Капитан Марион посмотрел на Прайна:
— Кто такой Фицмартин?
— Работает у Джорджа на лесном складе. Задержать?
— Сначала посмотрим в гараже. Я видел в сарае кирку.
Перед гаражом поставили машины, и в нем стало светло как днем. Прайн и Финистер колотили кирками. Работали молча. Когда я вышел покурить, из гаража донеслись слова:
— Ну-ка подожди!
На улицу выскочил один из полицейских — его начало рвать. Наконец он выпрямился и откашлялся.
— Ну что, нашли? — спросил я.
— Нашли. Прайн сказал, что это она — он помнит цвет ее волос.
Когда мы уже были примерно в миле от города, в машине раздался звонок радиотелефона. Марион снял трубку. До меня донесся голос Прайна.
— Фицмартин исчез. С вещами. Может, перекрыть дороги?
— Черт, у нас не хватит ни машин, ни людей!
— Что вы предлагаете, сэр? — робко спросил лейтенант.
— Подождем, может, кто-нибудь его заметит, — Марион положил трубку, — О'кей, Ховард. Вы, кажется, неплохо знаете Фицмартина. Откуда он родом?
— По-моему, из Техаса. Вроде бы работал раньше на нефтяных вышках.
— Он что-нибудь рассказывал о родственниках?
— Фицмартин никогда не отличался разговорчивостью.
— Да, так мы ничего не узнаем... Хочу поблагодарить вас, Ховард, за отличную догадку. Только не уверен, догадка ли это. Я бы предпочел, чтобы вы раскрыли карты.
Я думал, что Марион — всего лишь мягкий пожилой полицейский, но с каждым часом мое мнение менялось. Капитан Марион был куда опаснее Прайна...
Я нашел какую-то забегаловку. Когда заканчивал ужин, в кафе зашел сержант Брубейкер. Он сел рядом со мной и угрюмо открыл меню.
— Слава Богу, хоть дали время перекусить, — проворчал сержант. — Потом опять на работу, и никто не знает, когда конец.
— Мне показалось, капитан Марион решил ждать, пока о Фицмартине кто-нибудь что-нибудь не сообщит.
— Нет, я говорю о девушке.
— О какой девушке? — Я почувствовал, как по спине у меня побежали мурашки.
— О Стамм. Пиэри привез Рут в город и высадил около ее машины. Машину нашли на Делавэр-стрит, а сама она пропала.
Больше я не мог проглотить ни куска. Рут, конечно, обо всем догадалась, а поскольку она из тех, кто сам проводит расследования, то наверняка отправилась к Фицу. Он, казалось бы, все предусмотрел: уничтожил Грассмана, подложил мне в машину его тело; поняв, что из Джорджа Уордена уже ничего выдоить нельзя, инсценировал его самоубийство. И вот теперь, когда он уверен, что все позади, появляется Рут Стамм. Если он скроется, она поднимет шум. А ему необходимо убраться из Хиллстона тихо. Следовательно, он может просто где-то спрятать девушку, может взять с собой, что очень рискованно. А может и убить, в конце концов, какая ему разница — убийством больше!
11
12
13
14
— Кто такой Фицмартин?
— Работает у Джорджа на лесном складе. Задержать?
— Сначала посмотрим в гараже. Я видел в сарае кирку.
Перед гаражом поставили машины, и в нем стало светло как днем. Прайн и Финистер колотили кирками. Работали молча. Когда я вышел покурить, из гаража донеслись слова:
— Ну-ка подожди!
На улицу выскочил один из полицейских — его начало рвать. Наконец он выпрямился и откашлялся.
— Ну что, нашли? — спросил я.
— Нашли. Прайн сказал, что это она — он помнит цвет ее волос.
* * *
В город я возвращался с капитаном Марионом: лейтенант Прайн выехал раньше, чтобы найти Эрла Фицмартина.Когда мы уже были примерно в миле от города, в машине раздался звонок радиотелефона. Марион снял трубку. До меня донесся голос Прайна.
— Фицмартин исчез. С вещами. Может, перекрыть дороги?
— Черт, у нас не хватит ни машин, ни людей!
— Что вы предлагаете, сэр? — робко спросил лейтенант.
— Подождем, может, кто-нибудь его заметит, — Марион положил трубку, — О'кей, Ховард. Вы, кажется, неплохо знаете Фицмартина. Откуда он родом?
— По-моему, из Техаса. Вроде бы работал раньше на нефтяных вышках.
— Он что-нибудь рассказывал о родственниках?
— Фицмартин никогда не отличался разговорчивостью.
— Да, так мы ничего не узнаем... Хочу поблагодарить вас, Ховард, за отличную догадку. Только не уверен, догадка ли это. Я бы предпочел, чтобы вы раскрыли карты.
Я думал, что Марион — всего лишь мягкий пожилой полицейский, но с каждым часом мое мнение менялось. Капитан Марион был куда опаснее Прайна...
Я нашел какую-то забегаловку. Когда заканчивал ужин, в кафе зашел сержант Брубейкер. Он сел рядом со мной и угрюмо открыл меню.
— Слава Богу, хоть дали время перекусить, — проворчал сержант. — Потом опять на работу, и никто не знает, когда конец.
— Мне показалось, капитан Марион решил ждать, пока о Фицмартине кто-нибудь что-нибудь не сообщит.
— Нет, я говорю о девушке.
— О какой девушке? — Я почувствовал, как по спине у меня побежали мурашки.
— О Стамм. Пиэри привез Рут в город и высадил около ее машины. Машину нашли на Делавэр-стрит, а сама она пропала.
Больше я не мог проглотить ни куска. Рут, конечно, обо всем догадалась, а поскольку она из тех, кто сам проводит расследования, то наверняка отправилась к Фицу. Он, казалось бы, все предусмотрел: уничтожил Грассмана, подложил мне в машину его тело; поняв, что из Джорджа Уордена уже ничего выдоить нельзя, инсценировал его самоубийство. И вот теперь, когда он уверен, что все позади, появляется Рут Стамм. Если он скроется, она поднимет шум. А ему необходимо убраться из Хиллстона тихо. Следовательно, он может просто где-то спрятать девушку, может взять с собой, что очень рискованно. А может и убить, в конце концов, какая ему разница — убийством больше!
11
Я отправился в полицию и заявил капитану Мариону, что исчезновение Рут Стамм как-то связано с Фицем. Усталый и как-то сразу постаревший капитан кивнул, словно знал об этом раньше.
— Спасибо, Ховард. С полчаса назад и я пришел к такому выводу, и он мне не понравился.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Вряд ли.
Я вернулся в мотель. Предстоящая встреча с Антуанеттой потеряла для меня всякий интерес: я приехал в Хиллстон за одним сокровищем, но отыскал совершенное другое. У моего сокровища темно-рыжие волосы, серые глаза, гордое лицо. Самое обидное, что я не сразу понял это и вел себя как последний дурак. Деньги — ерунда, лишь Рут имеет значение.
Войдя в номер, я потянулся к выключателю. И в тот же миг кто-то нанес мне страшный удар в челюсть. Я рухнул в бездну.
Очнулся я от яркого света. Руки у меня были связаны за спиной, во рту торчал кляп.
Я лежал в маленькой ванной своего номера. А на краю ванны сидел Эрл Фицмартин и смотрел на меня подернутыми дымкой глазами. Я сразу почувствовал, что он уже переступил черту, отделяющую нормальных людей от безумцев.
— Мы будем говорить шепотом, Тал. Если начнешь кричать, я сломаю тебе шею голыми руками. Раз плюнуть! Кивни, если обещаешь вести себя тихо.
Я кивнул. Он вытащил кляп.
— Где Рут?
— Говори тише. Рут в надежном месте. С ней все в порядке.
— Слава Богу!
— Не Богу, а мне. Это у меня появилась идея сохранить ей жизнь, а не у Бога. Я взял левой рукой ее чудесные волосы, приставил нож к горлу. Я уже собирался перерезать ей глотку, когда спросил себя: а может, она еще пригодится? Поэтому я решил не трогать девчонку.
— Где она?
— Недалеко. Рути приехала ко мне на — склад, так, поболтать. Кстати, полиция нашла трупы?
— Да, они сняли пол в гараже.
— Теперь бы им допросить Джорджа, только Джордж уже не скажет ни слова.
— Ты убил его!
— Ты мне, конечно, не поверишь, но это не так, — улыбнулся Фицмартин. — Он начал приходить в себя, когда я его раздевал, и мне пришлось влить в него еще виски. Я читал где-то, что люди топятся, вешаются или перерезают вены голыми. Я посадил его на край кровати, обмотал дуло полотенцем и сунул ему в рот. Я хотел, чтобы ружье находилось под правильным углом, и ждал момента, когда у соседей будет особенно шумно. Я действительно хотел застрелить его. Но Джордж открыл глаза и посмотрел прямо на меня. Ты бы его видел — с ружьем во рту. Он посмотрел на меня и, прежде чем я успел его остановить, нажал большим пальцем ноги на курок. Даже не знаю, случайно это произошло или нет. Как ты думаешь?
— По-моему, он сделал это специально.
— Я тоже так думаю. Мне кажется, он застрелился, чтобы подшутить надо мной. Шутка удалась. Ему ведь никогда ничего не удавалось. Он плохо женился и плохо закопал жену. Мне казалось, что я найду на берегу озера шестьдесят тысяч долларов, но это оказались трупы. Я сначала расстроился, но потом понял, что нашел почти то же самое.
— Тебя ищет полиция.
— Думаешь, меня это беспокоит? Скорее это ты должен волноваться. Где Грассман? Не думал, что тебе удастся выкрутиться. Что ты с ним сделал?
— Спрятал в заброшенном амбаре.
— Готов побиться об заклад, ты славно попотел, Грассман оказался сообразительным мужиком: он все скумекал и явился за своей долей. Он знал, что деньги, которые я выудил у Джорджа, должны находиться у меня, потому что я слишком умен, чтобы тратить их. Я поймал его, когда он рылся в моих вещах. Сначала мы беседовали вполне мирно, но потом он начал грубить. Я рассердился и слишком сильно его ударил. Да, немного не повезло. Сначала я хотел выбросить труп где-нибудь на улице, чтобы подумали, что это ограбление, но потом наткнулся на твою машину и сэкономил кучу времени. После этого и Джорджа необходимо было убрать: он единственный, через кого полиция могла выйти на мой контакт с Грассманом. Я неплохо все спланировал, и мне повезло. Но времени на Синди совсем не остается. Ты ее отыскал?
В этот миг меня осенило: благодаря жадности Фица я могу купить время, а может, и жизнь.
— Нашел.
— Сто семь тысяч мне нравятся больше, чем сорок семь, которые я получил с Джорджа, — объявил он.
— Тебя поймают.
— Сомневаюсь. Если бы я перерезал горло Рут, они бы озверели. А сейчас у меня есть, чем торговаться. Эта девица — мой козырь.
И тут я выложил ему все — почти все — об Антуанетте и о том, что она может привести нас к деньгам. Мне надо было выиграть время — ведь Фицу тогда придется ждать до утра.
Он не поверил. Но я сказал, чтобы он глянул в шкаф, на ее чемоданы... Фиц осмотрел вещи, сунул в карман деньги из черного футляра и вновь уселся против меня.
— Фиц, послушай. Мне плевать на деньги! Можешь забирать их все — в обмен на Рут Стамм. Полиция считает, что Джордж совершил самоубийство. Труп Грассмана они вряд ли найдут, а если ты отпустишь Рут, полиция будет не очень усердствовать.
Фицмартин пристально меня разглядывал.
Следующие полчаса я до сих пор не могу вспоминать без содрогания. Он вновь затолкал мне в рот кляп. У Фица были сильные руки, и он знал, где находятся болевые точки. Время от времени он останавливался, ждал, когда я приду в себя, вытаскивал кляп и задавал вопросы. От боли и унижения я плакал, как ребенок. Один раз даже потерял сознание. Наконец Фиц поверил, что Рут для меня дороже денег и что я действительно не знаю, куда повезет меня Антуанетта.
После этого он разрезал веревку.
— Заберешь деньги и принесешь их сюда, — велел он.
— Нет. Я должен знать, что с Рут все в порядке, иначе тебе не видать денег. Я сделаю так, чтобы мы отправились в час дня. Не знаю, далеко ли нам придется плыть и сколько на все уйдет времени. Привези Рут к дому Рази в два часа.
— Это очень рискованно, — упорствовал Фиц.
— Не бойся. Дом стоит в уединенном месте, и у них нет телефона. Я вернусь туда и отдам тебе деньги. Но если Рут у Рази не будет — просто выброшу их в реку.
— Ты обещаешь сидеть у Рази столько, сколько мне надо, чтобы смыться?
— Обещаю.
Он выключил свет и исчез.
— Спасибо, Ховард. С полчаса назад и я пришел к такому выводу, и он мне не понравился.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Вряд ли.
Я вернулся в мотель. Предстоящая встреча с Антуанеттой потеряла для меня всякий интерес: я приехал в Хиллстон за одним сокровищем, но отыскал совершенное другое. У моего сокровища темно-рыжие волосы, серые глаза, гордое лицо. Самое обидное, что я не сразу понял это и вел себя как последний дурак. Деньги — ерунда, лишь Рут имеет значение.
Войдя в номер, я потянулся к выключателю. И в тот же миг кто-то нанес мне страшный удар в челюсть. Я рухнул в бездну.
Очнулся я от яркого света. Руки у меня были связаны за спиной, во рту торчал кляп.
Я лежал в маленькой ванной своего номера. А на краю ванны сидел Эрл Фицмартин и смотрел на меня подернутыми дымкой глазами. Я сразу почувствовал, что он уже переступил черту, отделяющую нормальных людей от безумцев.
— Мы будем говорить шепотом, Тал. Если начнешь кричать, я сломаю тебе шею голыми руками. Раз плюнуть! Кивни, если обещаешь вести себя тихо.
Я кивнул. Он вытащил кляп.
— Где Рут?
— Говори тише. Рут в надежном месте. С ней все в порядке.
— Слава Богу!
— Не Богу, а мне. Это у меня появилась идея сохранить ей жизнь, а не у Бога. Я взял левой рукой ее чудесные волосы, приставил нож к горлу. Я уже собирался перерезать ей глотку, когда спросил себя: а может, она еще пригодится? Поэтому я решил не трогать девчонку.
— Где она?
— Недалеко. Рути приехала ко мне на — склад, так, поболтать. Кстати, полиция нашла трупы?
— Да, они сняли пол в гараже.
— Теперь бы им допросить Джорджа, только Джордж уже не скажет ни слова.
— Ты убил его!
— Ты мне, конечно, не поверишь, но это не так, — улыбнулся Фицмартин. — Он начал приходить в себя, когда я его раздевал, и мне пришлось влить в него еще виски. Я читал где-то, что люди топятся, вешаются или перерезают вены голыми. Я посадил его на край кровати, обмотал дуло полотенцем и сунул ему в рот. Я хотел, чтобы ружье находилось под правильным углом, и ждал момента, когда у соседей будет особенно шумно. Я действительно хотел застрелить его. Но Джордж открыл глаза и посмотрел прямо на меня. Ты бы его видел — с ружьем во рту. Он посмотрел на меня и, прежде чем я успел его остановить, нажал большим пальцем ноги на курок. Даже не знаю, случайно это произошло или нет. Как ты думаешь?
— По-моему, он сделал это специально.
— Я тоже так думаю. Мне кажется, он застрелился, чтобы подшутить надо мной. Шутка удалась. Ему ведь никогда ничего не удавалось. Он плохо женился и плохо закопал жену. Мне казалось, что я найду на берегу озера шестьдесят тысяч долларов, но это оказались трупы. Я сначала расстроился, но потом понял, что нашел почти то же самое.
— Тебя ищет полиция.
— Думаешь, меня это беспокоит? Скорее это ты должен волноваться. Где Грассман? Не думал, что тебе удастся выкрутиться. Что ты с ним сделал?
— Спрятал в заброшенном амбаре.
— Готов побиться об заклад, ты славно попотел, Грассман оказался сообразительным мужиком: он все скумекал и явился за своей долей. Он знал, что деньги, которые я выудил у Джорджа, должны находиться у меня, потому что я слишком умен, чтобы тратить их. Я поймал его, когда он рылся в моих вещах. Сначала мы беседовали вполне мирно, но потом он начал грубить. Я рассердился и слишком сильно его ударил. Да, немного не повезло. Сначала я хотел выбросить труп где-нибудь на улице, чтобы подумали, что это ограбление, но потом наткнулся на твою машину и сэкономил кучу времени. После этого и Джорджа необходимо было убрать: он единственный, через кого полиция могла выйти на мой контакт с Грассманом. Я неплохо все спланировал, и мне повезло. Но времени на Синди совсем не остается. Ты ее отыскал?
В этот миг меня осенило: благодаря жадности Фица я могу купить время, а может, и жизнь.
— Нашел.
— Сто семь тысяч мне нравятся больше, чем сорок семь, которые я получил с Джорджа, — объявил он.
— Тебя поймают.
— Сомневаюсь. Если бы я перерезал горло Рут, они бы озверели. А сейчас у меня есть, чем торговаться. Эта девица — мой козырь.
И тут я выложил ему все — почти все — об Антуанетте и о том, что она может привести нас к деньгам. Мне надо было выиграть время — ведь Фицу тогда придется ждать до утра.
Он не поверил. Но я сказал, чтобы он глянул в шкаф, на ее чемоданы... Фиц осмотрел вещи, сунул в карман деньги из черного футляра и вновь уселся против меня.
— Фиц, послушай. Мне плевать на деньги! Можешь забирать их все — в обмен на Рут Стамм. Полиция считает, что Джордж совершил самоубийство. Труп Грассмана они вряд ли найдут, а если ты отпустишь Рут, полиция будет не очень усердствовать.
Фицмартин пристально меня разглядывал.
Следующие полчаса я до сих пор не могу вспоминать без содрогания. Он вновь затолкал мне в рот кляп. У Фица были сильные руки, и он знал, где находятся болевые точки. Время от времени он останавливался, ждал, когда я приду в себя, вытаскивал кляп и задавал вопросы. От боли и унижения я плакал, как ребенок. Один раз даже потерял сознание. Наконец Фиц поверил, что Рут для меня дороже денег и что я действительно не знаю, куда повезет меня Антуанетта.
После этого он разрезал веревку.
— Заберешь деньги и принесешь их сюда, — велел он.
— Нет. Я должен знать, что с Рут все в порядке, иначе тебе не видать денег. Я сделаю так, чтобы мы отправились в час дня. Не знаю, далеко ли нам придется плыть и сколько на все уйдет времени. Привези Рут к дому Рази в два часа.
— Это очень рискованно, — упорствовал Фиц.
— Не бойся. Дом стоит в уединенном месте, и у них нет телефона. Я вернусь туда и отдам тебе деньги. Но если Рут у Рази не будет — просто выброшу их в реку.
— Ты обещаешь сидеть у Рази столько, сколько мне надо, чтобы смыться?
— Обещаю.
Он выключил свет и исчез.
12
Проснулся я на рассвете. Дождь лил как из ведра. Я проехал через весь Хиллстон к бензоколонке, потом зашел в закусочную. На стойке стоял радиоприемник, передавали утренние новости: «...исчезновение Рут Стамм, единственной дочери ветеринара Бакстона Стамма. Полиция полагает, что молодую женщину похитил человек по имени Эрл Фицмартин, бывший морской пехотинец. Сообщаем его приметы...»
В Реддинг я добрался к девяти. Остановился около аптеки и позвонил Антуанетте Рази.
— Алло? — раздался хрипловатый голос Тони.
— Это Тал.
— Да?
— Я буду на месте в десять, как договаривались.
— В эту субботу? Нет, извините, ради Бога, но я буду занята, — я понял, что она не одна.
— Я в аптеке. Номер 46040. Жду вашего звонка.
— Нет, мне очень жаль. Может, как-нибудь в другой раз?
— Позвоните, как только освободитесь.
— Спасибо. До свидания, — попрощалась Антуанетта Рази.
Я сел рядом с телефонной будкой. Наконец без пяти десять раздался звонок.
— Это вы, Тал? — раздался радостный голос Тони. — Извините, но раньше я не могла говорить. Ровно в десять пятнадцать медленно двигайтесь мимо моего дома. Когда увидите меня, откройте дверцу, но не останавливайтесь — я сяду на ходу.
Во что она еще впуталась? Ровно в десять пятнадцать я двинулся к дому — напротив, прислонившись к столбу, стоял мужчина в сером плаще.
Из подъезда выскочила Антуанетта Рази. Я распахнул дверцу, и девушка прыгнула в машину. Она надела черное платье, черную шляпку с вуалью и держала в руках коричневый чемоданчик.
— Быстрее — испуганно приказала Тони.
Я проскакивал перекрестки на красный свет, минут через пятнадцать мы выбрались на дорогу в Хиллстон. Она повернулась ко мне: под левым глазом — большой синяк, на щеке алел кровоподтек.
— Что случилось?
— Немного поколотили. Ребята здорово разозлились.
— Во что вы еще влипли, черт возьми?
— Ребята не хотели меня отпускать — они работали неаккуратно, и я многое знаю. Конечно, я вела себя глупо, думала, что в любой момент могу выйти из игры. Я не понимала, какие это серьезные игры.
Я молча крутил баранку. Дождь наконец-то прекратился, и небо приняло какой-то желтоватый оттенок. Я чувствовал себя тем более отвратительно, потому что собирался предать Антуанетту, и я вынужден предать ее, потому что на одной чаше весов лежат деньги, а на другой — человеческая жизнь.
Везти Антуанетту в мотель нельзя — она может заглянуть в чемодан и обнаружить пропажу своих шести тысяч. Но как протянуть время до часа, когда мне надо быть у домика Рази? Тони помогла мне сама, спросив:
— Что происходит в Хиллстоне? Элоиза с дружком найдены под цементным полом в гараже, исчезновение Рут Стамм, самоубийство Джорджа Уордена... У вас там жизнь бьет ключом.
— За последние несколько дней в Хиллстоне произошло много событий. Я, естественно, ни при чем. Вернее, я принимал участие в них, но как свидетель. Сейчас полиция вплотную принялась за дело. По-моему, лучше сначала забрать деньги, а потом поехать в мотель.
— Боитесь, что вас могут взять?
— Да, — кивнул я.
— Но за что? Мне все это не нравится. Если вас арестуют, то и мне несдобровать. Тогда обо мне узнают а Реддинге...
— А что я могу сделать? Сначала мы должны отправиться за деньгами. Потом объедем город, подъедем к мотелю с юга, заберем вещи и отправимся куда глаза глядят.
— В таком виде я не могу ехать за деньгами. Не хочется пачкать костюм.
— Пачкать костюм? Куда мы отправляемся?
— Не ваше дело! Ладно, мне надо где-нибудь купить джинсы. В Хиллстоне, получается, вам лучше не показываться. Куда поедем?
— Вы знаете эти места лучше меня.
— Дайте-ка подумать.
Она сказала, где свернуть, и миль через двадцать мы попали в маленький грязный городок под названием Уэстонвилль. Тони вышла из машины. На нее оглядывались мужчины — мужчины всегда будут оглядываться на женщин с такой походкой. Минут через десять Антуанетта Рази вернулась с коричневым пакетом.
— Все в порядке. Купила, что нужно, — сообщила она. — Поехали.
По дороге Тони переоделась. Увы, годы уже заставили ее переступить ту черту, когда джинсы и простая шерстяная рубашка могут превратить зрелую женщину в пятнадцатилетнюю девушку. Я посмотрел на часы. Слава Богу, проблема со временем решена — стрелка часов приближалась к половине первого.
Мы въехали во двор старого дома Рази.
— Еще хуже, чем раньше, — грустно заметила Тони. Она вышла из машины и направилась к крыльцу, вокруг которого копошились цыплята. В дверях показалась сестра Антуанетты с грязным полотенцем в руке.
— Привет, Анита, — спокойно поздоровалась Тони.
— Что ты здесь делаешь? Ты же знаешь, мой муж не любит, когда ты приезжаешь. Я не позволю тебе войти в дом!
— Ноги моей не будет в этом хлеву, Анита. Весла в сарае?
— Зачем тебе весла?
— Я возьму лодку. Мне нужно кое-что показать моему другу.
— Ты что, не видела, какая сегодня река? Жить надоело?
Мы посмотрели на реку. Серая пенистая вода мчалась мимо нас с бешеной скоростью.
— Да, течение действительно сильное, — заметила Тони. — Мы легко попадем на остров.
— Остров?
— Вон тот, видите? Нам нужно туда.
Заросший деревьями скалистый островок, ярдах в трехстах ниже по течению, делил реку на два бурных потока.
— Я сяду на весла? — крикнул я, стараясь перекричать рев воды.
— Нет, я умею грести. Подождите, пока я устроюсь. Затем по моей команде запрыгивайте в лодку.
Течение подхватило нас и начало разворачивать, но Антуанетта удерживала лодку в нужном положении. Время от времени она огладывалась через плечо и поправляла курс.
Лодка врезалась в размытый берег. Тони быстро выпрыгнула на берег. Мы затащили лодку и пошли в глубь островка. Мы продирались через кусты по тропинке, которая карабкалась между скал. Когда взобрались на самую верхнюю точку острова, я увидел дом Рази, Аниту, медленно идущую по захламленному двору, увидел, как блестит сквозь листья моя машина.
— Смотрите! — крикнула Тони.
К островку приближалась плоскодонка: грязно-красная лодка на серой реке под желтым небом. И человек со светлыми волосами. Лодка приблизилась к острову, человек поднял голову, и я увидел его лицо. Он тоже заметил нас на фоне желтого неба. Затем лодку закрыли деревья.
— Он на острове, — сообщила Антуанетта Рази.
Я знал, что он на острове. Он следил за нами — наверное, Фиц достал лодку и где-то поджидал. Он сообразил, что если дом Рази стоит у реки, то...
— Фицмартин, — объяснил я.
— Это вы подстроили? — Тони со злостью уставилась на меня.
— Нет, честное слово, я тут ни при чем. Наверное, Фиц догадался, что мы отправились за деньгами.
Она спокойно облокотилась на скалу и скрестила руки на груди:
— Хватит, Тал? Можете сами искать деньги со своим дружком. Черта с два я скажу, где они.
Я схватил ее за плечи и начал яростно трясти.
— Не будьте дурой! Он же ненормальный. Поверьте мне. Фицмартин уже убил двоих. Вы думаете, он станет вежливо вас расспрашивать? Через полчаса вы ему сама все расскажете.
Я все пытался объяснить ей, кто такой Фиц. Она посмотрела вниз на тропинку и закусила губу.
— Пошли, — наконец сдалась Тони.
В Реддинг я добрался к девяти. Остановился около аптеки и позвонил Антуанетте Рази.
— Алло? — раздался хрипловатый голос Тони.
— Это Тал.
— Да?
— Я буду на месте в десять, как договаривались.
— В эту субботу? Нет, извините, ради Бога, но я буду занята, — я понял, что она не одна.
— Я в аптеке. Номер 46040. Жду вашего звонка.
— Нет, мне очень жаль. Может, как-нибудь в другой раз?
— Позвоните, как только освободитесь.
— Спасибо. До свидания, — попрощалась Антуанетта Рази.
Я сел рядом с телефонной будкой. Наконец без пяти десять раздался звонок.
— Это вы, Тал? — раздался радостный голос Тони. — Извините, но раньше я не могла говорить. Ровно в десять пятнадцать медленно двигайтесь мимо моего дома. Когда увидите меня, откройте дверцу, но не останавливайтесь — я сяду на ходу.
Во что она еще впуталась? Ровно в десять пятнадцать я двинулся к дому — напротив, прислонившись к столбу, стоял мужчина в сером плаще.
Из подъезда выскочила Антуанетта Рази. Я распахнул дверцу, и девушка прыгнула в машину. Она надела черное платье, черную шляпку с вуалью и держала в руках коричневый чемоданчик.
— Быстрее — испуганно приказала Тони.
Я проскакивал перекрестки на красный свет, минут через пятнадцать мы выбрались на дорогу в Хиллстон. Она повернулась ко мне: под левым глазом — большой синяк, на щеке алел кровоподтек.
— Что случилось?
— Немного поколотили. Ребята здорово разозлились.
— Во что вы еще влипли, черт возьми?
— Ребята не хотели меня отпускать — они работали неаккуратно, и я многое знаю. Конечно, я вела себя глупо, думала, что в любой момент могу выйти из игры. Я не понимала, какие это серьезные игры.
Я молча крутил баранку. Дождь наконец-то прекратился, и небо приняло какой-то желтоватый оттенок. Я чувствовал себя тем более отвратительно, потому что собирался предать Антуанетту, и я вынужден предать ее, потому что на одной чаше весов лежат деньги, а на другой — человеческая жизнь.
Везти Антуанетту в мотель нельзя — она может заглянуть в чемодан и обнаружить пропажу своих шести тысяч. Но как протянуть время до часа, когда мне надо быть у домика Рази? Тони помогла мне сама, спросив:
— Что происходит в Хиллстоне? Элоиза с дружком найдены под цементным полом в гараже, исчезновение Рут Стамм, самоубийство Джорджа Уордена... У вас там жизнь бьет ключом.
— За последние несколько дней в Хиллстоне произошло много событий. Я, естественно, ни при чем. Вернее, я принимал участие в них, но как свидетель. Сейчас полиция вплотную принялась за дело. По-моему, лучше сначала забрать деньги, а потом поехать в мотель.
— Боитесь, что вас могут взять?
— Да, — кивнул я.
— Но за что? Мне все это не нравится. Если вас арестуют, то и мне несдобровать. Тогда обо мне узнают а Реддинге...
— А что я могу сделать? Сначала мы должны отправиться за деньгами. Потом объедем город, подъедем к мотелю с юга, заберем вещи и отправимся куда глаза глядят.
— В таком виде я не могу ехать за деньгами. Не хочется пачкать костюм.
— Пачкать костюм? Куда мы отправляемся?
— Не ваше дело! Ладно, мне надо где-нибудь купить джинсы. В Хиллстоне, получается, вам лучше не показываться. Куда поедем?
— Вы знаете эти места лучше меня.
— Дайте-ка подумать.
Она сказала, где свернуть, и миль через двадцать мы попали в маленький грязный городок под названием Уэстонвилль. Тони вышла из машины. На нее оглядывались мужчины — мужчины всегда будут оглядываться на женщин с такой походкой. Минут через десять Антуанетта Рази вернулась с коричневым пакетом.
— Все в порядке. Купила, что нужно, — сообщила она. — Поехали.
По дороге Тони переоделась. Увы, годы уже заставили ее переступить ту черту, когда джинсы и простая шерстяная рубашка могут превратить зрелую женщину в пятнадцатилетнюю девушку. Я посмотрел на часы. Слава Богу, проблема со временем решена — стрелка часов приближалась к половине первого.
Мы въехали во двор старого дома Рази.
— Еще хуже, чем раньше, — грустно заметила Тони. Она вышла из машины и направилась к крыльцу, вокруг которого копошились цыплята. В дверях показалась сестра Антуанетты с грязным полотенцем в руке.
— Привет, Анита, — спокойно поздоровалась Тони.
— Что ты здесь делаешь? Ты же знаешь, мой муж не любит, когда ты приезжаешь. Я не позволю тебе войти в дом!
— Ноги моей не будет в этом хлеву, Анита. Весла в сарае?
— Зачем тебе весла?
— Я возьму лодку. Мне нужно кое-что показать моему другу.
— Ты что, не видела, какая сегодня река? Жить надоело?
Мы посмотрели на реку. Серая пенистая вода мчалась мимо нас с бешеной скоростью.
— Да, течение действительно сильное, — заметила Тони. — Мы легко попадем на остров.
— Остров?
— Вон тот, видите? Нам нужно туда.
Заросший деревьями скалистый островок, ярдах в трехстах ниже по течению, делил реку на два бурных потока.
— Я сяду на весла? — крикнул я, стараясь перекричать рев воды.
— Нет, я умею грести. Подождите, пока я устроюсь. Затем по моей команде запрыгивайте в лодку.
Течение подхватило нас и начало разворачивать, но Антуанетта удерживала лодку в нужном положении. Время от времени она огладывалась через плечо и поправляла курс.
Лодка врезалась в размытый берег. Тони быстро выпрыгнула на берег. Мы затащили лодку и пошли в глубь островка. Мы продирались через кусты по тропинке, которая карабкалась между скал. Когда взобрались на самую верхнюю точку острова, я увидел дом Рази, Аниту, медленно идущую по захламленному двору, увидел, как блестит сквозь листья моя машина.
— Смотрите! — крикнула Тони.
К островку приближалась плоскодонка: грязно-красная лодка на серой реке под желтым небом. И человек со светлыми волосами. Лодка приблизилась к острову, человек поднял голову, и я увидел его лицо. Он тоже заметил нас на фоне желтого неба. Затем лодку закрыли деревья.
— Он на острове, — сообщила Антуанетта Рази.
Я знал, что он на острове. Он следил за нами — наверное, Фиц достал лодку и где-то поджидал. Он сообразил, что если дом Рази стоит у реки, то...
— Фицмартин, — объяснил я.
— Это вы подстроили? — Тони со злостью уставилась на меня.
— Нет, честное слово, я тут ни при чем. Наверное, Фиц догадался, что мы отправились за деньгами.
Она спокойно облокотилась на скалу и скрестила руки на груди:
— Хватит, Тал? Можете сами искать деньги со своим дружком. Черта с два я скажу, где они.
Я схватил ее за плечи и начал яростно трясти.
— Не будьте дурой! Он же ненормальный. Поверьте мне. Фицмартин уже убил двоих. Вы думаете, он станет вежливо вас расспрашивать? Через полчаса вы ему сама все расскажете.
Я все пытался объяснить ей, кто такой Фиц. Она посмотрела вниз на тропинку и закусила губу.
— Пошли, — наконец сдалась Тони.
13
Я спускался вслед за Тони к южному концу островка. Тропа вышла на ровную площадку, окруженную скалистыми стенами. Здесь было много старых костровищ.
Антуанетта подошла к одной из скал, посмотрела наверх и кивнула. Затем проворно, как кошка, начала карабкаться, хватаясь за толстые стебли плюща. Добравшись до карниза, раздвинула стебли, повернулась ко мне и махнула. Мои туфли скользили, но я кое-как добрался. Девушка снова раздвинула траву и плющ, и я увидел черную дыру. Антуанетта, извиваясь, поползла в темноту.
Я с трудом протиснулся в узкий проход. После этого Тони прикрыла вход травой и стеблями плюша. Сначала я не мог ничего разглядеть, но постепенно глаза привыкли к полумраку. Расселина в скалах переходила в пещеру шириной футов в пять и глубиной в семь футов.
— Эту пещеру нашел Тимми, — прошептала Антуанетта Рази. — Здесь всегда сухо и чисто. Видите, какой сухой песок и какой мягкий? Эта пещера стала нашим домом, моим самым любимым местом на свете. Я сюда приходила и одна, когда становилось совсем... невмоготу. У нас здесь была коробка со свечами, сигареты и всякая ерунда. Еще мы принесли одеяла и подушки. Никто не знал про 1эту пещеру и не мог нас найти. Детство, конечно, но нам здесь было здорово. Никогда не думала, что вернусь сюда.
— Значит, вы говорили об этом месте?
— Давайте посмотрим.
Копать в песке оказалось легко. Первую банку нашла Антуанетта и тихо вскрикнула от радости. Мы легко открыли проволочный зажим; банка была туго набита банкнотами. Я вытащил наугад две десятки и одну двадцатку.
Мы продолжали копать и нашли еще три банки. Через стеклянные стенки зеленели доллары. Я вспомнил, как раньше представлял себе этот момент. Я считал тогда деньги ответом на все вопросы, но обнаружил ответ раньше, чем нашел деньги. Сейчас они могли только помочь спасти человеческую жизнь.
— Он идет сюда, — прошептала Тони.
— Тал! Тал Ховард! — звал Фицмартин.
Мы осторожно выглянули в отверстие — Фиц прошел прямо под нами. Следующий крик донесся издалека, а потом, кроме шума реки, мы больше ничего не услышали.
— Что будем делать? — спросила она.
— Ждать, когда он уйдет. С ним невозможно договориться: он уже переступил черту. Подождем ночи, а в темноте попробуем спуститься к реке. Вы умеете плавать?
— Конечно, — ответила Тони.
— Будем переправляться с деньгами вплавь.
Я не видел никакого смысла рассказывать ей о сделке, которую заключил с Фицем: все и так пошло прахом. Я не сомневался, что он убьет нас обоих. Я лежал на боку, а Антуанетта растянулась лицом ко мне. В полумраке блестели ее глаза, сверкали зубы, слышалось легкое дыхание.
— Ну что же, подождем, — согласилась она.
— Нам нужно будет двигаться очень осторожно. Фицмартин чувствует себя ночью так же уверенно, как днем.
— Ничего, справимся. Знаете, Тал, я с самого начала не верила в это дело, но теперь не сомневаюсь в успехе. Все получится. Доберемся до машины — сейчас у нас столько денег, что нет смысла возвращаться за моими вещами — и отправимся в Новый Орлеан. Я знаю там одного человека, который поможет продать машину. Купим все новое и полетим сначала, пожалуй, в Мехико, а потом... Куда мы полетим из Мехико?
— В Рио, Буэнос-Айрес, в Париж.
— Конечно, в Париж. Смешно, я забыла, что всегда страшно хотела побывать в Париже...
Я повернулся и стал смотреть в отверстие. И в этот момент заметил Фицмартина. Антуанетта еще что-то говорила, но я быстро схватил ее за руку и сжал. Она замолчала и, облокотившись на мое плечо, тоже выглянула. Хотя я знал, что он не может нас увидеть, очень захотелось спрятаться поглубже.
Он стоял на скале, на фоне желтого неба, и держал в руке пистолет. «Люгер» совсем затерялся в его огромной ладони. Его рот был приоткрыт, брюки намокли до колен. Он внимательно, фут за футом изучал стену, в которой находилась наша пещера. Я вздрогнул, когда его взгляд скользнул по входу. Наконец Фиц отвернулся, спрыгнул вниз и исчез из поля зрения.
— Теперь я тебя понимаю, — прошептала Тони мне на ухо. — Чертово чудовище! Его надо пристрелить при первой возможности, как бешеную собаку. Что он там делает?
— Наверное, ищет наши следы.
— Жаль, земля мягкая. Хоть бы не заметил.
Фицмартин скрылся. Мы услышали, как откуда-то скатился камень, и со страху забились в самый дальний угол пещеры. Стояла тишина. Постепенно мы расслабились и снова придвинулись к отверстию.
Где-то через полчаса я увидел, как он карабкается вверх по скале напротив нашей пещеры. Он сел на вершине, тщательно прицелился куда-то правее нас и спустил курок. Звук выстрела, отнесенный ветром, оказался негромким. Фицмартин прицелился, на этот раз в нашу сторону, и выстрелил.
Я понял, что происходит, слишком поздно, и бросился в угол. Он выстрелил опять, и Антуанетта вскрикнула от боли. Я видел, что пуля угодила в шею, прямо над левой ключицей. Она впилась ногтями в песок, выгнулась и затихла. Я вжался в стену. Он вогнал в девушку еще две пули, после чего вновь наступила тишина.
В следующий раз Фиц выстрелил под другим углом. Пуля отлетела от стены и заметалась по пещере, ударяя по стенам так быстро, что звуки слились в один, затем упала на песок. Очередная пуля тоже срикошетила. Я почувствовал боль и подумал, что он все же попал в меня. Но оказалось, что в правую щеку угодили острые каменные осколки. Если Фиц найдет правильную точку, он непременно попадет в меня. Фицмартин выстрелил еще несколько раз. Одна пуля угодила в банку, другая — в тело Тони. Я втянул голову в плечи и поджал ноги. Одна из шальных пуль сорвала подошву с моего башмака, и нога онемела.
От боли я громко застонал, стрельба прекратилась. Через несколько секунд раздался спокойный голос Эрла Фицмартина:
— Ховард! Ховард, выходи!
Я не ответил. Он догадался о пещере и, стреляя в тень на стене, попал в отверстие. У меня оставался единственный шанс — если он подумает, будто убил нас обоих. Камней, которые можно было бы использовать как оружие, в пещере не было. Только банки с деньгами.
Я схватил одну банку и притаился слева от входа. Послышался звук падающих камешков. Я понял, что он поднимается. Через несколько секунд стебли плюща задрожали. Я приготовился швырнуть банку ему в лицо, но вместо лица в пещеру медленно вползла жилистая рука, как бы приглашая меня схватить ее. Фиц, как всегда, выбрал лучший вариант: он ждал, что я схвачу его, и приготовил в другой руке пистолет.
Рука начала шарить по песку. Дотронулась до темных волос Антуанетты, замерев на долю секунды, легко коснулась ее глаз. Затем опять поползла по песку. Коснулась согнутого колена девушки и пощупала материал джинсов. В этот момент до меня дошло: он думает, будто это мое колено.
Фиц удовлетворенно фыркнул, и я приготовился. Он просунул в пещеру обе руки и голову. Я знал, что полумрак не позволит ему сразу увидеть меня, и изо всех сил ударил банкой ему в лицо.
Банка разбилась, осколки порезали мне руку. Я попытался выхватить пистолет, но он оказался проворнее и моментально исчез. Послышался глухой шум падения. Я понял, что нельзя дать ему время опомниться. И сдирая кожу с рук, быстро вылез из пещеры. Он стоял под карнизом на коленях и медленно, как-то странно, качал головой. Нас разделяло футов двенадцать, может, чуть больше. Я спрыгнул вниз, на спину Фица, и своей тяжестью вдавил его в землю. От удара я и сам не устоял на ногах. Я медленно начал подниматься, ожидая выстрела, но Фиц лежал неподвижно, касаясь кончиками пальцев пистолета. Я поднял «люгер» и попятился, не сводя взгляда с Эрла Фицмартина. Только тогда я понял, что он еще дышит. Я направил пистолет на голову Фица, но так и не сумел заставить себя спустить курок. Дыхание постепенно прекратилось. Я поверил не сразу — а вдруг Фиц притворяется? Бросил в него камнем. Камень ударился о спину и отскочил.
В конце концов я набрался смелости, подошел и перекатил его на спину. Он был мертв. Фиц погиб необычной смертью; большой осколок стекла проткнул ему горло. Кровь Фица пропитала песок, толстую пачку денег. В низину ворвался порыв ветра и подхватил несколько банкнот. Одна подлетела ко мне. Я нагнулся и глупо уставился на десятидолларовую купюру.
Чуть позже я еще раз поднялся к пещере и спрятал там деньги. Полиция найдет и их, и Антуанетту — я скажу, где искать. Затем спустился к лодке. Река, кажется, немного успокоилась. Едва начал грести, как с желтого неба опять полил дождь. Он смыл кровь с моих рук, оставляя на лице капли воды, похожие на слезы.
— Телефона нет. Где лодка? Что вы сделали с лодкой? Где Антуанетта? Что это за кровь? Что случилось?
Она продолжала выкрикивать вопросы, а я сел в машину и отправился в город.
В участке был только лейтенант Прайн. Он весело посмотрел на меня, взял за руку и подвел к стулу.
— Вы пьяны?
— Нет, не пьян.
— Тогда что с вами?
— Я знаю, где искать Рут Стамм, — объяснил я. — К северу от города, рядом с рекой. Если она еще жива. Она должна быть рядом с тем местом, где он нашел лодку.
— Какую лодку?
— Вы пошлете своих людей на поиски? Немедленно.
— Какую лодку, черт возьми?
— Я все расскажу потом. Я тоже хочу поехать с вами.
Вызвали капитана Мариона. В поисках приняли участие десятки людей. Рут нашли бойскауты. Они обнаружили черный двухместный автомобиль с приоткрытым багажником. Услышав новости по рации, мы помчались на место, но скорая помощь нас опередила. Когда мы приехали, они как раз погрузили носилки с Рут в машину.
— В каком она состоянии? — спросил Прайн.
— Вряд ли выживет, — сказал один из полицейских. — Очень слабое дыхание, пульс едва прощупывается. Она была связана.
— Ладно, — лейтенант повернулся ко мне. — Рут Стамм мы нашли. Где Фицмартин? Отвечайте.
— Он мертв.
— Откуда вы знаете?
— Я сам его убил. Остальное расскажу потом. Я хочу поехать в больницу.
Антуанетта подошла к одной из скал, посмотрела наверх и кивнула. Затем проворно, как кошка, начала карабкаться, хватаясь за толстые стебли плюща. Добравшись до карниза, раздвинула стебли, повернулась ко мне и махнула. Мои туфли скользили, но я кое-как добрался. Девушка снова раздвинула траву и плющ, и я увидел черную дыру. Антуанетта, извиваясь, поползла в темноту.
Я с трудом протиснулся в узкий проход. После этого Тони прикрыла вход травой и стеблями плюша. Сначала я не мог ничего разглядеть, но постепенно глаза привыкли к полумраку. Расселина в скалах переходила в пещеру шириной футов в пять и глубиной в семь футов.
— Эту пещеру нашел Тимми, — прошептала Антуанетта Рази. — Здесь всегда сухо и чисто. Видите, какой сухой песок и какой мягкий? Эта пещера стала нашим домом, моим самым любимым местом на свете. Я сюда приходила и одна, когда становилось совсем... невмоготу. У нас здесь была коробка со свечами, сигареты и всякая ерунда. Еще мы принесли одеяла и подушки. Никто не знал про 1эту пещеру и не мог нас найти. Детство, конечно, но нам здесь было здорово. Никогда не думала, что вернусь сюда.
— Значит, вы говорили об этом месте?
— Давайте посмотрим.
Копать в песке оказалось легко. Первую банку нашла Антуанетта и тихо вскрикнула от радости. Мы легко открыли проволочный зажим; банка была туго набита банкнотами. Я вытащил наугад две десятки и одну двадцатку.
Мы продолжали копать и нашли еще три банки. Через стеклянные стенки зеленели доллары. Я вспомнил, как раньше представлял себе этот момент. Я считал тогда деньги ответом на все вопросы, но обнаружил ответ раньше, чем нашел деньги. Сейчас они могли только помочь спасти человеческую жизнь.
— Он идет сюда, — прошептала Тони.
— Тал! Тал Ховард! — звал Фицмартин.
Мы осторожно выглянули в отверстие — Фиц прошел прямо под нами. Следующий крик донесся издалека, а потом, кроме шума реки, мы больше ничего не услышали.
— Что будем делать? — спросила она.
— Ждать, когда он уйдет. С ним невозможно договориться: он уже переступил черту. Подождем ночи, а в темноте попробуем спуститься к реке. Вы умеете плавать?
— Конечно, — ответила Тони.
— Будем переправляться с деньгами вплавь.
Я не видел никакого смысла рассказывать ей о сделке, которую заключил с Фицем: все и так пошло прахом. Я не сомневался, что он убьет нас обоих. Я лежал на боку, а Антуанетта растянулась лицом ко мне. В полумраке блестели ее глаза, сверкали зубы, слышалось легкое дыхание.
— Ну что же, подождем, — согласилась она.
— Нам нужно будет двигаться очень осторожно. Фицмартин чувствует себя ночью так же уверенно, как днем.
— Ничего, справимся. Знаете, Тал, я с самого начала не верила в это дело, но теперь не сомневаюсь в успехе. Все получится. Доберемся до машины — сейчас у нас столько денег, что нет смысла возвращаться за моими вещами — и отправимся в Новый Орлеан. Я знаю там одного человека, который поможет продать машину. Купим все новое и полетим сначала, пожалуй, в Мехико, а потом... Куда мы полетим из Мехико?
— В Рио, Буэнос-Айрес, в Париж.
— Конечно, в Париж. Смешно, я забыла, что всегда страшно хотела побывать в Париже...
Я повернулся и стал смотреть в отверстие. И в этот момент заметил Фицмартина. Антуанетта еще что-то говорила, но я быстро схватил ее за руку и сжал. Она замолчала и, облокотившись на мое плечо, тоже выглянула. Хотя я знал, что он не может нас увидеть, очень захотелось спрятаться поглубже.
Он стоял на скале, на фоне желтого неба, и держал в руке пистолет. «Люгер» совсем затерялся в его огромной ладони. Его рот был приоткрыт, брюки намокли до колен. Он внимательно, фут за футом изучал стену, в которой находилась наша пещера. Я вздрогнул, когда его взгляд скользнул по входу. Наконец Фиц отвернулся, спрыгнул вниз и исчез из поля зрения.
— Теперь я тебя понимаю, — прошептала Тони мне на ухо. — Чертово чудовище! Его надо пристрелить при первой возможности, как бешеную собаку. Что он там делает?
— Наверное, ищет наши следы.
— Жаль, земля мягкая. Хоть бы не заметил.
Фицмартин скрылся. Мы услышали, как откуда-то скатился камень, и со страху забились в самый дальний угол пещеры. Стояла тишина. Постепенно мы расслабились и снова придвинулись к отверстию.
Где-то через полчаса я увидел, как он карабкается вверх по скале напротив нашей пещеры. Он сел на вершине, тщательно прицелился куда-то правее нас и спустил курок. Звук выстрела, отнесенный ветром, оказался негромким. Фицмартин прицелился, на этот раз в нашу сторону, и выстрелил.
Я понял, что происходит, слишком поздно, и бросился в угол. Он выстрелил опять, и Антуанетта вскрикнула от боли. Я видел, что пуля угодила в шею, прямо над левой ключицей. Она впилась ногтями в песок, выгнулась и затихла. Я вжался в стену. Он вогнал в девушку еще две пули, после чего вновь наступила тишина.
В следующий раз Фиц выстрелил под другим углом. Пуля отлетела от стены и заметалась по пещере, ударяя по стенам так быстро, что звуки слились в один, затем упала на песок. Очередная пуля тоже срикошетила. Я почувствовал боль и подумал, что он все же попал в меня. Но оказалось, что в правую щеку угодили острые каменные осколки. Если Фиц найдет правильную точку, он непременно попадет в меня. Фицмартин выстрелил еще несколько раз. Одна пуля угодила в банку, другая — в тело Тони. Я втянул голову в плечи и поджал ноги. Одна из шальных пуль сорвала подошву с моего башмака, и нога онемела.
От боли я громко застонал, стрельба прекратилась. Через несколько секунд раздался спокойный голос Эрла Фицмартина:
— Ховард! Ховард, выходи!
Я не ответил. Он догадался о пещере и, стреляя в тень на стене, попал в отверстие. У меня оставался единственный шанс — если он подумает, будто убил нас обоих. Камней, которые можно было бы использовать как оружие, в пещере не было. Только банки с деньгами.
Я схватил одну банку и притаился слева от входа. Послышался звук падающих камешков. Я понял, что он поднимается. Через несколько секунд стебли плюща задрожали. Я приготовился швырнуть банку ему в лицо, но вместо лица в пещеру медленно вползла жилистая рука, как бы приглашая меня схватить ее. Фиц, как всегда, выбрал лучший вариант: он ждал, что я схвачу его, и приготовил в другой руке пистолет.
Рука начала шарить по песку. Дотронулась до темных волос Антуанетты, замерев на долю секунды, легко коснулась ее глаз. Затем опять поползла по песку. Коснулась согнутого колена девушки и пощупала материал джинсов. В этот момент до меня дошло: он думает, будто это мое колено.
Фиц удовлетворенно фыркнул, и я приготовился. Он просунул в пещеру обе руки и голову. Я знал, что полумрак не позволит ему сразу увидеть меня, и изо всех сил ударил банкой ему в лицо.
Банка разбилась, осколки порезали мне руку. Я попытался выхватить пистолет, но он оказался проворнее и моментально исчез. Послышался глухой шум падения. Я понял, что нельзя дать ему время опомниться. И сдирая кожу с рук, быстро вылез из пещеры. Он стоял под карнизом на коленях и медленно, как-то странно, качал головой. Нас разделяло футов двенадцать, может, чуть больше. Я спрыгнул вниз, на спину Фица, и своей тяжестью вдавил его в землю. От удара я и сам не устоял на ногах. Я медленно начал подниматься, ожидая выстрела, но Фиц лежал неподвижно, касаясь кончиками пальцев пистолета. Я поднял «люгер» и попятился, не сводя взгляда с Эрла Фицмартина. Только тогда я понял, что он еще дышит. Я направил пистолет на голову Фица, но так и не сумел заставить себя спустить курок. Дыхание постепенно прекратилось. Я поверил не сразу — а вдруг Фиц притворяется? Бросил в него камнем. Камень ударился о спину и отскочил.
В конце концов я набрался смелости, подошел и перекатил его на спину. Он был мертв. Фиц погиб необычной смертью; большой осколок стекла проткнул ему горло. Кровь Фица пропитала песок, толстую пачку денег. В низину ворвался порыв ветра и подхватил несколько банкнот. Одна подлетела ко мне. Я нагнулся и глупо уставился на десятидолларовую купюру.
Чуть позже я еще раз поднялся к пещере и спрятал там деньги. Полиция найдет и их, и Антуанетту — я скажу, где искать. Затем спустился к лодке. Река, кажется, немного успокоилась. Едва начал грести, как с желтого неба опять полил дождь. Он смыл кровь с моих рук, оставляя на лице капли воды, похожие на слезы.
* * *
Мне удалось найти подходящее для высадки место неподалеку от дома Рази. Из дома вышла Анита. Я спросил, есть ли у них телефон.— Телефона нет. Где лодка? Что вы сделали с лодкой? Где Антуанетта? Что это за кровь? Что случилось?
Она продолжала выкрикивать вопросы, а я сел в машину и отправился в город.
В участке был только лейтенант Прайн. Он весело посмотрел на меня, взял за руку и подвел к стулу.
— Вы пьяны?
— Нет, не пьян.
— Тогда что с вами?
— Я знаю, где искать Рут Стамм, — объяснил я. — К северу от города, рядом с рекой. Если она еще жива. Она должна быть рядом с тем местом, где он нашел лодку.
— Какую лодку?
— Вы пошлете своих людей на поиски? Немедленно.
— Какую лодку, черт возьми?
— Я все расскажу потом. Я тоже хочу поехать с вами.
Вызвали капитана Мариона. В поисках приняли участие десятки людей. Рут нашли бойскауты. Они обнаружили черный двухместный автомобиль с приоткрытым багажником. Услышав новости по рации, мы помчались на место, но скорая помощь нас опередила. Когда мы приехали, они как раз погрузили носилки с Рут в машину.
— В каком она состоянии? — спросил Прайн.
— Вряд ли выживет, — сказал один из полицейских. — Очень слабое дыхание, пульс едва прощупывается. Она была связана.
— Ладно, — лейтенант повернулся ко мне. — Рут Стамм мы нашли. Где Фицмартин? Отвечайте.
— Он мертв.
— Откуда вы знаете?
— Я сам его убил. Остальное расскажу потом. Я хочу поехать в больницу.
14
Я сидел в приемном покое, и с меня капала вода. Рядом сидел капитан Марион, Прайн стоял, прислонившись к стене. Я смотрел на узорчатый кафельный пол и рассказывал, рассказывал...
Я солгал только раз — будто Фицмартин признался, что спрятал труп Грассмана в заброшенном амбаре милях в восьми — десяти к югу от города рядом со сгоревшим домом. Марион кивнул Прайну. Тот вышел и послал людей на место. Я объяснил, как найти пещеру, и рассказал, что в ней.
В приемный покой вышел усталый доктор.
— Ну как, док?
Доктор с неодобрением посмотрел на нас.
— Физически с ней все будет в порядке. Рут молода, у нее крепкий организм, и она может поправиться довольно быстро. Меня беспокоит ее психическое состояние. Я еще не встречал такой жестокости. Мы дали ей снотворное, и она заснула.
— Где она? — спросил я, вставая.
— Я не могу пустить вас к ней. К тому же в этом нет — смысла.
— Я хочу ее увидеть, — упрямо произнес я.
Доктор взглянул на меня, взял за руку и принялся считать пульс. Затем вытащил из кармана фонарик, включил и направил мне прямо в лицо.
— Этот человек должен лежать в постели, — заявил он.
— У вас есть свободная койка? — вздохнул Марион.
— Есть.
— О'кей. Я поставлю у палаты охранника. Этот человек арестован. Но дайте ему хотя бы взглянуть на Рути. Кто знает, может, он заслужил.
Меня впустили в палату. Около койки сидел доктор Бак Стамм. Я с трудом узнал Рут. Я смотрел на нее и вспоминал героинь фильмов, которые проходят через кошмар пыток и боли, но через минуту после освобождения тают в объятиях Ланкастера, Гейбла или Брандо. Глаза их закрывает поволока, сверкают аккуратно уложенные волосы, а платья от Диора вызывают суеверный ужас у зрительниц. Сейчас же передо мной находилась реальность — боль, кошмар настоящей жизни.
Через несколько минут меня увели.
Формальности заняли немало времени. Я рассказал все, что знал о смерти Антуанетты Рази и Эрла Фицмартина, подписал шесть экземпляров допроса. Потом вынесли приговор — убийство в целях самозащиты. Со мной закончили разбираться во вторник.
Капитан Марион объявил:
— Вы свободны, Ховард. Мы, конечно, могли кое-что на вас повесить, но не стали этого делать. Так что радуйтесь. Мы только хотим, чтобы вы уехали из Хиллстона.
— Никуда я не уеду.
Капитан пристально и холодно посмотрел на меня.
— Не думаю, что это правильно.
— Все равно я останусь, — упорствовал я.
— Я, кажется, знаю, что у вас на уме, но у вас ничего не выйдет. Вы и так сидели у нее все время. Ничего у вас с ней не получится.
— Я хочу попробовать еще. Я уже помирился с ее отцом. Он меня понял. Не могу сказать, что он одобрил мои поступки, но он не прогоняет меня из города.
— Оставайтесь, черт возьми! — сдался полицейский, краснея. — Только ничего у вас не получится.
Я отправился в больницу. Как и раньше, Рут при моем появлении отвернулась к стене. За все это время она ни разу не заговорила со мной, говорить приходилось мне. Я часами не закрывал рот. Все ей рассказывал, объяснял, что она для меня значит, но ответа так и не дождался. Хорошо хоть, что она меня не гонит. Доктор сказал, что Рут поправляется очень быстро, но сейчас у нее сильная депрессия, и он не знает, сколько это продлится.
В этот день, как и раньше, говорил я. Я не мог понять, слушает она меня или нет. Я уже рассказал Рут все, что мог. Так что теперь не было смысла повторяться, поэтому сегодня я говорил о другом — о городах и странах, в которых побывал. Размышлял вслух, чем мог бы заняться в Хиллстоне: у меня еще оставалось семьсот долларов из той тысячи, с которой я приехал сюда.
Рут лежала тихо, и вдруг на больничном одеяле показалась ее рука. Она потянулась ко мне, и я схватил ее обеими руками.
Наконец я нашел свое сокровище.
Я солгал только раз — будто Фицмартин признался, что спрятал труп Грассмана в заброшенном амбаре милях в восьми — десяти к югу от города рядом со сгоревшим домом. Марион кивнул Прайну. Тот вышел и послал людей на место. Я объяснил, как найти пещеру, и рассказал, что в ней.
В приемный покой вышел усталый доктор.
— Ну как, док?
Доктор с неодобрением посмотрел на нас.
— Физически с ней все будет в порядке. Рут молода, у нее крепкий организм, и она может поправиться довольно быстро. Меня беспокоит ее психическое состояние. Я еще не встречал такой жестокости. Мы дали ей снотворное, и она заснула.
— Где она? — спросил я, вставая.
— Я не могу пустить вас к ней. К тому же в этом нет — смысла.
— Я хочу ее увидеть, — упрямо произнес я.
Доктор взглянул на меня, взял за руку и принялся считать пульс. Затем вытащил из кармана фонарик, включил и направил мне прямо в лицо.
— Этот человек должен лежать в постели, — заявил он.
— У вас есть свободная койка? — вздохнул Марион.
— Есть.
— О'кей. Я поставлю у палаты охранника. Этот человек арестован. Но дайте ему хотя бы взглянуть на Рути. Кто знает, может, он заслужил.
Меня впустили в палату. Около койки сидел доктор Бак Стамм. Я с трудом узнал Рут. Я смотрел на нее и вспоминал героинь фильмов, которые проходят через кошмар пыток и боли, но через минуту после освобождения тают в объятиях Ланкастера, Гейбла или Брандо. Глаза их закрывает поволока, сверкают аккуратно уложенные волосы, а платья от Диора вызывают суеверный ужас у зрительниц. Сейчас же передо мной находилась реальность — боль, кошмар настоящей жизни.
Через несколько минут меня увели.
Формальности заняли немало времени. Я рассказал все, что знал о смерти Антуанетты Рази и Эрла Фицмартина, подписал шесть экземпляров допроса. Потом вынесли приговор — убийство в целях самозащиты. Со мной закончили разбираться во вторник.
Капитан Марион объявил:
— Вы свободны, Ховард. Мы, конечно, могли кое-что на вас повесить, но не стали этого делать. Так что радуйтесь. Мы только хотим, чтобы вы уехали из Хиллстона.
— Никуда я не уеду.
Капитан пристально и холодно посмотрел на меня.
— Не думаю, что это правильно.
— Все равно я останусь, — упорствовал я.
— Я, кажется, знаю, что у вас на уме, но у вас ничего не выйдет. Вы и так сидели у нее все время. Ничего у вас с ней не получится.
— Я хочу попробовать еще. Я уже помирился с ее отцом. Он меня понял. Не могу сказать, что он одобрил мои поступки, но он не прогоняет меня из города.
— Оставайтесь, черт возьми! — сдался полицейский, краснея. — Только ничего у вас не получится.
Я отправился в больницу. Как и раньше, Рут при моем появлении отвернулась к стене. За все это время она ни разу не заговорила со мной, говорить приходилось мне. Я часами не закрывал рот. Все ей рассказывал, объяснял, что она для меня значит, но ответа так и не дождался. Хорошо хоть, что она меня не гонит. Доктор сказал, что Рут поправляется очень быстро, но сейчас у нее сильная депрессия, и он не знает, сколько это продлится.
В этот день, как и раньше, говорил я. Я не мог понять, слушает она меня или нет. Я уже рассказал Рут все, что мог. Так что теперь не было смысла повторяться, поэтому сегодня я говорил о другом — о городах и странах, в которых побывал. Размышлял вслух, чем мог бы заняться в Хиллстоне: у меня еще оставалось семьсот долларов из той тысячи, с которой я приехал сюда.
Рут лежала тихо, и вдруг на больничном одеяле показалась ее рука. Она потянулась ко мне, и я схватил ее обеими руками.
Наконец я нашел свое сокровище.