Маклин Алистер. Река Смерти

   Смит обратился к Гамильтону:
   - Должен сказать, ваши замечательные близнецы производят впечатление знающих людей.
   - Им не слишком уютно в гостиной. Зато в джунглях они чувствуют себя превосходно. Они оба хороши. Зоркие, как охотники на белок.
   - Что вы имеете в виду?
   - Любой из них за сотню метров попадет из винтовки в игральную карту. Многие на таком расстоянии даже не видят этой карты.
   - Вы пытаетесь запугать меня?
   - Ни в коем случае. Скорее успокоить. Подобные умения очень пригодятся там, где полно диких кабанов, аллигаторов, охотников за головами и каннибалов. Наша экспедиция - не пикник в воскресной школе.
   - Я это прекрасно осознаю, - сказал Смит, сдерживая раздражение. - Что ж, ваш план вполне приемлем. Мы выезжаем через пару дней?
   - Более вероятно, что через неделю. Повторяю, это не пикник. Нельзя бросаться в джунгли Амазонки очертя голову, особенно если придется пересекать территорию враждебных племен, - и, поверьте мне, нам придется это делать. Нашему судну нужно дать несколько дней, чтобы добраться до Куябы, ведь мы не знаем, с какими трудностями оно столкнется. Затем, нам нужно подготовить провиант и снаряжение и переправить по воздуху в Куябу. Вот этим вы и займетесь. А у меня есть одно безотлагательное дело.
   Смит поднял одну бровь. Он блестяще владел этим искусством.
   - Какое дело?
   - Извините, но не могу вам сказать, - ответил Гамильтон вовсе не извинительным тоном. - Где в этом городе можно нанять вертолет?
   Смит сделал глубокий вдох и приказал себе проигнорировать очередную грубость Гамильтона.
   - Как вы знаете, у меня есть грузовой "скайкрейн"...
   - Эта громоздкая штуковина? Нет уж, спасибо.
   - Имеется и маленький. И пилот к нему.
   - Опять-таки спасибо, не надо. Трейси - не единственный, кто умеет управлять вертолетом.
   Смит молча смотрел на своего "партнера". Его лицо оставалось бесстрастным, однако нетрудно было догадаться, о чем он думает. А думал Смит о том, что это вполне в духе Гамильтона с его скрытной натурой и его принципом не давать левой руке узнать, что делает правая, - летать в одиночку на вертолете к Затерянному городу, чтобы никто другой не знал туда дороги. Наконец Смит сказал:
   - Вы так любезны. Вам не кажется, что у нас могут возникнуть трения, когда мы отправимся на поиски?
   Гамильтон безразлично пожал плечами:
   - Какие там поиски? Я знаю дорогу. А если вы думаете, что могут возникнуть трения, то почему бы не оставить дома тех, кто может их вызвать? Лично мне все равно, с кем ехать.
   - Это буду решать я.
   - В самом деле? - Снова то же равнодушное, способное довести до бешенства пожатие плечами, - Сомневаюсь, что вы верно оцениваете ситуацию.
   Это настолько взбесило Смита, что он даже встал, подошел к бару и налил себе изрядную порцию. В обычной обстановке он бы вызвал дворецкого для выполнения этой черной работы. Обернувшись к Гамильтону, он сказал:
   - Еще одна вещь. Вы настояли на том, чтобы вам позволили самому составить план. Но мы пока не решили, кто будет нести ответственность за нашу маленькую экспедицию, не так ли?
   - Я уже решил. Это буду я.
   Невозмутимость окончательно покинула Смита. Теперь он до кончиков пальцев выглядел как типичный мультимиллионер.
   - Повторяю, Гамильтон, я плачу за все.
   - Владелец судна платит капитану. Но кто несет ответственность в море? И что же тогда сказать о джунглях? Без меня вы там не протянете и дня.
   Внезапно в комнате наступила тишина. Напряженность, возникшая между Смитом и Гамильтоном, была слишком очевидна. Хеффнер встал с подлокотника кресла, слегка пошатнулся и решительно направился к ним. В его свирепых, налитых кровью глазах сверкал огонь битвы.
   - Послушайте, босс, вы, кажется, еще не поняли, - с издевкой произнес он. - Ведь это сам неустрашимый исследователь! Единственный и неповторимый Гамильтон! Разве вы не слышали? Гамильтон всегда отвечает за все!
   Гамильтон коротко глянул на Хеффнера и перевел взгляд на Смита.
   - Вот как раз один, из тех раздражителей, о которых я говорил. Они просто рождены, чтобы доставлять неприятности и вызывать трения. Какую функцию он выполняет?
   - Он - мой старший фотограф.
   - Артистическая натура, значит. Он тоже едет?
   - Разумеется, - ледяным тоном ответил Смит. - Иначе зачем бы мы с Трейси взяли его сюда?
   - Я подумал, может, у него возникла срочная необходимость покинуть то место, откуда он явился.
   Хеффнер шагнул ближе.
   - Что вы мелете, Гамильтон?
   - Право, ничего. Я просто подумал, что, наверное, ваши друзья из департамента полиции Нью-Йорка начали слишком сильно интересоваться вами.
   У Хеффнера просто челюсть отвисла от изумления. Потом он сделал еще один угрожающий шаг вперед.
   - Черт побери, что это значит? Уж не собираетесь ли вы помешать мне, а, Гамильтон?
   - Помешать вам ехать? Упаси боже, нет!
   Рамон посмотрел на Наварро. Оба поморщились.
   - Поразительно, - пробормотал Хеффнер. - Всего-то и требуется заплатить человеку лишние двадцать фунтов, чтобы заставить его смотреть на вещи твоими глазами.
   - При условии, конечно, что к тому времени вы хотя бы наполовину протрезвеете.
   Пьяный Хеффнер недоверчиво уставился на Гамильтона, размахнулся и попытался ударить его справа по голове. Гамильтон уклонился в сторону и нанес противнику сокрушительный удар тоже правой, в то время как кулак Хеффнера попусту пробил воздух. Фотограф с посеревшим лицом сложился вдвое и упал на колени, схватившись руками за диафрагму.
   Рамон задумчиво заметил:
   - Кажется, синьор Гамильтон, этот господин уже наполовину протрезвел.
   - Быстрый способ укрощения смутьянов, да? - Смит остался равнодушен к страданиям своего доверенного фотографа. Его раздражение сменилось любопытством. - Кажется, вам что-то известно о Хеффнере?
   - Иногда я читаю нью-йоркские газеты, - ответил Гамильтон. - Правда, с некоторым опозданием, но это не так уж и важно, ведь деятельность вашего сотрудника распространяется на значительный период времени. То, что американцы называют издевательством над правосудием. Хеффнер подозревается в соучастии в различных преступлениях с применением силы, даже в гангстерских разборках. Либо он гораздо умнее, чем выглядит, хотя я в этом сомневаюсь, либо у него очень ловкий адвокат. Так или иначе, он всегда выходит сухим из воды. Трудно поверить, мистер Смит, что вы даже ничего не подозревали.
   - Признаюсь, до меня доходили кое-какие слухи, но я не обращал на них внимания. Тому есть две причины: во-первых, парень знает свое дело, а во-вторых, человек считается невиновным, пока его вина не доказана. - После короткой паузы Смит спросил: - Вы и обо мне знаете что-нибудь предосудительное?
   - Нет. Всем известно, что ваша жизнь - открытая книга. В вашем положении человек не может вести себя иначе.
   - А обо мне? - полюбопытствовал Трейси.
   - Не хочу задеть ваши чувства, но до сегодняшнего дня я вообще о вас не слышал.
   Смит мельком взглянул на распростертого Хеффнера, словно впервые его увидел, и позвонил в колокольчик. Вошел дворецкий. Его лицо осталось бесстрастным при виде лежащего на полу мужчины. Как нетрудно было сообразить, он наверняка уже не раз видел Хеффнера в подобном состоянии.
   - Мистеру Хеффнеру нехорошо, - объяснил Смит. - Отнесите его в комнату. Ужин готов?
   - Да, сэр.
   Когда все выходили из гостиной, Мария взяла Гамильтона за руку и тихо сказала:
   - Лучше бы вы этого не делали.
   - Неужели я нечаянно избил вашего жениха?
   - Моего жениха! Да я его терпеть не могу! Но он злопамятен, и у него дурная репутация.
   Гамильтон похлопал ее по руке.
   - Хорошо, в следующий раз я подставлю другую щеку.
   Мария отдернула руку и быстро прошла вперед.

* * *

   После ужина Гамильтон с близнецами уехал в черном "кадиллаке". По пути Наварро восхищенно сказал:
   - Ну, теперь все считают Хеффнера паршивой овцой, а Смит, Трейси, Хиллер и, насколько я понимаю, Серрано думают, будто они чисты, как только что выпавший снег. Вы ужасный лжец, синьор Наварро!
   - Подобные таланты приходится скрывать. Как и во всем другом, совершенство достигается практикой.

Глава 4

   Когда сгустились сумерки, вертолет, снаряженный сразу и поплавками, и лыжами, сел на песчаную полосу на левом берегу Параны. В обе стороны, насколько можно было различить в полумраке, тянулись густые и в полном смысле слова непроходимые джунгли. Противоположный, западный, берег реки уже скрыла тьма. Здесь, неподалеку от места впадения реки Икуэлми, Парана была шириной около восьми километров.
   Салон вертолета был слабо освещен, хотя из предосторожности на окнах были задернуты плотные черные занавески. Гамильтон, Наварро и Рамон ужинали, поглощая холодное мясо, хлеб, пиво и содовую: Гамильтон - пиво, а близнецы - содовую.
   Рамон преувеличенно вздрогнул:
   - Не нравится мне здесь!
   - Никому здесь не нравится, - отозвался Гамильтон. - Но это вполне устраивает Брауна, известного как мистер Джонс, и его друзей. Нужно отдать им должное: это, пожалуй, самое недоступное место во всей Южной Америке. Много лет назад я выследил Брауна и его приятелей-беженцев в городке Сан-Карлос-де-Барилоче возле озера Ранко на аргентино-чилийской границе. Видит бог, там была настоящая крепость, но и в ней Браун не чувствовал себя в безопасности, поэтому он двинулся искать убежища в чилийских Андах, а уже потом перебрался сюда.
   - Браун знал, что вы за ним охотитесь? - спросил Наварро.
   - Да, знал. Многое годы. Наш богатенький друг из города Бразилия выслеживал его гораздо дольше. Думаю, были и другие.
   - И теперь Браун не чувствует себя в безопасности даже здесь?
   - Почти наверняка. Я знаю, что в этом году он был в Затерянном городе, бывал там и прежде несколько раз. Однако Браун любит комфорт, а среди руин комфорта не найдешь. Он мог сделать вылазку и вернуться сюда. Маловероятно, но все же нужно проверить. Если он здесь, нет смысла отправляться в Затерянный город.
   - Придется вам устроить очную ставку Брауну и его другу.
   - Да. У меня нет улик против него. Эта, э-э, встреча даст мне все требуемые доказательства.
   - Напомните мне, чтобы я был поосторожнее. Хочу дожить до этого момента и увидеть все своими глазами. - Наварро повернулся и выглянул из-за занавески на окне, выходившем на реку. - Кажется, будет нелегко туда добраться?
   - Действительно, нелегко. Поместье Брауна - его обычно называют Колонией Вальднера-555 - охраняется лучше, чем президентский дворец. Все тамошние охранники - профессиональные убийцы, и когда я это говорю, то имею в виду, что они обучены убивать и уже доказали свое умение. К северу и к югу от поместья простираются непроходимые джунгли - на юге лежит Парагвай, с президентом которого Браун связан тесной дружбой; на востоке протекает река, а вдоль дорог на Асунсьон и Белла-Висту расположены многочисленные немецкие поселения, где живут почти исключительно бывшие члены СС. В этих местах не найдешь ни одного речного лоцмана - бразильца по происхождению, здесь все лоцманы - немцы с Эльбы.
   В разговор вступил Рамон:
   - В свете того, что вы нам сейчас рассказали, меня интересует, как же мы туда попадем?
   - Должен признаться, я долго размышлял об этом. Возможностей не слишком много. Есть дорога, по которой ходят грузовики с продовольствием, но она слишком длинная и опасная и проходит через пропускной пункт с вооруженной охраной, по обе стороны от которого тянется ограда, находящаяся под током. Кроме того, в пятнадцати километрах отсюда вниз по реке есть пристань, примерно в двадцати пяти километрах от границы с Парагваем. От пристани идет полуторакилометровая дорога к огороженной территории, усиленно патрулируемая. Но это наш единственный вариант. По крайней мере, вдоль правого берега Параны нет забора под током, то есть не было, когда я был там в последний раз. Подождем два часа и двинемся.
   - Как вы считаете, - спросил Наварро, - не стоит ли нам на всякий случай взглянуть на оружие?
   - Безусловно, - согласился Гамильтон. Он открыл рюкзак, достал оттуда три "люгера" с глушителями, три запасных магазина к ним и три охотничьих ножа в ножнах и раздал их. - А пока поспите, если можете. Я посторожу.

* * *

   Вертолет с выключенным двигателем дрейфовал по течению вдоль правого берега Параны, держась в тени растущих у воды деревьев, чтобы спрятаться от яркого света сверкающего полумесяца, плывущего высоко в безоблачном небе. Отворилась боковая дверца, и из нее появилась фигура человека, который встал на поплавок и тихо опустил якорь на дно реки. Потом в дверном проеме возникла вторая фигура с объемистым пакетом под мышкой. Послышался приглушенный свист, и через тридцать секунд на воду была спущена резиновая лодка. Из вертолета показался третий человек, несущий подвесной мотор и небольшие аккумуляторы. Двое спустились в лодку и приняли у третьего его ношу. Мотор тут же установили на корме, а аккумуляторы осторожно опустили на небольшой дощатый настил на дне лодки и соединили их с мотором.
   Мотор заработал почти бесшумно, и юго-восточный ветер, преобладающий в этих краях, отнес звук вверх по течению. От вертолета отвязали носовой фалинь, и лодка двинулась вниз по течению. Трое пассажиров пригнулись, внимательно прислушиваясь и с некоторым опасением всматриваясь в темноту под нависшими над водой ветвями прибрежных деревьев.
   Через сотню метров река сворачивала вправо. Гамильтон выключил мотор, близнецы спустили на воду весла, и очень скоро лодка миновала поворот.
   Менее чем в двухстах метрах впереди показалась пристань, выдававшаяся в реку метров на шесть-семь. Рядом на берегу стоял домик охраны, света из окна которого было достаточно, чтобы разглядеть потрескавшиеся доски настила и двух мужчин с винтовками, удобно устроившихся на стульях с гнутыми спинками. Оба курили и по очереди прикладывались к бутылке. Из домика вышли два человека, при виде которых охранники встали. После короткого разговора двое новых часовых заняли стулья и завладели бутылкой, а сменившиеся с дежурства охранники вошли в домик.
   Лодка бесшумно ткнулась носом в грязный берег, фалинь был привязан к низко свисающим ветвям. Три человека сошли на берег и исчезли в подлеске.
   Они прошли уже около десяти метров, когда Гамильтон еле слышно прошептал, обращаясь к Наварро:
   - Ну, что я говорил? Никаких заборов под током.
   - Лучше проверьте, нет ли медвежьих капканов.

* * *

   В домике охраны отдыхали четыре человека, одетые в серую полевую форму вермахта периода Второй мировой войны. Все они лежали на походных койках. Трое спали или дремали, четвертый читал журнал. Не звук, а скорее какой-то инстинкт заставил читавшего взглянуть на дверь.
   Рамон и Наварро добродушно улыбнулись ему. Однако "люгеры" с глушителями, которые они держали в руках, выглядели далеко не так добродушно.
   Двое новых часовых на пристани любовались течением Параны, и вдруг позади них кто-то деликатно прочистил горло. Они мгновенно обернулись. Но Гамильтон даже не позаботился улыбнуться.

* * *

   Все шестеро охранников были надежнейшим образом связаны, и каждому воткнули кляп. Рамон посмотрел на два телефонных аппарата, потом вопросительно - на Гамильтона, который кивнул и добавил:
   - Никакого риска.
   Рамон перерезал провода, а Наварро начал собирать винтовки пленников. Он спросил у Гамильтона:
   - Значит, никакого риска?
   Тот снова кивнул. Все трое вышли из домика, побросали винтовки в реку и направились по дороге, связывающей пристань с Колонией-555. Рамон и Наварро держались ближе к лесу по левой стороне дороги, Гамильтон - по правой. Шли медленно, ступая легко и бесшумно, как индейцы, - при желании все они могли сколь угодно долго передвигаться среди враждебно настроенных племен Мату-Гросу.
   Когда до ограды осталось всего несколько метров, Гамильтон знаком велел своим товарищам остановиться. Территория Колонии, представлявшая собой квадрат со стороной пятьдесят метров, была хорошо освещена луной. Восемь бараков окружали центральную площадь. Почти все здания изрядно обветшали, и только одно из них, расположенное в дальнем левом углу, оказалось прочным бунгало. К нему примыкал металлический ангар с полукруглой крышей, за которым тянулась короткая взлетная полоса. У входа на территорию Колонии, по диагонали от коттеджа, стояла крытая соломой хижина, по-видимому служившая караульным помещением, что подтверждалось одинокой фигурой, прислонившейся к стене. Подобно своим товарищам у причала, охранник был одет в военную форму и носил на плече винтовку.
   Гамильтон подал знак Рамону, тот махнул ему в ответ. Все трое исчезли в подлеске.
   Запрокинув голову, часовой пил из бутылки. Неожиданно раздался звук приглушенного удара, глаза у часового закатились, и неизвестно откуда появились три отдельные руки. Одна забрала из бессильной руки часового бутылку, а две другие подхватили его под мышки, когда он начал оседать на землю.

* * *

   В хижине, действительно оказавшейся караульным помещением, лежали на полу шестеро связанных мужчин с кляпами во рту. Гамильтон, стоя посредине комнаты, методично выводил из строя винтовки и пистолеты. С фонарями в руках в комнату вошли близнецы и на его вопросительный взгляд отрицательно покрутили головами. Затем все трое вышли и начали обходить остальные хижины. Когда они подходили к очередной из них, Гамильтон и Рамон оставались снаружи, а Наварро заходил внутрь. Всякий раз, выходя, он отрицательно качал головой. Наконец они дошли до последней постройки - прочно сколоченного бунгало. Все трое зашли внутрь. Гамильтон, шедший первым, нащупал выключатель и заполнил помещение светом.
   Первая комната представляла собой сочетание кабинета и гостиной и была довольно уютно обставлена. Молодые люди обыскали все ящики столов и шкафов, но не нашли ничего, что могло бы заинтересовать Гамильтона. Тогда они перешли в соседнюю комнату, которая оказалась спальней, тоже очень уютной. Здесь на стенах висели три фотографии с дарственными надписями, вставленные в рамки, - предмет гордости хозяина дома. Это были портреты Гитлера, Геббельса и Стресснера, бывшего президента Парагвая. Содержимое шкафов оказалось очень скудным - видимо, хозяин забрал большую часть с собой. В одном из шкафов стояла пара коричневых сапог для верховой езды. Нацисты всегда настаивали, чтобы подобная обувь была черной, они презирали коричневый цвет как декадентский; в то же время Стресснер питал пристрастие к коричневому.
   Из спальни все трое перешли в коммуникационный центр Брауна, где стояли два больших многоканальных приемопередатчика последней модели. Рядом стоял ящик с инструментами, и пока Гамильтон и Рамон работали стамесками и отвертками, вскрывая корпуса и разрушая внутренности передатчиков, Наварро собрал все запчасти и превратил их в груду лома и битого стекла.
   - У него тут еще есть очень миленькое радио и передающее устройство, - сказал Наварро.
   - Ну, ты ведь знаешь, что с этим делать?
   Наварро, конечно, знал.
   Оттуда они отправились в металлический ангар. Это было весьма примечательное место, поскольку здесь размещалось то, что являлось, видимо, гордостью и радостью Колонии, - настоящий американский кегельбан. Однако трое друзей даже не посмотрели на него. Их внимание привлек маленький самолет, стоявший рядом с дорожкой кегельбана. Этим умельцам потребовалось менее десяти минут, чтобы навсегда лишить этот летательный аппарат возможности отправиться в полет.
   На обратном пути к Паране шли не таясь, посредине дороги.
   - Итак, ваш друг уехал, - заметил Рамон.
   - Выражаясь попросту, птичка выпорхнула из гнезда, прихватив с собой багаж - нацистов, выродков из поляков и украинцев. Трудно представить лучшую коллекцию военных преступников. Вся эта свора входила в состав второй дивизии.
   - Куда, по-вашему, они делись?
   - Может, спросим у оставшихся?
   Все трое спустились к домику у пристани. Не говоря ни слова, они перерезали веревки на лодыжках одного из охранников, вытащили кляп, подняли его на ноги и вывели на пристань. Гамильтон повел допрос:
   - У Брауна было три самолета. Где остальные два?
   Мужчина презрительно сплюнул. По знаку Гамильтона Наварро сделал надрез на тыльной стороне руки пленника. Потекла кровь. Охранника подтолкнули вперед, и он забалансировал на самом краю пристани.
   - Пираньи, - сказал Гамильтон, - чувствуют кровь на расстоянии в четыреста метров. Через полторы минуты от тебя останутся одни белые кости. Если, конечно, крокодил не доберется до тебя первым. В любом случае, не очень приятно, когда тебя едят живьем.
   Мужчина в ужасе смотрел на свою кровоточащую руку. Его била дрожь.
   - На север, - выдавил он. - Они полетели на север, к Кампу-Гранди.
   - А оттуда куда?
   - Клянусь богом...
   - Бросьте его в воду!
   - На плоскогорье Мату-Гросу. Это все, что я знаю. Клянусь...
   - Прекрати свои дурацкие клятвы! - устало сказал Гамильтон. - Я тебе верю. Браун ни за что не доверил бы свою тайну такому паразиту.
   - Что будем делать с пленными? - спросил Рамон.
   - Ничего.
   - Но...
   - Все равно ничего. Полагаю, рано или поздно сюда кто-нибудь забредет и освободит их. Отведите этого типа в дом, свяжите и не забудьте вставить кляп.
   Наварро нерешительно сказал:
   - Порез довольно глубокий. Он может истечь кровью и умереть.
   - Ах он бедняжка!

Глава 5

   Гамильтон, Рамон и Наварро ехали в такси по одному из широких бульваров столицы Бразилии. Рамон спросил:
   - А эта девушка, Мария, тоже поедет?
   Гамильтон посмотрел на него и улыбнулся:
   - Поедет.
   - Там будет опасно.
   - Чем опаснее, тем лучше. Легче будет держать этих клоунов под контролем.
   Наварро, некоторое время хранивший молчание, наконец заговорил:
   - Мы с братом ненавидим все, что символизируют собой подобные люди, но вы, сеньор Гамильтон, ненавидите их гораздо сильнее.
   - У меня есть для этого причины. Но я их не ненавижу.
   Рамон и Наварро недоуменно переглянулись, а потом кивнули друг другу, словно что-то поняли.

* * *

   Из шестиместного гаража пришлось выкатить "роллс-ройс" и "кадиллак", чтобы освободить место для снаряжения, которое Смит, хотя бы на время, посчитал более важным, чем его автомобили. Гамильтон в компании восьми человек, которые намеревались стать его спутниками, осматривал, но не слишком критически, складированное в гараже разнообразное снаряжение, самое современное и дорогое, необходимое для выживания в джунглях Амазонки. Он потратил на осмотр столько времени, что некоторые из наблюдателей начали поглядывать на него если не настороженно, то неодобрительно. Смит к их числу не относился. О его растущем нетерпении можно было догадаться лишь по слегка поджатым губам. Это почти закон природы, что магнатов нельзя заставлять ждать. Наконец Смит дал понять, что его терпение на пределе:
   - Ну, Гамильтон?
   - Вот, значит, как мультимиллионеры путешествуют по джунглям. Отличное снаряжение, действительно превосходное.
   Смит заметно расслабился.
   - Правда, есть одно исключение, - добавил Гамильтон.
   - В самом деле? - Нужно быть по-настоящему богатым человеком, чтобы научиться поднимать брови таким способом. - И что же это?
   - Не то, чтобы чего-то не хватало, с этим полный порядок. Но есть кое-что лишнее. Для кого предназначены эти винтовки и пистолеты?
   - Для нас.
   - Так не пойдет. Оружие будет у меня, Рамона и Наварро. И больше ни у кого.
   - И у нас.
   - В таком случае сделка отменяется.
   - Почему?
   - В джунглях вы все - малые дети. А детям не нужны пугачи.
   - Но Хиллер и Серрано...
   - Согласен, они знают о джунглях больше, чем вы. Это не значит "очень много". В Мату-Гросу они оба - не более чем подростки. Забудьте о том, что они вам нарассказывали.
   Смит пожал плечами и посмотрел на собранный им великолепный арсенал, потом перевел взгляд на Гамильтона.
   - Но самозащита...
   - Мы вас защитим. Мне не улыбается перспектива видеть, как вы разгуливаете по джунглям, стреляя в безобидных животных и невинных индейцев. Еще меньше меня вдохновляет перспектива получить выстрел в спину после того, как я покажу вам Затерянный город.
   Хеффнер шагнул вперед. Он явно не сомневался, что это камушек в его огород. Его лицо потемнело от гнева, кулаки сжимались и разжимались.
   - Послушайте-ка, Гамильтон...
   - Я бы предпочел не слушать.
   - Прекратите! - резко оборвал их Смит. Когда он снова заговорил, в его словах, обращенных к Гамильтону, прозвучала горечь: - Да будет мне позволено сказать, вы просто мастер заводить себе друзей!
   - Как ни странно, это так. У меня их предостаточно даже в этом городе. Но прежде чем сделать человека своим другом, я хочу убедиться, что он мне не враг и врагом не станет. Да, я очень чувствителен к таким вещам. Все дело в моей спине - она чувствительна к удару ножа. Со мной это уже дважды случалось. Возможно, вас всех следовало бы обыскать на предмет пружинных ножей и тому подобных игрушек, но вряд ли в данном случае у меня есть причины для беспокойства. Безобидные животные и невинные индейцы защищены от дурных намерений, которые могут у вас появиться, потому что, откровенно говоря, никто из ваших спутников не смог бы справиться с ягуаром или вооруженным индейцем с помощью того, что, в конечном счете, немногим лучше, чем перочинный нож.