Макдональд Росс. Самоубийство

Росс Макдональд
Самоубийство

   Я познакомился с ней в поезде. Или, может быть, она со мной познакомилась. Никогда не знаешь, кто бывает инициатором, даже если ты знакомишься с самыми милыми девушками.
   Она была действительно очень милой и очень молоденькой. Вздернутый носик, широко раскрытые голубые глаза. Таких девушек мужчины часто называют невинными. Волосы золотыми локонами ниспадали из-под маленькой синей шляпки. Когда она поворачивалась ко мне от окна, чтобы услышать мои красочные комментарии по поводу пейзажа и погоды, от нее исходил запах весны.
   Она смеялась тогда, когда нужно было смеяться, хотя смех ее был несколько деланным. В недолгих паузах глаза ее вдруг мрачнели, губы сжимались, словно девушку постигло какое-то горе или разочарование. Несомненно, что-то ее тревожило. Когда я предложил ей выпить со мной в вагоне-ресторане, она ответила:
   — О, нет. Спасибо. Я не могу.
   — Почему не можете?
   — Во-первых, я несовершеннолетняя. Вы же не хотите способствовать совращению младенцев?
   — Мне кажется, неплохо было бы в этом поучаствовать, — пошутил я.
   Глаза ее затуманились, и она отвернулась. Мимо окна проплывали зеленые холмы, напоминая гигантских дельфинов на фоне гладкого голубого моря. Вечернее солнце сверкало в ее светлых волосах. Мне очень хотелось верить, что я не обидел девушку.
   После некоторого молчания она повернулась ко мне и дотронулась до моей руки своими неуверенными пальцами.
   — Поскольку вы так добры, я скажу вам, чего бы мне хотелось. — Она наморщила свой носик, ощущая неловкость. — Мне бы хотелось, чтобы вы угостили меня сандвичем. Это значительно дороже, чем коктейль?
   — О'кей. Сандвич так сандвич.
   Пока мы шли к вагону-ресторану, все мужчины, которые бодрствовали, смотрели на нее во все глаза. И даже те, которые спали, начали шевелиться, как будто присутствие такой девушки придавало большую правдоподобность их радужным снам. Я же старался не грезить. Она была для меня слишком молодой, слишком невинной. Я внушал себе, что мой интерес к ней — чисто отцовского свойства.
   Она попросила заказать ей сандвич с белым мясом индейки и стала постукивать по столу пальчиками, пока ей не принесли его. Она съела его мгновенно. Девушка была очень голодна.
   — Еще один?
   Она взглянула на меня не то расчетливо, не то вопросительно.
   — Вы считаете, я могу?
   — А почему бы нет? Вы же голодны.
   — Да, это верно. Но... — Она покраснела. — Не в моих правилах о чем-то просить, особенно незнакомых мужчин.
   — Вы ничем мне не будете обязаны. Я люблю смотреть на людей, которые едят с аппетитом.
   — Вы очень великодушны. А я действительно голодна. Вы уверены, что можете себе позволить купить мне еще один сандвич?
   — Деньги у меня есть. Я только что получил тысячу долларов за работу, которую выполнил в Сан-Франциско. Если вы сможете съесть полный обед, скажите.
   — О, нет. Я не могу пойти на это. Но признаюсь, я бы съела еще один сандвич.
   Я подозвал официанта. Она проглотила второй сандвич так же быстро, как и первый, пока я пил кофе. Она съела сливки и кусочки соленых огурцов тоже.
   — Ну что, теперь вам лучше? А то у вас был какой-то осунувшийся вид.
   — Значительно лучше. Спасибо. Мне стыдно признаться, но я не ела целый день. И всю неделю до этого тоже почти ничего не ела.
   Я посмотрел на нее подчеркнуто внимательно. Ее темно-синий костюм был новый и дорогой. Сумка из прекрасной кожи. Маленькие бриллианты поблескивали на ручных часах белого золота.
   — Я знаю, о чем вы думаете, — сказала она. — Вы думаете, что я могла бы заложить что-то из моих вещей. Но я просто не могу этого делать. Я ждала до последней минуты, пока у меня осталось ровно столько денег, чтобы купить билет на поезд.
   — А чего вы ждали?
   — Ждала какой-нибудь весточки от Этель. Но не будем об этом. — Глаза ее сами собой закрылись, хорошенький ротик утратил свою прелесть. — Это мои заботы.
   — Ладно, ладно.
   — Я не хочу выглядеть грубой или невежливой. Я полагала, что смогу продержаться до тех пор, пока не приеду в Лос-Анджелес. Но я не продержалась бы, если бы не ваша доброта.
   — Забудьте о моей доброте. Надеюсь, в Лос-Анджелесе вас ждет работа? Или муж?
   — Нет. — Мысль о муже или, возможно, о работе показалась ей смешной. Она захихикала, как школьница. — Придумайте еще что-нибудь.
   — О'кей. Вас исключили из школы, и вы боитесь своих родителей.
   — Вы наполовину правы, но я все еще числюсь в Беркли и не собираюсь бросать учебу. С учебой у меня все в порядке.
   — А что вы изучаете?
   — Психологию и социологию. Хочу стать психиатром-социологом.
   — Ваша внешность не подходит для такой работы.
   — И тем не менее я буду работать в этой области. — На лице ее появилось упрямое выражение. Я никак не мог под нее подстроиться. Вдруг она стала очень серьезной. — Хочу помогать людям, попавшим в беду. Я видела много горя. В современном мире столько людей нуждаются в помощи.
   — Вы совершенно правы.
   Она посмотрела на меня своими ясными глазами.
   — Вы ведь тоже помогаете людям? Вы кто, врач или юрист?
   — Откуда вы это взяли?
   — А вы сказали о деньгах, которые получили за работу. Тысячу долларов. Значит, вы профессионал.
   — Не знаю, можно ли назвать мою работу профессией. Я — частный детектив, и фамилия моя Арчер.
   Ее реакция на мои слова была неожиданной. Она схватилась за край стола, отодвинулась и спросила шепотом:
   — Это Эдвард вас нанял? Чтобы следить за мной?
   — Конечно. Это вполне естественно. Почему же я назвался детективом? Я ведь очень хитрый. Кто этот Эдвард, черт возьми?
   — Эдвард Иллмэн, — она тяжело дышала. — Это точно? Он не нанял вас, чтобы вы нашли меня, связались со мной? Поклянитесь.
   Цветной официант подошел к нашему столу, услышав ее взволнованный голос:
   — Вы что-нибудь хотите, мисс?
   — Нет. Все в порядке, спасибо. Сандвичи были очень вкусные.
   Она постаралась улыбнуться ему, и он отошел, несколько раз повернувшись и посмотрев на нас.
   — Я решил вам открыться. Эдвард нанял меня, чтобы я скормил вам сандвичи, приправленные наркотиками. Повара в этом ресторане работают на меня. Скоро вы почувствуете, что засыпаете. А потом я увезу вас на вертолете.
   — Пожалуйста, не шутите с такими вещами. Он может пойти на это после того, что он сделал с Этель.
   — Этель? Кто такая эта Этель?
   — Моя сестра, моя старшая сестра. Она просто прелесть. Но Эдвард другого мнения. Он ненавидит ее, ненавидит нас обеих. И я не удивлюсь, если узнаю, что все это его рук дело.
   — Что все? Мы говорим, говорим, а толку никакого. У вас явно какие-то неприятности. Вы пытаетесь рассказать мне об этом, а я не могу понять, в чем дело. Теперь глубоко вдохните и начинайте рассказывать все с самого начала. И поверьте, я понятия не имею, кто такие эти люди и что с ними произошло. Я даже вашего имени не знаю.
   — Извините. Меня зовут Клер Ларраби. — Она набрала полную грудь воздуха. — Я излагаю свои мысли, как полная идиотка. Но это потому, что очень беспокоюсь об Этель. Вот уже несколько недель, как я ничего о ней не знаю. Не знаю, где она и что с ней произошло. На прошлой неделе, когда я не получила от нее денег, я действительно испугалась и позвонила ей домой, в западный Голливуд. К телефону никто не подошел. Я звонила ей ежедневно, но трубку никто не брал. Тогда я решила забыть о гордости и связалась с Эдвардом. Он сказал, что не видел ее с тех пор, как она уехала в Неваду. Конечно, я не совсем ему доверяю. Он может солгать, а может и сказать правду. Когда решался вопрос о разделе имущества, он дал ложные показания.
   — Давайте разберемся с Эдвардом, — сказал я. — Он муж вашей сестры?
   — Был мужем. Этель развелась с ним в прошлом месяце. Она избавилась от него, хотя это стоило ей значительной части ее состояния. Эдвард сказал, что он практически нищий. Но я-то знаю лучше. Он очень успешно торгует недвижимостью. Вы, наверно, слышали о такой фирме — «Иллмэн Трэкт».
   — Это тот самый Иллмэн?
   — Да. Вы его знаете?
   — Лично не знаком. Но кое-что читал о нем в газетах. Он настоящий Казанова, не так ли?
   — Эдвард ужасный человек. И зачем только Этель вышла за него замуж... Конечно, ей хотелось на кого-то опереться, иметь возможность послать меня учиться в колледж и все такое. Но я с удовольствием пошла бы работать, если бы могла предотвратить этот брак. Я понимала, каким он будет мужем. У него хватило нахальства ухаживать за мной прямо на свадьбе, — она с возмущением скривила рот.
   — А сейчас вы полагаете, что он каким-то образом замешан в исчезновении вашей сестры?
   — Или это, или она убежала с... Нет, я уверена, что виноват Эдвард. Вчера по телефону он разговаривал со мной таким сладким голосом, как кот, только что проглотивший канарейку. Поверьте мне, этот человек способен на все. Если с Этель что-то случилось, я знаю, кто виновен в этом.
   — Возможно, с ней ничего не случилось. Она просто могла ненадолго уехать.
   — Вы не знаете Этель. Мы постоянно с ней перезванивались, и она регулярно посылала мне деньги. Она никогда не уехала бы, оставив меня совершенно без денег. Я держалась сколько могла, надеясь, что она свяжется со мной. Когда у меня осталось меньше двадцати долларов, я решила ехать домой.
   — В дом Этель в западном Голливуде?
   — Да. Это единственный дом, который у меня остался с тех пор, как умер папа. Этель — моя семья. Я не могу ее потерять. — На глазах у нее появились слезы.
   — У вас есть деньги на такси?
   Она смутилась и отрицательно покачала головой.
   — Я довезу вас. Мой дом недалеко от вашего, а машина стоит в гараже на вокзале.
   — Вы так добры ко мне. — Она протянула через стол свою руку и положила ее на мою. — Извините меня за то, что я так глупо вела себя, когда сказала, что Эдвард нанял вас.
   Я ответил ей, что все в порядке.

* * *

   Вечерело. Заходящее солнце вспыхивало в окнах домов на холмах.
   Клер забилась в угол машины и сидела там как на иголках. Она не разговаривала со мной. Только показывала, как проехать к дому сестры.
   Дом с плоской крышей стоял высоко на холме. Построен, вероятно, недавно, так как стены из красного дерева и стекла еще не успели приобрести налета — патины времени. Я остановил машину на лужайке возле дома и вышел. Гараж на два автомобиля под домом был пуст. Окна, выходящие в сторону долины, плотно закрыты шторами.
   Я постучал. Никакого ответа. Тогда я попытался открыть дверь. Она оказалась запертой. Задняя дверь тоже заперта.
   Я повернулся к Клер. Она обеими руками держала свою дорожную сумку, лицо ее выглядело расстроенным. И я подумал, что прием, оказанный ей в этом ее единственном родном доме, был довольно холодным.
   — Никого нет дома.
   — Этого я и боялась. Что же мне теперь делать?
   — Вы живете в этом доме вместе с вашей сестрой?
   — Да, когда приезжаю на каникулы.
   — А дом принадлежит ей?
   — Да, после развода.
   — Значит, вы имеете право разрешить мне выбить дверь.
   — Хорошо. Но, пожалуйста, постарайтесь ничего не ломать, если возможно. Этель очень любит этот дом.
   Задняя дверь была закрыта на английский замок. Я достал из бумажника кусочек квадратного пластика и довольно легко открыл дверь.
   — Вы действуете, как хороший грабитель, — попыталась она пошутить.
   Я ничего не ответил и вошел в дом. Кухня блестела чистотой, но воздух был довольно спертый. Чувствовалось, что комната не проветривалась. Хлеб в хлебнице засох. Холодильник давно не оттаивали. В нем лежала заветрившаяся ветчина и полупустая бутылка скисшего молока.
   — Ее не было дома довольно долго, — сказал я. — По меньшей мере неделю. Давайте проверим ее вещи.
   — Зачем?
   — Она должна была взять с собой какие-то вещи, если собиралась надолго уехать.
   Клер провела меня через гостиную, просто и дорого обставленную, в спальню. Огромная квадратная кровать аккуратно застелена и покрыта розовым шелковым покрывалом. Клер старалась не смотреть на кровать, как если бы присутствие мужчины в спальне вызывало у нее чувство вины. Пока она смотрела, какая одежда висит в стенном шкафу, я решил проверить предметы на туалетном столике и в комоде.
   Косметические принадлежности отсутствовали. Но в верхнем ящике туалетного стола, среди чулок, я обнаружил сберегательную книжку, выданную отделением Южно-калифорнийского банка в Лас-Вегасе. 14 марта этого года на счету Этель Иллмэн находилось 30 тысяч долларов. 17 марта она сняла 5 тысяч, 20 марта — 6 тысяч, а 22 марта забрала деньги в сумме 18 тысяч 955 долларов. На ее счету, после снятия расходов за услуги, осталось всего 3 доллара 65 центов.
   Клер между тем сказала из стенного шкафа приглушенным голосом:
   — Здесь нет многих вещей. Нет норковой накидки, хороших костюмов и туфель. Не видно ее красивых летних платьев.
   — Значит, она, наверное, уехала отдыхать. — Я старался говорить уверенно. Женщина, путешествующая с 30 тысячами долларов наличными, сильно рискует. Но я решил не волновать Клер и положил сберегательную книжку себе в карман.
   — Не сказав ничего мне? Этель не могла так поступить. — Девушка вышла из стенного шкафа и отбросила свои прекрасные светлые волосы со лба. — Вы не можете себе представить, как мы были близки с ней. Мы были ближе, чем обычно бывают сестры. С тех пор, как умер папа...
   — Она водит машину?
   — Конечно. У нее «бьюик»-кабриолет прошлогоднего выпуска. Ярко-голубой.
   — Я думаю, стоит обратиться в полицию.
   — Нет, Этель была бы против этого. Она очень гордый и в то же время стеснительный человек. Я знаю, что сделаю. — И она посмотрела на меня своим непостижимым взглядом, где таились одновременно наивный вопрос и холодный расчет.
   — Вы хотите втянуть меня в это дело?
   — Вот именно. — Ее глаза в полумраке комнаты напоминали крупные бархатистые анютины глазки, фиолетовые или почти черные. — Вы — детектив и, по-видимому, хороший. И вы мужчина. Вы сможете поговорить с Эдвардом, заставить его ответить на все вопросы. Надо мной он просто смеется. Конечно, я не смогу заплатить вам вперед...
   — Забудьте про деньги. Но почему вы так уверены, что Иллмэн замешан в этом?
   — Просто знаю, что это так. Он угрожал ей у адвоката, когда они делили имущество. Она сама говорила мне об этом. Эдвард сказал, что он все равно возьмет у нее эти деньги обратно, даже если ему придется вывернуть ее наизнанку. И он не шутил. Он избивал ее, и не раз.
   — А о какой сумме они договорились?
   — Тридцать тысяч долларов, дом и машина. Она могла бы получить гораздо больше, если бы осталась в Калифорнии и подала на него в суд. Но ей очень хотелось избавиться от него. Поэтому она не стала с ним спорить и развелась с ним в штате Невада, где все это можно сделать значительно легче. И даже тогда он не был удовлетворен.
   Она обвела глазами опустевшую спальню, пытаясь не плакать. Ее лицо было таким бледным, что, казалось, оно светится в темноте. Она вскрикнула, упала на кровать ничком и зарыдала. Я сказал ее вздрагивающей спине:
   — Вы победили. Где я могу найти его?

* * *

   Он жил в мотеле, состоявшем из отдельных коттеджей, в пригороде Бел-Эр. Территория мотеля была окружена забором, но ворота широко открыты, и я въехал на территорию. Несколько пар гуляли по дорожкам, усыпанным гравием, между коттеджами, прятавшимися в тени пальм. Они, видимо, пытались несколько отрезветь после принятых коктейлей или же нагулять аппетит перед обедом. Женщины, в основном блондинки, были дорого одеты. Их партнеры все были значительно старше, за исключением одного, совсем юного, гораздо моложе своей дамы. Они не обратили на меня никакого внимания.
   Я прошел мимо овального бассейна для плавания и нашел коттедж Эдварда Иллмэна, номер двенадцать. Свет струился из открытых стеклянных дверей, выходивших на уложенную плитками террасу. В шезлонге, поблескивавшем на свету хромом, полулежала молодая женщина в черном вечернем платье. Плечи ее были обнажены, руки свободно свисали вниз. Она напоминала дорогую французскую куклу, которую кто-то нечаянно бросил на стул. Лицо ее было ухоженным и аккуратно накрашенным, но совершенно невыразительным. Настоящее лицо куклы. Однако, услышав мои шаги, она быстро раскрыла глаза.
   — Кто там ходит? — спросила она захмелевшим голосом. — Остановитесь и назовите пароль, или я пристрелю вас на месте. — Она нацелилась в меня указательным пальцем. — Пиф-паф. Я знаю вас? У меня очень плохая память на лица.
   — Мое лицо очень трудно запомнить. Мистер Иллмэн дома?
   — Угу. Он в душе. Он все время принимает душ. Я считаю, что он помешан на чистоте, потому что его мать всегда боялась стиральных машин. — И она засмеялась. Смех ее напоминал лопнувший колокольчик. — Если вы хотите поговорить о делах, можете обратиться ко мне.
   — Вы его личный секретарь?
   — Была. — Она приподнялась и села, очень довольная собой. — В настоящее время я его невеста.
   — Поздравляю.
   — Угу. Он здорово поддатый. — Улыбаясь сама себе, она поднялась на ноги. — А вы как, тоже в подпитии?
   — Не настолько, чтобы это мешало мне.
   Она опять подняла пальчик:
   — Пиф-паф. — Засмеявшись, покачивалась на своих высоких каблучках и начала падать лицом вниз. Я подхватил ее. — Очень плохо, — сказала она мне в грудь. — Не считаю, что у вас незапоминающееся лицо. Вы гораздо симпатичнее, чем старый медвежонок.
   — Спасибо. Я никогда не забуду этого комплимента.
   Я снова усадил ее на стул, но она, откинув голову, крепко вцепилась в мою шею руками, напоминавшими гладких белых змеи. Она цеплялась за меня, как утопающий ребенок. Мне пришлось применить силу, чтобы освободиться.
   — В чем дело? — спросила она, удивленно посмотрев на меня снизу вверх. — Вы педик?
   В дверях появился мужчина, заслонив собой свет из дома. В своем махровом халате он напоминал белого медведя. А лысая голова была похожа на яйцо страуса.
   — Что происходит?
   — Ваша невеста несколько перепила.
   — Моя невеста? У меня нет невесты. Я все видел. — Двигаясь очень быстро и легко для человека его веса и возраста, он набросился на девушку на стуле и начал трясти ее за плечи. — Сколько раз я тебе говорил, веди себя прилично! Но ты не можешь удержаться, когда видишь кого-то в брюках.
   Он так сильно тряс ее, что голова ее болталась, а зубы стучали, как кастаньеты.
   Я схватил его за плечо:
   — Оставьте ее в покое.
   Он повернулся ко мне:
   — Кто вы такой, чтобы указывать мне, что я должен делать? Вы знаете, с кем разговариваете?
   — Думаю, с Эдвардом Иллмэном.
   — А вы кто?
   — Моя фамилия Арчер. Я занимаюсь делом об исчезновении вашей жены.
   — Я не женат и не собираюсь жениться. Один раз я уже обжегся. — Он покосился на девушку. Она смотрела на него снизу вверх, скрестив руки и потирая плечи.
   — Значит, вашей бывшей жены, — поправился я.
   — С Этель что-то случилось?
   — Я думал, вы можете ответить на этот вопрос...
   — Почему это вы так решили? Это Клер вас надоумила?
   Я утвердительно кивнул головой.
   — Не верьте ей. Она меня ненавидит так же, как и ее сестра. Я имел несчастье жениться на ее сестре, и теперь они обе думают, что могут делать со мной все, что хотят. Я теперь и близко не подойду к ним. Они обокрали меня на шестьдесят тысяч, а что получил я? Только головную боль.
   — Я думал, что речь идет о тридцати тысячах.
   — Шестьдесят, — повторил он, глаза его алчно блеснули. — Тридцать тысяч наличными и тридцать тысяч стоит дом, даже больше.
   Я посмотрел вокруг. Этот коттедж должен был стоить ему не меньше пятидесяти долларов в день.
   В небе зажглось несколько первых звезд. Они блестели, как бриллианты, освещая пальмы, окружавшие коттедж.
   — У вас еще кое-что осталось.
   — Конечно, у меня есть деньги. Но я работаю, чтобы их иметь. Когда я встретился с Этель, у нее ничего не было, только одежда, ну и то, что под ней. Три года я мучился с ней, платя ей при этом не менее двадцати тысяч в год. Как вы думаете, это справедливо?
   — Я слышал, вы ей угрожали, что получите с нее все обратно...
   — Это опять Клер? Да, я угрожал ей. Но это ничего не значит. Иногда я слишком много болтаю, и у меня плохой характер, я быстро завожусь.
   — Вот не подумал бы.
   Девушка сказала:
   — Ты сделал мне больно, Тедди. Мне нужно выпить. Принеси мне выпить, Тедди.
   — Пойди и возьми сама, что тебе нужно.
   Она несколько раз обозвала его и пошла внутрь дома, покачиваясь и напоминая заводную куклу.
   Он схватил меня за руку:
   — Что с Этель? Вы сказали, что она исчезла. Что-то случилось?
   Я освободил руку.
   — Она просто исчезла. Исчезли и тридцать тысяч. В Лас-Вегасе полно бандитов, готовых убить человека и за одну тысячу.
   — А разве она не положила деньги в банк? Она не стала бы брать из банка такое количество денег и носить их с собой. Она ненормальная, но не до такой степени.
   — Она положила их в банк 14 марта. Потом в течение недели все деньги взяла обратно. Когда вы послали ей чек?
   — Двенадцатого или тринадцатого марта. Так мы с ней договорились. Мы с ней в разводе с одиннадцатого числа.
   — И с тех пор вы ее не видели?
   — Я не видел. Но Фрида встречалась с ней.
   — Фрида?
   — Моя секретарша. — Он указал большим пальцем на дом. — На прошлой неделе она ездила в мой бывший дом, чтобы взять мои вещи. Этель была дома. Все было в порядке. Наверно, она нашла себе другого мужчину и уехала с ним.
   — А вы знаете, как зовут этого мужчину?
   — Не знаю и не хочу знать. Мне наплевать на это.
   — А у вас есть фотография Этель?
   — Должны были быть где-то ее фотографии. Она блондинка, довольно фигуристая, настоящая блондинка, не крашеная. Она очень похожа на Клер, такой же цвет лица и волос, но на три-четыре года постарше. У Клер тоже должны быть ее фотографии. И раз уж вы этим занимаетесь, скажите ей от моего имени, что она слишком много на себя берет, натравливая на меня полицию. Я всеми уважаемый бизнесмен. — Он выставил вперед свою грудь. Халат приоткрылся. Грудь его поросла темными волосами, начинающими седеть.
   — Я не сомневаюсь в этом. Но должен вам сказать, что я не полицейский. Я частный детектив. И фамилия моя Арчер.
   — Ах, вот в чем дело? — Его широкое лицо вдруг стало злым. Он сжал свою толстую красную руку в кулак. — Вы пришли сюда, чтобы прощупать меня. Убирайтесь отсюда, или я выброшу вас вон!
   — Успокойтесь. У меня достаточно сил, чтобы переломить вас надвое.
   Лицо его налилось кровью, глаза выкатились. Он попытался ударить меня со всей силой по голове. Я увернулся и обхватил его.
   — Успокойся, старичок. У тебя будет удар. — Я отпихнул его. Он вдруг сел на стул. Фрида смотрела на нас. Она стала так весело смеяться, что разлила свой коктейль.
   Иллмэн выглядел старым и очень уставшим. Он тяжело хватал ртом воздух. Встать он даже не пытался.
   Фрида подошла ко мне, взяла под руку и повисла на мне. Я чувствовал ее маленькие твердые груди, упирающиеся мне в бок.
   — Почему вы не врезали ему? — спросила она шепотом. — Ведь у вас была такая возможность. Он всегда всех бьет. — Потом она громко произнесла: — Этот медвежонок считает, что ему все дозволено, даже убийство.
   — Заткни свою глотку, или я сам ее заткну, — сказал ей Иллмэн.
   — Сам заткнись. Ты не раз меня бил.
   — Ты уволена.
   — Я уже у тебя не работаю.
   Они были прекрасной парой. Я уже собирался уйти, когда из темноты появился служащий мотеля. В своей форме он напоминал гнома.
   — Вас хочет видеть один джентльмен, мистер Иллмэн.
   Джентльменом оказался чернокожий полицейский. Держался он довольно смущенно.
   — Извините за беспокойство, сэр. Нам позвонили из Сан-Диего и попросили срочно связаться с вами.
   Фрида посмотрела сначала на меня, потом на полицейского и направилась в его сторону. Иллмэн тяжело поднялся со стула и встал между ними.
   — В чем дело?
   Полицейский спросил:
   — Вы хозяин синего «бьюика» с открывающимся верхом, модель прошлого года? — И он назвал номер машины.
   — Эта машина была моей, — ответил Иллмэн. — Сейчас она принадлежит моей бывшей жене. Она что, забыла ее перерегистрировать?
   — Совершенно верно, мистер Иллмэн. И не только это. Она вообще забыла эту машину на стоянке у пляжа в Ла-Джолла. «Бьюик» стоял там всю прошлую неделю. Где я могу найти миссис Иллмэн?
   — Не знаю. Я давно ее не видел.
   Лицо полицейского вытянулось, он расстроился.
   — Вы хотите сказать, что она исчезла из поля зрения?
   — Из моего, во всяком случае, да. А в чем дело?
   — Мне неприятно это говорить, мистер Иллмэн, но на переднем сиденье машины, как нам сообщили, обнаружена кровь. Они еще не определили, человеческая ли это кровь. Но это подозрительно. Возможно, совершено преступление.
   — Боже мой! Именно этого мы и боялись, ведь так, Арчер? — голос его был полон притворства. — Вы и Клер оказались правы.
   — Правы в чем, мистер Иллмэн? — удивленно спросил полицейский.
   — В отношении бедной Этель, — ответил он. — Мы как раз беседовали сейчас о ее исчезновении с мистером Арчером. Мистер Арчер — частный детектив. И я как раз собирался нанять его, чтобы найти Этель. — Он посмотрел на меня, криво улыбаясь. — Сколько, вы сказали, я должен заплатить вам вперед? Пятьсот долларов?
   — Двести. Столько стоят два дня моей работы. Но вы платите мне только за работу и больше ни за что.
   — Понимаю вас, мистер Арчер. Я искренне заинтересован найти Этель по целому ряду причин, как вы понимаете.
   Старая хитрая лиса. Я чуть не рассмеялся ему прямо в лицо. Но решил ему подыграть. Меня соблазняла возможность использовать его деньги, чтобы доказать его виновность, если возможно, и способствовать тому, чтобы его приговорили к смерти через повешение.