Страница:
Рев, дождь, запах сточных вод, специй и разложения; бесконечный хаос транспорта; гниющий труп собаки с выступающими черными костями – в канаве, переполненной отбросами; вечно кружащие в поисках падали стервятники; облупившиеся здания, все в пятнах плесени; сладковатый запах спиртового топлива из сахарного тростника и перегорелого буйволиного масла, идущий от торговцев пури; дети, обступающие ее повсюду, вполне сытые и чистые, но все равно выпрашивающие рупии или даже просто карандаш; разносчики, торговцы, предсказатели, массажисты, под дождем набрасывающиеся на белую женщину. Люди… Народ. На расстоянии каких-нибудь ста метров от отеля Керала оглушает. Звуки, запахи, необычные образы и ощущения – все соединилось в массированное наступление на ее органы чувств. На Лизу Дурнау, дочь проповедника. Это был мир Томаса Лалла. И она должна смотреть на него глазами Томаса Лалла.
Лиза постриглась в салоне «Ганга Деви Бути». Стриг ее слепой парикмахер. И только после того, как девушка прикоснулась к короткому ежику, она поняла, что прическа у нее теперь тоже в стиле изображения со Скинии. Печать пророчества.
Лиза купила бутылку воды, легкую удобную одежду для дождя и в фотомастерской, приютившейся за священным фикусом, увешанным красными и оранжевыми брахманскими нитками, отпечатала несколько десятков фотографий Томаса Лалла, скопированных со своего маленького компьютера, который она начала про себя называть «Скрижалью». После этого девушка приступила к расследованию.
Рикше на вид было лет двенадцать. Лиза усомнилась в том, что такой костлявый недокормыш сможет куда-нибудь довезти пассажира, но он привязался к ней и шел целых три квартала, не отставая и повторяя: «Хеллоу, леди, хеллоу, леди», пока она пробиралась между зонтиками.
Лиза остановила его в том месте, где дорога сужалась у ворот форта.
– Ты говоришь по-английски?
– Индийский, американский или австралийский, леди?
– Мне нужны ребята, которые говорили бы по-английски.
– Таких ребят много, леди.
– Вот сто рупий. Через полчаса приходи в эту чайную, приводи с собой как можно больше таких парней и получишь еще двести. Мне нужны ребята, умеющие говорить по-английски и знающие здесь всех и вся.
Мальчишка сунул банкноту в карман адидасовских штанов, как-то странно покачал головой, что, как уже успела узнать Лиза, означало согласие.
– Эй, подожди! Как тебя зовут?.. – крикнула она ему вслед, когда он уже въезжал в бесконечный поток машин, мелодично позванивая колокольчиками.
Мальчишка обернулся, крутя педалями в потоках воды, и одарил ее широкой белозубой улыбкой.
– Кумармангалам.
Лиза Дурнау поудобнее уселась в чайной и с головой окунулась в «Альтерру». Неделя в буквальном смысле слова была эпохой, так как за час там протекало двадцать тысяч лет. Альгаль в «Биоме-778» породил в Восточной Океании самоподдерживающийся океанский микроклимат, который, в свою очередь, изменил направление ветров и вызвал нечто подобное реальному «Эль-Ниньо». Горные «облачные» леса вымирают. Сложные симбиотические экосистемы из деревьев, колоний птиц, способствующих их опылению, и сообществ древесных ящеров, живущих в густой листве, распадаются. Всего лишь через каких-нибудь пару дней десяток видов и целая система редкой сбалансированной красоты уйдет в небытие. Лиза понимает, что по отношению к «Альтерре» ей следует занять невозмутимую буддистскую позицию. Ведь это только виртуальные виды живых существ, борющиеся за энергетические ресурсы и ресурсы памяти. Не более чем набор математических параметров в одиннадцати миллионах компьютеров. Тем не менее она расстраивалась из-за каждого вымершего вида. Девушке удалось доказать физическую возможность реального существования Киберземли где-нибудь в поливерсуме после завершения расширения вселенной. Для нее это была настоящая смерть, настоящее уничтожение, настоящая вечность.
Но только до сегодняшнего дня… Здесь, в керальской чайной, «Альтерра» и все, что с ней связано, кажутся Лизе игрушками. Дешевым фокусом. На суперсовременном флэтроне шла «мыльная опера». Все посетители чайной не отрываясь смотрели на экран. Она где-то читала, что здесь не только персонажи создаются с помощью сарисинов, но и актеры, их играющие, тоже сарисины. Громадное здание, построенное из лжи, грозило раздавить драматическое искусство подобно высоким инкрустированным башням, которые возвышались над храмами дравидов. Лиза стала понимать: существует не одна Киберземля. Их тысячи.
Кумармангалам вернулся через полчаса. Девушка начинала кое-как разбираться в чуждом ей мире. Он только кажется хаосом. Все, что нужно, здесь делается – и делается неплохо. Вы можете быть вполне уверены в том, что вам донесут ваши вещи, выстирают ваше белье, найдут вашего бывшего любовника.
Чайная наполняется уличными мальчишками. Владелец бросает на смелую женщину с Запада неприязненный взгляд. Другие клиенты громко жалуются на то, что им не слышно телевизор.
Кумармангалам стоял рядом с Лизой и кричал то на одного, то на другого из пришедших с ним ребят, и создавалось впечатление, что они ему повинуются. Он сделался ее лейтенантом. Как Лиза и подозревала, у большинства из ребятишек английский ограничивался знанием лексической триады «привет-давай-пока». Она разложила фотографии Лалла на столе перед ними.
– По одной каждому, – скомандовала она Кумармангаламу. Они готовы вырвать фотографии из рук у рикши. Некоторых он отсылает без снимка, другим что-то долго объясняет на своем языке. – В общем, мне нужно найти этого человека. Его зовут Томас Лалл. Он американец. Из Канзаса. Вы поняли меня?
– Канзас, – повторяют за ней уличные мальчишки.
Лиза показывает фотографию, рекламный снимок, сделанный его издателем. Лалл сидит, романтически облокотившись на руку, и улыбается улыбкой мудреца. О, как он ненавидел подобные фотографии!..
– Так этот человек выглядел примерно четыре года назад. Возможно, он все еще здесь, а может, куда-то уехал. Вы знаете, куда здесь ездят туристы, куда ездят те люди, которые хотят остаться у вас подольше? Вы меня поняли?
Хор голосов, напоминающий океанский прибой.
– О'кей. Я дам Кумармангаламу денег. Вот сто рупий. И вот еще четыреста тому, кто вернется с какой-нибудь информацией. Перед тем, как заплатить, я проверю подлинность ваших слов.
Кумармангалам переводит. Головы кивают. Лиза отводит своего «лейтенанта» в сторону и передает пачку денег.
– Вот твои двести рупий, и ты получишь еще тысячу, если будешь внимательно следить за этими ребятами.
– Леди, я их всех построю, как говорят у вас там, в Америке…
На первом курсе в Кебле Лиза Дурнау прослушала курс англофилии и прочла все истории о Шерлоке Холмсе. Теперь ей самой приходится занять его место. И пока Кумармангалам вез ее под дождем обратно в отель, она представляла, как мальчишки бегают по городу, забегают в магазины, кафе, рестораны, храмы, туристические агентства, пункты обмена валюты, адвокатские конторы, к торговцам недвижимостью. Вы знаете человека на фотографии? Вы знаете человека на фотографии?.. Сама эта мысленная картина доставляла ей большое удовольствие. Из женщин, как известно, получаются самые лучшие частные детективы.
Вернувшись в отель, Лиза под хлещущим дождем пятьдесят раз проплыла в длину тамошний бассейн, а обслуживающий персонал гостиницы сгрудился под навесом и взирал на нее с мрачным молчаливым осуждением. Затем она переоделась в саронг и майку, расписанную ярко-голубыми образами богов, взяла фатфат и отправилась на экскурсию по тем местам, которые, по ее мнению, должен был бы посещать Томас Лалл, – то есть по туристическим барам с девочками.
От дождя в таких барах и танцевальных клубах возникла легкая патина безнадежности. Европейцы и американцы, которых дождь застал в городе, в основном принадлежали к числу сотрудников крупных компаний. Владельцы клубов, барристеры, рестораторы, глядя на фотографии Лалла, которые разложила перед ними Лиза, отрицательно качали головами и поджимали губы. Обрюзгшие господа, лысеющие, в широченных пляжных рубашках, балахонами свисающих с пуза, – вот из кого состояли посетители здешних злачных заведений.
Местные юные завсегдатаи баров при виде Лизы спрыгивали со стульев, подходили поболтать и с явным намерением запустить руку под бретельку ее майки. Таким манером Лиза прошла двадцать баров, и на большее у нее просто не хватило сил. Возвращаясь домой в фатфате, девушка сидела, загипнотизированная мерным ритмом ливня, который, казалось, хлестал по машине со всех сторон, и думала, как получается, что дождевые тучи здесь никогда не иссякают. В отеле Лиза попыталась смотреть Си-эн-эн, но новости показались ей столь же чуждыми и бессмысленными, как и «Альтерра». Правда, один кадр запомнился: теплый муссонный дождь поливает айсберг в Бенгальском заливе.
На следующее утро Кумармангалам провез ее сквозь непроходимый поток автомобилей в интернет-клуб на противоположной стороне улицы. В этой стране никто не ходит пешком. Собственно, так же, как и у нее дома.
– Тут у одного парня есть кое-какая информация, – сообщил он Лизе.
Мальчишка размахивал фотографией Лалла. Она не смогла припомнить, был ли он среди тех, кто вчера собирался в баре.
– Четыреста рупий, четыреста рупий…
– Вначале мы проверим, а потом ты получишь свои деньги.
Кумармангалам жестким взглядом смиряет наглость мальчишки и везет обоих дальше. Мальчишка не хочет ехать сзади вместе с белой женщиной. Он садится перед Кумармангаламом и указывает ему путь. Езда была долгой и тяжелой. Кумармангаламу приходилось несколько раз слезать и толкать свою «машину». Паренек помогал ему. Лиза Дурнау сжимала в руках сумочку, ощущая тот комплекс вины, который был сформирован в ней годами пресвитерианского воспитания с его суровой трудовой этикой. Наконец они скатились вниз по холму и проехали под аркой, обклеенной киношными постерами, оказавшись во дворике, окруженном деревянными балкончиками и галереями в керальском стиле. Посередине двора стояла корова и жевала пропитавшуюся водой солому. Мужчины, сидящие за батареей швейных машин, смотрели на пришедших. Парнишка провел их наверх мимо актуария и оптового торговца аюрведическими снадобьями.
Они вошли в открытый офис, расположенный под большой облупившейся табличкой, на которой было написано: «Плавающий лотос гунаратна». Их встретили взгляды седеющего малаяли и молодого европейца в пляжной майке.
– Вы пришли по поводу человека на фотографии? – спросил местный.
Лиза кивнула. Господин Гунаратна жестом выпроводил уличных мальчишек из своего офиса. Они присели на корточки на балконе и стали внимательно слушать.
– Этого человека…
Она положила «Скрижаль» с изображением со Скинии на стол движением игрока в покер, раздающего карты. Гунаратна показал фотографию помощнику. Молодой человек в пляжной рубашке кивнул.
– Прошло уже довольно много времени, – сказал он.
– Да, несколько лет, – подтвердил Гунаратна.
И тут Лиза поняла, что они ждут вознаграждения. Она отсчитала им три тысячи рупий.
– За информацию…
Ловким жестом Гунаратна убрал деньги со стола.
– Мы запомнили его только потому, что он купил у нас лодку, – сказал молодой человек.
– Мы организуем заказные перевозки на заводях, – добавил Гунаратна. – Желание приобрести судно показалось нам очень необычным, но такое предложение…
– Наличными, – пояснил молодой человек, присевший на край стола.
– Да-да, наличными, и мы не в силах были отказать. А судно было превосходное. Мы имели на него не один, а целых два сертификата надежности и пригодности для морских плаваний от государственной инспекции.
– Ваша сделка была зарегистрирована?
– Мадам, мы занимаемся честным бизнесом и пользуемся безупречной репутацией. Вся наша документация хранится в трех экземплярах, как и полагается по закону.
Молодой человек включает компьютер и начинает просматривать файлы.
– Вот он.
22 июля 2043 года. Десятиметровый кеттуваллам, плавучий дом со всем необходимым инвентарем и принадлежностями, спиртовым двигателем в десять лошадиных сил, в последний раз использовавшийся 18/08/42, стоящий на причале в Алумкадаву. Продан Дж. Ноубл Бойду, гражданину США, номер паспорта… Как это похоже на Лалла: воспользоваться в фальшивом документе именем канзасского пастора, который считал своим религиозным долгом противостоять эволюционистским ересям «Альтерры».
Лиза занесла регистрационные данные судна в «Скрижаль».
– Спасибо, вы мне очень помогли.
Парень отсчитал тысячу рупий и возвратил их Лизе.
– Если найдете доктора Лалла, постарайтесь, пожалуйста, убедить его сделать еще одну серию передач, подобную «Живой вселенной». Самая лучшая научно-популярная программа, которую я видел за много лет. Заставляет задуматься. Последнее время по телевизору показывают только «мыльные оперы»…
На обратном пути Лиза выдала мальчишке обещанные четыреста рупий. И пока Кумармангалам не без труда вез ее вверх по длинной дороге, вившейся по холму к центру города, девушка впервые обратилась к полному объему информационных ресурсов, которыми обладала ее «Скрижаль».
К тому моменту, когда долгое восхождение было закончено, она получила ответ на свой вопрос. Региональное отделение «Рэй пауэр электрик» в Паллакаде зафиксировала швартовку кеттуваллама «Salve Vagina» под регистрационным номером 18736 BG в Теккади, причал Сент-Томас-роуд. Имя владельца: преподобный Дж. Ноубл Бойд.
«Salve Vagina»…
Суда класса «река-море» в сезон муссонов не ходили, и поэтому Лизе пришлось провести четыре часа, прислонившись к окну экспресса с мощными кондиционерами, рассматривая буйволов у сельских водопоев, деревенских женщин, покачивающейся походкой следующих с поклажей на голове по искусственным тропам между затопленными полями. Она пыталась не слышать мерное шипение, доносившееся из наушников соседа, которое раздражало ее не меньше, чем свистящая ноздря капитана-пилота Бет. Теперь Лизе с трудом верилось, что она побывала в космосе.
Девушка вытащила «Скрижаль» и начала просматривать данные со Скинии. «Эй, – хотелось ей сказать соседу, – посмотри-ка сюда. Ты знаешь, что это такое?»
Подобный же вопрос она должна задать и Томасу Лаллу. Лиза чувствовала, что боится предстоящей встречи. Когда его исчезновение со всей очевидностью перешло тонкую, но все же такую очевидную грань между временным и постоянным, девушка часто задумывалась над тем, что скажет и как поведет себя, если столкнется с ним в проходе какого-нибудь гипермаркета или в аэропорту. Так легко представлять себе, что выдашь что-нибудь остроумное, когда почти наверняка знаешь, что тебе скорее всего никогда ничего не придется говорить.
И вот теперь каждый километр пути сквозь сплошную пелену дождя, мимо насквозь пропитанных водой пальм приближал эту невозможную встречу, и Лиза просто не представляла, что скажет Томасу. Она пыталась отогнать подобные мысли, занимаясь поисками свободного фатфата на широкой площади перед автобусной станцией в Теккади среди людей, промокших до нитки. Но пока девушка огибала громадные лужи размером с лагуну, разлегшиеся вдоль длинной прямой дороги, что шла мимо заводи, страх вернулся и вызвал настоящую дурноту. Она пробежала мимо пожилого мужчины, ехавшего под дождем на невероятных размеров красном трехколесном велосипеде. Водитель фатфата высадил ее у причала. Лиза Дурнау некоторое время стояла, будучи не в состоянии сдвинуться с места. Затем красный велосипед проскрипел мимо нее, повернул на девяносто градусов и с грохотом проехал по мосткам на заднюю палубу…
– Ну что ж, мисс Дурнау, хоть и не знаю, чем вам в подобной ситуации мог бы помочь профессор Лалл, но я вам очень благодарен за то, что вы были со мной откровенны, и хотел бы отплатить вам тем же, – говорит доктор Готце.
Шаркая ногами, он выходит под дождь и что-то ищет в багажнике своего красного велосипеда. Возвращается доктор с пропитавшимся влагой сложенным надвое листом бумаги в руке.
– Вот, пожалуйста.
Это распечатка е-мейла. Адрес: отель «Амар Махал», Манасаровар-гхат, Варанаси.
Мой дорогой доктор Дариус. Конечно, здесь не совсем та школа прыжков в воду, которую я себе обещал. Наперекор всем вашим рекомендациям я поехал на «черный север» вместе с Аж. Это девушка, у которой была астма. Помните? С ней связана какая-то тайна, а меня всегда влекли тайны. Вот видите, где я оказался. Кроме того, мы попали в небольшую железнодорожную аварию, о которой вы, возможно, уже слышали. Можете облегчить мое пребывание в аду, направив оставшуюся часть моих вещей по указанному здесь адресу. Я, несомненно, возмещу все ваши расходы.
Далее следует список книг и музыкальных записей, включая и Шуберта, примостившегося на краю подушки.
– Аж?..
– Молодая дама, которую профессор Лалл встретил в клубе. Он научил ее методике снятия астматического приступа.
– Методу Бутейко?
– Да-да, именно. Производит ужасающее впечатление. Я бы никогда не стал рекомендовать ничего подобного. Его очень обеспокоил тот факт, что эта молодая женщина знала, кто он такой.
– Постойте. Значит, я не первая?
– Вряд ли она представляла интересы какого-то правительства.
Лизу Дурнау почему-то вдруг охватывает дрожь, хотя в сырой кабине душно и нестерпимо жарко. Она вызывает первое изображение со Скинии на «Скрижали» и поворачивает его так, чтобы доктору Готце было лучше видно.
– И снова очень плохая фотография, но это именно та молодая женщина.
– Доктор Готце, перед вами еще одно изображение с артефакта внутри Дарнли-285…
Готце откидывается на спинку дивана.
– Ну что ж, мисс Дурнау. Как профессор Лалл совершенно справедливо отмечает в своем письме, здесь есть какая-то тайна.
Возникает впечатление, что за окном дождь начинает утихать.
31
Лиза постриглась в салоне «Ганга Деви Бути». Стриг ее слепой парикмахер. И только после того, как девушка прикоснулась к короткому ежику, она поняла, что прическа у нее теперь тоже в стиле изображения со Скинии. Печать пророчества.
Лиза купила бутылку воды, легкую удобную одежду для дождя и в фотомастерской, приютившейся за священным фикусом, увешанным красными и оранжевыми брахманскими нитками, отпечатала несколько десятков фотографий Томаса Лалла, скопированных со своего маленького компьютера, который она начала про себя называть «Скрижалью». После этого девушка приступила к расследованию.
Рикше на вид было лет двенадцать. Лиза усомнилась в том, что такой костлявый недокормыш сможет куда-нибудь довезти пассажира, но он привязался к ней и шел целых три квартала, не отставая и повторяя: «Хеллоу, леди, хеллоу, леди», пока она пробиралась между зонтиками.
Лиза остановила его в том месте, где дорога сужалась у ворот форта.
– Ты говоришь по-английски?
– Индийский, американский или австралийский, леди?
– Мне нужны ребята, которые говорили бы по-английски.
– Таких ребят много, леди.
– Вот сто рупий. Через полчаса приходи в эту чайную, приводи с собой как можно больше таких парней и получишь еще двести. Мне нужны ребята, умеющие говорить по-английски и знающие здесь всех и вся.
Мальчишка сунул банкноту в карман адидасовских штанов, как-то странно покачал головой, что, как уже успела узнать Лиза, означало согласие.
– Эй, подожди! Как тебя зовут?.. – крикнула она ему вслед, когда он уже въезжал в бесконечный поток машин, мелодично позванивая колокольчиками.
Мальчишка обернулся, крутя педалями в потоках воды, и одарил ее широкой белозубой улыбкой.
– Кумармангалам.
Лиза Дурнау поудобнее уселась в чайной и с головой окунулась в «Альтерру». Неделя в буквальном смысле слова была эпохой, так как за час там протекало двадцать тысяч лет. Альгаль в «Биоме-778» породил в Восточной Океании самоподдерживающийся океанский микроклимат, который, в свою очередь, изменил направление ветров и вызвал нечто подобное реальному «Эль-Ниньо». Горные «облачные» леса вымирают. Сложные симбиотические экосистемы из деревьев, колоний птиц, способствующих их опылению, и сообществ древесных ящеров, живущих в густой листве, распадаются. Всего лишь через каких-нибудь пару дней десяток видов и целая система редкой сбалансированной красоты уйдет в небытие. Лиза понимает, что по отношению к «Альтерре» ей следует занять невозмутимую буддистскую позицию. Ведь это только виртуальные виды живых существ, борющиеся за энергетические ресурсы и ресурсы памяти. Не более чем набор математических параметров в одиннадцати миллионах компьютеров. Тем не менее она расстраивалась из-за каждого вымершего вида. Девушке удалось доказать физическую возможность реального существования Киберземли где-нибудь в поливерсуме после завершения расширения вселенной. Для нее это была настоящая смерть, настоящее уничтожение, настоящая вечность.
Но только до сегодняшнего дня… Здесь, в керальской чайной, «Альтерра» и все, что с ней связано, кажутся Лизе игрушками. Дешевым фокусом. На суперсовременном флэтроне шла «мыльная опера». Все посетители чайной не отрываясь смотрели на экран. Она где-то читала, что здесь не только персонажи создаются с помощью сарисинов, но и актеры, их играющие, тоже сарисины. Громадное здание, построенное из лжи, грозило раздавить драматическое искусство подобно высоким инкрустированным башням, которые возвышались над храмами дравидов. Лиза стала понимать: существует не одна Киберземля. Их тысячи.
Кумармангалам вернулся через полчаса. Девушка начинала кое-как разбираться в чуждом ей мире. Он только кажется хаосом. Все, что нужно, здесь делается – и делается неплохо. Вы можете быть вполне уверены в том, что вам донесут ваши вещи, выстирают ваше белье, найдут вашего бывшего любовника.
Чайная наполняется уличными мальчишками. Владелец бросает на смелую женщину с Запада неприязненный взгляд. Другие клиенты громко жалуются на то, что им не слышно телевизор.
Кумармангалам стоял рядом с Лизой и кричал то на одного, то на другого из пришедших с ним ребят, и создавалось впечатление, что они ему повинуются. Он сделался ее лейтенантом. Как Лиза и подозревала, у большинства из ребятишек английский ограничивался знанием лексической триады «привет-давай-пока». Она разложила фотографии Лалла на столе перед ними.
– По одной каждому, – скомандовала она Кумармангаламу. Они готовы вырвать фотографии из рук у рикши. Некоторых он отсылает без снимка, другим что-то долго объясняет на своем языке. – В общем, мне нужно найти этого человека. Его зовут Томас Лалл. Он американец. Из Канзаса. Вы поняли меня?
– Канзас, – повторяют за ней уличные мальчишки.
Лиза показывает фотографию, рекламный снимок, сделанный его издателем. Лалл сидит, романтически облокотившись на руку, и улыбается улыбкой мудреца. О, как он ненавидел подобные фотографии!..
– Так этот человек выглядел примерно четыре года назад. Возможно, он все еще здесь, а может, куда-то уехал. Вы знаете, куда здесь ездят туристы, куда ездят те люди, которые хотят остаться у вас подольше? Вы меня поняли?
Хор голосов, напоминающий океанский прибой.
– О'кей. Я дам Кумармангаламу денег. Вот сто рупий. И вот еще четыреста тому, кто вернется с какой-нибудь информацией. Перед тем, как заплатить, я проверю подлинность ваших слов.
Кумармангалам переводит. Головы кивают. Лиза отводит своего «лейтенанта» в сторону и передает пачку денег.
– Вот твои двести рупий, и ты получишь еще тысячу, если будешь внимательно следить за этими ребятами.
– Леди, я их всех построю, как говорят у вас там, в Америке…
На первом курсе в Кебле Лиза Дурнау прослушала курс англофилии и прочла все истории о Шерлоке Холмсе. Теперь ей самой приходится занять его место. И пока Кумармангалам вез ее под дождем обратно в отель, она представляла, как мальчишки бегают по городу, забегают в магазины, кафе, рестораны, храмы, туристические агентства, пункты обмена валюты, адвокатские конторы, к торговцам недвижимостью. Вы знаете человека на фотографии? Вы знаете человека на фотографии?.. Сама эта мысленная картина доставляла ей большое удовольствие. Из женщин, как известно, получаются самые лучшие частные детективы.
Вернувшись в отель, Лиза под хлещущим дождем пятьдесят раз проплыла в длину тамошний бассейн, а обслуживающий персонал гостиницы сгрудился под навесом и взирал на нее с мрачным молчаливым осуждением. Затем она переоделась в саронг и майку, расписанную ярко-голубыми образами богов, взяла фатфат и отправилась на экскурсию по тем местам, которые, по ее мнению, должен был бы посещать Томас Лалл, – то есть по туристическим барам с девочками.
От дождя в таких барах и танцевальных клубах возникла легкая патина безнадежности. Европейцы и американцы, которых дождь застал в городе, в основном принадлежали к числу сотрудников крупных компаний. Владельцы клубов, барристеры, рестораторы, глядя на фотографии Лалла, которые разложила перед ними Лиза, отрицательно качали головами и поджимали губы. Обрюзгшие господа, лысеющие, в широченных пляжных рубашках, балахонами свисающих с пуза, – вот из кого состояли посетители здешних злачных заведений.
Местные юные завсегдатаи баров при виде Лизы спрыгивали со стульев, подходили поболтать и с явным намерением запустить руку под бретельку ее майки. Таким манером Лиза прошла двадцать баров, и на большее у нее просто не хватило сил. Возвращаясь домой в фатфате, девушка сидела, загипнотизированная мерным ритмом ливня, который, казалось, хлестал по машине со всех сторон, и думала, как получается, что дождевые тучи здесь никогда не иссякают. В отеле Лиза попыталась смотреть Си-эн-эн, но новости показались ей столь же чуждыми и бессмысленными, как и «Альтерра». Правда, один кадр запомнился: теплый муссонный дождь поливает айсберг в Бенгальском заливе.
На следующее утро Кумармангалам провез ее сквозь непроходимый поток автомобилей в интернет-клуб на противоположной стороне улицы. В этой стране никто не ходит пешком. Собственно, так же, как и у нее дома.
– Тут у одного парня есть кое-какая информация, – сообщил он Лизе.
Мальчишка размахивал фотографией Лалла. Она не смогла припомнить, был ли он среди тех, кто вчера собирался в баре.
– Четыреста рупий, четыреста рупий…
– Вначале мы проверим, а потом ты получишь свои деньги.
Кумармангалам жестким взглядом смиряет наглость мальчишки и везет обоих дальше. Мальчишка не хочет ехать сзади вместе с белой женщиной. Он садится перед Кумармангаламом и указывает ему путь. Езда была долгой и тяжелой. Кумармангаламу приходилось несколько раз слезать и толкать свою «машину». Паренек помогал ему. Лиза Дурнау сжимала в руках сумочку, ощущая тот комплекс вины, который был сформирован в ней годами пресвитерианского воспитания с его суровой трудовой этикой. Наконец они скатились вниз по холму и проехали под аркой, обклеенной киношными постерами, оказавшись во дворике, окруженном деревянными балкончиками и галереями в керальском стиле. Посередине двора стояла корова и жевала пропитавшуюся водой солому. Мужчины, сидящие за батареей швейных машин, смотрели на пришедших. Парнишка провел их наверх мимо актуария и оптового торговца аюрведическими снадобьями.
Они вошли в открытый офис, расположенный под большой облупившейся табличкой, на которой было написано: «Плавающий лотос гунаратна». Их встретили взгляды седеющего малаяли и молодого европейца в пляжной майке.
– Вы пришли по поводу человека на фотографии? – спросил местный.
Лиза кивнула. Господин Гунаратна жестом выпроводил уличных мальчишек из своего офиса. Они присели на корточки на балконе и стали внимательно слушать.
– Этого человека…
Она положила «Скрижаль» с изображением со Скинии на стол движением игрока в покер, раздающего карты. Гунаратна показал фотографию помощнику. Молодой человек в пляжной рубашке кивнул.
– Прошло уже довольно много времени, – сказал он.
– Да, несколько лет, – подтвердил Гунаратна.
И тут Лиза поняла, что они ждут вознаграждения. Она отсчитала им три тысячи рупий.
– За информацию…
Ловким жестом Гунаратна убрал деньги со стола.
– Мы запомнили его только потому, что он купил у нас лодку, – сказал молодой человек.
– Мы организуем заказные перевозки на заводях, – добавил Гунаратна. – Желание приобрести судно показалось нам очень необычным, но такое предложение…
– Наличными, – пояснил молодой человек, присевший на край стола.
– Да-да, наличными, и мы не в силах были отказать. А судно было превосходное. Мы имели на него не один, а целых два сертификата надежности и пригодности для морских плаваний от государственной инспекции.
– Ваша сделка была зарегистрирована?
– Мадам, мы занимаемся честным бизнесом и пользуемся безупречной репутацией. Вся наша документация хранится в трех экземплярах, как и полагается по закону.
Молодой человек включает компьютер и начинает просматривать файлы.
– Вот он.
22 июля 2043 года. Десятиметровый кеттуваллам, плавучий дом со всем необходимым инвентарем и принадлежностями, спиртовым двигателем в десять лошадиных сил, в последний раз использовавшийся 18/08/42, стоящий на причале в Алумкадаву. Продан Дж. Ноубл Бойду, гражданину США, номер паспорта… Как это похоже на Лалла: воспользоваться в фальшивом документе именем канзасского пастора, который считал своим религиозным долгом противостоять эволюционистским ересям «Альтерры».
Лиза занесла регистрационные данные судна в «Скрижаль».
– Спасибо, вы мне очень помогли.
Парень отсчитал тысячу рупий и возвратил их Лизе.
– Если найдете доктора Лалла, постарайтесь, пожалуйста, убедить его сделать еще одну серию передач, подобную «Живой вселенной». Самая лучшая научно-популярная программа, которую я видел за много лет. Заставляет задуматься. Последнее время по телевизору показывают только «мыльные оперы»…
На обратном пути Лиза выдала мальчишке обещанные четыреста рупий. И пока Кумармангалам не без труда вез ее вверх по длинной дороге, вившейся по холму к центру города, девушка впервые обратилась к полному объему информационных ресурсов, которыми обладала ее «Скрижаль».
К тому моменту, когда долгое восхождение было закончено, она получила ответ на свой вопрос. Региональное отделение «Рэй пауэр электрик» в Паллакаде зафиксировала швартовку кеттуваллама «Salve Vagina» под регистрационным номером 18736 BG в Теккади, причал Сент-Томас-роуд. Имя владельца: преподобный Дж. Ноубл Бойд.
«Salve Vagina»…
Суда класса «река-море» в сезон муссонов не ходили, и поэтому Лизе пришлось провести четыре часа, прислонившись к окну экспресса с мощными кондиционерами, рассматривая буйволов у сельских водопоев, деревенских женщин, покачивающейся походкой следующих с поклажей на голове по искусственным тропам между затопленными полями. Она пыталась не слышать мерное шипение, доносившееся из наушников соседа, которое раздражало ее не меньше, чем свистящая ноздря капитана-пилота Бет. Теперь Лизе с трудом верилось, что она побывала в космосе.
Девушка вытащила «Скрижаль» и начала просматривать данные со Скинии. «Эй, – хотелось ей сказать соседу, – посмотри-ка сюда. Ты знаешь, что это такое?»
Подобный же вопрос она должна задать и Томасу Лаллу. Лиза чувствовала, что боится предстоящей встречи. Когда его исчезновение со всей очевидностью перешло тонкую, но все же такую очевидную грань между временным и постоянным, девушка часто задумывалась над тем, что скажет и как поведет себя, если столкнется с ним в проходе какого-нибудь гипермаркета или в аэропорту. Так легко представлять себе, что выдашь что-нибудь остроумное, когда почти наверняка знаешь, что тебе скорее всего никогда ничего не придется говорить.
И вот теперь каждый километр пути сквозь сплошную пелену дождя, мимо насквозь пропитанных водой пальм приближал эту невозможную встречу, и Лиза просто не представляла, что скажет Томасу. Она пыталась отогнать подобные мысли, занимаясь поисками свободного фатфата на широкой площади перед автобусной станцией в Теккади среди людей, промокших до нитки. Но пока девушка огибала громадные лужи размером с лагуну, разлегшиеся вдоль длинной прямой дороги, что шла мимо заводи, страх вернулся и вызвал настоящую дурноту. Она пробежала мимо пожилого мужчины, ехавшего под дождем на невероятных размеров красном трехколесном велосипеде. Водитель фатфата высадил ее у причала. Лиза Дурнау некоторое время стояла, будучи не в состоянии сдвинуться с места. Затем красный велосипед проскрипел мимо нее, повернул на девяносто градусов и с грохотом проехал по мосткам на заднюю палубу…
– Ну что ж, мисс Дурнау, хоть и не знаю, чем вам в подобной ситуации мог бы помочь профессор Лалл, но я вам очень благодарен за то, что вы были со мной откровенны, и хотел бы отплатить вам тем же, – говорит доктор Готце.
Шаркая ногами, он выходит под дождь и что-то ищет в багажнике своего красного велосипеда. Возвращается доктор с пропитавшимся влагой сложенным надвое листом бумаги в руке.
– Вот, пожалуйста.
Это распечатка е-мейла. Адрес: отель «Амар Махал», Манасаровар-гхат, Варанаси.
Мой дорогой доктор Дариус. Конечно, здесь не совсем та школа прыжков в воду, которую я себе обещал. Наперекор всем вашим рекомендациям я поехал на «черный север» вместе с Аж. Это девушка, у которой была астма. Помните? С ней связана какая-то тайна, а меня всегда влекли тайны. Вот видите, где я оказался. Кроме того, мы попали в небольшую железнодорожную аварию, о которой вы, возможно, уже слышали. Можете облегчить мое пребывание в аду, направив оставшуюся часть моих вещей по указанному здесь адресу. Я, несомненно, возмещу все ваши расходы.
Далее следует список книг и музыкальных записей, включая и Шуберта, примостившегося на краю подушки.
– Аж?..
– Молодая дама, которую профессор Лалл встретил в клубе. Он научил ее методике снятия астматического приступа.
– Методу Бутейко?
– Да-да, именно. Производит ужасающее впечатление. Я бы никогда не стал рекомендовать ничего подобного. Его очень обеспокоил тот факт, что эта молодая женщина знала, кто он такой.
– Постойте. Значит, я не первая?
– Вряд ли она представляла интересы какого-то правительства.
Лизу Дурнау почему-то вдруг охватывает дрожь, хотя в сырой кабине душно и нестерпимо жарко. Она вызывает первое изображение со Скинии на «Скрижали» и поворачивает его так, чтобы доктору Готце было лучше видно.
– И снова очень плохая фотография, но это именно та молодая женщина.
– Доктор Готце, перед вами еще одно изображение с артефакта внутри Дарнли-285…
Готце откидывается на спинку дивана.
– Ну что ж, мисс Дурнау. Как профессор Лалл совершенно справедливо отмечает в своем письме, здесь есть какая-то тайна.
Возникает впечатление, что за окном дождь начинает утихать.
31
Лалл
В кабинете адвоката Нагпала все окна и ставни распахнуты настежь. Шум, который доносится с улицы, просто нестерпим.
– Извиняюсь, извиняюсь, – повторяет Нагпал, провожая посетителей к потрескавшимся кожаным креслам и усаживаясь за деревянный стол с изысканной резьбой. – Однако в противном случае жара… Система кондиционирования воздуха у нас… Обязанность домовладельца – содержать ее в порядке. Но, знаете ли… Чай, пожалуйста. Лично мне горячий чай кажется самым освежающим напитком в такую невыносимую жару.
Томас Лалл с его точкой зрения на чай не согласен, но адвокат уже позвонил, и чай сейчас принесут.
– Я слышал, что в Джаркханде уже идет дождь…
Слуга приносит горячий, очень сладкий чай на медном подносе. Нагпал берет чашку и одним глотком выпивает ее. Этот адвокат, представляющий контору «Нагпал, Пахельван и Дхаван», – юрист опытный не по годам. Лалл давно придерживается теории, что каждый человек имеет внутренний духовный возраст, в котором он и остается на протяжении всей своей жизни. Сам он застрял на двадцати пяти годах. Духовный возраст этого адвоката – где-то около шестидесяти, хотя, глядя на его физиономию и руки, ему можно дать не больше тридцати.
– Ну-с, чем я могу быть вам полезен?..
– Из вашего офиса одной даме, моей коллеге, которая сейчас находится здесь со мной, была выслана фотография.
Нагпал хмурится, поджимает губы, словно желая воскликнуть: «О!» Аж передвигает по столу в его сторону палм. Томас Лалл чувствует, что температура воздуха перевалила за сорок, но Аж сдержанна, холодна и уравновешенна. В полутемном кабинете создается впечатление, что ее тилак светится.
– Мне ее прислали на мой восемнадцатый день рождения, – добавляет Аж.
– А, да-да, теперь, кажется, мне все понятно!
Нагпал открывает свой палм в пенале из кожи ручной выделки и начинает над ним колдовать. Томас внимательно наблюдает за игрой пальцев адвоката, за движением его зрачков, за тем, как раздуваются его ноздри. Чего же вы так боитесь, адвокат Нагпал, со всеми вашими дипломами и сертификатами, развешенными на стене?..
– Да-да, Ажмер Рао. Вы прибыли из Бангалора? Как удивительно! В такое тревожное время! На фотографии, насколько я понимаю, изображены ваши настоящие родители…
– Ерунда! – восклицает Лалл.
– Сэр, на фотографии…
– Жан-Ив и Анджали Трюдо. Они известные исследователи в области искусственного интеллекта и искусственных форм жизни. Я работал с ними несколько лет. И как раз в то время, когда теоретически должна была быть зачата Аж, я постоянно, ежедневно общался с Анджали и Жан-Ивом в Страсбурге. Если бы она была беременна, я бы об этом наверняка знал.
– При всем моем уважении к вам, господин Лалл, существуют современные методики, к примеру, вынашивание чужого ребенка…
– Господин Нагпал, Анджали Трюдо была бесплодна и за всю свою жизнь не смогла бы породить ничего жизнеспособного.
На физиономии адвоката Нагпала появляется гримаса отвращения.
– Таким образом, у нас возникли следующие вопросы, на которые мы хотели бы получить ответ. Кто настоящие родители Аж и по чьему поручению вы выслали эту фотографию? Кто-то играет с ней в странные игры.
– Я весьма сочувствую положению мисс Рао, но, к сожалению, не волен разглашать данную информацию, господин Лалл. Информацию в высшей степени конфиденциальную.
– Но я мог бы поговорить с ними непосредственно. Мой приход сюда – чистейшая формальность.
– Я так не думаю, сэр. Извините меня за прямоту, но господин и госпожа Трюдо мертвы.
У Лалла возникает ощущение, будто темная, душная, захламленная комната вдруг выворачивается наизнанку.
– Что?!.
– Сэр, мне очень жаль, но я должен сообщить вам, что господин и госпожа Трюдо погибли во время пожара в их квартире вчера утром. Вопрос, при каких обстоятельствах произошла трагедия, не совсем ясен. В настоящее время полиция занимается выяснением причин.
– Вы хотите сказать, их убили?
– Я могу сказать, сэр, только то, что данный инцидент привлек внимание правительственного отдела, известного под названием «Министерство».
– Сыщики Кришны?..
– Именно. Квартира считается местом расположения фирмы Бадрината Сундарбана.
– Они работали с киберраджами?
Адвокат Нагпал разводит руками.
– У меня нет никаких данных, чтобы делать те или иные выводы.
Томас Лалл говорит медленно и четко – так, чтобы у адвоката не возникло никаких сомнений относительно того, что он имеет в виду.
– Вам поручил выслать эту фотографию Аж именно Бадринат Сундарбан?
– Господин Лалл, у меня есть мать, братья, замужняя сестра с тремя детьми, да будут боги благосклонны к ней… Я простой нотариус, заверитель документов, и работаю, должен вам сказать, далеко не в самом нравственно здоровом окружении. Здесь действуют такие силы, о мере влияния которых мне даже не хотелось бы говорить. Я просто выполняю указания и получаю гонорар. Я не могу вам ничем помочь, не могу ответить ни на один из ваших вопросов. Прошу вас понять меня правильно. Но я могу выполнить одно последнее пожелание моих клиентов.
Господин Нагпал звонит в колокольчик, отдает какое-то приказание на хинди слуге, который возвращается с коробкой размером с книгу, завернутой в варанасский шелк. Господин Нагпал разворачивает ткань. Внутри два предмета: фотография и деревянная резная шкатулка для драгоценностей. Он передает фотографию Аж. Снимок из разряда семейных: мать, отец, девочка – все улыбаются, стоя у какого-то бассейна, а у них за спиной небоскребы большого современного города. Но мужчина и женщина уже мертвы, а у девочки, жмурящейся от яркого утреннего света, обритый череп со следами недавней хирургической операции.
Аж невольно проводит рукой по своим волосам.
– Извините за причиненное беспокойство, – говорит адвокат Нагпал, – но перед вами вторая часть того, что мои клиенты хотели вам передать.
Он протягивает Аж маленькую шкатулку для драгоценностей. Когда Аж открывает медный замочек, Томас Лалл чувствует сильный запах сандалового дерева.
– Моя лошадка!..
Между большим и указательным пальцем она держит вселенский круг огненной чакры. А в ее центре танцует вставшая на дыбы белая лошадь.
За многоэтажными зданиями Восточного берега небо обсидианового цвета – сплошная стена в десять километров высотой. С того места, где он сейчас сидит на верхних ярусах гхата Дасашвамедха, Томас Лалл чувствует ее давление. Затянутое туманной дымкой желтое солнце висит над городом и рекой. Широкие песчаные отмели, где нага совершают свои аскетические подвиги, кажутся ослепительно белыми на фоне черного неба. Порыв ветра несет лепестки бархатцев вдоль гхата Дасашвамедха и покачивает лодки на реке. Даже в Ке рале Томас Лалл не помнит такой влажности. Он представляет жару, влажность, химические вещества, скапливающиеся в его дыхательных путях, и ему становится нехорошо.
Нос для дыхания, рот – для беседы.
Настроения в городе жесткие, напряженные. Жара и война. Ярость Саркханда вылилась на улицы. Поджоги. Убийства. Первыми были ньюты. За ними последуют мусульмане, как всегда. А пока пикапы «Махиндра» разъезжают по американским закусочным в Новом Городе, и карсеваки обливают спиртовым топливом кощунственные говяжьи гамбургеры. Впервые Томас Лалл чувствует себя неуютно из-за своего акцента и цвета кожи.
– Извиняюсь, извиняюсь, – повторяет Нагпал, провожая посетителей к потрескавшимся кожаным креслам и усаживаясь за деревянный стол с изысканной резьбой. – Однако в противном случае жара… Система кондиционирования воздуха у нас… Обязанность домовладельца – содержать ее в порядке. Но, знаете ли… Чай, пожалуйста. Лично мне горячий чай кажется самым освежающим напитком в такую невыносимую жару.
Томас Лалл с его точкой зрения на чай не согласен, но адвокат уже позвонил, и чай сейчас принесут.
– Я слышал, что в Джаркханде уже идет дождь…
Слуга приносит горячий, очень сладкий чай на медном подносе. Нагпал берет чашку и одним глотком выпивает ее. Этот адвокат, представляющий контору «Нагпал, Пахельван и Дхаван», – юрист опытный не по годам. Лалл давно придерживается теории, что каждый человек имеет внутренний духовный возраст, в котором он и остается на протяжении всей своей жизни. Сам он застрял на двадцати пяти годах. Духовный возраст этого адвоката – где-то около шестидесяти, хотя, глядя на его физиономию и руки, ему можно дать не больше тридцати.
– Ну-с, чем я могу быть вам полезен?..
– Из вашего офиса одной даме, моей коллеге, которая сейчас находится здесь со мной, была выслана фотография.
Нагпал хмурится, поджимает губы, словно желая воскликнуть: «О!» Аж передвигает по столу в его сторону палм. Томас Лалл чувствует, что температура воздуха перевалила за сорок, но Аж сдержанна, холодна и уравновешенна. В полутемном кабинете создается впечатление, что ее тилак светится.
– Мне ее прислали на мой восемнадцатый день рождения, – добавляет Аж.
– А, да-да, теперь, кажется, мне все понятно!
Нагпал открывает свой палм в пенале из кожи ручной выделки и начинает над ним колдовать. Томас внимательно наблюдает за игрой пальцев адвоката, за движением его зрачков, за тем, как раздуваются его ноздри. Чего же вы так боитесь, адвокат Нагпал, со всеми вашими дипломами и сертификатами, развешенными на стене?..
– Да-да, Ажмер Рао. Вы прибыли из Бангалора? Как удивительно! В такое тревожное время! На фотографии, насколько я понимаю, изображены ваши настоящие родители…
– Ерунда! – восклицает Лалл.
– Сэр, на фотографии…
– Жан-Ив и Анджали Трюдо. Они известные исследователи в области искусственного интеллекта и искусственных форм жизни. Я работал с ними несколько лет. И как раз в то время, когда теоретически должна была быть зачата Аж, я постоянно, ежедневно общался с Анджали и Жан-Ивом в Страсбурге. Если бы она была беременна, я бы об этом наверняка знал.
– При всем моем уважении к вам, господин Лалл, существуют современные методики, к примеру, вынашивание чужого ребенка…
– Господин Нагпал, Анджали Трюдо была бесплодна и за всю свою жизнь не смогла бы породить ничего жизнеспособного.
На физиономии адвоката Нагпала появляется гримаса отвращения.
– Таким образом, у нас возникли следующие вопросы, на которые мы хотели бы получить ответ. Кто настоящие родители Аж и по чьему поручению вы выслали эту фотографию? Кто-то играет с ней в странные игры.
– Я весьма сочувствую положению мисс Рао, но, к сожалению, не волен разглашать данную информацию, господин Лалл. Информацию в высшей степени конфиденциальную.
– Но я мог бы поговорить с ними непосредственно. Мой приход сюда – чистейшая формальность.
– Я так не думаю, сэр. Извините меня за прямоту, но господин и госпожа Трюдо мертвы.
У Лалла возникает ощущение, будто темная, душная, захламленная комната вдруг выворачивается наизнанку.
– Что?!.
– Сэр, мне очень жаль, но я должен сообщить вам, что господин и госпожа Трюдо погибли во время пожара в их квартире вчера утром. Вопрос, при каких обстоятельствах произошла трагедия, не совсем ясен. В настоящее время полиция занимается выяснением причин.
– Вы хотите сказать, их убили?
– Я могу сказать, сэр, только то, что данный инцидент привлек внимание правительственного отдела, известного под названием «Министерство».
– Сыщики Кришны?..
– Именно. Квартира считается местом расположения фирмы Бадрината Сундарбана.
– Они работали с киберраджами?
Адвокат Нагпал разводит руками.
– У меня нет никаких данных, чтобы делать те или иные выводы.
Томас Лалл говорит медленно и четко – так, чтобы у адвоката не возникло никаких сомнений относительно того, что он имеет в виду.
– Вам поручил выслать эту фотографию Аж именно Бадринат Сундарбан?
– Господин Лалл, у меня есть мать, братья, замужняя сестра с тремя детьми, да будут боги благосклонны к ней… Я простой нотариус, заверитель документов, и работаю, должен вам сказать, далеко не в самом нравственно здоровом окружении. Здесь действуют такие силы, о мере влияния которых мне даже не хотелось бы говорить. Я просто выполняю указания и получаю гонорар. Я не могу вам ничем помочь, не могу ответить ни на один из ваших вопросов. Прошу вас понять меня правильно. Но я могу выполнить одно последнее пожелание моих клиентов.
Господин Нагпал звонит в колокольчик, отдает какое-то приказание на хинди слуге, который возвращается с коробкой размером с книгу, завернутой в варанасский шелк. Господин Нагпал разворачивает ткань. Внутри два предмета: фотография и деревянная резная шкатулка для драгоценностей. Он передает фотографию Аж. Снимок из разряда семейных: мать, отец, девочка – все улыбаются, стоя у какого-то бассейна, а у них за спиной небоскребы большого современного города. Но мужчина и женщина уже мертвы, а у девочки, жмурящейся от яркого утреннего света, обритый череп со следами недавней хирургической операции.
Аж невольно проводит рукой по своим волосам.
– Извините за причиненное беспокойство, – говорит адвокат Нагпал, – но перед вами вторая часть того, что мои клиенты хотели вам передать.
Он протягивает Аж маленькую шкатулку для драгоценностей. Когда Аж открывает медный замочек, Томас Лалл чувствует сильный запах сандалового дерева.
– Моя лошадка!..
Между большим и указательным пальцем она держит вселенский круг огненной чакры. А в ее центре танцует вставшая на дыбы белая лошадь.
За многоэтажными зданиями Восточного берега небо обсидианового цвета – сплошная стена в десять километров высотой. С того места, где он сейчас сидит на верхних ярусах гхата Дасашвамедха, Томас Лалл чувствует ее давление. Затянутое туманной дымкой желтое солнце висит над городом и рекой. Широкие песчаные отмели, где нага совершают свои аскетические подвиги, кажутся ослепительно белыми на фоне черного неба. Порыв ветра несет лепестки бархатцев вдоль гхата Дасашвамедха и покачивает лодки на реке. Даже в Ке рале Томас Лалл не помнит такой влажности. Он представляет жару, влажность, химические вещества, скапливающиеся в его дыхательных путях, и ему становится нехорошо.
Нос для дыхания, рот – для беседы.
Настроения в городе жесткие, напряженные. Жара и война. Ярость Саркханда вылилась на улицы. Поджоги. Убийства. Первыми были ньюты. За ними последуют мусульмане, как всегда. А пока пикапы «Махиндра» разъезжают по американским закусочным в Новом Городе, и карсеваки обливают спиртовым топливом кощунственные говяжьи гамбургеры. Впервые Томас Лалл чувствует себя неуютно из-за своего акцента и цвета кожи.