К., в настоящее время живы – условно! – были только двое.
   – Андрюш? – ласково попросила Валя. – Послушаешь телефон – я отойду?
   Валя схватила зонтик, цветастым грибом торчавший посредине комнаты, и убежала.
   Звонить Тамаре и снова узнавать об Анне К. Андрею не хотелось.
   Он принялся, размышляя, ходить по комнате и тут заметил, что Валя не выключила компьютер.
   У Вали на жестком диске должны были находиться файлы всех сотрудников газеты – если только она не стирала информацию на уволившихся. Андрей быстро нашел то, что искал, – все они были здесь, действующие штатники в одной папке, внештатники – в другой, уволенные – в третьей. Вот и Коваленко Анна Аркадьевна.
   «Надо же – почти Каренина, – мельком отметил он, размышляя, как бы это можно было обыграть в статье. – А я что – про это писать буду? – удивился сам себе. И сам себе ответил: – А зачем я вообще кручусь, если не собираюсь делать материал?»
   Послал на принтер файлы Анны и Тамары – мало ли, придется что-то сравнить и проверить. Главное из того, что ему было надо, в файле имелось – дата рождения, домашний адрес, место предпоследней работы – городская средняя школа номер 5. Была даже краткая автобиография – родители, увлечения, победы на соревнованиях по бегу, список статей, опубликованных в молодежных изданиях.
   В непривычно тихом коридоре послышались шаги. Андрей поспешно отскочил от компьютера. Явился главный – в мокром клеенчатом плаще, заляпанном ошметками желтой глины.
   – Привет, богатырь! А Валя где?
   – Ребенка кормит. Сейчас придет.
   – Как у тебя дела?
   – Заказуху доделал. Вертикаль власти звенела от восторга.
   – Здорово сказал, а? – весело отреагировал Борода, скидывая плащ. – Ну, я пришел, в принципе, если у тебя дела на выезде, можешь быть свободен.
   Тут главный хлопнул себя по лбу.
   – Ох, сынок! Есть скучная, но нужная работа. Извини, склероз!
 
   …Ехать пришлось на трамвае, но сейчас Андрея это не раздражало. Он смотрел в окно с бегущими по стеклу струйками. Погода сильно смахивала на октябрьскую. Андрей со злорадством подумал, что сейчас март, скоро весеннее равноденствие. А через три месяца – солнцестояние, Иван Купала, русалии, прыжки через костры и все такое… Водяных и русалок здесь, говорят, водится немерено.
   Представил себе, что крошечные девочки с серебристыми хвостами, словно головастики, бьются у него в горсти, пытаясь улизнуть сквозь пальцы, хихикают тоненькими голосками, и стал улыбаться. Переливчатое хихиканье вдруг обернулось реальностью – поодаль, поглядывая на него, пересмеивались девочки, по виду старшеклассницы. Андрей спрятал нос в высокий воротник куртки, но потом увидел, что они с девчонками почти одни в вагоне, решил воспользоваться моментом.
   – А что, девчонки, где у вас школа номер пять?
   – В старом городе.
   – Я знаю, что в старом. Вы конкретнее.
   – По дороге к пристани – знаете?
   – Пристань знаю.
   – Не доходя – здание трехэтажное. Там пятая школа. А вам зачем?
   – Хочу вернуться на школьную скамью.
   – Не выйдет, – прыснула самая бойкая из девчонок.
   – Это почему же?
   – Скамья сломается!
   Под хихиканье, сладострастно ухмыляясь, Андрей вышел из вагона.
   «Если размышлять непредвзято – насколько эти совпадения можно считать случайными? – размышлял он, шагая по вытаивавшей из-под грязного снега старинной брусчатке. – Какой процент не переживших встречу с Анной К. случаен, а какой – закономерен? Почему только мужчины? Похоже, все эти несчастные умерли примерно через одинаковый промежуток времени после интервью. Будто она их каким-то ядом травила, долгоиграющим… Чушь какая-то… Может, и главвреда на вшивость проверить – живы его собеседники?»
 
   Андрей отвлекся от компьютера, только когда охранник потребовал освободить помещение. Вывел материал на печать, чтоб завтра сразу отдать Бороде.
   Снаружи вышедшее из-за облаков солнце пустило по улицам длинные, как пальцы пианиста, тени. Надо было что-то купить поесть на вечер и на завтрашнее утро.
   Отстоял очередишку в три человека у палатки возле дома, полез в карман куртки, пошарил там, но не обнаружил ничего, кроме измочаленных билетов на электричку… Господи, да ведь, кроме бумажника, в кармане были ключи от квартиры и редакции!
   Почувствовал, как неудержимо отваливается челюсть и кровь от лица отливает, словно морская вода от берега перед цунами, в отчаянии оглянулся, словно надеясь увидеть спину вора и броситься вдогонку. Вместо этого наткнулся взглядом на смеющиеся синие глаза под русым чубом.
   – Павлючок, – произнес Андрей охрипшим голосом. – Ну ты не гад после этого?
   Парнишка, довольно ухмыляясь, повертел его бумажником.
   – Не-а, – откликнулся весело. – Это я вас к аккуратности приучаю.
   – Молодой человек, оплачивать будете? – недовольно спросила продавщица, стараясь выглянуть из окошка палатки.
   – Дай сюда, – протянул руку Андрей; воришка послушно вернул бумажник.
   Заплатил, получил пакет с едой, повернулся к мальчишке:
   – Ключи отдай, ты, супер.
   Павлючок отдал обе связки.
   – Выпустили тебя, значит?
   – Ну…
   «Сбежал, гаденыш», – догадался Андрей.
   – Пойдем ко мне, поболтаем. Я тебе статью покажу, которую про тебя написал. На, неси пакет.
   – Почему я?
   – Чтоб руки заняты были.
   Павлючок прыснул. У него вообще смех был на поверхности, Андрей еще тогда, в приемнике-распределителе понял, что этот отпетый ворюга симпатичен ему своей детской открытостью.
   – А вы тоже хитрый, – заметил тот, шагая рядом с Андреем.
   Дома вместе, по-холостяцки, соорудили чайку, накромсали бутербродов, причем орудовал Павлючок ножиком не в пример ловчей Андрея.
   – Где выучился? – ревниво спросил Андрей.
   – Нигде. Ловкость рук от природы дадена.
   Пожевали, сидя на кухне, потом перешли в комнату, и Павлючок погрузился в чтение статьи. Андрей заметил, что парень шевелит губами и морщит лоб.
   «К интеллектуальному труду не привычен… А жаль».
   – Ну, что я вам могу сказать, – важно произнес Павлючок, сворачивая газету, – в общем-то правильно все вы тут описали…
   (Павлючок вызвал из ЖЭУ слесаря, который в ответ на слезливый рассказ о потерянных ключах вскрыл замок чужой квартиры. Парень не торопясь собрал все ценное, но… Нагруженный сверх меры чужим добром, привлек внимание бабуль у соседнего подъезда и был повязан с поличным подоспевшими милиционерами.)
   – И это тоже хорошо написали – если направить мои таланты в нужное русло… А что – все эти…
   Он опять наморщил низковатый, широкий, с двумя заметными выпуклостями лоб.
   – Они тоже в малолетках по карманам тырили?
   – Водился за ними этот грех.
   – И авторитетными людьми стали?
   – Авторитетней некуда… О тебе родители беспокоиться не станут? Поздно.
   – Не, отца у меня нет, а мать знает, что я самостоятельный.
   – Ты где живешь?
   – Как спускаться от остановки конечной – дома частные.
   Проболтали еще час, потом Павлючок сам засобирался на выход.
   – Ты заходи, когда захочешь, – сказал на прощание Андрей.
   Посмотрев новости, вытащил сводную ведомость журналистских подвигов Анны К., фломастерами стал раскрашивать одним цветом сходные данные. Мартиролог превратился в веселенький витражик – как для детсадика. Факты были налицо – для мужчин-респонтентов общение с Анной К. даром не проходило.
   «А что, если глянуть на это с точки зрения профессии?» – вдруг осенило его.
   Андрей взял еще один фломастер и сделал представителям творческой интеллигенции ярко-розовые рамочки. Среди переживших интервью мужчин были только представители богемы. Вывод напрашивался однозначный – Анна К. за полгода сжила со свету практически всех представителей бизнеса и политики, которым не повезло дать ей интервью. Хотя…
 
   Утром, найдя на полу криминальный витраж, вдруг решил: «А чего я мучаюсь? Надо посоветоваться с медиками, запросить статистику…»
   В редакции, пользуясь тем, что в четверг все приходили попозже или не приходили вовсе, решил залезть в Интернет. Тут явился выспавшийся и бодрый главный, глянул на дисплей из-за плеча Андрея.
   – Ну как материал про коммунальщиков – вытанцовывается?
   – Да я еще вчера сделал.
   – Ну ты гигант!
   – Задания есть? – спросил Андрей, отдавая распечатку. – У вас имеется кто-нибудь в местной поликлинике?
   – А что? Заболел?!
   – Нет, хочу некоторые наблюдения проверить – относительно состояния здоровья местного населения.
   – А, так даже… Записывай.
   Борода дал ему телефон заведующего общей терапией в районной поликлинике, и Андрей, не откладывая, напросился на интервью. Тот обещал принять после трех дня.
   Андрей подкорректировал и отпечатал свою табличку – не пойдешь же на задание с раскрашенным фломастером «витражом» – и отправился обедать.
 
   Приятелем Бороды оказался грузноватый человек примерно того же возраста. Андрей попытался завести разговор о закономерностях хворей местных жителей, и тут хирург выдал ему замечательную, непроницаемо-черного юмора байку.
   – Как-то у нас в пятницу утром, часов в девять, скончался в реанимации послеоперационный больной – случается, хотя никаких осложнений вроде не было. Ровно через неделю в этом же боксе умер еще один пациент, тоже довольно благополучный. Удивились, огорчились, но что делать. Еще через неделю точно в девять часов пятницы скончался третий, тоже с положительным прогнозом – представляешь?
   – Черная пятница… И что?
   – Мы назначили внутреннее расследование. Все проверили – вентиляцию, сделали посев на наличие микроорганизмов, грибков, ничего не нашли – все в норме. Выздоравливай не хочу. Тогда при боксе установили сестринский пост. Так все и выяснилось. Импортная техника подвела. Спонсоры подарили специальный пылесос-дезинфектор – всю неделю по старинке, палкой-ленивкой из ведра убираются, а раз в неделю – им. До реанимации пылесос доходил аккурат утром в пятницу. Провод у него короткий, так уборщица выдергивала из розетки систему жизнеобеспечения того самого бокса, втыкала пылесос и тщательно, не торопясь, мыла этот кусок… А?! Каково?!
   – Да, нарочно, не придумаешь.
   – И пока она прибиралась, пациент успевал отдать Богу душу… Прибор-то из сети отключен, тревожная сигнализация на остановку сердца не работает… Вот и вся закономерность! Троих больных ни за понюх табаку потеряли!
   – Что с уборщицей сделали?
   – А что с ней сделаешь? Уволишь? А кто на ее место за полторы тысячи придет? Удлинитель купили, чтобы пылесос из коридорной розетки подключать, и все дела.
   – А она что?
   – Мы не сказали – зачем хорошего человека травмировать? Она ж не со зла.
   – А что вы скажете о закономерностях гибели этих людей? – ринулся в атаку Андрей, показывая слегка подредактированный список «жертв».
   Хирург размышлял над ним довольно долго.
   – Ну, что я могу сказать… Кое-кого я знал лично. Видимо, сердечно-сосудистые заболевания можно считать профессиональным заболеванием политиков и бизнесменов. Нервы, курево, малоподвижный образ жизни, банкеты с жирной пищей… Знаете, какая у журналистов слабина? Язва желудка – стресс плюс нерегулярное питание.
   – Учту.
   – Во-во… Кроме того, это же статистика за прошлую осень, да? Во-первых, неизбежные сезонные обострения, а потом, у нас же выборы были. Так что предвыборную кампанию можно считать дополнительным стрессогенным фактором. Но об этом лучше к районному психиатру – он вам такое рассказать сможет!..
   На этом они закончили. Андрей решил пройтись до редакции пешком и обдумать услышанное.
   «Вот тебе и объяснение… А я-то! «Серия, серия»!.. Наемная киллерша! Хорошо, хоть ни с кем не поделился, а то бы обсмеяли к чертовой бабушке… Ну что ж, один материал накрылся, другой появился. Будет что в следующий номер дать».
 
   Утром Андрея разбудило звяканье телефона. Было половина десятого утра, солнечно.
   Первым побуждением Андрея было не отвечать – у него отгул, и точка. Он уехал в Москву. Мобильник был выключен, если это Тамара, можно было отвертеться и от похода в бар. Но телефон не умолкал. Андрей ответил нарочито невыспавшимся голосом:
   – Алё?
   – Андрюша, прости, что разбудил в твой заслуженный выходной…
   Это был Борода.
   – Я понимаю, что отпустил тебя на сегодня… Но ты не мог бы заскочить в редакцию через полчаса-час? Потом отгуляешь… Андрюш, пока Костика нет, набросай пару строк в «Уголок фенолога». Забыл я совсем. У нас прошлогодние фотографии есть – разлив Москвы-реки. Так, тысячу знаков.
   – Тогда я пошел на объект.
   Андрей двинулся пешком, через старую часть города, мимо крепостных ворот красного кирпича, к окраине, где сохранились одно– и двухэтажные домики со встроенными поставцами для икон-берегинь над входом.
 
   Река, так и не замерзшая в этом году, выглядела вспухшей, даже какой-то выпуклой, выплеснулась на пологий берег, залив вход на понтонный мост и дорогу, ведущую к нему. Андрей показал краснокожую книжицу, поговорил со сторожем у неработающего моста. Пара теплых дней, поведал скучающий мужичонка, и переправиться в деревню, которая стоит в крутой петле реки, можно будет только на катере. Полюбовался на мощно несущиеся воды обычно спокойной Москвы-реки, повернул назад. Надо доделать свой медицинский опус и по-быстрому набросать «Заметки хренолога». Отгул отменился сам собой.
   По дороге его едва не смела с ног стайка очумело галдящих школьников лет по двенадцать. Поднял глаза на вывеску – «Школа № 5».
   «Что-то я о ней слышал?»
   В грязноватом окошке первого этажа виднелось написанное от руки объявление: «Медпункт работает до 14.30».
   Андрей зашел в темноватый вестибюль школы. Медпункт должен был находиться налево от входа. Стукнул в дверь, просунул голову в щелку:
   – Можно?
   На него удивленно глянула женщина средних лет в белом халате:
   – Вы кто? Родитель?
   – Пока нет, – улыбнулся своей фирменной улыбкой. – Я корреспондент «Крестьянской газеты». Делаю материал о состоянии здоровья жителей города. Полчасочка сможете уделить?
   Андрей поставил перед ней диктофон, нажал на кнопку.
   – Рассказывайте – чем наши детки болеют и как с этим бороться.
   – А это обязательно? – Она опасливо ткнула пальцем в черную коробочку.
   – Для объективности и точности – да. Вдруг что-то упущу.
   Медичка подобралась, поерзала на стуле, откашлялась – как для выступления перед публикой.
   Рассказала она ему вещи довольно предсказуемые. Поколение росло слабоватое на утробу и на голову, только животом больше маялись девочки, а головой – будущие воины.
   – Вот вы говорите, вас необычные случаи интересуют.
   – Какого же журналиста они не интересуют?
   Она задумалась.
   – У нас года два назад был случай… Не знаю, стоит ли рассказывать. Такая непонятная история… Мы с одной молодой учительницей вынуждены были расстаться, по настоянию родителей. Я вам расскажу, только вы не записывайте, ладно? А то вдруг…
   – Что?
   – За клевету потянут. Это не для печати.
   – Как хотите. Ваше право.
   Андрей демонстративно нажал на кнопку остановки – она все равно не срабатывала с одного раза – и отставил диктофон в сторону.
   Медичка, расслабившись, стала говорить, понизив голос.
   – Три года назад, ну, учебные годы имею в виду, к нам пришли из нашего же педа новые учителя, выпускники. Педагогов у нас с собственным институтом хватает, так что это были самые лучшие. Работали хорошо, но только родители стали замечать, что у нас заболеваемость в школе поднялась. Да и я заметила – цифры по обращениям, пропущенным по болезни дням все поползли вверх. Стали проверять с завучем – глазам своим не поверили. Вся статистика говорила о том, что дети заболевают после уроков одной и той же учительницы.
   – Что – слишком строгая? – стараясь не показать волнения, уточнил Андрей.
   – Нет, претензий к ней не было, детей любит, доброжелательная. Потом проверили на обострения хронических заболеваний. И та же картина – как Анна Аркадьевна…
   – Как? – стараясь не выдать себя, уточнил Андрей.
   – Анна Аркадьевна… Вот как она ребенка к доске вызовет, на следующий день он в школу не приходит. И что характерно, от отметок это никак не зависело – что пятерка, что тройка. Она внешне очень милая девушка была, прямо Снегурочка, двоек вообще не ставила… А когда одному мальчику эпилепсию диагностировали, его мамаша чуть ли не с кулаками на эту Анну Аркадьевну набросилась: «Из-за вас ребенок инвалидом стал!..» Несправедливо, конечно, но и мать понять можно.
   – И чем это закончилось?
   – В конце третьей четверти она перешла в другую школу, далеко, за городом, в Запрудах, но и там только до конца учебного года доработала. – Медичка сокрушенно покивала головой. – Там вообще ЧП случилось. После итогового сочинения за четверть у нее весь класс заболел редкой, тяжелой формой скарлатины… Четверо детей попали в реанимацию, но обошлось без летальных исходов.
   Чуть помолчали.
   – Правда, в то время был всплеск заболеваемости по скарлатине, но чтобы класс, целиком, одновременно… Школу закрыли на дезинфекцию, и учителям, и детям сделали повторные прививки, но это уже, считай, после драки кулаками махали.
   – А что эта Анна Аркадьевна?
   – В школу она так и не вернулась. Да и не взяли бы, наверное. Объяснения этому нет, формальной вины нет, она и сама сильно переживала, но от фактов не отмахнешься.
   – А как ее фамилия?
   – Мм… Постойте, да она за нашего сотрудника замуж вышла, за учителя физкультуры. Фамилию свою сменила на Коваленко… Да, Коваленко.
   Андрей удивился бы, услышав что-то другое.
   – Она одно время в газетах разных работала – вы ее разве не знаете?
   – Публикации читал, а ее саму никогда не видел, – честно признался Андрей.
   – Вы об этом писать будете?
   – Об Анне Коваленко? Пока не вижу смысла. Вы же сами говорите, что объяснения этому нет. А за профессиональную консультацию спасибо. Об этом напишу. Это важно.
   Андрей убрал со стола диктофон и, уже положив его во внутренний карман, нажал на «стоп».
   «Нас не объегоришь, нам не подкузьмишь!» – весело и чуть злорадно повторял про себя, вышагивая по камням старинной мостовой вверх, к центру города.