Страница:
– Доброе утро, – буркнул мужчина.
– Привет, кофе будешь?
– Плесни.
– Как спалось на новом месте?
– Не спрашивай, ночью глаз не сомкнул.
– Что так?
– А по-твоему, на полу выспаться можно? В конце концов, я не йог, мы больше привыкли на мягком посапывать.
– С какой стати ты спал на полу, у вас же замечательная кровать.
– Правильно, она была замечательной, пока в три часа не притопала Луизка.
– К вам?
– Естественно.
– Зачем?
– Все эта старая коммунистка… опять выкрикивала во сне лозунги, плюс ко всему запустила в Луизу подушкой, а та не нашла ничего лучшего, как прийти к нам. Они с Риткой расположились на кровати, а папа, естественно, на полу. Ой… елки-палки, все кости болят. – Павел отхлебнул кофе.
Минут через пять к ним присоединилась Ангелина Дормидонтовна.
– Доброе утро, Каточка… и вам, Павел Николаевич, неплохого дня.
– Мне пора на работу, – Щавелев прошел мимо тещи, отвесив ей поклон.
– Ну что за клоун, – пробурчала старуха, – паясничает постоянно, житья нам с ним нет. У всех мужья как мужья, а этот… за какие такие грехи моей дочуре подобный экземпляр достался?
– Ангелина Дормидонтовна, зря вы придираетесь, Павел – хороший человек, вам надо постараться найти с ним общий язык.
– Да уж, хороший… а как его найдешь, язык-то этот, если зятек при каждой возможности старается меня поддеть? Месяц назад иду спокойненько из магазина, никого не трогаю, настроение замечательное, даже ругаться не хочется. Вижу, Пашка вываливается из подъезда. Я его интеллигентно спрашиваю: «Скажите, Павел Николаевич, мой сериал еще не начался»? А он в ответ: «Уже полчаса как идет, идите скорее, сегодня последняя серия, они там все умерли». Катка, ты не представляешь, как я бежала по лестнице, лошадь с ипподрома по сравнению со мной – дряхлая, полупарализованная черепаха! На третьем этаже Анну Ефимовну с ног сбила, царствие ей небесное, бабулька умерла неделю назад от инфаркта. Прибегла, значит, домой, метнулась к телевизору – а сериал и не думал начинаться! Обманул, негодяй!
Меньше всего Катке хотелось выслушивать «истории» Ангелины. Допив чай, она засобиралась на съемки.
– Каточка, подожди, у меня к тебе просьба, – залебезила любительница сериалов, – ты же увидишь Лилианочку Серебрякову?
– Да.
– Катуш, возьми мою фотографию, пусть она ее подпишет. И скажи: я с детства ее обожаю. С десяти лет бегала на ее фильмы…
– Ангелина Дормидонтовна, когда вам было десять лет, Серебрякова еще не родилась.
– Да? – старуха подняла брови. – Значит, это была не она, но фотку все равно возьми.
Сунув снимок в сумку, Ката выбежала за порог.
На съемочной площадке, несмотря на ранний час, вовсю кипела работа.
«Интересно, они вообще домой по вечерам уезжают?»
Катарина пошла в сторону гримерок.
– Эй, Катерина… постой!
«Ну сколько раз повторять: меня зовут Катарина».
Ручкину было глубоко наплевать на имя Копейкиной, сегодня режиссер, как обычно, находился на взводе. То и дело протирая платком вспотевшее лицо, он подлетел к Катке.
– Приехала, молодец. Ценю пунктуальных людей, только тебя снимать больше не будем.
– Почему?
– Изменился сценарий, теперь в нем нет места служанке, мать их так и растак, сколько времени потратили, и все впустую!
– Что же мне делать?
Константин Вольдемарович глубоко затянулся вонючей сигаретой.
– Можешь ехать домой.
– Но ведь…
Режиссер уже на всех парах бежал к Марине, на ходу осыпая женщину ругательствами за то, что ему не принесли какой-то жгут.
– Ну вот, госпожа Копейкина, ваша актерская карьера закончилась, не успев начаться, – пробормотала Катка, направляясь в гримерку Лилианы.
У самой двери она услышала за спиной голоса двух вчерашних девиц. Черноволосая ехидно шипела:
– Смотри, смотри, опять к Серебряковой идет, я же говорила, это ее знакомая. Ее и в сериал взяли по блату!
– Ты права, без блата такую снимать нельзя, ни рожи, ни кожи.
– А руки, ты видела ее руки?
– Как грабли!
– Согласна.
Катарина застыла на месте.
«Это у меня ни рожи, ни кожи? Это у меня руки как грабли? Ах вы, маленькие актрисульки, да если вы хотите знать…» Мысли заглушило противное хихиканье блондинки. Девица, толкая в бок подругу, кивала в сторону.
– Гляди, а вон и наш мальчик чапает, раз-два, раз-два!
Ката повернула голову: мальчиком оказался мужчина лет тридцати. Высокий светловолосый атлет выглядел очень сексуально в обтягивающих светло-синих джинсах и белой футболке.
– Что-то он как-то сегодня странно шагает, – продолжала смеяться блондинка.
– Наверное, слишком устал, – заржала брюнетка.
Копейкина пожала плечами и постучала.
– Кого, черт возьми, принесло?
– Лилиана Всеволодовна, это Катарина, вы вчера…
– Заходи.
Лилиана сидела в кресле перед зеркалом, Идея Карповна колдовала над лицом актрисы.
– Доброе утро.
Старушка кивнула.
– Ничего доброго в нем не вижу, – прошипела Серебрякова.
– Представляете, Ручкин сказал – я больше не нужна.
– Подумаешь, большая новость, ты все равно не актриса. Вот у меня действительно проблемы, из-за смерти Карповой я лишилась такого текста! Опять будут менять сценарий…
– А как теперь сложится судьба Тани… я имею в виду ее героиню?
– Как обычно – положат в кому, потом отправят к праотцам, а через месяц о ней забудут. Ну почему она вздумала умереть сейчас? У нас с ней были такие потрясные сцены!
Идея Карповна скривилась, но промолчала, Катка тоже решила не лезть на рожон. Похоже, сегодня Лилиана явно не в духе.
– Говорили мне умные люди, – продолжала негодовать актриса, – не загорай, проводи меньше времени на солнце! Так нет, я никого не слушала, отмахивалась, считала их россказни бредом. В двадцать пять действительно подобные заявления выглядели смешно, я при любой возможности подставляла лицо солнцу… а теперь приходится за это расплачиваться.
– Лилиана Всеволодовна, – подала голос Идея, – вы преувеличиваете, у вас очень хорошая кожа, для вашего… – гримерша осеклась.
– Для моего возраста, ты это хотела сказать?
– Я…
– Давай, еще ты испорти мне настроение!
– Вы не так поняли.
– Я все прекрасно поняла, – Серебрякова жестом показала Копейкиной на сценарий. – Нужно пробежаться по тексту, в голове вообще пусто.
Ката взяла папку и устроилась на стуле. Внезапно ее взгляд остановился на трельяже, а если точнее, на болванке с натянутым на нее белокурым париком. Ката покосилась на Лилиану. На голове актрисы были туго заплетены восемь косичек. Казалось, что глаза Серебряковой вот-вот вылезут из орбит.
«Интересно, зачем им так туго заплетать, если она все равно наденет парик?»
Идея Карповна тем временем рисовала Серебряковой второй глаз. Когда с макияжем было покончено, Лилиана взяла увеличительное зеркало.
– Ужасно!!!
– Что вас не устраивает? – Идея Карповна осталась вполне довольна своей работой.
– Глаза… глаза усталые и выдают возраст.
– Но, Лилиана…
– Идея Карповна, наклейте мне вторую пару ресниц.
– Я считаю…
– Тебе платят не для того, чтобы ты считала, – актриса потянулась к пачке сигарет. – А ты что таращишься? Открывай папку.
Катарина подавала Лилиане реплики, изредка бросая быстрые взгляды на звезду, а Серебрякова, куря сигареты одну за другой, не могла сосредоточиться ни на чем другом, кроме своей внешности.
Идея Карповна водрузила на голову актрисы парик.
– Он меня старит!
– Нет.
– Старит!
– Вы преувеличиваете.
– Некоторые люди за деньги готовы лизать задницы кому угодно, но никогда не услышишь от них ни слова правды. – Она повернулась к Катарине: – Скажи, только честно, парик мне идет?
Копейкина вжала голову в плечи: по ее мнению, прическа не только не шла, она просто уродовала Лилиану. Интересно, неужели она сама этого не замечает?
– Что молчишь?
– Я думаю…
– Ну?
– Слишком большой начес, – неуверенно проговорила Катка, – а в общем и целом неплохо.
Лилиана сорвала парик и швырнула его в угол.
– Не выйду! Пусть хоть на части режут, я не выйду из гримерки!!!
– Лилиана Всеволодовна, успокойтесь.
– Не надо меня успокаивать, к дьяволу спокойствие, и прекратите наконец трясти перед моими глазами пуховкой!
Идея Карповна загадочно улыбнулась.
– Я, конечно, не хочу разносить сплетен, но мне стало известно кое-что про Стальмакову.
Лилиана потянулась за очередной сигаретой.
– И что же? – в глазах запрыгали веселые искорки. Как и любая женщина, Лилиана обожала сплетни, а если сплетня касалась ее вечной соперницы, удовольствие утраивалось.
– Не уверена, правда ли это…
– Говори!
– Костюмерша сказала, что у Стальмаковой… отвратительный целлюлит, живот покрыт апельсиновой коркой.
Серебрякова молодела на глазах: обнажив белоснежные зубы в очаровательной улыбке, Лилиана сладко пропела:
– Идея Карповна, дорогая, простите меня, я была несколько груба с вами.
– Ничего страшного.
– Катариночка, лапочка, будь другом, подними мой парик, мне срочно нужно выйти.
Натянув парик, Серебрякова прошлась по губам блеском и выпорхнула из гримерки.
Идея Карповна опустилась в кресло звезды.
– И так почти каждый день.
– Что? – не поняла Катка.
– Да вот эти ее причуды, то одно не так, то другое не эдак. А с париком она мучает меня почти год, словно это я его выбирала. Не нравится, купи новый, так нет – будет нервы выматывать.
– А зачем вы сказали про Стальмакову?
– Видела, как на нее подействовало, теперь она до конца дня в приподнятом настроении останется.
– Но раскрывать чужие тайны, тем более настолько интимные…
– Брось, какие тайны, у Нателлы тело как у двадцатипятилетней девушки, целлюлитом даже и не пахнет.
– А зачем же вы соврали?
– Чтобы поднять Лилиане настроение. Я, признаться, сама Стальмакову терпеть не могу, мегера жуткая, тем самым убиваю двух зайцев сразу.
Ката молча смотрела на Идею.
– Поработаешь здесь с мое, еще не такой стервой станешь, – засмеялась гримерша.
– Не боитесь? Могут возникнуть проблемы, я уверена, что Лилиана направилась к Нателле.
– Без сомнений, ну и что?
– Так ведь вам влетит.
– Серебрякова прекрасно знает, что никакого целлюлита у Нателлы нет, она поверила мне, заведомо зная, что это ложь.
– Не понимаю…
– Актеры, как дети, видят только то, что хотят увидеть. Лилиана хотела услышать какую-нибудь гадость про Стальмакову, она ее услышала… и поверила.
– Бред!
– Согласна, а кто сказал, что здесь все здоровые? Практически у каждого с психикой проблемы, взять хотя бы Ручкина, целыми днями орет как ошалелый.
Копейкина промолчала.
Последовал тяжелый трудовой день. Катарина присутствовала на съемочной площадке, когда снимали сцены с Серебряковой, а в перерывах они вместе пробегались по тексту в гримерке актрисы. Катка даже начала входить во вкус: целый день находишься при звезде, которая, хоть иногда и позволяет себе грубое обращение с окружающими, но, по сути, все же не такая уж и стерва.
В час дня объявили перерыв, Лилиана попросила принести чашку холодного кофе и оставить ее в одиночестве. Катарина подошла к Идее Карповне: лучшего момента для разговора, чем получасовой перерыв в этой суматохе, не найти. Идея налила две чашки чая и достала упаковку шоколадных вафель.
– Все хочу у вас поинтересоваться, в каких отношениях вы были с Татьяной? – осторожно начала Копейкина.
– С Танюшей? Как тебе сказать… в нормальных, да и какие у нас могли быть отношения, я гример, она актриса. Конечно, иногда Карпову заносило, могла немного «позвездить», но в целом человеком она была неплохим. Если сравнивать ее с Серебряковой или Нателлой, Карпова – сущий ангел во плоти. А почему ты интересуешься?
– Мне не дает покоя мысль: кто мог отравить Таньку?
– Да ты же ничего не знаешь.
– О чем?
– По всей видимости, Таню никто травить не собирался. Вчера милиция обнаружила в ее сумочке пакетик с цианистым калием.
– Как?!
– Да, да, представляешь, лежал себе на дне, и, мне кажется, они склоняются к мысли, что Карпова покончила жизнь самоубийством.
– Это невероятно! Смешно и глупо, я не верю!
– Вероятно, невероятно, а яд нашли у нее, она могла сама подсыпать в кофе цианид.
– Вы верите в это?
– Звучит абсурдно, но, согласись, такое могло иметь место.
– Таня не сумасшедшая, чтобы травить себя!
– Мы же не знаем, почему она так поступила, вот у меня соседка, узнав о своей неизлечимой болезни, наглоталась снотворного.
– Таня была здорова.
– Откуда тебе знать?
– Мы подруги, а потом… если на долю секунды предположить, что она действительно хотела свести счеты с жизнью, не кажется ли вам странным, что она выбрала слишком экстравагантный способ? Намного проще отравиться дома, а не при таком скоплении народа.
– Актриса!
– Что?
– Она – актриса, у них другая психология! Обычный человек выпивает снотворное и ложится спать, а актеры все и всегда делают напоказ, им нужно находиться в центре внимания. Понимаешь, от этого они кайфуют.
Катарина мотала головой. Танюха покончила жизнь самоубийством – нет, нет, и еще сто раз нет! Она прекрасно знала Карпову, знала, как та любила жизнь, и никакие бытовые проблемы не могли бы довести Татьяну до самоубийства. Даже если бы, как предположила Идея Карповна, Таня была неизлечимо больна, она не совершила бы подобной глупости.
– Идея Карповна, вы все про всех знаете, много видите, как вам кажется, с кем на съемочной площадке Татьяна была на ножах?
– Ката, ты наивна, как дитя, этот вопрос звучит смешно. На съемочной площадке все друг друга ненавидят. Идет страшная борьба, конкуренция, каждый хочет быть первым: одни хотят больше получать, другие лучше выглядеть, третьи хотят и того, и другого. Конечно, иногда съемки проходят относительно мирно и спокойно, но, поверь, такое случается очень редко. Зависть, ненависть, интриги – основные спутники актеров.
– И тем не менее наверняка Таня ненавидела кого-то больше других?
– Если так ставить вопрос, то больше всех ее раздражала Стальмакова. Эта стерва действительно умеет выводить людей из равновесия, получая при этом ни с чем не сравнимое удовольствие.
– А друзья, у нее были с кем-нибудь гладкие отношения?
– Насколько мне известно, на съемках «Грешников» Таня относилась ровно лишь к Круглову, с остальными держала дистанцию. Хотя… Пять лет тому назад Ручкин снимал свой первый сериал, на эпизод пригласил Карпову, она к тому времени практически нигде не снималась. Так вот, вместе с ней снималась Лена Мишукова, актрисы быстро нашли общий язык и, как мне показалось, поддерживали отношения до конца.
– Пять лет назад… меня это не интересует…
– Так совсем недавно я видела Ленку на студии. Они шептались с Танюшей у лестницы, чем повергли меня в крайнее удивление.
– Чему, собственно, удивляться – две актрисы разговаривают…
– В том-то и дело, Ленка давно нигде не снимается, более того, она… как бы помягче выразиться, завязала с кино и теперь трудится на панели… на Тверской «снимается».
– Как?!
– Представь себе, поэтому я и удивилась, увидев ее через пять лет. О Мишуковой ходили разные слухи, поговаривали даже про какое-то убийство. Но самое интересное, Таня сказала: якобы в скором времени Ленка начнет сниматься в «Грешниках». Я обомлела, спрашиваю: кто ж ее возьмет? А она и говорит – найдутся люди, готовые замолвить за нее словечко.
– Вы сказали про панель, а как получилось, что актриса стала проституткой?
– Виной тому эта профессия проклятущая. Ленка была дурой и хотела слишком многого. Актриса она так себе, снималась в основном в эпизодах, в массовке, пока не вытащила лотерейный билет в виде богатого супруга. Ленке – тридцать, ему – шестьдесят семь. Сама понимаешь, любовью там не пахло, но они все же поженились, видать, устраивали друг друга. Мишукова стала зазнаваться, звездить, у нее появились и деньги, и роли… ясно как день, что без мужа не обошлось. Короче, началась красивая жизнь. О мимолетных романах среди актеров ходят легенды, не избежала интрижки и Ленка, закрутила с одним парнем, потом еще с одним, и пошло-поехало. Кутила до тех пор, пока престарелый муж не подал на развод. Карьера ее рухнула в одночасье, лишившись мужа и работы, Ленка пошла на панель, поэтому я и удивилась, когда Карпова так уверенно заявила о скором вводе Мишуковой в сериал.
– Грустная история.
– Веселого мало, здесь еще и не такое увидишь.
Прежде чем задать следующий вопрос, Катка минуты две ерзала на стуле. Она сомневалась, стоит ли вообще об этом спрашивать, но в итоге рискнула. Это касалось Любомира Круглова: вчера вечером, когда Луизка спросила о его ориентации, Ката покрутила пальцем у виска, но сегодня сама стала свидетельницей весьма странной сцены.
Круглов вместе с Нателлой стояли на площадке и вели неприятный разговор о Лилиане.
– У этой суки текста больше, чем у меня, хотя изначально у меня было на пятнадцать строчек больше, – исходила ядом актриса. – Уверена, она спит с Генкой.
– Я так не считаю, – задумчиво произнес Круглов, наблюдая, как Лилиана в очередной раз забыла текст. – Что с ней происходит? Раньше подобного не случалось.
Нателла ядовито улыбнулась.
– Возраст, дорогой, она стара и не в состоянии запомнить двух фраз, если так пойдет и дальше, ее вышвырнут за профнепригодностью.
– Она расстроена, я знаком с ней много лет… Лилиану что-то гложет.
– Маразм, уверена, ее гложет маразм, старая шлюха выходит из строя.
Круглов промолчал.
– Ты только посмотри на ее задницу, – Стальмакова презрительно хмыкнула, – изнуряет себя диетами, не жопа, а набор костей.
– Да, прекрасная задница, – Круглов улыбнулся.
– Ты о чем? – Нателла проследила за его взглядом. – Любомир, ты опять о своем, я говорю про Серебрякову.
– А… что?
– Да ну тебя, – Нателла картинно закатила глаза.
Катарина также успела проследить за взглядом Круглова, когда тот восхищался мягким местом, но присутствовало одно «но». Мягкое место принадлежало молодому парню, помощнику стилиста. И Катарина пребывала в замешательстве: неужели Луизка права – Круглов действительно голубой? Хотя поверить в это сложно. Да, он никогда не был женат, но у него постоянно менялись любовницы. Почти в каждом печатном издании красовалась фотография Любомира Круглова с очередной девицей. К тому же она собственными глазами видела, как он страстно целовал Таньку. Вряд ли человек с нетрадиционной ориентацией способен на такие жгучие объятия с особой противоположного пола. Или способен?
– Идея Карповна, а правда, что Круглов… ну… предпочитает мужчин?
Гримерша взяла вафлю, откусила кусочек и тихо произнесла:
– Каждый человек имеет право на личную жизнь.
– Так это правда?
– Ну… в общем, да.
– Не может быть, ведь он всегда такой…
– Какой – такой?
– С женщинами появляется, и вообще…
– А по-твоему, он должен ходить в обнимку с парнями, а как же репутация? Нет, милая моя, у Круглова имидж эдакого престарелого донжуана, и менять его он не собирается. По всей России у него миллионы поклонниц, представь на минутку их реакцию, узнай они, что их кумир, мужественный, несравненный Любомир Круглов, всю жизнь играющий роли героев-любовников, – голубой. Это ж скандал, считай, карьере конец.
– Но Татьяна…
– При чем здесь Татьяна?
– Нет, нет, это я так…
– Шокирована? Простому люду неведомо о закулисной круговерти, они привыкли верить газетам, пишущим о звездах. И считают, что знают все про любимых актеров, всю их подноготную. На самом же деле подлинная жизнь лицедеев покрыта тайной, зачастую сами актеры платят журналистам, чтобы те сварганили какую-нибудь статейку.
– Зачем?
– Как зачем, а рейтинг, популярность?
– Журналисты, как правило, вытаскивают на свет грязное белье.
– Так это во сто крат лучше, в этом-то и изюминка.
– Не понимаю.
– Ну что тут непонятного, представь актера или актрису, популярность которых угасает с каждым днем. На пятки наступают молодые конкуренты, а о героях семидесятых постепенно забывают. Что тогда делать, как быть?
– Как?
– Очень просто: заказать статейку, да желательно, чтобы она отдавала пошлятиной, и ждать.
– Ждать чего?
– Скандала! Который потом эта самая звезда и затеет: мол, как вы, журналюги, посмели написать обо мне такое гадство? И пошло-поехало. Люди верят, имена актеров снова у всех на устах, жизнь продолжается.
– Невероятно!
– Видела Антона, такого красивого парня, спортивного… он всегда крутится рядом с Любомиром?
– Да, как раз сегодня я обратила на него внимание, а две девицы начали над ним смеяться.
– Вот с ним-то Круглов и делит ложе.
Дверь открылась, на пороге появилась Надя, вторая помощница режиссера.
– Катарина, вас Лилиана Всеволодовна повсюду ищет, она рвет и мечет.
Катка вскочила:
– Спасибо за чай, Идея Карповна.
– На здоровье, милая, на здоровье.
Яростно затягиваясь сигаретой, Лилиана сидела перед зеркалом.
– Где тебя носит?
– Но ведь перерыв…
– Он предназначался не для тебя, ты должна быть постоянно при мне!
– Вы сами попросили оставить вас одну.
– Прекрати пререкаться! Сядь и слушай внимательно. У меня сейчас сцена с этой шалавой, мне необходимо повторить текст, я ничего не помню, Катка… ничего!
Глава 5
– Привет, кофе будешь?
– Плесни.
– Как спалось на новом месте?
– Не спрашивай, ночью глаз не сомкнул.
– Что так?
– А по-твоему, на полу выспаться можно? В конце концов, я не йог, мы больше привыкли на мягком посапывать.
– С какой стати ты спал на полу, у вас же замечательная кровать.
– Правильно, она была замечательной, пока в три часа не притопала Луизка.
– К вам?
– Естественно.
– Зачем?
– Все эта старая коммунистка… опять выкрикивала во сне лозунги, плюс ко всему запустила в Луизу подушкой, а та не нашла ничего лучшего, как прийти к нам. Они с Риткой расположились на кровати, а папа, естественно, на полу. Ой… елки-палки, все кости болят. – Павел отхлебнул кофе.
Минут через пять к ним присоединилась Ангелина Дормидонтовна.
– Доброе утро, Каточка… и вам, Павел Николаевич, неплохого дня.
– Мне пора на работу, – Щавелев прошел мимо тещи, отвесив ей поклон.
– Ну что за клоун, – пробурчала старуха, – паясничает постоянно, житья нам с ним нет. У всех мужья как мужья, а этот… за какие такие грехи моей дочуре подобный экземпляр достался?
– Ангелина Дормидонтовна, зря вы придираетесь, Павел – хороший человек, вам надо постараться найти с ним общий язык.
– Да уж, хороший… а как его найдешь, язык-то этот, если зятек при каждой возможности старается меня поддеть? Месяц назад иду спокойненько из магазина, никого не трогаю, настроение замечательное, даже ругаться не хочется. Вижу, Пашка вываливается из подъезда. Я его интеллигентно спрашиваю: «Скажите, Павел Николаевич, мой сериал еще не начался»? А он в ответ: «Уже полчаса как идет, идите скорее, сегодня последняя серия, они там все умерли». Катка, ты не представляешь, как я бежала по лестнице, лошадь с ипподрома по сравнению со мной – дряхлая, полупарализованная черепаха! На третьем этаже Анну Ефимовну с ног сбила, царствие ей небесное, бабулька умерла неделю назад от инфаркта. Прибегла, значит, домой, метнулась к телевизору – а сериал и не думал начинаться! Обманул, негодяй!
Меньше всего Катке хотелось выслушивать «истории» Ангелины. Допив чай, она засобиралась на съемки.
– Каточка, подожди, у меня к тебе просьба, – залебезила любительница сериалов, – ты же увидишь Лилианочку Серебрякову?
– Да.
– Катуш, возьми мою фотографию, пусть она ее подпишет. И скажи: я с детства ее обожаю. С десяти лет бегала на ее фильмы…
– Ангелина Дормидонтовна, когда вам было десять лет, Серебрякова еще не родилась.
– Да? – старуха подняла брови. – Значит, это была не она, но фотку все равно возьми.
Сунув снимок в сумку, Ката выбежала за порог.
На съемочной площадке, несмотря на ранний час, вовсю кипела работа.
«Интересно, они вообще домой по вечерам уезжают?»
Катарина пошла в сторону гримерок.
– Эй, Катерина… постой!
«Ну сколько раз повторять: меня зовут Катарина».
Ручкину было глубоко наплевать на имя Копейкиной, сегодня режиссер, как обычно, находился на взводе. То и дело протирая платком вспотевшее лицо, он подлетел к Катке.
– Приехала, молодец. Ценю пунктуальных людей, только тебя снимать больше не будем.
– Почему?
– Изменился сценарий, теперь в нем нет места служанке, мать их так и растак, сколько времени потратили, и все впустую!
– Что же мне делать?
Константин Вольдемарович глубоко затянулся вонючей сигаретой.
– Можешь ехать домой.
– Но ведь…
Режиссер уже на всех парах бежал к Марине, на ходу осыпая женщину ругательствами за то, что ему не принесли какой-то жгут.
– Ну вот, госпожа Копейкина, ваша актерская карьера закончилась, не успев начаться, – пробормотала Катка, направляясь в гримерку Лилианы.
У самой двери она услышала за спиной голоса двух вчерашних девиц. Черноволосая ехидно шипела:
– Смотри, смотри, опять к Серебряковой идет, я же говорила, это ее знакомая. Ее и в сериал взяли по блату!
– Ты права, без блата такую снимать нельзя, ни рожи, ни кожи.
– А руки, ты видела ее руки?
– Как грабли!
– Согласна.
Катарина застыла на месте.
«Это у меня ни рожи, ни кожи? Это у меня руки как грабли? Ах вы, маленькие актрисульки, да если вы хотите знать…» Мысли заглушило противное хихиканье блондинки. Девица, толкая в бок подругу, кивала в сторону.
– Гляди, а вон и наш мальчик чапает, раз-два, раз-два!
Ката повернула голову: мальчиком оказался мужчина лет тридцати. Высокий светловолосый атлет выглядел очень сексуально в обтягивающих светло-синих джинсах и белой футболке.
– Что-то он как-то сегодня странно шагает, – продолжала смеяться блондинка.
– Наверное, слишком устал, – заржала брюнетка.
Копейкина пожала плечами и постучала.
– Кого, черт возьми, принесло?
– Лилиана Всеволодовна, это Катарина, вы вчера…
– Заходи.
Лилиана сидела в кресле перед зеркалом, Идея Карповна колдовала над лицом актрисы.
– Доброе утро.
Старушка кивнула.
– Ничего доброго в нем не вижу, – прошипела Серебрякова.
– Представляете, Ручкин сказал – я больше не нужна.
– Подумаешь, большая новость, ты все равно не актриса. Вот у меня действительно проблемы, из-за смерти Карповой я лишилась такого текста! Опять будут менять сценарий…
– А как теперь сложится судьба Тани… я имею в виду ее героиню?
– Как обычно – положат в кому, потом отправят к праотцам, а через месяц о ней забудут. Ну почему она вздумала умереть сейчас? У нас с ней были такие потрясные сцены!
Идея Карповна скривилась, но промолчала, Катка тоже решила не лезть на рожон. Похоже, сегодня Лилиана явно не в духе.
– Говорили мне умные люди, – продолжала негодовать актриса, – не загорай, проводи меньше времени на солнце! Так нет, я никого не слушала, отмахивалась, считала их россказни бредом. В двадцать пять действительно подобные заявления выглядели смешно, я при любой возможности подставляла лицо солнцу… а теперь приходится за это расплачиваться.
– Лилиана Всеволодовна, – подала голос Идея, – вы преувеличиваете, у вас очень хорошая кожа, для вашего… – гримерша осеклась.
– Для моего возраста, ты это хотела сказать?
– Я…
– Давай, еще ты испорти мне настроение!
– Вы не так поняли.
– Я все прекрасно поняла, – Серебрякова жестом показала Копейкиной на сценарий. – Нужно пробежаться по тексту, в голове вообще пусто.
Ката взяла папку и устроилась на стуле. Внезапно ее взгляд остановился на трельяже, а если точнее, на болванке с натянутым на нее белокурым париком. Ката покосилась на Лилиану. На голове актрисы были туго заплетены восемь косичек. Казалось, что глаза Серебряковой вот-вот вылезут из орбит.
«Интересно, зачем им так туго заплетать, если она все равно наденет парик?»
Идея Карповна тем временем рисовала Серебряковой второй глаз. Когда с макияжем было покончено, Лилиана взяла увеличительное зеркало.
– Ужасно!!!
– Что вас не устраивает? – Идея Карповна осталась вполне довольна своей работой.
– Глаза… глаза усталые и выдают возраст.
– Но, Лилиана…
– Идея Карповна, наклейте мне вторую пару ресниц.
– Я считаю…
– Тебе платят не для того, чтобы ты считала, – актриса потянулась к пачке сигарет. – А ты что таращишься? Открывай папку.
Катарина подавала Лилиане реплики, изредка бросая быстрые взгляды на звезду, а Серебрякова, куря сигареты одну за другой, не могла сосредоточиться ни на чем другом, кроме своей внешности.
Идея Карповна водрузила на голову актрисы парик.
– Он меня старит!
– Нет.
– Старит!
– Вы преувеличиваете.
– Некоторые люди за деньги готовы лизать задницы кому угодно, но никогда не услышишь от них ни слова правды. – Она повернулась к Катарине: – Скажи, только честно, парик мне идет?
Копейкина вжала голову в плечи: по ее мнению, прическа не только не шла, она просто уродовала Лилиану. Интересно, неужели она сама этого не замечает?
– Что молчишь?
– Я думаю…
– Ну?
– Слишком большой начес, – неуверенно проговорила Катка, – а в общем и целом неплохо.
Лилиана сорвала парик и швырнула его в угол.
– Не выйду! Пусть хоть на части режут, я не выйду из гримерки!!!
– Лилиана Всеволодовна, успокойтесь.
– Не надо меня успокаивать, к дьяволу спокойствие, и прекратите наконец трясти перед моими глазами пуховкой!
Идея Карповна загадочно улыбнулась.
– Я, конечно, не хочу разносить сплетен, но мне стало известно кое-что про Стальмакову.
Лилиана потянулась за очередной сигаретой.
– И что же? – в глазах запрыгали веселые искорки. Как и любая женщина, Лилиана обожала сплетни, а если сплетня касалась ее вечной соперницы, удовольствие утраивалось.
– Не уверена, правда ли это…
– Говори!
– Костюмерша сказала, что у Стальмаковой… отвратительный целлюлит, живот покрыт апельсиновой коркой.
Серебрякова молодела на глазах: обнажив белоснежные зубы в очаровательной улыбке, Лилиана сладко пропела:
– Идея Карповна, дорогая, простите меня, я была несколько груба с вами.
– Ничего страшного.
– Катариночка, лапочка, будь другом, подними мой парик, мне срочно нужно выйти.
Натянув парик, Серебрякова прошлась по губам блеском и выпорхнула из гримерки.
Идея Карповна опустилась в кресло звезды.
– И так почти каждый день.
– Что? – не поняла Катка.
– Да вот эти ее причуды, то одно не так, то другое не эдак. А с париком она мучает меня почти год, словно это я его выбирала. Не нравится, купи новый, так нет – будет нервы выматывать.
– А зачем вы сказали про Стальмакову?
– Видела, как на нее подействовало, теперь она до конца дня в приподнятом настроении останется.
– Но раскрывать чужие тайны, тем более настолько интимные…
– Брось, какие тайны, у Нателлы тело как у двадцатипятилетней девушки, целлюлитом даже и не пахнет.
– А зачем же вы соврали?
– Чтобы поднять Лилиане настроение. Я, признаться, сама Стальмакову терпеть не могу, мегера жуткая, тем самым убиваю двух зайцев сразу.
Ката молча смотрела на Идею.
– Поработаешь здесь с мое, еще не такой стервой станешь, – засмеялась гримерша.
– Не боитесь? Могут возникнуть проблемы, я уверена, что Лилиана направилась к Нателле.
– Без сомнений, ну и что?
– Так ведь вам влетит.
– Серебрякова прекрасно знает, что никакого целлюлита у Нателлы нет, она поверила мне, заведомо зная, что это ложь.
– Не понимаю…
– Актеры, как дети, видят только то, что хотят увидеть. Лилиана хотела услышать какую-нибудь гадость про Стальмакову, она ее услышала… и поверила.
– Бред!
– Согласна, а кто сказал, что здесь все здоровые? Практически у каждого с психикой проблемы, взять хотя бы Ручкина, целыми днями орет как ошалелый.
Копейкина промолчала.
Последовал тяжелый трудовой день. Катарина присутствовала на съемочной площадке, когда снимали сцены с Серебряковой, а в перерывах они вместе пробегались по тексту в гримерке актрисы. Катка даже начала входить во вкус: целый день находишься при звезде, которая, хоть иногда и позволяет себе грубое обращение с окружающими, но, по сути, все же не такая уж и стерва.
В час дня объявили перерыв, Лилиана попросила принести чашку холодного кофе и оставить ее в одиночестве. Катарина подошла к Идее Карповне: лучшего момента для разговора, чем получасовой перерыв в этой суматохе, не найти. Идея налила две чашки чая и достала упаковку шоколадных вафель.
– Все хочу у вас поинтересоваться, в каких отношениях вы были с Татьяной? – осторожно начала Копейкина.
– С Танюшей? Как тебе сказать… в нормальных, да и какие у нас могли быть отношения, я гример, она актриса. Конечно, иногда Карпову заносило, могла немного «позвездить», но в целом человеком она была неплохим. Если сравнивать ее с Серебряковой или Нателлой, Карпова – сущий ангел во плоти. А почему ты интересуешься?
– Мне не дает покоя мысль: кто мог отравить Таньку?
– Да ты же ничего не знаешь.
– О чем?
– По всей видимости, Таню никто травить не собирался. Вчера милиция обнаружила в ее сумочке пакетик с цианистым калием.
– Как?!
– Да, да, представляешь, лежал себе на дне, и, мне кажется, они склоняются к мысли, что Карпова покончила жизнь самоубийством.
– Это невероятно! Смешно и глупо, я не верю!
– Вероятно, невероятно, а яд нашли у нее, она могла сама подсыпать в кофе цианид.
– Вы верите в это?
– Звучит абсурдно, но, согласись, такое могло иметь место.
– Таня не сумасшедшая, чтобы травить себя!
– Мы же не знаем, почему она так поступила, вот у меня соседка, узнав о своей неизлечимой болезни, наглоталась снотворного.
– Таня была здорова.
– Откуда тебе знать?
– Мы подруги, а потом… если на долю секунды предположить, что она действительно хотела свести счеты с жизнью, не кажется ли вам странным, что она выбрала слишком экстравагантный способ? Намного проще отравиться дома, а не при таком скоплении народа.
– Актриса!
– Что?
– Она – актриса, у них другая психология! Обычный человек выпивает снотворное и ложится спать, а актеры все и всегда делают напоказ, им нужно находиться в центре внимания. Понимаешь, от этого они кайфуют.
Катарина мотала головой. Танюха покончила жизнь самоубийством – нет, нет, и еще сто раз нет! Она прекрасно знала Карпову, знала, как та любила жизнь, и никакие бытовые проблемы не могли бы довести Татьяну до самоубийства. Даже если бы, как предположила Идея Карповна, Таня была неизлечимо больна, она не совершила бы подобной глупости.
– Идея Карповна, вы все про всех знаете, много видите, как вам кажется, с кем на съемочной площадке Татьяна была на ножах?
– Ката, ты наивна, как дитя, этот вопрос звучит смешно. На съемочной площадке все друг друга ненавидят. Идет страшная борьба, конкуренция, каждый хочет быть первым: одни хотят больше получать, другие лучше выглядеть, третьи хотят и того, и другого. Конечно, иногда съемки проходят относительно мирно и спокойно, но, поверь, такое случается очень редко. Зависть, ненависть, интриги – основные спутники актеров.
– И тем не менее наверняка Таня ненавидела кого-то больше других?
– Если так ставить вопрос, то больше всех ее раздражала Стальмакова. Эта стерва действительно умеет выводить людей из равновесия, получая при этом ни с чем не сравнимое удовольствие.
– А друзья, у нее были с кем-нибудь гладкие отношения?
– Насколько мне известно, на съемках «Грешников» Таня относилась ровно лишь к Круглову, с остальными держала дистанцию. Хотя… Пять лет тому назад Ручкин снимал свой первый сериал, на эпизод пригласил Карпову, она к тому времени практически нигде не снималась. Так вот, вместе с ней снималась Лена Мишукова, актрисы быстро нашли общий язык и, как мне показалось, поддерживали отношения до конца.
– Пять лет назад… меня это не интересует…
– Так совсем недавно я видела Ленку на студии. Они шептались с Танюшей у лестницы, чем повергли меня в крайнее удивление.
– Чему, собственно, удивляться – две актрисы разговаривают…
– В том-то и дело, Ленка давно нигде не снимается, более того, она… как бы помягче выразиться, завязала с кино и теперь трудится на панели… на Тверской «снимается».
– Как?!
– Представь себе, поэтому я и удивилась, увидев ее через пять лет. О Мишуковой ходили разные слухи, поговаривали даже про какое-то убийство. Но самое интересное, Таня сказала: якобы в скором времени Ленка начнет сниматься в «Грешниках». Я обомлела, спрашиваю: кто ж ее возьмет? А она и говорит – найдутся люди, готовые замолвить за нее словечко.
– Вы сказали про панель, а как получилось, что актриса стала проституткой?
– Виной тому эта профессия проклятущая. Ленка была дурой и хотела слишком многого. Актриса она так себе, снималась в основном в эпизодах, в массовке, пока не вытащила лотерейный билет в виде богатого супруга. Ленке – тридцать, ему – шестьдесят семь. Сама понимаешь, любовью там не пахло, но они все же поженились, видать, устраивали друг друга. Мишукова стала зазнаваться, звездить, у нее появились и деньги, и роли… ясно как день, что без мужа не обошлось. Короче, началась красивая жизнь. О мимолетных романах среди актеров ходят легенды, не избежала интрижки и Ленка, закрутила с одним парнем, потом еще с одним, и пошло-поехало. Кутила до тех пор, пока престарелый муж не подал на развод. Карьера ее рухнула в одночасье, лишившись мужа и работы, Ленка пошла на панель, поэтому я и удивилась, когда Карпова так уверенно заявила о скором вводе Мишуковой в сериал.
– Грустная история.
– Веселого мало, здесь еще и не такое увидишь.
Прежде чем задать следующий вопрос, Катка минуты две ерзала на стуле. Она сомневалась, стоит ли вообще об этом спрашивать, но в итоге рискнула. Это касалось Любомира Круглова: вчера вечером, когда Луизка спросила о его ориентации, Ката покрутила пальцем у виска, но сегодня сама стала свидетельницей весьма странной сцены.
Круглов вместе с Нателлой стояли на площадке и вели неприятный разговор о Лилиане.
– У этой суки текста больше, чем у меня, хотя изначально у меня было на пятнадцать строчек больше, – исходила ядом актриса. – Уверена, она спит с Генкой.
– Я так не считаю, – задумчиво произнес Круглов, наблюдая, как Лилиана в очередной раз забыла текст. – Что с ней происходит? Раньше подобного не случалось.
Нателла ядовито улыбнулась.
– Возраст, дорогой, она стара и не в состоянии запомнить двух фраз, если так пойдет и дальше, ее вышвырнут за профнепригодностью.
– Она расстроена, я знаком с ней много лет… Лилиану что-то гложет.
– Маразм, уверена, ее гложет маразм, старая шлюха выходит из строя.
Круглов промолчал.
– Ты только посмотри на ее задницу, – Стальмакова презрительно хмыкнула, – изнуряет себя диетами, не жопа, а набор костей.
– Да, прекрасная задница, – Круглов улыбнулся.
– Ты о чем? – Нателла проследила за его взглядом. – Любомир, ты опять о своем, я говорю про Серебрякову.
– А… что?
– Да ну тебя, – Нателла картинно закатила глаза.
Катарина также успела проследить за взглядом Круглова, когда тот восхищался мягким местом, но присутствовало одно «но». Мягкое место принадлежало молодому парню, помощнику стилиста. И Катарина пребывала в замешательстве: неужели Луизка права – Круглов действительно голубой? Хотя поверить в это сложно. Да, он никогда не был женат, но у него постоянно менялись любовницы. Почти в каждом печатном издании красовалась фотография Любомира Круглова с очередной девицей. К тому же она собственными глазами видела, как он страстно целовал Таньку. Вряд ли человек с нетрадиционной ориентацией способен на такие жгучие объятия с особой противоположного пола. Или способен?
– Идея Карповна, а правда, что Круглов… ну… предпочитает мужчин?
Гримерша взяла вафлю, откусила кусочек и тихо произнесла:
– Каждый человек имеет право на личную жизнь.
– Так это правда?
– Ну… в общем, да.
– Не может быть, ведь он всегда такой…
– Какой – такой?
– С женщинами появляется, и вообще…
– А по-твоему, он должен ходить в обнимку с парнями, а как же репутация? Нет, милая моя, у Круглова имидж эдакого престарелого донжуана, и менять его он не собирается. По всей России у него миллионы поклонниц, представь на минутку их реакцию, узнай они, что их кумир, мужественный, несравненный Любомир Круглов, всю жизнь играющий роли героев-любовников, – голубой. Это ж скандал, считай, карьере конец.
– Но Татьяна…
– При чем здесь Татьяна?
– Нет, нет, это я так…
– Шокирована? Простому люду неведомо о закулисной круговерти, они привыкли верить газетам, пишущим о звездах. И считают, что знают все про любимых актеров, всю их подноготную. На самом же деле подлинная жизнь лицедеев покрыта тайной, зачастую сами актеры платят журналистам, чтобы те сварганили какую-нибудь статейку.
– Зачем?
– Как зачем, а рейтинг, популярность?
– Журналисты, как правило, вытаскивают на свет грязное белье.
– Так это во сто крат лучше, в этом-то и изюминка.
– Не понимаю.
– Ну что тут непонятного, представь актера или актрису, популярность которых угасает с каждым днем. На пятки наступают молодые конкуренты, а о героях семидесятых постепенно забывают. Что тогда делать, как быть?
– Как?
– Очень просто: заказать статейку, да желательно, чтобы она отдавала пошлятиной, и ждать.
– Ждать чего?
– Скандала! Который потом эта самая звезда и затеет: мол, как вы, журналюги, посмели написать обо мне такое гадство? И пошло-поехало. Люди верят, имена актеров снова у всех на устах, жизнь продолжается.
– Невероятно!
– Видела Антона, такого красивого парня, спортивного… он всегда крутится рядом с Любомиром?
– Да, как раз сегодня я обратила на него внимание, а две девицы начали над ним смеяться.
– Вот с ним-то Круглов и делит ложе.
Дверь открылась, на пороге появилась Надя, вторая помощница режиссера.
– Катарина, вас Лилиана Всеволодовна повсюду ищет, она рвет и мечет.
Катка вскочила:
– Спасибо за чай, Идея Карповна.
– На здоровье, милая, на здоровье.
Яростно затягиваясь сигаретой, Лилиана сидела перед зеркалом.
– Где тебя носит?
– Но ведь перерыв…
– Он предназначался не для тебя, ты должна быть постоянно при мне!
– Вы сами попросили оставить вас одну.
– Прекрати пререкаться! Сядь и слушай внимательно. У меня сейчас сцена с этой шалавой, мне необходимо повторить текст, я ничего не помню, Катка… ничего!
Глава 5
Катарина прислонилась к двери. У Лилианы явно проблемы с памятью: когда они проходились по тексту, Серебрякова справлялась с задачей на все сто, но уже через пятнадцать минут актриса вновь впадала в ступор, забывая все до последнего слова.
– Вы хорошо себя чувствуете?
– Прекрасно, давай, бери сценарий, меньше слов, больше дела.
Через пятнадцать минут Марина позвала на площадку.
– Боже, в голове ничего нет… не помню…
– Может, вам лучше импровизировать? – ляпнула Катка.
– Ты что, идиотка, какая, к черту, импровизация? Хочешь, чтобы эта намалеванная потаскуха трубила всем о моем склерозе?
– Так у вас склероз?
– Ну, ты точно больная, не нужно воспринимать мои слова в буквальном смысле.
– Когда у вас начались проблемы с запоминанием?
– Не знаю… не помню.
– Лилиана!!! Сколько можно ждать, все на площадке, мать их!
– Иду-иду, – она постаралась улыбнуться. – Если я сейчас запорю дубль, я наложу на себя руки.
– Лилиана Всеволодовна…
– Пошли!
Начались съемки сцены, в которой героиня Серебряковой устраивает скандал Стальмаковой, а в разгаре их битвы появляется Круглов.
Катарина находилась рядом с Идеей Карповной, когда увидела стоявшего неподалеку Антона. Копейкина приблизилась к парню. Антон, как завороженный, наблюдал за игрой Любомира, а Ката невольно залюбовалась правильными чертами парня.
«Он красив, словно Аполлон».
– Эта трудная сцена, – прошептал Антон.
– Да, а почему? Я в этом ничего не понимаю, мне кажется, здесь вообще все трудно.
Антон улыбнулся.
«Зубы как у фотомодели, рекламирующей зубную пасту».
– Я сначала тоже ничего не понимал, зато теперь здорово поднаторел.
– Ты актер?
– Помощник костюмера.
– Не может быть, у тебя внешность актера.
– Да? А ты откуда знаешь, как должен выглядеть настоящий актер?
– Ну, как…
– Стоп!!! – заорал Ручкин. – Лилиана, твою налево, ты меня убиваешь, какого дьявола несешь чушь про Париж? При чем здесь Париж, у тебя в сценарии ясно написано – Лондон… мать его так-растак!
Идея Карповна подбежала к Серебряковой и принялась за ремонт ее лица. На висках и лбу Лилианы выступили капельки пота, руки тряслись, в глазах стояли слезы.
К ним приблизилась Стальмакова.
– Лилиана, дорогая, постарайся не запороть следующий дубль, иначе в платье из кашемира я изжарюсь.
Серебрякова сжала кулаки.
– Ради тебя, душенька, я постараюсь.
– Надеюсь, – Нателла с презрением посмотрела на соперницу и, отмахнувшись от подошедшего к ней гримера, покинула площадку.
Любомир сидел в кресле, пока ему на лицо накладывали грим.
– Как же сегодня жарко, я весь мокрый, – хрипел актер. – Кондиционеры опять не работают?
Катарина смотрела, как на руки Круглова накладывают слой грима. Очевидно, у него уже появились старческие пятна. Антон суетился рядом, и Копейкина заметила, какими глазами Круглов смотрел на парня.
«Да… дела!»
После короткого перерыва съемки продолжились. Лилиана, к великому сожалению Стальмаковой, не забыла ни одного слова, и когда Константин Вольдемарович закричал: «Снято», Серебрякова с победоносным видом упорхнула в гримерку.
В пять вечера начали снимать постельную сцену Стальмаковой и Круглова. Посреди импровизированной спальни стояла огромная кровать. Нателла разговаривала с Любомиром, пока несколько человек суетились вокруг, бегая туда-сюда и выкрикивая друг другу непонятные Катарине слова.
– Так, – возвестил Ручкин, – актеры готовы?
– Я всегда готова, дорогой, – Стальмакова послала Ручкину воздушный поцелуй.
Катарина опять находилась рядом с Антоном, она видела, что парень сильно нервничает. Он весь сжался, хмуро наблюдая за происходящим.
– Вы хорошо себя чувствуете?
– Прекрасно, давай, бери сценарий, меньше слов, больше дела.
Через пятнадцать минут Марина позвала на площадку.
– Боже, в голове ничего нет… не помню…
– Может, вам лучше импровизировать? – ляпнула Катка.
– Ты что, идиотка, какая, к черту, импровизация? Хочешь, чтобы эта намалеванная потаскуха трубила всем о моем склерозе?
– Так у вас склероз?
– Ну, ты точно больная, не нужно воспринимать мои слова в буквальном смысле.
– Когда у вас начались проблемы с запоминанием?
– Не знаю… не помню.
– Лилиана!!! Сколько можно ждать, все на площадке, мать их!
– Иду-иду, – она постаралась улыбнуться. – Если я сейчас запорю дубль, я наложу на себя руки.
– Лилиана Всеволодовна…
– Пошли!
Начались съемки сцены, в которой героиня Серебряковой устраивает скандал Стальмаковой, а в разгаре их битвы появляется Круглов.
Катарина находилась рядом с Идеей Карповной, когда увидела стоявшего неподалеку Антона. Копейкина приблизилась к парню. Антон, как завороженный, наблюдал за игрой Любомира, а Ката невольно залюбовалась правильными чертами парня.
«Он красив, словно Аполлон».
– Эта трудная сцена, – прошептал Антон.
– Да, а почему? Я в этом ничего не понимаю, мне кажется, здесь вообще все трудно.
Антон улыбнулся.
«Зубы как у фотомодели, рекламирующей зубную пасту».
– Я сначала тоже ничего не понимал, зато теперь здорово поднаторел.
– Ты актер?
– Помощник костюмера.
– Не может быть, у тебя внешность актера.
– Да? А ты откуда знаешь, как должен выглядеть настоящий актер?
– Ну, как…
– Стоп!!! – заорал Ручкин. – Лилиана, твою налево, ты меня убиваешь, какого дьявола несешь чушь про Париж? При чем здесь Париж, у тебя в сценарии ясно написано – Лондон… мать его так-растак!
Идея Карповна подбежала к Серебряковой и принялась за ремонт ее лица. На висках и лбу Лилианы выступили капельки пота, руки тряслись, в глазах стояли слезы.
К ним приблизилась Стальмакова.
– Лилиана, дорогая, постарайся не запороть следующий дубль, иначе в платье из кашемира я изжарюсь.
Серебрякова сжала кулаки.
– Ради тебя, душенька, я постараюсь.
– Надеюсь, – Нателла с презрением посмотрела на соперницу и, отмахнувшись от подошедшего к ней гримера, покинула площадку.
Любомир сидел в кресле, пока ему на лицо накладывали грим.
– Как же сегодня жарко, я весь мокрый, – хрипел актер. – Кондиционеры опять не работают?
Катарина смотрела, как на руки Круглова накладывают слой грима. Очевидно, у него уже появились старческие пятна. Антон суетился рядом, и Копейкина заметила, какими глазами Круглов смотрел на парня.
«Да… дела!»
После короткого перерыва съемки продолжились. Лилиана, к великому сожалению Стальмаковой, не забыла ни одного слова, и когда Константин Вольдемарович закричал: «Снято», Серебрякова с победоносным видом упорхнула в гримерку.
В пять вечера начали снимать постельную сцену Стальмаковой и Круглова. Посреди импровизированной спальни стояла огромная кровать. Нателла разговаривала с Любомиром, пока несколько человек суетились вокруг, бегая туда-сюда и выкрикивая друг другу непонятные Катарине слова.
– Так, – возвестил Ручкин, – актеры готовы?
– Я всегда готова, дорогой, – Стальмакова послала Ручкину воздушный поцелуй.
Катарина опять находилась рядом с Антоном, она видела, что парень сильно нервничает. Он весь сжался, хмуро наблюдая за происходящим.