Маккена Шеннон. Жаркая ночь

   – Все? – хмыкнул Зан. – Двадцать тысяч долларов, а ты говоришь – все. Надо же! Как немного нужно, чтобы произвести на тебя впечатление.
   Эбби вытянула руку, чтобы коснуться его лица, но Зан ухватил ее за запястье прежде, чем она дотронулась до него.
   – Ты производишь на меня куда большее впечатление, поверь.
   – Да? Как мило. – Он придвинулся ближе, и ей пришлось запрокинуть голову назад. – И ты думала о том, какое я произвожу на тебя впечатление, когда сегодня утром обменивалась телефонами с мистером Денежный Мешок?
   Эбби с трудом увернулась от него.
   – Что ты имеешь в виду?
   – С чего бы это он начал сосать твои пальчики? Спина Эбби уперлась в стену, и она скрестила руки на груди. Горло ее пересохло, и ей было трудно сглотнуть.
   – Так ты наблюдал за мной? Шпионил? Зан, это сумасшествие. Зачем тебе это?
   – Лучше скажи, как зовут мистера Денежный Мешок? – Его голос звучал обманчиво спокойно.
 
   – Не твоего ума дело. Не смей больше шпионить за мной! Ненавижу, когда крадутся сзади!
   – Что ж, прекрасно. – Зан схватил сумку Эбби, обшарил ее и нашел тисненую визитку. – Люсьен Хавертон, фонд «Хавертон Уайт».
   – Похоже, исполнительный директор, не меньше…
   – Ненавижу твой сарказм! – Эбби чувствовала, что вот-вот разрыдается. – Перестань! Ты пугаешь меня!
   Зан протянул ей карточку:
   – Тебе нужно это?
   Схватив визитку, Эбби разорвала ее на мелкие кусочки и швырнула их на пол.
   – Зачем ты так? – кричала она. – Этот парень для меня – ничто!
   Дрожащей рукой Зан провел по лицу.
   – Господи, Эбби, ты договорилась пойти на вечеринку с каким-то богатым засранцем, который при всех пытается купить тебя, а теперь утверждаешь, что он – ничто?
   – Тебе я ничего не говорила! Нечего было подслушивать личное сообщение!
   – Так ты не собираешься рассказать мне об этом знойном свидании?
   – Это нарушение правил, Зан! – Эбби хотелось кинуть эти слова ему в лицо. – Никаких привязанностей, никакой слежки, никаких сожалений – помнишь?
   – Отличная память, – проворчал он. – Можешь величать меня слабоумным и идиотом, но мне казалось, что мы перешагнули через это бухгалтерское дерьмо.
   – Мне тоже. Но я не рассчитывала, что ты так войдешь сюда без приглашения. А может, ты теперь будешь шпионить за мной на работе. Какой ужас! Если это результат того, что мы отменили правила, тогда нужно срочно их вернуть! – Эбби выдернула сумку из его рук и бросила ее на стол, потом пошла в гостиную и зажгла свет. Она ничуть не сомневалась, что Зан, как капризная кошка, последует за ней.
   – Ну вот меня и поставили на место, – хмыкнул Зан. – А ты теперь идешь на бал, флиртуешь и плетешь сеть вокруг мистера Денежный Мешок, ешь за двадцатитысячным столом, позволяешь ему целовать себе руку. Потом ты возвращаешься домой, снимаешь косметику и ждешь, когда я проскользну в твое окно, чтобы трахать тебя, пока ты не изойдешься в крике. Это действительно так, крошка?
   Эбби прикрыла рот трясущейся рукой.
   – По-моему, тебе лучше уйти, – хрипло сказала она.
   – А по-моему, еще рано. – Он обжег Эбби требовательным, беспощадным, чувственным поцелуем. – Ты у меня в руках, разве не ясно? Я знаю, как распалить тебя, как заставить кончить. Ты не хочешь, чтобы я ушел, хоть и пытаешься злобствовать. Или я не прав?
   – Не подлизывайся, самоуверенный болван. Ты ведешь себя, словно…
   – Словно кто? Не забудь, я не приглашен на бал для избранных – так почему я должен следить за своим поведением? – Он потянул за ее блузку. – Тебе ведь нравится, когда я схожу с ума, признайся!
   Эбби перехватила его руку.
   – Оставь в покое мою блузку! – прошипела она. – Иначе заплатишь сто восемьдесят пять долларов!
   – Бог с ней, с блузкой, – меня больше интересуют сиськи под ней, они задрапированы этой шелковой тряпкой.
   – Подожди. – Эбби раздраженно отстранила его руки. – Ты сегодня и так уже порвал мою самую лучшую блузку!
   – Так сними ее, если это тебя так волнует, – нетерпеливо посоветовал Зан и вдруг, сунув руки ей под юбку, ухватил трусики и стянул их.
   – Теперь пора продемонстрировать следующий раунд моих свинских замашек, – загадочно произнес он, укладывая ее на софу. – Раздвинь ноги и увидишь, что я еще придумал.
   Не найдя в себе сил сопротивляться ему, Эбби повиновалась, и Зан тут же уставился на ее бедра; в тишине комнаты было слышно лишь его неровное дыхание. Потом рука Зана поднялась и провела по тугим завиткам волос на чувствительных, выпуклых складках между ее ног, и один палец, соскользнув внутрь, стал медленно погружаться в темное влажное пространство.
   Эбби застонала и попыталась влагалищем зажать его палец.
   – Я так и знал. – В его голосе зазвучало ликование. – Ты уже готова. Выходит, ты любишь мои свинячьи замашки, да, детка?
   «Нет, терпеть их не могу, здоровенный глупый ублюдок, но я люблю тебя, а это совсем не одно и то же!» Эбби хотелось выкрикнуть эти слова ему в лицо, но сейчас он ни за что бы не поверил ей.
   Зан поднялся, снял рубашку и стянул джинсы. Потом, опустившись перед ней на колени, стал целовать внутреннюю поверхность ее бедер, постепенно продвигаясь вверх.
   – Подожди. – Эбби, задыхаясь, дотронулась до его лица. – Я думала, что ты злишься на меня…
   – Я хочу попробовать, какая ты на вкус в любом случае. Хочу получить кайф от сока Эбби. Эти сияющие розовые края твоей узкой, длинной, гладкой спрятавшейся сокровищницы – вкус шелка, морской соли и сладкого нектара. О мой Бог! Не могу остановиться и не вылизывать ее. А твой клитор, приподнявшийся, словно жемчужина, в ожидании, когда я…
   Он замолчал, потом уткнулся в нее, ухватив губами клитор, и стал щекотать его языком. Отлично чувствуя тело Эбби, Зан так быстро возбудил ее, что она была готова вот-вот разразиться первым оргазмом.
   Он засмеялся, его рот легко коснулся чувствительной плоти, и это прикосновение дрожью отзывалось по всему ее телу.
   Потом он потянул ее вниз, и Эбби легла на бок, а Зан, удерживая ее ноги, слегка приподнялся, и его член возник прямо перед ее лицом.
   – Возьми его в рот!
   Эбби потянулась навстречу, желая принять в себя энергию его страсти и вновь восстановить ту волшебную близость, которая соединяла их прошлой ночью, и Зан, ухватив ее за волосы, закинул голову назад и закрыл глаза. Три раза он почти доходил до оргазма, но его член по-прежнему оставался жарким и как камень твердым. И каждый раз он отстранялся, не выпуская ее из рук. Чуткими пальцами Эбби ощущала, как пульсирует его кровь.
   Сжав бедра, Эбби попыталась достичь пика наслаждения, который манил, но не становился ближе, и тогда Зан просунул ладонь между ее ляжками.
   – Сожми мою руку, – приказал он, – и соси не останавливаясь.
   Она удивилась:
   – Разве ты не хочешь…
   – Не сейчас.
   – Ты никогда не позволяешь мне довести тебя до оргазма, – пожаловалась она. – Просто ненормальный какой-то! Может, ты расслабишься наконец.
   Зан затрясся в беззвучном смехе и снова ткнул членом ей в рот:
   – Сожми его и напрягай мышцы как можно быстрее. Еще. О Господи! Детка, да…
   Наслаждение навалилось, сотрясая ее, и тут же разрушило иллюзию покоя.
   Зан мгновенно подложил ей под спину подушки от софы так, что ее зад оказался на самом краю, и, высоко держа ее ноги, широко раздвинул их.
   – Смотри сюда! – Он толчком вошел в нее, и Эбби вновь задвигалась, предлагая ему себя.
   Теперь оба они смотрели в одну точку, загипнотизированные пульсирующим ритмом маслянисто поблескивающего дышла, которое исчезало внутри ее в потрясающе долгом движении и снова появлялось.
   Потом Зан просунул руку вниз, чтобы поласкать ее клитор, и Эбби попыталась посмотреть ему в глаза, но он тут же нагнул ее голову.
   – Смотри и запоминай, а когда будешь танцевать с Денежным Мешком, вспомни, что ты чувствовала, когда я был внутри тебя.
   – Нет! – Эбби попыталась скинуть его с себя, но сил у нее почти не оставалось. Она неожиданно почувствовала, что сознание покидает ее, и все равно ей не хотелось, чтобы Зан смотрел, как она распадается на части в наступающем оргазме.
   – Каждый раз, когда он дотронется до тебя, каждый раз, когда он взглянет на тебя, вспоминай… об… этом, – шептал он, вколачивая в нее свой член.
   Затем наступила стремительная кульминация, и волна оргазма смыла все. Когда Эбби рискнула открыть глаза, Зан все еще смотрел на нее, и от его взгляда веяло холодом.
   – Сволочь! – Эбби облизнула пересохшие губы. – За чем ты это сделал?
   – Я поставил точку, – сказал он. – Надеюсь, теперь ты это поняла?
   Эбби размахнулась и ударила его по лицу, но Зан даже не попытался уклониться: ни слова не говоря, он слез с нее, стянул презерватив со все еще возбужденного члена и ушел в темную кухню, откуда вышел уже без презерватива.
   Спустив ноги с софы, Эбби попыталась встать, но попытка закончилась тем, что она снова оказалась на том же месте, уткнув разгоряченное, слепое от слез лицо в подушки.
   Зан, вернувшись в комнату, стал надевать джинсы.
   – То, что это означает, по-настоящему ужасно, – прошептала она.
   – Да, но в любом случае ты кончила. Тебе это нравится, крошка.
   – И все равно ты этим только отталкиваешь меня. Ты подвел меня к самому краю, сбил с толку, когда уже трудно было остановиться. Это некрасиво, мерзко.
   Зан пожал плечами.
   – Жизнь вообще некрасивая штука, Я думал над этим печальным фактом всю вторую половину дня, но так и не нашел выхода.
   Эбби встала и вытянулась во весь рост. Так ее учил Дови: плечи развернуть, подбородок вверх, грудь вперед. Ей и в самом деле нечего стыдиться.
   – Уходи, – сухо сказала она. – Оставь ключи и не возвращайся.
   Пошарив в кармане, Зан положил два ключа на полку рядом с плейером.
   Только тут Эбби обратила внимание на стол: стоявшие там высокие свечи мерцающим светом заливали яства, приготовленные для пира. Груды отборных фруктов, тарелки с сыром и нарезанным мясом, блюдо со спагетти, всевозможные салаты… Вино в графине было готово к тому, чтобы его начали пить, десерты уже начали оплывать кремом и шоколадом.
   – Господи! – прошептала она.
   – Ничего страшного. – Зан пожал плечами. – Выкинешь в мусор. – Он повернулся и вышел за дверь.
   Стоило двери захлопнуться, как самообладание покинуло ее, и Эбби опустилась на ковер, обхватила себя за колени, а потом легла и свернулась калачиком. Издали до нее доносились влажные чавкающие звуки – это предательница-кошка, забравшись на стол, снимала пробы с подарков Зана.
   Глядя, как по стенам пляшут тени, Эбби долго лежала на ковре, потом свечи померкли, и лужицы воска погасили их совсем.

Глава 17

   – В понедельник после обеда в церкви Святой Марии. Нам еще нужно купить… Эй, Эбби! Да что это с тобой?
   Эбби потерла глаза, и расплывчатое пятно медленно превратилось в лицо Кати.
   – Что ты сказала?
   – Ты, случайно, не заболела? – заботливо осведомилась Кати. – Нет, только не это. За день до открытия… Бриджет будет вне себя!
   Эбби покачала головой:
   – Не волнуйся так, я просто не выспалась. Кати взгромоздилась на край стола Эбби.
   – Ладно, поверю. Только что мне позвонила Гвен, секретарша мисс Клейборн: похороны Элани в понедельник в пять. Я всех ставлю в известность, что мы собираем по десять долларов на цветы. Деньги сдавать мне.
   Эбби быстро достала чековую книжку и выписала чек:
   – Вот, возьми. Значит, в понедельник после обеда. – Она выпрямилась. – Подожди, если патологоанатом вернул тело, значит, они, должно быть, уже сделали вскрытие и, надеюсь, узнали хоть что-то о мерзавце, который убил ее.
   Кати нахмурилась:
   – Может быть…
   Врожденное упрямство подвигло Эбби задать вопрос, ответ на который она знала наперед:
   – Ты считаешь, что Элани покончила с собой?
   Кати отвела глаза в сторону, и Эбби все поняла без слов.
   – Бедная Эбби дошла до ручки – так?
   – Нет, не так. – На этот раз Кати говорила совершенно серьезно. – Дело не в том, что мы не верим тебе. Я, например, верю, но факты упрямая вещь. Элани задерживалась в обеденный перерыв, опаздывала на работу, стала худеть на глазах. Она сделалась такой рассеянной: мне с трудом удавалось покрывать ее. Все это черты типичной депрессии, когда люди перестают беспокоиться о работе и теряют интерес к повседневной жизни. Я видела перечень симптомов в брошюре в офисе моего психоаналитика: у Элани они все были в наличии… Но я что-то разболталась, а мне еще нужно каждому сообщить про понедельник и позвонить насчет цветов. Обязательно дай знать, если тебе потребуется какая-нибудь помощь, поняла, Эбби? Я говорю совершенно серьезно.
   – Спасибо, Кати, ты просто чудо.
   Едва Кати вышла, как на столе тут же зазвонил телефон, и Эбби подняла трубку.
   – Привет, это Люсьен.
   – О! – Эбби потребовалось приложить немалое усилие, чтобы переключиться с мыслей о Зане, которые всегда создавали кавардак в ее голове. – Привет! Как поживаете?
   – Спасибо, прекрасно. Надеюсь, вы уже подумали о моем предложении.
   Она не подумала. И без того у нее есть много чего, о чем стоит переживать. Впрочем, что тут такого – она же не собирается выходить за Люсьена замуж или ложиться с ним в постель. Всего лишь ужин, несколько танцев, небольшая беседа.
   «Каждый раз, когда он дотронется до тебя. Каждый раз, когда он посмотрит на тебя. Вспоминай… об… этом. Когда я – в тебе. Как трахаю тебя».
   Она вскочила, ее сотрясал озноб. Ничего себе! Околдовал он ее, что ли?
   – Да! – выкрикнула она. – Я согласна.
   – Отлично! Где и когда?
   – В музее меня нетрудно найти, я целый день на работе.
   – Отлично. Кстати, как продвигается ваше расследование?
   – Пока никак. – Эбби поежилась. – Давайте больше не будем касаться этой темы. Это больно, только и всего.
   – Конечно, я понимаю, – тихо сказал Люсьен. – Тогда до завтра.
   Эбби положила трубку. Она была так занята своими дурацкими любовными переживаниями, что и не помнила о своем так называемом расследовании.
   Выйдя из своего офиса, Эбби осмотрелась. Никто не следил за ней, и она поспешно проскользнула в офис Элани. Бриджет и Питер уже начали проводить собеседования с кандидатами на место Элани, но никто не удосужился навести порядок в ее офисе. В итоге на долю Эбби выпало осуществить мрачную церемонию упаковки вещей Элани, а потом отвезти их, вероятно, к ее матери. В общем, что-то нужно было сделать, и сделать немедленно.
   Ящики стола Элани были забиты аккуратно разложенными канцелярскими принадлежностями, полки заставлены папками. Почетное место на столе занимала фотография в серебряной рамке: на снимке, сделанном на последнем торжественном вечере в прошлом году, Элани и Эбби, порозовевшие от шампанского, стояли, обнявшись, и, надо признать, они смотрелись очень неплохо в своих роскошных вечерних платьях. Да и сам тот вечер был на редкость хорош.
   Сглотнув, Эбби начала рыться в ящиках и в самом нижнем обнаружила пурпурную сумку, куда была умело уложена спортивная одежда.
   Еще в ящиках лежало несколько книг и испано-английский разговорник с торчащим из страниц чеком. Внутри остался чек. По нему Эбби определила, что Элани сделала покупку за неделю до своей смерти.
   Странно. Она никогда не слышала, чтобы Элани интересовалась Испанией.
   Расстегнув молнию на спортивной сумке, Эбби стала паковать в нее вещи: книги, фотографии, авторучку, запасы шоколада «Годива», две пары золотых серег и кашемировый кардиган.
   Свое фото с Элани она сунула к себе в карман, после чего, захватив сумку, вышла в коридор.
   И тут же до нее донесся голос Бриджет:
   – Наплевать, что у нее сейчас трудное время! Если она не справляется с работой, пусть ищет себе другую, где требования ниже. Я не жестокосердна, но после ее недавней вспышки даже Питер был вынужден признать, что мы просто не можем рисковать нашим…
   Эбби повернула за угол, и голос пропал.
   Итак, ее увольняют.
   Посмотрев на часы, Эбби вздохнула. Уже почти семь, а она здесь с шести утра, и прошлую ночь проторчала до трех утра, стараясь утвердить почву под ногами и доказать свою преданность.
   Судя по всему, теперь над ее усилиями можно только посмеяться.
   К черту все! Она слишком устала, чтобы выслушивать весть об увольнении. Подождут до завтра, если им это так необходимо.
   Подхватив сумку Элани, Эбби направилась к выходу из музея. Снаружи тучи висели низко и грозили дождем, поэтому она, стоя на ступеньках, стала прикидывать, что делать дальше. Почему бы не отвезти вещи Элани сразу к ее матери? Может, та знает что-то о результатах судебной экспертизы?
   Едва эта мысль пришла ей в голову, как Эбби тут же решительно направилась к автобусу.
   Мать Элани занимала целый этаж пентхауса в элитной высотке на набережной, и к тому времени как Эбби добралась туда, она не раз пожалела, что не взяла такси. Начал накрапывать дождь, порывистый ветер разметал французскую укладку, превратив ее в торчащие во все стороны космы, и теперь она слишком явно напоминала помятую бродяжку.
   Сначала Эбби долго ждала в холле, пока швейцар разрешит ей пройти в лифт. Следующее потрясение пришло от того, что лифт открылся прямо в тот момент, когда она, глядясь в зеркало, пыталась привести волосы в порядок и уж точно не была готова увидеть перед собой Глорию Клейборн.
   Глория оказалась хрупкой очаровательной женщиной с едва заметными следами мучительных переживаний на лице.
   – Эбби Мейтленд – подружка Элани из музея? Это ведь вы позвонили в полицию? А я так и не поблагодарила вас…
   – Это ничего. – Эбби вдруг заволновалась.
   – Очень рада, что вы пришли. – Каким-то образом Глории удалось заключить Эбби в объятия, не дотрагиваясь до нее. – Элани была о вас очень высокого мнения.
   – Я привезла ее вещи. – Эбби указала на сумку. – Из офиса. Фотографии, украшения и все в таком роде…
   Веки у Глории дрогнули.
   – В самом деле? Вы очень любезны, благодарю вас. Положите это сюда. – Она отодвинула в сторону широкую дверцу зеркального шкафа. – Я разберу все позже.
   Эбби сунула сумку в шкаф, и Глория плотно задвинула дверцу. Теперь последний кусочек живой Элани, который только что был у нее в руках, оказался погребен сейчас под грудой старой одежды.
   Эбби поморщилась. Конечно, было бы сплошным идиотством впадать в истерику из-за дурацкой спортивной сумки; да и кто будет осуждать женщину, которая пытается избежать напоминаний о своей утрате?
   – Мне пора, – заторопилась Эбби. – Не хочу задерживать вас…
   – Нет-нет, вы обязательно должны зайти и выпить со мной чашку чаю. – Глория показала в глубь пентхауса.
   Внутри все было белым – стены, мебель, даже цветы – белые розы. От всего этого веяло холодом и похоронами, но теперь уже у Эбби не оставалось выбора.
   Несколько минут спустя Эбби уже держала в одной руке песочное печенье, а в другой – чашку с чаем, но разговор как-то не клеился, и Эбби, сунув руку в карман блейзера, где лежала их фотография с Элани, ухватилась за нее, как за талисман.
   На удивление, в тот же момент к Эбби вернулась ее всегдашняя находчивость.
   – Не говорил ли вам Клиланд о том, на какой стадии сейчас находится расследование?
   Глория озадаченно посмотрела на нее:
   – Расследование?
   – Расследование убийства, – подсказала Эбби. – Мне показалось, если похороны назначены на понедельник, они уже сделали вскрытие.
   Глория покачала головой.
   – Не думаю, что существуют какие-нибудь сомнения в том, что произошло, – осторожно сказала она. – У полиции тоже нет сомнений.
   Слава Богу! Наконец хоть какая-то добрая весть.
   – Ну разумеется, – обрадовалась Эбби. – Это же очевидно, что убийца – таинственный Марк.
   Глория покачала головой.
   – Нет, Эбби вряд ли это так, – сказала она вежливо. – Не было никакого убийства.
   Эбби непроизвольно стиснула руки. И печенье, раскрошившись, оказалось на ее коленях.
   – Что вы имеете в виду?
   Лицо Глории вдруг показалось ей твердым и гладким, как фарфор.
   – Скажите мне, насколько близко вы были знакомы с моей дочерью?
   Эбби прикрыла рот салфеткой.
   – Я довольно хорошо ее знала. Когда я переехала сюда три года назад, Элани познакомила меня со своими друзьями, что очень мне помогло. Она была на удивление ласковой девушкой, другой такой я не встречала.
   – Ласковой – да. – Улыбка Глории чуть померкла. – Сильной – нет. Вы и не представляете, насколько хрупка была ее психика…
   – Возможно, вы правы. – Эбби постаралась скрыть свой протест. – Но какое отношение это имеет к…
   – Она писала себе письма, когда училась в средней школе, все они были от воображаемых бойфрендов. Потом она посылала их себе: как видно, воображаемые отношения ее устраивали больше, чем реальные. Меньше проблем, меньше требований, знаете ли. И еще… – Глория замялась. – Понимаете, до этого несчастья у нее уже были две попытки самоубийства.
   Эбби вздрогнула.
   – К несчастью, это так. Первый раз в тринадцать лет, – не торопясь продолжала Глория. – Тогда она выпила целую пачку таблеток от бессонницы. В следующий раз все повторилось в девятнадцать, и снова таблетки. В пубертатном возрасте Элани много времени проводила в психиатрических клиниках. Удивительно, что она никогда не говорила вам об этом.
   С трудом удержавшись, чтобы не сказать какую-нибудь гадость, Эбби оглядела нетронутую стерильную обстановку апартаментов Глории Клейборн.
   – Мне легко представить, что она испытывала стыд, – поскольку не была идеальной.
   Глория прищурилась.
   – За последние восемнадцать лет моя дочь несколько раз лечилась от тяжелой депрессии. У нее был лучший уход, который только можно купить за деньги, лучшие доктора, лучшие клиники. Я сделала все, чтобы помочь ей.
   И все-таки не приняла ее такой, какой твоя дочь была на самом деле, холодная жаба.
   – В тот день, когда ее убили, Элани рассказала мне, что она наняла детектива и поручила ему проверить биографию человека, с которым у нее была связь. Детектив сообщил ей, что Марк – это псевдоним, в реальности такого человека не существует.
   Брови миссис Клейборн взлетели вверх.
   – Верно. Так и я говорила.
   – Нет-нет, вы не поняли! Элани переживала от того, что он солгал ей. Она собиралась припереть его к стенке, и он как раз входил в дверь, когда я ей звонила. Она позвала его к себе, чтобы выяснить правду, и он убил ее! Неужели вы этого не понимаете?
   Глория печально покачала головой.
   – Не существует способа облегчить вашу душевную боль, Эбби. Проверка ничего не дала по очень простой причине: такого человека и в самом деле не существовало. Нет никакого Марка, и никогда не было, потому что он – всего лишь плод воображения моей дочери!
   – Но он…
   – Что? Может быть, вы видели его своими глазами?
   – Нет, но… – Эбби вдруг вскочила. – Подождите. Я слышала, как он беседовал с ней по телефону, и я была свидетелем, как она заказывала романтический ужин на двоих, который и собиралась разделить с ним.
   – Я знаю, чек на оплату пришел ко мне. Скорее всего это лишь повторение того, что уже когда-то было пережито.
   – Нет! Элани не могла изощренно притворяться, так замысловато и так… безумно!
   Глория печально вздохнула:
   – Я знаю.
   Эбби резко поднялась.
   – Пожалуй, я пойду. – Она направилась в сторону двери, но Глория догнала ее.
   – Пождите, я вызову лифт, – сказала она. – Нужно иметь ключ, чтобы пользоваться им.
   Когда Эбби вошла в лифт, она обернулась и оказалась лицом к лицу с Глорией Клейборн.
   – Элани теперь убита. – Голос Эбби звучал на удивление твердо. – Я найду того, кто это сделал. И когда я найду, вы станете противны себе из-за того, что повернулись к дочери спиной.
   Лифт остановился внизу, а Эбби все стояла, закрыв лицо руками. Что же теперь? Ключа к убийству у нее по-прежнему не было, она даже не могла уверенно сказать себе, что права…
   Выйдя на улицу, Эбби почувствовала себя какой-то потерянной, но тут кто-то окликнул ее, она обернулась.
   – Эбби, привет! Как ты?
   Нанетта – девушка с кофеваркой на колесах! Сегодня она была платиновой блондинкой с блестящими веками и черной сверкающей помадой на губах. Сверху на нее был надет серебряный комбинезон.
   – Нанетта, куда ты пропала? Это, кажется, не твое обычное место…
   – Я переехала, – весело отозвалась девушка. – Здесь выручка больше, потому что больше туристов. Плюс к тому у меня было несколько выходных из-за репетиций, и завтра уже премьера. Это просто потрясающе! Тебе как обычно?
   – Черт знает что! – хмыкнула Эбби. – А что ты репетируешь?
   Нанетта смущенно улыбнулась:
   – «Ромео и Джульетту».
   – В самом деле? Я слышала, что «Бездомная кошка» ставит ее в этом году. И кого ты играешь?
   – Джульетту, разумеется.
   От неожиданности Эбби чуть не выронила сумочку.
   – Надо же! Так здорово!
   – Еще бы! Может, хочешь посмотреть? – Нанетта с надеждой посмотрела на Эбби.
   Эбби растерялась.
   – Э… с удовольствием, – услышала она себя как бы со строны.
   – Правда? Вот и молодец. В пятницу вечером, в субботу или в воскресенье днем?
   – В воскресенье лучше всего. В субботу у нас открытие.
   – Чудесно! У тебя будет самое лучшее место в зале, обещаю!
   – Приду непременно. – Эбби невольно улыбнулась энтузиазму девушки.
   – Можешь сделать мне одолжение? Я говорила с Элани, и она тоже собирается прийти: у меня для нее билет на дневной спектакль. Ей надо его передать, потому что она куда-то пропала. Не могла бы ты сделать это и напомнить о спектакле?