Маккефри Энн. Ровена (Ровена - 1)

   Команда рассредоточилась по гряде над обрывом и настроила свои детекторы на поиск. Вскоре на глубине десяти метров был обнаружен какой-то предмет. Медики с огромным облегчением уловили там признаки жизни. Двое добровольцев, привязавшись тросами к стреле крана, опустились в ил до нужной отметки и принялись разгребать грязь. Но как бы быстро они ни работали, мутная жижа тут же стекала обратно.
   - Немедленно отсос! - закричал капитан, в глубине души гордясь быстрым исполнением своего приказа.
   Вертолет сидел неглубоко, и как только была очищена достаточно большая поверхность, его прицепили к трактору, в то время как большинство спасателей с предельной скоростью отбрасывали грязь, почем зря ругая кинетиков, которые никогда не оказываются там, где в них особенно нуждаются. Вдруг под вертолет просочилось достаточное количество воздуха, чтобы освободить его, и только быстрая реакция людей на скалах помогла уберечь его от столкновения с трактором. Вертолет качнулся, дернулся и наконец оказался на твердой земле.
   С его корпуса и трещин потоками стекала грязь. Команда озабоченно переглядывалась. Сколько этой жижи просочилось внутрь? Все перевели дух, лишь услышав тоненький, прерывающийся крик, телепатический и физический. И все, как один, атаковали заклинившую дверь, пытаясь ее открыть.
   - Мама? - Поцарапанный, в лохмотьях, грязный ребенок подполз к люку, облегченно всхлипывая, щурясь от внезапно показавшегося дневного света. Мама?
   Врач спасателей выступила вперед, излучая покой и любовь.
   - Все кончилось, дорогая. Мы спасли тебя. - И она прижала к испачканной руке девочки гипноспрей, пока ребенок не успел осознать, что родителей среди обступивших вертолет людей нет. Но лекарство подействовало недостаточно быстро. Боль осиротевшего Рябинового дитя услышал весь Альтаир.
   - Мы сделали все, что могли, - заявил главный медик, как бы оправдываясь.
   - Мы знаем. - Координатор вложила в эти слова столько одобрения, сколько было возможно.
   - Но Рябиновое дитя ни с кем не разговаривает, - отметил губернатор расстроенно.
   - Со дня трагедии прошло только десять дней, - успокоила его Камилла.
   - И что, действительно не осталось никого из родных, кто мог бы утешить ее? - спросил губернатор.
   Координатор сверилась с докладами.
   - У нас есть выбор - одиннадцать пар родителей со сходным генотипом, так как многие шахтеры происходили из одной этнической группы. Штаб-квартира компании не хранит резервные файлы с информацией из их лазарета, поэтому мы даже не знаем, сколько детей родилось там за десять лет со времени основания лагеря. Так что ближайших родственников у нее нет. Сомнительно, что кто-то есть у нее и на Земле.
   Губернатор прокашлялся.
   - На Земле больше Талантов высших рангов, чем на любой другой планете.
   - Давайте особо отметим в отчетах о сегодняшнем собрании, что... Рябиновое дитя... - губернатор остановился, придумывая ей имя, - с этого времени является подопечной планеты Альтаир. Что еще? - Он повернулся к Камилле.
   - Она не может постоянно находиться в руках педиатров. - Камилла обратилась к главному медику.
   - Мой старший терапевт сообщил, что девочка в основном оправилась от шока, - поспешил доложить медик. - Царапины и гематома, полученные в вертолете, залечены. Удалось блокировать воспоминания о катастрофе, но до конца стереть информацию о том, что у нее были родители, а возможно, братья и сестры, мы не смогли. - Он развел руками.
   Кто-то предложил применить более действенные меры.
   - Нет... - не согласился главный медик. - Она же сирота, и хотя младший терапевт степени Т-8 справился с... общим телепатическим "шумом", контроль за ребенком ограничен, а интервалы ее сосредоточенности удручающе малы.
   Все поморщились - планета до сих пор продолжала вздрагивать от вспышек плохого настроения Рябинового дитя.
   Наконец губернатор поинтересовался:
   - Она так же хорошо принимает информацию, как и передает?
   Медик пожал плечами.
   - Должна, иначе она не услышала бы Сиглен.
   - А теперь о том, что действительно пора прекратить... - Губы Камиллы сжались в тонкую линию. - Наказывать ребенка за самый обыкновенный, естественный...
   - Но очень громкий, - вставил губернатор.
   - ...избыток чувств, что может только приветствоваться после такого дикого плача, - все равно что собственноручно загубить Талант девочки. Сиглен может быть Прайм ранга Т в степени Т, но в ней нет ни капли сострадания, и ее равнодушие к ребенку граничит с бессердечием.
   - Возможно, Сиглен и не способна сострадать, - сказал губернатор, пряча глаза, - но она гордится своей профессией и уже подготовила двух Праймов для работы на Бетельгейзе и Капелле.
   Кто-то цинично промычал:
   - Более подходящей учительницы для Рябинового дитя в этой звездной системе не найти.
   - Она стала подопечной Альтаира, - заявила координатор, оставаясь при своем мнении, - и никто не сможет оспорить это. Однако на Земле, в Центре, она найдет более доброжелательное отношение. О ней там позаботятся. Я настаиваю на том, чтобы послать ее туда. И как можно скорее.
   Подготовить девочку к путешествию поручили Лузене - экстрасенсу ранга Т-8. Лузена заботилась о малышке, играла с ней, учила ее говорить, а не посылать телескопические сигналы. Когда ребенок достаточно окреп и дозы успокаивающих лекарств были снижены, Лузена повела девочку на склад больницы, чтобы выбрать ей пуху.
   Пухи, получившие свое название от воображаемого друга оставшихся без внимания детей, широко использовались в педиатрии, чаще всего в послеоперационный период и во время долгосрочного лечения детей, а также в запущенных случаях психологической зависимости.
   Девочке была нужна своя собственная пуха. Программа игрушки разрабатывалась очень тщательно. Длинная, мягкая шерсть пухи скрывала рецепторы, следившие за физическим и психическим здоровьем девочки. Она могла, получив тревожные сигналы от хозяйки, успокаивающе заурчать, заставить ребенка выговориться и, самое важное, усмирить внутренний "голос" девочки. Пуха всегда отвечала ласковым, урчащим мурлыканьем на тревогу и беспокойство малютки. Но хотя Лузена и педиатры и настроили программу пухи на пределе ее возможностей, каждый экстрасенс на Альтаире услышал, как девочка назвала ее Пурзой. Вместо надоевшего всем плача по планете разнесся серебряный смех ребенка, и все облегченно вздохнули, радуясь за маленькую сироту.
   Личный ассистент Сиглен, Бралла, экстрасенс, Т-4, делала все, что могла, чтобы сгладить дурной нрав своей начальницы, которая, по признанию Браллы управляющему станцией Альтаира Джероламану, могла вести себя еще капризнее Ровены.
   - Сиглен пошло бы на пользу самой обзавестись пухой, - шепнула как-то раз Бралла управляющему станцией, пока Сиглен раздраженно шипела, что этот детский лепет никак не дает ей сосредоточиться.
   Джероламан вздохнул:
   - Девочка никогда не получит того сердечного тепла, о котором тоскует, - и снова вздохнул. - Несмотря ни на что.
   Бралла отчаянно подмигивала ему, чтобы он попридержал язык.
   - Сиглен вовсе не такой уж плохой человек, Джероламан. Просто...
   - Слишком привыкла быть самой важной шишкой на планете. Ей не по душе соперничество. Помнишь тот скандал с Йеграни?
   - Джероламан, она может услышать! - не выдержала Бралла. - Я ей скоро понадоблюсь. До встречи!
   Однако пухе далеко не всегда удавалось удерживать трехлетку в рамках примерного поведения. Нетерпимость Сиглен, несмотря на все попытки Браллы сгладить ее, слишком часто обрушивалась на Рябиновое дитя. В конце концов координатор решила, что должна поговорить с Прайм.
   - Прайм Сиглен, дело безотлагательной важности, - обратилась к ней Камилла, как только Т-1 появилась на экране. - Мы смогли зафрахтовать пассажирский космолет, который завтра заберет Рябиновое дитя.
   - Заберет? - удивленно переспросила Сиглен.
   - Да, скоро мы освободим вас от нее. Поэтому будьте любезны последить за собой, чтобы ее последние часы на Альтаире не омрачались постоянными выговорами.
   - Последние часы на Альтаире? Вы с ума сошли! - Глаза Сиглен расширились от ужаса, а ее пальцы перестали теребить ожерелье из морских камней. - Вы не можете подвергнуть ребенка... такого маленького... такому испытанию!
   - Это представляется наилучшим выходом, - мрачно возразила координатор, старательно скрывая настоящую причину.
   - Но она не может лететь. Она потенциальная Прайм... - Сиглен запнулась, смертельно побледнев. Она бросила ожерелье и схватилась за пульт. - Она... она умрет. Вы и сами это отлично знаете. - Слова Сиглен напомнили, что происходит с настоящими Талантами в пространстве. Вспомните, как было плохо Дэвиду, как страдала Капелла. Подвергнуть ребенка... с неизвестным потенциалом... такой разрушающей мозг травме! Вы сошли с ума, координатор. Вы не можете! Я не позволю сделать это!
   - Но вы не даете ребенку развивать свой талант. На Земле, в Центре, она получит внимание специалистов и должную подготовку.
   - Вы лишите ребенка Альтаира, отошлете ее от родных и друзей...
   - Но у нее никого нет на Альтаире, - невольно вырвалось у Камиллы. Внезапно она поняла, что Сиглен готова изменить ее решение. - Прайм Сиглен, это приказ Совета. Подопечная Альтаира должна быть доставлена на Землю, в Центр, со всей мягкостью, на какую вы способны, на пассажирском космолете, который прибудет на Альтаир именно для этой цели. Всего хорошего!
   Как только экран потух, координатор повернулась к главному медику и Лузене:
   - Я думала, она вышвырнет ребенка в космолет, не дав тому приземлиться.
   - Это правда, что она говорила о Дэвиде с Бетельгейзе и Капелле? спросил медик, нахмурясь. Десять лет назад он был еще младшим медицинским администратором, которого никто не посвящал в подобные секреты.
   - Да, ни один из Праймов не может безболезненно летать в космосе, и никто из них никогда не телепортировал себя на большие расстояния, задумчиво ответила координатор, - но девочке будет намного лучше без дисциплины Сиглен.
   - Я должна вернуться. - Обеспокоенная Лузена нервно поднялась. Девочка спала, и я не хочу, чтобы, проснувшись, она не увидела меня рядом.
   - Вы сотворили с ней настоящее чудо, Лузена, - улыбнулась Камилла. - Вы получите от Совета значительное вознаграждение, если доставите ее на Землю живой и невредимой.
   - Она удивительная и замечательная, эта малышка, - с любовью отозвалась Лузена.
   - Хоть и немного странная - с этими седыми волосами и огромными карими глазами на узком лице, - поежился медик.
   - Прекрасные глаза, прелестные черты лица, - быстро проговорила координатор, смягчая тревогу Лузены, вызванную замечанием медика. Значит, завтра у вас все будет хорошо?
   - Думаю, чем меньше шума, тем лучше, - отозвалась Лузена.
   Однако без шума на следующий день не обошлось. Девочка ни за что не хотела входить в пассажирский космолет. Только взглянув на его главный вход, она сразу же начала упираться как физически, так и ментально. Ее разум зашелся в беззвучном вопле крайнего ужаса. А губы монотонно твердили: "Нет, нет, нет".
   Девочка так крепко обхватила пуху, громко мурлыкавшую в ответ на стрессовое состояние хозяйки, что Лузена испугалась за ее программу.
   - Успокоительное? - предложил врач с космолета расстроенной Лузене, тщетно убеждавшей свою воспитанницу, что на космолете нет никакой опасности.
   - Нам придется держать крошку под воздействием лекарств весь полет, пробормотала Лузена. - Если одна лишь посадка так ее растревожила, то даже самая интенсивная терапия не уменьшит травму ребенка. Но я не виню ее.
   Она обняла страдающее тельце, но в следующий миг Рябиновое дитя исчезло, даже пуха была отброшена в сторону.
   - О Боже, где же она? - в панике закричала Лузена.
   "Я предупреждала, - послышался зловещий голос Сиглен. - Ребенок не должен покидать Альтаир".
   Лузена вспомнила предсказание Йеграни: "Ей предстоит длинный и одинокий путь, прежде чем она отправится в путешествие".
   - О Боже!.. - зашептала она, жалея девочку.
   "Вы не заставите этот молодой и мощный ум покинуть планету, на которой она родилась, - нараспев проговорила Сиглен и добавила почти с симпатией: - Особенно после того, как она доказала, что обладает не только телепатическими, но и телекинетическими способностями".
   - Но ребенку необходимо правильное воспитание, - отозвалась Лузена, внезапно испугавшись за свою подопечную.
   "Поэтому я, сознавая ответственность перед своим Талантом и перед необходимостью сохранять ресурсы планеты, лично займусь ее воспитанием".
   - Нет, не бывать этому, если ты будешь продолжать относиться к девочке так же, как раньше, Сиглен! - возмущенно закричала Лузена, испугав людей на посадке, и погрозила кулаком воздуху.
   Последовала долгая пауза. Воздух почти осязаемо сгустился. Небольшая группа людей у космолета чуть ли не ощущала наступившую тишину.
   "Она очень непослушная и своевольная девчонка, - последовал наконец четкий ответ Сиглен. - Она должна научиться вести себя, чтобы стать моей ученицей. Но я не допущу, чтобы ее свели с ума, отправив в космическое путешествие. Вы будете вновь назначены ее наставницей, Лузена".
   "Берегите нашу спасительницу", - вспомнила Лузена слова Йеграни. Лузена и думать не думала, что события приведут именно ее на пост хранительницы и воспитательницы. Она вздохнула, но когда и координатор Камилла присоединилась к уговорам, то согласилась. Лузена искренне беспокоилась о сиротке. Она хорошо понимала, что девочка нуждается в верном друге, чтобы справиться со стрессами и перегрузками, предвидеть появление которых не требовало ясновидения, чего Лузена была напрочь лишена.
   "Идите и заберите ее из вашей палаты в госпитале, - велела ей Сиглен, правда, куда более вежливо, чем обычно отдавала приказы. - Кажется, это единственное известное ей надежное убежище".
   - Я найду ее, - пообещала Лузена, подбирая пуху. - Но вы должны быть добрее к ней! Слышите? Не смейте относиться к ней плохо, Сиглен с Альтаира!
   "Ладно, я постараюсь, - ворчливо согласилась Сиглен. - Как ее зовут?"
   - Она сама выбрала себе имя. - Тут Лузена запнулась. - Ровена, на местном диалекте - рябина.
   Почувствовав легкое сопротивление со стороны Прайм, она уже собиралась дать ей отпор, когда последовал жест примирения:
   "Она подберет себе что-нибудь более подходящее, когда освоится в Башне. Будьте добры, Лузена, приведите ко мне Ровену сейчас же. Она рыдает в слишком широком диапазоне".
   Точности ради нужно заметить, что почти девять следующих лет Ровена жила за пределами Башни Сиглен. У Лузены было двое своих детей: девочка девяти лет - Барди, и мальчик четырнадцати - Финнан. Они обладали не очень сильными, но ценными Талантами. Лузене удалось убедить координатора разрешить Ровене на какое-то время переехать к ней из больницы порта. Ее дом был весьма комфортабельным, впрочем, как и все жилища Талантов, и хорошо защищен. Лузена не доверяла Сиглен и изо дня в день под любым предлогом откладывала переселение девочки в Башню: "Ребенок не совсем оправился от страха"; "она только что перенесла простуду"; "мне не хотелось бы беспокоить ее именно сейчас, когда она так сблизилась со своей учебной группой"; "ее программа обучения не должна прерываться"; "она будет скучать по поддержке и дружескому участию Барди и Финнана"; "в следующем году".
   Сиглен не слишком протестовала, у нее были и свои собственные причины для отсрочки. Ровене, по ее мнению, потребуется соответствующее ее статусу жилище. Она считала, что ребенку будет удобнее жить подальше от "занятости" Башни и от суеты обслуживающего персонала. Координатор предложила Сиглен ознакомиться с проектами постройки нового жилого комплекса, но Прайм в каждом чертеже находила какие-то недочеты и отсылала проекты на доработку. Обмен бумагами продолжался почти два года, прежде чем заложили фундамент.
   Тем временем Ровена вживалась в семью Лузены, да и дети ее, Барди и Финнан, были достаточно взрослыми, чтобы относиться к бездомной девочке по-доброму и естественно. В специально организованной группе Ровена играла и с неталантами своего возраста и училась не подавлять их. Большинство детей были так "глухи", что и не догадывались о попытках их контролировать. Их неведение заставляло Ровену говорить вслух в их присутствии. К концу первого года реабилитации Ровена только во время особенно активных и занимательных игр оставляла пуху, но чаще всего игрушка была рядом. Трижды это "животное", похожее на кошку, приходилось забирать у спящего ребенка, чтобы подновить программу, заменить мех, изношенные или поврежденные датчики.
   Сиглен сдержала слово не одергивать Ровену, но часто довольно резко напоминала Лузене, что девочка на ее попечении и она отвечает за то, чтобы ее подопечная не отвлекала Прайм от работы. Со временем характер Ровены выровнялся. И Пурза все чаще проводила время в ее комнате на полке, но ночью всегда устраивалась рядом с Ровеной на подушке.
   В день переезда к Прайм Сиглен координатор Камилла лично привезла Лузену и Ровену в Башню на своем автолете. Ровена всем своим видом показывала, что нисколько не боится властной хозяйки. Она только покрепче прижала пуху к себе, когда Прайм подошла к ней, натянуто улыбаясь и думая о чем-то, недоступном для ребенка.
   - Не слишком ли мы большие, чтобы играть в игрушки? - удивилась Сиглен.
   - Пурза - пуха, она у меня очень давно, - ответила Ровена и спрятала свою любимицу за спиной.
   Лузена и Камилла пытались отвлечь Сиглен, но Прайм сконцентрировала все свое внимание на Ровене. Лузена поймала взгляд Браллы, и та выступила вперед.
   - Сиглен, - обратилась она к Прайм, - покажите девочке владения, которые вы для нее приготовили. Я думаю, это ее заинтересует.
   Сиглен жестом руки, унизанной кольцами, остановила Браллу:
   - Что за пуха?
   Ровена объяснила:
   - Это специально запрограммированное стабилизирующее устройство, а не мягкая игрушка.
   - Но тебе уже двенадцать лет. Ты достаточно взрослая, чтобы обходиться без няньки.
   Ровена была воспитанной девочкой: Лузена приучила ее быть вежливой как в речах, так и в мыслях, но она могла проявить не меньше упрямства, чем Сиглен, хотя и никогда не бывала такой бесчувственной.
   - Я сама узнаю, когда она мне больше не понадобится. - И хитрунья быстро добавила: - Я очень хочу посмотреть свою комнату. - От такой милой улыбки таяли и более черствые сердца, чем у Сиглан.
   - Комнату? - обиделась Сиглен. - В твоем распоряжении целое крыло здания. Со всеми удобствами, которыми я и сама располагаю. Настоящее произведение искусства, хотя кое-что из моего оборудования еще нужно будет перевезти.
   Она бросила на координатора колкий взгляд, потом пошла, важно переваливаясь с боку на бок. Сиглен была довольно высокого роста, тоненькая девочка выглядела совсем крошкой рядом с ней. Девять лет не прошли для Прайм даром, и при малейшем движении даже просторный халат не мог скрыть приобретений плоти.
   Камилла надеялась, что в первое время Сиглен будет сдерживать себя и найдет ответный отклик у ребенка. Координатор шла вслед за Лузеной и Браллой, ее сердце щемило при виде нелепого соседства тоненькой, как веточка, Ровены и массивной Сиглен. В голове крутился бессмысленный стишок. Хорошо еще, что Сиглен поглотило стремление произвести на ребенка впечатление своей щедростью и она не слушала случайные мысли других.
   Сиглен и Ровена общались не на телепатическом уровне. Девочке давно внушили, что, беседуя с кем-то vis-a-vis, она должна разговаривать с собеседником как все обычные люди.
   - Ты будешь приходить ко мне на инструктаж ежедневно между десятью и четырнадцатью часами. Я приказал пристроить специальную комнату в моей Башне, где ты сможешь, не мешая, наблюдать за моей ежедневной работой. Это самое важное... Как тебя зовут, дитя? - спросила Сиглен, уже зная от Лузены имя девочки.
   - Ровена - Рябиновое дитя. Так меня все называют.
   Лузена поняла, что девочка уловила скрытое неодобрение Сиглен.
   - Но ты, наверное, знаешь, как тебя называли родители? Ты была достаточно большой, тебе было три года, чтобы помнить свое имя.
   - Я забыла его! - Ровена так решительно прекратила всяческие расспросы на эту тему, что Сиглен слегка опешила.
   - Хорошо, хорошо, хорошо, - повторила Сиглен несколько раз, пока они не подошли ко входу в апартаменты, предназначенные Ровене.
   Девочка замерла на пороге двери, которую открыла перед ней Сиглен, и стало ясно, насколько она потрясена. Координатор и Лузена поспешили за ней и, похоже, тоже потеряли дар речи.
   Прихожая была просто огромной, иначе и не скажешь; приглушенный свет подчеркивал ее богатое убранство: чопорные, жесткие стулья из дорогих пород дерева, под стать им хрупкие столы. На них красовались многочисленные статуэтки вперемежку с застывшими композициями из великолепных пышных цветов, которые, казалось, будут вечно благоухать. Осторожно ступая по полу, украшенному сложной мозаикой, удивленные и пораженные, они проследовали в гостиную, задрапированную яркой безвкусной обивкой с аляповатым цветочным рисунком, который очень нравился Сиглен. Просторную комнату загромождали бесчисленные стулья на гнутых ножках, двух- и трехместные диванчики, расставленные повсюду живописными группами, и втиснутые куда попало столики, заставленные вещами и вещичками, словно попавшими сюда с межзвездного базара. Некоторые из них, несомненно, были ценными, но, по справедливому мнению Камиллы, совсем не подходили молоденькой девушке, так же как и мебель, да и вся отделка комнат. Собранные со всех звездных систем картины на стенах представляли собой дикую мешанину стилей и сюжетов. Их было так много, что глаз не мог задержаться ни на одной из них.
   В конце коридора располагалась небольшая кухня и богато украшенная столовая, которая, как казалось, предназначалась для людей, страдающих клаустрофобией. И наконец, две спальни для гостей. В конце другого коридора находилась почти пустая библиотека с полками и стеллажами до потолка. А рядом плавательный бассейн, слишком мелкий для такой быстрой и умелой пловчихи, как Ровена.
   Предвкушая лавину похвал, Сиглен жестом своей большой руки указала на раздвигавшиеся панели, за которыми открылась спальня, приготовленная для девочки. Прямо-таки желто-бежевая конфетная коробка, целые ворохи оборочек, занавесочек и прочей мишуры скрывали всю необходимую обстановку.
   - Ну как? - спросила Сиглен Ровену, принимая воцарившуюся тишину за восхищение и желая услышать словесное одобрение.
   - Это самые невероятные апартаменты, какие я когда-либо видела, Прайм Сиглен, - сказала Ровена, медленно поворачиваясь и перехватывая пуху под грудью. Ее широко открытые глаза сверкали от чувств, которые, как надеялась Лузена, она сможет скрыть. Было заметно, что девочка едва сдерживает смех, но она все же сумела четко произнести: - Я благодарна вам за все. Этого стоило подождать. Вы очень щедры. Всего так много.
   Лузена предостерегающе взглянула на Ровену, надеясь, что та остановится на сказанном. Но двенадцатилетние дети не очень-то тактичные существа. Девочка старательно избегала встречаться с наставницей взглядом и продолжала озираться, как будто выставленные напоказ безделушки одна за другой привлекали ее внимание. Лузене оставалось только рассчитывать на чувство меры Ровены.
   - Вы так добры и так все хорошо продумали, - продолжала Ровена и, подойдя к низкой кровати, нырнула в яркие сатиновые подушки, некоторые из которых никак не сочетались по цвету с желто-бежевым тоном стен, ковра и мебели. Она прихлопнула одну из подушек и посадила пуху на нее. - Нам будет ужасно удобно здесь, правда, Пурза?
   В ответ на обращение пуха повернула голову и издала звук, скорее похожий на выражение согласия, чем на простое мурлыканье. С лукаво бегающими глазами и еле сдерживаемым смехом Ровена обернулась к Лузене:
   - Я думаю, проводку стоит заменить. Это вовсе не мурлыканье.
   Тем временем Лузена и координатор пытались отвлечь внимание Сиглен, которая вновь стремилась заговорить о пухе и ее неуместности в воспитании будущей Прайм. Они неустанно хвалили хозяйку за великолепие комнат, за время, потраченное на обдумывание каждой детали отделки. Они удивлялись, как Сиглен смогла найти так много необычных вещей.
   Как нельзя более кстати подоспел носильщик. Он привез тележку, нагруженную вещами Ровены. Там были две большие сумки и пять коробок с книгами и учебными дисками.
   - И это все, что у тебя есть? - спросила Сиглен, осуждающе взглянув сначала на Лузену, затем на координатора Камиллу.
   - Ровене выплачивается стипендия, вполне достаточная Для удовлетворения всех ее потребностей, но она почти ничего не тратит, - оправдывалась Камилла.
   - Она не жадный ребенок, - вторила ей Лузена.
   - Хм... Ну, хорошо. Оставляю вас устраиваться.
   Сиглен потрепала Ровену по голове и отвернулась, не успев увидеть выражения лица девочки, чего нельзя было сказать о Лузене и Камилле. Лузена шагнула к Ровене, а координатор решила, что будет лучше, если она проводит Сиглен. Она поспешила захлопнуть дверь за Прайм.
   Когда координатор вернулась, Ровена хохотала, катаясь по кровати в обнимку с пухой, которая на этот раз действительно мурлыкала от удовольствия. Почти все подушки попадали на пол. Лузена без сил упала на стул, от смеха по ее лицу катились слезы. Камилла, не зная, что и думать, опустилась на другой стул, облегченно вздохнув.