Маккинли Элис. В поисках тебя

   Анаис пыталась успокоить себя этими мыслями, но в душе остался непонятный осадок, не давая ей сосредоточиться на разговоре. А между тем беседа, завязавшаяся за столом после возвращения дам, требовала напряженного внимания.
   – Нет, работа Ноэля абсолютно мне не мешает, – говорила Джуди. – Мы иногда не видимся неделями, зато потом еще приятнее отдыхать вместе после длительной разлуки. А у вас?
   – А я, мама, честно говоря, тиран в этом отношении. – Мартин подцепил лист салат и посмотрел на него с выражением брезгливой снисходительности, словно у него на вилке болталась грязная салфетка. – Пока Анаис со мной, работать ей не нужно. Так зачем же расставаться? Ужасный ресторан. Никогда в жизни больше не приглашу вас сюда.
   Эта резкая смена темы всех позабавила.
   – Мартин, милый, – Джуди отечески потрепала его по щеке, – мы обсуждаем профессию самых дорогих нам людей, а ты продумываешь план мести владельцам ресторана. Очнись, никто не заставляет тебя есть это блюдо. Если оно не приглянулось, это не значит, что нужно испортить аппетит всем окружающим и закончить вечер публичным скандалом. Прекрати, терпеть не могу подобных выходок!
   Мартин поспешил извиниться.
   Анаис залюбовалась им. Этот виноватый наклон головы, этот тактичный уход от неудобной для него сцены. Да, Мартин всегда умел себя вести. И еще ее приятно удивила сыновняя покорность. Любой отпрыск возраста Теренса наверняка не преминул бы осадить мать. Мол, не маленький, сам разберусь. Но Мартин даже не заикнулся на этот счет и просто продолжил разговор:
   – Итак, я поясню свою точку зрения. Ноэль – мужчина, следовательно, всегда должен иметь деньги для выполнения прихотей своей дамы.
   В этот момент Анаис посмотрела прямо в лицо Рене, но тот даже не шелохнулся, словно и правда тратил на свою благодетельницу уйму денег, а не наоборот.
   – Поэтому Ноэль не может оставить работу даже на время. – Мартин многозначительно поднял палец вверх. – А Анаис девушка. Все ее желания обязан выполнять я. Следовательно, необходимость работать отпадает сама собой.
   Джуди улыбнулась и взяла сына за руку.
   – Рыцарь мой. Вот именно это мне и нравилось в твоем отце.
   Пока между Теренсами происходил обмен нежными взглядами, Анаис и Ноэль остались как бы не у дел. Им неловко было вмешиваться в эту идиллию. Анаис всмотрелась в своего коллегу. Тот уныло ковырял вилкой салат, не проявляя ровным счетом никакого интереса к услышанному. Слова Мартина, казалось, прошли мимо него. По крайней мере, не зацепили ни гордости, ни самолюбия. Как же этому наглецу удается оставаться столь невозмутимым?
   Тем временем Теренсы уже успели закончить свои телячьи нежности и разговор возобновился.
   – А вы, Анаис? Как вы относитесь к такой позиции мужчины? – Джуди подмигнула, вероятно намекая на беседу в дамской комнате.
   – Обеими руками «за». – Анаис элегантно вытерла губы салфеткой. – Но, с другой стороны, здесь есть одна проблема, а точнее, сразу несколько проблем.
   Мартин, увлекшийся казалось бы едой, удивленно вскинулся.
   – Да-да, есть, – опередила его возражения Анаис. – И вы, Рене, вне всяких сомнений, сейчас меня поддержите.
   Ноэль кивнул, но без прежней снисходительности, даже, можно сказать, заинтересованно. Это придало Анаис уверенности. Она уже давно хотела поговорить с Мартином о своей работе, а тут появился шанс заручиться поддержкой не только случайно встретившегося коллеги, но и матери.
   – Профессия модели, так же как и другие, требует определенных навыков. И они не из простых: умение соответствовать образу, задуманному сценаристом фотосессии, умение нравиться людям, даже простое поддержание фигуры. Все это требует постоянной тренировки. Перестаешь заниматься делом и сразу чувствуешь, как падает твой профессиональный уровень. Поэтому надолго расслабляться нельзя. К тому же стоит несколько раз подряд отказать агентам рекламных фирм – и они отворачиваются от вас, какой бы известностью вы ни пользовались. А налаживать новые связи в мире модельного бизнеса довольно тяжело. С тех пор как я общаюсь с Мартином, мне лишь пару раз удалось поучаствовать в настоящ
   – Но я думал, что даю тебе возможность отдохнуть, – попытался оправдываться Мартин, хотя и он сам, и Анаис отлично знали, что это ложь: просто Теренс, как любой человек с раздутым «я», терпеть не мог, если его избранница занимается чем-то, кроме него самого.
   – А по-моему, девочка права, – поддержала Анаис Джуди. – Ведь мы живем не в девятнадцатом веке, когда только мужчины зарабатывали деньги и имели профессии. Анаис уже многого добилась, и было бы неправильным теперь все перечеркнуть. Ноэль, ты согласен?
   – Абсолютно, – закивал Рене. – Для модели действительно самое важное практика.
   – Знаете что, – лицо Джуди озарилось улыбкой, – ведь Анаис уже давно не занималась работой, а мне буквально вчера звонил один знакомый, редактор модного рекламного журнала. Его зовут Джек Трейтер. Так вот, ему нужны парень и девушка, буквально на несколько дней. Желательно профессионалы, потому что работа срочная и нельзя терять время. Ноэль, я хочу, чтобы вы с Анаис вместе снимались в этой рекламе, организуем вам совместную фотосессию.
   После этих слов за столом повисла пауза. Рене неуверенно почесал затылок. Мартин, вероятно, подбирал выражения, чтобы выразить свое недовольство как можно более мягко, а Анаис просто не поняла, шутка это или настоящее предложение.
   – Я серьезно. Все можно устроить в самые короткие сроки, – продолжала внедрять свою идею Джуди. – И это ненадолго.
   Первой отозвалась Анаис. Ей уже давно хотелось заняться работой, а здесь представилась такая возможность, да еще в качестве короткого эпизода общего путешествия. Мартину, разумеется, не понравится, но один день потерпит. А что до этого наглого типа, так с кем только раньше она не снималась! Ерунда, можно пережить. Опять же деньги не будут лишними в случае очередного разрыва с Теренсом.
   – Я согласна.
   Теперь главное, чтобы не заупрямился этот принц голубых кровей. Но, к удивлению Анаис, Ноэль кивнул почти одновременно с ее ответом.
   – Я тоже.
   – Ну вот и отлично, – подвела итог Джуди. – Значит, решено. Я сегодня же перезвоню Джеку. Думаю…
   – Подожди, мама, – довольно резко перебил ее Мартин. – Вы, кажется, забыли спросить меня. А я против. Я не хочу, чтобы лицо девушки, сопровождающей меня в путешествии, красовалось на всех рекламных щитах.
   – Милый, ты не понял. – Джуди сделала властный жест рукой, который никак не согласовывался с мягким тоном ее голоса. – Это журнальная реклама. Ее никто не увидит, кроме читателей.
   А Анаис, глядя на Мартина, уже успела сообразить, против чего, собственно, он возражает. Нет, известность и зеваки на улицах здесь ни при чем. Деньги. Мартин очень четко увидел в них угрозу. Как это ни парадоксально, но именно хрустящие бумажки, называемые банкнотами, делают человека свободным. Они же способны сделать женщину независимой от мужчины.
   – Мама, я против. Мы отдыхаем, и я не хочу потерять пускай даже один день на…
   – Извини, дорогой, – Джуди повторила свой жест, – но Анаис ясно выразила свое желание. А ты, кажется, обязался их выполнять. Сейчас тобой движет мелкий эгоизм, тебе хочется, чтобы она следовала за тобой, как оруженосец за рыцарем. Но ты забываешься. Она живой человек, со своими интересами, взглядами, профессией, в конце концов. Учти, именно из-за таких наклонностей тирана мы разошлись с твоим отцом.
   И снова пауза. Мартин не посмел открыть рот, а поскольку спор перешел с вопроса узкопрофессионального на чисто семейное выяснение отношений, то ни Ноэль, ни Анаис не посчитали возможным вмешиваться.
   – Хорошо, мама. – Мартин согласился, но в его словах сквозил внутренний протест. – Тогда позвони нам еще раз, чтобы уточнить сроки. Я постараюсь в этот день заняться делами отца, не буду терять время даром.
   – Вот так уже лучше. – Джуди кокетливо улыбнулась и взяла сына за руку. – Не сердись, но мы, женщины, если уж чего захотим, горы можем свернуть.
   – Ничего, мам. – Мартин тоже улыбнулся, но как-то уклончиво. – В конце концов, мы слишком редко видимся, раз в год можно и уступить.
   Ноэль сидел с застывшим на лице выражением безразличия. Казалось, разговор не касается его вовсе. А Анаис уже прикидывала, чего будет стоить ей эта фотосессия, если Мартин уже сейчас почти что бесится.
 
   После ужина, едва Мартин и эта Анаис сели в такси, Джуди надулась как рыба-еж. В машине не было сказано ни слова, а в глазах Джуди пылали злобные огоньки, словно она готовилась атаковать. Обычно строить рожи, как называл подобные вещи в отношениях с клиентками Рене, было его привилегией. Женщинам в возрасте почему-то очень нравилось уговаривать своего мальчика, обхаживать, давать наставления, выполнять прихоти. Поначалу он не понимал, что откровенные капризы являются чуть ли не такой же его непосредственной обязанностью, как секс. Но потом, почитав литературу по психологии среднего возраста, сообразил. У пятидесятилетних женщин, которые берут себе молодых любовников, имеется комплекс матери. Потребность помогать кому-то более слабому разбираться в жизни, ласково журить за шалости, удовлетворять все, даже самые взбалмошные желания. Короче, половина женщин стремилась занять для слишком молодого партнера еще и место матери, старшего друга, а не только любовницы. Таким образом, и Рене приходилось брать на себя роль и мужчины, и мальчика-сына, которому иной раз хочется взбрыкнуть и выкинуть какое-нибудь коленце. Инфантильность, почти детские обиды приветствовались большинством клиенток. А раньше Рене считал подобные вещи недопустимыми в своей работе. Выяснилось все случайно. Одна дама, что называется, довела его до белого каления, и, наплевав на вознаграждение, Ноэль просто собрался и ушел, имея все основания полагать, что больше никогда с ней не встретится. По крайней мере, на правах любовника. Каково же было его удивление, когда дамочка примчалась на следующий день с извинениями, раскаянием и кучей подарков! Правда, вечером она все-таки не преминула слегка поругать глупого мальчика за такие амбиции, но была очень мила и внимательна все остальное время. Вот тут-то Рене и стал выдрючиваться направо и налево, с удивлением отмечая, что его старших подруг это не отталкивает, а, наоборот, привязывает к нему еще сильнее. У некоторых комплекс материнства был настолько сильно выражен, что приходилось порой прилагать массу усилий, чтобы разыгрывать инфантильность, которой Рене не отличался. Одна дамочка даже как-то раз надрала ему уши за невыпитое вовремя лекарство. Он так втянулся в эти игры, что иногда с ужасом отмечал, что переносит свои гипертрофированные обидчивость и своеволие на нормальных людей, которых, естественно, раздражает подобное поведение.
   И вот сегодня, кажется, акценты поменялись. Джуди вышла из машины и, не проронив ни слова, направилась к лифту.
   Рене, опередив ее, нажал кнопку. Чем же он провинился? Вроде бы выполнил все требования: говорил с этим Мартином на все предлагаемые темы, общался с его подружкой, во всех решениях поддерживал Джуди, согласился на фотосессию. Что не так? Не был достаточно эмоционален?
   Лифт бесшумно поднимался вверх, за стеклянными дверьми мелькали этажи, люди. Служащие уже приступили к уборке коридоров, то там, то здесь можно было увидеть стройных горничных в белых фартуках. Рене недоумевал:
   – Я что-то сделал не так? – решился он спросить напрямую.
   Джуди удивленно обернулась.
   – Что? Я прослушала.
   – Ты ведешь себя так, словно я провалил операцию вселенского значения. – Ноэль скрестил руки на груди в знак протеста: не нравится, значит, можно расстаться сегодня же.
   – Разве? – Джуди погладила его по плечу. – Успокойся, не ты причина моего раздражения. Не обращай внимания, я расстроена. Сейчас пойду полежу, а ты зайди минут через сорок. Есть серьезный разговор.
   Рене только пожал плечами.
   – Как скажешь.
   Приблизительно через час он, пройдя через коридор, вошел в ее номер. О чем она хочет поговорить? Сколько ни думал Рене над этим вопросом, но ничего хоть сколько-нибудь путного в голову не приходило.
   В номере пахло жасмином. Значит, Джуди устроила себе ароматерапию. Она всегда прибегала к ней в случае приступа мигрени. Джуди лежала на кровати в спальне с мокрым полотенцем на голове. Она не открыла глаза, когда вошел Рене, но по звуку шагов безошибочно определила его местонахождение.
   – Сядь ко мне, мой мальчик. И какие же вы все-таки бываете глупые!
   Ну началось! Общение с сыном плохо повлияло на Джуди, теперь ей все сверстники Мартина будут казаться неразумными мальчиками. Рене тяжело вздохнул и, нехотя натянув на себя маску инфантильного подростка, ответил:
   – Не расстраивайся. Со временем все проходит.
   – Я хочу попросить тебя об одной важной для меня вещи. О деньгах даже не спрашивай, хватит на безбедную старость, еще и твоим внукам останется.
   Бесцеремонность Джуди насторожила Рене: обычно она не говорит о вознаграждении вообще, предпочитая просто оставлять его в конверте в номере любовника. А раз зашла речь о деньгах, значит, дело не из обычных. Она не замедлила подтвердить это предположение:
   – Ты видел девчонку, которая решила окольцевать моего сына?
   – Да, – спокойно кивнул Рене.
   – Так вот. Эта дешевка решила сделаться миссис Теренс. У нее уже все распланировано, и она верными шагами идет к своей цели. Мартин умный мальчик, но женские чары способны скрутить любого, даже гении не могли порой устоять перед женской красотой. Так вот, постараюсь покороче: я не хочу, чтобы эта выскочка вошла в нашу семью. Твоя задача соблазнить ее. Думаю, проблем не будет. Завтра вы, скорее всего, поедете на скачки вдвоем, можешь приступать к своему заданию. Вскружи ей голову, делай что хочешь, но мой сын не должен жениться на этой… У меня даже слов нет.
   Рене раньше как-то не замечал за Джуди склонности к интригам. Теперь же она предстала перед ним в истинном свете: львица, готовая сожрать любого, кто зазевался. Рене тяжело вздохнул. Пошлость и низость. Все из-за угла, все исподтишка. Ему захотелось просто встать и уйти, но Джуди, предчувствовавшая подобную реакцию, ухватила его за руку.
   – Ты сделаешь это, Рене, или мы больше не увидимся. Больше того, я ославлю тебя по всем гостиным Лондона и Парижа. Сделаешь – и точка.
   Рене хотел вырвать руку, но стоило ему пошевелиться, как Джуди буквально вцепилась в его запястье, даром что глаза ее по-прежнему были закрыты.
   – Рене, тебе ничего не стоит окрутить эту интриганку. Сделай это ради меня. Я очень прошу. Один ее вид приводит меня в ярость.
   Девчонка не понравилась Рене, но он, однако, не имел обыкновения за это мстить. Он даже пожалел, что принялся давать мудрые советы этой куколке. Если уж она сумела прыгнуть в постель к одному из самых видных женихов Европы, то, пожалуй, ни в чьих наставлениях не нуждается. Жалко будет разрушить ее надежды, все-таки старалась, добивалась, ломала себя. Рене мог не любить подобных людей (хотя и сам к ним относился), но всегда уважал их. С другой стороны, какое ему, собственно, дело? Пусть считает, что судьба поставила очередное препятствие на ее пути к цели. И усмехнувшись он ответил:
   – Само собой, Джуди, мне будет даже весело развлечься с ней. Она заносчива не в меру. Пусть знает свое место.
   – Вот и отлично, вот и отлично, – затараторила заботливая мамочка, – приступай прямо завтра.
   – Да хоть сегодня.
   Рене обвел взглядом высокий потолок. Последние слова он произнес с выражением какого-то пассивного, вялого пренебрежения ко всему вокруг. От того, на что он решился, стало противно, гадко на душе. А еще Джуди теперь упала в его глазах минимум на десять пунктов: такая же, как все. Сплетни, интриги, официальные приемы, обеды, деловые встречи – вот из чего состоит ее жизнь. Сплошной обман и самообман с утра до вечера. Хотя, в сущности, какое ему дело и до Анаис, и до Джуди, и до Мартина.

6

   – Нет, ты должен был проследить за отчетами, которые посылают мои сотрудники. – Это были первые слова, которые услышал Рене, войдя в номер Джуди утром.
   Вчерашний разговор, само собой, закончился постелью. Но после секса хозяйка номера, заботясь о своей репутации, по давно заведенному обычаю каждый раз выгоняла Ноэля в его апартаменты, а утром либо заходила сама, либо дожидалась его у себя. Так было и на этот раз. Сегодня Рене успел позавтракать, спуститься в бар и даже купить программу заездов на «Аскоте», прежде чем она вызвала его. Официант в баре подал конверт с запиской: «Где тебя носит? Дожидаюсь уже полчаса!» Да, стоило Джуди взяться за серьезное дело, как любезности у нее значительно поубавилось. И вот Рене явился по приглашению, неся конверт в руке.
   – Интересное дело, Генри! Что за чепуху ты несешь, каким факсом я могу отправить бумаги на подпись, а ты потом тоже мне с подписью по факсу?
   Генри? Имя бывшего мужа, у которого Джуди оттяпала половину состояния. Как он вообще после этого с ней разговаривает? Так ведь не просто разговаривает, еще и дела ведет!
   – Что? Мартин должен был приехать и отдать мне? Ничего не понимаю. Я только вчера с ним обедала, быть такого не может… А я говорю, что мы в течение двух часов были вместе и он ни словом не обмолвился.
   Рене сел в кресло. Беседа, судя по накалу страстей, обещала быть либо долгой, а в этом случае нечего дурь из ног выбивать, либо очень короткой, если один из собеседников, не выдержав, бросит трубку, но и тогда тоже лучше не стоять. Во-первых, вид сидящего человека успокаивает, а во-вторых, Джуди наверняка станет в запале эмоций пересказывать содержание разговора, а это минут на сорок минимум.
   – Ну, знаешь ли, он и твой сын ровно настолько же, насколько и мой. Почему я должна заниматься его воспитанием? В конце концов, он давно не ребенок, это раз, и в любом случае мальчиков воспитывают отцы, это два. И вообще, в качестве наказания предлагаю заставить его прошвырнуться с папками до Женевы, чтоб лучше в следующий раз работала память. Вот-вот, и тебе поможет заодно. Отлично, только звони ему сам. Разумеется, я с тобой даже не разговаривала. Хорошо, пока. Перезвони, когда явится, на сотовый. Все, привет вашим.
   Джуди, сидевшая на кровати с ногами, довольно ловко спрыгнула на пол и, подойдя к Рене, потрепала его по волосам.
   – Путь свободен. Я оклеветала собственного сына, и через полчаса он поедет в Женеву получать взбучку от отца за нерасторопность. Повезет документы, а это значит, что в твоем распоряжении целый день. Сейчас ты поедешь на скачки, эта моделька будет там одна. Полюбезничай, ну, короче, ты понял… Мартина я услала по меньшей мере до завтра, а про меня соври, что лежу с головной болью, это будет недалеко от истины, моя мигрень еще в силе.
   Этот приказной тон мог вывести из себя кого угодно, и Рене едва сдержался, чтобы не вспылить. Игры закончились. Миссис Теренс показала свое истинное лицо: расчетливая хищница, а Ноэль из любовника превратился в подручного. По сути дела, смысл не изменился: деньги за услуги, только вот сами эти услуги – а точнее, услуга – нравились Рене все меньше и меньше. Вчера он легко согласился, не подумав, что, собственно, топит себе подобного. Сегодня же эти мысли настойчиво лезли в голову.
   – Ну что, действуй, мой хороший. – Джуди чмокнула Рене в губы и пошла в соседнюю комнату переодеваться, показывая, что разговор окончен.
   – Я постараюсь. – Не найдя, что еще можно сказать в подобной ситуации, Рене поднялся и вышел из номера.
   Когда он прибыл на скачки, заезды уже начались. Ложи были заполнены блестящей публикой, чьи шляпы и цилиндры представляли собой не менее замечательное зрелище, нежели само действо. Крупы взмыленных лошадей, каждая из которых стоила почти столько же, сколько хороший замок где-нибудь в Шотландии, а то и больше, отливали на солнце бронзой. Вороных почти не было, по преимуществу гнедые и каурые. Красивые, грациозные животные, не участвующие в заездах, прохаживались в загонах, жокеи, готовясь к выступлению, проверяли амуницию, подтягивали подпруги.
   Все было просто великолепно, одним словом – «Королевский Аскот». Но сегодня этот праздник жизни не радовал Рене. По дороге он старался не думать о предстоящей задаче, но теперь она вновь встала перед ним насущной необходимостью. Рене нашел глазами свое место: Анаис сидела там одна, было видно, что и ей не очень-то весело.
   Почему он должен портить жизнь человеку, с которым, вероятнее всего, больше никогда не встретится? Ведь, в конце концов, каждый живет как умеет. Какое право он имеет осуждать ее? Тем более что сам такой же. И вообще, с людьми, подобными Мартину Теренсу, общаются не от хорошей жизни.
   Рене, поминутно извиняясь, прошел к своему месту. А на душе скребли кошки. Вот сейчас он начнет заниматься действительно гнусными вещами, после секса за деньги это следующая ступень морального падения. В своем ремесле он, по крайней мере, никому не вредил. А теперь в его руках оказалась жизнь другого человека, и он сломает ее ради собственного благополучия, потому что провал операции грозит ему потерей репутации. Уж кто-кто, а Джуди сумеет сделать так, чтобы ни одна богатенькая дамочка больше не посмотрела в сторону некого Рене Ноэля. А Энн Макбрайт не будет рядом. Итак, потопить другого ради себя самого. Но чем тогда он лучше той же Джуди Теренс? Ничем. Это и пугало Рене больше всего. Ощущение низости, подлости, возникавшее у него при общении с клиентками, всегда находило какой-то выход. «Я выше их, мне просто нужно как-то жить». Это оправдание выглядело вполне убедительно и успокаивало больную совесть. Но теперь? Теперь он опустился до их уровня.
   Рене старался идти как можно медленнее. Надо же найти хотя бы внутри себя какое-то решение, точку отсчета. Ладно, лучшее, что можно сделать, – это пустить все на самотек. Он не станет прилагать каких-то неимоверных усилий, специально навязываться, пускать в ход свои уловки, будет вести себя с женщиной (в кои-то веки) естественно. Конечно, эта ложь о происхождении… Ладно, он постарается обходить нежелательную тему. Если девчонка клюнет, сама виновата. Ничего из ряда вон Рене применять не будет, она вполне сможет воздержаться от необдуманных шагов. А если устоит – тем лучше для нее. Он тогда скажет, что честно выполнял задание, просто девица больно упертая.
   На душе как будто стало легче, появилась система координат, позволяющая хоть как-то ориентироваться в происходящем. Итак, естественность.
   – Доброе утро, – поздоровался Рене, садясь рядом с Анаис.
   Девушка, в этот момент смотревшая на скачки, повернулась лицом к нему.
   – Здравствуйте. – Она небрежно кивнула и опять отвернулась.
   Рене задумался: с клиентками он точно знал, как действовать, а вот как бы повел себя он сам? Тяжело. Первая реплика уже поставила перед ним сложную задачу. Дело в том, что Рене, привыкший играть на публику, вечно выполняющий прихоти окружающих, а не свои собственные, теперь не знал, чего хочется именно ему. Профессионализм подсовывал заранее подготовленные на этот случай типичные фразы. Если дама не уделяет ему внимания, не хочет его заметить, то самый эффективный способ – ложно обидеться на нее. Рене делал так много раз. «Если вам неприятно находиться в обществе человека гораздо моложе вас, я могу уйти, но тогда, пожалуй, стоит высказывать подобные желания прямо, а не ждать, пока джентльмен догадается. Честь имею». Или: «Извините, что помешал вам, но, позвольте заметить, излишняя эмоциональность вам не к лицу. Еще раз простите». Подобные фразы выдавались абсолютно невпопад, но имели неизменный успех. Дамочки начинали уточнять, что именно имеет в виду молодой человек, а дальше следовало намекнуть, что он подошел к ней не просто так, а движимый необыкновенной симпатией, обаянием собеседницы. Так поступил бы Рене Ноэль. Но вот Рене Дюлье? Стал бы деревенский парень родом из французской провинции навязываться девушке, которая его не замечает? Пожалуй, попробовал бы еще разок завязать беседу, без комплиментов и специальных приемов, но если бы она и тут заартачилась, как говорили у них на ферме о своевольных кобылах, то, пожалуй, отстал бы. Рене усмехнулся: как давно все это было! Где же ты, Рене Дюлье, веселый, разбитной парень, умевший радоваться жизни даже в самые тяжелые дни, загорелый, в старых джинсах, вытертых с внутренней стороны от постоянной езды верхом? В какие подземелья упрятал тебя Ноэль? Этот утонченный хлыщ, продумывающий каждое слово, каждый жест? Выходи, Дюлье! Порадуйся солнцу хотя бы ненадолго! И Рене улыбнулся. Впервые за несколько лет он не чувствовал необходимости ломать себя, загоняя собственную личность в праздничную упаковку светского ловеласа. Многое из прошлого утрачено навсегда – к примеру, прежней наивности уже не вернуть никогда. Но ведь многое и осталось. Нужно только извлечь его из глубин своего «я».
   Дюлье сейчас задал бы какой-то совсем простой, бытовой вопрос. И Рене, вопреки острой потребности Ноэля обидеться, задал его:
   – А почему не пришел Мартин? Что-нибудь случилось?
   Анаис снова обернулась.
   – Ничего страшного, просто буквально полчаса назад ему позвонил отец. Кажется, произошло выяснение отношений. Мартин или забыл что-то важное по работе, или в чем-то оплошал, я не поняла. Короче, ему пришлось срочно отправиться в Женеву, где находится главный офис их фирмы. А что с Джуди?