Маккефри Энн. Полёт дракона

   Ф'лар молча кивнул. Они наблюдали, как коричневый Ф'нора хватает птицу. Кант стиснул сопротивляющуюся жертву когтистой лапой и, взлетев, уселся на свободный выступ скалы с намерением продолжить там свою трапезу.
   Разделавшись с первой тушей, Мнемент промчался над стаей давно потерявших способность летать неповоротливых птиц. Выхватив очередную жертву, он устремился вверх. Ф'лар в восхищении следил за полетом дракона. Всадника приводили в восторг легкие взмахи громадных крыльев, игра солнечных бликов на бронзовом теле, сверкание блестящих когтей его друга. Ф'лар никогда не уставал любоваться Мнементом – грация и мощь дракона покоряли его.
   – Лайтол был ошеломлен твоим предложением, – заметил Ф'нор, – и просил выразить тебе свою признательность и благодарность. Он превосходно справится с Руатом.
   Появление двух голубых драконов привело стаю в неистовство. С испуганными криками птицы бросились врассыпную.
   – Остальных отозвали, – продолжал Ф'нор, – Неморта уже охвачена оцепенением смерти… – Он резко махнул рукой и, наконец, выложил главную новость: – С'лел привез двоих. Р'гул – пятерых! Говорят, смелые девушки – и хорошенькие!
   Ф'лар не ответил. Для него это не было неожиданностью. Он знал, что С'лел и Р'гул привезут немало кандидаток. Пусть наберут хоть сотню, если им этого хочется. Но он, Ф'лар, бронзовый всадник, выбрал одну – ту, которая победит.
   Обидевшись, что его новости не вызвали никакой реакции, Ф'нор встал:
   – Нам надо было прихватить девушку из Крома… и еще ту, хорошенькую…
   – Хорошенькую? – передразнил его Ф'лар, – значит, хорошенькую? Такую, какой была когда-то Йора?
   – К'нет и Т'бор везут претенденток с запада, а это кое-что значит, – не слушал брата, стоял на своем Ф'нор.
   Их разговор был прерван оглушительным ревом, – два возвращающихся Крыла снижались, образовав двойную спираль в яркой синеве неба. Мнемент резко поднял голову и издал мягкий мелодичный звук. Ф'лар позвал его, и бронзовый слетел вниз, не выразив недовольства тем, что его оторвали от еды – хотя съел он совсем немного. Это обрадовало Ф'лара. Дружески махнув рукой брату, он встал на вытянутую лапу Мнемента, и они поднялись на свой карниз.
   Шагая по короткому коридору, Мнемент рассеянно высвистывал что-то. В пещере зверь растянулся в углублении каменного пола, служившем ему ложем, удобно положил на выступ свою длинную голову и замер. Ф'лар устроился рядом. Дракон поглядывал на своего друга огромным глазом, многочисленные фасеты которого мерцали и переливались. Ф'лар принялся ласково почесывать надбровья Мнемента, и тот стал потихоньку засыпать. Взгляд дракона мог напугать кого угодно, но только не всадника. Для Ф'лара минуты, проведенные вдвоем с Мнементом, были самыми счастливыми за день. Двадцать Оборотов назад Мнемент, пробившись сквозь скорлупу, спотыкаясь, с трудом пересек площадку рождений и, покачиваясь на слабых ногах, встал перед мальчиком Ф'ларом. В мире не существовало большей чести для человека, чем доверие и дружба этих крылатых чудовищ. И преданность, которую дракон дарил избраннику, единственному среди всех людей, была непоколебимой и полной с момента Запечатления. Сытый и довольный, Мнемент засыпал. Громадные глаза его постепенно закрылись веками, только кончик хвоста продолжал слегка подрагивать – верный признак того, что в случае тревоги дракон мгновенно пробудится.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПОЛЕТ ДРАКОНА

Глава 1

   Моря кипят, горы трясутся и стонут,
   Пески пылают, и подтверждают драконы:
   Алая Звезда проходит!
   Костры горят, камни свалены в груды.
   Перн – к оружию! Зелень вянет повсюду.
   Стерегите проходы!
   Стражи Звездной Скалы, за небом следите.
   Всадники – вверх! Вейры готовьте к защите –
   Алая Звезда проходит!
   – Если королева не может летать, зачем же ей крылья? – спросила Лесса. Ей хотелось, чтобы вопрос прозвучал спокойно, словно он был продиктован одним лишь здравым смыслом.
   Лесса страстно желала получить ответ, но нужно было соблюдать осторожность. В отличие от большинства перинитов, всадники обладали способностью ощущать сильные эмоциональные движения.
   Р'гул неодобрительно сдвинул густые брови и сжал губы – но прежде, чем Лесса услышала ответ, она уже его знала.
   – Королевы не летают, – категорически заявил он.
   – Кроме брачных полетов, – вставил вдруг клевавший носом С'лел. С'лел любил подремать, хотя и был моложе бодряка Р'гула.
   "Сейчас они снова поссорятся", – застонав про себя, подумала Лесса, она терпеливо слушала поучения и препирательства почти час и ей уже становилось тошно. Их намерение наставить новую Госпожу Вейра в "Обязанностях перед Драконами, Вейром и Перном" слишком часто приводило к продолжительным дискуссиям о мелких деталях формулировок, которые Лессе надлежало запоминать слово в слово. Иногда – как, например, сейчас, – у нее появлялась надежда поймать их на каком-нибудь противоречии и втянуть в словесный поединок, в ходе которого ей могли открыться одна-две новые истины.
   – Королева поднимается в воздух только в брачном полете, согласился с поправкой Р'гул.
   – Однако, – Лесса была терпелива и настойчива, – если она может летать в брачный период, значит, она может летать и в другое время, – Королевы не летают, – упрямо повторил Р'гул.
   – Йора никогда не поднималась в воздух, – часто моргая, пробормотал С'лел. Он весь, казалось, был погружен в размышления о прошлом. Но вдруг на его лице появилось выражение смутного беспокойства. – Йора никогда не покидала своем жилища.
   – Она водила Неморту на площадку для кормления, – раздраженно отозвался Р'гул.
   У Лессы загудела голова. Похоже, ей опять придется выставить их за порог – если не силой, то хитростью. Догадываются ли они, отчего Рамота всегда просыпается слишком уж вовремя? Может быть, лучше разбудить р'гулова Хата? С некоторым самодовольством она усмехнулась про себя: сознание своей тайной силы, позволяющей общаться с любым драконом Вейра – зеленым, голубым, коричневым или бронзовым – мгновенно успокоило Лессу.
   – Она бывала на площадке не слишком часто. Только тогда, когда набиралась терпения, чтобы заставить Неморту пошевелиться, – негромко возразил С'лел, покусывая нижнюю губу.
   Р'гул бросил на С'лела выразительный взгляд, призывая его к молчанию, и, добившись своего, многозначительно постучал по грифельной доске Лессы.
   Подавив вздох, она взялась за стило. Она уже переписала эту балладу девять раз, слово в слово. Десять – магическое для Р'гула число. Традиционные учебные баллады и Саги Бедствий, все Изложения Законов были переписаны ею ровно десять раз. Многое она уже выучила наизусть, но хорошо, если поняла хотя бы половину того, что писала.
   "Моря кипят, горы трясутся и стонут", – выводила она.
   Что ж, вполне возможно. При сильных глубинных сдвигах это не исключается. Один из солдат Фэкса в Руате однажды развлекал стражу историями времен своего прапрадеда. Тогда целая прибрежная деревушка неподалеку от Форта сползла в море. В тот год были невероятной силы приливы, а за Истой поднялась гора с пылающей вершиной. Правда, через несколько лет она опять опустилась. Может быть, строка относится к тем событиям? Может быть.
   "Пески пылают…" Действительно, говорят, что летом на равнине Айгена невыносимо жарко. Ни тени, ни деревьев, ни пещер, лишь сыпучая голая пустыня. В разгар лета даже всадники избегают тех мест… Стоит вспомнить, что песок на площадке рождений тоже всегда теплый. Нагревается ли он когда-нибудь так, чтобы его можно было назвать пылающим? И, кстати, что его нагревает? Тот же невидимый внутренний огонь, подогревающий воду в купальнях всего Вейра Бенден?
   "И подтверждают драконы…" Допускает с полдюжины толкований, а Р'гул не изложил даже традиционного. Означает ли это, что драконы возвестят о прохождении Алой Звезды? Каким образом? Тем же протяжным стоном, каким они провожают своего собрата, уходящего за своей смертью в Промежуток? Или драконы подтверждают свое предназначение каким-то способом во время прохождения Алой Звезды? Не считая, конечно, их традиционной обязанности – сжигать в небесах Нити? О, баллады умалчивают о подобных вещах, и никто не может дать единственно верного объяснения! И все-таки, в этом был какой-то первоначальный смысл.
   Костры горят, камни свалены в груды.
   Перн – к оружию! Зелень вянет повсюду.
   Еще одна загадка. Должен ли кто-то складывать камни в костры? Речь идет об огненных камнях? Или камни сами образуют груды – как при обвале? Сочинитель баллады мог хотя бы намекнуть на подразумеваемое время года – или он это и сделал, сказав – "зелен. вянет повсюду"? Любая зелень привлекает Нити, откуда и взялся традиционный запрет на зелень вокруг человеческих жилищ. Но и камни не могли помешать Нитям зарываться в почву и размножаться. Только фосфиновое пламя, которое выдыхает дракон, наглотавшийся огненных камней, способно остановить их. Но в нынешние дни никто, даже всадники – за исключением Ф'лара и его людей – не заботился о тренировках с огненным камнем, тем более никто не думал уничтожать траву возле домов. Последнее время и скалистым вершинам, веками очищавшимся до голого камня, весной позволяли покрываться зелеными ростками.
   "Стерегите проходы…" Она нацарапала стилом фразу, подумав: значит, ни один всадник не может покинуть Вейр незамеченным.
   Оправданием нынешнего бездействия Р'гула, Предводителя Вейра, служило представление, что если ни лорд, ни простой обитатель холда не увидят всадника, то никто и не будет обижен. Даже традиционные патрульные полеты проводились теперь в основном над необитаемыми землями, чтобы в холдах поменьше говорили о "паразитирующем" Вейре. В свое время первым толчком к таким разговорам послужила открытая враждебность Фэкса, но с его смертью движение недовольных не иссякло. Говорили, что его возглавил Ларад, молодой лорд Телгара. То, что Р'гул – Предводитель Вейра, казалось Лессе нелепым. Он никак не годился для этого. Но его Хат настиг Неморту в ее последнем полете. А по традиции (от этого слова Лессу уже мутило из-за всех связанных с ним нелепостей) Предводителем Вейра становился всадник самца королевы. О, внешне Р'гул вполне соответствовал своему положению – большой, крепкий, энергичный мужчина с властным лицом, внушавшим мысль, что его обладатель способен навести порядок. "Только к чему приведет его порядок…" – Лесса вздохнула.
   Ф'лар… Да, Ф'лар установил в своем Крыле ту дисциплину и те порядки, которые Лесса вполне одобряла. В отличие от Предводителя, он не только искренне верил в законы и традиции, но и следовал им и понимал их. Двух-трех замечаний Ф'лара бывало достаточно, чтобы смысл какой-нибудь древней легенды прояснился. Но по традиции Госпожу Вейра мог обучать только Предводитель.
   Во имя Золотого Яйца, почему не Мнемент, бронзовый гигант Ф'лара, догнал Неморту? Хат – благородный зверь, в полном расцвете сил, но он ни по размаху крыльев, ни по силе не может сравниться с Мнементом. Наверняка в последней кладке Неморты оказалось бы больше десяти яиц, если бы ее настиг Мнемент…
   Йора, последняя Госпожа Вейра, была толстой, ленивой и глупой женщиной – вряд ли кто-нибудь в Бендене стал бы сейчас оспаривать это. Считалось, что дракон со временем перенимает некоторые черты характера своего всадника – как, впрочем, и наоборот. Можно предположить, что Неморта должна была вызывать такое же отвращение у Мнемента, какое человек, подобный Ф'лару, мог испытывать к ее наезднице. "Наезднице", – передразнила Лесса сама себя, с усмешкой глядя на мирно дремлющего С'лела.
   Но если Ф'лар пошел на такой риск, на отчаянный поединок с Фэксом и лишь затем, чтобы там, в Руате, спасти жизнь Лессы и привезти ее в Вейр – если ему удалось все это, то почему теперь, когда она добилась успеха, он не взял власть над Вейром и не сместил Р'гула? Чего он ждет? Он так страстно убеждал Лессу бросить Руат и отправиться в Вейр Бенден. Почему же теперь он занял позицию невмешательства – в то время, как неприязнь обитателей холдов к Вейру становится все сильнее? "Спасти Перн", – вот что сказал Ф'лар. От кого, как не от Р'гула? И лучше бы Ф'лару немедленно начать эту спасательную операцию. Может быть, он ждет подходящего случая, ждет, когда Р'гул допустит роковой промах? "Но с Р'гулом этого не случится, – мрачно подумала Лесса, – потому что он вообще ни на что не способен, он даже не в состоянии объяснить мне простые вещи, которые я у него спрашиваю…"
   "Стражи Звездной Скалы, за небом следите". Со своего карниза Лесса не раз видела гигантский прямоугольник Звездной Скалы. Он ясно вырисовывался на фоне неба. На этой глыбе всегда стоял в дозоре всадник. Когда-нибудь и она поднимется туда. С площадки перед Скалой открывался вид на хребет Бенден и на высокое плато, простиравшееся до самого подножия Вейра. В прошлый Оборот, когда всходящее светило в день зимнего солнцестояния на мгновение замерло против вершины каменного Пальца, около Звездной Скалы в честь этого устроили настоящий праздник. Это подтверждало важное назначение Пальца, но не Звездной Скалы. Что ж, вот и еще одна необъясненная тайна.
   "Всадники, вверх! Вейры готовьте к защите", – вздохнув, написала Лесса. Во множественном числе. Вейры, а не Вейр. На Перне было пять пустых Вейров, оставленных жителями невесть сколько Оборотов тому назад. Ей пришлось выучить их названия – в порядке их основания. Первый и самый могущественный – Форт, за ним – Бенден, Плоскогорье, жаркий Айген, океанская Иста и расположенный на равнине Телгар. Но Лессе никто не объяснил, почему покинуты пять Вейров и почему огромный Бенден, способный вместить в своих пещерах пятьсот зверей, ограничивался всего двумястами. Конечно, Р'гул морочил голову новой Повелительнице Вейра баснями о том, что Йора была ленивой истеричкой и слишком часто позволяла своей королеве переедать. Никто не предостерег Лессу, не объяснил ей, почему так поступать не следует. Наоборот, все казались довольными, когда Рамота набивала брюхо. Разумеется, Рамота росла так быстро, что не замечать этого было невозможно.
   Несмотря на присутствие Р'гула и С'лела, нежная улыбка скользнула по губам Лессы. Она подняла взгляд от грифельной доски к выходу, который вел из комнаты Совета в большую пещеру, служившую жилищем Рамоте. Лесса почувствовала, что Рамота еще спит. Она страстно желала ее пробуждения, ободряющего внимания радужных глаз, обволакивающего дружелюбия и нежности, которые скрашивали скучную жизнь в Вейре. Временами Лессе казалось, что в ней соседствуют две женщины: счастливая и веселая, ухаживающая за чудесной Рамотой, и другая – мрачная и разочарованная, тоскующая рядом со спящим драконом. Вздохнув, Лесса отбросила навевающие уныние мысли и вернулась к уроку, который все же помогал ей скоротать время.
   "Алая Звезда проходит", – плывущая в ночном небе Алая Звезда, которую она впервые увидела больше двух Оборотов назад. Лесса вспомнила тот рассвет, когда зловещее предчувствие подняло ее с соломенного ложа руатской сыроварни. Тогда она стояла на крепостной стене – и Алая Звезда мерцала над ее головой.
   И вот она здесь. Но то яркое, деятельное будущее, которое обещал ей Ф'лар, не осуществилось… Она не может использовать свою тайную силу, не может управлять событиями и людьми во благо Перна… Вместо этого ее засосал круговорот тягучих, бессмысленных дней, заполненных надоевшими до тошноты поучениями Р'гула и С'лела… Жизнь, ограниченная королевским вейром, бассейном и площадкой для кормления, была, конечно, удобнее и приятнее холодного угла в сыроварне, но все же какое убожество – тратить время и силы на эти уроки, всякий раз превращающиеся в препирательства ее так называемых наставников! Скрипнув зубами, Лесса подумала, что если бы не Рамота, она немедля сбежала бы отсюда. Выгнала бы сына Геммы и завладела Руатом – как, пожалуй, ей и следовало поступить сразу после смерти Фэкса.
   Лесса прикусила губу и усмехнулась. Если бы не Рамота, она в любом случае не задержалась бы здесь ни на минуту. Но с того мгновения, как ее глаза встретились на площадке рождений с глазами молодой королевы, все на свете, кроме Рамоты, потеряло значение. Лесса принадлежала ей, Рамоте, всем своим существом, мыслями и сердцем. И связь, возникшую между ними, могла нарушить только смерть.
   Иногда всадник, потерявший дракона, продолжал жить – как Лайтол, управляющий Руата – но с тех пор он становился похожим на собственную тень и его существование превращалось в многолетнюю пытку. Когда умирал всадник, дракон исчезал в Промежутке – ледяной пустоте, через которую он обычно всего за несколько мгновений переносил и себя, и своего всадника из одной точки Перна в другую. Лесса уже немного представляла опасности, таящиеся в Промежутке – например, там нельзя находиться дольше, чем требуется для того, чтобы не торопясь сосчитать до трех.
   И все же единственный полет Лессы на шее Мнемента оставил в ее душе непроходящее желание повторить приключение. Она наивно полагала, что ее будут обучать, как обучали молодых всадников и их драконов. Но она – фактически самый главный после Рамоты обитатель Вейра – оставалась на земле, в то время как подростки, кружась над Вейром на нескончаемых тренировках, то ныряли в Промежуток, то вновь возникали в воздухе над хребтами и плоскогорьем Бендена.
   Рамота была самкой, но несомненно, обладала такой же врожденной способностью проникать в Промежуток, как и самцы ее племени. Этот вывод, по мнению Лессы, подтверждался "Балладой о полете Мориты". Разве баллады не были наставлениями к действиям? Разве они писались не для того, чтобы каждый молодой перинит, будь он лордом, всадником или простым обитателем холда, мог узнать о своих обязанностях перед Перном и изучить его славную историю? Р'гул и С'лел – два старых дурака – могут сколько угодно отрицать существование этой баллады, но когда Р'гул, наконец, разрешит ей взять на себя традиционные обязанности хранительницы летописей, она отыщет древнее сказание и все выяснит. Надо непрестанно теребить Р'гула, до тех пор, пока ее не допустят к летописям – приближать это "в свое время", как любит говорить Предводитель.
   "В свое время! – возмущенно подумала Лесса. – В свое время. Когда наступит это время? Когда луны позеленеют? Чего они все ждут? И чего ждет высокомерный Ф'лар? Прохождения Алой Звезды, в которое серьезно верит только он один?" – При мысли о зловещей Звезде Лесса вздрогнула – в ней опять проснулось предчувствие беды.
   Девушка тряхнула головой, отгоняя тяжелые мысли. Ее движение привлекло внимание Р'гула, он оторвался от пергамента летописи и потянул к себе доску, на которой Лесса записывала урок. Доска проскрежетала по каменному столу – этот звук разбудил С'лела: престарелый всадник вскинул голову, пытаясь понять, где он находится. – Хм! Что? Да? – бормотал он, моргая заспанными глазами.
   Это было уже слишком. Лесса быстро вошла в контакт с Туэнтом, бронзовым драконом С'лела, который сам только что проснулся. Договориться с ним не составило труда.
   – Туэнт беспокоится, мне нужно идти, – обрадованно пробормотал С'лел, проворно устремясь к выходу (Лесса облегченно вздохнула), как вдруг он замешкался, раскланиваясь с кем-то в дверях, и в следующий момент Манора, управляющая складами Нижних Пещер Вейра, вошла в зал. Лесса приветствовала ее, едва сдерживая радость – Р'гул откровенно не переваривал управляющую и тут же покинул их.
   Манора была энергичной, статной женщиной средних лет. Она обладала таким запасом спокойной силы и невозмутимого достоинства, что казалась живым упреком склонной к раздражительности и мелочным обидам Лессе. И тем не менее, из всех женщин, с которыми девушке приходилось встречаться в Вейре – когда ее наставники позволяли ей с кем-нибудь встречаться, – она предпочитала общаться с Манорой. Предчувствие подсказывало Лессе, что у нее не будет близких подруг в Бендене. Их взаимоотношения с Манорой носили скорее официальный характер, но, по-видимому, доставляли удовольствие им обеим.
   Манора принесла записи, в которых отмечались поступления припасов на склады Нижних Пещер. В ее обязанности входило представлять Госпоже Вейра сведения о хозяйственных делах, и Р'гул настаивал, чтобы этот порядок неукоснительно соблюдался.
   – Битра, Бенден и Лемос прислали десятину, но ее недостаточно, чтобы пережить холодный период нынешнего Оборота, – не заглядывая в записи, сказала управляющая.
   – В прошлый раз мы тоже получили припасы только из этих трех холдов, но, кажется, еды вполне хватало.
   Манора дружелюбно улыбнулась, однако было ясно, что, по ее мнению, Вейр снабжается не лучшим образом.
   – Тогда еще оставались запасы консервированных и сушеных продуктов со времени более обильных поступлений прежних Оборотов. Это нас и поддерживало. Теперь же таких запасов нет. Не считая, конечно, бочек с рыбой из Тиллека.. – Она сделала выразительную паузу.
   Лессу передернуло. Сушеную рыбу, соленую рыбу и рыбу во всех прочих видах последнее время подавали к столу слишком уж часто.
   – А запасы зерна и муки совсем незначительны – ведь Бенден, Битра и Лемос не выращивают пшеницу.
   – Больше всего мы нуждаемся в зерне и мясе?
   – Мы могли бы для разнообразия употреблять больше фруктов и корнеплодов, – задумчиво сказала Манора. – Особенно, если холодный период, как предсказывают, затянется.. Обычно весной и осенью мы собираем ягоды и орехи в Айгенской долине…
   – Мы?… В долине Айгена?… – в недоумении перебила Лесса.
   – Да, – ответила Манора, удивленная ее реакцией, – мы всегда там собираем… И еще скашиваем злаки, которые растут на болотах, и потом смолачиваем их…
   – Как же вы туда добираетесь? – резко спросила Лесса, догадываясь, что ответ может быть только один.
   – Летаем со стариками… Они не возражают… Зверей обычно удается чем-нибудь занять, чтобы не скучали.. Разве ты не знала?
   – Что женщины из Нижних Пещер летают вместе со всадниками? – Лесса нахмурилась. – Нет, мне об этом не говорили.
   Сочувствие и жалость в глазах Маноры не улучшили настроения Лессы.
   – Я понимаю, обязанности Повелительницы Вейра ограничивают твою свободу… – мягко сказала женщина.
   Лесса безжалостно прервала Манору, возвращаясь к теме, которой та пыталась избежать.
   – А если бы я попросила отвезти меня куда-нибудь… например – в Руат… мне бы отказали?
   Манора бросила на девушку пристальный взгляд, глаза ее потемнели. Лесса ждала. Она намеренно поставила Манору в такое положение, когда та должна была либо солгать, либо уклониться от ответа, Первое было несвойственно управляющей, а последнее невольно могло кое-что прояснить.
   – Твое отсутствие может привести и бедствию. К страшному бедствию, – после недолгой паузы сказала Манора. – Ты не должна отлучаться сейчас, когда королева так быстро растет… Ты обязана быть здесь. – Взгляд Маноры, полный беспокойства, был не менее выразителен, чем ее слова. – Ты должна быть здесь, – уже не скрывая тревоги, повторила Манора.
   – Что ж, королевы не летают, – язвительно заметила Лесса. Она предполагала, что Манора повторит ей реплику С'лела, но женщина неожиданно вернулась к прежней, более безопасной теме.
   – Даже если мы уменьшим рацион наполовину, нам не протянуть холодный сезон, – выпалила она, нервно перебирая таблички с записями.
   – Раньше когда-нибудь возникала подобная нехватка припасов? Что по этому поводу говорят летописи? – насмешливо поинтересовалась Лесса. Управляющая с немым укором подняла глаза, и Лесса почувствовала, как краска стыда заливает ей лицо. Она досадовала, что сорвала раздражение на доброй беззащитной женщине, и уже готова была просить прощения. Манора, печально покачав головой, кажется, приняла ее безмолвное раскаяние. Лесса же поклялась себе покончить с господством Р'гула – над Вейром, и над ней самой.
   – Подобного никогда не случалось, – спокойно произнесла Манора – Согласно традиции, – она неловко улыбнулась, – Вейру всегда поставляли лучшие плоды земли и лучшую часть добычи от охоты. Правда, в последние Обороты поставки снижались, но это не имело большого значения. Тогда нам не требовалось кормить молодых драконов. А сколько они едят, ты знаешь сама.
   Взгляды женщин встретились – и та, и другая восхищались маленькими чудесными детенышами, требующими заботы и ласки. Манора продолжила:
   – Раньше всадники водили своих зверей охотиться на Плоскогорье или на плато Керун. Теперь же… – она беспомощно пожала плечами.
   Лесса и сама знала, что нелепые запреты Р'гула лишили Вейр весьма ощутимого источника продовольствия.
   – Были времена, – голос Маноры смягчился от нахлынувших воспоминаний, – когда каждый Оборот мы проводили зиму в каком-нибудь из южных холдов. Или возвращались в родные места… Семьи гордились женщинами, чьи сыновья стали всадниками. – Печальная складка прорезала ее лоб – Перн вертится – времена меняются.
   – Да, – услышала Лесса свой напряженный голос, – Перн, конечно, вертится… И времена – времена меняются!
   Манора озадаченно посмотрела на девушку.
   – Даже Р'гул должен понять, что иного выхода у нас нет, – торопливо сказала она, стараясь не отвлекаться от рассказа о прекрасном прошлом. – Иного выхода? Какого же? Снова начать охотиться на Плоскогорье?
   – О, нет. На сей счет Р'гул непреклонен. Нет. Нам придется вести меновую торговлю в Форте или Телгаре.