Воитель дал команду остановиться и стал формировать группы.
– Капитан Седирэ, ты со своими штурмовиками образуешь головной отряд.
Локен почти физически ощутил гордость Люка, польщенного таким заданием.
– Капитан Мой, ты будешь сопровождать меня. Твои огнеметы и мелтаганы будут незаменимы, если придется быстро расчистить дорогу.
Верулам Мой кивнул со спокойной сдержанностью, более значительной, чем стремление Люка продемонстрировать Воителю свое рвение.
– Что прикажете делать нам, Воитель? – спросил Эреб, стоя перед строем вытянувшихся Несущих Слово. – Мы готовы служить.
– Эреб, бери своих воинов и зайди с другой стороны корабля. Найди возможность попасть внутрь, и мы встретимся в центре. Если этот мерзавец Темба попытается удрать, я хочу, чтобы он оказался между нами.
Первый капеллан кивнул и увел своих подчиненных в тень могучего корабля. Затем Воитель повернулся к морнивальцам.
– Эзекиль, используй сигнал локатора на моих доспехах и подстрахуй мое продвижение слева. Маленький Хорус, ты пойдешь справа. Торгаддон и Локен, вы останетесь в тылу. Обеспечьте безопасность в этом районе и по пути нашего возвращения. Понятно?
Воитель распределил группы, как обычно, наилучшим образом, но задание остаться сзади и прикрывать тыл сильно огорчило Локена. Он видел, что и остальные члены Морниваля, особенно Торгаддон, тоже удивлены. Или Воитель таким образом хотел наказать его за сомнения в его действиях и совет передать другим командование штурмгругаюй? Почему его оставили сзади?
– Понятно? – переспросил Хорус, и все четверо членов морнивальского братства кивнули. – Тогда вперед! – крикнул Воитель. – Я должен уничтожить изменника!
Люк Седирэ скомандовал своим штурмовикам выступить вперед, и мощные двигатели их прыжковых ранцев легко подбросили воинов к черневшим в боку корабля пробоинам. Как и ожидал Локен, Люк первым оказался внутри и без промедления нырнул в темное чрево корабля. Его воины последовали за командиром и вскоре скрылись из виду. Абаддон и Аксиманд отыскали другие пробоины и стали подниматься по еще дымящимся обломкам к дырам, оставленным снарядами титанов. Аксиманд, на мгновение обернувшись, недоумевающе пожал плечами, и Локен проводил его взглядом, все еще не в силах поверить, что братья по Морнивалю пойдут в этот бой без него.
Сам Воитель легко, словно по отлогому склону холма, поднялся по груде обломков, и Верулам Мой последовал за ним.
Через несколько мгновений на пустынном болоте остались только Торгаддон и Локен со своими ротами. Гарвель ощущал молчаливое недоумение своих воинов. Они стояли в ожидании приказа вступить в бой, но их капитан не мог отдать такого распоряжения.
Из оцепенения всех вывел Торгаддон – он громким голосом стал отдавать приказы оставшимся Астартес. Вскоре вокруг позиции образовался кордон, разведчики Неро Випуса заняли наблюдательные посты у кромки тумана, а отделение Брейкспура поднялось по грудам обломков, чтобы наблюдать за выходами из «Славы Терры».
– Так что именно ты сказал командующему? – спросил Торгаддон, возвращаясь к Локену через озерцо жидкой грязи.
Локен стал припоминать все произошедшие между ним и Воителем разговоры с тех пор, как они ступили на поверхность спутника Давина. Он пытался отыскать хоть какой-то намек на оскорбление, но не мог найти ничего такого, что оправдывало бы отстранение его и Торгаддона от сражения с Тембой.
– Ничего особенного, – ответил он. – Только то, о чем я уже рассказывал.
– Тогда я не вижу в этом никакого смысла,– сказал Торгаддон, безуспешно стараясь стереть со лба грязь и только больше размазывая ее по лицу. – Хотелось бы знать, зачем ему понадобилось лишать нас этой потехи? И почему он выбрал Моя?
– Верулам – опытный офицер, – заметил Локен.
– Опытный? – ухмыльнулся Торгаддон.– Не пойми меня превратно, Гарви, я люблю Верулама как родного брата, но он рядовой офицер. Ты это знаешь не хуже меня, и в этом нет ничего плохого, Император знает, нам нужны рядовые офицеры, но это не тот воин, который должен быть рядом с Воителем в таком деле.
Локен ничего не мог возразить Торгаддону, он был озадачен приказом Хоруса не меньше.
– Я не знаю, что тебе и сказать, Тарик. Ты прав, но командир отдал приказ, и мы обязаны его выполнять.
– Даже если знаем, что приказ бессмысленный?
У Локена не было ответа на этот вопрос.
Воитель и Верулам Мой вели передовой отряд штурмгруппы по темному и душному пространству «Славы Терры» через неестественно искривленные отсеки между покореженными и покрытыми плесенью переборками. Затхлая вода сочилась из щелей, а порывы влажного ветра, заблудившегося в останках корабля, звучали вздохами призраков. Омерзительные полоски черной плесени и лохмотья полуистлевшей ткани задевали их по шлемам, оставляя скользкие слизистые следы.
Сгнившие и съеденные червями полы представляли немалую опасность, но Астартес не теряли времени и быстро пробирались к командной рубке.
Постоянные донесения Седирэ через непрерывный треск помех информировали о продвижении головного отряда по безжизненному и пустому кораблю. Его группа была, по-видимому, совсем недалеко, но голос Люка постоянно пропадал, так что невозможно было разобрать каждое третье слово.
Чем дальше они углублялись в чрево корабля, тем хуже становилась связь.
– Эзекиль, – сказал Воитель в микрофон вокса на своем воротнике, – доложи о своих успехах.
Раздавшийся голос Абаддона был почти неузнаваем, громкий треск и шипение превращали его слова в бессмысленное бормотание:
– Двигаемся… чр… з… лубу… У нас… фланг… тель…
Хорус щелкнул по воксу:
– Эзекиль? Проклятье!
Хорус повернулся к Веруламу.
– Попробуй связаться с Эребом, – сказал он и снова занялся воксом. – Маленький Хорус, ты меня слышишь?
Опять раздалось шипение помех, затем прорвался едва слышный голос:
– …артиллерийская палуба… медленно… снаряды, …обезвредить… двигаемся…
– Эреба не слышно, – доложил Мой, – но он должен быть уже на противоположном борту корабля. Если помехи на таком небольшом расстоянии не позволяют говорить с рядом идущими воинами, то вряд ли вокс-линки пробьются через все судно.
– Проклятье! – снова бросил Хорус. – Ладно, давай двигаться дальше.
– Сэр, – остановил его Мой, – Могу я высказать предложение?
– Если это предложение вернуться назад, забудь о нем, Верулам. Задеты моя честь и доброе имя всего Похода, и никто не сможет сказать, что я повернул назад.
– Я понимаю, сэр, но капитан Локен, возможно, был прав. Мы подвергаем себя напрасному риску.
– Вся жизнь – сплошной риск, друг мой. Каждый день, который мы проводим вне пределов Терры,– это риск. Каждое мое решение – тоже риск. Мы не можем не рисковать собой, иначе мы ничего не добьемся. Если капитан будет в первую очередь заботиться о сохранности корабля, он никогда не выйдет из порта. Ты хороший офицер, Верулам, но ты не видишь возможности проявить героизм, как вижу ее я.
– Но, сэр, – возразил Мой, – мы не можем связаться с остальными группами и не имеем представления, что ожидает нас в глубине корабля. Простите, если я суюсь не в свое дело, но блуждание вслепую, чем занимаемся мы, не похоже на героизм. Это больше напоминает проверку догадок.
Хорус наклонился к Мою:
– Капитан, ты не хуже меня знаешь, что искусство войны состоит из построения предположений о том, что находится на противоположной стороне горы.
– Сэр, я понимаю… – заговорил Мой, но Хорус не дал ему себя перебить:
– С тех самых пор, как Император назначил меня на пост Воителя, люди постоянно указывают, что я должен делать и чего мне делать нельзя. Я устал от этого! – резко заявил Хорус. – Если кому-то не нравится мое мнение, что ж, это их проблемы. Я – Воитель, и я принял решение. Мы идем вперед.
В темноте неожиданно раздался резкий свист статических зарядов, а затем голос Люка прозвучал так отчетливо, словно он стоял рядом.
– Дьявол! Они здесь! – крикнул Седирэ. А потом все перевернулось с ног на голову.
Жуткий вой, шедший словно из самого центра спутника, Локен сначала ощутил подошвами сапог. Он в ужасе повернулся, услышал резкий скрежет и лязг рвущегося металла и увидел фонтаны грязи, вырывающиеся из земли вверх вместе с частями корабля, которые были погружены в болото. Затем «Слава Терры» накренилась, и весь корабль с ужасающей неотвратимостью стал опрокидываться.
– Всем отойти! – закричал Локен, видя, как колоссальная масса металла набирает скорость.
Астартес бросились бежать от падающего колосса, защитные системы шлемов заблокировали грохот и визг рвущегося металла, но Локен видел, как зловещая тень накрывает их темным саваном. Он обернулся как раз в тот момент, когда громада ударилась о поверхность с силой орбитального столкновения. Огромное сооружение сплющилось под собственным весом, огромные гейзеры болотной грязи взметнулись вверх на десятки метров. Ударная волна смела Локена, как пылинку, и он приземлился в затхлом пруду. Встав на колени, он увидел расходящиеся во все стороны от корабля волны жидкой мерзости и десятки своих воинов, погребенных в коричневой жиже. Вокруг рухнувшего судна образовался кратер, а затем сверху хлынул отвратительный вонючий дождь, мгновенно залепивший визор шлема, отчего видимость сократилась до нескольких метров.
Локен поднялся на ноги. Ударная волна рассеяла желтый туман, сопровождавший Астартес с момента их высадки, и, увидев, что скрывалось за его пеленой, Локен поспешно активировал болтер.
– Сыны Хоруса, к бою! – закричал он.
К ним уже двигались сотни оживших мертвецов.
Даже броня примарха не могла защитить от такого удара, и Хорус со стоном выдернул из груди изогнутый металлический прут, покрытый ржавчиной. Густая кровь окропила доспехи, но рана затянулась через несколько секунд после того, как металл был удален из тела. Генетически усиленный организм легко мог справиться и с более серьезными повреждениями, и, несмотря на головокружительное падение сквозь десяток отсеков вздыбившегося корабля, Хорус быстро сориентировался и восстановил равновесие на скользкой от грязи переборке.
Он помнил звук рвущегося металла, лязг доспехов и резкий треск костей, когда воины Астартес разлетелись в разные стороны, словно котята.
– Сыны Хоруса! – позвал он. – Верулам!
Лишь насмешливое эхо прилетело в ответ. Воитель раздраженно выругался, обнаружив, что остался один. Вокс-линк на латном воротнике разбился при падении, из пустого гнезда свисали только бесполезные медные проводки, и Хорус сердито оборвал их.
Нигде не было видно ни Верулама Моя, ни его отряда, вероятно погребенного под обломками. Быстро оценив положение, Хорус понял, что находится в оружейном отсеке, через трещины просачивались ледяные струи, и Воитель запрокинул голову, подставляя им лицо.
Капитанский мостик был уже близко, если его только не снесло при землетрясении – другого объяснения произошедшему подобрать было невозможно. Хорус удостоверился, что не остался без оружия, выдернув рукоять меча из-под обломков.
Едва он обнажил меч, золотое лезвие поймало тусклый свет, проникающий в помещение, и загорелось, словно само было пламенем. Оружие было выковано его братом, Феррусом Маннусом, примархом Десятого Легиона Железных Рук, и подарено в память о присвоении титула Воителя. Увидев, что оружие осталось таким же прекрасным, как и в тот день, когда Феррус с выражением искреннего восхищения в серо-стальных глазах протянул ему этот подарок, Хорус не мог не улыбнуться. Никогда еще он так высоко не ценил мастерство своего брата в кузнечном деле.
Переборка скрипнула под его весом, и внезапно Хорус усомнился в правильности выбранной тактики в данной вылазке. Но, несмотря ни на что, ненависть к Эугану Тембе ничуть не остыла. Этому человеку он верил, и его предательство словно острыми ножами терзало сердце.
Каким должен быть человек, чтобы нарушить клятву верности Империуму?
Каким надо быть подлецом, чтобы предать его?
Корабль снова тряхнуло, но Хорус тотчас отреагировал на движение и выпрямился. Свободной рукой он подтянул себя к дверному проему, за которым, как он знал, начиналась ветвистая сеть переходов, неизменно пронизывающих корабль такого размера. Хорус лишь однажды ступал на борт «Славы Терры», и это было почти семьдесят лет назад, но он помнил расположение всех помещений, словно был здесь только вчера. За этой дверью должны находиться верхние галереи арсенала, а дальше – центральный проход с несколькими защитными перегородками, который ведет к капитанскому мостику.
Хорус застонал от острой боли в груди и понял, что железный стержень, вероятно, задел одно из его легких. Он без колебаний переключил систему дыхания и, не замедляя шага, двинулся дальше, легко ориентируясь в почти полной темноте корабельных недр благодаря усиленному зрению.
Чем ближе он подходил к капитанскому мостику, тем отчетливее видел, каким ужасным изменениям подвергся корабль. Стены почти сплошь покрывал слой какой-то органики, которая пожирала металл, словно кислотная плесень. Мокрые гирлянды похожих на пиявок существ образовывали коричневато-зеленые наросты, и весь воздух был пропитан устойчивым запахом тления.
Хорус терялся в догадках: что же произошло с кораблем? Неужели племена, обитавшие на спутнике, наслали на команду какую-то смертельно опасную заразу? Не об этом ли толковал ему Эреб?
Воитель ощущал в воздухе присутствие множества вредных бактерий и остатков биологического разложения, но не было ничего настолько опасного, что могло бы нарушить работу его невероятно устойчивого организма. Сияния золотого меча было достаточно, чтобы различать дорогу, и Хорус быстро преодолел верхние галереи, прислушиваясь к малейшим звукам, способным указать на местонахождение его воинов. Изредка доносившиеся далекие выстрелы и лязг оружия говорили о том, что он не совсем одинок, но, где происходят схватки, Хорус не мог определить. Прогнившие внутренности корабля рождали искаженное эхо, и далекие крики раздавались со всех сторон, так что, в конце концов, он перестал обращать на них внимание и решил действовать в одиночку.
Хорус вышел в центральный проход звездного корабля. Мерцающие осветительные шары и промокшие силовые изоляторы насыщали сводчатый тоннель голубыми электрическими искрами. При каждом движении корабля выбитые металлические двери ударялись о стены и издавали звуки, похожие на похоронный звон колоколов.
Впереди послышались слабый стон и шарканье босых ног – первые звуки, которые можно было отчетливо различить. Они доносились из-за широких противовзрывных створок люка, которые то открывались, то закрывались, словно пасть какого-то хищного животного. Обломки корабля не давали створкам окончательно сомкнуться, и Хорус понимал, что тот, кто пытается открыть дверь, стоит между ним и его конечной целью.
Неровное дрожание и вспышки света производили стробоскопический эффект, и за створками люка мелькали дрожащие тени, как будто изображение поступало с пикт-проектора, включенного на малой скорости.
При очередном раскрытии створок в щель просунулась рука с длинными когтями и вцепилась в проржавевший металл. С длинных загнутых когтей капала мутная жидкость, а ткани конечности были изъедены язвами с копошащимися в них личинками. Вслед за первой в щель просунулась вторая рука и с невероятной для явно больного существа силой раздвинула створки.
Ощущение страха было неведомо Хорусу, но, обнаружив источник странных звуков, он был склонен признать правоту своих капитанов.
Из люка показалась и, шаркая, двинулась вперед толпа гниющих и изголодавшихся мертвецов. От их истощенных тел с подведенными животами, от оскаленных клыков и даже от мух, роящихся вокруг больших рогатых голов, исходило непонятное ощущение скрытой силы. С раздувшихся и потрескавшихся губ срывались звучные заклинания, но слова были незнакомы Хорусу. Клочья кожи и плоти свисали с обнажившихся костей, и хотя враги приближались со свинцовой монотонностью мертвых, Хорус угадывал в их телах затаенную энергию, а в затянутых пленкой катаракты глазах – неудержимый голод.
Монстры приблизились метров на десять, но их контуры оставались размытыми и дрожащими, Хорус видел их словно через пелену слез. Он несколько раз моргнул, чтобы настроить зрение, и увидел, что существа держат в руках заржавевшие и покрытые слизью мечи.
– Что за прекрасная компания! – воскликнул Хорус и, подняв меч, бросился в бой.
Золотой меч огненной кометой врезался в гущу врагов, безо всякого труда пронзая по дюжине и больше противников. Куски гнилой плоти звучно шлепались о стены, и каждое существо, задетое лезвием, взрывалось фонтаном гнили и фекалий, отравляя воздух зловонием. Алчные когти со всех сторон тянулись к Хорусу, но его оружием был не только меч. Он работал локтями, ногами и головой, а меч продолжал разить врагов, словно марионеток в тренировочном зале.
Хорус не мог сказать, что это были за создания, но они определенно не встречались с таким сильным противником, как примарх. Он продолжал двигаться вперед по центральному проходу корабля, прорубая себе путь в толпе мертвецов. Позади оставались лишь куски изрубленной плоти, истекавшей кровью и гноем. Впереди ждали бесчисленные враги и капитанский мостик «Славы Терры».
Он потерял счет времени, примитивная жестокость схватки поглощала все внимание без остатка, и меч рубил и колол без устали. Ничто не могло устоять перед ним, и с каждым ударом Воитель продвигался ближе к своей цели. Коридор уже заметно расширился, и в золотистом свете меча стало видно, что противники становятся все менее материальными.
Очередной удар меча сверху донизу рассек рыхлое тело, выпустив струю зловонной жидкости, но, вместо того чтобы развалиться на куски, тварь мгновенно испарилась, словно маслянистый дым на ветру. Хорус сделал еще шаг вперед, готовый и дальше с неутихающей яростью разить врагов, однако коридор неожиданно и необъяснимо опустел. Воитель оглянулся по сторонам и вместо ужасных монстров, жаждущих его сожрать, увидел лишь жалкие останки.
И даже эти последние клочки таяли, словно жир на сковородке, шипя и поднимаясь в воздух струями темно-зеленого, почти черного дыма.
Отвратительный вид растекающейся сгнившей плоти заставил Хоруса выругаться, а в следующий момент он понял, что произошло с кораблем – он стал пристанищем варпа, нерестилищем Имматериума.
Дальше коридор перекрывали многочисленные противовзрывные двери, непосредственно защищавшие капитанский мостик, и Хорус ощутил прилив свежих сил. Решимость уничтожить Эугана Тембу не ослабела ни на йоту. Воитель ожидал встретить на пути легионы порожденных бездной существ, но коридор оставался пустым, и тишина нарушалась лишь отзвуками болтерных выстрелов (которые, как он теперь был уверен, доносились снаружи корабля) и стуком капель черной воды по его доспехам.
Хорус осторожно продолжал идти, отбрасывая с дороги искрящие кабели, и двери одна за другой открывались при его приближении. Все это было очень похоже на ловушку, но теперь желание отомстить настолько завладело им, что Хорус не мог ему противиться и рвался вперед.
Наконец он ступил на капитанский мостик. Огромное помещение, бывшее ранее местом управления кораблем, чрезвычайно изменилось. Тронутые гнилью знамена все еще свисали с потолочных балок, но к каждому из них было прибито мертвое человеческое тело. Хорус смог различить серую, как волчья шерсть, форму солдат Шестьдесят третьей экспедиции. Вероятно, эти несчастные воины до конца оставались верны своим клятвам.
– Вы будете отмщены, друзья мои, – прошептал он и прошел вперед.
Все приборы управления были разбиты, их вырванные внутренности образовали новую, странную систему, из которой выходили связки проводов толщиной не меньше метра и поднимались к терявшемуся в полутьме своду.
Кабели окружало пульсирующее свечение, и Хорус понял, что смотрит на источник вокс-сигнала, который вызвал такое беспокойство у Локена перед высадкой на поверхность спутника.
И действительно, он и сейчас слышал мерзкий голос, шепчущий слова, которые заставили бы его язык почернеть, если б он решился их повторить.
Нург-лет, Нург-лет…
Но в следующее мгновение Хорус понял, что эти слова звучат не только в его воспоминаниях, а срываются с человеческих губ.
Хорус прищурил глаза, и его губы скривились от омерзения: в капитанском кресле восседала массивная раздувшаяся фигура. Настоящая гора гниющей плоти, испускающая отвратительный запах разложения.
Каждая складка его кожи служила пристанищем черным крылатым насекомым, обрывки серой ткани прилипли к зеленовато-серому телу, золотые эполеты и серебряные аксельбанты едва держались на непомерно вздувшихся плечах.
Одна рука этого существа покоилась на липкой от гноя страшной ране в грудной клетке, а другая сжимала рукоять сверкающего изумрудной зеленью меча.
Хорус, увидев у ног этой заживо гниющей туши распростертое тело мертвого воина Астартес, от горя и ярости опустился на колени.
Шея Верулама Моя, вероятно, была сломана, и его невидящие глаза остановились на трупах, свисающих с заплесневелых знамен.
Воителю не потребовалось поднимать взгляд на убийцу Моя; Хорус уже знал, что перед ним Эуган Темба.
Изменник.
8
ПАВШИЙ БОГ
Локен не мог припомнить другой такой битвы, в которой он и его воины израсходовали бы все имеющиеся боеприпасы. Каждый Астартес нес с собой достаточно зарядов, чтобы обеспечить выполнение любого задания, поскольку ни один выстрел не тратился понапрасну и для поражения каждой цели обычно хватало одного попадания..
Дополнительный склад боеприпасов остался в районе высадки, а они не имели возможности туда добраться, и все из-за непоколебимой решимости Воителя двигаться только вперед.
Все болтерные обоймы Локена давно опустели, и он с благодарностью вспомнил настойчивость Аксиманда, посоветовавшего взять и субзвуковые снаряды, они оказались вполне эффективны в деле уничтожения оживших мертвецов.
– Проклятье, неужели они никогда не кончатся?! – воскликнул Торгаддон. – Я уже убил не меньше сотни этих тварей.
– Возможно, ты несколько раз уничтожил одного и того же врага, – ответил Локен, стряхивая с меча серые клочья. – Если не разбить им голову, они снова поднимаются. Я зарубил не меньше десятка этих существ, у которых имелись дыры от болтов.
– Держись, – предупредил его Торгаддон. – Легио Мортис снова идут в атаку.
Локен занял более устойчивое положение на груде обломков, а титаны уже начали свой сокрушительный набег на толпы гниющих чудовищ. Устрашающие гиганты, похожие на тех, что, по рассказам, преследовали призраков на Барбарусе, сотрясая землю, изрыгая огонь и гром, выскочили из полосы тумана. Мощные взрывы взметнули вверх фонтаны грязи вперемешку с разорванными телами врагов, и каждый шаг могучих боевых машин вдавливал в грязь десяток монстров.
От напора титанов вибрировал воздух, и каждый взрыв вызывал новые лавины обломков из отверстий в корпусе «Славы Терры». Трижды мертвецы пытались захватить склоны, ведущие к входам в корабль, и трижды Астартес заставляли их отступить. Первый раз огнем из болтеров, а когда боеприпасы подошли к концу, мечами и могучими ударами рук и ног. Каждый раз они уничтожали сотни врагов, но каждый раз горстку Астартес вынуждали спускаться на несколько шагов и приближаться к болоту.
В нормальных условиях Астартес без труда справились бы с этими порождениями кошмаров, но теперь, когда судьба Воителя оставалась неизвестной, они утратили былую целеустремленность и способность действовать с привычной боевой яростью. Локен прекрасно понимал, что чувствуют его воины, поскольку сам испытывал те же эмоции.
Из-за невозможности связаться с Воителем, Аксимандом и Абаддоном оставшиеся снаружи Астартес чувствовали растерянность и замешательство.
– Темба, – произнес Воитель, вставая с коленей и направляясь к бывшему правителю планеты.
С каждым шагом все виднее становились свидетельства предательства Эугана Тембы: засохшая кровь на лезвии его меча и хищная ухмылка на лице. Вместо верного и стойкого последователя, каким был когда-то Темба, Хорус видел перед собой подлого предателя, заслуживающего самой мучительной смерти. Вокруг фигуры Тембы постепенно разгорался мертвенный свет, в котором еще отчетливее проступили признаки разложения его тела, и Хорус понял, что в этой гниющей оболочке уже ничего не осталось от его бывшего друга.
Хорус вспомнил рассказ Локена о случившемся в горах Шестьдесят Три Девятнадцать, его ужас при виде бывшего друга, ставшего добычей варпа. Воителю было известно о мелкой стычке между Джубалом и Локеном, и теперь стало ясно, что именно эта неприязнь, не представлявшая собой ничего особенного, и стала той трещиной в защите Джубала, через которую варп сумел его одолеть.
А какая трещина стала причиной гибели Тембы? Гордыня, амбиции, ревность?
Раздувшийся монстр, бывший когда-то Эуганом Тембой, отвел взгляд от тела Верулама Моя и усмехнулся, явно довольный своей работой.