Маккомас Мэри Кей. Поцелуй на бис

   — Эй! Мэри? Бет? Элен? Кристи? — сначала он перечислил своих сестер и лишь потом повторил, словно это была его последняя надежда. — Мисс Миллер?
   — Что вы затеяли на этот раз? — раздраженно спросила девушка. — Это еще один ваш глупый трюк с целью привлечь мое внимание?
   — Нет. Нет.
   — …Так вот, на этот раз у вас ничего не получится.
   — Нет. Подождите! Пожалуйста.
   — Просто не могу поверить, что жители этого города доверили человеку вроде вас такое важное дело, как воспитание детей. Какой пример вы можете им дать? Вы сами ведете себя как капризный, испорченный ребенок. Да где же вы?
   — Неважно. — Скотти в отчаянии прикрыл глаза. — Ничего не нужно. Просто позвольте мне спокойно умереть прямо здесь, на ваших глазах.
   — Я не шучу, Скотт Хэммонд. Мне бы хотелось расставить все точки над «i», но если вы не покажетесь сейчас же, я ухожу.
   — Я не могу.
   — Что значит — не можете? Немедленно выходите. — Августа начала терять терпение. — Я хочу знать, что означал весь этот сегодняшний фарс в школе. Или для вас нет ничего святого? У меня было время подумать. И если вы затеяли все это лишь только для того, чтобы добраться до меня, вам должно быть очень стыдно.
   Жизнь Скотти сейчас зависела от его ответа. Он хорошо это понимал. Но существовали ведь еще и принципы.
   — Вам кажется, что это очень умно, да? — крикнул он, — Так знайте — идея школьной пьесы пришла мне в голову еще до того, как я увидел вас. Признаюсь, я склонялся скорее к Шекспиру, но «Волшебник страны Оз» оказался действительно куда лучшей идеей.
   — Тогда почему вы подмигивали мне все утро? Вы это делали нарочно, чтобы я подумала, что вы что-то затеяли. Вы хотели позлить меня.
   Интересно, сколько еще он сможет продержаться на этой крыше?
   — Да, разумеется, я сделал все это, чтобы позлить вас. Мне это доставляет огромное удовольствие.
   — Где же вы, черт побери!
   — Пожалуйста, не извольте беспокоиться. Мне начинает здесь даже нравиться.
   — Где здесь?
   — На крыше.
   — Где-где?
   Набрав в легкие побольше воздуха, Скотти отчетливо произнес каждое слово.
   — Я на крыше собственного дома. Хотел заделать дыру и случайно столкнул лестницу.
   — Какую лестницу?
   Скотти решил про себя, что скорее свалится отсюда, чем скажет еще хоть слово. Сложив на груди руки, он прислушивался к ее шагам и скрипу садовой калитки.
   Берт важно тявкнул. Он хотел таким образом приветствовать гостью, но Августа явно восприняла это как угрозу. Берт никак не мог понять, почему эта женщина так его боится. Он старался изо всех сил выглядеть дружелюбным, когда она оказывалась поблизости. Но Берт знал, что некоторые люди не отличаются общительностью — значит, ему самому следует сделать первый шаг. И Берт поднялся на ноги и приветливо помахал хвостом.
   Августа с опаской подошла к огромному псу, явно подозревая, что он собирается ее укусить. Она поглядывала время от времени на крышу, но ничего не смогла разглядеть, пока не подошла вплотную к Берту.
   — О господи! — воскликнула девушка, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Но Берт расслышал смех в ее голосе и решил, что заслужил награду за то, что развеселил ее. Он дружелюбно потерся о ногу Августы.
   Скотти поднял голову, досадуя на нее за это неуместное веселье, а еще больше на себя, за то что предстал перед ней в столь нелепом виде. Он уже собрался высказать ей, что думает о людях, радующихся чужому несчастью, но замолчал с открытым ртом. Как же она была красива в этот момент, под ветвями старого дуба, освещенная летним солнцем, игравшим в ее глазах и волосах. Она улыбалась и была потрясающе, невообразимо прекрасна.
   — И что вы хотите этим сказать? — Скотти надеялся, что выглядит не таким уж жалким.
   — Я многое хотела бы сказать. Но дайте мне пару секунд, чтобы опомниться.
   — Знаете, — произнес Скотти, продолжая любоваться девушкой. — Не очень-то хорошо с вашей стороны так откровенно выражать свое удовольствие по поводу моего бедственного положения.
   — Разве? А по-моему, все в порядке. — Августа сложила руки на груди. — Когда еще представится такая возможность.
   — Хорошо, — процедил сквозь зубы Скотти, ложась спиной на кровлю, чтобы уменьшить нагрузку на шею. Он слишком хорошо изучил женщин и понимал, что уговорами ничего не добьешься. Нет, он просто не сдвинется с места, пока сама Августа не будет умолять его об этом.
   Берт улегся у ее ног, он явно был очень рад тому, что гостья осталась во дворе.
   — Так что же вы там делаете, на крыше? — ехидно поинтересовалась Августа. — Решили позагорать?
   Обращаясь к небесам, Скотти рассказал, как оказался прикованным к водостоку. Ответа не последовало. Приподняв голову, он увидел, что Августа вытащила на лужайку шезлонг и устроилась в нем поудобнее, скрестив свои длинные красивые ноги и одернув на коленях юбку.
   — Удобно?
   Августа улыбнулась:
   — Да, спасибо. А вам?
   Скотти поморщился:
   — Чего вы от меня хотите?
   — Ничего. Может быть, это вам что-то надо?
   Несмотря на унижение, Скотти не мог не оценить комизм ситуации. Он понимал, что повел бы себя примерно так же, если бы они поменялись местами. Но сейчас он разозлился не на шутку. Скотт терпеть не мог признаваться в своей беспомощности — тем более женщине.
   — Послушайте, что я должен пообещать, чтобы вы согласились приставить к крыше лестницу?
   Августа покачала своей изящной ножкой; и снова улыбнулась:
   — Приятно иметь неограниченные возможности. Когда надо выбирать из пяти-шести вариантов — это одно. Но бесконечное количество… тут нетрудно запутаться, как вы думаете?
   На какую-то секунду Скотт пожалел в глубине души, что бросал мусор через ее забор, дразнил в церкви и мешал ее музыкальным урокам.
   — Может быть, вы ограничите мой выбор и скажете, что вы сами готовы сделать, чтобы я согласилась приставить лестницу?
   Хм-м… да он сделал бы все что угодно.
   — Я знаю, что вы не особенно щепетильны и готовы на многое, чтобы добиться своего. Но где-то ведь есть граница? Так где же?
   На случай, если переговоры затянутся, Скотти подогнул одну ногу, пытаясь обрести равновесие, и стал подтягиваться по крыше вверх.
   — Интересный я задала вопрос, не так ли? Насколько далеко зайдет Скотт Хэммонд, чтобы получить то, что хочет?
   Скотти удалось приподняться и посмотреть на Августу.
   — Я всегда иду до конца, когда хочу добиться чего-то действительно для меня важного. А что в этом плохого?
   Ей нечего было возразить. Вроде бы ничего плохого. Некоторое время назад и она ответила бы на этот вопрос так же — когда еще существовали вещи, имевшие для нее особую ценность.
   — И что же для вас важно, Скотт Хэммонд? — Августой овладело любопытство. — Чего вы так сильно хотите?
   Наконец-то она задала ему личный вопрос. Хоть как-то проявила к нему интерес. Что ж, очень хорошо. Лиха беда начало.
   — Для меня важны люди. Люди, которых я люблю. Кто я и что делаю — зависит от их влияния на меня. — Он замолчал на мгновение, словно собираясь с мыслями, затем продолжил:
   — Я хочу… жить полной жизнью. Ничего особенного, грандиозного, просто приятно иметь работу, которая наполнена смыслом, которая чего-то стоит. И очень важно иметь рядом дорогих тебе людей, с которыми можно поделиться победами и поражениями. — Подогнув колени, он оперся на руки. — Я не великий ученый, который надеется найти лекарство от неизлечимой болезни. И не очень амбициозный человек. К тому же рабочие навыки не слишком мне даются. — Он кивнул на дыру в крыше. — Я просто — человек, полный добрых намерений. Мне нравится быть счастливым. И мне нравится видеть счастливыми других. Я простой человек и хочу простых вещей.
   Достойная цель в жизни и близкие люди рядом? И это все, чего он хочет? Все, что для него важно? Действительно все? Но ведь и Августа хотела того же самого. Что же тогда случилось? Что в ее жизни пошло не так? Что Скотти умудрился сделать правильно, а она — нет? Все обожают Скотти Хэммонда. Все, за что он берется, у него получается. В чем же его секрет? Или некоторым людям просто на роду написано всегда добиваться успеха и любви окружающих?
   Августа невольно почувствовала, как в ней поднимается волна раздражения. Она завидовала Скотти куда больше, чем хотелось признаться. Больше всего ее раздражало то, как он говорил о своей удачливости. Он был везунчиком и не сомневался, что это в порядке вещей.
   — А как насчет вас, мисс Миллер? — спросил Скотти. Девушка почувствовала, что он внимательно смотрит на нее. — Что важно для вас? Чего хотите вы?
   — Не, знаю, — сказала Августа, поднимаясь на ноги. Все это перестало казаться ей таким уж забавным. Скотти явно был лучшим из них двоих и даже в этой трудной ситуации не терял чувства собственного достоинства. Ее месть показалась Августе мелкой и глупой.
   — Не помните? Или не хотите мне говорить? — уточнил Скотти, глядя, как она лениво направляется к лестнице.
   — Да тут и говорить не о чем.
   Августе стоило немалого труда поднять и прислонить к стене дома тяжелую лестницу.
   — Тогда расскажите мне об этих шрамах у вас на запястье, — сказал Скотти, не двигаясь с места. Он внимательно глядел на Августу в ожидании ее ответа.
   Августа посмотрела на шрамы на левом запястье, погладила их пальцем, затем улыбнулась и взглянула вверх на Скотти.
   — Они так сильно вас интересуют?
   — Меня интересует, как и почему они появились.
   — Вы будете разочарованы, — предупредила Гасти, вновь опуская взгляд.
   — Стоит проверить.
   Девушка глубоко вздохнула. Скотти слишком много внимания уделял этим шрамам. Ну что ж, приподняв завесу тайны, она покажет ему, что здесь нет ничего загадочного или романтичного. Все вполне обыденно. Так ему и надо, пусть привыкает к тому, что в отношении ее лучше не питать иллюзий.
   — Больше трех лет назад, — начала Августа, разглядывая шрамы, — я перенесла операцию на этой руке. Ничего трагического. Ничего серьезного. Обыкновенная операция» чтобы ослабить давление на зажатый нерв.
   — И что же на него давило? — спросил Скотти, начиная осторожно подбираться к лестнице.
   — Там есть хрящики. Они начинают болеть и распухать, потом давить на нерв. Это называют синдромом перетренированных рук. Обычно это происходит в результате множества повторяющихся одинаковых движений.
   — Вроде игры на скрипке?
   Скотти внимательно смотрел на лестницу. Августа взялась за нее обеими руками, чтобы обеспечить устойчивость.
   — Вот именно.
   — И что происходит после такой хирургической операции? Насколько я знаю, вы по-прежнему можете играть на скрипке.
   — Да. — Тяжело вздохнув, она отступила от лестницы, убедившись, что ее поддержка больше не требуется. — После реабилитационного периода, лекарственной терапии, упражнений, щадящих нагрузок на запястье. После этого можно играть на скрипке.
   Ступив на землю, Скотти взял руку Гасти, внимательно посмотрел на шрамы, затем попытался заглянуть в глаза девушки.
   — Но…
   Ее кожа горела в том месте, где к ней прикасалась его рука.
   Августа вдруг почувствовала себя слабой и уязвимой. Теперь Скотти известно все о ее поражении.
   — Но, — тихо продолжала она, — никогда уже не будешь играть так, как прежде. — Августа старалась изо всех сил унять дрожь в голосе. — Или репетировать часами. Или убедить тех, от кого зависит твое будущее, что еще немного — и твоя игра снова достигнет прежнего совершенства.
   У Скотти сжалось сердце, когда он смотрел в ее глаза, полные слез. Ему захотелось прижать ее к себе, взять на себя часть ее боли. Но девушка испуганно заморгала и опустила глаза. Затем медленно, очень неохотно отняла у него руку. Он попытался задержать ее, но понял, что момент упущен.
   — Жаль, что разочаровала вас, — произнесла Августа, когда между ними исчезла неловкость. — Знаю, вы предпочли бы услышать что-то более волнующее. Ну, может, рассказ о несчастной любви или…
   — Я вовсе не разочарован, — заверил ее Скотти, гадая про себя, что сделает девушка, если он прямо сейчас ее поцелует. — Я лишь надеялся, что это больше не причиняет вам боли.
   Ну уж нет, хватит! Если он собирается жалеть ее, попытаться разделить с ней ее боль, то лучше сразу уйти.
   — Нисколько. — Августа повертела рукой перед самым носом Скотти. — Видите? Как новенькая!
   Но его невозможно было провести. Скотт прекрасно понимал, что боль еще совсем свежа и раны ее до конца не зажили. На секунду Августе даже показалось, что Скотт заподозрил главное: боль ее вызвана не только крушением карьеры музыканта.
   — Что ж, теперь, когда вы крепко стоите на земле, мне пора, — сказала Августа.
   — Но я ничего не дал вам.
   — Ничего мне не дали? — озадаченно переспросила девушка.
   — Ну, за то, что вы помогли мне слезть с крыши. Вы спасли мне жизнь. Итак, чего вы хотите? Что я должен сделать?
   — О, забудьте об этом, — ей вдруг захотелось уйти как можно скорее. И зачем это он все время подходит к ней так близко? Можно разговаривать с разных концов двора.
   — Забыть? Ни за что. Я всегда плачу свои долги — а перед вами я в огромном долгу.
   Августа понимала, к чему он клонит. Понимала, что Скотти ни за что не упустит подвернувшейся ему счастливой возможности.
   — Да. Если задуматься, так оно и есть. Но мне нужно время, чтобы придумать для себя достойную награду.
   — Хорошо. — Скотти хотелось побыть с ней подольше, но придется довольствоваться обещанием новой встречи. Он понимал, что Августа приоткрыла ему сегодня душу, поделилась самым сокровенным и теперь, возможно, испытывает неловкость в его обществе.
   Что ж, он отпустит ее — на время, — a сам попытается обдумать все, что узнал от нее сегодня. Он чувствовал — дело не только в операции, которая оборвала ее карьеру. Девушка явно чего-то недоговаривала.
   Освободив руку, Августа быстро направилась к калитке, нисколько не сомневаясь, что на этот раз он не станет ее задерживать. Черт побери, хорошо ли быть таким предсказуемым?
   — Мисс Миллер, — окликнул девушку Скотти. — Теперь, когда вы спасли мне жизни и вас так полюбила моя собака, не кажется ли вам, что пора мне начать называть вас Августой? — Он забежал вперед и преградил ей дорогу. — А еще лучше Гасти.
   Скотти произнес ее имя так нежно, что у Августы сладко защемило сердце. Темные глаза его казались бездонными, они словно втягивали ее в свою глубину. Его взгляд скользнул по ее губам, потом снова впился в глаза. Он хочет поцеловать ее? Нет, это невозможно. То есть вполне возможно, но наверняка ей не понравится. Или даже понравится, но тогда непременно сделает ее несчастной. А может быть…
   — Да, да, конечно, — поспешно произнесла она. — Зовите меня Августой.
   Скотти легко коснулся губами ее губ. Августа застыла, боясь пошевелиться. Он чуть отстранился, посмотрел на нее и вновь приник к ее губам. И тут ее захлестнула горячая волна возбуждения. Последнее, что она видела, это как закрылись глаза Скотти. Его поцелуй был властным и нежным, он не умолял, он требовал ответить с той же страстью. И Августа ответила…
   Дальше она уже ничего не помнила. Ветер вдруг стих, птицы замолчали, весь мир замер и стал медленно уплывать куда-то. Руки и ноги сделались вдруг ватными. Долго сдерживаемые эмоции завладели всем ее существом.
   Скотт крепко сжал руки в кулаки, борясь с искушением прижать Августу к себе. Если он не остановится сейчас, пока еще способен рассуждать здраво, он не остановится вообще.
   Он смотрел, как открылись глаза Августы, полные сдерживаемой страсти. Она была напугана — причем больше своим откликом на его поцелуй, чем его дерзостью, — и выглядела при этом просто очаровательно.
   Скотти улыбнулся.
   — Знак моей признательности, — произнес он, имея в виду поцелуй.
   Неуверенный кивок.
   — Можете называть меня Гасти. Выбирайте, как вам больше нравится, — у девушки вырвался нервный смешок. — Но только не Гусси, — предупредила она, делая шаг назад. — Моя бабушка называла меня Гусси. Она умерла. С тех пор меня так никто не называл. — Августа улыбнулась. — Я ненавидела, когда меня так называли, но приходилось терпеть. — Она быстро открыла калитку и проскользнула в свой двор. — Мне кажется, мне просто не подходит имя Гусси. Гасти еще куда ни шло…
   С той стороны забора еще несколько минут слышалось растерянное бормотание, затем раздался звук закрываемой двери. Скотти коснулся пальцами собственных губ, еще хранивших вкус поцелуя. И улыбнулся Берту. — Вот так, мой друг, рождаются мечты, — заявил он, потрепав пса по голове.

Глава 5

   Бертрам Т. Гудфеллоу очень скучал по маленькой девочке. Так было не всегда. Сначала он рад был от нее избавиться. Но потом обнаружил, что с нетерпением ждет следующего приезда малышки.
   После того как они с хозяином переехали в большой дом, девочка уже не таскала его за хвост и не пыталась на нем прокатиться. Удовольствие, которое она получала, пытаясь завязать ему на ухе бант или накормить попкорном, видимо, осталось в прошлом.
   Теперь девочка каталась по двору на колесах. Иногда они с хозяином играли на ковре в спальне. Их возня сопровождалась смехом и визгом до тех пор, пока хозяин не притворялся мертвым. Тогда малышка испуганно убегала в ванную. Иногда они садились рядом и хозяин читал вслух книжку с яркими картинками. Или играли во дворе в какую-то игру с мячом и палкой. А сегодня они красили стены в одной из комнат второго этажа.
   Берт несколько раз поднимался проверить их работу. Но и без этого он знал, что в комнате царит чудовищный беспорядок. Эти двое всегда переворачивали все вверх дном.
   Спускаясь в очередной раз по ступенькам, Берт услышал легкие шаги девочки. Поскольку в обязанности Берта входило присматривать за Хлоей в отсутствие хозяина, он поспешил за ней и нашел ее на заднем дворе, всю вымазанную красной краской.
   Сначала ему показалось, что малышка пытается покрасить забор собственным платьем. Берт не стал раздумывать, зачем ей это надо, его дело было следить, что с девочкой ничего не случилось. Когда же он убедился, что все в порядке, и собрался уже было улечься в тени, малышка подтащила к забору шезлонг и открыла калитку, ведущую в соседний сад.
   Им обоим нравился этот сад. Такой красивый, ухоженный. Цветы источали райский аромат, и Берт с удовольствием наблюдал, как девочка рвет их. Он забеспокоился, только когда Хлоя открыла дверь соседнего дома и вошла внутрь — и то только потому, что соседка явно не одобряла незваных гостей, во всяком случае, четвероногих.
 
   Августе показалось, что кто-то вошел через заднюю дверь. Но все произошло так быстро, что она не могла бы сказать с уверенностью. В доме было тихо, и Августа продолжала играть. Концерт си минор Бруха поглотил все ее чувства и помыслы. Это было очень романтическое произведение, которое она не играла уже несколько лет. Но сейчас концерт как нельзя лучше отражал царившее в ее душе смятение.
   А виной всему был Скотти. Именно из-за него она чувствовала это самое смятение. Весь день она лихорадочно поправляла картины на стенах, стопки нот, диванные подушки, книги на полках — и все равно не могла избавиться от снедавших ее беспокойства, чувства тревоги и раздражения.
   Она специально выбрала произведение, которое редко играла, чтобы можно было полностью сосредоточиться. Чтобы прогнать из памяти вчерашний поцелуй. И почему она позволила этому случиться? Из любопытства? Если так, то это просто глупо. Теперь, когда она знает, как целуется этот мужчина, ей ничуть не легче жить с ним рядом.
   Однако и Брух не помогал. Она несколько раз прерывала игру, пытаясь стряхнуть с себя воспоминания.
   — Вы что — сделали ошибку? — послышался вдруг за спиной тонкий детский голосок.
   Августа чуть не подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Перед ней стояла маленькая девочка, вымазанная с ног до головы красной краской. Коротко стриженные темные волосы, карие глаза, синяя футболка с надписью «Папина дочка».
   — Ты кто? — ошеломленно спросила Августа.
   — Я — Хлоя. Так вы сделали ошибку, правда? — девочка понимающе кивнула. — Я-то знаю, что это такое.
   — Знаешь? — переспросила Августа, оправившись ровно настолько, чтобы подойти к окну и посмотреть, нет ли рядом отца девочки, который наверняка был инициатором этого вторжения. — Ты знаешь эту музыку? Слышала ее раньше?
   Вряд ли, учитывая музыкальные вкусы ее отца, — но спросить никогда не лишне.
   — Нет. Но когда фальшивят, у меня болят уши. — Хлоя зажала уши ладошкой и кулаком второй руки, в которой сжимала цветы. — Как если кто-то громко кричит неподалеку.
   Августа понимающе кивнула и, не обнаружив в своем саду соседа, снова повернулась к девочке.
   — Какие красивые цветы. Где же ты их взяла?
   — Я собрала их для вас. — Хлоя протянула Августе букет, с которого падали на чисто вымытый пол комья земли. — Если поставить их в воду, они не умрут.
   — Спасибо, — Августа не могла сердиться на малышку. — А знаешь еще один секрет про цветы?
   — Какой?
   — Ладно, скажу. Если срывать цветы, а не вытаскивать их с корнем, они вернутся к тебе на следующий год. И можно будет снова их собирать. Пошли, покажу тебе, как надо.
   — А вы целыми днями только играете и больше ничего не делаете? — поинтересовалась Хлоя, следуя за Августой.
   — Почему же. Еще я преподаю музыку.
   — Мой папа тоже учитель.
   — Да, я знаю. — Августа обернулась и увидела, что девочка, встав на цыпочки, внимательно разглядывала лежащие в раковине цветы. — Краска уже высохла?
   — Да. — Хлоя потерла руками футболку и подняла их вверх, демонстрируя, что на руках не осталось новых пятен. — Это все равно старая футболка. Папа заставил меня надеть ее на случай, если запачкаемся краской.
   Девочка наклонилась, чтобы почесать коленку.
   — Хорошая идея, — одобрила Августа. — И что же вы красили? — спросила она, открывая ящик и доставая кухонные ножницы. Заодно она прихватила баночку из-под желе, запас которого держала для племянников. — В такой красивый красный цвет.
   — Я сама выбирала краску, — гордо заявила малышка. — Папа сказал, что это моя спальня и я могу сама выбрать для нее цвет. Кроме черного. И кроме потолка. Его он уже выкрасил в белый цвет. О, — Хлоя закатила глаза, услышав жалобное поскуливание за дверью. — Это Берт. Он тоже хочет войти.
   — Хм… нет, — поспешно сказала девушка, видя, что Хлоя направилась к двери. — Давай я покажу тебе, как срезать цветы, а потом ты можешь поиграть с ним возле дома. Хорошо?
   Она постаралась как можно доходчивее объяснить внимательно слушавшей Хлое, что корни надо оставлять в земле.
   — А если ты забыла взять с собой ножницы, надо зажать стебелек здесь и здесь и обломить его. Тогда цветы поживут еще немного в воде.
   — Мне не разрешают играть с такими ножницами, — пожаловалась Хлоя. — Они слишком острые — я могу выколоть себе глаз. У меня есть свои ножницы, но они даже бумагу режут плохо.
   — Ну, тогда тебе надо обламывать стебельки, следя за тем, чтобы корни оставались в земле. Это очень легко.
   — А вы будете еще играть? — спросила Хлоя. — Можно мне послушать? Я слышу вашу музыку из дома, но здесь ведь лучше.
   — Но что скажет твой папа? Он знает, что ты здесь?
   В этот момент Берт сердито зарычал за дверью и послышался голос Скотти, зовущего дочь.
   Они встретились на пороге.
   — Хлоя, — сказал, нахмурившись, Скотт. — Я ведь говорил тебе, что нельзя уходить со двора без спросу.
   — Знаю, знаю, — девочка явно не боялась отцовского гнева. — Но если открыть калитку, получается, что это один большой двор, а не два маленьких.
   — Нет, — Скотти покачал головой. — Калитка должна оставаться закрытой, пока тебе не разрешат ее открыть. Этот двор принадлежит мисс Миллер. И только с ее разрешения ты можешь сюда заходить, спросив перед этим меня. Понятно?
   — Разрешение, разрешение… — капризно протянула девочка. — На все, чего мне хочется, я должна спрашивать разрешение!
   Скотти наклонился к дочери так, чтобы видеть ее лицо.
   — Мне очень жаль, детка, но так будет и дальше. У всех людей есть правила, которым они вынуждены подчиняться. Некоторые правила существуют для нашей безопасности. Некоторые просто для того, чтобы мы не забывали быть вежливыми с другими людьми. Для тебя тоже есть свои правила, и ты должна знать о последствиях, когда их нарушаешь.
   Хлоя презабавно нахмурилась, став похожей на маленького сердитого зверька. Августа тихонько рассмеялась, заметив, что недовольная гримаска девочки точно повторяет выражение лица самого Скотти.
   Скотти и девочка повернулись в ее сторону.
   — У вас тоже так много правил, мисс Миллер? — спросила Хлоя.
   — Конечно, — кивнула Августа. — Но это совсем другие правила. Взрослые. Их тоже очень много.
   — Могу я попросить попить? — вежливо попросила малышка.
   Скотти открыл было рот, чтобы напомнить ей, что в чужом доме неприлично что-то просить, но Августа жестом остановила его.
   — Конечно. Хочешь сок?
   — А какой? Я больше всего люблю яблочный.
   — Какая удача! У меня как раз есть яблочный.
   Когда Августа отошла от столика, который до этого загораживала, Скотти увидел баночку из-под желе со стоящими в ней маргаритками. Он быстро взглянул в окно на сад, затем глаза его встретились с глазами Августы. До конца жизни она будет вспоминать этот взгляд, в котором читался неподдельный ужас.
   — Хлоя, — сказал он. — Надеюсь, тебе не пришло в голову рвать цветы в саду мисс Миллер?