Людмила Ситникова. Прайс на прекрасного принца

   Ката сжалась. Было страшно даже дышать, не говоря уже о том, чтобы и дальше следовать за Сергеем.
   – Чего остановилась?
   – Та-та-тараканы!
   – И че? Первый раз видишь, что ли?
   – Таких – да.
   – Не боись, не тронут. Да не стой ты столбом, иди скорее, в спальне их меньше.
   «Спальней» оказалось помещение со светом и трубами, на которых возлежали несколько бомжей.
   Сергей не соврал, здесь действительно, по сравнению с «прихожкой», суетилось всего лишь несколько усачей.
   Топнув ногой, Серый потряс пятисоткой и возвестил:
   – Гуляем, пацаны, у нас бабло появилось.
   Зачуханный дедок, которому, судя по лицу, давно перевалило за восемьдесят, едва слышно прохрипел:
   – Сабантуйчик устроим.
   – А почему только пацаны? – раздался голос существа в черном тулупе. – Девушки тоже погулять хочут.
   – Гулена, – огрызнулся Сергей. – Ты, шалава, уже нагулялась. Лежи молча, хромая скотина.
   – Трубы горят, я окочурюсь. Сереж, налей граммульку. Трясет меня. Изнутри горю.
   Катарина прихлопнула подбежавшего к ноге таракана.
   Сергей саданул тетку в тулупе ладонью по голове.
   – Ирка, курва, к тебе человек пришел. Харе из себя королеву строить.
   – Плохо мне. Горю!
   – Дай ей вчерашнего, – прогундосил мужчина с бородой. – Пусть пригубит, а то ведь и правда сдохнет.
   Сергей достал из-за трубы флакон моющего средства.
   – Упейся, зараза!
   Ирина схватила бутылек, открутила крышку и припала губами к горлышку.
   Катарина закричала:
   – Что вы делаете? Она же отравится!
   – Не гони, Ирка всех нас переживет, у нее желудок из стали сварен.
   – Ой, хорошо, – шептала бомжиха. – Ой!
   Ее руки ходили ходуном, голова тряслась. Как только она опустошила полфлакона, Сергей вырвал у нее из рук бутылек со словами:
   – Хватит с тебя.
   Кутаясь в тулуп, Ирина закрыла глаза.
   Копейкина подошла к женщине.
   – Ирина, вы можете сейчас разговаривать?
   Не открывая глаз, тетка кивнула:
   – Погодь пару минут. Мне сейчас хорошо будет. Только вот отлежусь, согреюсь, и покумекаем.
   Боясь взглянуть в глаза обитателям канализационного люка, Катарина таращилась в пол. А Сергей решил изобразить из себя гостеприимного хозяина. Подняв с пожелтевшей газеты зеленое яблоко, он протянул его Катке:
   – Поешь, пока Ирка оклемается.
   – С-спасибо. Не хочется.
   – Ну, как знашь, мое дело – предложить. Ты садись, не стой.
   Затылок раскалывался от нещадной боли, желудок был готов расстаться со съеденным завтраком, а сердце выпрыгивало из груди каждый раз, как только взгляд Копейкиной натыкался на гигантских тараканов.
   Ирина пришла в норму через четверть часа. Невероятно, но после выпитого средства ей действительно стало намного лучше. Тряска конечностей прекратилась, лицо озарила хмельная улыбка, а в глазах даже появился блеск.
   Свесив ноги с трубы, она зевнула и, уставившись на Кату, спросила:
   – Какие проблемы?
   – От Михаила я узнала, что вы были знакомы с женщиной, которую три дня тому назад убили недалеко от салона красоты.
   – С Надяхой-то? Ну да, знались мы.
   – Расскажите о ней все, что вам известно.
   – За просто так я балакать не согласна.
   – Говори, – рявкнул Сергей, – она уже за все заплатила!
   Вытянув губы трубочкой, Ирина протянула:
   – Ну, раз заплатила, тогда… конечно. Только с чего начинать?
   – С начала.
   – Лады. Значит, впервые я увидела ее где-то в начале октября. У метро Надюха ходила. Несколько дней я ее замечала – уже думала, конкурентка на нашей территории появилась. Начала за ней наблюдать. А она ходит взад-вперед, милостыню не просит и не пьет. Думаю, что-то тут не то. Сказала Серому. Решили мы ее прищучить. Сама понимаешь, лишние люди нам здесь не нужны, поэтому выяснить, что да как, необходимо. Короче, подвалили мы к ней, поговорили по душам, и выяснилось, что Надьку из дому родная дочь выставила. Во!
   – Сучка! – выдавил Сергей. – Таких дочерей душить надо.
   – Не говори, – согласилась Ирина. И, посмотрев на Катку, добавила: – Серега тоже по вине дочурки на улице оказался. Продала квартирку вместе с отцом, а новые владельцы его пинками под зад выставили.
   – Проехали, – отмахнулся мужик. – Говори про Надьку.
   – Ну, а че Надька? Надьку мы пожалели. Даже предложили ей к нам перебраться.
   – Отказалась, – вставил Сергей.
   – По причине?
   – А черт ее знает. Сказала, что имеет место для ночлега. Ну, а нам настаивать ни к чему. Не хочет, не надо.
   – Надюха щедрой бабой была. – Сергей приложился к флакону. – Всегда нам на опохмел денег давала.
   Ката насторожилась:
   – Откуда она брала деньги?
   – Вот это – загадка. Прикинь, как у нее ни попросишь, всегда совала то полтинник, а то и сотню.
   Ира почесала красную щеку.
   – Но сама никогда с нами не пила. В ноябре мы вздумали ее прописать. Ну, обычай такой: как новый бомжара в коллективе появляется, его прописывать надо.
   – Это как?
   – Очень просто. Он обязан всех до отключки водярой напоить. Где и как он будет доставать бабло, никого не касается. Но обычай есть обычай. А Надька сразу три сотни на ханку дала, даже не поморщилась. Э-э! Погуляли мы тогда здоровско. Серега три дня в себя прийти не мог. Думали, он коньки отбросит, ан нет, оклемался.
   – Я тебе сейчас бошку оторву, – озлобился мужик, – хорош каждый раз на меня разговор переводить!
   – Не знаю я, что еще про Надьку сказать. Видела ее часто. Сюда она заходить брезговала, но с нами общалась охотно. Мне кажется, у нее с головой не в порядке было. Она всегда шастала по улице, прижимая к груди сумку, и таращилась на окружающих.
   – Конечно, мозги заклинит после пережитого-то шока. Не каждый день детки мать из дома выгоняют.
   – Вот и весь сказ про Надьку, – заключила Ирина. – Да чего там… классная она баба, не жмотистая, открытая. Кто ее по балде саданул, понятия не имею. Но подозреваю, на чужака могла Надька наткнуться. Мож, не поделили че, или в драку она ввязалась. Таких случаев здесь миллион. Почти каждую неделю бомжи гибнут.
   – Последний раз когда вы с ней виделись?
   – За три дня до убийства. В полночь я к метро пошла. Трубы горели, а у нас – ни капли спиртного. Топаю, а самой с каждым шагом хуже делается. И вдруг Надюшку встретила. Ох… как я обрадовалась! Она мне бутылку купила и две булки.
   – О чем вы разговаривали?
   Ирина наморщила лоб.
   – Не помню, хоть на куски меня изрежь, не помню. Плохо мне тогда было. Все напрочь из головы вылетело. Помню только, что Надюха все по сторонам озиралась и вздрагивала от каждого шороха. А потом ни с того ни с сего испарилась. Я только на секундочку отвернулась, а ее как не бывало.
   – Небось ты в отключке не меньше часа провалялась, – хмыкнул Сергей.
   – Думай, что говоришь! Сказала – на секунду я отвернулась. Надька исчезла. Я ее звала – без толку. Видела, как машина иностранная от тротуара отъехала, собаку у палатки видела, а Надьку – нет.
   Больше Ирина ничего не сказала.
   Из канализационного люка Катарина вылезла, пребывая, мягко говоря, в состоянии крайнего недоумения и растерянности.
   Что же это получается? Ева Германова, выдавая себя за бомжиху Надежду, частенько наведывалась в этот район, водила дружбу с местными бедолагами, одалживала, вернее, дарила им деньги, общалась с ними и вообще вела себя более чем странно… Для чего? С какой стати? Какова была цель Евы? Ведь не просто так человек, чья финансовая независимость налицо, будет по доброй воле называть себя бомжем.
   Значит, у нее имелась причина. Причина, по которой Германова была вынуждена прибегнуть к этому маскараду. Разумеется, сейчас, когда Копейкина – лишь на начальном этапе расследования, это выяснить не представляется возможным. Но, если действовать решительно, призвав на помощь все свое упорство и самообладание, можно шаг за шагом, ступенька за ступенькой выйти из лабиринта загадок и собрать воедино кусочки мозаики, в которой кроется правда.

Глава 3

   Агентство Германовой располагалось недалеко от станции метро «Октябрьское Поле». Позвонив накануне по указанному на визитке телефону, Катарина договорилась о встрече с неким Алексеем, представившимся заместителем Евы Альбертовны.
   Утром следующего дня, ровно в десять тридцать, Копейкина заходила в двухэтажное здание, выкрашенное в розовый цвет.
   Поднявшись на второй этаж, она наткнулась на приветливого офис-менеджера – симпатичную девушку лет двадцати. Сказав, что у нее назначена встреча с Алексеем Карцевым, Катарина проследовала за девицей в просторный, но довольно-таки темный кабинет.
   Алексею едва исполнилось тридцать. Среднего роста блондин с зачесанными назад волосами, он был облачен в темно-синий костюм в мелкую полоску и красный галстук. По мнению Катки, цвет галстука решительно не подходил Карцеву, но в создавшейся ситуации она решила оставить свое мнение при себе. В конце концов, она явилась сюда не для того, чтобы давать советы персоналу, как кому следует одеваться.
   Расплывшись в дежурной улыбке, Алексей кивнул Катарине на стул и, обращаясь к секретарше, молвил приятным баритоном:
   – Настенька, нам два кофе.
   Сделав пару шагов по направлению к входу, Анастасия остановилась.
   – Вам со сливками? – вопрос адресовывался Копейкиной.
   – Не принципиально. А если честно, я вообще не хочу пить.
   Пожав плечами, Настя удалилась.
   Ката приступила сразу к делу. Ни к чему тянуть резину и ходить вокруг да около. Поэтому, устроившись на стуле, она с расстановкой проговорила:
   – Алексей, я – та самая женщина, обнаружившая труп Евы Альбертовны.
   У Карцева вытянулось лицо.
   – Скажу больше, – продолжала Катка, – за месяц до убийства мы вместе с Германовой ехали из Питера в одном вагоне. Сегодня я здесь, потому что мне нужна информация. Я очень, повторяю, очень рассчитываю на вашу помощь.
   – А какого рода помощи вы от меня ждете? Убийство Евы потрясло нас всех. Сотрудники милиции неоднократно нас допрашивали. Мне кажется, мы рассказали им все, что они хотели от нас услышать.
   – А чем они интересовались?
   – Как обычно в подобных ситуациях. Спрашивали о Еве, интересовались, почему она оказалась в таком рванье на окраине города, и все в таком духе. Разумеется, никто не смог дать ответ на этот вопрос. Я до сих пор не в состоянии понять, с чего вдруг Германова вырядилась нищенкой и отправилась на поиски своей смерти.
   – Вы ведь ее заместитель, вам наверняка известно многое о личной жизни Евы.
   – Ошибаетесь. Мне практически ничего об этом не известно.
   – Как?
   – Помимо общего дела, нас с Евой связывали близкие отношения интимного характера.
   – Даже так?
   – И, несмотря на это, ее жизнь всегда оставалась для меня неразгаданной тайной. Знаю, что год тому назад у Евы умер престарелый отец, также я в курсе, что у нее есть два брата и сестра. В остальном – полный туман.
   Ката погрозила Карцеву пальцем:
   – Извините, но у меня имеются все основания вам не верить. Вы лукавите!
   – Нисколько.
   – Сколько времени вы были знакомы с Германовой?
   – Чуть больше года.
   – А как давно вы… ну…
   – Стали любовниками? Ради бога, мы не дети, называйте все своими именами. В этом нет секрета. Первый интим между нами случился восемь месяцев назад. Но мы с Евой были… не обычными любовниками.
   – Разве бывают и такие?
   – За всех не отвечу, а лично от себя говорю – да. Бывают.
   Копейкина попробовала прощупать почву с другой стороны.
   – У Евы были враги?
   – Однозначно не ответишь. Возможно, были, а возможно – нет. Повторяю, я знал Еву исключительно в образе деловой женщины. Даже оставаясь наедине со мной, она упорно продолжала изображать из себя бизнес-леди. Та Ева Германова, которая жила в шикарных апартаментах элитного дома, мне неведома. Нашу связь можно было считать дежурно-интимной.
   – Оригинальная характеристика.
   – И тем не менее это так. Мы не разменивались на романтику, у нас напрочь отсутствовал конфетно-цветочный период и прочие глупости. Наверное, виной тому наше отношение к работе. Есть люди, которые на первое место ставят любовь, семью, а есть те, для которых первостепенное значение имеет работа. Мы с Евой относились ко второй категории. Поверьте, и ее, и меня данный факт вполне устраивал.
   – Вы часто встречались?
   – Когда как. Раза два в неделю. А с сентября месяца наша связь прервалась так же внезапно, как и завязалась.
   – Кто был инициатором разрыва?
   – Никто. Как любила повторять Ева – так легли карты. Мы расстались без ссор и скандалов, по обоюдному согласию. Остались добрыми друзьями. Что было весьма кстати, если учесть, что она босс, а я ее заместитель.
   Алексей дотронулся до подбородка, и Катарина обратила внимание на изумрудный перстень на мизинце парня.
   Бизнес явно приносит ему неплохой доход. Камушек, судя по всему, настоящий. Чистейший изумруд. Да и тянет он карат на десять-двенадцать. Удовольствие не из дешевых. Не каждый молодой человек, чей возраст перевалил за тридцать, может позволить себе приобрести столь роскошное ювелирное украшение.
   Заметив взгляд Копейкиной, Карцев смутился.
   – Выходит, я зря приехала и вам совершенно нечего мне рассказать?
   Алексей почесал затылок.
   – Видимо, нет… хотя…
   – Что?
   – Вы спросили о врагах… Не уверен, что ее можно причислить к врагам, но я собственными ушами слышал, как она угрожала Еве. – Карцев усмехнулся. – Впрочем, она угрожала и мне, и Клавдии, и Денису.
   – О ком вы говорите?
   – Были у нас одни клиенты – супружеская пара. Ох и намучились мы тогда с их заказом! Агентство у нас серьезное, не какая-нибудь шарашкина контора. К каждому клиенту, к каждому заказу мы подходим с пониманием, стараемся угодить, оправдать надежды. А на деле довольными остаются не все. Шишки, естественно, летят в нас, мол, вы организаторы, значит, то или иное предприятие не удалось именно по вашей вине.
   – Можно поподробнее о той супружеской паре?
   – Да ради бога.
   Настя наконец принесла кофе. Неизвестно, где она его готовила, но, судя по времени ее отсутствия, где-то очень далеко.
   Сделав глоток, Копейкина приготовилась выслушать рассказ. А Карцев, отодвинув от себя чашку, знаком показал секретарше, чтобы та вышла, и погрузился в воспоминания.

* * *

   Спустя неделю после того, как Ева и Алексей стали любовниками, в агентство пожаловала супружеская чета Потемкиных.
   Тучный Антон Назарович, респектабельный немногословный господин, и вертлявая, болтающая без умолку Галина Степановна намеревались поручить агентству Германовой подготовку дня рождения главы семейства.
   – Через месяц у Антона юбилей, – пела Галина Степановна, – ему исполняется пятьдесят лет. Мы хотим, чтобы этот день мы и наши гости запомнили надолго. Надоела банальщина с тостами за здоровье именинника и прочая муть. Нужно что-нибудь эдакое!
   Ева попыталась вставить слово, но Потемкина продолжала верещать:
   – И мы с Антоном придумали потрясный сценарий. Теперь необходимо заручиться вашей поддержкой и ждать праздника.
   – С удовольствием ознакомимся с вашим сценарием, – мило улыбнулась Германова.
   Алексей видел, что Антон Назарович слегка волнуется. Его пухлая ладонь то и дело сжимала мобильник, а лицо слегка залилось румянцем.
   – Смелее, – подбадривала Ева. – Начинайте.
   Галина Степановна театрально закатила глаза и спросила:
   – Вы смотрели фильм «Кинг-Конг»?
   – Мне доводилось видеть картину. Правда, давно, – призналась Ева, – но суть я хорошо помню.
   – Помните момент, когда обезьяну привезли в мегаполис и устроили грандиозное шоу?
   – Такое не забудешь, – засмеялся Алексей.
   – Конга заковали в громадные наручники, посадили в клетку, а потом…
   – Потом он расколошматил клетку к ядрене фене и раздавил не одну сотню любопытных, – выпалил Антон Назарович.
   – Тоша, ты всегда драматизируешь. Мы же договорились, ты молчишь, а я говорю.
   – Извини, не сдержался.
   Ева переглянулась с Алексеем. Пока Германова так и не поняла, куда дует ветер.
   Потемкина встала со стула:
   – Вы должны устроить нам нечто подобное!
   Алексей прыснул.
   – Найти Конга и привезти его к вам домой?
   Галина нахмурилась. Ева сердито посмотрела на заместителя.
   – Алексей пошутил, – произнесла она, и Карцев уловил в ее голосе стальные нотки. – Галина Степановна, продолжайте.
   – Живая обезьяна нам не нужна. Она у нас и так есть.
   Теперь пришел черед удивиться Еве:
   – Что? Откуда вы ее раздобыли?
   – Не пугайтесь, в роли Конга выступит Антон.
   Алексею едва удалось унять душивший его хохот.
   Пузатый Потемкин походил на Конга, как трамвай на грейпфрут.
   Антон Назарович покраснел пуще прежнего и начал кашлять.
   – В нашем загородном доме очень просторная гостиная. – Галина с гордостью посмотрела на мужа. – Антон занимает высокий пост, в деньгах мы никогда не нуждались.
   – Галя, не меняй тему.
   – Так вот, в день его пятидесятилетия наша гостиная должна превратиться в джунгли. Я – в бедную девушку, которую, помимо ее воли, принесут в жертву гигантской обезьяне, а Антон – в Конга. Гости – их будет не больше двадцати человек – предстанут местными аборигенами. Их кожу мы выкрасим в черный цвет, снабдим их набедренными повязками и далее по списку. В вашу задачу входит организовать это великолепие. Все – от и до. Торжество должно пройти без сучка, без задоринки!
   Галина Степановна протянула Еве сложенный вчетверо лист бумаги:
   – Я записала все самое необходимое. Вам потребуется лишь достать аксессуары и выступить в качестве режиссеров.
   Ева прошлась глазами по каракулям Потемкиной.
   – А зачем вам рельсы?
   – Я не знаю, как правильно они называются. Но Антон, облачившись в костюм гориллы, должен будет сидеть в клетке, скованный по рукам и ногам наручниками. Аборигены, то бишь наши гости, затолкают меня в двухметровый торт, изготовление которого также будет на вашей совести. А вот когда я окажусь внутри торта, в гостиную по рельсам въедет клетка с гориллой.
   – Минуточку, – вмешался Алексей, – в фильме было не так. Вначале Конг…
   – Я чуточку изменила сценарий. В моей версии аборигены будут прыгать вокруг клетки, я – томиться в торте, а Антон – рычать и нервничать. Потом один из гостей незаметно откроет наручники и клетку. А потом мы все начнем веселиться.
   По горящему взгляду Галины Степановны Алексей понял – дамочка бесится с жиру. Когда кошелек трескается по швам от кредиток, а его владелец дни напролет мается от безделья, в голову, как правило, начинают поступать откровенно безумные мысли. Ну вот, к примеру, замысел Потемкиных. Бред полнейший! А Галина аж трясется в предвкушении праздника. А, скажем, работала бы она простым продавцом с окладом семь тысяч в месяц, жила бы не в особняке, а в обычной «двушке», имела бы детей-погодков и мужа, заколачивающего деньгу на заводе. Ну скажите, пришло бы ей в голову устраивать из юбилея супруга подобный карнавал? Нет, конечно.
   С другой стороны, Алексей работал в агентстве, занимающемся организацией праздников. Потемкины – клиенты, а они, как известно, всегда правы. Если они платят деньги – и достаточно большие, – то можно организовать им что угодно. Хоть слона в «Запорожец» запихнуть, хоть курицу летать научить. Деньги правят миром – в данном случае эта истина была более чем кстати.
   Обсудив с Германовой и Карцевым детали предстоящего мероприятия, Потемкины откланялись.
   После их ухода Ева не выдержала:
   – Я сейчас умру от смеха. Ну и семейка! Пожалуй, это будет наш самый экстремальный заказ.
   – Антон был готов провалиться сквозь землю.
   – Еще бы. Сразу видно, кто в их семействе заказывает музыку.
   – Ну, а если серьезно, какие мысли? Рискнем или лучше отказаться?
   – Лешка, мы уже сказали им «да». Завтра они подпишут договор.
   – Хлопотно как-то.
   – Прекрати. Когда я брала тебя на работу, ты говорил, что не боишься трудностей.
   – Да, но…
   – Никаких «но»! Подключай к работе Клавдию и Дениса. Мы не ударим в грязь лицом. Репутация агентства – превыше всего.
   Начались приготовления и связанные с ними хлопоты.
   Управились к сроку. Все было отточено, отрепетировано, приготовлено.
   Больше всего попотеть, причем в буквальном смысле слова, им пришлось с воздушными шариками. По сценарию Галины, шары в количестве двухсот штук должны были быть прикреплены на одной из стен. Перед тем как Потемкина, она же «жертва», появится из торта, два аборигена – исполнять их роли выпала честь сотрудникам агентства, Клавдии и Денису, – специальной палкой с тонкими шипами проткнут шарики.
   Посему Галина Степановна потребовала, чтобы шарики надували не гелием, а воздухом.
   Если кто-нибудь когда-то пробовал надуть ртом двести шаров, то он прекрасно поймет состояние Алексея.
   Шары Карцев прикреплял к стене степлером накануне юбилея.
   Когда Леша закончил, Галина Степановна захлопала в ладоши:
   – Боже, гостиная один в один напоминает джунгли! Лианы, камни, если бы не стена с шарами, сходство было бы стопроцентным. Кстати, я не успела прослушать голоса птиц.
   Алексей подошел к подоконнику и нажал красную кнопку на продолговатом приборе. Помещение заполнилось криками экзотических птиц.
   – Я в настоящих джунглях! – Потемкина закрыла глаза и закружилась по гостиной.
   – Торт привезут завтра к одиннадцати, – сказал Алексей, бросив степлер в сумку.
   Галина продолжала вальсировать.
   – Этот день рождения станет особенным, – твердила она. – Я специально отселила Антона на несколько дней в московскую квартиру. Хочу, чтобы для него это тоже было сюрпризом.
   Попрощавшись с Галиной, Алексей уехал.
   На следующий день начались последние приготовления. Гостей Потемкиных переодели, тела их вымазали специальной краской, а Карцева и Еву нарядили в костюмы мартышек.
   В задачу Алексея входило слежение – как выразилась Галя – за атмосферой, а Германова, вооружившись видеокамерой, должна была снимать происходящее.
   – Для потомков, – веселилась супруга именинника.
   В холле Клавдия, Денис и парочка гостей помогали Антону Назаровичу влезть в костюм гориллы. Потемкин сильно нервничал и постоянно чесал подбородок.
   А тем временем Алексей, отведя смеявшуюся Еву в сторону, обеспокоенно произнес:
   – Слушай, то ли у меня от всего происходящего шарики заехали за ролики, то ли тут попахивает какой-то чертовщиной.
   Германова захихикала:
   – В чем дело, коллега-мартышка?
   – Посмотри на стену с шариками.
   – Уже видела. Отличная работа, Леха!
   – Обрати внимание на их цвет.
   – Ну сказала уже, все в ажуре.
   – Ты не поняла. Самый первый шар – зеленый, или у меня со зрением беда?
   Ева скорчила недовольную гримасу:
   – Ну, зеленый. Еще вопросы есть?
   – Да. А потом идет синий?
   – Лешка, кончай прикалываться. Скоро начинаем представление.
   – Я хорошо помню, что вчера вечером присобачивал шары совсем в другом порядке. Принцип прост: сначала красный, затем желтый, синий и зеленый. И так до конца. А теперь они висят совсем иначе.
   Ева посерьезнела:
   – Хочешь сказать, за ночь их перевесили?
   – Выходит, да.
   – Не придуривайся. Ты устал, с каждым бывает, запамятовал.
   – Нет, – стоял на своем Карцев. – Я развешивал их именно в той последовательности, которую озвучил.
   Ева улыбнулась сияющей Галине и процедила:
   – Завтра же отправишься в недельный отпуск. Не хочу, чтобы мой зам и лучший сотрудник оказался на больничной койке из-за переутомления.
   Германова подбежала к Потемкиной, а Карцев приблизился к разноцветной стене.
   – Что за черт? Неужели я действительно настолько переутомился и перепутал все на свете?
   И вот началось главное событие вечера.
   В гостиной погас главный свет. Включенными остались только боковые светильники. Гробовую тишину нарушил резкий крик какаду. Тенью в помещение проскользнули аборигены. Каждый держал в руках пластмассовый факел и передвигался, слегка пританцовывая.
   Ева включила видеокамеру.
   Двухметровый торт вкатили в центр комнаты, и… начались танцы племени «Мумба».
   Похоже, веселились все, кроме Карцева. Мужчина, словно загипнотизированный, смотрел на шары, гадая, каким образом они изменили цвет?
   Минут через двадцать крик птиц был прерван раскатистым рыком животного. Аборигены замерли. Послышалось гудение, и в гостиной появилась клетка со стоявшей в ней гориллой.
   Вошедший в роль Антон Назарович дергал руками, хрипел и судорожно мотал головой. Очевидно, Потемкин успел войти во вкус и теперь получал от всего этого удовольствие ничуть не меньшее, чем его супруга.
   Два аборигена подошли к кондитерскому изделию и, сняв верхушку, пробормотали какую-то нечленораздельную фразу на несуществующем языке.
   «Перепуганную» Галину Степановну вытащили из торта.
   – Пустите! Пустите меня! – вопила Потемкина, глядя на гориллу. – Не-е-ет!
   Ева подняла правую руку – сигнал Клавдии с Денисом, чтобы они начали протыкать шарики.
   И тут сценарий Галины Степановны резко изменился.
   За несколько секунд парочка успела проткнуть около сотни шаров, после чего гости заметались по комнате. Послышались кашель и крики:
   – Мои глаза!
   – Щиплет!
   – Мне трудно дышать!
   – Откройте окна!
   Алексей подбежал к Германовой:
   – Ева, это слезоточивый газ! Бежим на улицу!
   – Ой, мне плохо… – крикнула какая-то дама и упала на пол.
   Карцев одним рывком поднял потерявшую сознание особу и потащил ее в холл.
   – Антона! Он остался в гостиной! В клетке! – По лицу Галины ручьем катились крупные слезы.
   – Господи, о нем совсем забыли!
   – Скорее!
   – Быстрее!
   Несколько мужчин и женщин вернулись в главное помещение.
   Когда клетка оказалась в холле, Алексей сел на мраморные ступеньки и обхватил голову руками.
   – Здесь тоже невыносимо воняет, – прошептала Ева. – Лучше выйти на улицу.
   – В таком виде? Там же холодно…
   – Что с Антоном? – вопрошала Галина.
   Потемкин, похоже, был без сознания. Когда его вызволили из клетки и открыли наручники, мужчина-горилла мешком рухнул вниз.
   – Снимите с него этот костюм. Он задохнется!
   – Вызывайте врача.
   Сняв с Антона Назаровича голову обезьяны, Ева взвизгнула. Лицо юбиляра приобрело синеватый оттенок. А когда мужика избавили от костюма, выяснилось, что Антон Потемкин мертв. И причиной тому послужил вовсе не слезоточивый газ.
   Антона закололи острым ножом – прямо в сердце.
   Увидев рану и льющуюся из нее кровь, Галина Степановна забилась в истерике.
   Прибывшие медики ничем не могли помочь. Затем дом наводнила милиция. Допросу был подвергнут каждый гость. Но никто не сумел дать вразумительного ответа касательно убийства Потемкина.
   Было ясно как день, что хозяина особняка зарезал «под шумок» один из присутствующих. Но сам убийца, естественно, не спешил признаваться в содеянном.
   Придя в себя, Галина Степановна обвинила Еву, Алексея, Клавдию и Дениса в убийстве супруга. Кричала, что они специально заполнили воздушные шарики слезоточивым газом, чтобы таким изощренным способом расправиться с ее Антоном.
   Карцев твердил, что шары были заменены. Он доказывал сотрудникам органов свою правоту, прекрасно понимая, что организаторы праздников пали жертвами коварного замысла хладнокровного убийцы.

* * *

   – Я почти не сомневаюсь, что мужа убила Галина. Кроме нее, некому было заменить шары. В ту ночь она находилась в доме одна. У кого, как не у нее, имелись все козыри?
   – А нож? Нож нашли?
   – Представьте себе, нет.
   – И чем закончилось дело?
   – Потемкина кидала камни в наш огород. Перетрусили мы здорово. Даже Ева, которая вообще очень редко выходила из себя, металась, словно раненая тигрица. Я со дня на день ожидал, что нас арестуют, вздрагивал от каждого шороха. Постоянно вызывали нас на допросы, плюс Галина приезжала чуть ли не ежедневно, осыпая нас проклятьями. Но, наверное, Бог над нами смилостивился – агентство и его сотрудников оставили в покое. Мы оказались чисты как стеклышко.
   – А Потемкина?
   Алексей скривился:
   – Не знаю и знать не хочу. В последний раз она приезжала сюда пять месяцев тому назад. С того момента я ее не видел.
   – Опять ругалась?
   – Обещала засадить меня за решетку. Еве грозилась свернуть шею, а Клавке с Деном предрекла скорую смерть от рухнувшего на их макушки кирпича. Чокнутая особа, что с нее взять!
   Копейкина облизала пересохшие губы:
   – Вы так спокойно обо всем этом говорите, словно вас совершенно не насторожили ее угрозы.
   – Знаете поговорку: собака лает – караван идет. Пустые слова меня не трогают. Я умею отличать болтовню от настоящих угроз.
   – То есть, если я вас правильно поняла, вы исключаете возможность, что к убийству Евы причастна Галина Потемкина?
   – Однозначно.
   – Откуда такая уверенность?
   – Не могу сказать. Просто уверен, и все.
   – Алексей, кому-нибудь, кроме меня, вы рассказывали эту историю?
   – А зачем мне распространяться-то? Я же не дурак. Интересного здесь мало. Нет, Катарина, о таких вещах не принято трезвонить на каждом шагу.
   – Почему вы не говорили органам?
   – Стоп! Органам я как раз выложил все начистоту. Даже упомянул о мини-скандальчике, который нам пару месяцев тому назад закатила еще одна клиентка.
   – По поводу чего?
   – Тут была полностью наша вина. Мы должны были предоставить торт с киви, но, напутав, привезли с клубникой. А у нее на клубнику аллергия. Пришлось принести извинения и сделать дамочке большую скидку. В итоге все остались довольны, но, так как инцидент все же имел место, я поделился им со следствием.
   – У вас остался адрес Потемкиных?
   – Адреса хранятся в базе данных.
   – Я могу на него взглянуть?
   Алексей заулыбался:
   – Вы даже можете его переписать. Я предполагаю, что вы так и поступите, верно?
   – Вы догадливы.
   Карцев придвинул к себе клавиатуру и, постучав пальцами по клавишам, развернул монитор в сторону Копейкиной.
   – Ручка, бумага, адрес – все к вашим услугам.