Планович нахмурился.
– Я должен подумать.
– Конечно, – согласилась Алисия, – если хотите, можете дать ответ завтра.
Для экономии топлива корабли проделали путь к точке перехода Вэл – Напье с ускорением в половину стандартного, это заняло 125 часов.
– Как дела у «Александрии», мистер Слейтер? – спросил Дрейк со своего командного поста на мостике «Дискавери».
– «Султана» заканчивает ее заправку, сэр. «Харидан» готов заправить нас.
Дрейк кивнул.
– Передайте командиру Трусме: мы выключаем двигатели через две минуты, он может начинать сближение. И сделайте общее объявление.
Через несколько секунд по кораблю разнесся голос Карла Слейтера:
– Всем приготовиться, через две минуты наступает невесомость. Выключаем двигатели для дозаправки.
Дрейк повернулся к главному экрану, висящему на дальней переборке рубки. На экране располагалась трехмерная схема пространства вокруг точки перехода. Тонкие линии, отражавшие мелкие изменения в гравитационной постоянной, сходились в одной точке, затем снова расходились. Командир увеличил масштаб схемы, и экран заполнил туманный красный эллипсоид – границы точки перехода, искривление подпространства в этом участке превосходило критическую величину.
По направлению к красному эллипсу медленно двигались две пары золотых искорок – корабли Первого Особого флота. Через несколько минут они достигнут точки перехода и, если все пройдет как надо, перепрыгнут в систему Напье, расположенную более чем в ста световых годах от Валерии. Первую пару кораблей составляли «Дискавери» и «Харидан», вторыми шли «Александрия» и «Султана».
– К невесомости готов, командир, – доложил лейтенант Кристобаль.
– Выключайте двигатели по готовности, астронавигатор.
– Выключаю двигатели, командир. Прозвучала сирена, а затем пришло уже знакомое чувство падения: сила тяжести исчезла. На экран теперь проецировалась картинка с камеры, закрепленной на корпусе. В центре экрана висел небольшой серебристый шар; на его поверхности вспыхнули две искорки позиционных двигателей, и он начал расти. «Харидан» был в четыре раза больше «Дискавери», но весь его экипаж составляла дюжина человек. Основной объем танкера занимали теплоизолированные баки с жидким водородом.
Танкер подошел ближе и сравнял скорости с «Дискавери», из его корпуса к крейсеру протянулась теплоизолированная трубка длиной в двести метров. Процессом заправки управлял компьютер, и водород с температурой всего на два градуса выше абсолютного нуля за десять минут заполнил топливные баки «Дискавери», затем танкер отошел на безопасное расстояние.
– Командир Трусма докладывает: заправка завершена.
– Отлично. Дайте связь с командирами.
– Есть, сэр.
Через минуту на Дрейка с экранов смотрели командиры Фаллан, Трусма и Ли с «Султаны».
– Джентльмены, мы прибыли на место, – начал Дрейк. – Доложите о готовности.
– «Александрия» к переходу готова.
– «Харидан» к переходу готов.
– «Султана» к переходу готова.
– «Дискавери» к переходу готов, джентльмены. Надеюсь, все помнят приказ. Мы идем первыми. Через минуту за нами последует «Александрия», затем – «Харидан» и «Султана». Начинаем приближение к точке перехода. Передайте мне управление вашими компьютерами.
Экраны погасли, и Дрейк вызвал главного инженера.
– Все готово, мистер Арнам?
– Готово, командир. Преобразователи массы работают стабильно, радиационные щиты в порядке.
– Мистер Мартсон, все готово?
– Боевые посты укомплектованы людьми и оружием, генераторы искривления подпространства активированы. Прыжковые компьютеры готовы к введению кодов.
– Ждите. Мистер Кристобаль!
– Здесь, командир.
– Ускорение в половину стандартного.
– Есть, сэр.
Снова прозвучала сирена, и сила тяжести вернулась. Схема на экране опять изменилась, теперь золотые искорки подошли к самому эллипсоиду. Дрейк нажал клавишу интеркома.
– Все готово, мисс Линдквист.
Бетани, занимавшая пост рядом с астронавигатором, взглянула через плечо.
– Я тоже готова, командир.
– Две минуты до перехода. Пожалуйста, введите разрешающие коды.
– Ввожу, – отозвалась Бетани и повернулась к своему рабочему месту, которое отличалось от стандартного только непрозрачной пластиковой панелью, укрепленной над клавиатурой.
По мнению Дрейка, эта предосторожность была лишней – каждый подпространственный переход требовал нового пятнадцатиразрядного буквенно-цифрового кода, известного только Бетани Линдквист и Кларенсу Уитлоу, и знание последнего введенного кода ничего не давало. Однако Уитлоу настаивал на визуальном щите в виде меры безопасности, и командир приказал установить его.
Командный пост Дрейка располагался так, что он видел всех находящихся в рубке. Пальцы Бетани пробежали по клавиатуре, и на большом экране зажглась надпись:
ПОДПРОСТРАНСТВЕННОЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЕ РАЗРЕШЕНО
– Спасибо, мисс Линдквист. Как только выйдем из подпространства, введите, пожалуйста, код немедленного возвращения на случай, если понадобится отступить.
– Конечно, командир. Код возвращения всегда активен.
На экране первая золотая искорка переместилась за границу эллипсоида и начала мигать. Дрейк вызвал астронавигатора.
– Действуйте, мистер Кристобаль. Перемещение по готовности.
– Есть, сэр. Пятнадцать секунд до входа в подпространство… Включить генератор. Возмущение поля в норме. Десять секунд… Пять, четыре, три, два, один… Вперед!
Глава 11
Глава 12
– Я должен подумать.
– Конечно, – согласилась Алисия, – если хотите, можете дать ответ завтра.
Для экономии топлива корабли проделали путь к точке перехода Вэл – Напье с ускорением в половину стандартного, это заняло 125 часов.
– Как дела у «Александрии», мистер Слейтер? – спросил Дрейк со своего командного поста на мостике «Дискавери».
– «Султана» заканчивает ее заправку, сэр. «Харидан» готов заправить нас.
Дрейк кивнул.
– Передайте командиру Трусме: мы выключаем двигатели через две минуты, он может начинать сближение. И сделайте общее объявление.
Через несколько секунд по кораблю разнесся голос Карла Слейтера:
– Всем приготовиться, через две минуты наступает невесомость. Выключаем двигатели для дозаправки.
Дрейк повернулся к главному экрану, висящему на дальней переборке рубки. На экране располагалась трехмерная схема пространства вокруг точки перехода. Тонкие линии, отражавшие мелкие изменения в гравитационной постоянной, сходились в одной точке, затем снова расходились. Командир увеличил масштаб схемы, и экран заполнил туманный красный эллипсоид – границы точки перехода, искривление подпространства в этом участке превосходило критическую величину.
По направлению к красному эллипсу медленно двигались две пары золотых искорок – корабли Первого Особого флота. Через несколько минут они достигнут точки перехода и, если все пройдет как надо, перепрыгнут в систему Напье, расположенную более чем в ста световых годах от Валерии. Первую пару кораблей составляли «Дискавери» и «Харидан», вторыми шли «Александрия» и «Султана».
– К невесомости готов, командир, – доложил лейтенант Кристобаль.
– Выключайте двигатели по готовности, астронавигатор.
– Выключаю двигатели, командир. Прозвучала сирена, а затем пришло уже знакомое чувство падения: сила тяжести исчезла. На экран теперь проецировалась картинка с камеры, закрепленной на корпусе. В центре экрана висел небольшой серебристый шар; на его поверхности вспыхнули две искорки позиционных двигателей, и он начал расти. «Харидан» был в четыре раза больше «Дискавери», но весь его экипаж составляла дюжина человек. Основной объем танкера занимали теплоизолированные баки с жидким водородом.
Танкер подошел ближе и сравнял скорости с «Дискавери», из его корпуса к крейсеру протянулась теплоизолированная трубка длиной в двести метров. Процессом заправки управлял компьютер, и водород с температурой всего на два градуса выше абсолютного нуля за десять минут заполнил топливные баки «Дискавери», затем танкер отошел на безопасное расстояние.
– Командир Трусма докладывает: заправка завершена.
– Отлично. Дайте связь с командирами.
– Есть, сэр.
Через минуту на Дрейка с экранов смотрели командиры Фаллан, Трусма и Ли с «Султаны».
– Джентльмены, мы прибыли на место, – начал Дрейк. – Доложите о готовности.
– «Александрия» к переходу готова.
– «Харидан» к переходу готов.
– «Султана» к переходу готова.
– «Дискавери» к переходу готов, джентльмены. Надеюсь, все помнят приказ. Мы идем первыми. Через минуту за нами последует «Александрия», затем – «Харидан» и «Султана». Начинаем приближение к точке перехода. Передайте мне управление вашими компьютерами.
Экраны погасли, и Дрейк вызвал главного инженера.
– Все готово, мистер Арнам?
– Готово, командир. Преобразователи массы работают стабильно, радиационные щиты в порядке.
– Мистер Мартсон, все готово?
– Боевые посты укомплектованы людьми и оружием, генераторы искривления подпространства активированы. Прыжковые компьютеры готовы к введению кодов.
– Ждите. Мистер Кристобаль!
– Здесь, командир.
– Ускорение в половину стандартного.
– Есть, сэр.
Снова прозвучала сирена, и сила тяжести вернулась. Схема на экране опять изменилась, теперь золотые искорки подошли к самому эллипсоиду. Дрейк нажал клавишу интеркома.
– Все готово, мисс Линдквист.
Бетани, занимавшая пост рядом с астронавигатором, взглянула через плечо.
– Я тоже готова, командир.
– Две минуты до перехода. Пожалуйста, введите разрешающие коды.
– Ввожу, – отозвалась Бетани и повернулась к своему рабочему месту, которое отличалось от стандартного только непрозрачной пластиковой панелью, укрепленной над клавиатурой.
По мнению Дрейка, эта предосторожность была лишней – каждый подпространственный переход требовал нового пятнадцатиразрядного буквенно-цифрового кода, известного только Бетани Линдквист и Кларенсу Уитлоу, и знание последнего введенного кода ничего не давало. Однако Уитлоу настаивал на визуальном щите в виде меры безопасности, и командир приказал установить его.
Командный пост Дрейка располагался так, что он видел всех находящихся в рубке. Пальцы Бетани пробежали по клавиатуре, и на большом экране зажглась надпись:
ПОДПРОСТРАНСТВЕННОЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЕ РАЗРЕШЕНО
– Спасибо, мисс Линдквист. Как только выйдем из подпространства, введите, пожалуйста, код немедленного возвращения на случай, если понадобится отступить.
– Конечно, командир. Код возвращения всегда активен.
На экране первая золотая искорка переместилась за границу эллипсоида и начала мигать. Дрейк вызвал астронавигатора.
– Действуйте, мистер Кристобаль. Перемещение по готовности.
– Есть, сэр. Пятнадцать секунд до входа в подпространство… Включить генератор. Возмущение поля в норме. Десять секунд… Пять, четыре, три, два, один… Вперед!
Глава 11
В книгах времен межзвездных перелетов ничего не говорилось о том, что чувствует человек при прыжке через подпространство, поэтому Дрейк очень удивился, когда волоски на его руках встали дыбом, а в ушах зазвенело. Затем появилось ощущение падения, как в невесомости, и все встало на свои места. Дрейк потянулся к клавише интеркома, собрался заговорить и только тут понял, что все это время не дышал. Он сделал два глубоких вдоха и приказал:
– Всем доложить о ситуации на местах.
Перекличка, ко всеобщему облегчению, не выявила никаких происшествий. Вслух об этом никто не говорил, но все помнили, что прыжковые двигатели «Дискавери» не работали 125 лет, так что главный инженер был особенно доволен удачным переходом.
– Вы не почувствовали ничего необычного при прыжке, Гэвин? – поинтересовался у него Дрейк после переклички.
– Прыжковый двигатель немного разбалансирован, командир, но регулировать его сейчас не советую. Если кто-нибудь из моих людей сделает ошибку, застрянем здесь неизвестно насколько.
– Я это учту.
Дрейк вызвал лейтенанта Кристобаля.
– Где мы находимся, астронавигатор?
– Сейчас узнаем, сэр. Телескоп нацелен на звезду этой системы, спектр будет готов через минуту.
– Мы уже не в нашей системе?
– На это ни единого шанса, командир. Тут звезда совсем другого цвета, чем Вэл.
– Покажите нам ее.
– Есть, сэр.
На экране появился испещренный пятнами звездный диск. Валерия – звезда спектрального класса F8, размером с земное Солнце, но горячее, Напье же относилась к классу G8 и была гораздо больше, чем Солнце и Вэл.
– Да, это Напье, командир, – доложил Кристобаль через минуту, – все спектральные линии совпадают. Но окружающие звезды – не те.
– Что это значит?
– Из точки перехода Напье – Вэл должны быть видны другие звезды. Согласно старым записям, мы должны были оказаться на девяносто градусов восточнее текущей позиции.
Дрейк кивнул.
– Значит, структура подпространства в такой близости от сверхновой значительно изменилась. Найдите мне Антарес, лейтенант.
– Слушаюсь, сэр.
Кристобаль включил телескоп на поиск сверхновой, и Напье уплыла из поля зрения, а по экрану с головокружительной быстротой заметались звезды. Затем все остановилось, и в центре экрана показался Антарес.
Этот красно-оранжевый сверхгигант стал сверхновой после истощения запасов водородного топлива в ядре. Реакция синтеза в звезде прекратилась, она не смогла бороться с гравитацией и схлопнулась сама в себя. Но звезда – это не просто шар водорода, в ее гравитационном поле содержится громадная потенциальная энергия, так что, когда начался процесс схлопывания, вся освободившаяся энергия выделилась в виде тепла. Ядро не смогло ее переработать, и внутренняя температура звезды выросла настолько, что главной атомной реакцией стало образование нейтрино.
Обычно энергия, выделяющаяся в ядре звезды, доходит до ее поверхности за тысячи лет, но нейтрино за считанные секунды пронзают сверхплотную плазму. Сразу увеличился выброс энергии в окружающее пространство, ускорилось схлопывание, температура в ядре еще больше повысилась, и нейтрино стало выделяться еще больше. Но так не могло продолжаться бесконечно. Вслед за ядром раскалились до температуры синтеза средние слои атмосферы, где водорода более чем достаточно. Начавшийся синтез за одну секунду производил больше энергии, чем Антарес – за всю свою историю. Вся эта энергия не успевала распространяться в окружающее пространство, и звезда взорвалась.
Этот взрыв имел два последствия. Во-первых, диаметр ядра уменьшился с полумиллиона километров в диаметре до пятидесяти, оно превратилось в быстро вращающийся нейтронный шар. Во-вторых, внешние слои атмосферы оказались выброшены далеко в космос. Взрывная волна из видимого света, тепла, рентгеновских, гамма-лучей и нейтрино полетела во все стороны со скоростью света, за ней последовала вторая – отдельные протоны, электроны и нейтроны. Еще тридцать процентов массы звезды разлетелось со скоростью примерно семь тысяч километров в секунду.
С момента самого большого из известных людям взрыва, когда в небе зажглась Антаресская сверхновая, прошло 125 лет. Все это время шар остывающей плазмы расширялся и к 2637 году достиг шести световых лет в диаметре, в центре него все еще бешено вращалось скопление нейтронов.
Система Напье находилась всего в пятнадцати световых годах от Антареса, и газовое облако сверхновой занимало на главном экране «Дискавери» целых 23 угловых градуса. Дрейк даже слегка задохнулся, оценив его размеры; остальные обитатели рубки тоже были поражены.
Антарес из светящейся точки превратился в идеальную сферу, закрывавшую полнеба. На периферии газ был плотнее и светился бело-голубым, ближе к центру его цвет менялся с голубого и зеленого до оранжевого, а затем – тускло-красного, в самом центре радужной сферы с бешеной скоростью вращался звездоподобный объект. Фильтры на телескопах «Дискавери» смягчали его яркость, но Дрейк подумал, что, если не защищать глаза, можно получить ожог сетчатки. Он сразу решил разработать правила безопасности для исследовательских партий перед тем, как выпускать людей из корабля.
Почти минуту никто не произносил ни слова, наконец Бетани Линдквист прошептала:
– Господи, такой красоты я в жизни не видела!
Дрейк кашлянул, злясь на себя за то, что любовался останками сверхновой, в то время как у него имелись более важные дела.
– Мистер Мартсон!
– Здесь, сэр.
– «Александрия» может появиться в любую минуту, немедленно дайте мне знать о ее позиции.
– Есть, командир.
Последовало долгое тревожное ожидание. Весь Особый флот начинал прыжок в подпространство из одной и той же точки в системе Вэл, но не было никакой гарантии того, что к Напье они прибудут в том же порядке – точное место появления из подпространства регулируется только законами вероятности. Наконец Бэла Мартсон объявил:
– Есть контакт, командир. Курс 189/22, расстояние 600 000 километров.
В течение двух минут появились все три корабля – примерно с одинаковым разбросом.
Дрейк приказал Слейтеру установить связь с остальными командирами.
– Джентльмены! Подходите к «Дискавери». Командир Фаллан, начинайте научные наблюдения. Через четыре часа проведем телеконференцию по поводу их результатов. У меня все.
Ричард Дрейк, Бэла Мартсон, Карл Слейтер, Гэвин Арнам и Бетани Линдквист собрались в офицерской кают-компании на палубе «Бета» за пять минут до назначенного срока. Участники телеконференции со стороны «Дискавери» сидели за длинным столом и пили кофе из фарфоровых чашек. На дальней стене комнаты был укреплен экран лишь немного меньше тех, что находились в рубках.
– Спасибо, что пригласили меня, – улыбнулась Бетани Дрейку со своего места. – Я не знала, что вы решите, я ведь все-таки представитель иностранного правительства.
– Надеюсь, дружественного правительства, мисс Линдквист.
– Надеюсь, что так, командир.
– На борту «Александрии» все готово, сэр.
– Отлично, мистер Слейтер. Включайте экран.
В одном из конференц-залов на борту лайнера вокруг стола, почти такого же, как на «Дискавери», собрались командир Фаллан, весь дипперсонал и по нескольку человек от обеих научных команд.
– А командиры Ли и Трусма? – спросил Дрейк.
– Включились в конференцию со своих кораблей, сэр. Вывести на экран?
– Не нужно. – Дрейк заговорил, глядя в объектив камеры: – Леди и джентльмены, конференция записывается, как и прочие материалы экспедиции. Пожалуйста, четко называйте ваше имя и звание, когда до вас дойдет очередь. Начинайте, командир Фаллан.
– Есть, сэр. Командир-лейтенант Кенил Фаллан, командир корабля Альтанского флота «Александрия»…
Когда все сидевшие вокруг стола назвали себя, командир попросил сделать то же самое командиров танкеров, потом сделал знак Мартсону начать перекличку на «Дискавери». Вскоре Дрейк словно со стороны услышал свой голос:
– Командир флота Ричард Дрейк, командующий экспедицией, командир крейсера Альтанского флота «Дискавери». – Новое звание далось ему почти без затруднений. – Вы готовы, командир Фаллан?
– Да, сэр.
– Начинайте.
Фаллан повернулся к темноволосому человеку средних лет с окладистой бородой. Дрейк узнал доктора астрофизики Натаниэла Гордона, тот командовал первой пробной экспедицией к точке перехода.
– Доктор Гордон, расскажите о ваших исследованиях.
– Конечно. – Гордон достал карманный компьютер и просмотрел свои записи. – За четыре часа много выводов не сделаешь, зато можно собрать достаточно сырых данных. Во-первых, мы обнаружили в центре туманности нейтронную звезду, что естественно – наши обсерватории уже три месяца наблюдают за новым пульсаром. Расхождения у нас только в скорости вращения звезды: дома приборы показывали 620 оборотов в секунду, а в системе Напье эта скорость чуть меньше 600 оборотов – 598, если быть точным. Разницу можно объяснить тем, что наблюдаемая нами звезда на сто десять лет старше, чем та, что мы видели дома.
Во– вторых, мы измерили уровень фоновой радиации. Вы, наверное, уже поняли, насколько он велик! По моим подсчетам, незащищенный человек может получить смертельную дозу за двенадцать часов. За щитами мы в безопасности, но без свинцового костюма я из-за них не выйду.
– А что можно сказать о судьбе населения системы? – спросил доктор Вартон, глава социальной научной группы.
– Ничего хорошего, сэр, – отозвался Гордон. – В первые годы после взрыва сверхновой уровень радиации был гораздо выше, так что, если выжившие есть, то у них либо очень эффективная защита, либо они прячутся под землей. Что касается животной и растительной жизни, то, без сомнения, все погибло.
Гордон повернулся к людям в кают-компании «Дискавери».
– Наше последнее наблюдение касается самой сверхновой. Впечатляющее зрелище! При рассмотрении в определенных длинах волн в облаке хорошо видна структура. Это явно влияние второй части двойной звезды – класса A3, она была почти уничтожена взрывом. Однако, изучая взаимодействие остатков двух звезд и газового облака, о динамике сверхновой можно узнать очень много.
– Профессор Планович, вы отвечали за исследование местной структуры подпространства, – сказал Дрейк в объектив.
Пожилой астроном поднялся на ноги. Очевидно, он все еще таил на командира обиду за отповедь на собрании перед запуском, но профессиональная гордость заставила его ограничить выражение своего недовольства единственным хмурым взглядом.
Как и Гордон, он просмотрел свои записи.
– Весьма важно, что мы вышли из подпространства именно здесь, командир. В этой системе структура подпространства пережила более серьезные изменения, чем в нашей собственной. Это не так удивительно, если принять во внимание близость Напье к Антаресу. До взрыва сверхновой в системе Напье было три точки перехода: одна вела к Антаресу, вторая – к нашей Альте, а третья – к колонии на Мире Сандарсона. После взрыва это количество могло увеличиться или уменьшиться, но для получения точных сведений надо провести измерения гравитационной постоянной. У меня все.
Дрейк повернулся к первому помощнику:
– Ваш доклад, мистер Мартсон.
– Да, сэр. Я исследовал наличие в системе признаков жизни. Новости плохие. За несколько часов сканирования электромагнитного спектра мы не обнаружили ни одного выброса искусственной энергии. Мы исследовали Нью-Провиденс и еще три планеты, которые до взрыва были заселены. Эфир везде пуст: нет ни сигналов вещания, ни шума электрогенераторов, ни статических разрядов – ничего!
– Можем ли мы услышать что-нибудь, если все укрылись от радиации под землей? – спросила Алисия Делеван.
– Что-нибудьмы бы точно услышали. Больше никто не заговорил, и Дрейк уточнил:
– Это все по предварительным докладам?
Все ответили утвердительно.
– Тогда скажите, стоит ли нам, по-вашему, приближаться к Нью-Провиденс?
В ходе долгой дискуссии о подробном исследовании планеты выяснилось, что возражений ни у кого нет: все хотели взглянуть на родину предков.
– Все согласны? – спросил Дрейк, прерывая обсуждение через двадцать минут. – Я тоже. Дамы и господа, мы идем к планете!
– Всем доложить о ситуации на местах.
Перекличка, ко всеобщему облегчению, не выявила никаких происшествий. Вслух об этом никто не говорил, но все помнили, что прыжковые двигатели «Дискавери» не работали 125 лет, так что главный инженер был особенно доволен удачным переходом.
– Вы не почувствовали ничего необычного при прыжке, Гэвин? – поинтересовался у него Дрейк после переклички.
– Прыжковый двигатель немного разбалансирован, командир, но регулировать его сейчас не советую. Если кто-нибудь из моих людей сделает ошибку, застрянем здесь неизвестно насколько.
– Я это учту.
Дрейк вызвал лейтенанта Кристобаля.
– Где мы находимся, астронавигатор?
– Сейчас узнаем, сэр. Телескоп нацелен на звезду этой системы, спектр будет готов через минуту.
– Мы уже не в нашей системе?
– На это ни единого шанса, командир. Тут звезда совсем другого цвета, чем Вэл.
– Покажите нам ее.
– Есть, сэр.
На экране появился испещренный пятнами звездный диск. Валерия – звезда спектрального класса F8, размером с земное Солнце, но горячее, Напье же относилась к классу G8 и была гораздо больше, чем Солнце и Вэл.
– Да, это Напье, командир, – доложил Кристобаль через минуту, – все спектральные линии совпадают. Но окружающие звезды – не те.
– Что это значит?
– Из точки перехода Напье – Вэл должны быть видны другие звезды. Согласно старым записям, мы должны были оказаться на девяносто градусов восточнее текущей позиции.
Дрейк кивнул.
– Значит, структура подпространства в такой близости от сверхновой значительно изменилась. Найдите мне Антарес, лейтенант.
– Слушаюсь, сэр.
Кристобаль включил телескоп на поиск сверхновой, и Напье уплыла из поля зрения, а по экрану с головокружительной быстротой заметались звезды. Затем все остановилось, и в центре экрана показался Антарес.
Этот красно-оранжевый сверхгигант стал сверхновой после истощения запасов водородного топлива в ядре. Реакция синтеза в звезде прекратилась, она не смогла бороться с гравитацией и схлопнулась сама в себя. Но звезда – это не просто шар водорода, в ее гравитационном поле содержится громадная потенциальная энергия, так что, когда начался процесс схлопывания, вся освободившаяся энергия выделилась в виде тепла. Ядро не смогло ее переработать, и внутренняя температура звезды выросла настолько, что главной атомной реакцией стало образование нейтрино.
Обычно энергия, выделяющаяся в ядре звезды, доходит до ее поверхности за тысячи лет, но нейтрино за считанные секунды пронзают сверхплотную плазму. Сразу увеличился выброс энергии в окружающее пространство, ускорилось схлопывание, температура в ядре еще больше повысилась, и нейтрино стало выделяться еще больше. Но так не могло продолжаться бесконечно. Вслед за ядром раскалились до температуры синтеза средние слои атмосферы, где водорода более чем достаточно. Начавшийся синтез за одну секунду производил больше энергии, чем Антарес – за всю свою историю. Вся эта энергия не успевала распространяться в окружающее пространство, и звезда взорвалась.
Этот взрыв имел два последствия. Во-первых, диаметр ядра уменьшился с полумиллиона километров в диаметре до пятидесяти, оно превратилось в быстро вращающийся нейтронный шар. Во-вторых, внешние слои атмосферы оказались выброшены далеко в космос. Взрывная волна из видимого света, тепла, рентгеновских, гамма-лучей и нейтрино полетела во все стороны со скоростью света, за ней последовала вторая – отдельные протоны, электроны и нейтроны. Еще тридцать процентов массы звезды разлетелось со скоростью примерно семь тысяч километров в секунду.
С момента самого большого из известных людям взрыва, когда в небе зажглась Антаресская сверхновая, прошло 125 лет. Все это время шар остывающей плазмы расширялся и к 2637 году достиг шести световых лет в диаметре, в центре него все еще бешено вращалось скопление нейтронов.
Система Напье находилась всего в пятнадцати световых годах от Антареса, и газовое облако сверхновой занимало на главном экране «Дискавери» целых 23 угловых градуса. Дрейк даже слегка задохнулся, оценив его размеры; остальные обитатели рубки тоже были поражены.
Антарес из светящейся точки превратился в идеальную сферу, закрывавшую полнеба. На периферии газ был плотнее и светился бело-голубым, ближе к центру его цвет менялся с голубого и зеленого до оранжевого, а затем – тускло-красного, в самом центре радужной сферы с бешеной скоростью вращался звездоподобный объект. Фильтры на телескопах «Дискавери» смягчали его яркость, но Дрейк подумал, что, если не защищать глаза, можно получить ожог сетчатки. Он сразу решил разработать правила безопасности для исследовательских партий перед тем, как выпускать людей из корабля.
Почти минуту никто не произносил ни слова, наконец Бетани Линдквист прошептала:
– Господи, такой красоты я в жизни не видела!
Дрейк кашлянул, злясь на себя за то, что любовался останками сверхновой, в то время как у него имелись более важные дела.
– Мистер Мартсон!
– Здесь, сэр.
– «Александрия» может появиться в любую минуту, немедленно дайте мне знать о ее позиции.
– Есть, командир.
Последовало долгое тревожное ожидание. Весь Особый флот начинал прыжок в подпространство из одной и той же точки в системе Вэл, но не было никакой гарантии того, что к Напье они прибудут в том же порядке – точное место появления из подпространства регулируется только законами вероятности. Наконец Бэла Мартсон объявил:
– Есть контакт, командир. Курс 189/22, расстояние 600 000 километров.
В течение двух минут появились все три корабля – примерно с одинаковым разбросом.
Дрейк приказал Слейтеру установить связь с остальными командирами.
– Джентльмены! Подходите к «Дискавери». Командир Фаллан, начинайте научные наблюдения. Через четыре часа проведем телеконференцию по поводу их результатов. У меня все.
Ричард Дрейк, Бэла Мартсон, Карл Слейтер, Гэвин Арнам и Бетани Линдквист собрались в офицерской кают-компании на палубе «Бета» за пять минут до назначенного срока. Участники телеконференции со стороны «Дискавери» сидели за длинным столом и пили кофе из фарфоровых чашек. На дальней стене комнаты был укреплен экран лишь немного меньше тех, что находились в рубках.
– Спасибо, что пригласили меня, – улыбнулась Бетани Дрейку со своего места. – Я не знала, что вы решите, я ведь все-таки представитель иностранного правительства.
– Надеюсь, дружественного правительства, мисс Линдквист.
– Надеюсь, что так, командир.
– На борту «Александрии» все готово, сэр.
– Отлично, мистер Слейтер. Включайте экран.
В одном из конференц-залов на борту лайнера вокруг стола, почти такого же, как на «Дискавери», собрались командир Фаллан, весь дипперсонал и по нескольку человек от обеих научных команд.
– А командиры Ли и Трусма? – спросил Дрейк.
– Включились в конференцию со своих кораблей, сэр. Вывести на экран?
– Не нужно. – Дрейк заговорил, глядя в объектив камеры: – Леди и джентльмены, конференция записывается, как и прочие материалы экспедиции. Пожалуйста, четко называйте ваше имя и звание, когда до вас дойдет очередь. Начинайте, командир Фаллан.
– Есть, сэр. Командир-лейтенант Кенил Фаллан, командир корабля Альтанского флота «Александрия»…
Когда все сидевшие вокруг стола назвали себя, командир попросил сделать то же самое командиров танкеров, потом сделал знак Мартсону начать перекличку на «Дискавери». Вскоре Дрейк словно со стороны услышал свой голос:
– Командир флота Ричард Дрейк, командующий экспедицией, командир крейсера Альтанского флота «Дискавери». – Новое звание далось ему почти без затруднений. – Вы готовы, командир Фаллан?
– Да, сэр.
– Начинайте.
Фаллан повернулся к темноволосому человеку средних лет с окладистой бородой. Дрейк узнал доктора астрофизики Натаниэла Гордона, тот командовал первой пробной экспедицией к точке перехода.
– Доктор Гордон, расскажите о ваших исследованиях.
– Конечно. – Гордон достал карманный компьютер и просмотрел свои записи. – За четыре часа много выводов не сделаешь, зато можно собрать достаточно сырых данных. Во-первых, мы обнаружили в центре туманности нейтронную звезду, что естественно – наши обсерватории уже три месяца наблюдают за новым пульсаром. Расхождения у нас только в скорости вращения звезды: дома приборы показывали 620 оборотов в секунду, а в системе Напье эта скорость чуть меньше 600 оборотов – 598, если быть точным. Разницу можно объяснить тем, что наблюдаемая нами звезда на сто десять лет старше, чем та, что мы видели дома.
Во– вторых, мы измерили уровень фоновой радиации. Вы, наверное, уже поняли, насколько он велик! По моим подсчетам, незащищенный человек может получить смертельную дозу за двенадцать часов. За щитами мы в безопасности, но без свинцового костюма я из-за них не выйду.
– А что можно сказать о судьбе населения системы? – спросил доктор Вартон, глава социальной научной группы.
– Ничего хорошего, сэр, – отозвался Гордон. – В первые годы после взрыва сверхновой уровень радиации был гораздо выше, так что, если выжившие есть, то у них либо очень эффективная защита, либо они прячутся под землей. Что касается животной и растительной жизни, то, без сомнения, все погибло.
Гордон повернулся к людям в кают-компании «Дискавери».
– Наше последнее наблюдение касается самой сверхновой. Впечатляющее зрелище! При рассмотрении в определенных длинах волн в облаке хорошо видна структура. Это явно влияние второй части двойной звезды – класса A3, она была почти уничтожена взрывом. Однако, изучая взаимодействие остатков двух звезд и газового облака, о динамике сверхновой можно узнать очень много.
– Профессор Планович, вы отвечали за исследование местной структуры подпространства, – сказал Дрейк в объектив.
Пожилой астроном поднялся на ноги. Очевидно, он все еще таил на командира обиду за отповедь на собрании перед запуском, но профессиональная гордость заставила его ограничить выражение своего недовольства единственным хмурым взглядом.
Как и Гордон, он просмотрел свои записи.
– Весьма важно, что мы вышли из подпространства именно здесь, командир. В этой системе структура подпространства пережила более серьезные изменения, чем в нашей собственной. Это не так удивительно, если принять во внимание близость Напье к Антаресу. До взрыва сверхновой в системе Напье было три точки перехода: одна вела к Антаресу, вторая – к нашей Альте, а третья – к колонии на Мире Сандарсона. После взрыва это количество могло увеличиться или уменьшиться, но для получения точных сведений надо провести измерения гравитационной постоянной. У меня все.
Дрейк повернулся к первому помощнику:
– Ваш доклад, мистер Мартсон.
– Да, сэр. Я исследовал наличие в системе признаков жизни. Новости плохие. За несколько часов сканирования электромагнитного спектра мы не обнаружили ни одного выброса искусственной энергии. Мы исследовали Нью-Провиденс и еще три планеты, которые до взрыва были заселены. Эфир везде пуст: нет ни сигналов вещания, ни шума электрогенераторов, ни статических разрядов – ничего!
– Можем ли мы услышать что-нибудь, если все укрылись от радиации под землей? – спросила Алисия Делеван.
– Что-нибудьмы бы точно услышали. Больше никто не заговорил, и Дрейк уточнил:
– Это все по предварительным докладам?
Все ответили утвердительно.
– Тогда скажите, стоит ли нам, по-вашему, приближаться к Нью-Провиденс?
В ходе долгой дискуссии о подробном исследовании планеты выяснилось, что возражений ни у кого нет: все хотели взглянуть на родину предков.
– Все согласны? – спросил Дрейк, прерывая обсуждение через двадцать минут. – Я тоже. Дамы и господа, мы идем к планете!
Глава 12
НАПЬЕ
ОСНОВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Звезда спектрального класса G8 в Антаресском Кластере. Тип IIIГигант (класс Капелла), позиция относительно Солнца 1632RA, – 2626DEC, 335L– Y.
Число точек перехода: 3.
Последовательность подпространственных переходов:
Первая точка перехода: Солнце, Годдард, Антарес, Напье.
Вторая точка перехода: Вега, Карсвелл, Саката, Гермес, Айзер, Хэллсгейт, Напье.
Третья точка перехода: Валерия, Напье.
В системе 13 планет, 120 лун и 1 пояс астероидов. VIIпланета, Нью-Провиденс, – мир земного типа, наличествуют местные формы жизни. Планеты в порядке удаления от Напье…
ИСТОРИЯ
Открыта в 2216 г. К. Напье и Л. Грузном. На седьмой планете обнаружены условия, максимально приближенные к земным (см. НЬЮ-ПРОВИДЕНС). Права на заселение получены Новой Церковью Возрождения Северной Америки в 2256 г., первоначальная иммиграция только для членов церкви. Система открыта для всеобщей иммиграции Торговой корпорацией Бостон – Торонто в 2275 г. Иммиграция ограничена в 2315 г., колония достигла самообеспечения в 2385 г.
НАСЕЛЕНИЕ
3 287 654 000 чел. по переписи 2500 г., преимущественно североамериканцы и европейцы.
Цитируется по «Энциклопедии человеческого космоса для космонавтов», издание 97-е. © 2510 Издательство «Халлан», Большой Нью-Йорк, Земля.
Напье гораздо больше по размеру, чем Валерия, и эффект гравитационной линзы в ее системе сильнее, поэтому точка перехода Напье – Вэл находилась довольно далеко от самой звезды. Вдобавок Нью-Провиденс оказалась от флота по другую сторону звезды, и с ускорением в половину стандартного корабли добирались до нее двадцать один день.
На шестой день корабли построились друг за другом и шли с ускорением по направлению к Напье. Они пройдут довольно близко к звезде по траектории, напоминающей кометную, и сбросят скорость до внутрисистемной, чтобы подойти к планете и встать на парковочную орбиту.
На время полета Дрейк предоставил все приборы дальнего наблюдения на борту «Дискавери» и «Александрии» в распоряжение ученых. Флот проходил недалеко от двух внешних планет системы – газовых гигантов размером примерно с Юпитер в Солнечной системе, а исторические документы говорили о наличии на их лунах станций по добыче полезных ископаемых. Такая промышленность действует во всех населенных системах, где есть газовые гиганты, и если в системе Напье сохранилось технологически развитое общество, то станции должны были остаться в рабочем состоянии. Однако ни телескопы, ни инфракрасные сканеры, ни высокочувствительные радиоантенны не зафиксировали никаких следов человеческой деятельности. Обе луны, Снежок и Лагранж, были пустынны.
Следующую возможность для научных изысканий давала сама Напье, на расстоянии 60 миллионов километров от которой проходил флот в середине пути до планеты. Точка перехода Вэл – Напье располагалась высоко в южном полушарии системы, так что необходимо было изменить плоскость движения флота при приближении к перигелию. Целый день фотонные двигатели кораблей работали, чтобы приблизить их курс к плоскости эклиптики, затем флот повернул и начал торможение.
Сразу после того, как корабли обогнули Напье, ученые установили неусыпное наблюдение за Нью-Провиденс, пытаясь пробиться сквозь завесу тишины, окружавшую планету, но, как и в случае с источниками энергии, потерпели неудачу: приборы ловили только тихое шипение двигателей.
Дрейк объявил на «Дискавери» боевую тревогу через двадцать дней и шестнадцать часов после выхода из подпространства. В иллюминаторах плыла Нью-Провиденс, похожая на бело-голубой мраморный шарик, рядом с ней серо-белый спутник, Лаэрт, который местные поэты сравнивали с земной Луной.
Вскоре после того, как флот обогнул Напье, Дрейк созвал всех пилотов кораблей-разведчиков.
– Перед тем как послать флот на низкую орбиту над Нью-Провиденс, джентльмены, я должен знать, что это безопасно. Поэтому мы запустим четыре вооруженных «разведчика», а большие корабли останутся на расстоянии двух миллионов километров. «Катерина» и «Пьяница» пройдут по верхней границе атмосферы, чтобы получить снимки двух скоплений городов в противоположных полушариях, их видно на старых картах. За ними последуют «Летучий дурак» и «Паутинка», сбросят скорость и сделают два полных оборота по орбитам, проходящим через полюса. Затем, если все пройдет гладко, «Дискавери» выйдет на парковочную орбиту, за ней – «Александрия», а танкеры останутся на линии Нью-Провиденс – Лаэрт, где, если потребуется, смогут служить коммуникационными реле «земля – орбита».
Остаток перелета пилоты отрабатывали этот план и к моменту подхода «Дискавери» на оговоренную дистанцию уже рвались в бой.
– Готовы, лейтенант Холл? – спросил Дрейк.
– Так точно, командир, – отозвался командир «разведчиков» с экрана.
Как и в случае с «Завоевателем», Дрейк высылал вперед разведчиков и размышлял, не столкнутся ли они снова с руинами.
– Запуск по готовности, – приказал он.
– Вас понял, командир. Запуск по готовности. Открыть ангар!
Через четыре часа пришли первые снимки с «Катерины» и «Пьяницы». Все время ожидания крейсер провел в состоянии боевой тревоги, команда проверяла приборы и оружие, и на борту медленно нарастало напряжение. С каждой секундой становилось очевиднее, что худшие опасения подтвердились и планета стала могилой для своего трехмиллиардного населения.
Первый дальний вид пришел с «Пьяницы». На экране появился диск планеты – синий океан и незнакомые очертания континента, они быстро приближались.
– Куда летит «Пьяница»? – спросил Дрейк.
– К Регенсбургу, – ответил лейтенант Кристобаль. – Это был главный метрополис северного полушария. «Катерина» через пять минут пролетит над Терра-Новой.
– Кажется, мой прапрапрадед из Терра-Новы, – сказала Бетани Линдквист.
– А я думал, ваша семья с Земли, мисс Линдквист, – заметил Аргос Кристобаль.
Бетани повернулась к астронавигатору.
– С Земли только частьмоих предков, мистер Кристобаль. Во мне много альтанской крови.
Пилот Марман добавил увеличение, изображение на экране сменилось и внезапно застыло, когда компьютер выбрал один кадр с камеры корабля-разведчика. Это были окраины Регенсбурга, снятые под углом в 45 градусов.
Город стоял на поросших лесом холмах, так что в кадр попали и дома, и лес. Мертвый лес – в небо смотрели голые стволы с симметричными ветками, некоторые деревья были вырваны с корнем, а поваленные так и лежали, словно процесс гниения прекратился.
– Никаких микроорганизмов, – пробормотал Дрейк. – Планета стерильна.
Город стоял такой же мертвый, как лес, он тоже пострадал от непогоды, но сохранился лучше, чем можно было ожидать от столетних руин.
– Пилот Марман закончил облет и возвращается, – Доложил Слейтер.
– Сколько кадров он отснял?
– Пятьдесят тысяч, командир, их сейчас обрабатывают. «Катерина» заходит на Терра-Нову.
Дрейк вновь посмотрел на экран. Вначале там появилось изображение планеты из космоса, затем включилось увеличение, и на экране снова застыл кадр – вид большого города. Но если Регенсбург выглядел так, словно его обитатели ненадолго уехали, Терра-Нова стояла в руинах. Из каменных куч в небо торчали металлические конструкции, упавшие башни лежали на обломках машин, от некоторых зданий остались только стены. Такой вид заставил содрогнуться даже Дрейка.
ОСНОВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Звезда спектрального класса G8 в Антаресском Кластере. Тип IIIГигант (класс Капелла), позиция относительно Солнца 1632RA, – 2626DEC, 335L– Y.
Число точек перехода: 3.
Последовательность подпространственных переходов:
Первая точка перехода: Солнце, Годдард, Антарес, Напье.
Вторая точка перехода: Вега, Карсвелл, Саката, Гермес, Айзер, Хэллсгейт, Напье.
Третья точка перехода: Валерия, Напье.
В системе 13 планет, 120 лун и 1 пояс астероидов. VIIпланета, Нью-Провиденс, – мир земного типа, наличествуют местные формы жизни. Планеты в порядке удаления от Напье…
ИСТОРИЯ
Открыта в 2216 г. К. Напье и Л. Грузном. На седьмой планете обнаружены условия, максимально приближенные к земным (см. НЬЮ-ПРОВИДЕНС). Права на заселение получены Новой Церковью Возрождения Северной Америки в 2256 г., первоначальная иммиграция только для членов церкви. Система открыта для всеобщей иммиграции Торговой корпорацией Бостон – Торонто в 2275 г. Иммиграция ограничена в 2315 г., колония достигла самообеспечения в 2385 г.
НАСЕЛЕНИЕ
3 287 654 000 чел. по переписи 2500 г., преимущественно североамериканцы и европейцы.
Цитируется по «Энциклопедии человеческого космоса для космонавтов», издание 97-е. © 2510 Издательство «Халлан», Большой Нью-Йорк, Земля.
Напье гораздо больше по размеру, чем Валерия, и эффект гравитационной линзы в ее системе сильнее, поэтому точка перехода Напье – Вэл находилась довольно далеко от самой звезды. Вдобавок Нью-Провиденс оказалась от флота по другую сторону звезды, и с ускорением в половину стандартного корабли добирались до нее двадцать один день.
На шестой день корабли построились друг за другом и шли с ускорением по направлению к Напье. Они пройдут довольно близко к звезде по траектории, напоминающей кометную, и сбросят скорость до внутрисистемной, чтобы подойти к планете и встать на парковочную орбиту.
На время полета Дрейк предоставил все приборы дальнего наблюдения на борту «Дискавери» и «Александрии» в распоряжение ученых. Флот проходил недалеко от двух внешних планет системы – газовых гигантов размером примерно с Юпитер в Солнечной системе, а исторические документы говорили о наличии на их лунах станций по добыче полезных ископаемых. Такая промышленность действует во всех населенных системах, где есть газовые гиганты, и если в системе Напье сохранилось технологически развитое общество, то станции должны были остаться в рабочем состоянии. Однако ни телескопы, ни инфракрасные сканеры, ни высокочувствительные радиоантенны не зафиксировали никаких следов человеческой деятельности. Обе луны, Снежок и Лагранж, были пустынны.
Следующую возможность для научных изысканий давала сама Напье, на расстоянии 60 миллионов километров от которой проходил флот в середине пути до планеты. Точка перехода Вэл – Напье располагалась высоко в южном полушарии системы, так что необходимо было изменить плоскость движения флота при приближении к перигелию. Целый день фотонные двигатели кораблей работали, чтобы приблизить их курс к плоскости эклиптики, затем флот повернул и начал торможение.
Сразу после того, как корабли обогнули Напье, ученые установили неусыпное наблюдение за Нью-Провиденс, пытаясь пробиться сквозь завесу тишины, окружавшую планету, но, как и в случае с источниками энергии, потерпели неудачу: приборы ловили только тихое шипение двигателей.
Дрейк объявил на «Дискавери» боевую тревогу через двадцать дней и шестнадцать часов после выхода из подпространства. В иллюминаторах плыла Нью-Провиденс, похожая на бело-голубой мраморный шарик, рядом с ней серо-белый спутник, Лаэрт, который местные поэты сравнивали с земной Луной.
Вскоре после того, как флот обогнул Напье, Дрейк созвал всех пилотов кораблей-разведчиков.
– Перед тем как послать флот на низкую орбиту над Нью-Провиденс, джентльмены, я должен знать, что это безопасно. Поэтому мы запустим четыре вооруженных «разведчика», а большие корабли останутся на расстоянии двух миллионов километров. «Катерина» и «Пьяница» пройдут по верхней границе атмосферы, чтобы получить снимки двух скоплений городов в противоположных полушариях, их видно на старых картах. За ними последуют «Летучий дурак» и «Паутинка», сбросят скорость и сделают два полных оборота по орбитам, проходящим через полюса. Затем, если все пройдет гладко, «Дискавери» выйдет на парковочную орбиту, за ней – «Александрия», а танкеры останутся на линии Нью-Провиденс – Лаэрт, где, если потребуется, смогут служить коммуникационными реле «земля – орбита».
Остаток перелета пилоты отрабатывали этот план и к моменту подхода «Дискавери» на оговоренную дистанцию уже рвались в бой.
– Готовы, лейтенант Холл? – спросил Дрейк.
– Так точно, командир, – отозвался командир «разведчиков» с экрана.
Как и в случае с «Завоевателем», Дрейк высылал вперед разведчиков и размышлял, не столкнутся ли они снова с руинами.
– Запуск по готовности, – приказал он.
– Вас понял, командир. Запуск по готовности. Открыть ангар!
Через четыре часа пришли первые снимки с «Катерины» и «Пьяницы». Все время ожидания крейсер провел в состоянии боевой тревоги, команда проверяла приборы и оружие, и на борту медленно нарастало напряжение. С каждой секундой становилось очевиднее, что худшие опасения подтвердились и планета стала могилой для своего трехмиллиардного населения.
Первый дальний вид пришел с «Пьяницы». На экране появился диск планеты – синий океан и незнакомые очертания континента, они быстро приближались.
– Куда летит «Пьяница»? – спросил Дрейк.
– К Регенсбургу, – ответил лейтенант Кристобаль. – Это был главный метрополис северного полушария. «Катерина» через пять минут пролетит над Терра-Новой.
– Кажется, мой прапрапрадед из Терра-Новы, – сказала Бетани Линдквист.
– А я думал, ваша семья с Земли, мисс Линдквист, – заметил Аргос Кристобаль.
Бетани повернулась к астронавигатору.
– С Земли только частьмоих предков, мистер Кристобаль. Во мне много альтанской крови.
Пилот Марман добавил увеличение, изображение на экране сменилось и внезапно застыло, когда компьютер выбрал один кадр с камеры корабля-разведчика. Это были окраины Регенсбурга, снятые под углом в 45 градусов.
Город стоял на поросших лесом холмах, так что в кадр попали и дома, и лес. Мертвый лес – в небо смотрели голые стволы с симметричными ветками, некоторые деревья были вырваны с корнем, а поваленные так и лежали, словно процесс гниения прекратился.
– Никаких микроорганизмов, – пробормотал Дрейк. – Планета стерильна.
Город стоял такой же мертвый, как лес, он тоже пострадал от непогоды, но сохранился лучше, чем можно было ожидать от столетних руин.
– Пилот Марман закончил облет и возвращается, – Доложил Слейтер.
– Сколько кадров он отснял?
– Пятьдесят тысяч, командир, их сейчас обрабатывают. «Катерина» заходит на Терра-Нову.
Дрейк вновь посмотрел на экран. Вначале там появилось изображение планеты из космоса, затем включилось увеличение, и на экране снова застыл кадр – вид большого города. Но если Регенсбург выглядел так, словно его обитатели ненадолго уехали, Терра-Нова стояла в руинах. Из каменных куч в небо торчали металлические конструкции, упавшие башни лежали на обломках машин, от некоторых зданий остались только стены. Такой вид заставил содрогнуться даже Дрейка.