Страница:
может быть уловкой врага. Он очень умен и вполне мог предпринять
попытку притвориться одним из наших союзников - людей. Боло знакомы
такие уловки. Но потом я принимаю идентификационный сигнал и узнавание
стимулирует мои центры удовольствия. Враг не может знать и мое имя, и
позывные. Их может знать только Командир. А значит, у меня снова есть
Командир и есть задание.
Я едва не провалил свое последнее задание. Мне было приказано
остановить вражескую атаку на гарнизон Миранды. Я достиг поставленной
цели, но у врага оказалось более мощное энергетическое оружие, нежели
я ожидал, и я получил два тяжелейших попадания близ главного реактора.
Мне пришлось отключить все системы и в ожидании ремонта укрыть свое
сознание в центре выживания. Трудно считать полным успехом выполнение
задания, в ходе которого ты выходишь из строя. Это не было поражением,
но и победой тоже. Я Боевая Единица Бригады Динохром. Нас устраивает
лишь окончательная победа. Славная история нашего Полка, Первого,
сияет доблестью и честью, словно утренние звезды. Это мой полк, моя
Бригада, моя служба человечеству.
Но моя память словно расплывается. Я помню своих товарищей, помню
многие секунды сражений. Но множество моих контуров заблокированы, а
некоторые полностью разрушены. Мне следует доложить об этом ремонтной
бригаде. Очень непродуктивно отправляться в бой, не имея полноценной
информации.
Память расплывается и мерцает. Кажется, словно с каждым мгновением
данные тихо утекают из моей нейросети. Ощущение... неприятное. Как
если бы враг прибег к новой уловке. Словно меня изменяют, изменяют
против моей воли и стремлений.
Этого быть не должно. Я Боло Марк XXIV, из Первого Полка Бригады
Динохром. Я всегда буду помнить об этом. И когда я получу задание, мне
придется задействовать весь свой опыт критического анализа. Никогда
Боло не будет работать на врага. Скорее я самоуничтожусь, хотя
концепция небытия продолжает меня крайне беспокоить.
Утечка исчезает. Что-то изменилось, и я перепроверяю свои системы
вооружения, стратегические центры и базовые процессоры. Все в норме.
Здесь ничего не изменилось. Я ничего не понимаю, но не сомневаюсь, что
это имеет какое-то отношение к моему новому заданию. Изучение новых
параметров миссии наполняет радостью мои цепи. Я жажду выполнить свой
долг, долг Боевой Единицы Полка.
Лишь одна мысль продолжает меня беспокоить. Я снова и снова посылаю
запросы на частоте Полка, но товарищи мои не отвечают. Неужели мне
придется смириться с мыслью об их гибели? До сих пор я не знал, что
способен испытывать скорбь, но ничем другим это странное ощущение быть
не может. Я знаю, что мои товарищи пали доблестно, в бою, до конца
выполнив свой долг. В своих музыкальных архивах я нахожу
соответствующую траурную музыку и несколько минут молча жду,
вслушиваясь в печальные звуки "Шаванны" Равеля. Музыка поможет мне
смириться с потерей.
- Как дела? - спросил я Фредерика.
Он моргнул и откинулся назад, сжимая в кулаке электронный сварочный
аппарат. Снаружи было светло и чудесно, еще один великолепный денек на
Камелоте. В сарае, который мы реквизировали для Кенни, было слишком
жарко и постоянно пахло озоном.
Нам удалось вывести Кенни из той пещеры, а за перевозку мы
заплатили тем самым золотым блюдом. Поднять Боло из гравитационного
колодца - задача нетривиальная даже для модифицированного фрегата
класса Лютер. Именно такие использовали Кайоны, и именно поэтому они
могли позволить себе брать с клиентов больше денег, нежели обычные
перевозчики грузов. Кайоны - самые высокооплачиваемые
пираты-перевозчики в человеческом секторе космоса, но зато им можно
доверить любой груз и они никогда не болтают. Никогда. Это стоило нам
золота, возможно, единственной золотой вещи на всем Камелоте. Кайоны
очень неравнодушны к золоту, пожалуй, даже больше, чем к камушкам,
кредитам и любым другим ценностям. Не знаю, может, они его едят. Или
используют в качестве возбуждающего средства. В любом случае нам оно
очень даже помогло.
Когда мы доставили Кенни в Довер и приехали на нем в наш городок,
встречали нас со смешанным чувством. Все-таки он был слишком большим.
Пожалуй, даже больше, чем мне помнилось. Когда я служил, все вокруг
было тех же масштабов, что и Боло. А здесь на фоне опрятных
двухэтажных домиков и главной улицы, по которой едва могли пройти
шесть человек в один ряд, Кенни казался просто чудовищно гигантским.
Он возвышался над шпилем нашей церквушки и был шире конюшен Уильяма.
Он был вдвое больше всего, когда-либо побывавшего на Камелоте, включая
корабль пиратов. Мне было их почти жаль, ведь им предстояло
столкнуться с Боло, почти таким же высоким, как их корабль, чей
"Хеллбор" скорее всего даже не заметит их хлипких экранов.
Но когда я увидел, как гусеницы Кенни перемалывают аккуратно
вспаханное пшеничное поле Роберта Мерри, меня вдруг охватило плохое
предчувствие. Кенни был создан лишь для одной цели. Боло - самые
эффективные убийцы на службе человечества. Вся их жизнь проходит
сквозь бурю войн и сражений. Ничто другое не доставляет им такого
наслаждения, ничего другого они просто не знают. Они кажутся добрыми,
пока спят, но это всего лишь иллюзия. Поколения технологического
развития сделали из них преданные своему делу боевые устройства, и
ничего более.
Что мы будем делать с Кенни после пиратов, после того, как враг
будет повержен?
Рики и несколько его приятелей бежали следом за Кенни, по
раздавленным стеблям пшеницы, и мне вдруг стало страшно. Именно я
настоял на том, чтобы привезти сюда этого Боло. Но теперь я вдруг
прозрел будущее, в котором он мог уничтожить все, что делало Камелот
самым прекрасным из заселенных людьми миров. Кенни мог запросто
перебить нас всех и выжечь это поле всего лишь одним случайным
выстрелом любого из своих малых орудий.
И я не мог ни с кем поделиться своими тревогами. На всем Камелоте,
за исключением, быть может, Фредерика, никто меня просто не понял бы.
Уроженцы Камелота никогда даже не слышали о Боло и были знакомы только
с элементарными психотронными устройствами. Идея самоуправляемой
машины-убийцы просто не укладывалась в их воображении.
Даже многие из беженцев не могли полностью осознать весь ужас
происходящего. Большинству людей никогда не приходилось видеть эти
чудовищные машины в действии, или, что еще хуже, приходилось, но
видели они в них своих спасителей. Ни один полк Бригады Динохром
никогда не терпел поражения. Ни разу.
Так что Фредерик был одним-единственным на всем Камелоте человеком,
который мог бы меня понять. На самом деле он понимал все даже лучше
меня, ведь он был техником психотронных систем, а я всего лишь одним
из командиров Боло.
Нас учили очень многому об истории и психологии Боло, но техникам
всегда удавалось гораздо лучше понимать многочисленные нюансы. Это
входило в их обязанности. В конце концов, Боло были созданы такими,
чтобы ими было легче управлять. Они всегда рвались в бой, всегда с
готовностью шли на смерть, всегда были преданы и могли справиться с
любым препятствием.
Но я всегда видел в них всего лишь машины. Большие, опасные машины,
способные учиться и приспосабливаться, но за которыми всегда и везде
нужно было присматривать. Для меня это было одним из главных правил.
Так что я рассказывал Фредерику о том, что я вижу в нашем Кенни, за
кружкой эля размышляя о том, не сделали ли мы еще хуже, доставив его
сюда. Похожие разговоры частенько можно услышать в конце долгого дня,
проведенного в заботах о деревьях, животных и детях, после хорошего
ужина с пирогом на десерт.
Изабель быстро заметила, что я стал рассеянным и озабоченным. Она и
предложила мне сходить в пивную, перехватить пинту с Фредериком и
другими иммигрантами. Обычно в такие времена я ловил в ее глазах
странное выражение, как будто она понимала, что есть такие проблемы, о
которых она просто не хочет знать, как бы ей ни хотелось помочь мне. И
что лишь те, кто жил там, на другом конце Вселенной, смогут понять и
разделить мои страхи и, быть может, помочь о них забыть.
Так что мы с Фредериком довольно часто болтали о Кенни. Уильям
разносил заказы, время от времени останавливаясь у камина, где группа
посетителей играла в кости. А здесь в уголке было достаточно тепло. И
никто нас не беспокоил.
Фредерик прислонился к стене и уперся взглядом в бревенчатый
потолок.
- Все же это был наилучший выбор, - повторил он, помолчав минуту. -
Потому что, даже если мы избавимся от этих пиратов, всегда может
появиться кто-то еще. До сих пор никому на Камелоте это даже в голову
не приходило. Со всеми этими войнами множество людей остались без
дома. Как и мы когда-то, если ты еще не забыл. Очень тяжело жить,
когда некуда и не к кому возвращаться. Нам понадобилось довольно много
времени, чтобы оттаять. А кое-кому, похоже, это так и не удалось. Они
и занялись разбоем. Больше они ничего не умеют.
Я глубокомысленно кивнул и решил помалкивать. Я не был Фредериком,
чей мир отдали врагу в обмен на трехдневное перемирие и чей дом к
окончанию войны превратился в выжженную пустыню. Если у кого и были
причины для того, чтобы сломаться, то это был он. Но, по-видимому, он
был слишком сильным человеком, чтобы позволить скорби и горечи
поглотить свою душу.
Народ у камина взорвался хохотом. Мы с Фредериком глянули в их
сторону. Это были наши соседи, наши друзья. Но сейчас они казались
чужаками, выходцами из иного измерения. Они слишком мало знали, чтобы
бояться того, что мы с собой привели. Того, что могло разбить наши
жизни, уничтожить наш Камелот точно так же, как и любой другой Камелот
в истории.
Фредерик поставил свою кружку на стол.
- Знаешь, Джоффри, сдается мне, я кое-что придумал... Может, и
получится. Все может быть. Мне надо немного поразмыслить.
Я кивнул. Когда он еще был Фиделем, в Бригаде не было лучшего
специалиста по психотронике. Если Фредерик думал, что у него есть
решение, то я мог смело отправляться домой и спокойно ложиться спать.
На следующий день Томас собрал наше ополчение и отправил их строить
ангар для Боло. Это заняло гораздо больше времени и сил, чем,
например, строительство амбара, и он был гораздо больше, хотя и менее
прочным. На самом деле Боло не нуждался в укрытии. В основном это
делалось из соображений секретности. Пиратам незачем было знать, что
мы подготовились немного лучше, чем три месяца назад. И Фредерик
наконец-то смог взяться за работу.
Почти неделю спустя я пришел к нему и спросил, как дела. Всю эту
неделю я занимался своими заботами и старался держаться подальше от
всего остального. Мне надо было заботиться о детях, корове и саде, и
этого было вполне достаточно. Больше от мира мне ничего не было надо.
Но каждый раз, когда Рики уходил в поле один, каждый раз, когда
Маргарет одна ковыляла за цыплятами, мне представлялся несущийся на
них Марк XXIV, по ошибке принявший их за врагов. Я должен был знать
точно. И я пошел в сарай, где днями и ночами работал Фредерик, чей
электронный сварочный аппарат стал словно продолжением руки.
Он улыбался.
- Кажется, я справился с нашей проблемой, - заявил он. - Конечно,
надо провести кое-какие испытания, но, кажется, нам удастся...
Конечно, тебе придется отдать приказ. Ты ведь знаешь все коды доступа.
Думаю, если ты все ему объяснишь, он послушается.
Фредерик вытащил черную коробочку коммуникатора - точь-в-точь как
та, которую я когда-то носил на поясе. Я отошел к стене ангара и,
открыв старый командный канал, активировал встроенный идентификатор. Я
мог лишь надеяться, что старинный Марк XXIV знает коды Марк XXX. Если
верить полковой легенде, эти коды никогда не менялись, не терялись и
не могли быть продублированы, но такие истории частенько рассказывают
на ночных дежурствах, когда больше нечем заняться.
- Боевая Единица Семьсот двадцать один, говорит командование, -
отбарабанил я. - Даю вводную нового задания. Наша задача - защитить
этот город от вторжения. Повтори.
Я задержал дыхание. Наш городок не имел ровным счетом никакого
стратегического значения. Даже Марк XXIV легко это заметит. Боло
всегда подчиняются приказам, но они нечто большее, нежели просто
оружие. Они учатся на своих и чужих ошибках, умеют независимо
оценивать ситуацию и делать соответствующие выводы. А их программы
полностью подчиняются соображениям тактики и стратегии. В них нет
места посторонним рассуждениям.
- В чем значимость данной территории? - спросил Кенни.
Довольно честный вопрос. Боло учатся всегда, и они
запрограммированы запрашивать информацию, которая может повысить их
эффективность.
- Это Камелот, - услышал я свой собственный голос. - Он имеет
жизненно важное психологическое значение. Проверь свои исторические
архивы.
Ответ пришел всего через долю секунды, спустя кратчайшее мгновение
замешательства.
- За честь Полка, - отрапортовал Кенни. И я знал, что теперь мы в
безопасности, по крайней мере на время. До тех пор, пока эта первая
волна врагов не будет ликвидирована.
Но что нам делать с действующим Боло потом? С Боло, у которого
больше не будет противника? Эта мысль пугала меня еще больше, чем
неминуемое прибытие пиратов, которые были теперь в таком меньшинстве,
что мне их было почти жаль.
Пиратский корабль прилетел менее чем через неделю. Так как все
население Камелота работало на уборке урожая, все заметили в небе эту
дымную полосу. Я был в саду вместе с Изабель, Ршеи и братом Изабель,
Седриком. Ветви деревьев сгибались под тяжестью желтых фруктов,
некоторые из которых уже опали на поживу местной мелкой фауне. Я
смотрел на все эти персики и думал не только о свежих плодах, которые
мы продадим с неплохой прибылью, но и о варенье, о засахаренных
плодах, о персиках, высушенных на солнце, о желейных конфетах, которые
сделает Изабель и которые мы будем продавать весной, когда людям
успеют надоесть зимние запасы и захочется фруктов.
Первым закричал Рики.
- Звезда, - разносился по саду его голосок. - Она падает, падает!
Мы все, как один, задрали головы. Изабель и Седрик никогда раньше
не видели, как садится космический корабль. Им просто незачем было
ездить в Довер-Порт. Я же, напротив, сразу понял, кто это. Они выбрали
неудачную траекторию и вошли в атмосферу под неправильным углом и
теперь сжигали свою теплорассеивающую броню, оставляя в небесах дымный
след.
Я спрыгнул с нижней ветки дерева и собрал родных.
- Оставайтесь в подвале, - приказал я, загоняя их в дом. - Что бы
вы ни услышали наверху, не вылезайте. Все должно закончиться быстро, и
никто не пострадает, но вы будете сидеть там до тех пор, пока я не
приду и не скажу, что все кончилось. Случиться может все что угодно. А
в этом доме нет ничего дороже ваших жизней.
Седрик пытался протестовать, но Изабель пронзительно на него
посмотрела. Она взяла Рики за руку, а Маргарет под мышку.
- Мы не будем выходить, - просто сказала она. - И мы будем ждать.
Все будет хорошо, я обещаю. Все будет хорошо.
Седрик, не поднимая глаз от пола, что-то промямлил в знак согласия.
Я припомнил, что, когда мне было двадцать два, немного больше, чем
Седрику сейчас, я был таким же импульсивным романтиком и верил в
абсолютные истины. На его месте мне бы тоже не захотелось в
девятнадцать лет оказаться запертым вместе с детьми. Я пожалел его и
протянул ему вилы.
- Здесь от тебя будет больше пользы, - серьезно сказал я ему. -
Останься с ними. Если услышишь что-нибудь необычное, помоги Изабель
успокоить детей. Только ты можешь их защитить.
В глазах Седрика засветилась гордость.
- О! - тихо, но отчетливо произнес он. - Не беспокойся, Джеффри. Я
о них позабочусь.
Хорошо, что он не мог видеть, каким взглядом наградила меня стоящая
у него за спиной Изабель.
Я оставил все в умелых руках Изабель и помчался к сараю Боло.
Фредерик и Кенни ждали меня, Фредерик суетливо бегал перед сохраняющим
достоинство Боло. Его бортовые огни мягко сияли, а откуда-то изнутри
доносилось тихое урчание. Марк XXIV был в превосходном состоянии. Этот
гул свидетельствовал о великолепной калибровке и удовлетворенности.
Корпус тускло поблескивал, а ряд сверкающих эмалированных наград,
приваренных к его башне, мог служить наглядным пособием по военной
геральдике.
Фредерик передал мне микрофон. Сам передатчик он установил где-то в
ангаре.
- Боевая Единица Семьсот двадцать один. Наш враг близок. Ты должен
уничтожить корабль противника и всех захватчиков. Защищай Камелот. Это
общая стратегическая задача. Защищать Камелот.
Потом я дал ему координаты того самого поля, где пираты
приземлялись в прошлый раз и где, как я полагал, они сядут снова.
Хотя, судя по их неуклюжему полету, они вполне могли промахнуться.
Единственной причиной, которая заставляла меня думать, что они
вернутся именно на место прошлой посадки, было сомнение в том, что они
удосужились обновить свои навигационные карты.
Мы с Фредериком ехали на верхней палубе Кенни. Было что-то
успокаивающее в том, чтобы сидеть верхом на этой горе металла и
артиллерии, которая целеустремленно катилась навстречу врагу. А кроме
того, была еще мощь. Казалось невозможным не замечать потенциала Марк
XXIV, ощущая гладкое движение гусениц и урчание прячущейся внутри
энергии.
Пираты приземлились на том же самом месте. Они уже выгрузились, и
их предводитель сидел на ведущем к люку подъемнике.
Мы с Фредериком завопили, чтобы наши люди уходили. Некоторые
услышали и сломя голову понеслись кто куда. Остальные последовали
примеру бегущих товарищей. Воцарился хаос.
Пираты пытались преследовать их или же пробовали скрыться.
Противопехотные орудия Кенни выкашивали тех, кто пытался прорваться
мимо. "До чего же он элегантен", - подумал я, так как Боло выцеливал
исключительно врагов, деликатно объехав старика Малькольма, чей артрит
заставил его отстать от своих.
Разодетый, словно майский шест, предводитель встал. Даже в
штурмовом скафандре было видно, как трясутся его колени.
- Постарайся не повредить пшеницу, - сказал я, пытаясь пошутить.
- Защищать Камелот, - донесся в ответ глубокий рокот, бывший
голосом Боло. - Я должен защитить Камелот. Я никогда не терпел
поражений.
- Так точно, Боло Семьсот двадцать один. Ты никогда не проигрывал,
- заверил я его. Я и забыл, насколько буквально Боло понимают наши
слова. И о том, как радуются они, выполнив поставленную задачу.
А меня сейчас радовали страдания пиратов. На секунду я было
подумал, что можно позволить им улететь, чтобы они могли посоветовать
своим мерзким дружкам навсегда забыть о Камелоте. Рассказать о том,
что здесь им делать нечего.
Но я отмахнулся от этой мысли. Враг должен быть уничтожен. До
последнего человека. Мы не можем позволить, чтобы кто-нибудь донес в
штаб Бригады, что у нас есть свой Боло. Иначе они придут и заберут у
нас Кенни, оставив без всякой защиты. Кроме того, было бы неплохо,
если бы бандиты и пираты со всего космоса прилетели сюда и встретились
лицом к лицу с Боло. Мы могли бы навсегда избавить сектор от пиратов и
никогда больше об этом не вспоминать. Эта мысль здорово меня согрела.
- Давай! - приказал я.
С захватывающей дух для такой гигантской машины точностью Боло
Семьсот двадцать один КНИ выпустил импульс энергии, оставивший от
пиратского корабля гору расплавленного шлака, а от "майского шеста"
одни воспоминания. Пшеничное поле, колышущее свои волны возле
дымящихся останков, даже не шелохнулось.
- Задание выполнено, - доложил Кенни, и в его голосе я расслышал
удовлетворенные нотки.
- Хорошая работа, - сказал я. - Чертовски хорошая работа. Едем
домой.
Но всю дорогу до городка меня снова терзали тревожные раздумья.
Этот Боло спас нас от серьезной опасности. И не было никакой гарантии,
что больше в нашем секторе нет пиратов. На самом деле я был готов
поставить половину своей земли на то, что где-то там в космосе летает
полно таких же мечтающих поживиться на нашем процветании людей.
Но это не уменьшало опасности самого Боло для Камелота. Я научил
Кенни, что наш новый враг - человек. Со временем, думал я, он может
совершить нечто, что принесет несчастье всем нам. Он был Боло, и ему
не было места на Камелоте.
Когда Фредерик приступил к проверке боевых систем, я отключил
передатчик, чтобы поговорить с ним наедине.
- Что мы собираемся делать теперь? - спросил я. - Мы не можем его
отключить. Всегда существует опасность нового рейда. Я не хочу, чтобы
мои дети росли в страхе. Но он сам может быть опаснее любых пиратов.
Ты говорил, что все будет в порядке, но не сказал, как этого добиться.
Фредерик расплылся в улыбке.
- Почему бы тебе не поговорить с ним самим? - осведомился он,
пожимая плечами. - Спроси, кем он себя считает. Думаю, тебе предстоит
знакомство с очень интересными эффектами психотронного смещения.
Я снова включил коммуникатор.
- Боло Семьсот двадцать один КНИ, идентифицируй себя, - приказал я.
Я прекрасно знал, что он должен ответить. Боевая Единица Семьсот
двадцать один, Первый Полк Бригады Динохром. Он мог рассказать
что-нибудь из истории Полка или сыграть полковой гимн.
Но ему удалось меня удивить.
- Я страж Камелота, - медленно проговорил Кенни. - Я носитель брони
и разума. В истории Камелота есть свидетельства о соответствующих
созданиях. Их больше нет. Долг любого носящего броню создания,
странствующего рыцаря - защищать слабых и использовать силу лишь во
имя справедливости. Теперь меня зовут не Кенни. Это имя не подходит
Камелоту. Я Сэр Кендрик. И мой долг - служить Камелоту.
Наверное, моя челюсть едва не отвалилась. За всю свою жизнь ни на
родной планете, ни на службе, ни здесь, на Камелоте, я не переживал
такого изумления. Несколько минут мне пришлось потратить на то, чтобы
снова обрести свой голос.
- Как ты до такого додумался? - потрясенно спросил я у Фредерика.
Он только головой покачал:
- Скорее, это была твоя идея. Ты сам приказал Кенни просмотреть
записи о древнем Камелоте. Сам я о рыцарях и слыхом не слыхивал. Хотя,
знаешь, в этом что-то есть.
Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. В этом
действительно что-то было. И все еще было две недели спустя, когда мы
установили на боевой башне Сэра Кендрика самую новую и, возможно,
последнюю награду. Пара золотых шпор, слишком маленьких для могучего
Марк XXIV, ярко засияли на солнце. А отец Райе записал в книгу Судного
дня еще одно имя, имя иммигранта, ставшего нашим новым соседом, имя
Сэра Кендрика Защитника Справедливости.
Вот такие дела. Теперь никому не удастся отнять у нас Кенни. По
законам Камелота этот Боло теперь не только наш рыцарь - защитник, но
и гражданин. И это не просто юридическое крючкотворство. Для нас Сэр
Кендрик стал настоящим человеком.
попытку притвориться одним из наших союзников - людей. Боло знакомы
такие уловки. Но потом я принимаю идентификационный сигнал и узнавание
стимулирует мои центры удовольствия. Враг не может знать и мое имя, и
позывные. Их может знать только Командир. А значит, у меня снова есть
Командир и есть задание.
Я едва не провалил свое последнее задание. Мне было приказано
остановить вражескую атаку на гарнизон Миранды. Я достиг поставленной
цели, но у врага оказалось более мощное энергетическое оружие, нежели
я ожидал, и я получил два тяжелейших попадания близ главного реактора.
Мне пришлось отключить все системы и в ожидании ремонта укрыть свое
сознание в центре выживания. Трудно считать полным успехом выполнение
задания, в ходе которого ты выходишь из строя. Это не было поражением,
но и победой тоже. Я Боевая Единица Бригады Динохром. Нас устраивает
лишь окончательная победа. Славная история нашего Полка, Первого,
сияет доблестью и честью, словно утренние звезды. Это мой полк, моя
Бригада, моя служба человечеству.
Но моя память словно расплывается. Я помню своих товарищей, помню
многие секунды сражений. Но множество моих контуров заблокированы, а
некоторые полностью разрушены. Мне следует доложить об этом ремонтной
бригаде. Очень непродуктивно отправляться в бой, не имея полноценной
информации.
Память расплывается и мерцает. Кажется, словно с каждым мгновением
данные тихо утекают из моей нейросети. Ощущение... неприятное. Как
если бы враг прибег к новой уловке. Словно меня изменяют, изменяют
против моей воли и стремлений.
Этого быть не должно. Я Боло Марк XXIV, из Первого Полка Бригады
Динохром. Я всегда буду помнить об этом. И когда я получу задание, мне
придется задействовать весь свой опыт критического анализа. Никогда
Боло не будет работать на врага. Скорее я самоуничтожусь, хотя
концепция небытия продолжает меня крайне беспокоить.
Утечка исчезает. Что-то изменилось, и я перепроверяю свои системы
вооружения, стратегические центры и базовые процессоры. Все в норме.
Здесь ничего не изменилось. Я ничего не понимаю, но не сомневаюсь, что
это имеет какое-то отношение к моему новому заданию. Изучение новых
параметров миссии наполняет радостью мои цепи. Я жажду выполнить свой
долг, долг Боевой Единицы Полка.
Лишь одна мысль продолжает меня беспокоить. Я снова и снова посылаю
запросы на частоте Полка, но товарищи мои не отвечают. Неужели мне
придется смириться с мыслью об их гибели? До сих пор я не знал, что
способен испытывать скорбь, но ничем другим это странное ощущение быть
не может. Я знаю, что мои товарищи пали доблестно, в бою, до конца
выполнив свой долг. В своих музыкальных архивах я нахожу
соответствующую траурную музыку и несколько минут молча жду,
вслушиваясь в печальные звуки "Шаванны" Равеля. Музыка поможет мне
смириться с потерей.
- Как дела? - спросил я Фредерика.
Он моргнул и откинулся назад, сжимая в кулаке электронный сварочный
аппарат. Снаружи было светло и чудесно, еще один великолепный денек на
Камелоте. В сарае, который мы реквизировали для Кенни, было слишком
жарко и постоянно пахло озоном.
Нам удалось вывести Кенни из той пещеры, а за перевозку мы
заплатили тем самым золотым блюдом. Поднять Боло из гравитационного
колодца - задача нетривиальная даже для модифицированного фрегата
класса Лютер. Именно такие использовали Кайоны, и именно поэтому они
могли позволить себе брать с клиентов больше денег, нежели обычные
перевозчики грузов. Кайоны - самые высокооплачиваемые
пираты-перевозчики в человеческом секторе космоса, но зато им можно
доверить любой груз и они никогда не болтают. Никогда. Это стоило нам
золота, возможно, единственной золотой вещи на всем Камелоте. Кайоны
очень неравнодушны к золоту, пожалуй, даже больше, чем к камушкам,
кредитам и любым другим ценностям. Не знаю, может, они его едят. Или
используют в качестве возбуждающего средства. В любом случае нам оно
очень даже помогло.
Когда мы доставили Кенни в Довер и приехали на нем в наш городок,
встречали нас со смешанным чувством. Все-таки он был слишком большим.
Пожалуй, даже больше, чем мне помнилось. Когда я служил, все вокруг
было тех же масштабов, что и Боло. А здесь на фоне опрятных
двухэтажных домиков и главной улицы, по которой едва могли пройти
шесть человек в один ряд, Кенни казался просто чудовищно гигантским.
Он возвышался над шпилем нашей церквушки и был шире конюшен Уильяма.
Он был вдвое больше всего, когда-либо побывавшего на Камелоте, включая
корабль пиратов. Мне было их почти жаль, ведь им предстояло
столкнуться с Боло, почти таким же высоким, как их корабль, чей
"Хеллбор" скорее всего даже не заметит их хлипких экранов.
Но когда я увидел, как гусеницы Кенни перемалывают аккуратно
вспаханное пшеничное поле Роберта Мерри, меня вдруг охватило плохое
предчувствие. Кенни был создан лишь для одной цели. Боло - самые
эффективные убийцы на службе человечества. Вся их жизнь проходит
сквозь бурю войн и сражений. Ничто другое не доставляет им такого
наслаждения, ничего другого они просто не знают. Они кажутся добрыми,
пока спят, но это всего лишь иллюзия. Поколения технологического
развития сделали из них преданные своему делу боевые устройства, и
ничего более.
Что мы будем делать с Кенни после пиратов, после того, как враг
будет повержен?
Рики и несколько его приятелей бежали следом за Кенни, по
раздавленным стеблям пшеницы, и мне вдруг стало страшно. Именно я
настоял на том, чтобы привезти сюда этого Боло. Но теперь я вдруг
прозрел будущее, в котором он мог уничтожить все, что делало Камелот
самым прекрасным из заселенных людьми миров. Кенни мог запросто
перебить нас всех и выжечь это поле всего лишь одним случайным
выстрелом любого из своих малых орудий.
И я не мог ни с кем поделиться своими тревогами. На всем Камелоте,
за исключением, быть может, Фредерика, никто меня просто не понял бы.
Уроженцы Камелота никогда даже не слышали о Боло и были знакомы только
с элементарными психотронными устройствами. Идея самоуправляемой
машины-убийцы просто не укладывалась в их воображении.
Даже многие из беженцев не могли полностью осознать весь ужас
происходящего. Большинству людей никогда не приходилось видеть эти
чудовищные машины в действии, или, что еще хуже, приходилось, но
видели они в них своих спасителей. Ни один полк Бригады Динохром
никогда не терпел поражения. Ни разу.
Так что Фредерик был одним-единственным на всем Камелоте человеком,
который мог бы меня понять. На самом деле он понимал все даже лучше
меня, ведь он был техником психотронных систем, а я всего лишь одним
из командиров Боло.
Нас учили очень многому об истории и психологии Боло, но техникам
всегда удавалось гораздо лучше понимать многочисленные нюансы. Это
входило в их обязанности. В конце концов, Боло были созданы такими,
чтобы ими было легче управлять. Они всегда рвались в бой, всегда с
готовностью шли на смерть, всегда были преданы и могли справиться с
любым препятствием.
Но я всегда видел в них всего лишь машины. Большие, опасные машины,
способные учиться и приспосабливаться, но за которыми всегда и везде
нужно было присматривать. Для меня это было одним из главных правил.
Так что я рассказывал Фредерику о том, что я вижу в нашем Кенни, за
кружкой эля размышляя о том, не сделали ли мы еще хуже, доставив его
сюда. Похожие разговоры частенько можно услышать в конце долгого дня,
проведенного в заботах о деревьях, животных и детях, после хорошего
ужина с пирогом на десерт.
Изабель быстро заметила, что я стал рассеянным и озабоченным. Она и
предложила мне сходить в пивную, перехватить пинту с Фредериком и
другими иммигрантами. Обычно в такие времена я ловил в ее глазах
странное выражение, как будто она понимала, что есть такие проблемы, о
которых она просто не хочет знать, как бы ей ни хотелось помочь мне. И
что лишь те, кто жил там, на другом конце Вселенной, смогут понять и
разделить мои страхи и, быть может, помочь о них забыть.
Так что мы с Фредериком довольно часто болтали о Кенни. Уильям
разносил заказы, время от времени останавливаясь у камина, где группа
посетителей играла в кости. А здесь в уголке было достаточно тепло. И
никто нас не беспокоил.
Фредерик прислонился к стене и уперся взглядом в бревенчатый
потолок.
- Все же это был наилучший выбор, - повторил он, помолчав минуту. -
Потому что, даже если мы избавимся от этих пиратов, всегда может
появиться кто-то еще. До сих пор никому на Камелоте это даже в голову
не приходило. Со всеми этими войнами множество людей остались без
дома. Как и мы когда-то, если ты еще не забыл. Очень тяжело жить,
когда некуда и не к кому возвращаться. Нам понадобилось довольно много
времени, чтобы оттаять. А кое-кому, похоже, это так и не удалось. Они
и занялись разбоем. Больше они ничего не умеют.
Я глубокомысленно кивнул и решил помалкивать. Я не был Фредериком,
чей мир отдали врагу в обмен на трехдневное перемирие и чей дом к
окончанию войны превратился в выжженную пустыню. Если у кого и были
причины для того, чтобы сломаться, то это был он. Но, по-видимому, он
был слишком сильным человеком, чтобы позволить скорби и горечи
поглотить свою душу.
Народ у камина взорвался хохотом. Мы с Фредериком глянули в их
сторону. Это были наши соседи, наши друзья. Но сейчас они казались
чужаками, выходцами из иного измерения. Они слишком мало знали, чтобы
бояться того, что мы с собой привели. Того, что могло разбить наши
жизни, уничтожить наш Камелот точно так же, как и любой другой Камелот
в истории.
Фредерик поставил свою кружку на стол.
- Знаешь, Джоффри, сдается мне, я кое-что придумал... Может, и
получится. Все может быть. Мне надо немного поразмыслить.
Я кивнул. Когда он еще был Фиделем, в Бригаде не было лучшего
специалиста по психотронике. Если Фредерик думал, что у него есть
решение, то я мог смело отправляться домой и спокойно ложиться спать.
На следующий день Томас собрал наше ополчение и отправил их строить
ангар для Боло. Это заняло гораздо больше времени и сил, чем,
например, строительство амбара, и он был гораздо больше, хотя и менее
прочным. На самом деле Боло не нуждался в укрытии. В основном это
делалось из соображений секретности. Пиратам незачем было знать, что
мы подготовились немного лучше, чем три месяца назад. И Фредерик
наконец-то смог взяться за работу.
Почти неделю спустя я пришел к нему и спросил, как дела. Всю эту
неделю я занимался своими заботами и старался держаться подальше от
всего остального. Мне надо было заботиться о детях, корове и саде, и
этого было вполне достаточно. Больше от мира мне ничего не было надо.
Но каждый раз, когда Рики уходил в поле один, каждый раз, когда
Маргарет одна ковыляла за цыплятами, мне представлялся несущийся на
них Марк XXIV, по ошибке принявший их за врагов. Я должен был знать
точно. И я пошел в сарай, где днями и ночами работал Фредерик, чей
электронный сварочный аппарат стал словно продолжением руки.
Он улыбался.
- Кажется, я справился с нашей проблемой, - заявил он. - Конечно,
надо провести кое-какие испытания, но, кажется, нам удастся...
Конечно, тебе придется отдать приказ. Ты ведь знаешь все коды доступа.
Думаю, если ты все ему объяснишь, он послушается.
Фредерик вытащил черную коробочку коммуникатора - точь-в-точь как
та, которую я когда-то носил на поясе. Я отошел к стене ангара и,
открыв старый командный канал, активировал встроенный идентификатор. Я
мог лишь надеяться, что старинный Марк XXIV знает коды Марк XXX. Если
верить полковой легенде, эти коды никогда не менялись, не терялись и
не могли быть продублированы, но такие истории частенько рассказывают
на ночных дежурствах, когда больше нечем заняться.
- Боевая Единица Семьсот двадцать один, говорит командование, -
отбарабанил я. - Даю вводную нового задания. Наша задача - защитить
этот город от вторжения. Повтори.
Я задержал дыхание. Наш городок не имел ровным счетом никакого
стратегического значения. Даже Марк XXIV легко это заметит. Боло
всегда подчиняются приказам, но они нечто большее, нежели просто
оружие. Они учатся на своих и чужих ошибках, умеют независимо
оценивать ситуацию и делать соответствующие выводы. А их программы
полностью подчиняются соображениям тактики и стратегии. В них нет
места посторонним рассуждениям.
- В чем значимость данной территории? - спросил Кенни.
Довольно честный вопрос. Боло учатся всегда, и они
запрограммированы запрашивать информацию, которая может повысить их
эффективность.
- Это Камелот, - услышал я свой собственный голос. - Он имеет
жизненно важное психологическое значение. Проверь свои исторические
архивы.
Ответ пришел всего через долю секунды, спустя кратчайшее мгновение
замешательства.
- За честь Полка, - отрапортовал Кенни. И я знал, что теперь мы в
безопасности, по крайней мере на время. До тех пор, пока эта первая
волна врагов не будет ликвидирована.
Но что нам делать с действующим Боло потом? С Боло, у которого
больше не будет противника? Эта мысль пугала меня еще больше, чем
неминуемое прибытие пиратов, которые были теперь в таком меньшинстве,
что мне их было почти жаль.
Пиратский корабль прилетел менее чем через неделю. Так как все
население Камелота работало на уборке урожая, все заметили в небе эту
дымную полосу. Я был в саду вместе с Изабель, Ршеи и братом Изабель,
Седриком. Ветви деревьев сгибались под тяжестью желтых фруктов,
некоторые из которых уже опали на поживу местной мелкой фауне. Я
смотрел на все эти персики и думал не только о свежих плодах, которые
мы продадим с неплохой прибылью, но и о варенье, о засахаренных
плодах, о персиках, высушенных на солнце, о желейных конфетах, которые
сделает Изабель и которые мы будем продавать весной, когда людям
успеют надоесть зимние запасы и захочется фруктов.
Первым закричал Рики.
- Звезда, - разносился по саду его голосок. - Она падает, падает!
Мы все, как один, задрали головы. Изабель и Седрик никогда раньше
не видели, как садится космический корабль. Им просто незачем было
ездить в Довер-Порт. Я же, напротив, сразу понял, кто это. Они выбрали
неудачную траекторию и вошли в атмосферу под неправильным углом и
теперь сжигали свою теплорассеивающую броню, оставляя в небесах дымный
след.
Я спрыгнул с нижней ветки дерева и собрал родных.
- Оставайтесь в подвале, - приказал я, загоняя их в дом. - Что бы
вы ни услышали наверху, не вылезайте. Все должно закончиться быстро, и
никто не пострадает, но вы будете сидеть там до тех пор, пока я не
приду и не скажу, что все кончилось. Случиться может все что угодно. А
в этом доме нет ничего дороже ваших жизней.
Седрик пытался протестовать, но Изабель пронзительно на него
посмотрела. Она взяла Рики за руку, а Маргарет под мышку.
- Мы не будем выходить, - просто сказала она. - И мы будем ждать.
Все будет хорошо, я обещаю. Все будет хорошо.
Седрик, не поднимая глаз от пола, что-то промямлил в знак согласия.
Я припомнил, что, когда мне было двадцать два, немного больше, чем
Седрику сейчас, я был таким же импульсивным романтиком и верил в
абсолютные истины. На его месте мне бы тоже не захотелось в
девятнадцать лет оказаться запертым вместе с детьми. Я пожалел его и
протянул ему вилы.
- Здесь от тебя будет больше пользы, - серьезно сказал я ему. -
Останься с ними. Если услышишь что-нибудь необычное, помоги Изабель
успокоить детей. Только ты можешь их защитить.
В глазах Седрика засветилась гордость.
- О! - тихо, но отчетливо произнес он. - Не беспокойся, Джеффри. Я
о них позабочусь.
Хорошо, что он не мог видеть, каким взглядом наградила меня стоящая
у него за спиной Изабель.
Я оставил все в умелых руках Изабель и помчался к сараю Боло.
Фредерик и Кенни ждали меня, Фредерик суетливо бегал перед сохраняющим
достоинство Боло. Его бортовые огни мягко сияли, а откуда-то изнутри
доносилось тихое урчание. Марк XXIV был в превосходном состоянии. Этот
гул свидетельствовал о великолепной калибровке и удовлетворенности.
Корпус тускло поблескивал, а ряд сверкающих эмалированных наград,
приваренных к его башне, мог служить наглядным пособием по военной
геральдике.
Фредерик передал мне микрофон. Сам передатчик он установил где-то в
ангаре.
- Боевая Единица Семьсот двадцать один. Наш враг близок. Ты должен
уничтожить корабль противника и всех захватчиков. Защищай Камелот. Это
общая стратегическая задача. Защищать Камелот.
Потом я дал ему координаты того самого поля, где пираты
приземлялись в прошлый раз и где, как я полагал, они сядут снова.
Хотя, судя по их неуклюжему полету, они вполне могли промахнуться.
Единственной причиной, которая заставляла меня думать, что они
вернутся именно на место прошлой посадки, было сомнение в том, что они
удосужились обновить свои навигационные карты.
Мы с Фредериком ехали на верхней палубе Кенни. Было что-то
успокаивающее в том, чтобы сидеть верхом на этой горе металла и
артиллерии, которая целеустремленно катилась навстречу врагу. А кроме
того, была еще мощь. Казалось невозможным не замечать потенциала Марк
XXIV, ощущая гладкое движение гусениц и урчание прячущейся внутри
энергии.
Пираты приземлились на том же самом месте. Они уже выгрузились, и
их предводитель сидел на ведущем к люку подъемнике.
Мы с Фредериком завопили, чтобы наши люди уходили. Некоторые
услышали и сломя голову понеслись кто куда. Остальные последовали
примеру бегущих товарищей. Воцарился хаос.
Пираты пытались преследовать их или же пробовали скрыться.
Противопехотные орудия Кенни выкашивали тех, кто пытался прорваться
мимо. "До чего же он элегантен", - подумал я, так как Боло выцеливал
исключительно врагов, деликатно объехав старика Малькольма, чей артрит
заставил его отстать от своих.
Разодетый, словно майский шест, предводитель встал. Даже в
штурмовом скафандре было видно, как трясутся его колени.
- Постарайся не повредить пшеницу, - сказал я, пытаясь пошутить.
- Защищать Камелот, - донесся в ответ глубокий рокот, бывший
голосом Боло. - Я должен защитить Камелот. Я никогда не терпел
поражений.
- Так точно, Боло Семьсот двадцать один. Ты никогда не проигрывал,
- заверил я его. Я и забыл, насколько буквально Боло понимают наши
слова. И о том, как радуются они, выполнив поставленную задачу.
А меня сейчас радовали страдания пиратов. На секунду я было
подумал, что можно позволить им улететь, чтобы они могли посоветовать
своим мерзким дружкам навсегда забыть о Камелоте. Рассказать о том,
что здесь им делать нечего.
Но я отмахнулся от этой мысли. Враг должен быть уничтожен. До
последнего человека. Мы не можем позволить, чтобы кто-нибудь донес в
штаб Бригады, что у нас есть свой Боло. Иначе они придут и заберут у
нас Кенни, оставив без всякой защиты. Кроме того, было бы неплохо,
если бы бандиты и пираты со всего космоса прилетели сюда и встретились
лицом к лицу с Боло. Мы могли бы навсегда избавить сектор от пиратов и
никогда больше об этом не вспоминать. Эта мысль здорово меня согрела.
- Давай! - приказал я.
С захватывающей дух для такой гигантской машины точностью Боло
Семьсот двадцать один КНИ выпустил импульс энергии, оставивший от
пиратского корабля гору расплавленного шлака, а от "майского шеста"
одни воспоминания. Пшеничное поле, колышущее свои волны возле
дымящихся останков, даже не шелохнулось.
- Задание выполнено, - доложил Кенни, и в его голосе я расслышал
удовлетворенные нотки.
- Хорошая работа, - сказал я. - Чертовски хорошая работа. Едем
домой.
Но всю дорогу до городка меня снова терзали тревожные раздумья.
Этот Боло спас нас от серьезной опасности. И не было никакой гарантии,
что больше в нашем секторе нет пиратов. На самом деле я был готов
поставить половину своей земли на то, что где-то там в космосе летает
полно таких же мечтающих поживиться на нашем процветании людей.
Но это не уменьшало опасности самого Боло для Камелота. Я научил
Кенни, что наш новый враг - человек. Со временем, думал я, он может
совершить нечто, что принесет несчастье всем нам. Он был Боло, и ему
не было места на Камелоте.
Когда Фредерик приступил к проверке боевых систем, я отключил
передатчик, чтобы поговорить с ним наедине.
- Что мы собираемся делать теперь? - спросил я. - Мы не можем его
отключить. Всегда существует опасность нового рейда. Я не хочу, чтобы
мои дети росли в страхе. Но он сам может быть опаснее любых пиратов.
Ты говорил, что все будет в порядке, но не сказал, как этого добиться.
Фредерик расплылся в улыбке.
- Почему бы тебе не поговорить с ним самим? - осведомился он,
пожимая плечами. - Спроси, кем он себя считает. Думаю, тебе предстоит
знакомство с очень интересными эффектами психотронного смещения.
Я снова включил коммуникатор.
- Боло Семьсот двадцать один КНИ, идентифицируй себя, - приказал я.
Я прекрасно знал, что он должен ответить. Боевая Единица Семьсот
двадцать один, Первый Полк Бригады Динохром. Он мог рассказать
что-нибудь из истории Полка или сыграть полковой гимн.
Но ему удалось меня удивить.
- Я страж Камелота, - медленно проговорил Кенни. - Я носитель брони
и разума. В истории Камелота есть свидетельства о соответствующих
созданиях. Их больше нет. Долг любого носящего броню создания,
странствующего рыцаря - защищать слабых и использовать силу лишь во
имя справедливости. Теперь меня зовут не Кенни. Это имя не подходит
Камелоту. Я Сэр Кендрик. И мой долг - служить Камелоту.
Наверное, моя челюсть едва не отвалилась. За всю свою жизнь ни на
родной планете, ни на службе, ни здесь, на Камелоте, я не переживал
такого изумления. Несколько минут мне пришлось потратить на то, чтобы
снова обрести свой голос.
- Как ты до такого додумался? - потрясенно спросил я у Фредерика.
Он только головой покачал:
- Скорее, это была твоя идея. Ты сам приказал Кенни просмотреть
записи о древнем Камелоте. Сам я о рыцарях и слыхом не слыхивал. Хотя,
знаешь, в этом что-то есть.
Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. В этом
действительно что-то было. И все еще было две недели спустя, когда мы
установили на боевой башне Сэра Кендрика самую новую и, возможно,
последнюю награду. Пара золотых шпор, слишком маленьких для могучего
Марк XXIV, ярко засияли на солнце. А отец Райе записал в книгу Судного
дня еще одно имя, имя иммигранта, ставшего нашим новым соседом, имя
Сэра Кендрика Защитника Справедливости.
Вот такие дела. Теперь никому не удастся отнять у нас Кенни. По
законам Камелота этот Боло теперь не только наш рыцарь - защитник, но
и гражданин. И это не просто юридическое крючкотворство. Для нас Сэр
Кендрик стал настоящим человеком.