Маклафлин Дин. Ястреб среди воробьев

   Послышался шум приближающихся аэропланов. Деверо пристально вглядывался в небо.
   - Вы полагаете, мсье, что немцы будут спокойно следить за тем, как вы стреляете по их самолетам своими ракетами? Все они опытные мастера воздушного боя. И даже если каждая ракета попадет в цель, то вы собьете только шесть аэропланов.
   - Они и не заметят меня, - сказал Фармен. - Они не успеют даже удивиться. К тому же одной ракеты хватит... - Он сделал красноречивый жест рукой. - Единственное, о чем я вас прошу: уберите на пару часов все свои самолеты. С десятью тысячами галлонов я все равно не продержусь в воздухе дольше. Разве я прошу так много? Всего два часа.
   Аэропланы снижались: один впереди, два за ним. Фармен не знал, сколько самолетов ушли на патрулирование в этот раз, но обычно на задание вылетало не меньше четырех самолетов. Опять сегодня в столовой будут пустовать стулья.
   Первый самолет пошел на посадку. Его нижнее крыло было изорвано в клочья, трепыхавшиеся по ветру, как флаги. Переднее колесо вихлялось из стороны в сторону. Когда аэроплан сел, шасси оторвалось. Крыло чиркнуло по земле, и через секунду аэроплан превратился в бесформенную груду обломков, из которой торчало хвостовое оперение. Люди бежали по полю. Фармен увидел пилота, который пытался выбраться из-под обломков. К небу стал подниматься столб густого черного дыма. Через мгновение самолет превратился в горящий ад.
   Два других аэроплана приземлились невредимыми.
   Деверо посмотрел на Фармена.
   - Нет, мсье, - сказал он. - Вы просите совсем немного. Это мы слишком много требуем от людей.
   Заря только занималась, когда Фармен поднял "Пика-Дон" с аэродрома. Двигатели надсадно ревели. Что ж, та бурда, которой он поил самолет, отличалась от обычного меню истребителя. Фармен набрал высоту 8 000 футов и перешел в горизонтальный полет. Вскоре он преодолел звуковой барьер. Указатель числа М показывал 1.25.
   Солнце взошло, когда "Пика-Дон" летел на высоте 20 000 футов. Воздух был кристально чист. Где-то внизу две армии стояли друг против друга. Это длилось более четырех лет. Фармен поднял самолет до 40 000 футов и начал патрулирование, делая "восьмерки" от швейцарской границы до вершин Вогезов. Он пристально следил за экраном кругового обзора, ожидая, когда же появятся немецкие самолеты.
   Для полета день был идеальный, так что Кейсерлинг наверняка не усидит на земле.
   Когда немецкие аэропланы взлетят, их немедленно обнаружат радары "Пика-Дона". Глядя на экран, он продолжал выписывать "восьмерки", надеясь увидеть на экране метку, свидетельствующую о появлении цели. Он уже дважды пролетел всю линию фронта, но самолетов противника не обнаружил. На экране вообще не было никаких самолетов, хотя вся французская эскадрилья, несмотря на все уговоры, вылетела раньше его, чтобы наблюдать за обещанным боем. Горючего оставалось всего на шесть или семь "восьмерок", а затем он будет вынужден вернуться на свой аэродром.
   И опять неделями фильтровать керосин? Еще два раза он пролетел вдоль линии фронта. Ничего. Что ж, он сам их найдет. Фармен решил атаковать немецкий аэродром. У него шесть ракет. Достаточно будет одной, чтобы полностью разрушить взлетную полосу.
   Он спустился с высоты 20 000 футов, когда заметил немецкие аэропланы. Самолеты ровным строем летели на север. Фармен бросил взгляд на радарный экран - никаких отметок.
   Ладно, потом разберемся. И к черту взлетную полосу! Теперь у него есть противник. Фармен круто развернулся, чтобы оказаться позади строя немецких аэропланов, и потерял их из вида. А на экране радара было по-прежнему пусто. Фармен попытался обнаружить самолеты при помощи радара захвата цели. Опять ничего. Он оторвался от экранов и стал искать цель глазами, совершая маневры. Наконец прямо перед собой он увидел стайку черных мух. Только мухи не летают строем. Стоит рядом с ними взорваться одной ракете...
   Но на экране радара захвата цели по-прежнему пусто. Придется стрелять на глазок. Фармен подал питание к взрывателям ракет под номерами один и шесть. Немецкие аэропланы, казалось, неподвижно висели в воздухе.
   Он произвел пуск примерно с четырех миль. Самолеты казались точками, но все это неважно. Ракеты с тепловыми головками могли найти цель на расстоянии и в десять раз большем. Фармен почувствовал, как тряхнуло самолет, когда ракеты сошли с направляющих. Он резко развернулся, стрелой пошел вверх и через несколько секунд был уже на высоте 45 000 футов. Ракеты прочертили свой путь на экране и ушли за край.
   Это означало, что они ушли далеко за Вогезские горы. Фармен ничего не мог понять. Он направил ракеты прямо на строй, взрыватели были включены, боеголовки взведены. Ракеты должны были разнести в щепки все немецкие аэропланы. Что, черт возьми, происходит?
   Фармен развернул самолет. У него оставались четыре ракеты. Первые две самоликвидировались, когда у них вышло топливо. Фармен направил истребитель вниз. Он взвел боеголовки, подал питание на взрыватели. Уж на этот раз он не промахнется.
   Немецкие аэропланы были в десяти милях. Фармен вдвое сократил расстояние и запустил ракеты два и пять. Через две секунды он пустил ракеты три и четыре. Взяв на себя, он резко ушел вверх. Противоперегрузочный костюм стальными пальцами сжал его тело и отпустил, когда Фармен выровнял самолет. Он посмотрел на экран, чтобы сориентироваться. На экране были видны четыре ярких следа от ракет.
   "Взрывайтесь! - страстно приказал он. - Взрывайтесь!"
   Но этого не произошло. Ракеты снова ушли за горы, где механизм самоликвидации взорвал их в установленное время. А немецкий патруль, как ни в чем не бывало, продолжал свой полет. Экран радара по-прежнему был пуст. От отчаяния Фармен выругался. Как же он раньше об этом не подумал! Для радара эти аэропланы были невидимыми. Металла в них не хватило бы на одну консервную банку, вот почему радар не желал их замечать. По этой же причине не сработали тепловые головки. Ракеты могли пройти сквозь строй - так оно, скорее всего, и было - а взрыватели не реагировали на аэропланы. Для ракет они ничем не отличались от облаков. С таким же успехом он мог стрелять по луне.
   Фармен повернул на запад, возвращаясь на базу. На экране увидел аэродром и начал снижение. В баках оставалось еще достаточно горючего. В голову ему пришла мысль о динозаврах - их тела превосходно служили в свою эпоху, но настали новые времена, и гиганты не смогли приспособиться к изменившейся обстановке.
   "Пика-Дон" был летающим тиранозавром в мире, где мог питаться только мухами.
   - Да, мы все видели, - сказал Блэйк. Он сидел, прислонившись к стене ангара, и держал в руках бутылку с вином.
   Эскадрилья вернулась через полчаса после Фармена. Нехотя Фармен подошел к Деверо.
   Француз повел себя тактично.
   - Видите, мсье, ваши ракеты оказались неподходящим оружием для воздушного боя. Но если вы покажете нашим механикам, где установить пулеметы, то...
   - "Пика-Дон" летает быстрее пули, - устало сказал Фармен. - Я слышал историю про одного парня, который подстрелил себя своими собственными пулями. А его самолет был не такой быстрый, как мой. - Он покачал головой, глядя на свой истребитель. Хотя "Пика-Дон" и выглядел угрожающе, он был абсолютно беспомощным.
   Часов в одиннадцать Блэйк принес бутылку вина от Энри. Это было простое крестьянское вино, но оказалось весьма кстати. Сидя в тени, они пили, передавая бутылку друг другу.
   - Тебе надо было подойти к ним поближе, прежде чем открывать стрельбу, - сказал Блэйк. - Не знаю, кто тебя учил воздушному бою, но видно, что учил неважно. Стреляя с расстояния в несколько миль, ты никогда не попадешь в противника.
   - Я думал, что попаду, - ответил Фармен. - Мои ракеты... в общем, лучше находиться за пару миль от того места, где они взорвутся.
   - Опять шутишь? - Блэйк выпрямился и посмотрел Фармену в глаза. Шрапнель не разлетается так далеко.
   Фармен отпил вина из бутылки. Бесполезно пытаться объяснить ему принцип действия ракет. К тому же, они не сработали. Они могли обнаружить тепловое излучение от реактивных двигателей. А все немецкие аэропланы были оснащены поршневыми моторами. Того мизерного количества тепла, которое от них исходило, было недостаточно для ракет. Если он хочет как-то помочь этим ребятам, ему следует забыть о "Пика-Доне".
   - Гарри, я хочу, чтобы ты научил меня летать на твоем самолете.
   - Что?
   - Мой самолет теперь бесполезен. У него не осталось зубов. Так что участвовать в боях я могу только на "Ньюпоре". Я, конечно, налетал больше, чем все вы вместе взятые, но я не знаю приборов, установленных на твоем... Он чуть не сказал "воздушном змее". - Покажи мне, как на нем летать.
   Блэйк пожал плечами.
   - В принципе, все самолеты одинаковы. Но надо приспособиться. На "Ньюпорах" нельзя резко пикировать - с крыльев тут же срывает брезент. А, вообще, ты можешь научиться управлять им, только когда сам полетишь.
   Они подошли к "Ньюпору" Блэйка. Фармен никак не мог залезть в кабину, пока Блэйк не показал ему, за что надо хвататься. Он плюхнулся на жесткое сиденье. Встав на деревянный ящик, Блэйк перегнулся через край.
   Фармен взял ручку управления, простую палку, торчащую из пола. Он попытался пошевелить ей и почувствовал себя так, словно орудует ложкой в застывшем желе.
   - Это что - всегда так? - спросил он.
   - Со временем привыкнешь, - ответил Блэйк. - И в полете она двигается более плавно.
   Фармен посмотрел на приборы. Перед ним располагалось несколько циферблатов. В центре - самый крупный. Надписи на приборах были на французском.
   - Это датчик давления масла, - сказал Блэйк, постучав по центральному прибору. - Это - обороты, а вот это - топливная смесь.
   Фармен не стал спрашивать, на какой смеси работал мотор, да это было и неважно.
   - А это твой компас, - продолжал Блэйк. - Хотя не стоит слишком доверять ему... А это - высотомер.
   Эти приборы, по крайней мере, были Фармену знакомы.
   - А выше ты летать не можешь? - нахмурился Фармен, посмотрев на максимальное показание высотомера.
   - Это не футы, а метры, - объяснил Блэйк. - Я могу забираться на любую высоту, было бы чем дышать. Шестнадцать... даже восемнадцать тысяч футов. Он снова указал на приборную доску. - Вот зажигание, вот регулятор топливной смеси.
   Фармен потрогал ручки, стараясь привыкнуть к ним. Его рука наткнулась на маленькую свинцовую болванку, висящую на шнурке.
   - Странный у тебя амулет.
   - Да уж, - рассмеялся Блэйк. - Без него я не знал бы, лечу ли я нормально или вверх ногами.
   - А... - сказал Фармен, чувствуя себя идиотом.
   - Этим рычагом, - продолжал объяснять Блэйк, - управляешь тягами. Натягиваешь или ослабляешь проволоку в зависимости от того, летишь ты или идешь на посадку.
   - Зачем это нужно?
   - Чтобы не развалиться на куски в совершенно неподходящий момент.
   - А... - Летать на "Ньюпоре" оказалось не таким простым делом, как ему думалось. Все равно что сесть на лошадь после того, как всю жизнь ездил на машине. - В моем самолете таких проволок нет.
   - А чем тогда он крепится? - спросил Блэйк.
   Фармен не стал отвечать. Он вспомнил, что может водить машину, и уверенность вновь вернулась к нему. Этот "Ньюпор" был совершенно не похож на "Пика-Дон", но его двигатель почти не отличался от мотора его "шевроле" 1984 года. Примитивнее, конечно, но принцип тот же. Так что с бензиновым мотором он справится.
   - Как запускать эту штуку? - спросил он.
   Через полминуты он уже смотрел на вращающийся пропеллер. Струя воздуха ударила в лицо, а от выхлопа его чуть не стошнило. Стрелка на указателе давления масла дрогнула. Фармену вдруг пришло в голову, что его "шевроле" раза в три мощнее этого аэроплана.
   Блэйк протянул ему шлем и очки.
   - Рули, пока не почувствуешь момент, - прокричал он. Фармен кивнул, и Блэйк выбил колодки изпод колес. Не успел Фармен опомниться, как "Ньюпор" понесся вперед.
   У аэроплана не было тормозов, и когда Фармен прибавил газу, самолет с бешеной скоростью запрыгал на ухабах. Стрелка спидометра резко пошла вправо. Если не принимать во внимание тряску и отвратительный запах, это действительно напоминало вождение машины.
   Хвост пошел вверх. Это испугало Фармена, и он инстинктивно потянул на себя ручку управления. Тряска прекратилась, и самолет оказался в воздухе. Он прибавил газу и попытался выровнять аэроплан. Фармен не мог поверить, что все-таки полетел. На своем "шевроле" он разгонялся гораздо быстрее.
   Поле закончилось, впереди появился холм. Фармен хотел свернуть, но "Ньюпор" сопротивлялся. Тогда он попытался набрать высоту и пролетел над холмом, едва не зацепив его колесами. Но скорость упала. Стрелка спидометра двигалась к нулю. Фармен попытался выровнять самолет, но без индикатора авиагоризонта сделать это оказалось крайне сложно. Настоящий горизонт плясал у него перед глазами. Фармен двинул ручку в сторону. Аэроплан сразу же подчинился команде, но одновременно резко пошел вниз. Обливаясь потом, Фармен рывком вернул ручку на место. Трудно было понять, как человек мог управляться с этим чудовищем.
   Земля неслась ему навстречу. Шум мотора изменился. Пропеллер замедлил вращение.
   Фармен лихорадочно пытался выбрать место для посадки, но видел одни лишь верхушки деревьев. Его выворачивало наизнанку, в нос била вонь от выхлопных газов. Долгое время - хотя на самом деле это заняло несколько секунд - единственное, что он слышал, это свист ветра в ушах. Затем "Ньюпор" рухнул на деревья. Затрещали ветки и крылья. Аэроплан повис на кронах, не долетев до земли. Ветер раскачивал деревья, и "Ньюпорт" качался вместе с ними. Фармен выключил зажигание, чтобы избежать пожара, и стал думать, как спуститься вниз.
   Он уже добрался до земли, когда появился Блэйк, а с ним еще человек шесть. Обойдя дерево, на котором висел "Ньюпор", Блэйк зло выругался и пошел прочь.
   Хрустнула ветка, и аэроплан еще на метр приблизился к земле. Бросив последний взгляд на изуродованный самолет, Фармен поплелся за Блэйком. Путь домой показался ему необычайно долгим.
   Блэйку дали другой "Ньюпор". В эскадрилье было несколько запасных аэропланов. Их прислали из другой эскадрильи, которая теперь летала на "Спэйдах". Два дня Фармен слонялся вокруг "Пика-Дона", пытаясь найти способ, чтобы тот принес хоть какую-нибудь пользу, но так ничего и не придумал. "Пика-Дон" был бесполезен. Придется проглотить гордость и просить Деверо зачислить его в летную школу. Если он хочет сбить Бруно Кейсерлинга, ему надо как следует научиться летать на "Ньюпорах".
   Когда эскадрилья вернулась с патрулирования, Фармен отправился поговорить с Деверо. Француз шел ему навстречу.
   - Я очень сожалею, мсье, - глухо сказал он. Деверо положил руку на плечо Фармену. - Ваш друг... Ваш земляк...
   Французский патруль встретился с немецкими "Альбатросами", которых вел Бруно Кейсерлинг. Никто не видел, как упал самолет Блэйка, но когда воздушный бой закончился, в воздухе Блэйка не было.
   Фармен окаменел. Только сейчас он понял, насколько привязался к этому парню.
   - Подождите, может быть, он спустился на парашюте!
   - Мсье, - сказал Деверо, - мы не пользуемся парашютами. Они задевают за проволоку. Для тех, кто летает на воздушных шарах, они, вероятно, полезны. Но если сбивают аэроплан, летчик погибает.
   - Зачем тогда использовать так много проволоки?
   Француз пожал плечами.
   - Иначе аэроплан развалится в воздухе.
   - Немецкие аэропланы имеют такую же конструкцию? - внезапно спросил Фармен.
   - Конечно, мсье.
   - Достаньте мне еще керосина.
   - Парафинового масла. Хорошо, мсье. И если вы покажете механикам, где укрепить пулемет...
   - Мне он не понадобится. Мне нужен только керосин. Все остальное я сделаю сам. Я покончу с ним!
   - Конечно, мсье, - без всякой иронии сказал Деверо.
   Фармену было наплевать, верит ему француз или нет. Он наконец понял, что нужно делать.
   К середине августа баки "Пика-Дона" были заправлены. Стоял ясный день, когда истребитель поднялся в небо. Разведывательные самолеты вылетят обязательно, а значит, появятся и немецкие аэропланы. Славный бой будет сегодня, ожесточенно подумал Фармен.
   В этот раз он не стал подниматься высоко. На малой высоте расход горючего больше, но Фармен не думал, что для выполнения задачи ему понадобится много времени. Немецкий аэродром лежал в тридцати милях. Найдя его на экране, он направился туда, переведя двигатель на максимальный режим. Через несколько секунд он преодолел звуковой барьер.
   Расчет был точным. Увидев перед собой летное поле, Фармен начал снижение и пронесся над ним, едва не задевая верхушки деревьев. Он посмотрел на приборную панель. Индикатор скорости показывал 2,5 М. Развернув "Пика-Дон", он еще раз пролетел над аэродромом, прямо над ангарами. И снова развернулся, но в этот раз поднялся вверх. Он смотрел на аэродром с торжеством мальчишки, разрушившего муравейник. Аэродром был завален обломками самолетов. Ему не надо было использовать оружие. Достаточно было одного "Пика-Дона".
   Взяв курс на юг, он полетел к швейцарской границе. На аэродроме он видел только несколько аэропланов, значит, все остальные были в воздухе. Он без труда нашел линию фронта, тянувшуюся по земле бескровной раной. Фармен летел над немецкой территорией, внимательно вглядываясь в небо.
   Скорость пришлось снизить до минимума. Тут уж ничего не поделаешь. Ведь, полагаясь только на свои глаза, он мог пролететь в миле от немецкого аэроплана, не заметив его. На малой скорости его шансы увеличивались.
   Возле гор он развернулся и увидел немецкие аэропланы. Они висели в воздухе, и если бы не форма строя, фармен не смог бы определить, в какую сторону они направляются. Они летели на юг, патрулируя линию фронта.
   Самолеты были близко, слишком близко. Если он полетит в их сторону, то пересечет их путь, предупредив об опасности. Мысленно запечатлев местонахождение самолетов на пустом экране, Фармен резко отвернул в сторону.
   Поднявшись до 30 000 футов, он выбрал угол атаки и направил "Пика-Дон" вниз, выжимая из двигателя все. Указатель числа М показал 2,0, затем 2,5. Скоро дрожащая стрелка подошла к отметке 3,0. Двигатели наверняка перегрелись, но Фармен знал, что ему понадобится мало времени. Истребитель стрелой несся на аэропланы, которые увеличивались в размерах.
   В последний момент он слегка отклонил ручку управления, чтобы избежать прямого столкновения. Он прошел так близко, что увидел фигурки пилотов. Ведущий самолет был фиолетового цвета.
   Фармен уменьшил скорость и плавно пошел вверх. Развернувшись, он возвратился на прежнее место.
   Ему показалось, что кто-то опорожнил ведро с мусором. По небу летали куски самолетов. Фармен заметил обломок фюзеляжа, выкрашенного в фиолетовый цвет. Он-таки сбил Кейсерлинга!
   В небе не осталось ни одного целого самолета. Они не могли выдержать ударную волну такой силы. Не сумели выдержать ее и ангары, которые
   разлетелись на куски, когда он прошелся над ними.
   Фармен развернулся. Почувствовав вкус крови, он рвался в новый бой, с новым противником. Внезапно самолет тряхнуло. Замигал сигнал опасности что-то попало в турбину. Что? Кусок аэроплана? Огоньки мигали, как на рождественской елке. Горизонт наклонился. Самолет потерял управление.
   Надо было немедленно покидать самолет: при такой скорости он врежется в землю через тридцать секунд. Фармен ткнул в кнопку катапульты, и его швырнуло в воздух. С резким хлопком раскрылся купол парашюта. Он огляделся, пытаясь увидеть "Пика-Дон", но самолета не было видно.
   Управляя стропами парашюта, Фармен летел в сторону французских позиций. Ветер помогал ему. Внезапно он увидел несколько аэропланов. Они показались ему стаей акул, устремившейся к беззащитной жертве. И тут он заметил на крыльях французские опознавательные знаки. Это были "Ньюпоры". Летящий впереди аэроплан покачал крыльями. Развернувшись, аэропланы сопровождали его до самой земли.
   Приземлившись, он упал на колени, борясь с парашютом. Рядом просвистела немецкая пуля. Прижимаясь к земле, он освободился от строп и ползком направился к французским окопам.
   Все обнимали его. Каждому хотелось поздравить человека, сбившего Бруно Кейсерлинга. Кто-то дал ему кружку с вином, и Фармен выпил с благодарностью.
   Потом он уселся на дно окопа, глядя на земляную стену перед глазами. Сжимая пустую кружку, он понял, что "Пика-Дон" пропал навсегда. Теперь Фармен такой же, как и все. И даже не может летать.
   Внезапно на его лице появилась улыбка. Он встал. Нет, все же он не такой, как все.
   Война закончится через несколько месяцев. Возможно, он не знает пока, чем займется, но...
   Солдат, который угостил его вином, сидел неподалеку. Фармен подумал, что тот вряд ли понимает по-английски.
   - Как мне попасть в Америку? - спросил он, ухмыльнувшись, когда тот непонимающе посмотрел на него.
   Должен же человек из будущего иметь хоть какое-нибудь преимущество?