Страница:
Мак-Каммон Роберт
Ночные пластуны
Роберт МАК-КАММОН
НОЧНЫЕ ПЛАСТУНЫ
1
- Льет, как из ведра, - сказала Черил, и я кивнул, соглашаясь.
За большими, почти во всю стену, окнами закусочной на насосы бензоколонки обрушилась плотная пелена дождя; эта колышущаяся завеса двинулась дальше, через автостоянку, и с такой силой ударила в зеркальные стекла "Большого Боба", что те задребезжали, точно чьи-то потревоженные в могиле косточки. Красная неоновая вывеска, укрепленная над закусочной на вершине высокого стального шеста (так, чтобы было видно водителям грузовиков, следующих по соединяющей соседние штаты автостраде), сообщала: "ЗАПРАВКА БОЛЬШОГО БОБА! ДИЗЕЛЬНОЕ ТОПЛИВО! СЪЕСТНОЕ!" Снаружи, в ночи, подцвеченные алым стремительные потоки проливного дождя хлестали по моему не первой молодости грузовику-пикапу и младенчески-голубому "Фольксвагену" Черил.
- Ну, - сказал я, - сдается мне, что либо эта гроза намоет сюда с шоссе какого-нить народу, либо можно будет спокойно сворачиваться. - Стена дождя на мгновение расступилась, и я увидел, как, сгибаясь и всплескивая, мечутся из стороны в сторону верхушки деревьев в лесу на другой стороне шоссе N_47. За входной дверью, словно пытающийся проскрестись внутрь зверь, тонко подвывал ветер. Я поглядел на электронные часы за стойкой. Без двадцати девять. Обычно мы закрывались в десять, но в тот вечер, да при том, что в прогнозах погоды предупреждали об опасности возникновения торнадо, меня так и подмывало повернуть ключ в замке чуть пораньше. - Вот что я тебе скажу, - проговорил я. - Коли к девяти сюда не набьется народ, сматываем удочки. Заметано?
- О чем разговор, - откликнулась Черил. Еще мгновение она смотрела на грозу, потом снова принялась убирать на полки из нержавейки только что помытые тарелки, кофейные чашки и блюдца.
По небу с запада на восток прошелся пылающий хлыст молнии. Лампы в закусочной мигнули и вновь загорелись ровно; грянул гром, и мне почудилось, будто земля содрогнулась и эта дрожь передалась мне даже сквозь подметки ботинок. Конец марта в южной Алабаме - начало сезона торнадо, и за несколько последних лет мимо "Большого Боба" случалось проноситься вихрем настоящим громадинам. Я знал, что Элма дома и что коли-ежели она заприметит смерч навроде того, что в восемьдесят втором перед нашими глазами проплясал по лесу примерно в двух милях от нашей фермы, то смекнет по-быстрому забраться в погреб.
- Что, хиппушка, собираешься в выходные на какие-нибудь оргии-радения? - спросил я у Черил, главным образом для того, чтобы отвлечься от мыслей об урагане... ну, и чтоб подразнить ее, тоже.
Черил было под сорок, но клянусь - когда она усмехалась, то могла сойти за пацанку.
- Любопытство одолевает, а, деревенщина? - откликнулась она. То же самое эта женщина отвечала на все мои подначки. Руки Черил Лавсонг [Love song - песня любви] - я знаю, что это не могла быть ее настоящая фамилия, - отлично знали, что такое тяжелая работа, и с обязанностями официантки эта женщина справлялась просто здорово. А коли она заплетала свои длинные светлые с проседью волосы в косы на индейский манер, носила хиппарские головные повязки или являлась на работу в собственноручно выкрашенном разводами балахоне, меня это никак не колыхало. Лучшей подавальщицы у меня ни до, ни после не бывало, и со всеми Черил отлично ладила, даже с нами, тупоголовыми южанами. Да, я простой южанин и горжусь этим: я пью неразбавленный виски "Ребл Йелл", а в моих любимых песнях поется о том, как порядочные женщины, сбившись с пути, упражняются в беге на длинные дистанции по дорожке, ведущей в никуда. Своих двух мальчуганов я выучил молиться Богу и салютовать флагу, и кому это не по вкусу, тот может провести с Большим Бобом Клэйтоном пару-тройку раундов.
Черил, бывало, выйдет да расскажет, как в конце шестидесятых жила в Сан-Франциско, ходила на всякие там радения, марши мира и все такое прочее. А напомнишь ей, что на дворе восемьдесят четвертый год и в президентах у нас Ронни Рейган, - так глянет, точно ты ходячая коровья лепешка. Но я всегда надеялся, что, когда вся хиппозная пыль выветрится у Черил из головы, эта женщина начнет думать, как настоящая американка.
Элма мне сказала: только начни заглядываться на Черил - гореть твоей заднице синим пламенем; да только я, пятидесятипятилетний деревенщина, бросил сеять свое дикое семя больше тридцати лет назад, когда повстречал женщину, на которой женился.
Бурное небо перечеркнула молния, следом послышался гулкий раскат грома. Черил сказала:
- Ух ты! Ты глянь, какая иллюминация!
- Иллюминация, держи карман шире, - пробормотал я. Закусочная была крепкой, как Священное Писание, а потому гроза меня не слишком тревожила. Но в эдакую бурную ночь, да коли торчишь, как "Большой Боб", в сельской местности, возникает такое чувство, будто ты за тридевять земель от цивилизации... хоть до Мобила всего двадцать семь миль к югу. В такую бурную ночь появляется ощущение, что всякое может случиться, да так быстро, что глазом моргнуть не успеешь - так, бывает, сверкнет в темноте прожилка молнии. Я взял мобилский "Пресс-Реджистер", который полчаса назад оставил на стойке последний клиент, шофер грузовика, следовавшего в Техас, и начал с трудом одолевать новости, по большей части плохие: арабские страны по-прежнему бранились и вздорили по пустякам, точно выряженные в белые бурнусы Хэтфилды с Маккоями; в Мобиле двое ограбили "Квик-Март" и были убиты в перестрелке полицией; фараоны вели расследование кровавой бойни, учиненной в одном мотеле близ Дэйтона-Бич; в Бирмингеме из детского приюта украли младенца. Кроме очерков, в которых говорилось, что экономика переживает подъем и что Рейган поклялся показать комми, кто хозяин в Сальвадоре и Ливане, ничего хорошего на первой странице не было.
Закусочную сотряс удар грома; я оторвался от газеты и поднял глаза: к моей стоянке проплыли вынырнувшие из пелены дождя фары.
2
Фары эти были установлены на патрульной машине Управления службы дорожного движения штата Алабама.
- Недожарить, лука не надо, булочки подрумянить посильнее, - Черил в ожидании заказа уже делала пометки в своем блокноте. Я отложил в сторону газету и отправился к холодильнику за мясом для гамбургеров.
Когда дверь открылась, порыв ветра швырнул за порог мелкие брызги дождя, кусачие, что твои дробинки.
- Здорово, ребята! - Скинув свой черный дождевик, Деннис Уэллс повесил его на вешалку у двери. Форменную фуражку Денни, точь-в-точь такую же, как у киношного грубияна-патрульного, укрывал защитный пластиковый чехол, унизанный бусинами дождевых капель. Денни подошел к стойке, занял свое обычное место у кассы и снял фуражку, обнаружив редеющие светлые волосы. Сквозь них просвечивала бледная кожа. - Чашечку черного кофе и непрожаренный... - Черил уже пододвигала ему кофе, а мясо шипело на жаровне. - Экие вы нынче расторопные! - сказал Деннис; то же самое он говорил всякий раз, как заглядывал к нам, то бишь почти каждый вечер. Занятно, какими привычками обзаводишься незаметно для себя самого.
- Ну, как там, снаружи, штормит помаленьку? - спросил я, переворачивая мясо.
- Мать честная, не то слово! Тачку мою ветер мили три, не то четыре чуть не кувырком по шоссе гнал. Я уж думал, целоваться мне нынче вечером с мостовой. - Деннис был рослым, крепким парнем тридцати с небольшим лет; над глубоко посаженными светло-карими глазами нависали густые светлые брови. У него была жена и трое ребятишек, и чуть что, Деннис живо раскидывал перед вами полный бумажник их фотографий. - Не думаю, что сегодня мне придется гоняться за любителями скоростной езды. Зато аварий, небось, будет вагон и маленькая тележка. Черил, ты сегодня просто картинка, ей-Богу.
- И все-таки это все та же прежняя я. - Черил отродясь не красилась ни капли косметики, хотя было дело, пришла раз на работу со щеками красными, что твой маков цвет. Она жила в нескольких милях от закусочной и, как я догадывался, выращивала там у себя ту чудную травку. - Есть на дороге грузовики?
- Да видел несколько... но не так, чтоб много. Шофера не дураки. По радио говорят, до того, как получшеет, сперва еще похужеет. - Деннис отхлебнул кофе и скроил гримасу. - Мать честная, до чего крепкий! Того гляди выскочит из чашки и спляшет джигу, милая ты моя!
Поджарив мясо так, как любил Деннис, я положил бургер на тарелку с жареной картошкой и вручил ему.
- Бобби, как с тобой обходится жена? - спросил Деннис.
- Жалоб нет.
- Приятно слышать. Вот что я тебе скажу: хорошая баба стоит столько золота, сколько в ней весу. Эй, Черил! По вкусу бы тебе пришелся молодой красивый муж?
Черил улыбнулась, зная, что за этим последует.
- Того, кого я жду, еще не сотворили.
- Так-то оно так, но ведь и с Сисилом ты еще не знакома! Всякий раз, как мы с ним видимся, он спрашивает про тебя, а я знай твержу, что делаю все, чтоб свести вас друг с дружкой. - Сисил, брат жены Денниса, торговал "Шевроле" в Бэй-Майнетт. Последние четыре месяца Деннис подкалывал Черил на тему свидания с Сисилом. - Он тебе понравится, - пообещал Деннис. - У него много моих качеств.
- Ну, тогда другое дело. В таком случае я уверена, что не хочу с ним знакомиться.
Деннис скривился.
- Жестокая ты женщина! Вот что бывает, если курить банановые шкурки становишься гадкой злюкой. Читает кто-нибудь эту газетенку? - Он потянулся за газетой.
- Только тебя она и дожидается, - сказал я. Громыхнул гром; судя по звуку, гроза приближалась к закусочной. Лампы погасли, тут же загорелись вновь... потом еще раз мигнули, и только после этого освещение пришло в норму. Черил занялась приготовлением свежего кофе, а я смотрел, как дождь хлещет по окнам. Сверкнула молния, и я разглядел, что деревья раскачиваются так сильно, что того гляди сломаются.
Деннис ел свой гамбургер и читал.
- Батюшки, - сказал он несколько минут спустя, - ничего себе обстановочка в мире, а? У дикарей у этих, у арапов черномазых, руки так и чешутся затеять войну. В Мобиле парни из городского управления устроили прошлой ночью небольшую пальбу. Молодцы. - Он умолк, нахмурился, и толстым пальцем постучал по газете. - Не понял.
- Ты про что?
- А вот про что. Пару дней назад, во Флориде, неподалеку от Дэйтона-Бич, в мотеле "Приют под соснами" убито шесть человек. Мотель стоит на отшибе, в лесу. Поблизости - только пара блочных домов, и никаких выстрелов никто не слышал. Тут сказано, что один старикан видел, как на мотель упало что-то вроде яркой белой звезды - так ему показалось - и все, кранты. Странно, а?
- НЛО, - предположила Черил. - Может быть, он видел НЛО.
- Угу, а я зеленый человечек с Марса, - съехидничал Деннис. - Я серьезно. Странно это. Мотель так изрешетило, будто там шла война. Все погибли - даже собака и канарейка управляющего. Машины на улице перед мотелем разнесло в куски. Думаю, один из взрывов и разбудил народ в тех домах. - Он опять пробежал очерк глазами. - Два трупа на стоянке, один прятался в сортире, один заполз под кровать, а двое всю мебель подчистую сволокли к дверям, чтоб заблокировать их. Хотя, похоже, ни хрена это не помогло.
Я хмыкнул:
- Надо думать.
- Ни мотива, ни свидетелей. Дескать, лучше думайте, что флоридские фараоны перетрясают кусты и прочесывают лес в поисках опасного маньяка... или, как тут написано, возможно, маньяков. - Деннис оттолкнул газету и похлопал висевшую у бедра кобуру с табельным револьвером. - Попадись он или они - мне, узнает, как связываться с алабамской полицией! - Деннис бросил быстрый взгляд на Черил и озорно улыбнулся. - Небось, это какой-нибудь чокнутый хиппарь обкурился своих теннисных туфель.
- Сперва попробуй, потом будешь хаять, - откликнулась Черил сладким голосом и посмотрела за Денниса, в окно, на грозу. - Бобби, какая-то машина заезжает.
Вниз по мокрым окнам скользнул ослепительно яркий свет фар. Это оказался "стэйшн-вэгон" с выкрашенными под дерево боковыми панелями; объехав вокруг насосов бензоколонки, он остановился рядом с патрульной машиной Денниса. Номер на переднем бампере был именной, с надписью "Рэй и Линди". Фары погасли, и все дверцы немедленно распахнулись. Из автомобиля появилась целая семья: мужчина, женщина, маленькая девочка и мальчик лет восьми-девяти. Спасаясь от дождя, они заспешили в дом, и Деннис поднялся и открыл им дверь.
По дороге от машины к закусочной все они порядком промокли, а лица у них были обалделые и полусознательные, как у людей, много времени проведших в дороге. Мужчина был седой, кудрявый, в очках; женщина стройная, темноволосая и хорошенькая. Ребятишки смотрели сонно. Все были хорошо одеты, мужчина - в желтом свитере с таким крокодильчиком на груди. По их отпускному загару я догадался, что они туристы и держат путь на север - возвращаются со взморья после весенних каникул.
- Проходите, садитесь, - сказал я.
- Спасибо, - ответил мужчина. Они втиснулись в одну из кабинок возле стеклянной стены. - Мы увидели вашу вывеску с шоссе.
- В такую ночь на шоссе худо, - сказал им Деннис. - Везде передают предупреждения насчет торнадо.
- Мы их слышали по радио, - сказала женщина, Линди, если номер на машине не врал. - Мы едем в Бирмингем и думали, будто гроза нам не помеха. Надо было остановиться в "Холидэй-Инн" - мы ее проехали миль за пятнадцать до вас.
- Это было бы неглупо, - согласился Деннис. - Искушать судьбу смысла нет. - Он вернулся на свой табурет.
Новоприбывшие заказали гамбургеры, жареную картошку и кока-колу. Мы с Черил принялись за работу. Молния в очередной раз заставила лампы в закусочной замигать, а от раската грома ребятишки так и подпрыгнули. Когда еда была готова и Черил подала клиентам заказ, Деннис сказал:
- Вот что я вам скажу. Как пообедаете, ребята, я вас провожу обратно, до "Холидэй-Инн". А утром можете отправляться дальше. Ну, что?
- Отлично, - благодарно отозвался Рэй. - По-моему, нам все равно вряд ли удастся сильно продвинуться вперед. - Он снова занялся едой.
- Ну, - негромко сказала Черил, останавливаясь рядом со мной, что-то мне не кажется, что мы попадем домой рано, а?
- Наверное, нет. Извини.
Она пожала плечами.
- Но это же издержки производства, так ведь? Во всяком случае, это не самое плохое место, где можно застрять. Я могу придумать и похуже.
Я подумал, что Элма, пожалуй, тревожится обо мне, и потому пошел к таксофону, чтобы позвонить ей. Я бросил в аппарат четвертак, но сигнал в трубке выл точь-в-точь как кошка, на которую наступили. Я повесил трубку и попробовал набрать номер еще раз. Пронзительный кошачий вой продолжался.
- Черт! - пробурчал я. - Никак, линия накрылась.
- Тебе надо было открыть заведение поближе к городу, Бобби, - сказал Деннис. - Никогда не мог понять, на кой тебе понадобился кабак в такой глухомани. Был бы ты поближе к Мобилу, так, по крайней мере, и телефон работал бы приличнее, и свет горел бы луч...
Визг тормозов на мокром бетоне не дал ему договорить, и Деннис развернулся вместе с табуретом.
Я поднял глаза: на стоянку на большой скорости, вздымая колесами водяные султанчики, круто свернула какая-то машина. Было несколько секунд, когда я думал, что она въедет прямиком в стеклянную стену закусочной... но потом тормоза сработали и, едва не задев крыло моего пикапа, машина резко остановилась. В красном сиянии неона я разобрал, что это потрепанный и разбитый старый "Форд-Фэрлэйн", не то серый, не то тускло-бежевый. От помятого капота поднимался пар. Фары еще с минуту горели, потом мигнули и погасли. Из машины выбралась какая-то фигура; медленно, прихрамывая, она двинулась к закусочной.
Мы следили за ее приближением. Тело Денниса напоминало сжатую, готовую развернуться пружину.
- Вот мы и получили богатенького клиента, старина, - проговорил он.
Дверь открылась, и, впустив порыв обжигающего ветра с дождем, в мою закусочную шагнул человек, похожий на ходячую смерть.
3
Он был такой мокрый, словно ехал с опущенными стеклами. И тощий, кожа да кости; даже вымокнув до нитки, он со всеми причиндалами весил в лучшем случае фунтов сто двадцать. Непокорные темные волосы облепили голову, а не брился он неделю, а то и больше. С изможденного, мертвенно-бледного лица смотрели поразительно синие глаза; их внимательный взгляд быстро обшарил закусочную, на несколько секунд задержавшись на Деннисе. Потом этот человек захромал к дальнему концу стойки и там уселся. Черил принесла ему меню. Он вытер глаза, избавляясь от попавшей в них дождевой воды.
Деннис уставился на него. Когда он заговорил, в его голосе звучала вся агрессивность человека, облеченного властью и полномочиями.
- Эй, приятель.
Мужчина не отрывал глаз от меню.
- Эй, я к тебе обращаюсь.
Мужчина отложил меню в сторону и достал из нагрудного кармана пятнистой армейской рабочей куртки мокрую пачку "Кул".
- Слышу, не глухой, - сказал он; голос у него был низким и сиплым и не вязался с весьма далеким от крепкого сложением.
- А тебе не кажется, что ехал ты чуток быстровато - для такой-то погодки?
Мужчина пощелкал зажигалкой, добыл, наконец, огонек, прикурил и глубоко затянулся.
- Угу, - ответил он. - Что да, то да. Извини. Увидел вывеску, ну, и заторопился сюда. Мисс! Пожалуйста, чашечку кофе. Горячего и по-настоящему крепкого, договорились?
Черил кивнула, повернулась и чуть не налетела на меня - я не спеша шел вдоль стойки, чтобы выбить чек.
- Будешь так спешить, убьешься, - предостерег Деннис.
- Верно. Прошу прощения. - Мужчина вздрогнул и одной рукой откинул со лба спутанные волосы. Вблизи я разглядел в уголках его глаз и вокруг рта глубокие морщинки и подумал, что парню под сорок, если не больше. Запястья у него были тонкие, как у женщины, а вид такой, точно он больше месяца не ел нормально. Он не сводил покрасневших, налитых кровью глаз со своих рук. "Небось, под кайфом", - подумал я. У меня от этого типа мурашки шли по спине. Потом его глаза - бледно-голубые, почти белые - остановились на мне, и меня будто пригвоздило к полу. - Что-то не так? - спросил он - без грубости, только с любопытством.
- Да нет. - Я покачал головой. Черил подала ему кофе и отошла, чтобы вручить Рэю и Линди их чек.
Человек в армейской робе не положил ни сахара, ни сливок. От кофе поднимался пар, но он залпом осушил половину чашки, точно там было грудное молоко.
- Эх, хорошо, - сказал он. - Не даст заснуть, верно?
- Не то слово. - На нагрудном кармане его куртки виднелись едва различимые контуры букв - когда-то там было вышито имя. По-моему, Прайс, но я мог и ошибаться.
- Вот этого мне и надо. Не засыпать, сколько смогу. - Он допил кофе. - А можно еще чашечку? Пожалуйста.
Я налил ему еще кофе. Он выпил его так же быстро, потом устало потер глаза.
- Что, долго пробыли в дороге?
Прайс кивнул.
- Сутки. Не знаю, что устало больше - голова или задница. - Он опять поднял на меня внимательный взгляд. - А что-нибудь другое из питья у вас найдется? Как насчет пивка?
- Извиняюсь, нет. Не смог получить лицензию на спиртное.
Он вздохнул.
- Тоже неплохо. А то еще сморило бы. Но сейчас я предпочел бы пиво. Один глоток, промыть рот. - Он взял свой кофе, я улыбнулся и уже начал отворачиваться... но тут оказалось, что держит он не чашку. В руках у него была банка "Будвайзера", и на мгновение я почувствовал резкий запах только что раскупоренного пива.
Мираж длился от силы пару секунд. Я моргнул, и в руках у Прайса вновь оказалась чашка.
- Тоже неплохо, - повторил он и поставил ее на стойку.
Я глянул на Черил, потом на Денниса. Никто не обращал на нас внимания. "Черт! - подумал я. - Не те еще мои годы, чтоб было плохо с головой либо с глазами". Вслух я сказал: "э...", а может, издал какой другой дурацкий звук.
- Еще чашечку, - попросил Прайс. - А потом покачу-ка я лучше дальше.
Когда я брал чашку, рука моя дрожала, но, коли Прайс и заметил это, то ничего не сказал.
- Поесть не хотите? - спросила его Черил. - Как насчет большой тарелки рагу из говядины?
Он покачал головой.
- Нет, спасибо. Чем скорей я вернусь на дорогу, тем будет лучше.
Вдруг Деннис вместе с табуреткой резко развернулся к нему, наградив тем холодным неподвижным взглядом, на какой бывают способны только полицейские да инструктора строевой подготовки.
- На дорогу? - Он засопел. - Приятель, ты хоть раз попадал в торнадо? Лично я собираюсь проводить вон тех вон симпатяг в "Холидэй-Инн" - это пятнадцатью милями южнее. Ежели ты не дурак, то и сам там переночуешь. Что толку пытаться...
- Нет. - В голосе Прайса звучала железная решимость. - Я проведу ночь за рулем.
Деннис прищурился.
- Почему такая спешка? Может, за тобой кто гонится?
- Ночные пластуны, - сказала Черил.
Прайс обернулся к ней так, точно схлопотал пощечину, и я увидел, как в его глазах промелькнуло что-то очень похожее на страх.
Черил показала на зажигалку, которую Прайс оставил на стойке рядом с пачкой "Кул". Это была видавшая виды серебряная зажигалка "Зиппо" с гравировкой "Ночные пластуны" над двумя скрещенными винтовками.
- Простите, - сказала Черил. - Я только что заметила это, и мне стало интересно, что оно означает.
Прайс убрал зажигалку.
- Я был во Вьетнаме, - объяснил он. - В моем подразделении такую зажигалку получал каждый.
- Эй, - в тоне Денниса вдруг зазвучало уважение, которого не было раньше. - Так ты ветеран?
Прайс молчал так долго, что я уж подумал - он не собирается отвечать. В тишине я услышал, как девчушка толкует матери, что жареная картошка "кусенькая".
Прайс сказал:
- Да.
- Вот это да! Слышь, я и сам хотел пойти, но у меня была бронь... и потом, к тому времени дела там все равно сворачивались. Ты бои-то видел?
На губах Прайса промелькнула слабая, горькая, язвительная улыбка.
- Да уж насмотрелся, даже слишком.
- И кем же? Пехтура? Морская пехота? Рейнджеры?
Прайс взял третью чашку кофе, отхлебнул и поставил чашку обратно. Он на несколько секунд прикрыл глаза, а когда снова открыл их, взгляд его был пустым, устремленным в никуда.
- "Ночные пластуны", - негромко проговорил он. - Спецподразделение. Развертываемое для разведки позиций вьетконговцев в подозрительных деревнях. - Он сказал это так, словно цитировал устав. - Мы здорово наползались в потемках по рисовым полям да джунглям.
- Готов спорить, пару-тройку вьетконгов ты и сам уложил, а? - Деннис поднялся и перешел на другое место, за несколько табуреток от Прайса. - А я-то так за вами и не поспел. Как же мне хотелось, чтобы вы оставались там до победы, ребята!
Прайс молчал. Над закусочной гулко и раскатисто гремел гром. Свет на несколько секунд потускнел; когда он разгорелся снова, накал ламп словно бы отчасти ослаб. В закусочной стало темнее. Прайс с неумолимостью робота медленно повернул голову к Деннису. Я почувствовал благодарность за то, что мне не придется принять на себя полную силу взгляда его безжизненных голубых глаз, и увидел, как Деннис поморщился.
- Я должен был бы остаться, - проговорил Прайс. - Сейчас я должен был бы лежать там, похороненный в грязи на рисовом поле вместе с другими восемью ребятами из моего патруля.
- Ох, - Деннис заморгал. - Извини. Я не хотел...
- Я вернулся домой, - спокойно продолжал Прайс, - по трупам своих друзей. Хочешь знать, каково это, мистер Патрульный?
- Война закончена, - сказал я ему. - И возвращать ее ни к чему.
Прайс сурово улыбнулся, не спуская, впрочем, глаз с Денниса.
- Кое-кто поговаривает, что она закончена. Я говорю, что она вернулась - вернулась с теми, кто побывал там. С такими, как я. Особенно с такими, как я. - Прайс умолк. Под дверью выл ветер, молния на миг осветила ходивший ходуном лес за шоссе - ураган трепал и раскачивал деревья. Грязь доходила нам до колен, мистер Патрульный, - снова заговорил Прайс. Мы шли в темноте по рисовому полю, шли действительно осторожно, чтоб не наступать на бамбуковые колья, которые, как мы догадывались, были там натыканы повсюду. Потом раздались первые выстрелы - хлоп, хлоп, хлоп словно начался фейерверк. Один из "ночных пластунов" выстрелил осветительной ракетой, и мы увидели, что Вьетконг берет нас в кольцо. Мы, мистер Патрульный, зашли прямехонько в пекло. Кто-то крикнул: "Косоглазого высветило!", и мы принялись палить, пытаясь прорвать строй вьетнамцев. Но они были повсюду. Стоило упасть одному, как его место занимали трое других. Рвались гранаты, взлетали осветительные ракеты, кричали раненые. Я получил пулю в бедро, еще одну - в кисть руки и упустил винтовку. Сверху на меня кто-то упал, и у него было только полголовы.
- Э-э... послушайте, - сказал я. - Не обязательно...
- Мне так хочется, друг. - Он быстро посмотрел на меня, потом опять уставился на Денниса. Кажется, когда взгляд этого человека пронзил меня, я съежился от страха. - Мне хочется рассказать все. Вокруг шел бой, люди кричали и умирали, и я чувствовал, как пули, пролетая мимо, задевают за мое обмундирование. Я тоже кричал, я знаю, но то, что неслось из моего рта, больше походило на звериный вой. Я бросился бежать. Спасти свою шкуру можно было только одним способом: наступая на трупы, вгоняя их в жидкую грязь. И, ступая по лицам, я слышал, как некоторые начинали давиться, захлебываться, пускать пузыри. Всех этих ребят я знал, как родных братьев... но в ту минуту они были для меня лишь кусками мяса. Я бежал. Над полем появился вертолет огневой поддержки, чуток пострелял... так я и выбрался. Один. - Прайс нагнулся и придвинул лицо к лицу своего собеседника. - И лучше б тебе поверить, что всякий раз, как я закрываю глаза, я оказываюсь в Наме, на том самом рисовом поле. Лучше б тебе поверить, что те, кого я там бросил, не упокоились с миром. Так что, мистер Патрульный, свои соображения насчет Вьетнама и то, что ты, дескать, за нами "не поспел", держи при себе. А я чтоб этой чуши не слышал! Усек?
НОЧНЫЕ ПЛАСТУНЫ
1
- Льет, как из ведра, - сказала Черил, и я кивнул, соглашаясь.
За большими, почти во всю стену, окнами закусочной на насосы бензоколонки обрушилась плотная пелена дождя; эта колышущаяся завеса двинулась дальше, через автостоянку, и с такой силой ударила в зеркальные стекла "Большого Боба", что те задребезжали, точно чьи-то потревоженные в могиле косточки. Красная неоновая вывеска, укрепленная над закусочной на вершине высокого стального шеста (так, чтобы было видно водителям грузовиков, следующих по соединяющей соседние штаты автостраде), сообщала: "ЗАПРАВКА БОЛЬШОГО БОБА! ДИЗЕЛЬНОЕ ТОПЛИВО! СЪЕСТНОЕ!" Снаружи, в ночи, подцвеченные алым стремительные потоки проливного дождя хлестали по моему не первой молодости грузовику-пикапу и младенчески-голубому "Фольксвагену" Черил.
- Ну, - сказал я, - сдается мне, что либо эта гроза намоет сюда с шоссе какого-нить народу, либо можно будет спокойно сворачиваться. - Стена дождя на мгновение расступилась, и я увидел, как, сгибаясь и всплескивая, мечутся из стороны в сторону верхушки деревьев в лесу на другой стороне шоссе N_47. За входной дверью, словно пытающийся проскрестись внутрь зверь, тонко подвывал ветер. Я поглядел на электронные часы за стойкой. Без двадцати девять. Обычно мы закрывались в десять, но в тот вечер, да при том, что в прогнозах погоды предупреждали об опасности возникновения торнадо, меня так и подмывало повернуть ключ в замке чуть пораньше. - Вот что я тебе скажу, - проговорил я. - Коли к девяти сюда не набьется народ, сматываем удочки. Заметано?
- О чем разговор, - откликнулась Черил. Еще мгновение она смотрела на грозу, потом снова принялась убирать на полки из нержавейки только что помытые тарелки, кофейные чашки и блюдца.
По небу с запада на восток прошелся пылающий хлыст молнии. Лампы в закусочной мигнули и вновь загорелись ровно; грянул гром, и мне почудилось, будто земля содрогнулась и эта дрожь передалась мне даже сквозь подметки ботинок. Конец марта в южной Алабаме - начало сезона торнадо, и за несколько последних лет мимо "Большого Боба" случалось проноситься вихрем настоящим громадинам. Я знал, что Элма дома и что коли-ежели она заприметит смерч навроде того, что в восемьдесят втором перед нашими глазами проплясал по лесу примерно в двух милях от нашей фермы, то смекнет по-быстрому забраться в погреб.
- Что, хиппушка, собираешься в выходные на какие-нибудь оргии-радения? - спросил я у Черил, главным образом для того, чтобы отвлечься от мыслей об урагане... ну, и чтоб подразнить ее, тоже.
Черил было под сорок, но клянусь - когда она усмехалась, то могла сойти за пацанку.
- Любопытство одолевает, а, деревенщина? - откликнулась она. То же самое эта женщина отвечала на все мои подначки. Руки Черил Лавсонг [Love song - песня любви] - я знаю, что это не могла быть ее настоящая фамилия, - отлично знали, что такое тяжелая работа, и с обязанностями официантки эта женщина справлялась просто здорово. А коли она заплетала свои длинные светлые с проседью волосы в косы на индейский манер, носила хиппарские головные повязки или являлась на работу в собственноручно выкрашенном разводами балахоне, меня это никак не колыхало. Лучшей подавальщицы у меня ни до, ни после не бывало, и со всеми Черил отлично ладила, даже с нами, тупоголовыми южанами. Да, я простой южанин и горжусь этим: я пью неразбавленный виски "Ребл Йелл", а в моих любимых песнях поется о том, как порядочные женщины, сбившись с пути, упражняются в беге на длинные дистанции по дорожке, ведущей в никуда. Своих двух мальчуганов я выучил молиться Богу и салютовать флагу, и кому это не по вкусу, тот может провести с Большим Бобом Клэйтоном пару-тройку раундов.
Черил, бывало, выйдет да расскажет, как в конце шестидесятых жила в Сан-Франциско, ходила на всякие там радения, марши мира и все такое прочее. А напомнишь ей, что на дворе восемьдесят четвертый год и в президентах у нас Ронни Рейган, - так глянет, точно ты ходячая коровья лепешка. Но я всегда надеялся, что, когда вся хиппозная пыль выветрится у Черил из головы, эта женщина начнет думать, как настоящая американка.
Элма мне сказала: только начни заглядываться на Черил - гореть твоей заднице синим пламенем; да только я, пятидесятипятилетний деревенщина, бросил сеять свое дикое семя больше тридцати лет назад, когда повстречал женщину, на которой женился.
Бурное небо перечеркнула молния, следом послышался гулкий раскат грома. Черил сказала:
- Ух ты! Ты глянь, какая иллюминация!
- Иллюминация, держи карман шире, - пробормотал я. Закусочная была крепкой, как Священное Писание, а потому гроза меня не слишком тревожила. Но в эдакую бурную ночь, да коли торчишь, как "Большой Боб", в сельской местности, возникает такое чувство, будто ты за тридевять земель от цивилизации... хоть до Мобила всего двадцать семь миль к югу. В такую бурную ночь появляется ощущение, что всякое может случиться, да так быстро, что глазом моргнуть не успеешь - так, бывает, сверкнет в темноте прожилка молнии. Я взял мобилский "Пресс-Реджистер", который полчаса назад оставил на стойке последний клиент, шофер грузовика, следовавшего в Техас, и начал с трудом одолевать новости, по большей части плохие: арабские страны по-прежнему бранились и вздорили по пустякам, точно выряженные в белые бурнусы Хэтфилды с Маккоями; в Мобиле двое ограбили "Квик-Март" и были убиты в перестрелке полицией; фараоны вели расследование кровавой бойни, учиненной в одном мотеле близ Дэйтона-Бич; в Бирмингеме из детского приюта украли младенца. Кроме очерков, в которых говорилось, что экономика переживает подъем и что Рейган поклялся показать комми, кто хозяин в Сальвадоре и Ливане, ничего хорошего на первой странице не было.
Закусочную сотряс удар грома; я оторвался от газеты и поднял глаза: к моей стоянке проплыли вынырнувшие из пелены дождя фары.
2
Фары эти были установлены на патрульной машине Управления службы дорожного движения штата Алабама.
- Недожарить, лука не надо, булочки подрумянить посильнее, - Черил в ожидании заказа уже делала пометки в своем блокноте. Я отложил в сторону газету и отправился к холодильнику за мясом для гамбургеров.
Когда дверь открылась, порыв ветра швырнул за порог мелкие брызги дождя, кусачие, что твои дробинки.
- Здорово, ребята! - Скинув свой черный дождевик, Деннис Уэллс повесил его на вешалку у двери. Форменную фуражку Денни, точь-в-точь такую же, как у киношного грубияна-патрульного, укрывал защитный пластиковый чехол, унизанный бусинами дождевых капель. Денни подошел к стойке, занял свое обычное место у кассы и снял фуражку, обнаружив редеющие светлые волосы. Сквозь них просвечивала бледная кожа. - Чашечку черного кофе и непрожаренный... - Черил уже пододвигала ему кофе, а мясо шипело на жаровне. - Экие вы нынче расторопные! - сказал Деннис; то же самое он говорил всякий раз, как заглядывал к нам, то бишь почти каждый вечер. Занятно, какими привычками обзаводишься незаметно для себя самого.
- Ну, как там, снаружи, штормит помаленьку? - спросил я, переворачивая мясо.
- Мать честная, не то слово! Тачку мою ветер мили три, не то четыре чуть не кувырком по шоссе гнал. Я уж думал, целоваться мне нынче вечером с мостовой. - Деннис был рослым, крепким парнем тридцати с небольшим лет; над глубоко посаженными светло-карими глазами нависали густые светлые брови. У него была жена и трое ребятишек, и чуть что, Деннис живо раскидывал перед вами полный бумажник их фотографий. - Не думаю, что сегодня мне придется гоняться за любителями скоростной езды. Зато аварий, небось, будет вагон и маленькая тележка. Черил, ты сегодня просто картинка, ей-Богу.
- И все-таки это все та же прежняя я. - Черил отродясь не красилась ни капли косметики, хотя было дело, пришла раз на работу со щеками красными, что твой маков цвет. Она жила в нескольких милях от закусочной и, как я догадывался, выращивала там у себя ту чудную травку. - Есть на дороге грузовики?
- Да видел несколько... но не так, чтоб много. Шофера не дураки. По радио говорят, до того, как получшеет, сперва еще похужеет. - Деннис отхлебнул кофе и скроил гримасу. - Мать честная, до чего крепкий! Того гляди выскочит из чашки и спляшет джигу, милая ты моя!
Поджарив мясо так, как любил Деннис, я положил бургер на тарелку с жареной картошкой и вручил ему.
- Бобби, как с тобой обходится жена? - спросил Деннис.
- Жалоб нет.
- Приятно слышать. Вот что я тебе скажу: хорошая баба стоит столько золота, сколько в ней весу. Эй, Черил! По вкусу бы тебе пришелся молодой красивый муж?
Черил улыбнулась, зная, что за этим последует.
- Того, кого я жду, еще не сотворили.
- Так-то оно так, но ведь и с Сисилом ты еще не знакома! Всякий раз, как мы с ним видимся, он спрашивает про тебя, а я знай твержу, что делаю все, чтоб свести вас друг с дружкой. - Сисил, брат жены Денниса, торговал "Шевроле" в Бэй-Майнетт. Последние четыре месяца Деннис подкалывал Черил на тему свидания с Сисилом. - Он тебе понравится, - пообещал Деннис. - У него много моих качеств.
- Ну, тогда другое дело. В таком случае я уверена, что не хочу с ним знакомиться.
Деннис скривился.
- Жестокая ты женщина! Вот что бывает, если курить банановые шкурки становишься гадкой злюкой. Читает кто-нибудь эту газетенку? - Он потянулся за газетой.
- Только тебя она и дожидается, - сказал я. Громыхнул гром; судя по звуку, гроза приближалась к закусочной. Лампы погасли, тут же загорелись вновь... потом еще раз мигнули, и только после этого освещение пришло в норму. Черил занялась приготовлением свежего кофе, а я смотрел, как дождь хлещет по окнам. Сверкнула молния, и я разглядел, что деревья раскачиваются так сильно, что того гляди сломаются.
Деннис ел свой гамбургер и читал.
- Батюшки, - сказал он несколько минут спустя, - ничего себе обстановочка в мире, а? У дикарей у этих, у арапов черномазых, руки так и чешутся затеять войну. В Мобиле парни из городского управления устроили прошлой ночью небольшую пальбу. Молодцы. - Он умолк, нахмурился, и толстым пальцем постучал по газете. - Не понял.
- Ты про что?
- А вот про что. Пару дней назад, во Флориде, неподалеку от Дэйтона-Бич, в мотеле "Приют под соснами" убито шесть человек. Мотель стоит на отшибе, в лесу. Поблизости - только пара блочных домов, и никаких выстрелов никто не слышал. Тут сказано, что один старикан видел, как на мотель упало что-то вроде яркой белой звезды - так ему показалось - и все, кранты. Странно, а?
- НЛО, - предположила Черил. - Может быть, он видел НЛО.
- Угу, а я зеленый человечек с Марса, - съехидничал Деннис. - Я серьезно. Странно это. Мотель так изрешетило, будто там шла война. Все погибли - даже собака и канарейка управляющего. Машины на улице перед мотелем разнесло в куски. Думаю, один из взрывов и разбудил народ в тех домах. - Он опять пробежал очерк глазами. - Два трупа на стоянке, один прятался в сортире, один заполз под кровать, а двое всю мебель подчистую сволокли к дверям, чтоб заблокировать их. Хотя, похоже, ни хрена это не помогло.
Я хмыкнул:
- Надо думать.
- Ни мотива, ни свидетелей. Дескать, лучше думайте, что флоридские фараоны перетрясают кусты и прочесывают лес в поисках опасного маньяка... или, как тут написано, возможно, маньяков. - Деннис оттолкнул газету и похлопал висевшую у бедра кобуру с табельным револьвером. - Попадись он или они - мне, узнает, как связываться с алабамской полицией! - Деннис бросил быстрый взгляд на Черил и озорно улыбнулся. - Небось, это какой-нибудь чокнутый хиппарь обкурился своих теннисных туфель.
- Сперва попробуй, потом будешь хаять, - откликнулась Черил сладким голосом и посмотрела за Денниса, в окно, на грозу. - Бобби, какая-то машина заезжает.
Вниз по мокрым окнам скользнул ослепительно яркий свет фар. Это оказался "стэйшн-вэгон" с выкрашенными под дерево боковыми панелями; объехав вокруг насосов бензоколонки, он остановился рядом с патрульной машиной Денниса. Номер на переднем бампере был именной, с надписью "Рэй и Линди". Фары погасли, и все дверцы немедленно распахнулись. Из автомобиля появилась целая семья: мужчина, женщина, маленькая девочка и мальчик лет восьми-девяти. Спасаясь от дождя, они заспешили в дом, и Деннис поднялся и открыл им дверь.
По дороге от машины к закусочной все они порядком промокли, а лица у них были обалделые и полусознательные, как у людей, много времени проведших в дороге. Мужчина был седой, кудрявый, в очках; женщина стройная, темноволосая и хорошенькая. Ребятишки смотрели сонно. Все были хорошо одеты, мужчина - в желтом свитере с таким крокодильчиком на груди. По их отпускному загару я догадался, что они туристы и держат путь на север - возвращаются со взморья после весенних каникул.
- Проходите, садитесь, - сказал я.
- Спасибо, - ответил мужчина. Они втиснулись в одну из кабинок возле стеклянной стены. - Мы увидели вашу вывеску с шоссе.
- В такую ночь на шоссе худо, - сказал им Деннис. - Везде передают предупреждения насчет торнадо.
- Мы их слышали по радио, - сказала женщина, Линди, если номер на машине не врал. - Мы едем в Бирмингем и думали, будто гроза нам не помеха. Надо было остановиться в "Холидэй-Инн" - мы ее проехали миль за пятнадцать до вас.
- Это было бы неглупо, - согласился Деннис. - Искушать судьбу смысла нет. - Он вернулся на свой табурет.
Новоприбывшие заказали гамбургеры, жареную картошку и кока-колу. Мы с Черил принялись за работу. Молния в очередной раз заставила лампы в закусочной замигать, а от раската грома ребятишки так и подпрыгнули. Когда еда была готова и Черил подала клиентам заказ, Деннис сказал:
- Вот что я вам скажу. Как пообедаете, ребята, я вас провожу обратно, до "Холидэй-Инн". А утром можете отправляться дальше. Ну, что?
- Отлично, - благодарно отозвался Рэй. - По-моему, нам все равно вряд ли удастся сильно продвинуться вперед. - Он снова занялся едой.
- Ну, - негромко сказала Черил, останавливаясь рядом со мной, что-то мне не кажется, что мы попадем домой рано, а?
- Наверное, нет. Извини.
Она пожала плечами.
- Но это же издержки производства, так ведь? Во всяком случае, это не самое плохое место, где можно застрять. Я могу придумать и похуже.
Я подумал, что Элма, пожалуй, тревожится обо мне, и потому пошел к таксофону, чтобы позвонить ей. Я бросил в аппарат четвертак, но сигнал в трубке выл точь-в-точь как кошка, на которую наступили. Я повесил трубку и попробовал набрать номер еще раз. Пронзительный кошачий вой продолжался.
- Черт! - пробурчал я. - Никак, линия накрылась.
- Тебе надо было открыть заведение поближе к городу, Бобби, - сказал Деннис. - Никогда не мог понять, на кой тебе понадобился кабак в такой глухомани. Был бы ты поближе к Мобилу, так, по крайней мере, и телефон работал бы приличнее, и свет горел бы луч...
Визг тормозов на мокром бетоне не дал ему договорить, и Деннис развернулся вместе с табуретом.
Я поднял глаза: на стоянку на большой скорости, вздымая колесами водяные султанчики, круто свернула какая-то машина. Было несколько секунд, когда я думал, что она въедет прямиком в стеклянную стену закусочной... но потом тормоза сработали и, едва не задев крыло моего пикапа, машина резко остановилась. В красном сиянии неона я разобрал, что это потрепанный и разбитый старый "Форд-Фэрлэйн", не то серый, не то тускло-бежевый. От помятого капота поднимался пар. Фары еще с минуту горели, потом мигнули и погасли. Из машины выбралась какая-то фигура; медленно, прихрамывая, она двинулась к закусочной.
Мы следили за ее приближением. Тело Денниса напоминало сжатую, готовую развернуться пружину.
- Вот мы и получили богатенького клиента, старина, - проговорил он.
Дверь открылась, и, впустив порыв обжигающего ветра с дождем, в мою закусочную шагнул человек, похожий на ходячую смерть.
3
Он был такой мокрый, словно ехал с опущенными стеклами. И тощий, кожа да кости; даже вымокнув до нитки, он со всеми причиндалами весил в лучшем случае фунтов сто двадцать. Непокорные темные волосы облепили голову, а не брился он неделю, а то и больше. С изможденного, мертвенно-бледного лица смотрели поразительно синие глаза; их внимательный взгляд быстро обшарил закусочную, на несколько секунд задержавшись на Деннисе. Потом этот человек захромал к дальнему концу стойки и там уселся. Черил принесла ему меню. Он вытер глаза, избавляясь от попавшей в них дождевой воды.
Деннис уставился на него. Когда он заговорил, в его голосе звучала вся агрессивность человека, облеченного властью и полномочиями.
- Эй, приятель.
Мужчина не отрывал глаз от меню.
- Эй, я к тебе обращаюсь.
Мужчина отложил меню в сторону и достал из нагрудного кармана пятнистой армейской рабочей куртки мокрую пачку "Кул".
- Слышу, не глухой, - сказал он; голос у него был низким и сиплым и не вязался с весьма далеким от крепкого сложением.
- А тебе не кажется, что ехал ты чуток быстровато - для такой-то погодки?
Мужчина пощелкал зажигалкой, добыл, наконец, огонек, прикурил и глубоко затянулся.
- Угу, - ответил он. - Что да, то да. Извини. Увидел вывеску, ну, и заторопился сюда. Мисс! Пожалуйста, чашечку кофе. Горячего и по-настоящему крепкого, договорились?
Черил кивнула, повернулась и чуть не налетела на меня - я не спеша шел вдоль стойки, чтобы выбить чек.
- Будешь так спешить, убьешься, - предостерег Деннис.
- Верно. Прошу прощения. - Мужчина вздрогнул и одной рукой откинул со лба спутанные волосы. Вблизи я разглядел в уголках его глаз и вокруг рта глубокие морщинки и подумал, что парню под сорок, если не больше. Запястья у него были тонкие, как у женщины, а вид такой, точно он больше месяца не ел нормально. Он не сводил покрасневших, налитых кровью глаз со своих рук. "Небось, под кайфом", - подумал я. У меня от этого типа мурашки шли по спине. Потом его глаза - бледно-голубые, почти белые - остановились на мне, и меня будто пригвоздило к полу. - Что-то не так? - спросил он - без грубости, только с любопытством.
- Да нет. - Я покачал головой. Черил подала ему кофе и отошла, чтобы вручить Рэю и Линди их чек.
Человек в армейской робе не положил ни сахара, ни сливок. От кофе поднимался пар, но он залпом осушил половину чашки, точно там было грудное молоко.
- Эх, хорошо, - сказал он. - Не даст заснуть, верно?
- Не то слово. - На нагрудном кармане его куртки виднелись едва различимые контуры букв - когда-то там было вышито имя. По-моему, Прайс, но я мог и ошибаться.
- Вот этого мне и надо. Не засыпать, сколько смогу. - Он допил кофе. - А можно еще чашечку? Пожалуйста.
Я налил ему еще кофе. Он выпил его так же быстро, потом устало потер глаза.
- Что, долго пробыли в дороге?
Прайс кивнул.
- Сутки. Не знаю, что устало больше - голова или задница. - Он опять поднял на меня внимательный взгляд. - А что-нибудь другое из питья у вас найдется? Как насчет пивка?
- Извиняюсь, нет. Не смог получить лицензию на спиртное.
Он вздохнул.
- Тоже неплохо. А то еще сморило бы. Но сейчас я предпочел бы пиво. Один глоток, промыть рот. - Он взял свой кофе, я улыбнулся и уже начал отворачиваться... но тут оказалось, что держит он не чашку. В руках у него была банка "Будвайзера", и на мгновение я почувствовал резкий запах только что раскупоренного пива.
Мираж длился от силы пару секунд. Я моргнул, и в руках у Прайса вновь оказалась чашка.
- Тоже неплохо, - повторил он и поставил ее на стойку.
Я глянул на Черил, потом на Денниса. Никто не обращал на нас внимания. "Черт! - подумал я. - Не те еще мои годы, чтоб было плохо с головой либо с глазами". Вслух я сказал: "э...", а может, издал какой другой дурацкий звук.
- Еще чашечку, - попросил Прайс. - А потом покачу-ка я лучше дальше.
Когда я брал чашку, рука моя дрожала, но, коли Прайс и заметил это, то ничего не сказал.
- Поесть не хотите? - спросила его Черил. - Как насчет большой тарелки рагу из говядины?
Он покачал головой.
- Нет, спасибо. Чем скорей я вернусь на дорогу, тем будет лучше.
Вдруг Деннис вместе с табуреткой резко развернулся к нему, наградив тем холодным неподвижным взглядом, на какой бывают способны только полицейские да инструктора строевой подготовки.
- На дорогу? - Он засопел. - Приятель, ты хоть раз попадал в торнадо? Лично я собираюсь проводить вон тех вон симпатяг в "Холидэй-Инн" - это пятнадцатью милями южнее. Ежели ты не дурак, то и сам там переночуешь. Что толку пытаться...
- Нет. - В голосе Прайса звучала железная решимость. - Я проведу ночь за рулем.
Деннис прищурился.
- Почему такая спешка? Может, за тобой кто гонится?
- Ночные пластуны, - сказала Черил.
Прайс обернулся к ней так, точно схлопотал пощечину, и я увидел, как в его глазах промелькнуло что-то очень похожее на страх.
Черил показала на зажигалку, которую Прайс оставил на стойке рядом с пачкой "Кул". Это была видавшая виды серебряная зажигалка "Зиппо" с гравировкой "Ночные пластуны" над двумя скрещенными винтовками.
- Простите, - сказала Черил. - Я только что заметила это, и мне стало интересно, что оно означает.
Прайс убрал зажигалку.
- Я был во Вьетнаме, - объяснил он. - В моем подразделении такую зажигалку получал каждый.
- Эй, - в тоне Денниса вдруг зазвучало уважение, которого не было раньше. - Так ты ветеран?
Прайс молчал так долго, что я уж подумал - он не собирается отвечать. В тишине я услышал, как девчушка толкует матери, что жареная картошка "кусенькая".
Прайс сказал:
- Да.
- Вот это да! Слышь, я и сам хотел пойти, но у меня была бронь... и потом, к тому времени дела там все равно сворачивались. Ты бои-то видел?
На губах Прайса промелькнула слабая, горькая, язвительная улыбка.
- Да уж насмотрелся, даже слишком.
- И кем же? Пехтура? Морская пехота? Рейнджеры?
Прайс взял третью чашку кофе, отхлебнул и поставил чашку обратно. Он на несколько секунд прикрыл глаза, а когда снова открыл их, взгляд его был пустым, устремленным в никуда.
- "Ночные пластуны", - негромко проговорил он. - Спецподразделение. Развертываемое для разведки позиций вьетконговцев в подозрительных деревнях. - Он сказал это так, словно цитировал устав. - Мы здорово наползались в потемках по рисовым полям да джунглям.
- Готов спорить, пару-тройку вьетконгов ты и сам уложил, а? - Деннис поднялся и перешел на другое место, за несколько табуреток от Прайса. - А я-то так за вами и не поспел. Как же мне хотелось, чтобы вы оставались там до победы, ребята!
Прайс молчал. Над закусочной гулко и раскатисто гремел гром. Свет на несколько секунд потускнел; когда он разгорелся снова, накал ламп словно бы отчасти ослаб. В закусочной стало темнее. Прайс с неумолимостью робота медленно повернул голову к Деннису. Я почувствовал благодарность за то, что мне не придется принять на себя полную силу взгляда его безжизненных голубых глаз, и увидел, как Деннис поморщился.
- Я должен был бы остаться, - проговорил Прайс. - Сейчас я должен был бы лежать там, похороненный в грязи на рисовом поле вместе с другими восемью ребятами из моего патруля.
- Ох, - Деннис заморгал. - Извини. Я не хотел...
- Я вернулся домой, - спокойно продолжал Прайс, - по трупам своих друзей. Хочешь знать, каково это, мистер Патрульный?
- Война закончена, - сказал я ему. - И возвращать ее ни к чему.
Прайс сурово улыбнулся, не спуская, впрочем, глаз с Денниса.
- Кое-кто поговаривает, что она закончена. Я говорю, что она вернулась - вернулась с теми, кто побывал там. С такими, как я. Особенно с такими, как я. - Прайс умолк. Под дверью выл ветер, молния на миг осветила ходивший ходуном лес за шоссе - ураган трепал и раскачивал деревья. Грязь доходила нам до колен, мистер Патрульный, - снова заговорил Прайс. Мы шли в темноте по рисовому полю, шли действительно осторожно, чтоб не наступать на бамбуковые колья, которые, как мы догадывались, были там натыканы повсюду. Потом раздались первые выстрелы - хлоп, хлоп, хлоп словно начался фейерверк. Один из "ночных пластунов" выстрелил осветительной ракетой, и мы увидели, что Вьетконг берет нас в кольцо. Мы, мистер Патрульный, зашли прямехонько в пекло. Кто-то крикнул: "Косоглазого высветило!", и мы принялись палить, пытаясь прорвать строй вьетнамцев. Но они были повсюду. Стоило упасть одному, как его место занимали трое других. Рвались гранаты, взлетали осветительные ракеты, кричали раненые. Я получил пулю в бедро, еще одну - в кисть руки и упустил винтовку. Сверху на меня кто-то упал, и у него было только полголовы.
- Э-э... послушайте, - сказал я. - Не обязательно...
- Мне так хочется, друг. - Он быстро посмотрел на меня, потом опять уставился на Денниса. Кажется, когда взгляд этого человека пронзил меня, я съежился от страха. - Мне хочется рассказать все. Вокруг шел бой, люди кричали и умирали, и я чувствовал, как пули, пролетая мимо, задевают за мое обмундирование. Я тоже кричал, я знаю, но то, что неслось из моего рта, больше походило на звериный вой. Я бросился бежать. Спасти свою шкуру можно было только одним способом: наступая на трупы, вгоняя их в жидкую грязь. И, ступая по лицам, я слышал, как некоторые начинали давиться, захлебываться, пускать пузыри. Всех этих ребят я знал, как родных братьев... но в ту минуту они были для меня лишь кусками мяса. Я бежал. Над полем появился вертолет огневой поддержки, чуток пострелял... так я и выбрался. Один. - Прайс нагнулся и придвинул лицо к лицу своего собеседника. - И лучше б тебе поверить, что всякий раз, как я закрываю глаза, я оказываюсь в Наме, на том самом рисовом поле. Лучше б тебе поверить, что те, кого я там бросил, не упокоились с миром. Так что, мистер Патрульный, свои соображения насчет Вьетнама и то, что ты, дескать, за нами "не поспел", держи при себе. А я чтоб этой чуши не слышал! Усек?