— Мне нравится, когда вы сердитесь, — заметил он. — Сядьте-ка снова тут рядом со мною. А теперь, дайте мне ответ.
— Сеньор!
— Вы, конечно, выйдете за меня. Я буду хлопотать перед губернатором за вашего отца и добьюсь восстановления части его имений. Я возьму вас в Сан-Франциско де Азис в дом губернатора, где вами будут восхищаться знатные особы.
— Сеньор, пустите меня!
— Ответ, сеньорита! Вы достаточно таки заставили меня ждать!
Она вырвалась от него и встала напротив со сверкающими глазами. Ее маленькие ручки сжались.
— Выйти за вас? — воскликнула она. — Я скорее останусь старой девой, скорее выйду замуж за туземца, скорее умру, чем выйду за вас! Я выйду замуж за кабальеро, за джентльмена или же ни за кого! А я не могу сказать, чтобы вы были джентльменом.
— Прекрасные слова для дочери человека, который почти что разорен!
— Разорение не изменило происхождения Пулидо, сеньор. Я сомневаюсь, чтобы вы поняли это. Очевидно, сами вы не дворянской крови. Дон Диего узнает обо всем. Он друг моего отца.
— И вы хотите обвенчаться с богатым доном Диего и таким образом исправить дела вашего отца? Вы не хотите выйти за честного офицера, а продаете себя.
— Сеньор! — пронзительно вскрикнула она.
Это было невыносимо. Она была одна, не было никого поблизости, кто бы отомстил за такое оскорбление. Кровь ее кипела, и она решила отомстить сама.
Подобно молнии поднялась ее рука и с треском ударила капитана Рамона по лицу. Затем она отскочила, но он схватил ее за руку и привлек к себе.
— Вы должны заплатить поцелуем за это! — сказал он. — Такую маленькую женщину можно захватить одной рукой, слава святым!
Она боролась с ним, царапая и ударяя его в грудь, так как не могла достать до его лица, но он только смеялся над ней и сжимал все крепче, пока, наконец, она почти что обессилела. Тогда он откинул назад ее голову и заглянул в глаза.
— Один поцелуй в уплату, сеньорита! — сказал он. — Будет большим удовольствием приручить такое дикое создание.
Она снова пробовала бороться, но не могла. Она молила святых о помощи, а капитан все громче смеялся, наклонил голову, и его губы приблизились к ее губам.
Но ему не пришлось поцеловать ее. Она с удвоенной силой старалась вырваться от него, и он был принужден напрячь свою руку и притянуть ее к себе. В это время из угла комнаты раздался грозный голос:
— Одну минуту, сеньор!
Капитан Рамон выпустил девушку и повернулся на каблуках. Он прищурил глаза, чтобы рассмотреть пришельца в темном углу. Сеньорита Лолита испустила радостный крик.
Не обращая внимания на присутствие дамы, капитан Рамон громко выругался, так как перед ним стоял сеньор Зорро.
Он не старался узнать, каким образом разбойник вошел в дом. Он не задумывался над этим. Он сознавал, что был без шпаги и что из-за раненого плеча все равно не мог бы воспользоваться ею, если бы даже и имел ее. Сеньор Зорро подходил к нему все ближе.
— Я могу быть вне закона, но я уважаю женщин! — произнес «Проклятие Капистрано». — А вы, офицер армии, не понимаете этого, как видно. Что вы делаете тут, капитан Рамон?
— А вы что тут делаете?
— Я слышал крик леди, что дает кабальеро достаточно права войти в любое место, сеньор. Мне кажется, что вы нарушили все правила приличия.
— Может быть, леди также нарушила их?
— Сеньор! — загремел разбойник. — Еще одна подобная мысль, и я уложу вас на месте, хотя вы и раненый человек! Как проучить мне вас?
— Дворецкий! Люди! — закричал внезапно капитан — Здесь сеньор Зорро! Вы получите награду, если схватите его!
Человек в маске засмеялся. — Мало пользы принесет вам призыв о помощи, — сказал он, — используйте лучше время на произнесение молитвы.
— Вы поступаете красиво, угрожая раненому человеку.
— Вы заслуживаете смерти, сеньор, но я думаю, что должен позволить вам избежать ее. Вы встанете на колени и попросите прощения у сеньориты. А потом вы покинете этот дом, ускользнете отсюда подобно подлецу, кем вы и являетесь на самом деле, и будете молчать о том, что произошло здесь. Если вы этого не сделаете, я обещаю запачкать вновь мою шпагу вашей кровью.
— Ха!
— На колени, сеньор, и немедленно! — приказал Зорро. — У меня нет времени ждать.
— Я офицер!
— На колени! — скомандовал снова сеньор Зорро страшным голосом. Он шагнул вперед, схватил капитана Рамона за здоровое плечо и швырнул на пол.
— Немедленно, трус, скажите сеньорите, что вы униженно просите у нее прощения, которого она, конечно, не даст вам, так как вы недостойны его — и что вы никогда больше не будете тревожить ее. Скажите это или, клянусь святыми, вы произнесете свое последнее слово!
Капитан Рамон исполнил все это. Тогда сеньор Зорро схватил его за шиворот, приподнял, дотащил до двери и вышвырнул на улицу в темноту. Если бы не мягкие сапоги, то капитан Рамон пострадал бы еще сильнее и в смысле боли и в смысле телесных повреждений.
Сеньор Зорро как раз закрыл дверь, когда дворецкий вбежал в комнату и с ужасом увидел человека в маске.
— Сеньорита, я надеюсь, что был вам полезен, — сказал разбойник. — Этот негодяй не будет больше тревожить вас, иначе он снова почувствует острие моей шпаги.
— О, я благодарю вас, сеньор, благодарю вас! — крикнула она. — Я расскажу отцу о вашем прекрасном поступке. Дворецкий, подайте вина!
Дворецкому оставалось только повиноваться приказанию, и он поспешил из комнаты, удивляясь временам и нравам.
Сеньорита Лолита подошла к сеньору Зорро.
— Сеньор, — прошептала она, — вы спасли меня от оскорбления. Вы спасли меня от осквернения, которое нанесли бы мне губы этого человека. Сеньор, хотя вы будете считать меня не скромной, но я по доброй воле предлагаю вам тот поцелуй, который он хотел взять силой.
Она подняла лицо и закрыла глаза.
— Я не буду смотреть, когда вы снимете свою маску, — сказала она.
— Это было бы слишком много, сеньорита, — ответил он. — Вашу руку, но не ваши губы.
— Не оскорбляйте меня, сеньор, я сама предложила вам это, а вы отказываетесь.
— Вы не будете оскорблены, — ответил он, быстро склонился, поднял конец маски и слегка коснулся губ Лолиты своими губами.
— Ах, сеньорита! — продолжал он. — Я бы хотел быть честным человеком и открыто добиваться права на вас. Мое сердце полно любовью.
— А мое — любовью к вам!
— Это безумие! Никто не должен знать этого…
— Я не побоялась бы сказать об этом всему миру, сеньор…
— А как же ваш отец и его состояние, дон Диего?
— Я люблю вас, сеньор!
— А возможность стать влиятельной дамой? Разве, вы думаете, я не знал, что дон Диего был тем человеком, которого вы подразумевали, когда мы говорили во дворе вашего отца? Это только ваш каприз, сеньорита.
— Это любовь, сеньор. Выйдет ли что-нибудь из этого или нет, Пулидо не любят дважды.
— Что же может выйти из этого, кроме несчастья?
— Мы еще увидим. Бог милостив…
— Это безумие!
— Приятное безумие, сеньор!
Он прижал ее к себе, снова наклонил голову, она же снова закрыла глаза и приняла его поцелуй, только на этот раз поцелуй был более продолжителен. Она не пыталась увидеть его лицо.
— Может быть, я безобразен? — сказал он.
— Но я люблю вас.
— Изуродован, сеньорита?
— Все же я люблю вас!
— На что же мы можем надеяться?
— Уходите, сеньор, прежде чем вернутся мои родители. Я ничего не скажу кроме того, что вы спасли меня от оскорбления и ушли. Они будут думать, что вы появились, чтобы ограбить дона Диего. Станьте честным, сеньор. Ради меня! Станьте честным, прошу вас, и предъявите права на меня. Никто не видал вашего лица и, если вы снимете маску навсегда, никто никогда не будет знать о вашей виновности. Вы не обыкновенный вор. Я знаю, почему вы крали — чтобы отомстить за беззащитных, чтобы наказать жестоких политиков, чтобы помочь угнетенным. Я знаю все, что вы отнимали, вы отдавали бедным. О, сеньор!
— Но моя задача еще не окончена, сеньорита. Я должен завершить ее.
— Тогда кончайте ее и — да оберегают вас святые! И они это сделают, я уверена. И когда окончите, возвращайтесь ко мне. Я узнаю вас, в каком бы одеянии вы ни явились.
— Я не буду ожидать так долго, сеньорита. Я буду часто видеть вас. Иначе я не смогу существовать.
— Берегите себя.
— Теперь я действительно буду беречься, так как имею на то двоякую причину. Никогда жизнь не была так прекрасна, как теперь.
Он медленно отошел от нее, обернулся и посмотрел на ближайшее окно.
— Я должен идти, — сказал он. — Я не могу ждать вина.
— Это был только предлог, чтобы остаться вдвоем, — призналась она.
— До следующего раза, сеньорита — и пусть это будет скоро!
— Будьте на стороже, сеньор!
— Буду всегда, моя любимая! Сеньорита, до свидания!
Снова глаза их встретились, потом он махнул рукой, плотно закутался в плащ, кинулся к окну и выскочил. Темнота поглотила его.
Глава XIV
Глава XV
— Сеньор!
— Вы, конечно, выйдете за меня. Я буду хлопотать перед губернатором за вашего отца и добьюсь восстановления части его имений. Я возьму вас в Сан-Франциско де Азис в дом губернатора, где вами будут восхищаться знатные особы.
— Сеньор, пустите меня!
— Ответ, сеньорита! Вы достаточно таки заставили меня ждать!
Она вырвалась от него и встала напротив со сверкающими глазами. Ее маленькие ручки сжались.
— Выйти за вас? — воскликнула она. — Я скорее останусь старой девой, скорее выйду замуж за туземца, скорее умру, чем выйду за вас! Я выйду замуж за кабальеро, за джентльмена или же ни за кого! А я не могу сказать, чтобы вы были джентльменом.
— Прекрасные слова для дочери человека, который почти что разорен!
— Разорение не изменило происхождения Пулидо, сеньор. Я сомневаюсь, чтобы вы поняли это. Очевидно, сами вы не дворянской крови. Дон Диего узнает обо всем. Он друг моего отца.
— И вы хотите обвенчаться с богатым доном Диего и таким образом исправить дела вашего отца? Вы не хотите выйти за честного офицера, а продаете себя.
— Сеньор! — пронзительно вскрикнула она.
Это было невыносимо. Она была одна, не было никого поблизости, кто бы отомстил за такое оскорбление. Кровь ее кипела, и она решила отомстить сама.
Подобно молнии поднялась ее рука и с треском ударила капитана Рамона по лицу. Затем она отскочила, но он схватил ее за руку и привлек к себе.
— Вы должны заплатить поцелуем за это! — сказал он. — Такую маленькую женщину можно захватить одной рукой, слава святым!
Она боролась с ним, царапая и ударяя его в грудь, так как не могла достать до его лица, но он только смеялся над ней и сжимал все крепче, пока, наконец, она почти что обессилела. Тогда он откинул назад ее голову и заглянул в глаза.
— Один поцелуй в уплату, сеньорита! — сказал он. — Будет большим удовольствием приручить такое дикое создание.
Она снова пробовала бороться, но не могла. Она молила святых о помощи, а капитан все громче смеялся, наклонил голову, и его губы приблизились к ее губам.
Но ему не пришлось поцеловать ее. Она с удвоенной силой старалась вырваться от него, и он был принужден напрячь свою руку и притянуть ее к себе. В это время из угла комнаты раздался грозный голос:
— Одну минуту, сеньор!
Капитан Рамон выпустил девушку и повернулся на каблуках. Он прищурил глаза, чтобы рассмотреть пришельца в темном углу. Сеньорита Лолита испустила радостный крик.
Не обращая внимания на присутствие дамы, капитан Рамон громко выругался, так как перед ним стоял сеньор Зорро.
Он не старался узнать, каким образом разбойник вошел в дом. Он не задумывался над этим. Он сознавал, что был без шпаги и что из-за раненого плеча все равно не мог бы воспользоваться ею, если бы даже и имел ее. Сеньор Зорро подходил к нему все ближе.
— Я могу быть вне закона, но я уважаю женщин! — произнес «Проклятие Капистрано». — А вы, офицер армии, не понимаете этого, как видно. Что вы делаете тут, капитан Рамон?
— А вы что тут делаете?
— Я слышал крик леди, что дает кабальеро достаточно права войти в любое место, сеньор. Мне кажется, что вы нарушили все правила приличия.
— Может быть, леди также нарушила их?
— Сеньор! — загремел разбойник. — Еще одна подобная мысль, и я уложу вас на месте, хотя вы и раненый человек! Как проучить мне вас?
— Дворецкий! Люди! — закричал внезапно капитан — Здесь сеньор Зорро! Вы получите награду, если схватите его!
Человек в маске засмеялся. — Мало пользы принесет вам призыв о помощи, — сказал он, — используйте лучше время на произнесение молитвы.
— Вы поступаете красиво, угрожая раненому человеку.
— Вы заслуживаете смерти, сеньор, но я думаю, что должен позволить вам избежать ее. Вы встанете на колени и попросите прощения у сеньориты. А потом вы покинете этот дом, ускользнете отсюда подобно подлецу, кем вы и являетесь на самом деле, и будете молчать о том, что произошло здесь. Если вы этого не сделаете, я обещаю запачкать вновь мою шпагу вашей кровью.
— Ха!
— На колени, сеньор, и немедленно! — приказал Зорро. — У меня нет времени ждать.
— Я офицер!
— На колени! — скомандовал снова сеньор Зорро страшным голосом. Он шагнул вперед, схватил капитана Рамона за здоровое плечо и швырнул на пол.
— Немедленно, трус, скажите сеньорите, что вы униженно просите у нее прощения, которого она, конечно, не даст вам, так как вы недостойны его — и что вы никогда больше не будете тревожить ее. Скажите это или, клянусь святыми, вы произнесете свое последнее слово!
Капитан Рамон исполнил все это. Тогда сеньор Зорро схватил его за шиворот, приподнял, дотащил до двери и вышвырнул на улицу в темноту. Если бы не мягкие сапоги, то капитан Рамон пострадал бы еще сильнее и в смысле боли и в смысле телесных повреждений.
Сеньор Зорро как раз закрыл дверь, когда дворецкий вбежал в комнату и с ужасом увидел человека в маске.
— Сеньорита, я надеюсь, что был вам полезен, — сказал разбойник. — Этот негодяй не будет больше тревожить вас, иначе он снова почувствует острие моей шпаги.
— О, я благодарю вас, сеньор, благодарю вас! — крикнула она. — Я расскажу отцу о вашем прекрасном поступке. Дворецкий, подайте вина!
Дворецкому оставалось только повиноваться приказанию, и он поспешил из комнаты, удивляясь временам и нравам.
Сеньорита Лолита подошла к сеньору Зорро.
— Сеньор, — прошептала она, — вы спасли меня от оскорбления. Вы спасли меня от осквернения, которое нанесли бы мне губы этого человека. Сеньор, хотя вы будете считать меня не скромной, но я по доброй воле предлагаю вам тот поцелуй, который он хотел взять силой.
Она подняла лицо и закрыла глаза.
— Я не буду смотреть, когда вы снимете свою маску, — сказала она.
— Это было бы слишком много, сеньорита, — ответил он. — Вашу руку, но не ваши губы.
— Не оскорбляйте меня, сеньор, я сама предложила вам это, а вы отказываетесь.
— Вы не будете оскорблены, — ответил он, быстро склонился, поднял конец маски и слегка коснулся губ Лолиты своими губами.
— Ах, сеньорита! — продолжал он. — Я бы хотел быть честным человеком и открыто добиваться права на вас. Мое сердце полно любовью.
— А мое — любовью к вам!
— Это безумие! Никто не должен знать этого…
— Я не побоялась бы сказать об этом всему миру, сеньор…
— А как же ваш отец и его состояние, дон Диего?
— Я люблю вас, сеньор!
— А возможность стать влиятельной дамой? Разве, вы думаете, я не знал, что дон Диего был тем человеком, которого вы подразумевали, когда мы говорили во дворе вашего отца? Это только ваш каприз, сеньорита.
— Это любовь, сеньор. Выйдет ли что-нибудь из этого или нет, Пулидо не любят дважды.
— Что же может выйти из этого, кроме несчастья?
— Мы еще увидим. Бог милостив…
— Это безумие!
— Приятное безумие, сеньор!
Он прижал ее к себе, снова наклонил голову, она же снова закрыла глаза и приняла его поцелуй, только на этот раз поцелуй был более продолжителен. Она не пыталась увидеть его лицо.
— Может быть, я безобразен? — сказал он.
— Но я люблю вас.
— Изуродован, сеньорита?
— Все же я люблю вас!
— На что же мы можем надеяться?
— Уходите, сеньор, прежде чем вернутся мои родители. Я ничего не скажу кроме того, что вы спасли меня от оскорбления и ушли. Они будут думать, что вы появились, чтобы ограбить дона Диего. Станьте честным, сеньор. Ради меня! Станьте честным, прошу вас, и предъявите права на меня. Никто не видал вашего лица и, если вы снимете маску навсегда, никто никогда не будет знать о вашей виновности. Вы не обыкновенный вор. Я знаю, почему вы крали — чтобы отомстить за беззащитных, чтобы наказать жестоких политиков, чтобы помочь угнетенным. Я знаю все, что вы отнимали, вы отдавали бедным. О, сеньор!
— Но моя задача еще не окончена, сеньорита. Я должен завершить ее.
— Тогда кончайте ее и — да оберегают вас святые! И они это сделают, я уверена. И когда окончите, возвращайтесь ко мне. Я узнаю вас, в каком бы одеянии вы ни явились.
— Я не буду ожидать так долго, сеньорита. Я буду часто видеть вас. Иначе я не смогу существовать.
— Берегите себя.
— Теперь я действительно буду беречься, так как имею на то двоякую причину. Никогда жизнь не была так прекрасна, как теперь.
Он медленно отошел от нее, обернулся и посмотрел на ближайшее окно.
— Я должен идти, — сказал он. — Я не могу ждать вина.
— Это был только предлог, чтобы остаться вдвоем, — призналась она.
— До следующего раза, сеньорита — и пусть это будет скоро!
— Будьте на стороже, сеньор!
— Буду всегда, моя любимая! Сеньорита, до свидания!
Снова глаза их встретились, потом он махнул рукой, плотно закутался в плащ, кинулся к окну и выскочил. Темнота поглотила его.
Глава XIV
Капитан Рамон пишет письмо
Поднявшись с земли перед дверью дон Диего Вега, капитан Рамон устремился сквозь тьму по тропинке, которая вела в гору к гарнизону. Кровь его яростно кипела, лицо побагровело от злости. В гарнизоне оставалось не более полудюжины солдат, так как большая часть ушла с сержантом Гонзалесом, и из этой полудюжины четверо числились больными, а двое были необходимы в качестве охраны.
Таким образом капитану Рамону некого было послать к дому Вега, чтобы попытаться захватить разбойника; кроме того он решил, что сеньор Зорро останется там не дольше нескольких минут и теперь, наверное, вскочил на лошадь и скрылся, так как было известно, что этот разбойник никогда не остается долго на одном месте.
Капитану Рамону не хотелось широкой огласки того, как сеньор Зорро встретил его вторично и обошелся с ним, будто с пешкой. Не мог же он объявить, что оскорбил сеньориту, а сеньор Зорро наказал его за это, заставил встать на колени и извиниться, а потом выбросил через парадную дверь, как собаку.
Капитан решил лучше ничего не говорить о случившемся. Он предполагал, что сеньорита расскажет о происшествии своим родителям и что дворецкий тоже подтвердит это, но он сомневался, чтобы дон Карлос предпринял что-либо по этому поводу. Дон Карлос дважды подумает, прежде чем выступит против офицера армии, благо он уже заслужил недовольство губернатора. Рамон больше всего беспокоился, чтобы дон Диего не узнал о случившемся, потому что, если один из Вега подымет руку против него, то у капитана будет мало шансов сохранить свое положение.
Шагая по своему кабинету, капитан Рамон дал волю ярости. Он чувствовал дух времени и знал, что губернатор и окружавшие его лица очень нуждались в излишних средствах, чтобы жить красиво. Они обирали богатых людей, против которых было хоть малейшее подозрение и, конечно, приветствовали бы новую жертву. Не мог ли бы он дать им нужное указание и, таким образом, укрепить свое положение у губернатора? Ведь может же капитан осмелиться намекнуть, что семья Вега не очень-то лояльна по отношению к губернатору.
Это по крайней мере он может сделать. Так он отомстит за издевательство, которое дочь дона Карлоса Пулидо позволила себе над ним. При этой мысли капитан Рамон усмехнулся, несмотря на всю ярость. Он потребовал письменные принадлежности и приказал одному из своих людей приготовиться к путешествию, с поручением в качестве курьера.
Рамон шагал еще несколько минут, обдумывая обстоятельства и те выражения, в которых лучше всего было бы написать письмо. Наконец он сел за длинный стол и адресовал свое послание его превосходительству губернатору в резиденцию Сан-Франциско де Азис.
Вот что он написал:
«Сообщения ваши относительно разбойника, известного под именем сеньора Зорро, получены мною. Я сожалею, что не могу в этом письме донести о захвате негодяя, но надеюсь, что вы будете снисходительны ко мне в этом деле, так как обстоятельства его несколько необычны. Большая часть моих солдат преследует молодца с приказом захватить его живым или мертвым. Но сеньор Зорро сражается не один. Он имеет поддержку в известном месте по соседству, что дает ему возможность скрываться, когда ему необходимо получать пищу и питье и, без сомнения, свежих лошадей.
В течение прошедшего дня он посетил гациенду дона Карлоса Пулидо, кабальеро, известного своею неприязнью к вашему превосходительству. Я послал туда людей и поехал сам. Пока мои люди разыскивали след разбойника, последний вышел из шкафа гостиной в доме дона Карлоса и вероломно напал на меня. Он ранил меня в правое плечо, но я продолжал сражаться с ним, пока тот не испугался и не кинулся прочь, чтобы скрыться. Должен заметить, что дон Карлос отчасти помешал мне в преследовании этого человека. В гациенде были свидетельства того, что этот человек ужинал в ней. У Пулидо превосходное место для укрывания такого человека, так как его дом находится несколько в стороне от главного шоссе. Боюсь, что сеньор Зорро имеет там свою главную квартиру, когда действует в этой местности, и я жду ваших инструкций по этому поводу. Должен прибавить, что дон Карлос обращался со мною с недостаточным уважением, когда я был у него, и что дочь его, сеньорита Лолита, едва удерживалась, чтобы не показать своего восхищения разбойником и строила насмешки над усилиями солдат захватить его. Существует также указание на то, что лояльность еще одной знатной и богатой семьи по соседству поколебалась по отношению к вашему превосходительству, но я думаю, что вы согласитесь с тем, что я не могу писать о подобных вещах в письме, которое посылаю с курьером. С глубоким уважением.
Рамон, капитан и комендант
гарнизона Рейна де Лос-Анжелес».
Рамон усмехнулся, окончив письмо. Он знал, что конец этого письма заставит генерала призадуматься и пуститься в догадки. Из богатых и знаменитых родов семейство Вега было почти единственным, которое могло бы подойти к намеку в письме.
Что же касается Пулидо. то капитан Рамон легко представил себе, что случится с ним. Губернатор не поколеблется наказать их, тогда возможно сеньорита Лолита будет нуждаться в протекции и окажется не в состоянии пренебрегать ухаживанием капитана армии.
Рамон приступил к снятию копии с письма, намереваясь послать подлинник с курьером, а копию сохранить в своем архиве на всякий случай, если придется сослаться на письмо. Окончив копию, он сложил оригинал, запечатал его и отнес в помещение для солдат, где и передал тому, кого выбрал в качестве курьера. Солдат поклонился, поспешил к лошади и стремительно поскакал на север по направлению Сан-Фернандо, Санта Барбара и дальше в Сан-Франциско де Азис. В его ушах все время звенел приказ капитана ехать возможно скорее, меняя лошадей во всех миссиях и селах именем его превосходительства.
Рамон вернулся в контору, налил себе вина и стал перечитывать копию письма. Он почти жалел, что не выразился гораздо сильнее, хотя лучше написать в более мягких выражениях, так как в таком случае губернатор не подумает, будто он преувеличивает. Время от времени он прерывал чтение, чтобы проклясть имя сеньора Зорро. При этом он думал о красоте и грации сеньориты Лолиты и говорил себе, что она должна быть наказана за такое обращение с ним.
Капитан предполагал, что сеньор Зорро был сейчас уже за много миль от Рейна де Лос-Анжелес, но он ошибался, так как «Проклятие Капистрано», как называли его солдаты, не удалился, после того как покинул дом дона Диего Вега.
Таким образом капитану Рамону некого было послать к дому Вега, чтобы попытаться захватить разбойника; кроме того он решил, что сеньор Зорро останется там не дольше нескольких минут и теперь, наверное, вскочил на лошадь и скрылся, так как было известно, что этот разбойник никогда не остается долго на одном месте.
Капитану Рамону не хотелось широкой огласки того, как сеньор Зорро встретил его вторично и обошелся с ним, будто с пешкой. Не мог же он объявить, что оскорбил сеньориту, а сеньор Зорро наказал его за это, заставил встать на колени и извиниться, а потом выбросил через парадную дверь, как собаку.
Капитан решил лучше ничего не говорить о случившемся. Он предполагал, что сеньорита расскажет о происшествии своим родителям и что дворецкий тоже подтвердит это, но он сомневался, чтобы дон Карлос предпринял что-либо по этому поводу. Дон Карлос дважды подумает, прежде чем выступит против офицера армии, благо он уже заслужил недовольство губернатора. Рамон больше всего беспокоился, чтобы дон Диего не узнал о случившемся, потому что, если один из Вега подымет руку против него, то у капитана будет мало шансов сохранить свое положение.
Шагая по своему кабинету, капитан Рамон дал волю ярости. Он чувствовал дух времени и знал, что губернатор и окружавшие его лица очень нуждались в излишних средствах, чтобы жить красиво. Они обирали богатых людей, против которых было хоть малейшее подозрение и, конечно, приветствовали бы новую жертву. Не мог ли бы он дать им нужное указание и, таким образом, укрепить свое положение у губернатора? Ведь может же капитан осмелиться намекнуть, что семья Вега не очень-то лояльна по отношению к губернатору.
Это по крайней мере он может сделать. Так он отомстит за издевательство, которое дочь дона Карлоса Пулидо позволила себе над ним. При этой мысли капитан Рамон усмехнулся, несмотря на всю ярость. Он потребовал письменные принадлежности и приказал одному из своих людей приготовиться к путешествию, с поручением в качестве курьера.
Рамон шагал еще несколько минут, обдумывая обстоятельства и те выражения, в которых лучше всего было бы написать письмо. Наконец он сел за длинный стол и адресовал свое послание его превосходительству губернатору в резиденцию Сан-Франциско де Азис.
Вот что он написал:
«Сообщения ваши относительно разбойника, известного под именем сеньора Зорро, получены мною. Я сожалею, что не могу в этом письме донести о захвате негодяя, но надеюсь, что вы будете снисходительны ко мне в этом деле, так как обстоятельства его несколько необычны. Большая часть моих солдат преследует молодца с приказом захватить его живым или мертвым. Но сеньор Зорро сражается не один. Он имеет поддержку в известном месте по соседству, что дает ему возможность скрываться, когда ему необходимо получать пищу и питье и, без сомнения, свежих лошадей.
В течение прошедшего дня он посетил гациенду дона Карлоса Пулидо, кабальеро, известного своею неприязнью к вашему превосходительству. Я послал туда людей и поехал сам. Пока мои люди разыскивали след разбойника, последний вышел из шкафа гостиной в доме дона Карлоса и вероломно напал на меня. Он ранил меня в правое плечо, но я продолжал сражаться с ним, пока тот не испугался и не кинулся прочь, чтобы скрыться. Должен заметить, что дон Карлос отчасти помешал мне в преследовании этого человека. В гациенде были свидетельства того, что этот человек ужинал в ней. У Пулидо превосходное место для укрывания такого человека, так как его дом находится несколько в стороне от главного шоссе. Боюсь, что сеньор Зорро имеет там свою главную квартиру, когда действует в этой местности, и я жду ваших инструкций по этому поводу. Должен прибавить, что дон Карлос обращался со мною с недостаточным уважением, когда я был у него, и что дочь его, сеньорита Лолита, едва удерживалась, чтобы не показать своего восхищения разбойником и строила насмешки над усилиями солдат захватить его. Существует также указание на то, что лояльность еще одной знатной и богатой семьи по соседству поколебалась по отношению к вашему превосходительству, но я думаю, что вы согласитесь с тем, что я не могу писать о подобных вещах в письме, которое посылаю с курьером. С глубоким уважением.
Рамон, капитан и комендант
гарнизона Рейна де Лос-Анжелес».
Рамон усмехнулся, окончив письмо. Он знал, что конец этого письма заставит генерала призадуматься и пуститься в догадки. Из богатых и знаменитых родов семейство Вега было почти единственным, которое могло бы подойти к намеку в письме.
Что же касается Пулидо. то капитан Рамон легко представил себе, что случится с ним. Губернатор не поколеблется наказать их, тогда возможно сеньорита Лолита будет нуждаться в протекции и окажется не в состоянии пренебрегать ухаживанием капитана армии.
Рамон приступил к снятию копии с письма, намереваясь послать подлинник с курьером, а копию сохранить в своем архиве на всякий случай, если придется сослаться на письмо. Окончив копию, он сложил оригинал, запечатал его и отнес в помещение для солдат, где и передал тому, кого выбрал в качестве курьера. Солдат поклонился, поспешил к лошади и стремительно поскакал на север по направлению Сан-Фернандо, Санта Барбара и дальше в Сан-Франциско де Азис. В его ушах все время звенел приказ капитана ехать возможно скорее, меняя лошадей во всех миссиях и селах именем его превосходительства.
Рамон вернулся в контору, налил себе вина и стал перечитывать копию письма. Он почти жалел, что не выразился гораздо сильнее, хотя лучше написать в более мягких выражениях, так как в таком случае губернатор не подумает, будто он преувеличивает. Время от времени он прерывал чтение, чтобы проклясть имя сеньора Зорро. При этом он думал о красоте и грации сеньориты Лолиты и говорил себе, что она должна быть наказана за такое обращение с ним.
Капитан предполагал, что сеньор Зорро был сейчас уже за много миль от Рейна де Лос-Анжелес, но он ошибался, так как «Проклятие Капистрано», как называли его солдаты, не удалился, после того как покинул дом дона Диего Вега.
Глава XV
В гарнизоне
Сеньор Зорро прошел в темноте туда, где оставил свою лошадь за хижиной туземца; там стоял он, думая о той любви, которая выпала на его долю.
Вдруг он рассмеялся, как бы очень довольный чем-то, и медленно поехал по тропинке, которая вела к гарнизону. Услышал галоп всадника, уезжавшего оттуда, и подумал, что капитан Рамон послал человека с приказом вернуть сержанта Гонзалеса и его солдат и направить их по новым следам.
Сеньор Зорро знал, как обстоят дела в гарнизоне, знал точно, сколько там было солдат, знал, что четверо были больны лихорадкой, и там сейчас остался только один здоровый человек. Он снова засмеялся и пустил свою лошадь вверх по склону горы медленным шагом, чтобы не делать шума. Позади гарнизонного здания он слез с лошади, оставив поводья на земле, так как знал, что животное не двинется с места. Затем он пробрался сквозь тьму к стене, осторожно обошел дом кругом, пока не подошел к окну. Тут он вскарабкался на кучу кирпичей и заглянул внутрь.
Это был кабинет капитана Рамона. Зорро увидел, что комендант сидит за столом и читает письмо, которое по-видимому только что написал. Капитан Рамон разговаривал сам с собою, как это часто делают многие злые люди.
— Это повергнет прекрасную сеньориту в ужас, — говорил он. — Это научит ее не издеваться над офицером войск его превосходительства. Когда отец ее будет в тюрьме, обвиненный в государственной измене, а его поместья будут отобраны, тогда, может быть, она будет слушать, о чем я буду говорить.
Сеньору Зорро было не трудно различить слова. Он сразу понял, что капитан Рамон придумал месть, что он намеревался причинить зло семье Пулидо. Лицо сеньора Зорро под маской потемнело от ярости.
Он сошел с кучи кирпичей и, крадучись вдоль стены, подошел к углу здания. Сбоку парадной двери горел факел, и здоровый солдат, оставленный в гарнизоне, ходил взад и вперед перед дверью с пистолетом за поясом и со шпагой. Сеньор Зорро заметил длину его шагов. Он точно рассчитал расстояние, и как раз, когда часовой повернулся спиною, продолжая маршировать, разбойник прыгнул на него.
Руки сжали горло солдата, а колени ударили его в спину. Они сразу очутились на земле, и захваченный врасплох часовой отчаянными усилиями пытался завязать борьбу. Но сеньор Зорро, зная, что малейший шум означал бы для него гибель, тяжелой рукояткой пистолета ударил солдата в висок и заставил замолчать.
Он оттащил в тень потерявшего сознание часового, завязал ему рот полосою, оторванной от конца плаща, а другими полосами связал его по рукам и по ногам. Потом прикрыл его своим плащом, посмотрел на пистолет, прислушался, чтобы удостовериться, что недолгая борьба с солдатом не привлекла ничьего внимания внутри здания, и снова проскользнул к двери.
В одно мгновение он был внутри. Перед ним была большая комната с твердым земляным полом. Тут находилось несколько длинных столов и скамей, винные кружки, сбруи, седла и уздечки. Сеньор Зорро бросил на все беглый взгляд, чтобы убедиться, что тут никого не было, и пошел быстро, почти беззвучно к двери, которая вела в помещение коменданта. Он удостоверился, что пистолет готов к немедленному действию, и смело распахнул дверь. Капитан Рамон сидел спиною к двери, он круто повернулся на стуле, готовый разразиться бранью, так как подумал, что это один из его людей вошел не постучавшись. Он приготовился поэтому разнести своего человека.
— Ни звука, сеньор, — предостерег разбойник. — Вы умрете, если хоть малейший вздох сорвется с ваших уст!
Не спуская глаз с коменданта, он закрыл за собою дверь и вошел в комнату. Двигался безмолвно, держа перед собой заряженный пистолет. Капитан Рамон опустил руки на стол, лицо его стало белым.
— Этот визит необходим, — сказал сеньор Зорро. — Я нанес его не ради ваших прекрасных глаз.
— Зачем вы здесь? — спросил капитан, пренебрегая приказанием не издавать ни звука, но все-таки говоря шепотом.
— Я случайно заглянул в окно, сеньор. Я увидел послание на столе перед вами и услышал, как вы говорили. Скверная вещь, когда говорят сами с собой. Если бы вы сохраняли молчание, то я пошел бы дальше по своим делам. А так…
— Ну так что же, сеньор? — спросил капитан почти что с прежним высокомерием, поворачиваясь к разбойнику.
— Я решил прочесть это письмо при вас.
— Разве мои служебные дела так сильно интересуют вас?
— Что касается этого, не будем ничего говорить, сеньор. Будьте любезны, уберите руки со стола, но не старайтесь вынуть ваш пистолет, если не хотите умереть немедленно. Мне бы не доставило большого огорчения послать вашу душу на тот свет.
Комендант сделал, как ему велели. Сеньор Зорро осторожно подошел и взял письмо. Потом он снова отступил на несколько шагов, все еще наблюдая за капитаном.
— Я буду читать его, — сказал он, — но, предупреждаю вас, что внимательно буду следить за вами. Не двигайтесь, сеньор, если только у вас нет желания посетить ваших предков.
Он стал быстро читать и, когда окончил, то некоторое время смотрел на коменданта в упор, а глаза его зловеще сверкали из-под маски. Капитан Рамон почувствовал себя неловко. Сеньор Зорро подошел к столу, все время наблюдая за ним, и поднес письмо к пламени свечи. Оно загорелось, запылало и упало на пол в виде кучки пепла. Сеньор Зорро наступил на него ногой.
— Письмо не будет доставлено, — сказал он. — Итак, вы сражаетесь с женщинами, сеньор? Храбрый офицер, украшение войск его превосходительства! Я не сомневаюсь, что он дал бы вам повышение, если бы знал об этом. Вы оскорбляете сеньориту, потому что ее отец в настоящий момент не в дружбе с власть имущими, и так как она отталкивает вас, чего вы заслуживаете, то стараетесь причинить неприятности членам ее семьи. Поистине, достойный поступок!
Он сделал еще шаг и наклонился вперед, все время держа пистолет наготове.
— Смотрите, чтобы до моего сведения не дошло, что вы послали письмо, подобное тому, которое я только что уничтожил, — добавил он. — Я сожалею, что вы не можете скрестить со мною шпаги. Пронзить вас было бы оскорблением моей шпаги, но я сделал бы это, чтобы избавить мир от такого молодца.
— Вы говорите дерзости раненому человеку!
— Без сомнения, рана заживет, сеньор. И я буду осведомлен об этом. А когда это случится и к вам вернутся силы, то я постараюсь найти вас и призову к ответу за то, что вы пытались сделать сегодня ночью. Пусть это будет решено между нами.
Глаза их сверкнули, глядя друг на друга, и сеньор Зорро отошел, плотнее закутавшись в свой плащ. Вдруг до их слуха долетело бряцание упряжи, стук лошадиных копыт и сиплый голос сержанта Педро Гонзалеса.
— Не слезать с коней! — кричал сержант своим людям у дверей, — Я. только сделаю доклад, и мы снова поедем вдогонку за негодяем! Не будет отдыха, пока мы не поймаем его!
Сеньор Зорро быстро оглядел комнату, так как знал, что выход через дверь теперь отрезан. Глаза капитана Рамона блестели от радости.
— Ха, Гонзалес! — пронзительно крикнул он, прежде чем Зорро успел предостеречь его. — На помощь, Гонзалес! Сеньор Зорро здесь!
Потом он вызывающе посмотрел на разбойника, как бы приглашая его сделать самое худшее. Но сеньор Зорро по-видимому не имел желания стрелять в капитана, а предпочитал сохранить его для шпаги, когда у него заживет плечо.
— Оставайтесь на месте! — скомандовал он и устремился к ближайшему окну.
А между тем громадный сержант услышал крик капитана. Он призвал своих людей за собою, ринулся через комнату к дверям кабинета и распахнул их.
Крик ярости вырвался у него, когда он увидел стоявшего у стола человека в маске и коменданта, который сидел перед ним.
— Клянусь святыми, он наш! — закричал Гонзалес — Сюда, солдаты! Охраняйте двери! Оберегайте окна!
Сеньор Зорро переложил пистолет в левую руку и выхватил шпагу. Он стал размахивать ею во все стороны и свечи полетели со стола. Зорро наступил ногою на последнюю свечу, продолжавшую гореть, и погасил ее. Комната погрузилась в темноту.
— Огня! Несите факелы! — пронзительно кричал Гонзалес.
Сеньор Зорро прыгнул в сторону к стене и начал быстро пробираться вдоль нее, в то время как Гонзалес и два других человека вскочили в комнату, а один остался охранять дверь; в соседней комнате, толкая друг друга по дороге, металось несколько солдат в поисках факела. Наконец влетел человек с факелом, пронзительно вскрикнул и пал раненый в грудь, факел же упал на пол и погас. Сеньор Зорро очутился снова в темноте, и его нельзя было отыскать.
Гонзалес гремел проклятиями, не находя человека, которого он жаждал убить. Капитан кричал ему, чтобы он был осторожен и не всадил бы шпагу по ошибке в кого-нибудь из солдат. Остальные бушевали вокруг. В соседнюю комнату вошел кто-то с новым факелом.
В дело был пущен пистолет Зорро, и факел выпал из рук солдата. Разбойник прыгнул вперед, наступил на огонь, погасил его и вновь отступил в темноту, быстро меняя позиции и прислушиваясь к тяжелому дыханию, которое в точности указывало ему расположение врагов.
— Хватайте негодяя! — пронзительно кричал комендант. — Разве может один человек так дурачить вас всех?
Вдруг он перестал говорить, так как сеньор Зорро схватил его сзади и заставил замолчать. Затем голос разбойника, покрывая шум, звонко разнесся по комнате.
— Солдаты, я держу вашего капитана! Я поведу его перед собою и уйду через двери, пройду через другую комнату и потом достигну наружной стороны здания. Я использовал один заряд, но держу пистолет со вторым зарядом у затылка капитана и, если один из вас нападет на меня, то выстрелю.
Капитан чувствовал холодную сталь у своего затылка и закричал своим солдатам, чтобы они были поосторожнее.
Сеньор Зорро повел его к дверям и, пятясь, отступал, держа капитана перед собой, в то время как Гонзалес и кавалеристы следовали за ним на таком расстоянии, на какое они имели смелость решиться. Они следили за каждым его движением, надеясь на случай застать его врасплох.
Вдруг он рассмеялся, как бы очень довольный чем-то, и медленно поехал по тропинке, которая вела к гарнизону. Услышал галоп всадника, уезжавшего оттуда, и подумал, что капитан Рамон послал человека с приказом вернуть сержанта Гонзалеса и его солдат и направить их по новым следам.
Сеньор Зорро знал, как обстоят дела в гарнизоне, знал точно, сколько там было солдат, знал, что четверо были больны лихорадкой, и там сейчас остался только один здоровый человек. Он снова засмеялся и пустил свою лошадь вверх по склону горы медленным шагом, чтобы не делать шума. Позади гарнизонного здания он слез с лошади, оставив поводья на земле, так как знал, что животное не двинется с места. Затем он пробрался сквозь тьму к стене, осторожно обошел дом кругом, пока не подошел к окну. Тут он вскарабкался на кучу кирпичей и заглянул внутрь.
Это был кабинет капитана Рамона. Зорро увидел, что комендант сидит за столом и читает письмо, которое по-видимому только что написал. Капитан Рамон разговаривал сам с собою, как это часто делают многие злые люди.
— Это повергнет прекрасную сеньориту в ужас, — говорил он. — Это научит ее не издеваться над офицером войск его превосходительства. Когда отец ее будет в тюрьме, обвиненный в государственной измене, а его поместья будут отобраны, тогда, может быть, она будет слушать, о чем я буду говорить.
Сеньору Зорро было не трудно различить слова. Он сразу понял, что капитан Рамон придумал месть, что он намеревался причинить зло семье Пулидо. Лицо сеньора Зорро под маской потемнело от ярости.
Он сошел с кучи кирпичей и, крадучись вдоль стены, подошел к углу здания. Сбоку парадной двери горел факел, и здоровый солдат, оставленный в гарнизоне, ходил взад и вперед перед дверью с пистолетом за поясом и со шпагой. Сеньор Зорро заметил длину его шагов. Он точно рассчитал расстояние, и как раз, когда часовой повернулся спиною, продолжая маршировать, разбойник прыгнул на него.
Руки сжали горло солдата, а колени ударили его в спину. Они сразу очутились на земле, и захваченный врасплох часовой отчаянными усилиями пытался завязать борьбу. Но сеньор Зорро, зная, что малейший шум означал бы для него гибель, тяжелой рукояткой пистолета ударил солдата в висок и заставил замолчать.
Он оттащил в тень потерявшего сознание часового, завязал ему рот полосою, оторванной от конца плаща, а другими полосами связал его по рукам и по ногам. Потом прикрыл его своим плащом, посмотрел на пистолет, прислушался, чтобы удостовериться, что недолгая борьба с солдатом не привлекла ничьего внимания внутри здания, и снова проскользнул к двери.
В одно мгновение он был внутри. Перед ним была большая комната с твердым земляным полом. Тут находилось несколько длинных столов и скамей, винные кружки, сбруи, седла и уздечки. Сеньор Зорро бросил на все беглый взгляд, чтобы убедиться, что тут никого не было, и пошел быстро, почти беззвучно к двери, которая вела в помещение коменданта. Он удостоверился, что пистолет готов к немедленному действию, и смело распахнул дверь. Капитан Рамон сидел спиною к двери, он круто повернулся на стуле, готовый разразиться бранью, так как подумал, что это один из его людей вошел не постучавшись. Он приготовился поэтому разнести своего человека.
— Ни звука, сеньор, — предостерег разбойник. — Вы умрете, если хоть малейший вздох сорвется с ваших уст!
Не спуская глаз с коменданта, он закрыл за собою дверь и вошел в комнату. Двигался безмолвно, держа перед собой заряженный пистолет. Капитан Рамон опустил руки на стол, лицо его стало белым.
— Этот визит необходим, — сказал сеньор Зорро. — Я нанес его не ради ваших прекрасных глаз.
— Зачем вы здесь? — спросил капитан, пренебрегая приказанием не издавать ни звука, но все-таки говоря шепотом.
— Я случайно заглянул в окно, сеньор. Я увидел послание на столе перед вами и услышал, как вы говорили. Скверная вещь, когда говорят сами с собой. Если бы вы сохраняли молчание, то я пошел бы дальше по своим делам. А так…
— Ну так что же, сеньор? — спросил капитан почти что с прежним высокомерием, поворачиваясь к разбойнику.
— Я решил прочесть это письмо при вас.
— Разве мои служебные дела так сильно интересуют вас?
— Что касается этого, не будем ничего говорить, сеньор. Будьте любезны, уберите руки со стола, но не старайтесь вынуть ваш пистолет, если не хотите умереть немедленно. Мне бы не доставило большого огорчения послать вашу душу на тот свет.
Комендант сделал, как ему велели. Сеньор Зорро осторожно подошел и взял письмо. Потом он снова отступил на несколько шагов, все еще наблюдая за капитаном.
— Я буду читать его, — сказал он, — но, предупреждаю вас, что внимательно буду следить за вами. Не двигайтесь, сеньор, если только у вас нет желания посетить ваших предков.
Он стал быстро читать и, когда окончил, то некоторое время смотрел на коменданта в упор, а глаза его зловеще сверкали из-под маски. Капитан Рамон почувствовал себя неловко. Сеньор Зорро подошел к столу, все время наблюдая за ним, и поднес письмо к пламени свечи. Оно загорелось, запылало и упало на пол в виде кучки пепла. Сеньор Зорро наступил на него ногой.
— Письмо не будет доставлено, — сказал он. — Итак, вы сражаетесь с женщинами, сеньор? Храбрый офицер, украшение войск его превосходительства! Я не сомневаюсь, что он дал бы вам повышение, если бы знал об этом. Вы оскорбляете сеньориту, потому что ее отец в настоящий момент не в дружбе с власть имущими, и так как она отталкивает вас, чего вы заслуживаете, то стараетесь причинить неприятности членам ее семьи. Поистине, достойный поступок!
Он сделал еще шаг и наклонился вперед, все время держа пистолет наготове.
— Смотрите, чтобы до моего сведения не дошло, что вы послали письмо, подобное тому, которое я только что уничтожил, — добавил он. — Я сожалею, что вы не можете скрестить со мною шпаги. Пронзить вас было бы оскорблением моей шпаги, но я сделал бы это, чтобы избавить мир от такого молодца.
— Вы говорите дерзости раненому человеку!
— Без сомнения, рана заживет, сеньор. И я буду осведомлен об этом. А когда это случится и к вам вернутся силы, то я постараюсь найти вас и призову к ответу за то, что вы пытались сделать сегодня ночью. Пусть это будет решено между нами.
Глаза их сверкнули, глядя друг на друга, и сеньор Зорро отошел, плотнее закутавшись в свой плащ. Вдруг до их слуха долетело бряцание упряжи, стук лошадиных копыт и сиплый голос сержанта Педро Гонзалеса.
— Не слезать с коней! — кричал сержант своим людям у дверей, — Я. только сделаю доклад, и мы снова поедем вдогонку за негодяем! Не будет отдыха, пока мы не поймаем его!
Сеньор Зорро быстро оглядел комнату, так как знал, что выход через дверь теперь отрезан. Глаза капитана Рамона блестели от радости.
— Ха, Гонзалес! — пронзительно крикнул он, прежде чем Зорро успел предостеречь его. — На помощь, Гонзалес! Сеньор Зорро здесь!
Потом он вызывающе посмотрел на разбойника, как бы приглашая его сделать самое худшее. Но сеньор Зорро по-видимому не имел желания стрелять в капитана, а предпочитал сохранить его для шпаги, когда у него заживет плечо.
— Оставайтесь на месте! — скомандовал он и устремился к ближайшему окну.
А между тем громадный сержант услышал крик капитана. Он призвал своих людей за собою, ринулся через комнату к дверям кабинета и распахнул их.
Крик ярости вырвался у него, когда он увидел стоявшего у стола человека в маске и коменданта, который сидел перед ним.
— Клянусь святыми, он наш! — закричал Гонзалес — Сюда, солдаты! Охраняйте двери! Оберегайте окна!
Сеньор Зорро переложил пистолет в левую руку и выхватил шпагу. Он стал размахивать ею во все стороны и свечи полетели со стола. Зорро наступил ногою на последнюю свечу, продолжавшую гореть, и погасил ее. Комната погрузилась в темноту.
— Огня! Несите факелы! — пронзительно кричал Гонзалес.
Сеньор Зорро прыгнул в сторону к стене и начал быстро пробираться вдоль нее, в то время как Гонзалес и два других человека вскочили в комнату, а один остался охранять дверь; в соседней комнате, толкая друг друга по дороге, металось несколько солдат в поисках факела. Наконец влетел человек с факелом, пронзительно вскрикнул и пал раненый в грудь, факел же упал на пол и погас. Сеньор Зорро очутился снова в темноте, и его нельзя было отыскать.
Гонзалес гремел проклятиями, не находя человека, которого он жаждал убить. Капитан кричал ему, чтобы он был осторожен и не всадил бы шпагу по ошибке в кого-нибудь из солдат. Остальные бушевали вокруг. В соседнюю комнату вошел кто-то с новым факелом.
В дело был пущен пистолет Зорро, и факел выпал из рук солдата. Разбойник прыгнул вперед, наступил на огонь, погасил его и вновь отступил в темноту, быстро меняя позиции и прислушиваясь к тяжелому дыханию, которое в точности указывало ему расположение врагов.
— Хватайте негодяя! — пронзительно кричал комендант. — Разве может один человек так дурачить вас всех?
Вдруг он перестал говорить, так как сеньор Зорро схватил его сзади и заставил замолчать. Затем голос разбойника, покрывая шум, звонко разнесся по комнате.
— Солдаты, я держу вашего капитана! Я поведу его перед собою и уйду через двери, пройду через другую комнату и потом достигну наружной стороны здания. Я использовал один заряд, но держу пистолет со вторым зарядом у затылка капитана и, если один из вас нападет на меня, то выстрелю.
Капитан чувствовал холодную сталь у своего затылка и закричал своим солдатам, чтобы они были поосторожнее.
Сеньор Зорро повел его к дверям и, пятясь, отступал, держа капитана перед собой, в то время как Гонзалес и кавалеристы следовали за ним на таком расстоянии, на какое они имели смелость решиться. Они следили за каждым его движением, надеясь на случай застать его врасплох.